Текст книги "Симфония по творениям святителя Василия Великого"

Плач

Апостол [Павел] заповедует нам, что должно плакать с плачущими (Рим. 12,15). И пиша к галатам, он плакал о врагах креста Христова. И нужно ли говорить, что Иеремия плакал, что Иезекииль, по повелению Божию, писал плач князей (Иез. 19,1), и что многие святые предавались плачу? Горе мне, мать моя, что ты родила меня (Иер. 15, 10). И: не стало милосердых на земле, нет правдивых между людьми… Горе мне! ибо со мною теперь – как по собрании летних плодов (Мих. 7, 2, 1). И вообще, исследуй гласы праведных, и если только найдешь, что кто-нибудь из них издает плачевный глас, то убедишься, что все они оплакивают мир сей и эту бедственную в нем жизнь. Горе мне, что жизнь моя в переселении продолжительна (Пс. 119, 5); ибо желание имеет разрешиться и быть со Христом (Флп. 1,23); потому огорчается продолжительностью этого переселения как препятствием к радости. Давид же и в песнях оставил нам плач о друге Ионафане, в котором оплакивал вместе и врага своего. Скорблю о тебе, брат мой Ионафан!.. и: дочери Израильские, плачьте о Сауле! (2 Цар. 1, 26, 24). Саула оплакивает как умершего во грехе, а Ионафана как человека, который во всю жизнь был с ним в тесной дружбе. И нужно ли говорить о чем другом? Сам Господь плакал о Лазаре (см. Ин. и, 35), плакал и об Иерусалиме (см.: Лк. 19,41), и ублажает скорбящих (см. Мф. 5, 4) и в другом месте – плачущих (см. Лк. 6,21).

Говорят: «Как согласить это со словами: всегда радуйтесь (1 Фес. 5, 16)? Ибо слезы и радость происходят не из тех же причин. Слезы, обыкновенно, рождаются от неожиданного впечатления, которое, подобно удару, поражает и приводит в уныние душу, стесняя дыхание в предсердии; а радость есть как бы скакание души, восхищающейся тем, что дела согласны с ее желанием. От этого и перемены в теле бывают различные. У скорбящих тело бледно, синевато, холодно; а у веселых состояние тела цветущее, вид румяный, душа едва не скачет и не рвется наружу от удовольствия».

На это скажем, что плач и слезы у святых бывали от любви к Богу. Взирая всегда на Возлюбленного и возращая в себе почерпаемое там веселье, они имели попечение о судьбе подобных им рабов, оплакивая согрешающих, исправляя их слезами. Но как стоящие на берегу, сострадая об утопающих на море, попечением о бедствующих не утрачивают собственной безопасности, так оплакивающие грехи ближних не уничтожают тем своего веселья, а напротив, еще более его увеличивают, за слезы о брате удостаиваясь радости от Господа. Поэтому блаженны плачущие и блаженны скорбящие, ибо они утешатся и воссмеются (см.: Мф. 5,4; Лк. 6,21). Смехом же называет не шум, выходящий из щек при воскипении крови, но веселость, не растворенную и не смешанную ни с чем печальным. Поэтому апостол дозволяет плакать с плачущими; потому что эти слезы бывают как бы семенем и залогом вечной радости. Востеки мыслью и созерцай ангельское состояние. Прилично ли им другое состояние, кроме состояния радости и благодушия, потому что они удостоены предстоять Богу и наслаждаться неизреченной красотой славы Создавшего нас? К этой-то жизни побуждая нас, апостол заповедал нам всегда радоваться (1).

Ни женщинам, ни мужчинам не дозволяется много сетовать и плакать, но можно опечалиться несколько во время скорби и лить немного слез, впрочем, тихо, без рыданий и воплей, не раздирая на себе одежды, не посыпая себя пеплом, без всяких других, подобных этим неблагопристойностей, допускаемых людьми, которые не имеют понятия о приличиях. Ибо тому, кто очищен Божественным учением, должно оградиться правым словом, как твердой стеной, мужественно и с силой отражать от себя устремления подобных страстей и не допускать, чтобы полчище страстей наводнило уступчивую и податливую душу как бы некое низменное место. Душе слабой и нимало не укрепляемой упованием на Бога свойственно чрезмерно надрываться и падать под тяжестью скорби. Как черви всего чаще заводятся в деревьях менее твердых, так скорби зарождаются в людях более изнеженного нрава (1).

* * *

Придуманное в пищу и питье нам и все, что надменное богатство изобрело сверх нужды в угождение неблагодарному и ничего в себе не удерживающему чреву, делается ли когда нашей собственностью, хотя бы чрево непрестанно было наполняемо? После того как на время доставит это вкусу некоторое малое удовольствие, вскоре чувствуем мы неприязнь, как от чего-то обременительного и излишнего, и стараемся скорее извергнуть его вон, как подвергающиеся величайшей опасности потерять жизнь, если оно долго пробудет в нашей внутренности. И действительно, пресыщение многим причиняло смерть и делало так, что ничем уже не могли наслаждаться они (1).

* * *

Вечером водворится плач, а утром – радость (Пс. 29, 6). Вспомни время страдания Господня, и найдешь значение этих слов. Вечером водворялся плач у учеников Господних, когда видели Его висящим на кресте; а наутро радость, когда по воскресении бежали, с радостью друг другу благовествуя, что видели Господа.

Или может быть, и вообще вечером называется век сей, в котором блаженно плачущие утешатся при наступлении утра. Блаженны плачущие, ибо они утешатся (Мф. 5, 4). Блаженны плачущие ныне, ибо воссмеетесь (Лк. 6, 20). Поэтому, кто дни века сего, уже заканчивающегося к своему западу, проводит в оплакивании своих грехов, тот возрадуется при наступлении истинного утра; ибо сеющие со слезами пожнут с радостию (Пс. 125, 5), очевидно, в будущем веке (2).

Плод покаяния

Кающимся недостаточно ко спасению одно удаление от грехов, но потребны им и плоды, достойные покаяния (4).

* * *

– Как должен кто приносить покаяние в каждом грехе и какие оказывать плоды, достойные покаяния?

– Должен прийти в такое же расположение духа, в каком был сказавший: Ненавижу ложь и гнушаюсь ею (Пс. 118, 163), и исполнить, что сказано в шестом и во многих других псалмах и что апостолом засвидетельствовано скорбевшим ради Бога о грехе другого. Ибо то самое, говорит, что вы опечалились ради Бога, смотрите, какое произвело в вас усердие, какие извинения, какое негодование на виновного, какой страх, какое желание, какую ревность, какое взыскание! По всему вы показали себя чистыми в этом деле (2 Кор. 7, И). Наконец должен, подобно Закхею, совершить в большей мере такое доброе дело, которое противоположно греху (5).

* * *

– Какие достойные плоды покаяния (Лк. 3,8)?

– Это дела правды, противоположные греху, которые должен плодоносить кающийся, исполняя сказанное: принося плод во всяком деле благом (Кол. 1,10) (5).

Плоть

Не радей о плоти, потому что преходит; заботься о душе, существе бессмертном. Со всевозможным тщанием вникай в себя самого, чтобы уметь тому и другому дать нужное; плоти – пропитание и покровы, а душе – догматы благочестия, благопристойное поведение, упражнение в добродетели, исправление страстей, чтобы не утучнять тебе тела, не стараться о множестве плоти. Но поскольку плоть желает противного духу, а дух – противного плоти: они друг другу противятся (Гал. 5,17), то смотри, чтобы тебе, прилепившись к плоти, не уступить большего владычества худшему. Как при взвешивании на весах, если обременишь одну чашку, то непременно сделаешь легкой другую, противоположную ей; так бывает с телом и душой; избыточество в одном делает необходимым оскудение в другом. Когда тело в добром состоянии и обременено тучностью, тогда уму необходимо быть слабым и недостаточным для свойственных ему действий. А когда душа благоустроена и размышлением о благах возвышена до свойственного ей величия, тогда следствием этого бывает увядание телесных сил (1).

* * *

Что пользы в крови моей, когда я должен истлеть? (см. Пс. 29, 10). Для чего, – говорит, – взывал я, для чего молился Тебе, Господу моему и Богу моему? Что мне пользы в благосостоянии плоти и во множестве крови, когда она, если еще не повредилась, будет предана общему разрушению тела? Но усмиряю и порабощаю тело мое (1 Кор. 9, 27), чтобы, когда кровь во мне бодра и кипит, мое добротелесие не послужило поводом ко греху. – Не угождай плоти сном, банями, мягкими постелями, непрестанно повторяя слово это: что пользы в крови моей, когда я должен истлеть? Для чего заботишься о том, что вскоре сотлеет? Для чего утучняешь себя и отягощаешь плотью? Разве не знаешь, что чем более дебелой сделаешь ты плоть свою, тем более тягостное узилище приготовишь душе?

Ужели прославит Тебя прах? или будет он возвещать истину Твою? (см. Пс. 29, 10). Как перстный и плотский человек прославит Тебя, Бога? Как возвестит истину, кто не посвящал своего времени учению, у кого ум погребен под таким бременем плоти? Потому-то иссушаю плоть свою и не щажу крови, которая обыкновенно сгущается в плоть, чтобы не было у меня препятствия к прославлению или уразумению истины (2).

* * *

Если не было пришествия Господня во плоти, то Искупитель не дал цены смерти за нас и не пресек Собою царство смерти. Ибо если бы было иное – обладаемое смертью, а иное – воспринятое Господом, то смерть не прекратила бы своих действий; страдания богоносной плоти не послужили бы в нашу пользу; Господь не умертвил бы греха во плоти; не были бы сооживлены Христом мы, умершие во Адаме; не было бы воссоздано падшее, восстановлено ниспроверженное, усвоено Богу отчужденное от Него обольщением змия. Ибо все это разоряется утверждающими, что Господь пришел, имея небесное тело. На что нужна была Святая Дева, если не от смешения Адамова воспринята богоносная плоть? Кто же так дерзок, чтобы лжемудрыми словами и свидетельством Писания опять стал ныне возобновлять давно умолкшее учение Валентина? Ибо не новость – это нечестивое учение о мнимости (8<ш|ак;), но давно начато суемудрым Валентином, который вырвал несколько речений у апостола, построил себе злочестивое лжеучение, говоря, что Господь принял вид раба, а не самого раба, что Он родился в подобии человека, а не сам человек воспринят Им…

А утверждение, что человеческие страсти переходят на самое Божество, не показывает людей, которые соблюдают последовательность в мыслях и знают, что инаковы страдания плоти, инаковы – плоти одушевленной и инаковы – души, действующей в теле. Итак, плоти свойственно быть рассекаемой, умаляться и разлагаться, и опять – плоти одушевленной свойственно утомляться, чувствовать боль, алкать, жаждать, предаваться сну; а душе, действующей в теле, свойственны печали, беспокойства, заботы и тому подобное. Из этих страданий одни естественны и необходимы для живого существа, другие же навлекаются худым произволением по неустройству жизни и недостатку упражнения в добродетели. Из этого видно, что Господь принял на Себя естественные страдания в подтверждение истинного, а не мечтательного вочеловечения; а сколько ни есть страданий, производимых пороками и оскверняющих чистоту жизни нашей, те отверг Он как недостойные Пречистого Божества. Поэтому сказано, что родился Он в подобии плоти греховной (Рим. 8, 3), не в подобии самой плоти, как им кажется, но в подобии плоти греховной; почему, хотя воспринял Он плоть нашу с естественными ее страданиями, однако же не сделал никакого греха (1 Петр. 2, 22). Но как смерть, которая Адамом передана нам во плоти, пожерта[97]97
  Пожерта – поглащена, истреблена, уничтожена.


[Закрыть] была Божеством, так и грех потреблен праведностью, которая во Христе Иисусе, почему в воскресении восприимем мы плоть, ни смерти не подлежащую, ни греху не подверженную.

Вот, братия, тайны Церкви; вот предания отцов. Объявляю всякому человеку, боящемуся Господа и ожидающему Суда Божия, не увлекаться различными учениями. Кто инако учит и не приступает к здравым учениям веры, но, отвергнув словеса Духа, собственное свое учение ставит выше евангельских догматов, того берегитесь (6).

Подаяние

Не видишь ли этих стен, разрушенных временем и которых остатки, подобно каким-то курганам, возвышаются по всему городу? Когда воздвигали их, сколько было в городе бедных, которых тогдашние богачи презрели, заботясь об этих зданиях? Где же сии пышные постройки? Где возбуждавший соревнование таким великолепием? Не обращено ли все в кучу и не истреблено ли, подобно тому, что дети для забавы вылепливают из песка; а строитель не в аду ли раскаивается, что заботился о суетном?

Старайся иметь великую душу; а стены, малы ли или велики, исполняют одну и ту же службу. Когда вхожу случайно в дом человека глупого и некстати богатого и вижу, что дом испещрен всякого рода цветами, тогда узнаю, что у этого человека нет других драгоценностей, кроме видимых, что он украшает бездушные вещи, а душа у него не украшена. Скажи мне, к какому выгоднейшему употреблению служат серебряные ложа и серебряные столы, постели и седалища из слоновой кости, между тем как ради них богатство не переходит к бедным, хотя они тысячами стоят у дверей и оглашают их всяким жалобным голосом?

Но ты отказываешь в подаянии, говоря, что невозможно удовлетворить просящих. Твой язык подтверждает это клятвой, но рука обличает в противном; она безмолвно разглашает твою ложь, сияя дорогим камнем в перстне. Один твой перстень сколько человек может освободить от долгов? Сколько поправить падающих домов? Один сундук твой с одеждами может одеть целый народ, цепенеющий от холода. Но ты с ожесточением отсылаешь бедного ни с чем, не страшась праведного воздаяния от Судии: ты не миловал, и не будешь допущен в Царствие; не дал хлеба, и не получишь жизни вечной (1).

* * *

Нужна опытность, чтобы различить истинно нуждающегося и просящего по любостяжательности. И кто дает угнетенному бедностью, тот дает Господу и от Него получит награду; а кто ссужает всякого мимоходящего, тот бросает псу, который докучает своей безотвязностью, но не возбуждает жалости своей нищетой (6).

Подвижничество

Не вдруг простирайся на самый верх подвижничества, наипаче же не полагайся сам на себя, чтобы не пасть тебе с высоты подвижнической жизни по неопытности. Ибо лучше постепенное преспеяние. Понемногу отнимай у себя житейские наслаждения, истребляя все свои навыки, чтобы противодействием своим, вдруг приведя в раздражение всякое желание наслаждений, не восставить против себя толпу искушений. Когда возьмешь верх над пристрастием к одному удовольствию, тогда вступай в борьбу с пристрастием к другому, и таким образом преодолеешь всякую склонность к наслаждению. Ибо именование удовольствия одно, но роды удовольствий различны. Поэтому, брат, прежде всего будь терпелив во всяком искушении. А сколь многоразличными искушениями испытывается верный: то мирскими потерями, то обвинениями, оболганиями, непокорностью, оговорами, гонениями! Все это и подобное этому служит к испытанию верного.

Сверх того будь безмолвен, не опрометчив в слове, не спорлив, не упорен, не тщеславен, не все перетолковывай, но люби верность, будь не многоречив, всегда готов не учить, но учиться. Не любопытствуй о жизни мирской, из этого не будет тебе никакой пользы. Ибо сказано: чтобы уста мои не говорили о делах человеческих (Пс. 16, 4). Кто с приятностью говорит о делах людей грешных, тот с готовностью пробуждает в себе страсть к удовольствиям. Но желай лучше узнать жизнь праведных, ибо в этом найдешь для себя пользу. Не будь охотник показываться в люди, обходя селения и дома, но бегай их, как сетей для души. А если кто из великого благоговения убеждает тебя разными предлогами войти к нему в дом, то таковой пусть научится вере сотника, который Иисуса, поспешавшего к нему для исцеления, удерживал от себя, говоря: Господи!я недостоин, чтобы ты вошел под кров мой, но только скажи слово, и выздоровеет слуга мой (Мф. 8,8). Тогда же Иисус сказал ему: иди, и как ты веровал, будет тебе. И выздоровел слуга его в той час (Мф. 8,13). Поэтому да будет известно тебе, брат, что не присутствием Христовым, но верой просящего освобожден больной от недуга. Так и ныне, в каком месте ни помолишься, если больной уверует, что помогут ему молитвы твои, все исполнится по желанию его.

Не паче Господа люби близких тебе. Ибо сказано: кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня (Мф. 10, 37). Что же значит Господня заповедь? Сказано: кто не возьмет крест свой и последует за Мною, не может быть Моим учеником (Лк. 14, 27). Если ты со Христом умер для сродников своих по плоти, то для чего хочешь опять жить с ними? А если для сродников своих опять созидаешь то, что разорил для Христа, то сам себя делаешь преступником. Поэтому для сродников своих не оставляй места своего, ибо, оставляя место, оставляешь, может быть, и нравы свои.

Не люби многолюдства, селений и городов, но будь пустыннолюбцем, всегда нерассеянно пребывая сам в себе, признавая своим делом молитву и псалмопение. Не пренебрегай чтением, особенно читай Новый Завет, так как от чтения Ветхого Завета нередко бывает вред, не потому, что в нем написано вредное, но потому, что немощен ум претерпевающих вред. Ибо всякий хлеб питателен, но слабым он вреден, так все Писание богодухновенно и полезно (2 Тим. 3, 16) и в нем нет ничего нечистого, а нечисто разве тому, кто признает нечистым. Ты же все испытывай, хорошего держись, от всякого вида зла удерживайся (ср. 1 Фес. 5, 21–22). Все мне позволительно, но не все полезно (1 Кор. 6, 12).

Поэтому со всеми, с кем имеешь дело, будь во всем непреткновен, разумен, братолюбив, приветлив, смиренномудр, не удаляйся от цели страннолюбия для дорогих яств, но, довольствуясь настоящим, ни от кого не бери ничего сверх ежедневно потребного для монашеской жизни, и особенно бегай золота, как наветника души отца греху, служителя диаволу. Не делай себя виновным в богатолюбии под предлогом служения нищим. А если кто принесет тебе деньги для бедных, узнав, кто скуден, посоветуй тому самому, у кого есть деньги, отнести их к неимущим, чтобы принятием от него денег не осквернить тебе своей совести. Бегай удовольствий, люби воздержность и тело упражняй в трудах, а душу приучай к искушениям. Разлучение души и тела признавая освобождением от всякого зла, ожидай наслаждения вечными благами, причастниками которого сделались все святые.

Непрестанно взвешивая диавольское внушение, противопоставляй ему благочестивый помысел и уступай последнему, как наклонению чашки на весах. Особенно когда восставшая в тебе лукавая мысль говорит: «Какая польза жить тебе в этом месте? Что выгоды в удалении от общежития с людьми? Или не знаешь, что поставленные Богом епископы Божиих Церквей живут обыкновенно вместе с людьми и непрестанно совершают духовные празднества, на которых присутствующим бывает весьма много пользы? Ибо там решение приточных гаданий, объяснение апостольских учений, изложение евангельских мыслей, преподавание богословия, свидание с духовными братьями, которые зрением лица их доставляют великую пользу встречающимся с ними. А ты сделал себя чуждым столь многих благ и сидишь здесь, одичав наравне со зверями. Ибо видишь здесь великое запустение, немалую угрюмость, недостаток учения, отчуждение от братий и дух великого нерадения о заповеди Божией». Итак, когда восставшая в тебе лукавая мысль хочет совратить тебя многими подобными этим благовидными предлогами, тогда в благочестивом помысле противоположи ей действительный опыт, говоря: «Поскольку говоришь ты мне, что в мире есть доброе, то я потому и переселился сюда, признав себя недостойным того, что есть доброго в мире, потому что доброе в мире перемешано со злом и злое гораздо превышает собою доброе. И я, быв когда-то на духовных празднествах, встретил едва одного брата, который, по-видимому, боялся Господа, но и тот одержим был диаволом, и я услышал от него пышные речи и басни, сложенные на обольщение с ним встречающихся; а после него встретил я многих воров, хищников, притеснителей; видел безобразную наружность упившихся, кровь угнетенных; видел и красоту жен, которая подвергала искушению мое целомудрие; и хотя избег я самого блуда, но осквернил девство свое сердечным помышлением. Много, правда, слышал я и душеполезных речей; впрочем, ни в одном из учителей не нашел добродетели, соответствующей речам. А после этого услышал еще тысячи плачевных рассказов, которые своими изнеженными звуками вторглись в душу. Еще слышал приятно звучащие гусли, рукоплескания скачущих, голос смехотворов, слышал много глупостей и шуток, крик бесчисленного многолюдства; видел слезы оскорбленных, мучение отводимых в неволю, рыдание подвергаемых пытке. Все это видел я: и не духовное тут было собрание, но море, обуреваемое и возмущаемое ветрами, которое стремилось всех за один раз покрыть своими волнами. Скажи мне, злая мысль, скажи и ты, демон кратковременного сладострастия и тщеславия, какая польза видеть и слышать это мне, который не в силах помочь обиженным, не имею возможности защитить бессильных, исправить погрешивших, а скорее могу погубить сам себя? Как малое количество чистой воды исчезает при сильном возвевании ветра и пыли, так и то, что, по мнению нашему, сделаем в мире доброго, помрачается множеством худых дел. Ибо печальные события, как острия, вонзаются в сердце живущим в мире среди благодушия и радости, чтобы омрачить чистоту псалмопения. Рыдания и плач обиженных единоплеменными раздаются для того, чтобы видно было терпение бедных. Какая же для меня польза, кроме явного вреда душе? Поэтому, как птица, переселяюсь в горы, ибо избавился, как птица из сети птицеловов (Пс. 123, 7). И я, о злая мысль! живу в той же пустыне, в которой пребывал Господь. Здесь дуб мамврийский, здесь лествица, возводящая на небо, и полки Ангелов, виденные Иаковом. Здесь пустыня, в которой народ, очистившись, получил Закон и, таким образом войдя в землю обетования, увидел Бога. Здесь гора Кармил, на которой водворяясь, Илия благоугодил Богу. Здесь равнина, на которую удалившись, Ездра, по Божию повелению, отрыгнул все богодухновенные книги. Здесь пустыня, в которой блаженный Иоанн, питаясь акридами, проповедал людям покаяние. Здесь гора Масличная, на которую восходя, Христос молился, поучая нас молиться. Здесь Христос – любитель пустыни. Ибо говорит: где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них (Мф. 18, 20). Здесь тесный и узкий путь, ведущий в жизнь. Здесь учители и пророки, скитающиеся по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли (ср.: Евр. 11, 38). Здесь апостолы и евангелисты, и житие монахов, не имеющее для себя града. Это-то добровольно принял я, чтобы получить обещанное Христовым мученикам и всем прочим святым, чтобы нелживо сказать мне: я хранил жестокие пути, по словам уст Твоих (Пс. 16, 4). Ибо знаю боголюбца Авраама, внявшего гласу Божию и переселившегося в пустыню; и Исаака притесняемого, и патриарха Иакова странствующего; целомудренного Иосифа проданного; трех отроков, изобретателей воздержания, борющихся с огнем; Даниила, вверенного в ров львиный; небоязненно вещающего Иеремию, осужденного в ров тинный; зрителя тайн Исайю; претренного пилой Израиля, отводимого в плен; обличителя прелюбодеяния Иоанна, посекаемого мечом; Христовых мучеников, умерщвляемых. И к чему мне длить речь? Где и Сам Спаситель распят за нас, чтобы смертью Своей оживотворить нас и всех поощрить и привлечь к терпению? К Нему поспешаю, и ко Отцу, и к Духу Святому. Для того подвизаюсь, чтобы оказаться Его приискренним, признав себя недостойным того, что есть доброго в мире. Впрочем, не я для мира, но мир для меня».

Это-то помышляя сам в себе и ревностно совершая, по сказанному тебе, подвизайся за истину даже до смерти. Ибо и Христос послушен был далее до смерти. Но и апостол говорит: смотрите… чтобы не было в ком из вас сердца лукавого… дабы вам не отступить от Бога живого Но утешайте друг друга и во едином назидайте: доколе можно говорить: «ныне» (Евр. 3, 12–13). Ибо словом «ныне» означается целое продолжение жизни нашей. Так живя, брат, и себя спасешь, и нас возвеселишь, и Бога прославишь во веки веков (6).