Текст книги "Советская Россия (СССР) и Польша. Русские антисоветские формирования в Польше (1919–1925 гг.)"

Подтверждаем также, что сформированный Вами отряд будет использован только для борьбы с большевиками.

Мы согласны ввести различия в головных уборах и другие отличительные знаки, но только в случае, если эти отличия не осложнят взаимные добрые взаимоотношения с польской армией и обществом.

<…>

8) Что же касается стратегических факторов для обособления Русского отряда, то признание таковых возможно только по взаимному согласию.

Выражаю надежду, что вышеизложенные ответы удовлетворят Вашим требованиям.

Остаюсь, уважающий Вас, Соснковский, генерал-поручик»[221]221
  Письмо генерал-поручика К. Соснковского Б. Савинкову от 10 июля 1920 г. // РГВА. Ф. 460к. Оп. 1. Д. 3. Л. 213. Перевод с польского Т. М. Симоновой. Изложение текста письма со ссылкой на: IISG, архив Б. Савинкова, Т. 17, содержится в: Документы и материалы по истории советско-польских отношений. Т. 3. С. 136.


[Закрыть].

Тем временем ситуация на советско-польском фронте развивалась стремительно: 11 июля польская армия была выбита из Минска. Дж. Керзон от имени государств Согласия направил советскому руководству ноту с требованием немедленно прекратить наступление на Западном фронте, а также военные действия против Врангеля. В ноте содержалось предложение созвать конференцию с участием Советской России для переговоров об окончательном мире с ее соседями. Как известно, руководитель Cоветского государства В. И. Ленин не только проигнорировал этот призыв британского премьера, но и дал установку на «бешеное ускорение наступления на Польшу»[222]222
  Зуев М. Н., Изонов В. В., Симонова Т. М. Советская Россия и Польша 1918–1920 гг. С. 111.


[Закрыть].

Как известно, единства в советском руководстве по вопросу о стратегических приоритетах в этот период не было. 11 июля в «Правде» была опубликована статья И. В. Сталина – своего рода предостережение от неумеренной революционной горячности некоторых представителей руководства Cоветского государства, сторонников стремительного марша на Варшаву. «Наши успехи на антипольских фронтах несомненны, – писал он, – но было бы недостойным бахвальством думать, что с поляками в основе уже покончено, что нам остается лишь проделать “марш на Варшаву”». «Это бахвальство… – подчеркивал Сталин, – неуместно не только потому, что у Польши имеются резервы, которые она, несомненно, бросит на фронт… но и прежде всего потому, что в тылу наших войск появился новый союзник Польши – Врангель, который грозит взорвать с тыла плоды наших побед над поляками…” Смешно поэтому говорить о “марше на Варшаву” и вообще о прочности наших успехов, пока врангелевская опасность не ликвидирована»[223]223
  Цит. по: Мельтюхов М. И. Советско-польские войны. С. 72–73.


[Закрыть].

В новых условиях, следуя основным принципам своей внешнеполитической концепции, польское военное командование ускорило формирование на своей территории не только русских, но и самостоятельных белорусских и украинских отрядов, а также казачьих частей. В разгар наступления большевиков Б. Савинкову стало известно, что в лагерях размещения корпуса Бредова (Стржалково, Пикулицы, Домбе) ведется антирусская агитация представителями украинских и белорусских отрядов. Подобная деятельность конкурентов не вязалась с бонапартистскими планами Б. Савинкова. 12 июля он направил маршалу Пилсудскому письмо с просьбой прекратить эту агитацию, а также передать руководство всеми без исключения русскими формированиями в его руки[224]224
  Письмо Б. Савинкова Начальнику Государства Ю. Пилсудскому от 12 июля 1920 г. // РГВА. Ф. 460к. Оп. 1. Д. 3. Л. 207–207 об.


[Закрыть].

В день, когда Красная fрмия выбила польскую армию из Вильно (14 июля), состоялся очередной визит Б. Савинкова в Бельведер в сопровождении генерала Глазенапа. Пилсудский сообщил им о принятом им решении: создаваемый на польские средства Отдельный русский отряд будет действовать в глубоком тылу противника. В связи с его оперативным назначением отряд будет состоять из 3 пехотных полков (по 9 рот), конной казачьей группы численностью от 5000 сабель, отряда генерала Булак-Балаховича, а также «соответствующей артиллерии», запасного батальона и офицерской школы. Савинкову удалось убедить Пилсудского, что и казачий отряд есаула М. И. Яковлева должен быть подчинен ему[225]225
  Письмо Б. Савинкова военному вице-министру генералу К. Соснковскому от 15 июля 1920 г. // Там же. Л. 208.


[Закрыть].

16 июля, когда пленум ЦК РКП (б) принял решение отклонить ноту Керзона, не отказываясь от переговоров с Польшей, ускорить наступление, Б. Савинков сообщил генералу Врангелю о решении Пилсудского сформировать на территории Польши «отдельный русский отряд трех родов оружия для самостоятельного действия». Врангель узнал от Б. Савинкова, что тот берет на себя формирование отряда и последующее командование им, но «временно» отряд будет находиться в стратегическом подчинении польской Главной квартиры. Финансирование и экипирование предполагалось осуществлять «по польским нормам». Отряд «ни в коем случае не будет выдан противнику» и «может быть употреблен исключительно для борьбы с большевиками», а «в случае заключения мира с большевиками», подчеркивал Б. Савинков, отряд будет иметь право «с оружием эвакуироваться из Польши». Б. Савинков просил Врангеля рассматривать этот отряд «как морально с ним (Врангелем. – Т. С.) связанный и стремящийся к общей цели объединения России». В заключение Б. Савинков обещал Врангелю свое содействие «в пределах сил»[226]226
  Письмо Б. Савинкова Врангелю от 16 июля 1920 г. // ГАРФ. Ф. 5802. Оп. 1. Д. 527. Л. 161. Опубликовано: Борис Савинков на Лубянке. Документы. С. 411–412.


[Закрыть].

Другая телеграмма была отправлена им в Париж, в Русское политическое совещание на имя Г. Е. Львова. Савинков изложил политическую формулу Пилсудского о его войне «не против России, но против большевиков», не с захватническими целями, а для освобождения России «от врага». Он выразил убежденность в скором упадке большевиков, последующем распаде России на «ряд свободных государств», к союзу которых присоединятся Польша и Финляндия[227]227
  РГВА. Ф. 461к. Оп. 1. Д. 155. Л. 6.


[Закрыть].

В этот период Б. Савинков еще искал доверия и поддержки у главнокомандующего Русской армией – «единственного ныне носителя русского национального знамени». Однако позиция Врангеля оставалась прежней: он был убежден, что обстановка требует «посылки всего, что можно, в Крым». Распыление сил Белого движения и формирование новых русских отрядов в Польше он считал «вредными для русского дела»; эту точку зрения Врангель отстаивал в письме главному координатору описываемого нами процесса – военному министру Великобритании Черчиллю[228]228
  Телеграмма П. Н. Врангеля полковнику Долинскому в Варшаву для Б. Савинкова от 20 июля 1920 г. // ГАРФ. Ф. 5802. Оп. 1. Д. 527. Л. 204.


[Закрыть].

Британский военный министр направил Б. Савинкову письмо, в котором выдвинул серьезные аргументы в пользу правильного понимания ситуации Врангелем и необходимости перебросить все русские части на Юг России, что могло бы оттянуть с Западного фронта значительно бóльшие силы Красной армии. Опровергая аргументы Черчилля, Б. Савинков в ответном письме подчеркнул свою и начальника Русского отряда Глазенапа «лояльность» по отношению к барону Врангелю. Б. Савинков убеждал Черчилля, что русский отряд будет формироваться только из тех добровольцев, которые не могут быть переправлены в Крым. Затем Б. Савинков обратил внимание на отсутствие возможности эвакуировать в Крым подчиненный Врангелю отряд Бредова в связи с наступлением Красной армии[229]229
  Врангель запретил бредовцам вступать добровольцами в Отдельный русский отряд П. Глазенапа. Отряд Бредова сохранял строевое деление и готовился к переправке в Крым.


[Закрыть].

Кроме того, Б. Савинков предупредил Черчилля, что позиция Врангеля в отношении русских отрядов в Польше может «испортить дружественные отношения» между Россией и Польшей, а это, в свою очередь, может отрицательно сказаться «на общерусском деле», которое Врангель возглавляет. Развернувшиеся боевые действия в рамках польско-советской войны Б. Савинков использовал в качестве козырной карты, называя Польшу единственным препятствием на пути Красной армии. «Если большевики будут в Варшаве, – заклинал Савинков, – они неизбежно будут и в Берлине. Большевики же в Германии есть начало конца всей Европы»[230]230
  Письмо Б. Савинкова У. Черчиллю. Без даты // ГАРФ. Ф. 5802. Оп. 1. Д. 527. Л. 192.


[Закрыть].

16 июля заместитель военного министра Польши Соснковский[231]231
  Должность военного министра в этот период занимал генерал-лейтенант Ю. Лесневский.


[Закрыть] сообщил начальнику польской военной миссии в Париже генералу Помяновскому о решении главного командования польской армии организовать военные антибольшевистские отряды на своей территории. Он подчеркнул, что добровольцы «могут совершенно свободно выбирать и поступать по принципу национальной принадлежности в те или иные отряды». К сотрудничеству с группой Б. Савинкова польское военное руководство склонила декларируемая им и членов его группы цель: не только «беспощадная борьба с большевизмом», но и с Германией. Военное министерство наделило генерала Владимирова полномочиями на ведение вербовки в создающиеся русские отряды[232]232
  Документы и материалы по истории советско-польских отношений. Т. 3. С. 154–155.


[Закрыть].

К этому моменту МИД Франции пришло к пониманию возможности о признании правительства Врангеля де-факто[233]233
  Carley M. J. Anti-Bolshevism in French Foreign Policy: The Crisis in Poland in 1920 // The International History Review. 1980. Vol. 2. No. 3 (Jul.). P. 410–431. [Электронный ресурс] URL: http://www. jstor. org/stable/40105083 (дата обращения: 10.10.2010). S. 419.


[Закрыть]. 21 июля военный министр Польши генерал Ю. Лесневский издал приказ о всемерной помощи по организации двух военных групп на территории Польши: «соединения генерала Балаховича» и «отрядов русских беженцев»[234]234
  Формирование отрядов было решено проводить на сборном пункте в Калише или в лагере Щепёрно (с 27 июля они получили наименование: «учебные лагери № 1 и № 2»). Казачьи части и части русских беженцев должны были сосредоточиваться в Калише. В распоряжение представительства военного министерства в Калише Щепёрно передавались лагери «со всем лагерным оборудованием, управлением и персоналом» (Там же. С. 181).


[Закрыть]. В приказе было предписано проводить концентрацию всех казаков «безотносительно к месту их жительства и рождения, а также всех русских офицеров, унтер-офицеров и нижних чинов, которые изъявят желание вступить в отряды из русских беженцев». Предусматривалось «всемерное содействие» вербовке добровольцев и создание агитационных комитетов в их среде. К приказу прилагался список «зарегистрированных вербовочных эмиссаров»[235]235
  В сборнике «Документы и материалы по истории советско-польских отношений» список не опубликован.


[Закрыть], имеющих удостоверения второго отдела штаба военного министерства.

Вторые отделы штабов военных округов (ВО) должны были осуществлять «контроль над вербовкой», а также «общее руководство и транспортировку казачьих и русских добровольцев». Из вторых отделов для руководства этой работой были выделены польские офицеры с чрезвычайными полномочиями, «требования и представления» которых подлежали «безоговорочному» исполнению[236]236
  Все офицеры были русского происхождения: полковник Толмачев по Познанскому ВО, капитан Молостов – по Львовскому ВО, поручик Марщиков – по Краковскому ВО, ротмистр Черкасов – по Лодзинскому ВО (Документы и материалы по истории советско-польских отношений. Т. 3. С. 182).


[Закрыть]. Добровольцы из русских военнослужащих и казаков, которые являлись поодиночке и группами, по линии вторых отделов штабов военных округов отправляли на сборный пункт в лагерь Калиш.

Кампанию по организации отрядов из русских беженцев предписывалось провести «быстро, четко и энергично» в течение 14 дней. Всю работу по снабжению, инструктированию, сбору информации проводило военное министерство Польши. Довольствие личного состава отрядов русских беженцев должно было соответствовать довольствию офицеров и солдат польской армии. Однако офицерам было положено не более 80 % от довольствия польского подпоручика[237]237
  Karpus Z. Jeńcy i internowani rosyjscy i ukraińcy na terenie Polski w latach 1918–1924. S. 114–115.


[Закрыть].

Активную работу по собиранию добровольцев в «русские отряды беженцев» в Польше провели члены РПК. С целью агитации и переправки контингента добровольцев из других мест русского рассеяния в Польшу Н. Г. Буланов посетил Париж; Дикгоф-Деренталь в июле был командирован в Эстонию, Латвию, Финляндию с целью установления «дружественных отношений с правительствами и военным руководством», а также для организации переправки военных эшелонов в Польшу[238]238
  Справка Д. В. Философова о деятельности РПК в период с 1 июля 1920 г. по 31 марта 1921 г. // ГАРФ. Ф. 5802. Оп. 1. Д. 1496. Л. 3.


[Закрыть].

Только от французской военной миссии в Риге на цели вербовки добровольцев Дикгоф-Деренталь получил более 20 тысяч американских долларов. Из них на хранение начальнику французской миссии он оставил более 4 тысяч долларов. На организацию военных эшелонов и эвакуацию из Латвии Дикгоф-Деренталь передал полковнику А. А. Гоерцу 10 тысяч долларов, в Эстонию для обеспечения вербовочной работы он взял с собой 6 тысяч долларов[239]239
  Архив Международного института социальной истории Нидерландской королевской Академии наук в Амстердаме (IISG. ACCR). Фонд В. Л. Бурцева. Box 37.


[Закрыть].

Организацией работы по агитации интернированных армии Бредова в «русские отряды беженцев» в польских лагерях руководил исполняющий обязанности начальника второго отдела штаба военного министерства соратник Пилсудского Б. Медзинский. 27 июля в письме Савинкову он указал на то, что бредовцы относятся «настороженно к акции генерала Глазенапа» в Польше и готовятся к переправке в Крым. Медзинский подчеркнул, что «было бы желательно сменить руководителя вербовочной работы в их среде и развернуть агитацию путем распространения газеты “Свобода”». В лагерь Стржалково он предложил направить «серьезных людей, имеющих доверие в среде русских эмиссаров»[240]240
  РГАСПИ. Ф. 70. Оп. 5. Д. 437. Л. 2.


[Закрыть].

28 июля РПК заключил соглашение с представителями русских формирований «по границе Латвийской республики и территории Псковской и Витебской губерний»[241]241
  Справка Д. В. Философова о деятельности РПК в период с 1 июля 1920 г. по 31 марта 1921 г. // ГАРФ. Ф. 5802. Оп. 1. Д. 1496. Л. 3 об.


[Закрыть], после чего приток добровольцев в Польшу из этого региона заметно увеличился. Всего на дело организации вербовочной работы в Прибалтике и Финляндии было истрачено более 72 тысяч финских марок, более 5 тысяч американских долларов, более 4 тысяч германских марок, 8600 французских франков[242]242
  IISG (Амстердам). ACCR. Фонд В. Л. Бурцева. Box 37.


[Закрыть].

Итоги работы агитаторов в этот период времени были весьма заметны. К 29 июля 1920 г. только в Эстонии было сформировано 23 эшелона добровольцев – более 7 тысяч бывших военнослужащих Северо-Западной армии. Около одной тысячи ждали отправки[243]243
  Письмо полковника Семенова генералу Б. С. Пермикину, 29 июля 1920 г. // Русская военная эмиграция 20 – 40-х годов. Т. 1. Кн. 1. С. 99.


[Закрыть]. Их вывозили под руководством генерал-майора Л. А. Бобошко[244]244
  Волков С. В. Трагедия русского офицерства. М.: Центрполиграф, 2002. С. 232.


[Закрыть]. Можно предположить, что к сентябрю 1920 г. из Эстонии в Польшу выехало в общей сложности 9–10 тысяч бывших военнослужащих СевероЗападной армии[245]245
  Подполковник фон Валь 2 сентября информировал генерала П. В. Глазенапа о том, что в Эстонии осталось всего 5–6 тысяч бывших военнослужащих Северо-Западной армии. Общая численность этого контингента в период интернирования составляла 15 тысяч человек (Русская военная эмиграция 20–40-х годов. Т. 1. Кн. 1. С. 140).


[Закрыть].

11 августа 1920 г. Латвия подписала мирный договор с Советской Россией. В тексте договора значилось, что все организации и группы, «именующие себя или претендующие на роль правительств всей территории договаривающейся стороны или ее части» находятся вне закона[246]246
  В случае обнаружения таковых правительство договаривающейся стороны должно было интернировать их в течение 48 часов.


[Закрыть]. Пребывание всех «неправительственных войск» на территории Латвии и Советской России запрещалось, в случае их обнаружения предполагалась полная их «нейтрализация и иммобилизация», т. е. полное разоружение.

Латвийские власти отказали в пропуске через свою территорию эшелонов с интернированными офицерами и солдатами СевероЗападной армии из Эстонии под предлогом опасности заражения населения тифом. Существенно изменилось положение русских беженцев в Латвии из числа военной верхушки бывшей Северо-Западной армии. Латвийские власти арестовали наиболее заметных офицеров армии Юденича. Пален с верными ему офицерами вынужден был бежать в Польшу к Б. Савинкову, тем более что 27 июля они подписали договор о сотрудничестве, смысл которого сводился к воссозданию Северо-Западной армии. Латвийское посольство в Варшаве после появления Палена в Варшаве опровергло информацию средств массовой информации о формировании в Латвии армии из числа солдат бывшей Северо-Западной армии[247]247
  Екабсонс Э. Латвия и российский Северо-Западный корпус (Северо-Западная армия Юденича) в 1918–1920 гг. С. 148.


[Закрыть].

В этот период времени тесные контакты, по свидетельству Д. В. Философова, РПК установил с дипломатическими и военными миссиями (обеими французскими, финляндской, латвийской и эстонской, а также итальянской и английской). Имели место также «дружеские сношения с японской миссией»[248]248
  Справка Д. В. Философова о деятельности Политического отдела с 1 июля 1920 г. по 31 марта 1921 г. // ГАРФ. Ф. 5802. Оп. 1. Д. 1496. Л. 3 об.


[Закрыть]. Формирование отряда из трех родов оружия с техническими частями шло полным ходом согласно плану польского военного командования. Было решено, что отрядом будет командовать генерал Глазенап, как человек, «не стремящийся к реставрации Романовых и проникнутый демократическими стремлениями»[249]249
  ГАРФ. Ф. 5802. Оп. 1. Д. 527. Л. 194.


[Закрыть].

Вначале Б. Савинков был доволен ходом подготовительной работы по организации отряда и надеялся, что к середине августа первая русская часть выйдет на польский фронт. Серьезным препятствием к исполнению его плана был недостаток боевого снаряжения, поэтому в очередном письме к Черчиллю прозвучала осторожная просьба Б. Савинкова «к тем, кто богат», о малой части «ненужного им теперь своего или германского оружия». Впрочем, Б. Савинков не очень рассчитывал на положительное решение британского министра по этому вопросу[250]250
  Там же. Л. 195.


[Закрыть].

Попытки получить материальную поддержку от Главного командования Русской белой армии также не увенчалась успехом. Поверенный в делах в Париже Н.А. Базили через Дикгоф-Деренталя передавал Б. Савинкову вполне определенное мнение Главного командования Русской армии: не возражать против формирований в Польше, но и не брать за них ответственность и материально их не поддерживать[251]251
  Секретная телеграмма поверенного в делах в Париже от 6 июля 1920 г. // Там же. Л. 12.


[Закрыть].

Процесс создания «отрядов русских беженцев» в соответствии с планом, разработанным вторым отделом штаба военного министерства Польши, шел без сбоев вплоть до августа 1920 г. и находился в строгой зависимости от развития ситуации на Советско-польском театре военных действий. Каждая неудача польской армии на фронте становилась очередным толчком к расширению агитации и вербовки в русский отряд. Контингент антисоветских формирований был неоднороден: офицеры и солдаты разбитой Красной армией и интернированной в Эстонии Северо-Западной армии; казаки, добровольно сдавшиеся в плен полякам, военнопленные красноармейцы, попавшие в польские лагеря, и прочие группы добровольцев.

Франция, признавшая правительство главнокомандующего Русской белой армией Врангеля, безусловно, в лице главнокомандующего союзными войсками маршала Ф. Фоша и представителей французской военной миссии в Польше оказывала влияние на ход рассматриваемого процесса. Мнение французского военного командования было, по всей видимости, в этот период времени решающим. Начальник государства Пилсудский декларировал свою решимость на сотрудничество с Врангелем.

Однако в августе 1920 г. ситуация на советско-польском фронте изменилась, французское и польское командование стало рассматривать вопрос о поддержке польской армии со стороны русских отрядов. Попытки Б. Савинкова убедить англичан в лице У. Черчилля и лидеров русской военной эмиграции в Париже оказать РПК материальную помощь на организационные цели результатов не дали.

§ 3. «В Польше готовится грандиозное наступление на нас…»[252]252
  Из письма Г. В. Чичерина А. А. Иоффе от 5 ноября 1920 г. // АВП РФ. Ф. 04. Оп. 32. Пор. 35. П. 205. Д. 52437. Л. 43.


[Закрыть]

К этому периоду времени, после IX партконференции ЦК РКП (б), на которой было решено провести социально-военный эксперимент, т. е. «помочь в советизации Польши», резко изменилась ситуация на фронте. В революционном походе преградой на пути к мировой революции оказалась Варшава. Пилсудский в книге «1920 год» подчеркнул, что знал об этих планах большевиков и главной своей задачей считал предотвращение их реализации[253]253
  Пилсудский Ю. 1920 год // Пилсудский против Тухачевского. М.: Военное издательство, 1991. С. 231. Пилсудский подчеркнул: «Г-н Тухачевский вел свои армии к Висле и за Вислу во имя и с целью нести силой то, что в рассматриваемой им проблеме он называет революцией… Советская Россия вела с нами войну под лозунгом навязывания нам, полякам, такого же, как и у нас, государственного, т. е. советского, строя».


[Закрыть].

Стремительный авантюрный бросок Красной армии «за Вислу»[254]254
  Воспоминания командующего советским Западным фронтом М. Н. Тухачевского о войне 1920 г. назывались «Поход за Вислу»: Пилсудский против Тухачевского. М., 1991.


[Закрыть] в первой половине июля – начале августа 1920 г. вновь стимулировал руководство Великобритании предложить РСФСР пойти на перемирие. Москва ответила отказом, который дал основания премьер-министрам Англии и Франции на совещании в Хейте (близ Фолькстауна) 8–9 августа принять решение о передаче дела спасения Польши «в руки военных советников»[255]255
  Документы и материалы по истории советско-польских отношений. Т. 3. С. 289.


[Закрыть].

Представитель Врангеля при Верховном командовании Антанты генерал Е. К. Миллер заявил о решении Врангеля «начать по всему фронту общее наступление» с целью разгрузить польский фронт[256]256
  Там же. С. 258.


[Закрыть]. Маршал Ф. Фош обратился к премьер-министру Франции А. Мильерану за военной поддержкой для Врангеля[257]257
  Из истории Гражданской войны в СССР. Т. 3. С. 140–142.


[Закрыть]. 10 августа правительство Франции обозначило Врангеля «властителем Юга России», его правительство признало де-юре и назначило своего дипломатического представителя при нем[258]258
  30 августа 1920 г. в «Дейли геральд» был опубликован текст договора между Врангелем и французским правительством (Там же. С. 143–144, 149–150).


[Закрыть].

Командующий «украинскими вооруженными силами» Петлюра также выразил желание участвовать в совместных действиях против Красной армии. 8 августа он обратился к французскому командованию с просьбой «координировать» операции армий Польши, Украины и России. Его план предполагал выступление Врангеля на правом берегу Днепра, занятие районов Очакова, Николаева, Херсона. После выхода на линию Никополь – Вознесенск Петлюра планировал поворот правым крылом на Черкассы, где произошло бы слияние армии Врангеля с украинской армией. Предлагалось содействие французского флота (бомбардировка при взятии Очакова, траление мин и прочее).

После овладения этой территорией польская армия должна была перейти в активную оборону по Днепру и Припяти, в то время как русская и украинская армии приступили бы к захвату горнопромышленного района Кубани. Заключение мира с Советской Россией, отправка на родину красноармейцев и солдат, разоруженных в Германии, а также войсковых контингентов, оставшихся от армий генералов Миллера и Юденича, признавались обстоятельствами, «препятствующими исполнению» плана Петлюры.

В начале августа отряды русских беженцев в Польше получили почти реальные очертания. На 9 августа 1920 г., как сообщал Б. Савинков «старому товарищу и другу» А. Бирку[259]259
  Вице-директор Департамента полиции Эстонии и бывший член Союза Защиты Родины и Свободы.


[Закрыть], в его подчинении находились: 1) «отряд генерала графа Палена», находившийся на территории Латвии; 2) «формируемый на польской территории отряд генерала Глазенапа» и 3) «действующий на польском фронте отряд генерала Булак-Булаховича». Савинков был уверен что, «если Польша не будет побеждена большевиками, отряды эти, общая численность которых не превышает ныне 10 000 человек, увеличатся численно и сольются со временем в единую армию под единым командованием». Савинков приглашал Бирка и «близких к нему офицеров» в Польшу, чтобы «помочь в создании предполагаемой армии»[260]260
  ГАРФ. Ф. 6092. Оп. 1. Д. 78. Л. 1. См.: приложение 4 к данной монографии.


[Закрыть].

В этот ответственный стратегический момент польское военное руководство перестала устраивать кандидатура царского генерала на посту командующего Русским отрядом. Начальник второго отдела штаба военного министерства Б. Медзинский 7 августа предупредил Б. Савинкова, что «некоторые офицеры», занимающие командные должности, «слишком подчеркивают их связь с русской армией», что имя генерала Глазенапа является синонимом «старого режима». Вследствие этого большая часть польского правительства, польского командования, парламента и влиятельных общественных кругов смотрит на русские формирования «не очень благосклонно и даже с недоверием»[261]261
  Письмо Б. Медзинского Б. Савинкову от 7 августа 1920 г. // Борис Савинков на Лубянке. Документы. С. 413–414.


[Закрыть].

Монархическая позиция генерала Глазенапа стала причиной раскола в русских отрядах: ему отказались подчиняться генералы Пален и Булак-Балахович, было решено заменить его другим русским генералом. Б. Савинкову пришлось так объяснять в письме Глазенапу позицию польского правительства и военного командования в вопросе смены руководства: «они допускали возможность польско-русского соглашения», но «с полностью демократическим лицом и при неоспоримо демократической русской правительственной программе»[262]262
  Письмо Б. Медзинского Б. Савинкову от 7 августа 1920 г. С. 415.


[Закрыть].

Параллельно совершенно секретной акции – собиранию «отрядов русских беженцев» польское правительство вело переговоры с советским правительством об условиях заключения перемирия в войне. На чрезвычайном заседании Совета министров Польши 11 августа было решено, что в случае достижения перемирия с Советской Россией части Петлюры и Булак-Балаховича будут отведены с линии фронта, а в случае заключения мира – распущены[263]263
  Документы и материалы по истории советско-польских отношений. Т. 3. С. 282.


[Закрыть].

В эти дни особенно наглядно проявилась «до крайности противоречивая линия стратегического поведения» советского Главного военного командования[264]264
  Такая оценка дана В. А. Меликовым (Меликов В. А. Марна – 1914 года. Висла – 1920 года. Смирна – 1922 года. М., 1928. С. 125).


[Закрыть]. 10 августа Тухачевский без согласования с РВСР самостоятельно отдал приказ наступать на Варшаву; вслед за этим (14 августа) был опубликован приказ за подписью председателя Реввоенсовета республики Л. Д. Троцкого о наступлении на Варшаву до момента начала переговоров с Польшей[265]265
  В это время командующий Юго-Западным фронтом А. И. Егоров продолжал наступление на Львов. Несмотря на приказ главкома С. С. Каменева прекратить наступление и передать армию С. М. Буденного и 12-ю армию на Западный фронт под командование Тухачевского, 1-я Конная армия вплоть до 19 августа была втянута в бои за Львов (Зуев М. Н., Изонов В. В., Симонова Т. М. Советская Россия и Польша 1918–1920 гг. С. 121).


[Закрыть]. Но на 11 августа были назначены переговоры о перемирии в Минске между Варшавой и Москвой, а в ночь на 12 августа было подписано соглашение о принятии польской мирной делегации представителями Красной армии[266]266
  На участке Седльце – Варшава (Документы и материалы по истории советско-польских отношений. Т. 3. С. 283).


[Закрыть].

Польское военное командование 16 августа развернуло массированное наступление и приказало отправить часть русских отрядов численностью 1500 штыков на Северный фронт. Однако по просьбе Б. Савинкова, который настаивал на продлении формирования отрядов еще на 2 недели, этот приказ был отозван. Против отправки полураздетых и плохо и недостаточно вооруженных русских частей на польско-советский фронт решительно высказался генерал Глазенап; 17 августа он обратился к польскому военному министру с просьбой эвакуировать русские части к Врангелю в Крым[267]267
  Karpus Z. Jeńcy i internowani rosyjscy i ukraińcy na terenie Polski w latach 1918–1924. S. 116.


[Закрыть].

Планы польского военного командования использовать русский отряд против Красной армии противоречили интересам Врангеля и могли поставить под угрозу его план, поддержанный французским маршалом Ф. Фошем. К этому моменту Врангель, уверенный в поддержке Франции, уже высадил десанты на территории Кубани, поэтому он принял решение о подчинении Отдельного русского отряда в Польше себе и о начале переправки его личного состава на Южный фронт.

Численность Русского отряда составляла 4 тысячи человек, в их числе было 700 офицеров[268]268
  Борис Савинков на Лубянке. Документы. С. 416. На 15 сентября генерал-лейтенант Л. А. Бобошко насчитывал в отряде 4230 человек, т. е. 50 % от состава, предусмотренного штатами. Снабжение отряда осуществлялось на 30–50 % от необходимой ему потребности в вооружении, обеспечении лошадьми и проч. См.: приложение 5 к данной монографии.


[Закрыть]. Б. Савинков рассчитывал на пополнение отряда за счет пленных и «добровольно сдающихся красногвардейцев», число которых, по его данным, выросло до «нескольких десятков тысяч»[269]269
  Борис Савинков на Лубянке. Документы. С. 417.


[Закрыть]. Одновременно он активизировал вербовочную работу: ротмистр Эксе в августе отправился в Париж, затем – в Лондон. В августе и сентябре Б. Р. Гершельман посетил Крым[270]270
  Справка Д. В. Философова о деятельности РПК в период с 1 июля 1920 г. по 31 марта 1921 г. // ГАРФ. Ф. 5802. Оп. 1. Д. 1496. Л. 3.


[Закрыть].

Поскольку Глазенап, по оценке военного командования Польши, «не внушал никакого доверия большинству бойцов» Северо-Западной армии, а у поляков имел «репутацию германофила», 28 августа приказом военного представителя Врангеля в Польше он был снят с должности командующего Русским отрядом. Командование отрядом принял генерал-лейтенант Л. А. Бобошко. Причиной разрыва Б. Савинкова и военного ведомства Польши с Глазенапом и Врангелем стали не только серьезные тактические и политические разногласия, но и методы деятельности Б. Савинкова: активная агитация против переезда русских солдат и офицеров на Юг России[271]271
  Донесения агента второго отдела главного командования Польши Г. Лейста (Варшавского) от 28 сентября 1920 г. // РГВА. Ф. 461к. Д. 121. Л. 431–432.


[Закрыть].

В тот же день (28 августа) Пилсудский принял решение о подчинении Русского отряда под командованием генерала Бобошко в военном отношении польской Главной квартире, что диктовалось «как оперативною, так и политическою необходимостью». В свою очередь генерал Бобошко получил приказ польского командования о выходе на фронт.

Однако генерал Бобошко также отказался исполнять этот приказ, аргументируя свое решение тем, что «люди еще экипируются (есть неодетые, много босых) и вооружены далеко не полностью», что делало выход отряда на фронт невозможным[272]272
  ДРЗ им. А. Солженицына. Ф. 39. Оп. 1. Д. 91. Л. 1–2. См.: приложение 5 к данной монографии.


[Закрыть]. Узнав об очередном отказе выполнять приказ командования о выходе на фронт, Б. Медзинский[273]273
  В этот период времени – исполняющий обязанности начальника второго отдела штаба военного министерства.


[Закрыть] потребовал разъяснений у Б. Савинкова по вопросу, «кому окончательно подчиняются русские отряды и кого надо считать командующим с правом решающего голоса»[274]274
  ДРЗ им. А. Солженицына. Ф. 39. Оп. 1. Д. 94. Л. 4.


[Закрыть]. Позиция Бобошко не изменилась и после объяснений с Б. Савинковым: вывести «части» на фронт он отказался «за отсутствием достаточного количества солдат»[275]275
  Там же. Д. 93. Л. 15. См.: приложение 6 к данной монографии.


[Закрыть].

С мнением русских генералов военному командованию Польши приходилось считаться. В этот период времени, несмотря на наступление польской армии, Антанта сделала ставку на Врангеля. 28 августа польское правительство предприняло усилия перед союзниками и попыталось доказать несправедливость линии Керзона как основы восточной границы Польши. Но Варшаве в ответ объяснили, что оккупированные Польшей непольские территории ей принадлежать не могут. Отечественный исследователь справедливо замечает, что именно в этот момент выявилась вся искусственность и несостоятельность союза Польши, Петлюры и Врангеля[276]276
  Мельтюхов М. И. Советско-польские войны. С. 93.


[Закрыть].

Врангель все еще оставался значимой фигурой в русской игре союзников[277]277
  Carley M. J. Anti-Bolshevism in French Foreign Policy: The Crisis in Poland in 1920 // The International History Review. 1980. Vol. 2. No. 3 (Jul). P. 410–431. [Электронный ресурс] URL: http://www. jstor. org/stable/40105083 (дата обращения: 10. 10. 2010). S. 420.


[Закрыть]. В обмен на их поддержку он признал царские долги, был готов предоставить им право эксплуатации железных дорог в Европейской России, а также право взимания таможенных и портовых пошлин во всех портах Черного и Азовского морей. В обмен на поддержку и признание союзные государства получали излишки хлеба на Украине и Кубани, ¾ нефти и бензина и ¼ добычи донбасского угля[278]278
  Текст договора между правительством Франции и Врангелем от 30 августа 1920 г. опубликован: Из истории Гражданской войны в СССР. Т. 3. С. 151.


[Закрыть].

Для Врангеля была очевидной необходимость оформления военного союза с Польшей, когда «крупные успехи поляков в борьбе с Красной армией» впервые за все время вооруженной антисоветской борьбы «давали возможность путем согласованных действий польской и русской армий, под высшим руководством французского командования»[279]279
  Белое дело. 1928. Т. 6. С. 156.


[Закрыть] наконец-то нанести смертельный удар советской власти. Из штаба Врангеля уже сообщали в Париж о готовности польского правительства создать русскую армию из военнопленных красноармейцев численностью 80 тысяч человек[280]280
  Из истории Гражданской войны в СССР. Т. 3. С. 156.


[Закрыть]. Решение о подчиненности армии было компромиссным: она должна была находиться под польским командованием и использоваться на польском фронте, но на правом фланге. В ходе операции армия переходила бы на левый фланг армии Врангеля и под его командование[281]281
  Белое дело. Т. 6. С. 180.


[Закрыть].

С генералом Булак-Балаховичем Б. Савинков 27 августа заключил соглашение, согласно которому вооруженный отряд Булак-Балаховича «выступал под общими лозунгами Русских отрядов, возглавляемых Савинковым на польской территории». Была выработана общая программа, которая имела своей целью «возрождение России на демократической основе» и включала 4 пункта: Учредительное собрание, земля народу, демократия, союз народов (федерация). Булак-Балахович был поставлен под финансовый контроль со стороны Б. Савинкова. Он должен был сохранять «стратегическую связь» с другими русскими отрядами, но с оперативной точки зрения мог действовать самостоятельно.

Б. Савинков брал на себя представительские функции отряда Булак-Балаховича «с политической точки зрения» перед польским правительством и союзными державами, а также обязался содействовать улучшению снабжения и организовать культурно-просветительное и санитарное обслуживание отряда. Б. Савинков обязался также организовать «антибольшевистскую пропаганду в Красной армии и в местностях России, занятых ныне большевиками»[282]282
  Соглашение между С. Булак-Балаховичем и Б. Савинковым от 27 августа 1920 г. // РГВА. Ф. 460к. Оп. 1. Д. 3. Л. 114. Неполный вариант текста соглашения Б. Савинкова с С. Булак-Балаховичем опубликован: Борис Савинков на Лубянке. Документы. С. 423.


[Закрыть]. Предполагалось, что «в случае передвижения отряда генерала Булак-Балаховича в глубь российской территории на местах будет организовано местное самоуправление и административное управление согласно плану, выработанному Б. Савинковым[283]283
  РГВА. Ф. 460к. Оп. 1. Д. 3. Л. 115.


[Закрыть].

Со своей стороны польское военное ведомство приступило к усилению армии Булак-Балаховича. 27 августа штаб военного министерства Польши за подписью майора К. Полякевича[284]284
  Организатор антисоветских отрядов в Польше. Как и Б. Медзинский, был членом Польской военной организации. Вместе с Медзинским работал над организацией второго отдела штаба военного министерства.


[Закрыть] издал приказ о вербовке добровольцев в его отряд[285]285
  Документы и материалы по истории советско-польских отношений. Т. 3. С. 347.


[Закрыть]. Кампания по вербовке контингента носила «срочный характер», поскольку «дивизия» Булак-Балаховича была признана военным министерством «серьезной военной силой, очень ценной в боевом отношении». Для исполнения приказа дивизионному врачу Рожно-Рожновскому и военному чиновнику М. Григорьеву было предписано объехать все концентрационные лагеря, сборные и пересыльные пункты и этапы. В приказе подчеркивалось, что деятельность эмиссаров необходимо «самым решительным образом поддержать и приложить все усилия к тому, чтобы она в возможно более короткий срок дала серьезные результаты».

Завербованных добровольцев было приказано «немедленно» отправлять к месту интендантства группы Булак-Балаховича – в Люблин или во второй отдел штаба польского военного министерства. Обмундирование и оружие пленные красноармейцы получали на месте, там же зачислялись в соответствующее подразделение дивизии. Подобные распоряжения были отправлены во вторые отделы командований всех военных округов[286]286
  Там же. Т. 3. С. 348.


[Закрыть]. Контроль осуществлял второй отдел штаба военного министерства.

Состав будущей армии Булак-Балаховича был неоднородным: военные единицы различались по составу, снабжению и военной подготовке. 1-я дивизия «Смерти» под командованием полковника М. Л. Матвеева считалась лучшей. Основной ее состав Булак-Балахович привел с собой из Эстонии. Отменной, по свидетельству генерала П. Н. Симанского, была и личная сотня Булак-Балаховича. В кавалерийской дивизии под командованием полковника С. Э. Павловского лучшим был конный полк[287]287
  Simanskij P. Kampania białoruska Rosyjskiej Armii Ludowo-Ochotniczej Generała Bułak-Bałachowicza w r. 1920 // Bellona. R. 13. T. XXXVII, Zesz. 2. Warszawa, 1931. S. 197.


[Закрыть]. 2-я дивизия была сформирована в конце августа в Люблине под командованием полковника Л. И. Микоши. В ее составе были офицеры бывшей Северо-Западной армии Н. Н. Юденича, которых Микоша привел с собой из Эстонии. Но основной контингент частей армии Булак-Балаховича составили выходцы из Полесья и из-под Пинска.

Определенную часть контингента отряда составили военнопленные красноармейцы из польских лагерей. В отечественной историографии есть мнение, что число добровольцев – военнопленных Красной армии составило в НДА около 10 тысяч человек[288]288
  Красноармейцы в польском плену в 1919–1921 гг. С. 16.


[Закрыть]. Эта цифра требует уточнения, если ее принять, то следует признать, что НДА почти полностью была сформирована из военнопленных красноармейцев, что не соответствует действительности.