Текст книги "Тотто-тян, маленькая девочка у окна"

Спортивный праздник

Спортивный праздник в «Томоэ» каждый год проводился в один и тот же осенний день – третьего ноября. Несколько лет назад директор навел справки и выяснил, что именно третьего ноября реже всего идут дожди. Просто удивительно: то ли оттого, что директор скрупулезно изучил метеорологические данные, то ли потому, что облака и солнышко прониклись его страстным желанием провести спортивный праздник в ясную погоду, так чтобы ничто не омрачало хорошего настроения ребятишек, украсивших накануне соревнований школьный двор, но факт – в этот день не пролилось ни капли дождя.

Недаром «Томоэ» считалась необычной школой – даже спортивный праздник в ней был удивительным. Почти все виды состязаний директор придумал самолично. Лишь перетягивание каната и «бег вдвоем на трех ногах» встречались и в других начальных школах. Причем не нужно было каких-либо замысловатых спортивных снарядов, в дело шло то, что было под рукой.

Вот, например, состязание «Золотой карп». Посреди школьного двора раскладывали несколько длинных «карпов» из ярко разукрашенной материи – таких, что в Праздник мальчиков[15]15
  Праздник мальчиков – традиционный японский праздник. Празднуется ежегодно 5 мая. Комнаты украшают куклами воинов, мальчики состязаются в силе и храбрости. Карп олицетворяет у японцев упорство, поскольку плывет против течения.


[Закрыть] колышутся, наполненные ветром, на древке над крышами тех домов, где живут мальчики.

По сигналу надо было забраться в пасть матерчатого карпа, проползти через все его туловище, выбраться на волю через хвост и вернуться обратно. Стартовали по трое, так как было всего лишь три карпа – два голубых и один красный. Казалось, состязание вовсе не трудное. Однако в длинном, как питон, карпе было темно, и блуждающие в его туловище легко теряли ориентировку. Некоторые – и среди них Тотто-тян – по нескольку раз возвращались туда, где они только что вошли: высунут голову из пасти, поймут свою ошибку и поспешно ретируются. Зрители ужасно веселились, наблюдая, как кто-то барахтается или ползает взад-вперед по словно ожившему карпу.

Или – «Поиски мамы». По сигналу соревнующиеся должны были броситься к поставленной боком деревянной лестнице, протиснуться между перекладинами, добежать до стоявшей невдалеке корзины и вытащить оттуда конверт с заданием примерно такого рода: найти в толпе зрителей, например, маму Сакко-тян, а затем, взяв ее за руку, побежать к финишу. Тут уж возникали самые неожиданные осложнения. Во-первых, нужна была кошачья изворотливость, чтобы протиснуться между перекладинами, и менее ловкие застревали. Во-вторых, маму Сакко-тян знали многие и найти ее не представляло труда. Значительно сложней было отыскать человека, с которым никогда не встречался: например, сестру учительницы Оку, или маму учителя Цуэ, или даже сына учителя Кунинори. Хоть игра называлась «Поиски мамы», иногда надо было искать еще кого-нибудь. Приходилось набираться смелости, идти к гостям и громко звать: «Где вы, сестрица госпожи Оку?» Подчас кому-то везло, и он вытаскивал записку с именем собственной мамы. Восторгам в таком случае не было предела: «Мама, мамочка! Давай быстрее!» Понятно, что и зрители должны были быть постоянно начеку. Дети один за другим подбегали к ним и кого-нибудь вызывали. Вот уж когда нельзя было мешкать.

Быстро вскакивали они со своей скамейки или расстеленной на земле циновки, протискивались с извинениями и поклонами через толпу сидящих мам и пап и, схватив за руку ожидающего ребенка, во всю мочь бежали к цели. Поэтому, когда кто-то из детей подбегал и останавливался в ожидании перед гостем, даже отцы с трудом сдерживали волнение – кого же сейчас вызовут. Находясь в постоянном напряжении, они не могли даже поболтать друг с другом или пожевать что-нибудь. Казалось, дети и взрослые играли в одну, общую игру. Ну, а что касается перетягивания каната, то в нем принимали участие и директор, и остальные учителя. Присоединившись к своей команде, они вместе с учениками тянули на себя канат и кричали при этом: «Раз-два, взяли, раз-два, взяли!» На долю слабых и не совсем здоровых, как Ясуаки-тян, выпадала важная задача: они следили за тем, в какую сторону смещается платочек, завязанный посередине каната, чтобы знать, кто берет верх.

И наконец, гвоздь программы – эстафета с участием всех учеников, тоже необычная, как и все в школе «Томоэ».

Школьный двор был слишком тесен для большой эстафеты. Поэтому суть соревнования заключалась в том, чтобы как можно быстрее подняться и спуститься по бетонной лестнице, широким полукругом взбегавшей к актовому залу в самом центре школьного двора. Задание казалось нетрудным только на первый взгляд: ступеньки были необычайно низкими, а перескакивать через одну категорически запрещалось. Так что высоким детям приходилось нелегко.

Сама же лестница, по которой они изо дня в день поднимались на обед, в день спортивного праздника приобретала необычайно красочный вид. Словно в калейдоскопе, сновали вверх и вниз по ней ярко одетые дети. Особенно красиво они смотрелись издалека, от школьных ворот.

А ступенек в ней было восемь, если считать верхнюю площадку…

Как и рассчитывал директор, первый в жизни Тотто-тян и остальных первоклашек спортивный праздник проходил под ясным небом. Кроме всего прочего, везде висели длинные цепочки, сделанные из цветной бумаги, с наклеенными золотыми звездочками, которые они смастерили накануне, а патефон наигрывал легкий, веселый марш – словом, обстановка была праздничной.

В этот день Тотто-тян надела темно-синие штанишки и белую кофточку. Но, по правде говоря, с некоторых пор она предпочла бы «блумеры» – спортивные шаровары с резинками выше колен и отутюженными стрелками.

Такую одежду она увидела однажды после уроков, когда директор занимался ритмикой с группой воспитательниц детских садов. Тотто-тян отметила, как ладно сидели на них широкие, как бы вздутые, шаровары. Когда девушки дружно притопывали ногами, было заметно, какие у них изящные и упругие бедра. Тотто-тян это очень понравилось.

«Какие у них красивые фигуры!» – подумала она, и ей захотелось быть похожей на взрослых. Прибежав домой, она вытащила из шкафа штанишки, надела их и тоже стукнула ногой об пол, но – ничего похожего! – ведь была она худенькой девчонкой из первого класса. После нескольких тщетных попыток Тотто-тян решила, что все дело в шароварах; которые были на девушках: надень она их – и у нее тоже будут красивые ножки. От мамы она узнала, что это штаны – «блумеры». Тотто-тян решительно заявила ей, что хотела бы пойти на спортивный праздник именно в такой форме, однако маленького размера нигде не нашлось. Пришлось все-таки идти в обычных штанишках, в которых, увы, все равно не видно, какие красивые бывают ноги…

На этом спортивном празднике произошло нечто необыкновенное. Трудно даже поверить, но коротышка Такахаси оказался первым во всех видах соревнований. Пока его соперники барахтались внутри матерчатых карпов, Такахаси мгновенно прошмыгнул сквозь своего. Только они успели просунуть свои головы между перекладинами лестницы, а он уж давно миновал ее и оказался впереди всех. Точно так же обстояло дело и с эстафетным бегом по лестнице. В то время как остальные дети неуверенно перебирались с одной низенькой ступеньки на другую, короткие ноги Такахаси сновали подобно поршню в насосе. Мгновенно он поднимался на верхнюю площадку и также стремительно спускался вниз, при этом его фигура мелькала, как при ускоренной киносъемке.

И хотя ребята очень хотели победить Такахаси и старались изо всех сил, их усилия оказались тщетными – мальчик продолжал набирать баллы. Тотто-тян тоже пыталась одолеть Такахаси, но ни в одном виде состязаний ей это так и не удалось. Конечно, обогнать коротышку при беге по ровному месту было несложно, но он наверстывал свое с лихвой там, где было потрудней.

Такахаси завоевывал одну награду за другой, светясь нескрываемой радостью, донельзя довольный собой. Он явно стал задирать нос. А поскольку он всюду был первым, то, естественно, и призы, которые ему доставались, были лучшими. Все с завистью наблюдали, как он получал их.

«В следующем году я обязательно обгоню его…» – в глубине души думал каждый. Однако и во все последующие годы победа на школьных соревнованиях каждый раз доставалась Такахаси…

Надо сказать, что и награды на соревнованиях, или, иначе говоря, призы соответствовали вкусам директора. Так, например, в качестве первого приза он мог выдать огромную редьку, за второе место – два корня лопуха, который, хорошенько отварив, употребляли в пищу. Третьим призом мог оказаться пучок шпината. Поэтому не удивительно, что Тотто-тян, пока не выросла, была искренне убеждена, что и в остальных школах на спортивных соревнованиях победителей награждают овощами.

В других же школах наградой в то время обычно служили тетрадки, карандаши, ластики. Не зная об этом, ученики «Томоэ» тем не менее не испытывали особого восторга, когда их награждали овощами. Тотто-тян, например, получив в награду корни лопуха и немного лука, не представляла, как она повезет их в электричке. А вообще дополнительные награды под разными предлогами выдавались даже тем, кто не занял призового места, поэтому к концу соревнований каждый ученик «Томоэ» получил свой овощ. Неизвестно почему, но большинство детей не рисковали возвращаться из школы с зеленью, стесняясь недоуменных взглядов взрослых. А ведь нисколько не стеснялись, когда их посылали в овощную лавку.

Один толстяк-мальчишка, выигравший кочан капусты, долго вертел его в руках, не зная, что с ним делать.

– Не хочу тащить ее, люди смеяться будут. Лучше выброшу… – проворчал он.

Директор, по всей видимости, понял, чем недовольны его ученики. Он подошел к ребятам, которые стояли в нерешительности со своими морковками, редьками и капустой.

– Что такое? Не нравится? – спросил он. – А что, если отнести это домой и попросить маму приготовить на ужин? Вы ведь заработали эти овощи. Хорошая добавка к рису – хватит на всех домашних. Ну, смелей! Бьюсь об заклад – будет вкусно!

Что ж, директор, как всегда, был прав. Впервые в своей жизни Тотто-тян могла принести домой на ужин нечто добытое ею собственными силами.

– Я попрошу маму поджарить корешки от лопуха! А вот что с луком делать, пока не знаю… – сказала Тотто-тян.

Вслед за ней и остальные победители наперебой принялись рассказывать директору о том, что можно сделать из их призов.

– Вот и замечательно! Значит, договорились! – обрадованно рассмеялся он.

И наверно, директор представил себе, как весело будет сегодня за ужином, когда подадут овощи и детишки станут рассказывать домашним о спортивном празднике.

Но, должно быть, больше всего он думал о Такахаси, чей обеденный стол будет буквально завален завоеванными им первыми призами. «Пусть в памяти мальчика, страдающего от сознания своего физического недостатка, навсегда останется чувство радости и гордости от одержанной победы», – думал директор.

И кто знает, может быть, и соревнования в школе «Томоэ» проводились таким «хитрым» образом, чтобы Такахаси оказался первым.

Поэт Исса

Своего директора дети прозвали «Кобаяси Исса». Свою любовь к нему они выразили в песенке:

 
Кобаяси Исса!
Дядюшка добрый
И немного лысый!
 

Дело в том, что, как вы знаете, директора звали Кобаяси, так же, как и замечательного поэта прошлого века Кобаяси Иссу[16]16
  Кобаяси Исса (1763 – 1827) – настоящее имя Ятаро. Кобаяси – фамилия, Исса – имя. Японцы часто называют своих писателей и поэтов (особенно прошлых веков) по имени, причем оно оказывается псевдонимом. Исса родился в крестьянской семье, почти всю жизнь провел в бедности и скитаниях. Его хайку отличаются сочувствием к угнетенным, реалистичностью.


[Закрыть], которого директор, большой любитель японских трехстиший хайку, особенно почитал.

Он так часто декламировал стихи своего однофамильца, что поэт Кобаяси Исса стал для них таким же близким, как и директор школы.

Директор любил трехстишия Иссы за их задушевность, за то, что они были так близки к настоящей жизни. В те времена, когда сочинителей хайку считали на тысячи, одному Иссе удалось создать своеобразный, неповторимый мир поэзии. Директор восторгался поистине детской простотой трехстиший Иссы и, кажется, завидовал его мастерству. При каждом удобном случае он читал детям стихи Иссы, а те охотно заучивали их наизусть.

Например, вот такие:

 
Эй, не уступай,
Тощая лягушка!
Исса за тебя.
 

 
Воробушек-дружок!
Прочь с дороги! Прочь с дороги!
Видишь – конь идет.
 

 
Ой, не бейте муху!
Руки у нее дрожат…
Ноги у нее дрожат…[17]17
  Перевод стихов В. Марковой.


[Закрыть]
 

А однажды директор экспромтом сочинил мелодию для одного трехстишия Иссы, и все запели ее:

 
Подойди ко мне,
Поиграй,
Сирота-воробушек.
 

Довольно часто учитель давал детям уроки хайку, хотя программой они не были предусмотрены.

Тотто-тян тоже сочинила свое первое трехстишие и посвятила его своему любимому персонажу – черному дворовому псу по кличке Норакуро. О его смешных приключениях рассказывалось в картинках на страницах юмора одного детского журнала. Норакуро поступил на службу в собачье войско, которым командовал бульдог, рядовым и постепенно стал расти в чинах, несмотря на то, что за ним водились разные грешки.

 
Бравый черный пес
Бросил службу в армии,
Переплыл на континент.[18]18
  Речь идет о серии юмористических рисунков писателя и художника Суйхо Тагава. Под названием «Норакуро» («Черная дворняга») они в течение ряда лет перед войной печатались с продолжением в детском журнале «Сёнэн курабу» («Юношеский клуб») и пользовались огромной популярностью. Норакуро служил в армии, в которой4 все было как по-настоящему, только солдатами и офицерами в ней были собаки. После начала второй мировой войны власти запретили печатание серии рисунков, усмотрев в них сатиру на японскую армию. Континентом в те годы часто называли захваченные японскими милитаристами территории Китая (Маньчжурия) и Кореи, куда в поисках удачи устремились тысячи японцев.


[Закрыть]
 

Директор советовал ученикам:

– Сочините такое хайку, которое просто и искренне выражало бы ваши мысли.

Трехстишие, которое сочинила Тотто-тян, трудно было назвать настоящим хайку. Но все же по нему можно было судить о круге ее интересов. И хотя в ее хайку не было соблюдено обязательное число слогов, Тотто-тян считала, что это не ошибка, ведь у самого Иссы в трехстишии, посвященном желтому воробушку, которого просили уступить дорогу благородному коню, был лишний слог.

Во время прогулок к храму Кухомбуцу или в дождливый день, когда нельзя было гулять и непогоду пережидали в актовом зале, однофамилец и почитатель великого поэта пользовался любой возможностью, чтобы рассказать детям о японских трехстишиях. Таким образом он учил их познавать человека и природу.

Казалось, что многие свои хайку Исса написал специально для школы «Томоэ»:

 
Стаяли снега, —
И полна вдруг вся деревня
Шумной детворой![19]19
  Перевод стихов В. Марковой.


[Закрыть]
 

Очень странно!

Впервые в жизни Тотто-тян нашла деньги. Случилось это накануне, в поезде, когда она возвращалась из школы домой. Как обычно, она села на станции Дзиюгаока на поезд, идущий по линии Оимати. Около первой же остановки – Мидоригаока – дорога совершала крутой поворот, и каждый раз на этом месте вагон с громким скрипом накренялся. Зная это, Тотто-тян широко расставляла ноги, чтобы не шлепнуться на пол. Садилась она обычно в последний вагон – поближе к выходу – и стояла у правой, по ходу поезда, двери: на ее станции платформа была справа.

И вот вчера, когда вагон резко накренился и, как всегда, громко заскрипел, Тотто-тян заметила около себя на полу нечто похожее на монету. Правда, в прошлый раз это «нечто» оказалось простой пуговицей, поэтому девочка решила получше разглядеть, что там такое. Когда вагон выпрямился, она нагнула голову и внимательно посмотрела вниз. Теперь не было никаких сомнений, что это деньги, а точнее, монета в пять сэн[20]20
  Сэна – одна сотая иены, японской денежной единицы. После войны изъята из обращения.


[Закрыть]. Сначала Тотто-тян подумала, что кто-то из стоящих поблизости уронил монету, а когда вагон накренился, она просто подкатилась к ее ногам. Но поблизости никого не оказалось.

«Что же делать?» – подумала Тотто-тян. И тут же припомнились чьи-то слова: «Если нашел деньги, нужно сразу же отнести их в полицию». Но полицейских в вагоне не было.

В этот момент дверь кондукторской, находившейся в конце вагона, отворилась и появился кондуктор. Сама не понимая почему, Тотто-тян наступила правой ногой на пятисэновую монетку. Заметив знакомую девочку, кондуктор приветливо улыбнулся ей. Смущенная Тотто-тян не смогла ответить ему тем же. А в это время поезд остановился на станции Оокаяма, предшествующей той станции, где Тотто-тян надо было выходить. С противоположной стороны открылась дверь, и в вагон ввалилась целая толпа пассажиров – почему-то больше обычного. Они толкали и теснили Тотто-тян, но та отчаянно оборонялась, ведь ей никак нельзя было оторвать от пола правую ногу. Стараясь удержаться на месте, Тотто-тян продолжала думать, как ей поступить с деньгами: «Сойду на станции и отнесу в полицейский участок!»

Но тут ей в голову пришла другая мысль: «Если кто-нибудь из взрослых увидит, как я подбираю монету, он примет меня за воровку!» В те годы на пять сэн можно было купить коробочку карамелек или плитку шоколада. Для взрослых, может быть, сумма и небольшая, но маленькой девочке она казалась целым состоянием. Не удивительно, что Тотто-тян ужасно разволновалась.

«Решено! – подумала она. – Я тихонечко скажу, что уронила денежку и что мне надо ее подобрать. Тогда все подумают, что это мои деньги». Но сразу же возникло другое опасение: «Если я скажу так, то все обернутся ко мне и кто-нибудь скажет: «Это мои деньги!» Что тогда мне делать?..»

Перебрав в голове разные способы, она наконец придумала выход из положения: когда поезд будет подходить к станции, она присядет, делая вид, что поправляет шнурок на ботинке, и незаметно поднимет монетку. Так и сделала.

Когда вспотевшая от волнения Тотто-тян сошла на платформу, зажав в кулачке пятисэновую монету, она почувствовала неимоверную усталость. До полицейского участка далеко, и если она отправится туда, чтобы отдать деньги, то вернется домой поздно и мама будет беспокоиться. Топая вниз по станционной лестнице, Тотто-тян серьезно обдумывала положение и наконец решилась: «Сегодня я спрячу монетку в укромном местечке, а завтра по дороге в школу заберу ее и посоветуюсь с ребятами. Потом, все равно надо им показать монету, ведь до сих пор никто, кроме меня, не находил денег».

Приняв наконец решение, Тотто-тян стала размышлять, куда бы спрятать монету: «Домой нельзя – – увидит мама и начнет расспрашивать, откуда она у меня». Тотто-тян забралась в кустарник, росший у станции. Место показалось ей вполне надежным: со стороны не видно, никто не полезет. Вырыла палочкой небольшую ямку, положила в нее драгоценные пять сэн и как следует засыпала землей. А для приметы положила сверху камешек необычной формы. Закончив работу, она поспешила домой.

Обычно по вечерам Тотто-тян трещала без умолку, рассказывая маме о школьных делах до тех пор, пока та не прерывала ее: «Пора в постель!» Но сегодня девочка больше молчала и рано легла спать.

На следующее утро Тотто-тян проснулась с ощущением, что ей предстоит сделать нечто очень важное. Вспомнила о спрятанном сокровище и оживилась.

Выйдя из дому раньше обычного, Тотто-тян побежала наперегонки с Рокки к своему секретному местечку. Добравшись до него, она радостно воскликнула:

– Ура! Нашла!

Камешек, которым она вчера обозначила тайник, был на месте.

– Я покажу тебе что-то очень интересное, – сказала она Рокки.

Отбросила в сторону камешек и палочкой принялась осторожно разрывать ямку. Но странное дело – монетка в пять сэн исчезла! Удивлению девочки не было предела. Тотто-тян терялась в догадках: может быть, кто-то подглядел, как она ее прятала, или камешек сам сдвинулся с места? Девочка перекопала все кругом, но монетка исчезла. Тотто-тян была огорчена тем, что теперь уже не сможет показать находку в школе, но еще больше досадовала на то, что не узнает тайну ее исчезновения.

И потом, проходя мимо, она не раз забиралась в кусты и рыла все новые и новые ямки, но пять сэн так и не отыскались.

«Уж не крот ли их утащил? Или мне приснилось? Или боженька подсмотрел, как я прятала?» – думала Тотто-тян. Как ни верти, за всем этим крылась какая-то тайна. Таинственное происшествие, о котором она никогда-никогда не забудет…

Разговор на пальцах

Однажды после полудня неподалеку от входа на перрон станции Дзиюгаока двое мальчиков и одна девочка – все немного постарше Тотто-тян – разговаривали между собой, усиленно жестикулируя, словно играли в «камень, бумагу и ножницы». Но, вглядевшись повнимательней, Тотто-тян заметила, что они делали пальцами гораздо больше знаков, чем при этой незамысловатой детской игре. Это уже было интересно! Она подошла поближе и стала наблюдать. Дети явно разговаривали между собой, но голосов не было слышно. Сначала кто-нибудь один выделывал пальцами разные замысловатые фигуры, после чего другой, внимательно следивший за его руками, начинал еще более оживленно двигать пальцами, и, наконец, третий собеседник добавлял несколько жестов, сообщая, видно, что-то очень смешное, и все от души смеялись, не издавая при этом почти никаких звуков. Наконец Тотто-тян поняла, что они разговаривают на пальцах.

Тотто-тян позавидовала им: «Вот если б я могла разговаривать руками!» Ей даже захотелось присоединиться к беседующим, но она не знала, как это можно сделать. К тому же они были из другой школы, и было бы просто невежливо вмешиваться в чужой разговор. Поэтому Тотто-тян лишь наблюдала за их беседой до тех пор, пока они не поднялись на платформу направления Токио – Иокогама. «Когда-нибудь и я научусь разговаривать руками», – подумала она.

Тотто-тян не знала, что на свете существуют люди, которые плохо слышат или совсем не слышат. Не знала она и того, что дети, которых она встретила, были учениками префектуральной школы для глухонемых в городке Оимати – конечном пункте железнодорожной ветки, по которой она каждый день ездила в школу «Томоэ».

Тем не менее в тот день Тотто-тян от души восторгалась удивительными лицами детей, особенно прекрасными в те моменты, когда они, сверкая глазами, следили за быстрыми движениями пальцев собеседника. Ей так хотелось подружиться с ними!