Текст книги "Боги & Боты"

– Ого. Прям как я.

Она проигнорировала эту остроту и провела меня в примерочную. Там висел белоснежный костюм для шоу. Он реально был абсолютно белый, от головы до пят, включая ботинки и даже галстук. А с обоих плеч вдоль рук свешивались полоски белой ткани стилизованные под перья.

– Намёк на белую ворону?

– Йес, оф кос… Ви такои угадливии! – она ещё немного злилась. – Вот здес мона запустит аниме, – она прижала пальцами отворот пиджака, и по его спине полетела стая птиц.

– А как же чёрно-белый стиль? – я накинул на себя белоснежный пиджак, который по своему покрою и самой ткани больше напоминал халат.

– Ета ни длиа вас, длиа вумен. Кстати, счас вирас спрос на платиа, какие может порват лиубовник вуман, а не толка ана сама…

– Ага. Значит, всё-таки захотелось им чего-то натурального, естественного.

– Ни знау, чта в етам ис-тест-вен-нава, – она презрительно фыркнула и, показав пальцем на брюки с ботинками, занавесила примерочную чем-то вроде папиросной бумаги.

Я переоделся и отодвинул занавеску. Ко мне подскочил бот-стилист и внимательно оглядел. Потом провёл рукой по волосам – они тут же выпрямились и побелели. Наверное, запустил мне туда нано-выпрямителей и окрашивателей. Меня уже ничего не удивляло. Потом достал несколько пар очков и стал примерять.

– А очки-то зачем?

– Обязательная часть делового стиля. Как галстук в ваше время, – бот, видимо, был знаток истории культуры.

В очках были простые стекла. Я огляделся. Экстра отдавала распоряжения около висящих на манекенах платьев в чёрно-белых тонах. Повсюду были вырезы и полупрозрачные сеточки.

– Ты вот что мне скажи, историк моды, а почему у вас тут все полуголые ходят? Сто лет назад такого не было.

– Я не историк. Но могу вас просветить.

– Уж, пожалуйста. Просвети.

– В 2030-хх годах в России были введены серьёзные запреты на публичное обнажение. В основном по религиозным соображениям…

– Ну, конечно! Куда же без них!

– Много было культурно-религиозных столкновений, выступление националистов, череда медийных переворотов, давление мусульманских общин и акты гражданского неповиновения. Что и привело к принятию этого закона и других подобных этому, охраняющих чувства верующих. Возникла эпоха медийной диктатуры.

– Альфа?

– Нет. Тогда её ещё не было. Тогда был просто Первый объединённый канал РИК. Ему удалось сохранить единство и мир в обществе. Ну а в 60-е гг. началась оттепель, – ну, надо же, как всё похоже, – Постепенно стали появляться другие каналы, восстановился медийный и культурный плюрализм. С тех пор всё у нас достаточно либерально. Если не считать небольшой винтажной ностальгии в 90-е, когда хиджабы были настоящим писком моды.

– Ну, хватит истории. Что там у тебя ещё?

– Часы, – он одел мне на запястье браслет с утолщением, отдалённо напоминавшим циферблат.

– А время на них как смотреть?

– Время вам бот скажет и покажет. На это не надо смотреть. Просто носите.

Мне он уже начал надоедать. Я подошёл к Экстре. Она раздавала команды своим ботам-помощникам, которые суетились около женских нарядов. Какие-то звёзды ещё сюда заглянут сегодня.

– А какие звёзды ещё сегодня сюда заглянут?

– Ммм… разние, – чёта она замялась и покосилась на Ботаника.

– Что вы переглядываетесь? А? – я слегка наклонил голову и вперился взглядом в Ботаника.

– У нас с вами съёмки интервью уже скоро. Нужно поторопиться, – Ботаник был невозмутим.

– Да ладно тебе, Ботик. Что вы от меня скрываете? Ну, дорогой, признавайся, – я подошёл к нему и обнял за плечи.

– Ви риал хочите знат? Оки. Будет Сирена, вот-вот, – Экстра, казалось, ничего не собиралась скрывать, а даже хотела посмотреть на эту нашу встречу.

– Ага… ну, ясно… кофе мне принесите, плиз, и газету… эмм… тьфу чёрт… дождёшься от вас газет! Стену мне дайте с экраном – время у нас ещё есть, отдохну перед дорогой.

– Ви очен старо-модни. Кофе – вредна… В некотрих странах запресчен как наркот. А все нормал лиуди слушаут ботав, а не в стени палиатса.

– Боты – враги человечества! Они приучают вас к безделью и пассивному восприятию реальности! – я демонстративно плюхнулся в кресло.

– Я – ваш друг, – сказал мой Ботик.

– Тогда кофе мне, голый друг, и контент на стену. От линз у меня уже глаза болят. Я подожду. Мне торопиться некуда.

– Эта встреча будет крайне нежелательной.

– Опять за своё? Перезагружу!

– Если я вас раздражаю, я могу слиться с фоном.

– Отличная идея! Давай! Слейся с фоном и заткни фонтан.

Ботаник подстроил свою окраску под цвет обоев и всего, что было за ним. Его, конечно, было видно, не совсем прям невидимка какой-то, но ощущение свободного пространства появилось. Экстра ушла куда-то со своей командой в подсобные помещения. Её бот оповестил меня, что сделал заказ кофе в международной службе пневматической доставки. А через минуту он уже подходил к ящику в стене, из которого выудил на свой поднос пригоршню кофейных зёрен, поставил на него также стакан воды, дезинфектор и всё это перенёс на столик рядом со мной. Других вариантов у них в будущем, судя по всему, не было.

В шоуруме никого, кроме говорящей техники, не осталось. А я, взволнованный, сидел, жевал кофейные зёрна и тупо пялился в экран, ни во что не вникая… Кресло стояло как-то боком к стене и я даже был вынужден наклонять голову, чтобы что-то разглядеть. Бот Экстры потоптался немного, глядя на то, как я изворачиваюсь, и показал мне пример, приложив ладонь к экрану на некоторое время. Когда он отнял ладонь и развернул, на ней уже был такой же экран, но в миниатюре, занимавший всю поверхность ладони.

Мне этот фокус понравился. Так я смог просматривать новости, сидя в максимально удобной позе.

– Можно и в очки вставить…

– Не надо! Давай тоже, с фоном слейся.

– Как скажете.

Новости были с самых разных концов света. Я смотрел превьюшки и расширял пальцами те, что казались интересными. Одна из новостей касалась забастовки программеров и дизайнеров крупнейшей мировой компании Apple-Microsoft. Все они, в какой бы стране ни жили, на один день устроили онлайн флеш-моб. Через всплывающие окна и СПАМ требовали увеличения зарплат и снижения уровня слежки за их жизнью. Вот он – новый рабочий класс будущего! И почему их до сих пор на ботов не заменили? А вот и светская хроника с моим великолепным участием…

И тут двери растворились. Я встал, машинально пряча за спину ладонь, на которой мелькали кадры с ночным клубом, и вот так в полный рост, весь в белом и с крыльями на спине – встретил её. Всё было как в замедленной съёмке. Первой шёл бот с ресепшн, загораживая ей обзор, но через пару шагов он отошёл, пропуская звезду телесериалов вперёд. На Сирене были солнечные очки, и пока она двигалась от двери, снимала их. Потом ещё потратила немного времени на то, чтобы отбросить прядь мешавших зрению волос. И когда наши глаза встретились – мы стояли буквально в полуметре друг от друга. От неожиданности она застыла. В это же время в шоурум вбежала Экстра, но я лишь слышал стук её каблуков, и не поворачивал голову, стараясь не пропустить ничего в лице и глазах Сирены.

– Прива, – моя актриса быстро взяла свои эмоции под контроль и натянула маску приветливости.

– Прива-Прива… Как жизнь?

– Фай!

– То есть, всё хорошо?

– Ес… да.

– Прива, Сире, – Экстра наконец-то подошла, и они ритуально по очереди подставили друг другу свои обе щёки; обе были сантиметров на 5 выше меня, и я пожалел, что встал. – Ти туда, – и она показала Сирене в сторону примерочной.

– Окс. Бай, – это она бросила мне и пошла туда, куда её послали, удивлённо осматривая полупрозрачных ботов.

За ней семенил её собственный бот, одетый как девушка. Прям, как во сне.

– До встречи… Ещё увидимся… Мир тесен, – последние слова я уже говорил практически самому себе.

Когда Сирена скрылась, я снова подумал, в чём причина этой моей необъяснимой слабости перед её образом. До сих пор ноги ватные и в груди какие-то яркие вспышки покалывают.

Пока я тряс рукой, пытаясь избавиться от телеплёнки, прилипшей к ладони, Экстра посмотрела на меня как на червяка, достойного презрения. Это был её визуальный ответ на мой давешний взгляд. Я очень хорошо понял, что она имеет в виду. Для неё эта девица – всего лишь ещё один повод отозваться о моём дурном вкусе. Ну, что ж. Пусть думает, что хочет. Ей сейчас это полезно. Она будет ещё долго разбираться в своих чувствах – чего тут больше: ревности, чувства собственности, жалости или любви…

…

Мы приехали в офис «Альфы» заранее, чтобы обсудить новые условия. Я знал, что подписка на ещё не отснятый материал моей беседы с Кардоном превысила 2 миллиарда. Поэтому выдвинул следующие условия:

– Подписание контракта до съёмок. Оплата не фиксированная, а от количества скачиваний.

Со мной даже не спорили. Пошли на все условия. Им деваться некуда было – такая махина не могла просто взять и встать в середине пути. В ответ только попросили подписать гарантию, что я принесу свои извинения. В студии были запрещены не только боты, но и гаджеты. Мне пришлось в туалете выковыривать мазь из уха и промывать глаза.

С Кардоном я познакомился прямо в студии. Джон сидел в своих роговых очках за столом, положив на него локти и скрестив руки. Где-то я уже видел эту позу. Не хватало только подтяжек.[94]94
  Намёк на популярного американского телеведущего – Ларри Кинга.


[Закрыть] Он привстал со словами: «милый костюмчик» и снова сел. Я уселся напротив, также уставившись на него через свои имиджевые очки. Впечатление мужик производил самое положительное. Деловой, доброжелательный, даже, казалось, умудрённый жизнью. А его речь почти ничем не отличалась от моей, да и ляпов он не совершал. Вот он – профессионализм высшего уровня.

Поначалу вопросы были весьма любезными. Но я не хотел расслабляться и всё выжидал, когда он сделает свой первый выпад.

Слова инструкторов в переводе Ботаника крутились у меня в голове:

– Не торопитесь защищаться и оправдываться. В этот момент вы наиболее безоружны. Если вам видны нечестные намерения говорящего – сделайте их очевидными для слушателей. Ваша задача – не переубедить ЕГО. Ваша задача – покорить ИХ.

И вот он перешёл к самому главному.

– В сети появилось видео вашей стычки с режиссёром ток-шоу. Что скажете? Вы там смотритесь, как настоящий маньяк. Напугали бедного человека до смерти.

– Хотелось бы принести извинения этому человеку и его семье. Люди – рабы обстоятельств. Я должен был это понимать. Каждый ведёт себя так, как диктуют ему его положение, его обязанности, опыт и т. п. Кто знает, может и я на его месте вёл бы себя также. Поэтому нет мне оправданий.

– Странно. С одной стороны, вы вроде как приняли вину на себя. Но при этом в то же самое время создали впечатление, что причина для такой эмоциональной вспышки была. И что она как раз в поведении режиссёра… Поправьте меня, если я не прав – получается, вы, скорее, прощаете его, чем сами извиняетесь.

Любой, кто на вас нападает, имеет свои собственные мотивы. Чем яростнее его нападение, тем прозрачнее его заинтересованность в каком-то исходе спора – вашем фиаско, понижении доверия зрителей к вашим словам и так далее. Прежде чем начать защищаться – обсудите со слушателями эти мотивы, эти интересы и цели. Так ваши позиции, по меньшей мере, выровняются.

– Я осознаю, что если бы ваша версия была верной, то зрителям было бы интереснее смотреть это шоу, но… Вы не правы. Вам так показалось.

– Да?

– Да.

Фон был холодным… то синим, то серым. Он показывал, что я отношусь к ситуации сугубо утилитарно, как к какой-то задачке, которую хочу решить максимально эффективно – да и мой двойник тоже держался вполне серьёзно. У него даже очки появились – надо же было режиссёрам как-то поиронизировать.

– Ну что ж. Будем считать, что и правда, показалось. Вы говорили что-то о Богах, с которыми общались, и о том, что хотите изменить этот мир. Что за Боги? Языческие или христианские, может, индуистские?

– Нет. Все религии, которые вы перечисляете, не имеют отношения к реально существующим на нашей планете Богам. Это мифы.

– Так-так…

– Бог – существо, создавшее всё живое. Если это так, то, скажем, Иисус не имеет к этому никакого отношения.

– А его… эмм… Бог-отец?

– Отец мифа – сам миф. Это же и так ясно.

– Да что вы говорите?! – в его интонациях присутствовал лёгкий сарказм – он играл так тонко, создавая у зрителей впечатление, что он не со мной болезным заодно, а с ними и со здравым смыслом, но в разговоре просто старается быть вежливым. – Итак, вы утверждаете, что Иисуса не было…

– Его существование сложно доказать. Также как и существование, скажем… Одиссея. С другой стороны, гораздо легче найти подтверждения тому, что были на Земле такие проповедники как Гомер и Павел.

Он усмехнулся.

– Мне кажется, я догадался, почему вы объединили их вместе.

– Почему?

– Они оба были слепыми?

– Им обоим мир казался несправедливым. И они создали или приукрасили мифы о тех, кто бросает вызов законам природы. Понимаете, слабое животное тихо умирает без пищи. Слабый же человек, умирая, взывает к небесам, проклинает их за то, что ему лично так не повезло. Очень часто крик таких людей становится песней. Создаётся вирус – религия, где слабым обещается вознаграждение за страдания, а сильных призывают смириться.

– И в чём противоречие?

– В том, что нашим Богам, тем, кто нас создал, нет смысла поощрять слабость и смирение. Нет смысла презирать желание секса, готовность отвечать насилием на насилие и так далее. Те, кто требуют от человека, чтобы тот отрёкся от своих естественных желаний – никакого отношения к его созданию не имели. Иначе, это полный абсурд – вы создаёте кого-то определённым образом, а затем утверждаете, что в составе его личности есть некие гадости. С одной стороны, эти гадости помогают ему выживать и размножаться. Но вам лично они не нравятся или вам не нравится их количество, их разнообразие. И вы его поощряете отказываться от подобных мотивов. Такие идеи могут принадлежать не создателям человека, а вредителям. Это же просто глупо. По меньшей мере, нелогично.

– Не логично.

– Боги, с которыми я общался во время своего сна – это наши гены. Сами себя они зовут Эукариоты.

– Вообще-то в биологии эукариотами, если мне не изменяет память, называют все живые организмы с ядрами в клетках.

– Я догадывался о чём-то таком, но не стал заострять на этом их внимание.

– Ну, хорошо. И что с ними?

– Они очень древние и медлительные. И я смог говорить с ними лишь потому, что замедлил свои жизненные процессы.

– Это что-то новенькое. Многое я слышал и читал, но такое…

– Их тревога за человека и его будущее очень высока. И прежде всего она связана с теми сторонами нашей жизни, которыми мы очень гордимся – медициной, моралью и толерантностью к слабости и неполноценности. Они очень хотели, чтобы люди услышали их послание.

– Так в чём же оно заключается?

– Послание очень простое – человечество на грани вымирания.

– Странно. А на первый взгляд не скажешь…

– Все мы знаем, что в 2112 году Юпитер будет находиться неподалёку от траектории одной крупной и весьма опасной кометы. Или, наоборот, она около него.

– Знаем-знаем.

– По некоторым расчётам комета отклонится от своего курса под действием гравитации Юпитера и полетит прямёхонько в нашу сторону. Комета, скорее всего, упадёт на наши головы и запустит целый ряд разрушительных процессов: ядерный взрыв от столкновения с Землёй, детонация искусственных источников ядерной энергии, находящихся поблизости; взрывная волна и цунами, которые обойдут всю Землю, облака пепла, которое накроет всех нас и тому подобное.

– Да. Мы, конечно, это всё уже слышали. Так в чём месседж?

– В итоге те из нас, которые выживут, переждав самые опасные недели в бомбоубежищах, будут жить в условиях, приближенных к первобытным. Вопрос – кто будут эти люди, каково их генетическое разнообразие и способность к выживанию? Я могу попробовать на него ответить, так как специально ознакомился со статистикой перед интервью. Скорее всего, эти люди не смогут иметь полноценное, жизнеспособное потомство. И, как следствие, наша цивилизация вымрет через несколько сотен лет…

– А животные?

– Какая-то живность, конечно, выкарабкается. Но, безусловно, вымрут все одомашненные животные. У них самые лучшие гены для того, чтобы жить под опекой цивилизованного человека, но самые худшие для того, чтобы выжить без его помощи.

– Думаю, сейчас добрая половина домохозяек плачет у экранов. Так что же делать? Времени, чтобы вырастить здоровое человечество не так-то много.

– Да. Это так. Но у меня есть решение. В первую очередь надо понять, что средств защиты от катастрофы немного. Их гораздо меньше чем людей. Если относиться к нашему будущему эгоистично, то, в итоге, дефицитные ресурсы достанутся самым богатым и в тоже время самым слабым.

– Это какая-то научно выявленная закономерность?

– Это – высокая вероятность. Они могут быть в то же самое время самыми умными, возможно, самыми талантливым… ну, скажем, в плане моды, политики, в плане науки и так далее. Но – сто процентов, самыми слабыми в плане выживания в условиях ограниченных запасов пищи и отсутствия технологий. Другими словами, не президентов спасать нужно, не «цвет культуры» и не «лучшие умы программирования», – для пущей убедительности я поднял руки и сделал пальцами движение, символизирующее кавычки. – Спасать нужно просто людей, способных выжить. И их ещё прежде отыскать придётся. Не думаю, что они в курсе, что являются самым идеальными кандидатами в «Ноев ковчег». Скорее всего, живут где-то на задворках цивилизации.

– Понятно… У нас, кстати, есть возможность подключить к разговору историка, специалиста по мифологии, мистера Андерсена. Здравствуйте.

– Хэллоу, Джон.

– Здравствуй, Джон, – прямо в мои уши транслировался перевод.

– Что скажете по поводу всего услышанного?

– Ну, что я скажу, Джон… мне-то как раз всё это весьма знакомо… Подобный миф в 20-м веке многих очаровал, даже самого Гитлера. Он, например, верил, что древняя раса арийцев где-то 12 тысяч лет назад спасалась на Тибете от большого потопа. То есть, идея генетического превосходства какой-то части людей над всеми остальными – не нова для тех, кто жил в те годы. Про арийскую расу вообще первая написала Елена Блаватская, которая путешествовала в Тибет ещё в 19-м веке…

Какой продвинутый мужик. Он всё тараторил и тараторил, а я вспоминал:

– Иной раз лучше не нападать на оппонента, если он популярен среди аудитории. В этом случае – сделайте очевидными СВОИ интересы и мотивы, чтобы зрители сами поняли, что вы просто не смогли бы сделать всё это. Это не в ваших интересах.

– Я вас понимаю. Хотите сказать – вот пришёл к нам человек из прошлого и принёс с собой эти мифы, теории, которыми пудрили мозги людям в те века. И теперь он хочет, чтобы мы ему поверили, – мой фон был мягких, пастельных тонов.

– Получается, что так.

– Да нет. Не получается, – фон снова стал синим. – Слишком просто всё. У той же Блаватской гораздо интереснее. Если бы я и, правда, хотел что-то выдумать, то, согласитесь, мог бы придумать нечто получше. Ведь мне есть на что опереться. Опять не логично, Джон. Слишком уж как-то нелепо я подставился бы под критику, только что прозвучавшую.

– Да. Действительно нелепо. И что же вы так подставились? – Кардон простенько сострил, и они вдвоём посмеялись.

– Ответ прост – я это не выдумал. И никакой расы я не ставлю выше остальных. Никаких арийцев. Никаких гиперборейцев.

– Может, дикарей из центральной Африки или с берегов Амазонки? Они, вроде, способны выжить в условиях ограниченных запасов пищи.

– Нет, – я слегка утомился с ним бодаться и упустил самоконтроль, выдав бордовый цвет раздражения, а мой двойник нахмурил брови и погрозил пальцем. – Всё дело в том, что ограничивать генетическое разнообразие – это глупо. Вот тут как раз и можно отличить миф от реальности. Вождь нации, экзальтированный пророк будет играть на патриотизме. Им нужны только их народы, чистая кровь. Россия – для русских! Чечня – для чеченцев..!

– Стоп. Это последнее сейчас удалят. У нас по закону запрещены националистические лозунги, да и вообще, лучше не упоминать национальность ни в каком контексте, чтобы не попасть под статью.

Я опешил. Срезал меня на самом подъёме.

– Да я вроде как пародировал…

– Не важно. У нас не прямой эфир, как сто лет назад. Мы режем контент на части и сеем в сети. Ну и дальше резать контент – это самое привычное дело для всех ретрансляторов, блогеров. Мы не можем это оставлять. Вырвут из контекста, а мы на штрафы попадём. Это в лучшем случае.

– Понятно.

– Ну, продолжайте. К чему вы там вели? Только говорите так, как будто продолжаете мысль со слов… эмм… – он прислушался к голосу в своей голове, – «…им нужны только их народы, чистая кровь…»

Я кивнул и продолжил:

– … А для выживания всего вида нужны лучшие представители самых разных рас и народностей. Это вам любой биолог скажет, – Кардон тоже кивнул.

– Но вы – не биолог. И кажется, претендуете на статус Ноя. Что же вы собираетесь делать, когда соберёте их вместе?

– Мой долг добиваться для них особого статуса. Они должны выжить – в первую очередь. Все остальные – во вторую.

– Но кто добровольно даст им это? Ведь вам никто не поверит. Вот, например, меня, Джона Кардона, вы не убедили… Понимаете… не зацепили, хоть и логично всё выглядит, но где-то там, в глубине ваших рассуждений чую я подвох какой-то.

Любит себя, человек. Можно понять его.

– Это, во-первых. А во-вторых, даже если поверят, не будут люди так просто делиться ресурсами ради какой-то идеи выживания человечества вообще. Знаю я людей. Не такие они. Все пекутся о себе и своём потомстве. Вашим Богам это должно быть известно.

– Это действительно сложный вопрос. И его нужно решать постепенно. В первую очередь я сделаю так, что мне поверят все. Даже самые отъявленные скептики.

– Как?

– Узнаете в своё время. А пока, здесь и сейчас я объявляю о создании новой религии.

– Так, значит, лавры Павла не дают покоя?

– Причём тут Павел? В этой религии не будет священнослужителей и жрецов – посредников между человеком и богами. Я считаю, что каждый человек может и должен сам увидеть Богов и с ними лично пообщаться.

– Да Вы что? Предлагаете каждому уснуть лет на 100? А как же 2112-й год? Так ведь всё веселье пропустить можно.

– Нет. С этой методикой замедления жизненных процессов можно пробыть во сне от месяца до года. И этого вполне будет достаточно, чтобы удостовериться – Боги есть. Не верить кому-то на слово, а убедиться собственными глазами и ушами. Во-вторых, я собираюсь предложить каждому поверившему в истинных Богов и вступивших в нашу религию зачать ребёнка и отдать его в специальный интернат. В этом интернате не будет никакой медицины. Там никто не будет возиться и нянчиться с больными и слабыми, – пока я говорил это, глаза у Кардона практически вылезали на лоб. – Там выживут только те дети, кто наиболее готов к жизни после катастрофы. Но никто из родителей не будет знать – выжил его ребёнок или нет.

Кардон задумался: «Да-да… понимаю-понимаю… Вы хотите сказать, что все будут относиться к ним как к своим… Как… к детям человечества».

– Да. Как к его лучшим представителям. На них вся надежда.

– Ну что ж, – Кардон приподнял брови, показывая своё замешательство. – Эта позиция ваша, по крайней мере, ясна. А у нас на связи Отец Фёдор из патриархии. Здравствуйте, Отец. Что скажете? Нас тут концом света стращают… снова.

– Никто не знает о дате конца света. Никто из живущих на Земле. И даже ангелам это неведомо. А если и наступит он именно в 2112 году, то спасутся лишь жившие праведной жизнью, как сказано в Откровении Иоанна, а не те, кто физически силён и вынослив. И последние станут первыми! Ничто и никто не устоит перед гневом Господа. Нет такой силы, которая бы смогла пойти против него и выжить. А тот, кто говорит подобное – богохульник и нэоязычник… – и понёс, и понёс…