Текст книги "Красный шторм поднимается"

А тут еще «бэкфайеры». Конвой уклонится подальше к югу, что прибавит пару суток к продолжительности пересечения Атлантики, зато заставит советские бомбардировщики действовать на пределе запасов горючего. И еще, за тридцать минут до того, как над головой будет пролетать советский разведывательный спутник, конвой будет разворачиваться и плыть на запад в расчете на то, что в результате такого маневра советские бомбардировщики и подводные лодки направятся не туда, куда следует. В настоящее время в море находились две боевые авианосные группы, готовые по мере возможности обеспечить поддержку с воздуха. Судя по всему, они готовили ловушку для «бэкфайеров». Авианосные группы будут непрерывно проводить маневры уклонения, стараясь полностью избежать обнаружения со спутников. Моррис знал, что это, возможно, простая геометрическая задача, но при этом серьезно ограничивалась свобода действий авианосцев в море. К тому же для охраны авианосцев в море придется привлечь немалое число самолетов противолодочной обороны и ослабить таким образом охрану конвоев. Очевидный компромисс, но, с другой стороны, вся жизнь, и уж точно любая боевая операция, представляли собой цепь компромиссов. Моррис закурил сигарету без фильтра. Он бросил курить много лет назад, но в середине первого плаванья к берегам Европы оказался в корабельной лавке и купил блок сигарет, не облагаемых пошлиной во время пребывания в море. Дополнительная опасность для здоровья, решил он, но не такая уж и значительная по сравнению с другими. Противником уже было потоплено девять эсминцев и фрегатов, причем с двух не удалось спасти никого.

Исландия

Эдварде начал ненавидеть на своих картах контурные линии цвета ржавчины. Каждая такая линия означала двадцатиметровый перепад в высоте. Он попытался рассчитать это в уме, но выяснил всего лишь, что одна такая чертова коричнево-красная линия – это спуск или подъем на шестьдесят пять и шесть десятых фута. Иногда линии находились на расстоянии восьмой доли дюйма, тогда как в других случаях прижимались друг к другу так тесно, что лейтенант ожидал увидеть отвесную скалу. Он вспомнил о своем единственном посещении Вашингтона, округ Колумбия, как вместе с отцом они презрительно прошли мимо вереницы туристов, ожидавших лифта, чтобы подняться на вершину памятника Вашингтону, и предпочли взбежать к площадке обозрения по пятистам ступенькам винтовой лестницы. Туда они добрались усталые, но гордые этим подвигом. Сейчас он повторял то же самое каждые полтора часа, только на этот раз здесь не было ровных гладких ступенек, наверху его не ждал лифт, чтобы спокойно спустить вниз…, и не было такси, готового отвезти в отель.

Они взобрались на десять контурных линий – на двести метров, или шестьсот пятьдесят шесть футов, через три часа после того, как покинули привал, пересекли, судя по карте, границу между общиной Скоррадальсхреппур и общиной Лундаррейкядасхреппур. Им не попался извещающий об этом зеленый придорожный знак – исландцы отлично понимают, что все, кто ходит здесь пешком, знают об этом и не нуждаются в указателях. Зато дальше путники были вознаграждены двумя километрами сравнительно ровной местности, поскольку шли между двумя болотами. Повсюду виднелись камни и пепел – по-видимому, из потухшего вулкана примерно в четырех милях отсюда.

– Сделаем привал, – скомандовал Эдварде. Он сел рядом с трехфутовым валуном, чтобы было на что опереться спиной, и удивился, когда к нему подошла Вигдис. Она опустилась на землю в нескольких, футах от него.

– Как ты сегодня чувствуешь себя? – спросил Эдварде. Он тут же увидел искорки жизни в глазах девушки. Может быть, демоны, пробудившие ее вчера, уже ушли? Нет, подумал он, демоны никогда не покинут эту девушку совсем, но чтобы страдать от кошмаров, нужно как минимум быть живым. Вигдис осталась живой, и со временем эти кошмары, скорее всего, отступят на задний план. Время излечивает человека от всего – кроме смерти.

– Я не благодарить тебя за мою жизнь.

– Не могли же мы стоять рядом и позволить им убить тебя, – ответил он и тут же усомнился в правде сказанного. Если бы русские просто убили всех троих, живших в этом доме, пожелал ли бы он напасть на них или просто подождал бы и обыскал дом после их отъезда? Нет, сейчас не время для лжи. Сейчас нужно говорить правду. – Я сделал это не для тебя – по крайней мере не только для тебя.

– Я не понимать.

Эдварде достал из заднего кармана бумажник, открыл его и показал девушке фотографию пятилетней давности. – Это Сэнди, Сандра Миллер. Мы выросли в соседних домах, вместе ходили в школу. Может быть, когда-нибудь мы поженились бы, – тихо произнес он. А может быть, и нет, признался он себе. Люди меняются. – Я поступил учиться в академию ВВС, она стала студенткой университета штата Коннектикут в Хартфорде. Она исчезла на второй год, в октябре. Ее изнасиловали и убили. Спустя неделю тело Сэнди нашли в придорожной канаве. Убийца – не удалось доказать, что именно он убил Сэнди, но он изнасиловал еще двух студенток – так вот, его признали умалишенным, и сейчас он находится в психиатрической лечебнице. А раз он умалишенный, значит, не способен нести ответственность за свои действия. Может случиться, что когда-нибудь врачи заявят, что он вылечился, и его выпустят на свободу, но никто не вернет жизнь Сэнди.

Эдварде посмотрел на камни.

– Я был бессилен предпринять что-нибудь. Я не полицейский и находился за две тысячи миль. Но не на этот раз. – Голос его не отражал эмоций. – На этот раз все было иначе.

– Ты любить Сэнди? – спросила Вигдис. Как ответить на такой вопрос? – подумал Майк. В то время, пять лет назад, ему казалось, что он любит ее. Но так ли было на самом деле? Ведь ты не давал обета безбрачия, правда? С другой стороны, все не так просто. Он снова посмотрел на фотографию, сделанную за три дня до убийства Сэнди. Письмо с ней пришло к нему в Колорадо-Спрингс уже после ее смерти, хотя в то время он не знал об этом. Темные до плеч волосы, наклон головы, шаловливая улыбка и заразительный смех, такой характерный для нее…, все в прошлом.

– Да. – На этот раз голос Эдвардса был взволнованным.

– Значит, ты сделать это ради нее, да?

– Да, – солгал Эдварде. Как мне объяснить этой девушке, что я сделал это ради себя самого?

– Я не знать твое имя.

– Майк, Майкл Эдварде.

– Ты делать это для меня, Майкл. Спасибо тебе за мой жизнь. – Впервые на ее лице промелькнуло что-то похожее на улыбку. Вигдис положила свою ладонь на его руку. Ладонь была мягкой и теплой.

Глава 27 Потери

Кефлавик, Исландия

– Сначала мы думали, что они просто сорвались с узкой горной дороги. В машине мы нашли вот это. – Майор комендантской службы показал отбитое горлышко, оставшееся от бутылки водки. – Это заметил санитар, собиравший их личные вещи. – Майор поднял прорезиненную простыню с того тела, которое было выброшено из кабины, когда грузовик рухнул на скалы. Сомневаться не приходилось – в груди зияла ножевая рана.

– А вы утверждали, товарищ генерал, что жители Исландии – мирный народ, – с сарказмом заметил полковник КГБ.

– Трудно восстановить, что произошло, – продолжил майор. – Недалеко от места происшествия находилась ферма. Дом, в котором проживал владелец фермы и его семья, сгорел дотла. В золе обнаружены тела двух людей. Но они не погибли во время пожара. Их застрелили.

– Кто были убитые? – спросил генерал Андреев.

– Опознать тела невозможно. Мы узнали, что их застрелили, по пулевым отверстиям в груди. Это означает, что стреляли скорее всего с очень близкого расстояния. Я попросил одного из хирургов осмотреть трупы. Мужчина и женщина, похоже, среднего возраста. По словам местного чиновника на ферме проживала супружеская пара с дочерью, возраст которой, – майор проверил свои записи, – двадцать лет. Тело дочери не обнаружено.

– Чем занимался патруль?

– Они ехали на юг по прибрежной дороге, во время исчезновения…

– Никто не заметил пламя пожара? – резко перебил полковник КГБ.

– В ту ночь шел сильный дождь. Сгоревший грузовик и пожарище, оставшееся от дома фермера, находились за линией горизонта по отношению к остальным патрулям. Как вы знаете, плохие дороги нарушают график передвижения патрулей, а горы мешают радиосвязи. Поэтому, когда патруль не вернулся вовремя, никто не обратил на это особого внимания. С дороги заметить сгоревший грузовик невозможно, и его увидели только с пролетавшего вертолета.

– Какова причина смерти остальных? – спросил генерал.

– Когда загорелся грузовик, взорвались ручные гранаты солдат – результат очевиден. Мы сумели определить причину смерти только одного сержанта, лежащего перед вами. Насколько нам удалось выяснить, их оружие осталось нетронутым. Все автоматы были в грузовике, но кое-что нам не удалось обнаружить – это планшет с картами и некоторые мелкие вещи. Возможно, силой взрыва их отбросило в море, но я сомневаюсь в этом.

– Выводы?

– У нас мало доказательств, товарищ генерал, но можно предположить, что патруль заехал на ферму, солдаты «освободили» там эту бутылку водки, скорее всего застрелили хозяев и сожгли дом. Дочь исчезла. Мы прочесываем окрестности в поисках ее тела. Затем, через некоторое время после этого, на патруль напали вооруженные люди, убили их и попытались представить происшедшее как транспортную аварию. Нам следует исходить из того" что на острове имеется по крайней мере одна группа борцов сопротивления.

– Я не согласен, – категорически заявил полковник КГБ. – Мы не можем быть абсолютно уверены, что все солдаты и офицеры противника убиты или попали в плен. По моему мнению, ваши «борцы сопротивления» – это, скорее всего, военнослужащие НАТО, сумевшие скрыться, когда мы захватили Кефлавик. Они устроили засаду нашему патрулю и затем убили фермеров, чтобы все выглядело как преступление, совершенное нашими солдатами, в расчете восстановить против нас местное население.

Генерал Андреев посмотрел на майора комендантской службы. Патрулем командовал лейтенант КГБ. Чекисты настояли на том, чтобы некоторые патрули сопровождали их сотрудники. Только этого нам нехватало, подумал генерал. Мало того, что его отборные десантники несут охрану арестованных, что всегда плохо отражается на морали и дисциплине подразделений, но теперь они еще и вынуждены подчиняться приказам тюремщиков! Итак, этот высокомерный молодой офицер КГБ – высокомерный, потому что генералу еще ни разу не встречался скромный офицер КГБ, – решил немного развлечься. Куда исчезла девушка? Ответить на этот вопрос могла лишь одна она. Однако сейчас не время заниматься разгадками таинственных исчезновений.

– Мне кажется, следует допросить местных жителей и выяснить, что им известно о случившемся, – заявил полковник КГБ.

– Там нет «местных жителей», товарищ полковник, – ответил майор. – Посмотрите на карту. Это отдаленная ферма. Ближайшие соседи живут в семи километрах.

– Но…

– Сейчас неважно, кто убил несчастных фермеров и почему, – произнес Андреев. – На острове находятся вооруженные враги. Решить эту проблему должны военные, а не наши коллеги из КГБ. Я пошлю вертолет, чтобы прочесали окрестности фермы. Если мы обнаружим группу борцов сопротивления или кого-то еще, мы расправимся с ними, как с любой другой бандой вооруженных врагов. Я предоставлю вам возможность допросить всех пленных, которых мы захватим, товарищ полковник. Далее, с этого момента все офицеры КГБ, сопровождающие патрули, будут наблюдателями, а не командирами патрулей. Мы не можем рисковать вашими людьми в ходе боевых действий, для которых они недостаточно подготовлены. Все ясно? Сейчас мы обсудим с начальником оперативного отдела, как лучше организовать поиски. Вы поступили правильно, товарищи, обратив мое внимание на это опасное происшествие. Все могут идти. – Чекист хотел остаться, но он был всего лишь полковником, пусть полковником КГБ, и генерал воспользовался своим законным правом принимать решения в качестве старшего по званию.

Час спустя боевой вертолет Ми-24 поднялся в воздух с заданием осмотреть окрестности сгоревшей фермы.

Сторноуэй, Шотландия

– Снова? – спросил Тоуленд.

– У них не бывает каникул, капитан, – ответил полковник. – Два авиаполка бомбардировщиков «бэкфайер» вылетели со своих аэродромов двадцать минут назад. Если мы хотим перехватить их самолеты-заправщики, надо действовать немедленно.

Через несколько минут два «праулера» ЕА-6В, оборудованные аппаратурой для обнаружения радиолокационных средств противника и постановки помех, набирали высоту, направляясь на северо-запад. У самолета ЕА-6В, называемого с извращенным авиационным чувством юмора «гомиком», самой поразительной характерной чертой являлось то, что его фонарь кабины был покрыт изнутри тонким слоем самого настоящего золота, чтобы защитить чувствительные приборы на борту от электромагнитных излучений. Пока самолеты набирали высоту, их пилоты и операторы, склонившиеся над радиоэлектронным оборудованием, уже работали в своих позолоченных клетках.

Два часа спустя они заметили заправщиков, передали на базу засечки и рассчитанные на их основании координаты своих жертв, и четыре «томкэта» взлетели с авиабазы Сторноуэй.

Норвежское море

«Томкэты» крейсировали на высоте тридцати шести тысяч футов, описывая огромные круги, к северу и к югу от предполагаемого курса советских воздушных танкеров. Мощные радиолокационные станции поиска и наведения истребителей были выключены, и пилоты просматривали небо бортовыми телевизионными камерами, способными заметить самолет на расстоянии в сорок миль. Условия были идеальными – чистое небо с редкими перистыми облаками, истребители не оставляли инверсионных следов, по которым другие самолеты могли бы догадаться об их присутствии в этом районе. Пилоты описывали кривые в небе, все время переводя взгляды с горизонта на панели управления, повторяя этот цикл каждые десять секунд.

– Эй, ты только посмотри вон туда… – произнес командир эскадрильи, обращаясь к оператору бортовых систем. Оператор, расположившийся на заднем сиденье, навел в указанном направлении телевизионную камеру и увидел самолет.

– Похоже, это «бэджер».

– Вряд ли он летит один. Давай подождем.

– Точно.

Советский бомбардировщик находился сейчас на расстоянии более сорока миль от американских истребителей. Скоро появились еще два «бэджера», а рядом с ними самолеты поменьше.

– Это истребители. Значит, они посылают сопровождение даже на такое большое расстояние, а? Я насчитал в общей сложности…, шесть целей. – Оператор потуже затянул ремни и включил системы наведения в боеголовках ракет. – Оружие в боевой готовности. Сначала истребители?

– Да, начнем с истребителей, – согласился пилот. – Освети их радиолокатором. – Он включил радио. – Двойка, я ведущий, вижу четыре заправщика и пару истребителей, следующих курсом ноль-восемь-пять в сорока милях к западу от меня. Начинаем атаку. Следуй за мной. Прием.

– Понял. Идем за тобой, ведущий. Конец связи. – Ведомый бросил свой перехватчик в крутой вираж и включил двигатель на полную мощность.

Радиолокатор ведущего истребителя осветил цель. На экране появились четыре советских заправщика и два истребителя. Первые два «феникса» будут нацелены на истребители.

– Пуск!

Две ракеты сорвались с подвесок, их двигатели включились и направили «фениксы» к цели.

Русские заправщики обнаружили бортовые радиолокаторы AWG-9 американских истребителей и уже начали маневр уклонения. Истребители сопровождения дали полный газ, включили системы наведения своих ракет и тут же обнаружили, что истребители противника все еще находятся за пределами их дальности действия. Пилоты русских истребителей включили аппаратуру помех и принялись резко бросать свои самолеты вверх и вниз, надеясь пустить в противника собственные ракеты. Они не могли скрыться от мчащихся к ним американских ракет, для этого у них было слишком мало горючего, и к тому же их задачей являлось охранять заправщики от нападения вражеских истребителей.

Ракеты «феникс» промчались в воздухе со скоростью, в пять раз превышающей звуковую, и меньше чем за минуту достигли целей. Один советский пилот так и не увидел летящую к нему ракету, и его истребитель взорвался в небе, превратившись в сноп черно-красного пламени. Второй пилот оказался более внимательным и взял ручку на себя за секунду до попадания ракеты. Ему почти удалось спастись этим отчаянным маневром, но осколки взорвавшейся ракеты врезались в левое крыло истребителя. Пилот безуспешно старался сохранить управление машиной, камнем падавшей вниз.

Заправщики, следовавшие за истребителями, разделились – одна пара повернула на север, другая – на юг. Ведущий «томкэт» погнался за северной парой и сбил оба самолета оставшимися у него двумя «фениксами». Его ведомый, помчавшийся на юг, выпустил две ракеты – одна из них сбила русский заправщик, а вторая промахнулась, обманутая помехами «бэджера». «Томкэт» продолжал преследование, сблизился с заправщиком настолько, что видел его уже невооруженным глазом, и выпустил еще одну ракету. Она помчалась точно к цели и взорвалась всего в десяти футах от хвостового оперения. Раскаленные осколки впились в корпус самолета и вызвали детонацию паров топлива, еще оставшегося в баках. Советский заправщик исчез в оранжевой вспышке.

Американские истребители «ощупали» небо радиолокаторами," надеясь найти цели для оставшихся ракет. В сотне миль они обнаружили еще шесть «бэджеров», но эти заправщики уже получили предупреждение от головных самолетов и стремительно уходили на север. У «томкэтов» осталось слишком мало топлива для преследования. Они развернулись в сторону своего аэродрома и через час совершили посадку в Сторноуэе с почти сухими баками.

– Пять самолетов сбито и один поврежден, – сообщил командир эскадрильи Тоуленду. – Ваш план успешно осуществлен.

– На этот раз. – И тем не менее Тоуленд остался доволен. Военно-морские силы США только что провели первую наступательную операцию. Пора готовиться к следующей. Только что поступила дальнейшая информация о действиях «бэкфайеров». Они нанесли удар по конвою у Азорских островов, и в двух сотнях миль к югу от Исландии их поджидала пара «томкэтов», готовых перехватить советские бомбардировщики на обратном пути.

Стендаль, Германская Демократическая Республика

– Мы несем катастрофические потери, – заметил генерал, командующий советской фронтовой авиацией.

– Я передам солдатам мотострелковых частей, что вам приходится трудно, – ответил Алексеев холодно.

– Мы потеряли вдвое больше самолетов, чем предполагалось.

– Мы тоже! Но сухопутные войска по крайней мере сражаются. Я лично видел это. А вы послали в качестве воздушной поддержки четыре штурмовика! Всего четыре!

– Мне докладывали об этом сражении. Мы выделили для поддержки наступления целый авиаполк, больше двадцати машин. Воздушную поддержку обеспечивали и ваши ударные вертолеты. Истребители НАТО перехватывают наши самолеты в десяти километрах за линией фронта. Моим летчикам приходится вести бой лишь для того, чтобы пробиться к вашим танкам, а затем их сплошь и рядом сбивают свои же ракетчики!

– Объясните подробнее, – приказал главнокомандующий, который присутствовал при разговоре.

– Товарищ генерал, самолеты НАТО, ведущие радиолокационное наблюдение и руководство боем, слишком хорошо защищены. Своими радиолокаторами воздушного базирования они наводят истребители на наши самолеты, позволяя им тем самым запускать ракеты за пределами видимости. Когда наши летчики обнаруживают, что к ним приближаются вражеские ракеты, они вынуждены прибегать к маневрам уклонения, понимаете? Разве ваши танкисты стоят на месте, чтобы облегчить задачи противника? Так вот, часто происходит так, что наши истребители-бомбардировщики вынуждены сбрасывать бомбовый груз, чтобы им легче было уклоняться от вражеских ракет. Наконец, когда они достигают передовой, по ним часто ведут огонь свои же подразделения зенитных ракетных установок, у которых нет времени отличать свои самолеты от вражеских. – Это была старая проблема в вооруженных силах, причем не только советских.

– Значит, вы утверждаете, что авиация НАТО господствует в воздухе? – спросил Алексеев.

– Нет, у них нет воздушного превосходства, но его нет и у нас. Наши зенитные ракетные части не позволяют им господствовать в воздухе над передовой линией, а их истребители с помощью их ракет «земля-воздух», а также часто и наших, лишают нас этого превосходства. Таким образом, в небе над полем боя никто не имеет преимущества. – Там место только для мертвых, подумал про себя генерал ВВС.

Алексеев вспомнил, что он видел во время сражения за Бибен, и не мог не согласиться с такой оценкой.

– Необходимо улучшить наше взаимодействие, – сказал главнокомандующий театром военных действий. – Следующее массированное наступление должно получить необходимую поддержку с воздуха, даже если для этого понадобится собрать истребители всех частей фронта.

– Мы стараемся перебрасывать больше самолетов к передовой, прибегая к обманным маневрам. Вчера мы попытались отвлечь истребители НАТО в другую часть фронта и едва не добились успеха, если бы не допущенный промах. Такая ошибка больше не повторится.

– Наступление начнется к югу от Ганновера завтра в шесть утра. Мне нужно, чтобы двести самолетов обеспечили поддержку моим дивизиям на передовой.

– Они там будут, – заверил главнокомандующего генерал ВВС и ушел. Алексеев смотрел ему вслед.

– Как твое мнение, Павел Леонидович?

– Хорошее начало – если двести истребителей-бомбардировщиков действительно прибудут для поддержки нашего наступления.

– Но ведь у нас есть еще и вертолеты.

– Я видел, что происходит с вертолетами, когда они оказываются в районе, насыщенном зенитными ракетами. Мне было показалось, что удалось прорвать немецкие оборонительные порядки, и тут же зенитные ракеты и вражеские истребители уничтожили наши вертолеты. Они слишком уязвимы, когда осуществляют пуск своих противотанковых ракет. Мужество вертолетчиков не поддается описанию, но одного мужества недостаточно. Мы недооценили огневую мощь НАТО или, вернее, переоценили нашу способность нейтрализовать ее.

– С самого Начала войны мы ведем наступление на подготовленную оборону. Стоит нам вырваться на оперативный простор…

– Да. Прорвав оборону, мы бросим вперед подвижные части, наши потери резко сократятся и начнет сказываться перевес в танках, который на нашей стороне. Нам необходимо прорвать оборону. – Алексеев посмотрел на карту. Завтра на рассвете целая армия – четыре мотострелковые дивизии при поддержке танковой – устремится на оборонительные порядки НАТО. – Вот это место, по-видимому, самое благоприятное для нанесения удара. Я снова хочу выехать на передовую.

– Поступай, как считаешь нужным, Павел Леонидович. Только не рискуй понапрасну. Между прочим, доктора сообщили мне, что рана у тебя на руке от осколка снаряда. Ты заслужил боевую награду.

– Вот за это? – Алексеев посмотрел на забинтованную руку. – Мне приходилось страдать от более серьезных порезов при бритье. Боевая награда за такое ранение оскорбит наших солдат, принимающих участие в смертельных схватках.

Исландия

Они взбирались по крутому скалистому склону, когда в двух милях к западу от их появился вертолет. Он летел низко, всего в трехстах футах над горной вершиной, и медленно приближался. Морские пехотинцы тут же легли на землю и поползли к скалам, чтобы укрыться в их тени. Эдварде подбежал к Вигдис и повалил ее. Ее белый свитер с узорами трудно было не заметить с вертолета. Лейтенант стянул с себя камуфляжную куртку, набросил ее на плечи девушки и накинул капюшон на ее белокурые волосы.

– Не двигайся. Нас ищут. – Эдварде на мгновение приподнял голову, чтобы посмотреть, где укрылись его люди. Смит махнул рукой, давая знак, чтобы лейтенант лег. Эдварде снова распластался на земле, искоса поглядывая на вертолет. Это был еще один «хайнд». Лейтенант видел ракеты «воздух-земля», висящие под короткими крыльями по обеим сторонам фюзеляжа. Обе дверцы были сдвинуты назад и было видно, что внутри находится отделение пехотинцев с автоматами на изготовку, смотрящих вниз.

– Проклятье!

Рев турбин усиливался по мере того, как вертолет подлетал все ближе и ближе. Огромный пятилопастный винт колотил воздух, поднимая вулканический пепел на равнине, с которой они только что ушли. Эдварде сжал приклад винтовки М-16 и большим пальцем снял ее с предохранителя. Вертолет приближался почти боком, нацелив ракеты на плато позади морских пехотинцев. Эдварде увидел пулеметы в носовой части «хайнда» – какая-то многоствольная вращающаяся установка вроде американского «минигана», способного вести огонь со скорострельностью четыре тысячи выстрелов в минуту. Против такого оружия у американцев не было никаких шансов.

– Ну, отворачивай же, сукин ты сын, – прошептал Эдварде.

– Что там происходит? – спросила Вигдис.

– Успокойся. Только не двигайся. Господи, только бы они не заметили нас…

***

– Вон! Смотри в направлении на один час, – произнес пулеметчик, сидящий в переднем кресле вертолета.

– Значит, не напрасно потратили время, – удовлетворенно сказал пилот. – Действуй.

Пулеметчик прицелился, снял пулемет с предохранителя и установил его в режим стрельбы короткими очередями из пяти патронов. Цель застыла неподвижно, и он нажал на спусковой крючок.

– Готов!

***

Эдварде инстинктивно дернулся, услышав грохот пулеметной очереди. Девушка даже не шевельнулась. Лейтенант стволом автомата проводил вертолет, улетавший на юг, который скоро исчез за гребнем горы. Он увидел, как приподнялись головы морских пехотинцев. Интересно, в кого стреляли русские? Рев двигателя стих, когда вертолет приземлился.

***

Пулеметчик поразил оленя тремя пулями, так что годное в пищу мясо почти не пострадало. В восьмидесятифунтовом теле животного его было достаточно, чтобы накормить отделение и экипаж вертолета. Сержант перерезал горло оленя боевым ножом, затем удалил внутренности. Местный исландский олень ничуть не походил на огромных оленей, за которыми охотился отец десантника в Сибири, зато впервые за три недели у них будет свежее мясо. Этого было достаточно, чтобы оправдать скучные поиски. Тушу забросили внутрь вертолета, и через две минуты он взлетел. Поднявшись на крейсерскую высоту, машина взяла направление на Кефлавик.

***

Они следили за тем, как вертолет исчезает вдали.

– Так что же это было? – спросил Эдварде у своего сержанта.

– Ни хрена не понимаю, шкипер. Думаю, что нам нужно уносить ноги отсюда. Эти парни явно кого-то искали, и я готов поспорить, что искали нас. Давайте-ка будем выбирать дорогу по таким местам, где есть укрытие.

– Ты прав, Джим. Веди нас. – Эдварде подошел к Вигдис.

– Больше не опасно? – спросила она.

– Они улетели. Не снимай куртку. Так тебя труднее заметить. Куртка была размера на два велика Эдвардсу, а на маленькой фигурке девушки и вовсе походила на палатку. Девушка вытянула руки, стараясь выпростать кисти из длинных рукавов, и в первый раз с момента их встречи лейтенант увидел на лице Вигдис Агустдоттир улыбку.

Фрегат ВМС США «Фаррис»

– Треть хода вперед, – скомандовал старший помощник.

– Обе машины вперед, треть хода, – отрепетовал вахтенный рулевой, передвигая ручку машинного телеграфа вперед от положения «Полный вперед». Через мгновение послышался ответный звонок и внутренняя стрелка тоже передвинулась в такое же положение. – Машинное отделение докладывает: треть хода вперед.

– Очень хорошо.

«Фаррис» замедлил ход после двадцатипятиузлового броска вперед, чтобы снова лечь в дрейф и дать возможность буксируемой антенне множеством своих пассивных гидролокационных датчиков прислушаться к шумам морских глубин в поисках вражеских подводных лодок. Капитан третьего ранга Моррис сидел на мостике в своем кресле, просматривая депеши, принятые радиорубкой с берега. Он потер глаза и закурил очередную сигарету «Пэлмэл».

– Мостик! – послышался тревожный голос впередсмотрящего. – Бурунчик от перископа по левому борту! Полпути до горизонта, скула левого борта! – Моррис выхватил бинокль из держателя и мгновенно прижал его к глазам. Он ничего не увидел.

– Боевая тревога! – скомандовал старпом. Через секунду тишину разорвали колокола громкого боя, и усталые матросы снова разбежались по боевым постам. Моррис перекинул ремень бинокля за шею и спустился по трапу в боевую рубку.

Гидролокатор послал дюжину активных импульсов в разные направления от левого борта. Никакого результата. С палубы взлетел вертолет, фрегат повернул к северу, давая возможность своей буксируемой антенне с пассивными гидролокационными датчиками попытаться отыскать возможный контакт.

– Пассивный акустический контакт, возможно, подводная лодка, пеленг ноль-один-три, – доложил оператор буксируемой гидролокационной антенны. – Шум пара, звуки напоминают атомную подводную лодку.

– Я ничего не обнаружил, – подал голос оператор активного гидролокатора. Моррис вместе с офицером ПЛО внимательно вглядывались в планшет, отражавший состояние подводного слоя воды, окружающей фрегат. На глубине двухсот футов располагался слой температурного скачка. Пассивная гидролокационная антенна находилась ниже его и вполне могла «слышать» шумы подводной лодки, тогда как активные импульсы не проникали сквозь термоклин. Впередсмотрящий мог увидеть, что угодно, начиная от выбрасываемого китом фонтана – у горбачей как раз было время брачного сезона – до сорванной ветром пены…, или бурунчика, образованного перископом подводной лодки. Если это была подводная лодка, ей достало времени скрыться под слоем термоклина. Цель была слишком близко, чтобы получить сигналы, отраженные от морского дна, и слишком далеко, чтобы активные импульсы могли пробить слой термоклина.

– До нее меньше пяти миль, – произнес офицер ПЛО. – Но больше двух. Если это действительно подводная лодка, мы столкнулись с опытным командиром.

– Просто великолепно. Немедленно направьте в тот район вертолет! – приказал Моррис. Он снова склонился над планшетом. Субмарина услышит фрегат, если он рванется вперед со скоростью двадцать пять узлов. Сейчас, на малом ходу и с включенной системой «Прерия-маскер», обнаружить «Фаррис» будет очень трудно…, таким образом, решение огневой задачи лодкой уже, по-видимому, для этих условий не годились. Но и у Морриса не было такого решения, а подводная лодка находилась слишком близко и представляла реальную опасность. Командиру эскортного соединения, находящемуся в двадцати милях, срочно передали по радио сообщение о контакте.

«Си спрайт» сбросил цепь гидроакустических буев. Шли минуты.