Текст книги "Боги & Боты"

Революционэры

Перед встречей с психологом я побывал в центре по продажам персональных ботов и всевозможных гаджетов. Центр располагался на первом этаже зеркального небоскрёба недалеко от моей гостиницы. Огромное светлое помещение с множеством продавцов-людей, с выставленными образцами ботов и проекциями рекламных роликов. Там я даже встретил других покупателей. Родители выбирали подростку его первого бота, а тот выглядел как самый счастливый человек на свете.

Большая часть людей выбирали своих первых персональных ботов на совершеннолетие, расставаясь с ботами родителей. Персональные боты были очень дорогими и, чтобы их оплачивать, многим приходилось брать долгосрочный кредит, как когда-то в моё время покупалось жильё. Детям миллионеров их дарили пачками, а бедняки вообще не могли себе их позволить. В течение жизни смена персонального бота на другого была редка. Только раз в десять лет нужно было отдавать его на капремонт и замену батареек. Если бот погибал, его могли заменить на новый по страховке. Если он устаревал в техническом плане, был возможен апгрейт, но основа мозга со всеми воспоминаниями оставалась прежней.

Боты, выставленные на продажу, стояли тут и там на постаментах, и с каждым из них можно было пообщаться, посмотреть на его реакции, прослушать варианты речи. На первый взгляд различия были лишь в том, насколько сильно заморачивались дизайнеры в приближенности внешнего вида бота к человеческому. Качество использованных материалов тоже бросалось в глаза. Чем дороже стоил бот, тем мягче была его поверхность, более приятной на ощупь, более приятной на глаз, такого лёгкого кремового оттенка. Тем натуральнее были волосы на голове.

Через несколько минут к нам подошёл продавец, увидев мою заинтересованность и тут же узнал:

– Ву! У нас тут супер-стар! – несколько стоявших неподалёку людей на миг оглянулись и снова погрузились в изучение товара.

Потом он не отходил от меня ни на шаг и постоянно давал комментарии к любому боту, на котором я останавливал свой взгляд. Процесс был весьма утомительным. Он хвалил моё терпение и сравнивал этот момент со свадьбой.

Когда я купил бота, потратив на него практически всё, что у меня было, плюс, воспользовавшись небольшим кредитом, продавец предложил пройти процедуру регистрации прямо в магазине. Новый бот должен был зарегистрировать меня в огромном перечне информационных потоков: от различных медийных, государственных до коммерческих, включая связь и выход в сеть. За постоянное подключение бота к этим потокам бралась абонентская плата, но со скидкой, учитывающей объём рекламы, который я добровольно позволял выливать на мой мозг. Скидка была существенная, и я согласился. Часть регистрационных действий уже совершил за меня юрист-бот, и потому необходимо было провести процедуру безопасной передачи данных с одновременным стиранием её из памяти Дваноля.

Продавец вскрыл свежую упаковку купленной мною модели, оживил бота и запустил его вместе с Дваноля в небольшую комнатку в центре шоу-рума, которая как я понял, исполняла функцию изоляции от внешнего мира беспроводного обмена информацией. Боты обменялись данными обо всех операциях, которые производились с моими счетами, после чего Дваноля вышел, необременённый более никакой моей тайной. Прощаясь, он сказал:

– Через некоторое время я напомню вам о своей просьбе, – к сожалению, сами беседы, которые он вёл со мной, не стирались.

– Хорошо, Дваноля. Я подумаю, что можно сделать.

И он ушёл, оставив меня с моим пока ещё безмолвным новым помощником, ботом, чьей основной задачей было хранение важной информации обо мне. Фирма-производитель под названием, вызвавшем у меня ностальгию, – «HYUNDAI-SONY» – гарантировала конфиденциальность. Все данные о моих беседах в его присутствии или сетевых переговорах будут моментально удалены в случае любой попытки несанкционированного доступа. Продавец порекомендовал мне сразу же настроить все информационные фильтры, потому что как только бот начнёт работать – на меня просто польётся поток из самых разных СМИ, а также СПАМ и прочее.

– Тограф ставите? – спросил он неожиданно.

– Где?

– Та, хот на етам боте… – он небрежно показал на первого стоящего неподалёку и дал мне маркер.

Я расписался на спине бота, а тот обернулся и спросил:

– Вам памочь?

– Ни нада иму памагат. У ниво уже ест памошник.

Вернув маркер продавцу, я подошёл к своему новому боту. Он выглядел как манекен мужского пола в витрине магазина одежды, только голый. От него слегка пахло свежим кожзаменителем. Нужно было произнести кодовое слово и тем самым активировать его. А дальше использовать диалоговое меню, чтобы создать систему информационных фильтров.

– Здравствуй, хозяин, – это были его первые слова, слетевшие с неподвижных губ, а я был первый человек, которого он увидел.

Его вторые слова были такие: «У вас сто тысяч пятьсот шестьдесят три предложения о дружбе».

– Да я же только что зарегистрировался!

– А иа гварил, чта филтри нуна ставит, – говоря это, продавец манипулировал с экранчиком информации о свойствах и цене бота, на котором я расписался.

Систему фильтров я устанавливал довольно долго и кропотливо. Прежде всего, меня интересовали новости о моей персоне. Я собирался посвящать их просмотру ежедневно по несколько часов. Бот мог выводить на любой доступный экран любой информационный поток, который он сохранял в своей памяти. Мог обнаруживать похожие сообщения и не показывать их всех, а просто сообщать о количестве повторов. Мог выстраивать показ в определённом порядке, по релевантности моему запросу, по дате и времени и т. п. Меня также интересовали просто топовые новости о самых главных событиях в мире – хотелось быть в курсе всего нового. Меня интересовала история планеты за последние сто лет, но этому тоже нужно посвящать отдельное время. Может, просто запереться в гостинице на недельку и погрузиться в эти данные, чтобы ничто меня не отвлекало.

По поводу входящих сообщений и переговоров – чтобы удобнее их принимать, я должен был приобрести весь набор индивидуальных гаджетов: мази для глаз и ушей, которые превращались во временные линзы и наушники, а также браслет для управления. Всё это я уже не выбирал так тщательно. Просто доверился продавцу. Тот порекомендовал ещё и ампулу с нано-роботами, способными передавать боту мысленные команды и принимать его ответы без звука. Я вежливо отказался.

Пока мне было непонятно, как фильтровать входящие. Решил, что буду это делать по мере освоения. Мне дали телефонный номер, который пока никому не был известен. Поэтому с ним я буду вести себя осторожно, а друзья в интернете – пусть добавляются. Пусть пишут.

Но, как только бот сообщил мне о потоке всяких грязных ругательств в мой адрес от представителей сексуальных меньшинств, я всё же ввёл систему фильтров, распознающих какой-либо негатив. Видимо, Альфа уже посеяла контент с ток-шоу. Надо будет осторожней вести себя в общественных местах, со всех сторон можно ожидать очередного нападения какой-либо агрессивной лесбиянки.

…

Для встречи с психологом мы поехали в учебное заведение, где у него был свой кабинет и кафедра. Вуз назывался «Институт социологии и психологии человечества», а кафедра моего нового знакомого – «Кафедра Исторической Психологии». На площадке перед институтом толпились студенческие боты: дешёвый кожзаменитель, поношенная одежда, вмятины и царапины. У некоторых было своё определённое место, помеченное разметкой, а некоторых, кто не уместился, бросали просто на обочине или на тротуаре. Пешеходам приходилось обходить их, ругаясь.

На входе охрана также тормознула моего бота и определила его в помещение для гостевых гаджетов. В институте было всё почти так, как в моё время. Это здание явно строилось давно, минимум лет 50 назад, ещё до начала «эры беспроводных технологий». Хотя вдоль стен всё те же экраны с расписанием занятий, с кадрами каких-то лекций, политических событий… и т. п.

Внутри, разумеется, было много молодёжи. Они одевались ещё более ярко и раскованно, чем Рикки, и я уже не удивлялся. Хотя, столько обнажённых женских грудей и ягодиц в одно время – опыт не для слабонервных. На обнажённых участках кожи большинства из них танцевали анимированные татуировки. А на спинах вообще транслировались какие-то видеоролики: музыкальные клипы, любительская съёмка вечеринки и т. п.

Всем им было на меня наплевать – их взгляд даже не останавливался на мне. Обычная студенческая болтовня: «И ч?» «А ана ч?» «Хак-фак!» «Кроч, иа плела уже… типа ты ч, ссуч…»… только в коридоре при подходе к кафедре Исторической психологии меня стали узнавать и прижиматься к стенам, молчаливо, с застывшими ртами, провожая взглядом. Замолкали разговоры, переставали жевать жвачки, отключали гаджеты, к которым были прикованы в ожидании очередной пары… За спиной кто-то рискнул крикнуть:

– Мен, ти – клинч!

– Хак ю!

– Энд мать твою!

– Спасибо, – я слегка обернулся и пошёл дальше, в поисках нужного номера на двери. – Всем спасибо!

Дверь я открыл привычным для меня образом, держась за ручку. Это меня поразило. Кабинет Вайнштейна был весь обвешан разными артефактами, в том числе из моего родного 20-го века. Это были киноафишы, плакаты концертов рок-звёзд, была даже Пугачёва, рекламные и информационные вывески, автомобильные номера и прочая ерунда.

– Ааа, здравствуйте, дорогой мой революционэр, – он сидел в своём вельветовом пиджаке нога на ногу в кожаном ретро-кресле со стёртыми подлокотниками.

– Здрасьте, профессор. Как у вас тут уютно.

– О да. Если будете как-нибудь тосковать по своему времени, добро пожаловать. Приходите запросто и отдыхайте тут.

– Непременно.

Я присел на указанное им кресло, такой же пружинный раритет, которое до боли знакомо хрустнуло и скрипнуло подо мной, совсем как в далёком прошлом. Продолжая ёрзать на нём, чтобы не стихал этот родной скрип, я с любопытством оглядывался. На тумбочке рядом стоял старый телефон с дисковым набором. На полках лежали: пишущая машинка, допотопный калькулятор, картридж от игровой приставки «Sega» и какие-то другие приборы с ладонь величиной и кнопками, как у телефона.

– Виктор, скажите, вы разбираетесь в психологии снов? – Задавая этот вопрос, я слегка волновался, и потому машинально накручивал на палец спиральный шнур допотопного телефона.

– Немного. С вашего позволения, – он откинулся в кресле и начал сворачивать самокрутку, подмигнув мне. – В наше время курение запрещено везде, кроме мест, которые можно запереть. А вы не курите?

– Я? Нет.

– Но к дыму, как я понимаю, привыкшие… Так что же вас беспокоит в ваших снах?

– Я хочу научиться их понимать. Может, есть какой-то язык сна? Возможно, через сны со мной пытаются общаться, дать мне какой-то совет или подсказку…

– Пытаются общаться? Уж не те ли это Боги, о которых вы «намекнули» режиссёру нашего шоу? – он был абсолютно серьёзен, и я решил не ходить вокруг да около.

– Да. Те самые. Но я не могу быть уверенным точно. Может быть то, что принимаю за их «послание» – всего лишь мои фантазии, остатки воспоминаний, перемешанные со свежими впечатлениями прошедшего дня.

Вайнштейн продезинфицировал руку, что держала самокрутку, отложил в сторону дезинфектор и, взяв зажигалку, прикурил. Моё обоняние с тоской отозвалось и на этот давно забытый символ канувшей в Лету эпохи.

– Вполне возможно. Но есть ещё кое-что, что вы должны знать о наших сновидениях. Представьте себе, что сон – это паром через реку. На одном берегу сидите вы со всеми своими сознательными намерениями, впечатлениями, знаниями и тому подобным. На другом берегу – сидит некое застенчивое, пугливое существо – это ваше бессознательное. Оно хочет с вами поговорить, периодически посматривает в вашу сторону, но вы его не замечаете. Единственный способ попасть вам на глаза – это встретиться с вами на пароме, то есть в момент, когда вы засыпаете, – он глубоко-глубоко затянулся и продолжил медленным обволакивающим меня как дым голосом рассказывать свою сказку.

– Но, есть одна проблема – на этом пароме всегда полно всяких механических предметов, которые вы с собой приносите со своего берега. С одной стороны, это создаёт толчею, и на пароме, то есть во сне, мало место для всего, что могло бы принести с собой это существо и показать вам. Ведь оно именно так и может общаться – принести с собой что-то и показать, например, своих животных, растения, которые оно выращивает. Других вариантов нет – оно безмолвно. Не умеет говорить, не знает правил речи и т. п. С другой стороны, оно не уверено, что вы вообще уделите ему внимание, учитывая то, как страстно вы увлечены этими своими железными игрушками. Не только на берегу, но и когда спите.

Он пускал в воздух дым и увлекался всё больше и больше. Я сам вошёл в лёгкий транс и просто-таки погрузился в нарисованный им странный и таинственный мир.

– Представьте, что его застенчивость только усиливается, когда оно наблюдает за вашим кругом общения. С вами же никогда ни одного живого существа! Только механика! И вот, в один прекрасный день оно вдруг видит, что вы зашли на паром, фактически уснули с одним маленьким, милым котёнком. Не важно, с каким животным. Допустим, будет именно так – маленький пушистый котёнок. И больше ничего. Вы так сильно им увлечены, что забыли и оставили всю эту механику на берегу. Представьте его радость! Радость этого существа. Оно торопится, спешит, собирает всё, что под руку попадётся и бежит с этим на паром. А вы там спите и ни о чём не подозреваете. Оно полагает и вполне разумно, что это его шанс – привлечь ваше внимание. Ведь вы открыты для всего живого, то есть для того языка, которым оно может общаться. И вот оно счастливое и торопливое вбегает на паром, а вместе с ним – кого только нет. И тигр, и пантера, и…

– Львица? – я как-то с трудом это выговорил, какая-то слабость ощущалась во всём теле и язык еле ворочался.

– Да… почему бы и нет… львица… в общем, весь набор кошачьих, пушистых, крадущихся. И ещё… эммм… какие-нибудь другие пушистые животные… кролики… хорьки… Вы спросите: «Почему»? Сложно сказать. Это же его ассоциации. Это оно именно так хочет спать и такие хочет видеть сны… и вот высыпало на паром всю эту кучу животных, которые ходят вокруг вас, мяукают, некоторые даже рычат, я не знаю, царапают всё вокруг, подкрадываются… Представьте ваше собственное состояние от этого нашествия! Согласитесь, что для человека зашедшего на паром подремать с маленьким пушистым котёнком – это всё крайне неожиданно и неприятно. И что же происходит в дальнейшем? Вы… сбегаете с парома… то есть, просыпаетесь, – я открыл глаза, осознав, что ненароком вздремнул, пока он говорил.[70]70
  Стилизация в духе эриксонианского гипноза, когда в транс вводят в том числе и с помощью рассказывания историй.


[Закрыть] – И, проснувшись, вспоминаете весь этот опыт как нечто необычное, сильно взволновавшее вас и, возможно, имеющее какое-то значение…

– Да… доктор… именно так всё и бывает, – я протёр глаза и заметил его плутоватый прищур глаз.

– Я не доктор. Я всего лишь изучаю людей, но не имею ни права их лечить, ни особого желания. По мне так пусть каждый сам разбирается в том, как ему жить. Так что советов по жизни не даю. Могу лишь помочь разобраться в тех или иных вопросах.

– А совет, связанный с моими снами? Что делать, чтобы понять язык этого существа и, чтобы не испугаться, не проснуться раньше времени? И… как взять на паром котёнка?

– Ну, это – пожалуйста. Это легко совсем. Котёнок ведь это метафора вполне конкретных вещей. Другими словами – это культура, мифология, религия, различные описания галлюциногенного опыта, различные психологические теории с особым, мистическим языком… Скажем, посмотрите на ночь какой-нибудь контент с погружением. У нас есть неплохие экранизации различных мифов, ремейки Звёздных войн, Матрицы, но, самое интересное – есть сенсорный контент произведений, которые сложно было экранизировать в ваше время. Такой, как, скажем, книги Кастанеды. Там вы сможете пережить всё, что пережил главный герой, все галлюцинации, все страхи и ощущения вплоть до порывов ветра, потения и сердцебиения. У вас же есть средства – купите себе «тарелку». Она, конечно, дорогая, но это того стоит.

Я кивнул, решив, что потом разберусь с этим.

– А во сне – просто будьте готовы относиться ко всему, что там происходит, как к подарку, как к какому-то откровению, не пожалейте времени на постоянное повторение всех деталей в уме сразу после сна. Вашим сновидениям понравится то, что вы так внимательны к ним, и они будут более откровенны.

– А что касается интерпретации? Если я вижу во сне животных и испытываю к ним какое-то влечение, что это значит? Или вот я вижу Иисуса, он меня отговаривает от моих планов, а я почему-то хочу заслужить его одобрение…

– Вот. Всё верно! Вы сразу начали описывать отношение к персонажу, а не просто какие-то детали его одежды, цвет шерсти… Тут важно понимать, что эмоция, отношение – оно первично. То есть, это и есть сама цель, с которой бессознательное заговорило с вами. Оно хочет сообщить вам, что именно этих эмоций сейчас и не хватает в вашей жизни. В данном случае – любви и почтения.

– Я слишком зациклен на себе?