Текст книги "Красный шторм поднимается"

– Этот русский шкипер – отчаянный парень, – заметил пилот. – И не просто отчаянный, но и умный… – О'Мэлли включил радио.

– «Ромео», это «Стилет». Нанесите курс «Новембера» на свой дисплей тактической обстановки и передайте на мой.

Для осуществления операции потребовалась минута. О'Мэлли мысленно поблагодарил безымянного инженера, встроившего эту функцию в бортовой компьютер «сихоука». Пилот провел воображаемую прямую от их единственного контакта с подводной лодкой до курса «Нассау». Предположим, подводная лодка движется со скоростью двадцать-двадцать пять узлов… Он протянул руку и ткнул пальцем в точку на экране.

– Вот где находится этот ублюдок!

– Почему вы так уверены, шкипер? – спросил Ролстон. О'Мэлли уже вел вертолет к указанной им точке.

– Да потому что, если бы я был на его месте, я расположился бы именно там! Уилли, в следующий раз, когда опустишь гидролокатор, погрузи его точно на сто футов. И вот что еще, мистер Ролстон, – этот парень думает, что ему удалось обмануть О'Мэлли. – Никому это не удастся, сказал себе пилот. Он сделал круг над местом, где по его расчетам должна была находиться подводная лодка, и перевел вертолет в режим зависания.

– Опускай локатор, Уилли. Поиск в пассивном режиме.

– Локатор на глубине сто футов, шкипер. Слушаю. – Секунды растягивались в минуты. Пилот удерживал вертолет над заданной точкой. – Возможный контакт на пеленге один-шесть-два, – донесся, наконец, голос Уилли.

– Активный режим? – спросил Ролстон.

– Подождем.

– Пеленг медленно меняется, сейчас один-пять-девять.

– «Ромео», это «Стилет», докладываю о возможном контакте с подводной лодкой. – Бортовой компьютер вертолета передал данные компьютеру «Рубена Джеймса». Моррис изменил курс и направил фрегат в сторону контакта. О'Мэлли поднял гидролокатор и сбросил гидроакустический буй, чтобы отметить это место и удерживать контакт, пока совершает перелет на другую позицию. Фрегат находился сейчас в четырех милях от вертолета.

– Опустить гидролокатор! – Снова минутное ожидание.

– Контакт, пеленг один-девять-семь. Шестой буй показывает пеленг на контакт один-

четыре– два.

– Попался, сукин сын! Поднять локатор! А теперь прикончим его.

Ролстон готовил торпеду, пока О'Мэлли разворачивался на юг, чтобы зайти на цель сзади. Их последняя торпеда была поставлена на глубину двести футов и поиск в режиме «змейки».

– Опустить локатор!

– Контакт, пеленг два-девять-восемь.

– Активный режим! Уилли нажал на кнопку.

– Подводная лодка, пеленг два-девять-восемь, дистанция шестьсот.

– Торпеда готова! – тут же произнес Ролстон, и пилот нажал большим пальцем на красную кнопку пуска. Полированная зеленая торпеда упала в воду.

И все.

– Шкипер, механизм не включился – это неисправная торпеда. Для ругательства времени не осталось.

– «Ромео», это «Стилет», мы только что сбросили на подводную лодку торпеду, оказавшуюся неисправной – повторяю, торпеда неисправна.

***

Моррис сжал в руке трубку радиотелефона, повернулся и отдал приказ относительно изменения курса:

– «Стилет», это «Ромео». Можете продолжить преследование цели?

– Да, она движется полным ходом по курсу два-два-ноль…, одну минуту, поворачивает на север…, похоже, сбрасывает скорость.

«Рубен Джеймс» находился сейчас в шести тысячах ярдов от русской субмарины. Подводный и надводный корабли сближались, и оба находились в пределах дальности стрельбы.

– Стоп машина, полный назад! – приказал Моррис. Через несколько секунд корпус фрегата начал содрогаться от резкого торможения. Меньше чем через минуту «Рубен Джеймс» сбавил ход до пяти узлов, и Моррис приказал двигаться вперед трехузловым ходом, чтобы только сохранить управляемость. – «Прерия/Маскер»?

– Действует, сэр.

Каллауэй все это время старался молча стоять в стороне, но теперь не выдержал.

– Капитан Моррис, а не станем ли мы теперь легкой целью для противника? – спросил он.

– Станем, – кивнул Моррис. – Но мы можем останавливаться быстрее подводной лодки. Ее гидролокатор лишь сейчас обретает способность действовать, а мы движемся настолько тихо, что она нас не услышит. Гидроакустические условия плохи для всех в равной степени. Действительно, мы идем на риск, – согласился капитан. Он связался по радио с «Илластриэс» и попросил выслать еще один вертолет. Ему пообещали, что вертолет прибудет через пятнадцать минут.

Моррис следил за вертолетом О'Мэлли с помощью радиолокатора. Русская подводная лодка сбавила ход и снова ушла на глубину.

– «Вампиры», «вампиры»! – послышался возглас оператора радара. – Вижу в воздухе две ракеты…

– «Браво» сообщает, что его вертолет только что сбросил торпеду на русский ракетоносец, – произнес офицер ПЛО.

– Ситуация становится запутанной, – спокойно заметил Моррис. – Приготовиться открыть огонь.

– «Браво» сбил одну ракету, сэр! Вторая направляется к «Индии»!

Моррис не отрывал взгляда от главного радиолокационного экрана. Значок "?" быстро перемещался в сторону авианосца «Илластриэс» – очень быстро.

– Считаем, это ракета типа СС-Н-19 – по мнению «Браво», его контакт – подводная лодка типа «оскар». «Браво» сообщает, что торпеда попала в цель, сэр. – На экране было видно, что около места, где находилась подводная лодка, кружатся четыре вертолета.

– «Ромео», я «Стилет», этот ублюдок прямо под нами – пеленг только что изменился на обратный.

– Гидропост, поиск по типу «янки» на пеленге один-один-три! – скомандовал Моррис и поднял трубку радиотелефона. – «Новембер», немедленно поворачивайте на север! – передал он на «Нассау».

– Попадание ракеты в «Индию», сэр. Одну минуту…, вертолет «Индии» сообщает, что сбросил на контакт вторую торпеду!

Авианосцу «Илластриэс» придется пока самому позаботиться о себе, решил Моррис.

– Контакт на пеленге один-один-восемь, дистанция тысяча пятьсот, сэр. – Данные тут же ввели в систему управления огнем. Через мгновение вспыхнула лампочка – получено огневое решение.

– Готово!

– Пуск! – скомандовал Моррис, сделал короткую паузу и отдал приказ:

– Мостик, говорит рубка: самый полный вперед! Поворот направо на курс ноль-один-ноль.

– Черт побери, – пробормотал Каллауэй.

Трехствольный торпедный аппарат на правом борту фрегата повернулся, и из него вылетела торпеда. Механики в машинном отделении услышали, как газовые турбины с холостого хода перешли на максимальную мощность. Нос корабля приподнялся, корма осела, и сзади поднялся высокий бугор пены. Мощные газотурбинные установки разгоняли фрегат, почти как автомобиль.

– «Ромео», это «Стилет»: внимание, внимание – цель только что выстрелила в вас торпедой!

– Пустим «никои»? – спросил Моррис. Корабль мчался слишком быстро, и его гидролокатор перестал функционировать.

– Одна уже в воде, другая готова к пуску, сэр, – доложил старшина.

– Тогда все в порядке, – заметил Моррис, сунул руку в карман, достал сигарету, посмотрел на нее и бросил всю пачку в мусорную корзину.

– «Ромео», это «Стилет», у нашего контакта силовая установка второго типа. Оцениваю контакт как подводную лодку типа «виктор». Сейчас она двигается полным ходом и поворачивает на север. Ваша торпеда действует в активном режиме и преследует цель. Мы потеряли рыбу, которую «виктор» послал в вас.

– Понял вас, «Стилет», продолжайте следить за подводной лодкой.

***

– Ну и хладнокровный сукин сын! – произнес О'Мэлли по системе внутренней связи. Он видел, как над палубой авианосца «Илластриэс» поднимается дым. Какой же ты идиот! – выругал себя пилот. Не нужно было сбрасывать первую торпеду. Теперь ему оставалось лишь одно – удерживать погружной гидролокатор в активном режиме.

– Шкипер, торпеда перешла в непрерывный активный режим. Похоже, что она замкнулась на цель, так как интервалы между импульсами сократились. Слышу звуки от потрескивания корпуса, лодка снова меняет глубину погружения, думаю, она всплывает.

О'Мэлли увидел водный бурун. Внезапно над водой показался сферический форштевень «Виктора» – подводная лодка утратила контроль над рулями глубины, пытаясь уклониться от торпеды. То, что последовало дальше, было первым взрывом боеголовки, увиденным пилотом, – подводная лодка начала было соскальзывать обратно, уходя на глубину, когда в сотне футов от того места, где впервые показался над водой ее нос, взлетел огромный фонтан воды.

– «Ромео», это «Стилет», ваша торпеда попала в цель – я видел это собственными глазами! Повторяю, торпеда попала в цель!

Моррис посмотрел на старшего акустика. Он не смог обнаружить звуки гидролокатора вражеской торпеды – она прошла мимо.

***

Капитан Перрин не верил происходящему. В «оскар» попали три торпеды, и все-таки не было слышно звуков, издаваемых разрушающимся корпусом и рушащимися переборками. Однако шум машин прекратился, и гидроакустики фрегата слышали лодку, от которой отражались импульсы гидролокатора, действующего в активном режиме. «Бэттлэкс» шел вперед со скоростью пятнадцать узлов, и внезапно перед ним из воды показался среди массы пузырей черный форштевень лодки. Капитан выбежал на мостик и посмотрел в бинокль на русскую субмарину. Она находилась всего в миле от фрегата. На вершине ее паруса показался человек, отчаянно размахивающий руками.

– Не стрелять! – крикнул капитан. – Не стрелять! Рулевой, как можно быстрее подведите корабль к ним!

Он не верил своим глазам. В верхней части корпуса «оскара» виднелось две пробоины с рваными краями, и крен лодки достигал тридцати градусов из-за лопнувших балластных цистерн. Команда выскакивала на палубу из паруса и носового люка.

– «Браво», это «Ромео». Мы только что потопили у берега подводную лодку типа «Виктор». Сообщите, как дела у вас, прием. Перрин поднял трубку радиотелефона.

– «Ромео», рядом с нами на поверхности поврежденный «оскар», команда покидает его. Он выпустил две ракеты. Наши «сивулфы» сбили одну, вторая попала в носовую часть «Индии». Готовимся провести спасательную операцию. Передайте «Новемберу», что он может продолжать свой променад, прием.

– Продолжаем путь, «Браво». Конец связи. – Моррис переключил каналы. – «Новембер», я «Ромео». Вы приняли сообщение с «Браво»? Прием.

– Приняли, «Ромео». Пора высаживать весь этот парад на берег.

***

Генерал Андреев сам принял донесение от наблюдательного поста, прежде чем передал радиотелефон своему начальнику оперативного отдела. Американские десантные корабли находились сейчас в пяти километрах от маяка Акранес. Скорее всего они пройдут к старой китобойной базе в Хвальсфьердуре и будут выжидать там удобного момента.

– Мы будем сопротивляться до конца, – произнес полковник КГБ. – Мы продемонстрируем американцам стойкость советских солдат!

– Меня восхищает ваше мужество, товарищ полковник. – Генерал подошел к углу помещения и взял стоявший там автомат. – Берите, вы сами станете для нас примером на передовой.

– Но…

– Лейтенант Гаспоренко, найдите машину с водителем для полковника. Он отправляется на фронт, чтобы продемонстрировать американцам стойкость советского солдата. – Андреев наблюдал за удаляющимся полковником с мрачной радостью. Чекист не решился отказаться от своих слов. После его ухода генерал вызвал к себе начальника связи, чтобы отдать приказ об уничтожении всех радиопередатчиков дальнего действия за исключением двух. Андреев понимал, что сдаваться еще рано. Его солдатам сначала придется заплатить кровью, а ему самому – страдать от каждой пролитой ими капли. Но он знал, что придет момент, когда дальнейшее сопротивление станет бесполезным, и генерал не собирался напрасно жертвовать жизнями своих людей.

Альфельд, Федеративная Республика Германия

Наступило затишье. Вторая атака едва не оказалась успешной. Русские танки шли вперед с безумной храбростью и сумели пробиться на расстояние пятидесяти ярдов, где их устаревшие орудия уничтожили половину американских «абрамсов». Однако эта атака заколебалась на грани успеха и все-таки закончилась неудачей, а третья, начавшаяся в сумерках, уже не была такой отчаянной, и солдаты, участвовавшие в ней, безумно устали и не стремились войти в зону поражения. Макколл слышал позади себя шум другого боя – немецкие части к западу от города отражали очередную атаку.

Стендаль, Германская Демократическая Республика

– Генерал Береговой докладывает, что начата контратака на Альфельд с севера.

Алексеев выслушал это донесение равнодушно. Его последняя козырная карта была бита. Такова причина, по которой это называется азартной игрой, Паша, сказал он себе.

Что предпринять дальше?

В помещении штаба царила тишина. Младшие офицеры, наносившие на карту перемещения своих и вражеских частей, вообще обычно молчали, а теперь даже не смотрели на соседние секторы. Гонка за то, кто быстрее захватит позиции противника, прекратилась.

Слово, о котором ты думаешь, Паша, это мрак поражения. Генерал стоял рядом с начальником оперативного управления.

– Какие у вас предложения, Евгений Ильич? Начальник оперативного управления пожал плечами.

– Нужно продолжать бой. Наши солдаты устали, но и противник устал ничуть не меньше.

– Мы бросаем в бой необстрелянных солдат против опытных ветеранов. Это следует изменить. Мы заберем офицеров, прапорщиков и сержантов из кадровых дивизий, отведенных в тыл, и усилим ими вновь прибывающие дивизии третьей очереди резерва. Таким образом рядом с зелеными резервистами окажутся опытные солдаты, понюхавшие пороха, иначе они пойдут в бой подобно скоту под нож мясника. Далее, мы временно приостановим наступательные операции…

– Товарищ генерал, если мы сделаем это…

– У нас достаточно сил для последнего решительного броска вперед. Этот бросок произойдет в тот момент и на том участке фронта, который выберу я, и эта атака будет тщательно подготовлена. Я прикажу Береговому вывести свои войска из боя с минимальными потерями. Евгений Ильич, вы отправитесь к нему в штаб сегодня вечером – я не могу передать этот приказ по радио. Ему понадобится хороший специалист по оперативным вопросам. Вот ваша задача. – Я даю тебе шанс искупить свою вину, подлый предатель. Воспользуйся этим шансом, потому что он для тебя последний, подумал Алексеев. Еще более важным было то, что теперь осведомитель КГБ устранен из штаба фронта. Начальник оперативного управления вышел, чтобы организовать свою переброску. Алексеев пригласил Сергетова к себе в кабинет.

– Вы снова вылетаете в Москву.

Глава 42 Разрешение конфликта

Брюссель, Бельгия

– Поразительно, каких успехов можно добиться с помощью пары слабых козырных карт…

– Что вы сказали, генерал? – спросил начальник разведывательного управления. Верховный главнокомандующий силами НАТО в Европе покачал головой, глядя теперь на карту с возродившейся уверенностью. Альфельд сумел устоять, несмотря на натиск с двух флангов, подумал генерал. Немецкие части на западе понесли ужасающие потери, но, хотя противник местами оттеснил их, прорвать оборонительные рубежи ему не удалось. К фронту двигались подкрепления. На марше находилась свежая танковая бригада. Только что прибывшая бронетанковая дивизия наступала на юг, стараясь отрезать русскую дивизию, переброшенную с севера, от частей на Везере. Наиболее далеко продвинувшиеся русские дивизии израсходовали все свои зенитные ракеты, и союзная авиация неумолимо громила их позиции с воздуха.

Материалы воздушной разведки показали, что открытая местность к востоку от Альфельда представляет собой огромное кладбище сожженных танков. В Альфельд тоже перебрасывались подкрепления. Иван будет продолжать атаки, однако теперь небо снова прояснялось и появится возможность оказать обороняющимся поддержку с воздуха. Вся мощь авиации НАТО вступит в действие.

– Иоахим, я считаю, что мы сумели остановить их.

– Ja, герр генерал! Теперь начнем гнать их обратно.

Москва, РСФСР

– Отец, генерал Алексеев приказал мне передать, что, по его мнению, мы не сможем победить войска НАТО.

– Ты уверен?

– Да, отец. – Молодой офицер сидел в кабинете министра. – Мы не сумели воспользоваться фактором стратегической внезапности, недооценили воздушную мощь НАТО – словом, допустили слишком много ошибок. Нам не удалось нарушить морские коммуникации НАТО. Если бы не последнее контрнаступление, мы, возможно, сумели бы добиться успеха, но… И все-таки у нас остался последний шанс. Генерал приостановил наступательные операции, готовясь к последнему удару. Для этого…

– Раз все потеряно, какой смысл в этом последнем ударе?

– Если мы сумеем нанести войскам НАТО достаточно серьезные потери, чтобы помешать началу крупного контрнаступления, мы удержим завоеванную территорию и дадим вам – дадим Политбюро – возможность вести переговоры с позиции силы. Даже это нельзя гарантировать, но у генерала нет выбора. Он просит тебя сообщить Политбюро, что необходимо урегулировать вопрос дипломатическими средствами и как можно быстрее, прежде чем НАТО успеет собраться с силами и начать собственное наступление, которое отбросит нас назад.

Министр кивнул. Он повернулся в кресле и в течение нескольких минут смотрел в окно. Сын молча ждал ответа.

– Прежде чем все это произойдет, – произнес наконец министр, – они прикажут арестовать Алексеева. Ты ведь знаешь о судьбе тех военачальников, которых арестовали, правда?

Сыну потребовалось несколько мгновений, чтобы понять смысл этих слов.

– Этого не может быть!

– Прошлой ночью их всех расстреляли, всех семерых, включая бывшего главнокомандующего Западным фронтом.

– Но он был отличным генералом…

– Он не сумел добиться победы, Ваня, – тихо сказал министр. – Государство не прощает поражений, а ведь я ради твоего спасения поддержал Алексеева… – Его голос стих. Теперь у меня нет выбора, подумал старший Сергетов. Я вынужден поддерживать Косова, этого подонка, несмотря на возможные последствия. И рисковать твоей жизнью, Ваня. – Виталий отвезет тебя на дачу. Там ты переоденешься в штатское и будешь ждать меня. Не выходи из дома, и никто не должен видеть тебя.

– Но ведь за тобой наверняка следят!

– Разумеется. – По лицу его отца промелькнула легкая улыбка. – За мной следят офицеры Комитета государственной безопасности из числа личных сотрудников Косова.

– А если он обманет тебя?

– В этом случае мне конец, Ваня, и тебе тоже. Прости меня, я никогда не думал, что такое возможно. Последние недели я очень гордился тобой. – Он встал и обнял сына. – Иди и положись на меня.

После ухода сына, Сергетов поднял трубку телефона и набрал номер председателя КГБ. Косова не было на месте, и министр нефтяной промышленности попросил передать ему, что данные по добыче нефти в странах Персидского залива готовы.

Этот условный сигнал означал, что Сергетов просит о срочной встрече. Они встретились вскоре после захода солнца. Около полуночи Иван Михайлович уже находился в самолете, летевшем обратно в Германию.

Стендаль, Германская Демократическая Республика

– Председатель КГБ Косов восхищен тем, как ловко вы сумели избавиться от предателя. Он просил передать, что смерть его, даже случайная, вызвала бы подозрения, но теперь осведомитель КГБ находится в окружении и выполняет свой долг, поэтому все в порядке.

– Когда увидите этого подонка в следующий раз, передайте мою благодарность, – проворчал Алексеев.

– Вашего друга расстреляли тридцать шесть часов назад, – продолжил Сергетов.

Генерал выпрямился и посмотрел на майора пристальным взглядом.

– Что вы сказали?

– Бывший главнокомандующий Западным фронтом расстрелян вместе с маршалами Шавыриным, Рожковым и четырьмя другими военачальниками.

– И этот мерзавец Косов осмеливается поздравлять меня…

– Он сказал, что был бессилен что-либо предпринять для их спасения, и выражает глубокое соболезнование.

Подумать только, соболезнование от председателя Комитета государственной безопасности, пронеслось в голове Алексеева. Ну ничего, товарищ Косов, мы еще встретимся…

– Значит, скоро наступит и моя очередь.

– Вы правильно поступили, товарищ генерал, что посоветовали обсудить план будущих военных операций с моим отцом. По мнению его и Косова, как только такое предложение поступит в Ставку, вы будете немедленно арестованы. Политбюро по-прежнему считает, что победа возможна. Стоит им потерять веру в победный исход войны, может произойти что угодно.

Алексеев точно знал, что значит выражение «что угодно».

– Продолжайте.

– Ваша идея усилить обстрелянными военнослужащими прибывающие дивизии третьей категории вызвала интерес, это всем понятно. Сейчас каждый день через Москву проходит несколько таких дивизий. – Сергетов помолчал, чтобы генерал смог сам сделать вывод.

Алексеев вздрогнул.

– Ваня, но ведь ты говоришь о государственной измене.

– Товарищ генерал, мы говорим о спасении Родины…

– Не надо смешивать спасение собственной шкуры со спасением всей страны! Ты солдат, Иван Михайлович, как и я. Наши жизни – разменные пешки…

– В руках партийного руководства? – презрительно усмехнулся майор. – Слишком поздно вы начинаете проявлять уважение к партии.

– Я надеялся, что ваш отец сумеет убедить Политбюро в необходимости выбрать более умеренный путь решения проблемы. Мне и в голову не приходило поднимать мятеж.

– Время умеренности осталось в прошлом, – ответил Сергетов. Казалось, он внезапно повзрослел и говорит подобно политическому деятелю. – Мой отец выступал против войны вместе с несколькими другими членами Политбюро, но безуспешно. Стоит вам предложить решение конфликта дипломатическими средствами, вас арестуют и расстреляют – во-первых, из-за того, что вы не сумели выполнить поставленную перед вами задачу, и, во-вторых, за то, что осмелились предлагать политическую линию партийной иерархии. Кто вас заменит и каким будет результат? Мой отец опасается, что Политбюро может склониться к использованию ядерного оружия на поле боя. – Да, отец был прав, подумал Сергетов, несмотря на все недовольство партийными решениями, Алексеев служил государству слишком долго и слишком преданно, чтобы рассматривать понятие государственной измены с реалистических позиций.

– Произошло предательство идей партии и революции, товарищ генерал. Если мы не возьмем спасение страны в свои руки, погибнет и то и другое. Мой отец говорит, что вы должны решить, кому вы служите и во имя чего.

– А если мое решение окажется не таким, как вы ожидаете от меня?

– Тогда меня убьют, убьют и моего отца, и многих других. А в конечном итоге и вы не избежите расстрела.

Он прав. Он прав по каждому из этих вопросов. Партийная верхушка предала революцию, предала саму идею партии…, но…

– Вы пытаетесь манипулировать мной, как ребенком! Ваш отец предупреждал вас, что я откажусь принять участие в этом, если не буду убежденным в идейной… – генерал запнулся, подыскивая подходящее слово, – в идейной правоте подобных действий.

– Мой отец говорил, что за много лет вас отучили самостоятельно мыслить, как этого и требует коммунистическая наука от людей. Вам говорили на протяжении всей жизни, что армия служит партии, что вы являетесь защитником государства. Он просил напомнить вам, что вы – член партии, что пришло время сделать партию проводником народных идей.

– А-а, так вот почему он вступил в заговор с председателем КГБ!

– Может быть, вы предпочитаете очистить революционные принципы, полагаясь на поддержку православных бородатых священников или евреев-диссидентов из ГУЛАГа? Нам нужно бороться за справедливость, прибегая к тому оружию, которое у нас есть. – У Сергетова кружилась голова из-за того, что он говорил таким тоном с генералом, отдававшим ему приказы под огнем противника, но он понимал, что отец прав. Дважды за последние пятьдесят лет партия подчиняла армию своей воле, уничтожая лучших офицеров. Несмотря на свою гордость и силу, сконцентрированную у них в руках, генералы Советской Армии были склонны к мятежу и непокорности ничуть не больше комнатной собачки. Но стоит Алексееву приять решение, сказал отец… – Родина взывает о спасении, товарищ генерал.

– Не смейте говорить мне о Родине! – «Партия – душа народа», вспомнил Алексеев лозунг, который повторяли тысячи раз.

– Тогда кто убил детей из Пскова?

– Это дело рук КГБ!

– Значит, вы обвиняете в преступлении меч, а не руку, сжимающую его? Если это так, то кто вы сами?

– Непросто совершить государственный переворот, Иван Михайлович, – заколебался Алексеев.

– Товарищ генерал, неужели ваш долг заключается в том, чтобы выполнять приказы, которые ведут к гибели нашей страны? Мы не собираемся уничтожать государство, наоборот, стремимся укрепить его, – негромко произнес Сергетов.

– Скорее всего мы потерпим неудачу, – заметил Алексеев, испытывая от этих слов какое-то мрачное удовлетворение. Он сел за стол. – Но если суждено умереть, уж лучше я умру как мужчина и солдат, а не как собака. – Он начал составлять план, направленный, на то, что они одержат верх, а он не умрет, пока не добьется успеха по крайней мере в одном деле.

Высота 914, Исландия

На вершине горы расположились хорошие солдаты, полковник Лоу понимал это. Почти вся артиллерия дивизии била по их позициям, авиация совершала непрерывные налеты, а пятидюймовые орудия линейных кораблей не прекращали обстрел. Он наблюдал за тем, как его солдаты взбираются по крутым склонам под огнем еще оставшихся в живых русских десантников. Универсальная корабельная артиллерия стоящих недалеко от берега линкоров обстреливала гору снарядами с бесконтактными взрывателями. Они взрывались в двадцати футах от земли страшными черными вспышками, осыпая все вокруг смертоносными осколками, а снаряды тяжелой артиллерии морской пехоты перепахивали вершину. Каждые несколько минут огонь прекращался, чтобы дать возможность авиации промчаться над самой горой, поливая ее напалмом и осыпая кассетными бомбами – и все-таки русские не сдавались.

– Вертолеты – вперед! – скомандовал Лоу.

Через десять минут послышался характерный шум лопастей – пятнадцать вертолетов пролетели к востоку от командного пункта, заходя с обратной стороны горы. Начальник дивизионной артиллерии приказал прекратить огонь, чтобы дать возможность двум ротам морских пехотинцев высадиться на южном гребне вершины. Высадку поддерживали штурмовые вертолеты «си кобра». Сразу после высадки пехотинцы начали продвигаться перебежками к русским позициям, находящимся на северном гребне горы.

Русский командир был ранен, а его заместитель с опозданием заметил противника у себя в тылу. Теперь он понял, что безнадежное положение стало отчаянным. Почти все рации были уничтожены, и отданный им приказ не сразу достиг солдат, которые продолжали вести огонь, так что морским пехотинцам пришлось убивать их в окопах. Но таких солдат оказалось всего несколько. Почти все десантники услышали, как ослабевает огонь, и увидели поднятые руки. Со смешанным чувством стыда и облегчения они вывели из строя свое оружие и стали ждать, когда их возьмут в плен. Бой за горную вершину продолжался четыре часа.

***

– Высота 914 не отвечает, товарищ генерал, – доложил связист.

– Наше положение безнадежно, – пробормотал Андреев. Артиллерия уничтожена, запасы зенитных ракет иссякли. Ему приказали удерживать остров в течение всего нескольких недель, обещали доставить морем подкрепления, говорили, что война в Европе продлится две, максимум четыре недели. Он сумел продержаться гораздо дольше. Один из его полков был уничтожен севернее Рейкьявика, и теперь, когда американцы захватили высоту 914, исландская столица просматривалась оттуда. Две тысячи солдат и офицеров его дивизии погибли или пропали без вести, еще тысяча ранена. Достаточно.

– Свяжитесь с командующим американскими войсками по радио и передайте мою просьбу о прекращении огня. Скажите, что я готов встретиться с ним в любом месте.

Десантный корабль ВМС США «Нассау»

– Значит, вы и есть «Ищейка»?

– Так точно, генерал. – Эдварде попытался приподняться в кровати. Из-за трубок в руке и ноги в гипсе это оказалось непросто. Медсанчасть корабля была полна раненых.

– А это, должно быть, мисс Вигдис. Мне говорили, что вы красивая девушка. У меня дочь примерно таких же лет.

Флотские медики сумели подобрать для нее одежду почти подходящего размера. Врач уже осмотрел ее и пришел к заключению, что Вигдис здорова и беременность протекает нормально. Она успела отдохнуть и помыться; для Майка и всех остальных, кто видел ее, девушка напоминала о лучших временах и светлом будущем.

– Если бы не Майкл, меня бы убили.

– Да, мне докладывали. Вы нуждаетесь в чем-нибудь, мисс? Она посмотрела на Эдвардса, и этот взгляд ответил на вопрос генерала более чем красноречиво.

– Для метеоролога вы справились со своей задачей очень успешно, лейтенант.

– Сэр, мы просто старались не попадаться на глаза русским.

– Нет. Вы сообщили нам, какими силами располагает Иван на этом острове и где расположены русские подразделения – вернее, где их нет. Вы и ваши солдаты сделали много больше, чем просто старались не попадаться на глаза русским, сынок. – Генерал достал из кармана маленькую коробочку. – Молодец, морской пехотинец!

– Сэр, я из ВВС.

– Неужели? Ну что ж, вот это говорит, что вы из морской пехоты., – Генерал прикрепил к подушке «Морской крест». Подошел майор и передал генералу лист бумаги. Тот прочитал донесение и сунул его в карман. – Пора бы уж, – выдохнул он с облегчением. – Мисс Вигдис, вы обещаете нам присматривать за этим парнем?

Свердловск, РСФСР

Через двое суток им предстояло отправиться на фронт. 77-я мотострелковая дивизия принадлежала к категории третьеочередных и, как и остальные подобные части, состояла из резервистов. У нее было всего лишь чуть больше трети вооружения и техники кадровой дивизии. Со дня мобилизации вели непрерывную подготовку солдат и более старшие передавали опыт военной службы юным призывникам. Личный состав дивизии представлял собой странное сочетание. Молодежь, только что призванная в армию, была хорошо подготовлена физически, однако не имела представления о военной службе. Те, что постарше, уже раз отслужили свой срок, еще помнили, как следует воевать, но с возрастом утратили форму. Призывники отличались задором молодости и, несмотря на то что испытывали вполне естественный страх перед предстоящими боями, были готовы без колебаний защищать родину. Солдатам старших возрастов, оставившим семьи, было что терять. Содержание бесед, проводившихся приехавшими в часть участниками боев с офицерами дивизии, просочилось к солдатам. В Германии им придется несладко. Сержант-связист узнал и сообщил друзьям: в Москве в их ряды вольются опытные боевые офицеры, прапорщики и сержанты, уже обстрелянные на фронте. Резервисты почувствовали себя лучше – опыт, завоеванный на фронте, придется весьма кстати.

Теперь они знали кое-что еще: 77-я мотострелковая дивизия будет переброшена на запад меньше чем через неделю.