Текст книги "Красный шторм поднимается"

– Извините, не припомню, чтобы мы встречались.

– Познакомься, Ваня, это Борис Косов.

Лицо молодого офицера осталось почти бесстрастным, когда его представили председателю КГБ. Иван откинулся на спинку кресла и посмотрел на человека, по приказу которого был произведен взрыв в Кремле – после того как он распорядился привезти туда детей. Сейчас было два часа утра. Сотрудники КГБ, преданные своему председателю – по-видимому преданные, поправил себя министр – окружили дачу и охраняли ее, следя за тем, чтобы эта встреча осталась втайне.

– Иван Михайлович, – искренним тоном обратился к майору Косов, – как вы оцениваете обстановку на фронте?

Молодой офицер подавил желание посмотреть на отца и взглядом спросить у него совета.

– Успех или поражение – и то и другое сейчас висит на волоске. Прошу только иметь в виду, что я – всего лишь младший офицер и у меня недостаточно знаний для точной оценки ситуации. Однако, насколько я понимаю, исход войны может склониться в любую сторону. У НАТО недостаточно людских резервов, но внезапно они получили значительные подкрепления и новые ресурсы.

– Которых хватит на пару недель боевых действий.

– Возможно, даже меньше, – заметил Сергетов. – Мы поняли на передовой, что горючее и боеприпасы расходуются намного быстрее, чем предполагается. Создается впечатление, будто они исчезают сами по себе. Вот почему наши друзья из военно-морского флота должны продолжать нападения на американские конвои.

– Наши возможности в этой области резко сократились, – произнес Косов. – Я не предполагал…, короче говоря, флот потерпел поражение. Исландия скоро окажется в руках НАТО.

– Но Бухарин утверждал совсем другое! – возразил старший Сергетов.

– Он умолчал также и о том, что морская авиация дальнего действия, входящая в состав Северного флота, почти полностью уничтожена, но дело обстоит именно так. Этот кретин считает, что сумеет скрыть что-то от меня! Сейчас у американцев в Исландии целая дивизия, которая обеспечена мощной поддержкой их флота. Если только нашим подводным лодкам не удастся уничтожить американские военные корабли, находящиеся там, – причем имейте в виду, что пока они занимаются этим, им не до конвоев, – Исландия падет меньше чем за неделю. Это положит конец стратегии флота, направленной на изоляцию Европы от Америки. А если войска НАТО будут непрерывно снабжаться всем необходимым, что тогда?

Иван Сергетов нервно шевельнулся в кресле. Ему стало ясным направление разговора.

– Тогда, скорее всего, мы потерпим поражение.

– Скорее всего? – проворчал Косов. – Да мы просто обречены! Мы проиграем войну с

НАТО, у нас останется лишь часть энергетических ресурсов, а наши вооруженные силы превратятся в жалкую тень мощной армии недавнего прошлого. И какие меры примет Политбюро?

– А вдруг наступление на Альфельд окажется успешным? – спросил майор с надеждой в голосе. Члены Политбюро даже не обратили на него внимания.

– Как продвигаются секретные переговоры в Индии? – спросил министр.

– Ага, вы тоже заметили, как ловко уходил от обсуждения этой темы министр иностранных дел? – злорадно усмехнулся Косов. Он был прямо-таки прирожденным заговорщиком. – Немцы не изменили своих позиций ни на йоту. В лучшем случае они пытались обезопасить себя на случай поражения НАТО, но, скорее всего, это был ловкий маневр с самого начала. Мы не уверены в подлинных причинах. – Председатель КГБ отпил минеральной воды из стоящего перед ним стакана. – Через восемь часов состоится заседание Политбюро. Меня там не будет. У меня, по-видимому, случится сердечный приступ.

– Значит, сообщение сделает Ларионов?

– Да, – усмехнулся Косов. – Бедный Иосиф. Он попал в ловушку, когда представил Политбюро наш наиболее оптимистический вариант оценки ситуации. Он сообщит, что события развиваются не в соответствии с планом, но все-таки в нашу пользу. Он скажет, что происходящее сейчас наступление войск НАТО – это последняя отчаянная попытка помешать нашему решающему броску на Альфельд и что переговоры с немцами все еще развиваются многообещающе. Мне хотелось бы предостеречь вас, майор, что в штабе генерала Алексеева находится один из людей Ларионова. Мне известно его имя, но я не получаю присылаемых им донесений. По-видимому, предыдущего главнокомандующего арестовали на основании его донесений, и затем командование Западным театром военных действий перешло к вашему генералу.

– Какова судьба бывшего главнокомандующего? – спросил молодой офицер.

– Это не должно интересовать вас, – холодно заметил Косов. За последние тридцать шесть часов было арестовано семь высших военачальников. Все находились сейчас в Лефортовской тюрьме, и Косов не смог бы никак повлиять на их судьбу, даже если бы захотел.

– Отец, мне необходима информация о ситуации с горючим.

– Государственные запасы страны сократились до минимума недельный запас горючего либо находится у вас в тылу, либо в пути. Примерно еще на неделю горючего для войск в Германии плюс недельный запас для армий, готовящихся к броску в район Персидского залива. Это все.

– Так что, Иван Михайлович, передайте своему генералу, что он должен одержать окончательную победу в течение двух недель. Если он потерпит неудачу, с ним все кончено. Ларионов обвинит армию в собственных ошибках, допущенных при оценке ситуации. Между прочим, молодой человек, ваша жизнь тоже окажется в опасности.

– Кто из наших офицеров доносит в КГБ?

– Начальник оперативного управления фронта. Его завербовали несколько лет назад, но офицер КГБ, с которым он связан, принадлежит к фракции Ларионова. Мне неизвестно содержание его донесений.

– Генерал Алексеев, строго говоря, нарушает приказы Ставки, перебрасывая дивизию с Везера на восток для наступления на Альфельд. Вам это известно?

– В таком случае его жизнь уже в опасности, и я ничем не могу ему помочь, – заметил Косов. Не могу помочь, не привлекая к себе излишнего внимания, подумал председатель КГБ.

– Ваня, возвращайся обратно. Товарищу Косову и мне нужно кое-что обсудить. – Сергетов обнял сына и проводил его к выходу. Он смотрел вслед исчезающим вдали красным огонькам автомобиля, затем вернулся в дом.

– Мне совсем не нравится, что моего сына втягивают в эти дела!

– А кому еще мы можем доверять, Михаил Эдуардович? Наша страна на краю гибели, партийное руководство сошло с ума, и даже я не могу полностью контролировать КГБ! Неужели вы не видите: война проиграна! Нужно спасти все, что можно.

– Но наши войска по-прежнему находятся на вражеской территории…

– Вчерашний день не имеет значения, так же как сегодняшний. Нужно смотреть в будущее, думать о том, что случится через неделю. Как поступит наш министр обороны, когда даже ему станет ясно, что война проиграна? Вы подумали об этом? Когда отчаявшиеся люди начинают понимать, что потерпели поражение, и у этих отчаявшихся людей есть ядерное оружие, что тогда?

Действительно, что тогда? – подумал Сергетов. Он задумался еще над двумя вопросами. Как мне – нам? – нужно поступить? Потом он посмотрел на Косова и задал себе второй вопрос.

Альфельд, Федеративная Республика Германия

Русские реагировали что-то слишком медленно, с удивлением увидел Макколл. В течение ночи были произведены воздушные налеты и жестокие артобстрелы, но ожидаемое наступление так и не началось. Для русских это было грубейшей ошибкой. Союзные войска получили боеприпасы и впервые за несколько недель у них оказались полные боекомплекты. Но еще лучше было то, что целая немецкая бригада бронетанковых войск пришла на помощь изрядно потрепанному Одиннадцатому бронетанковому полку, а Макколл научился уважать эти немецкие войска в не меньшей степени, чем привык полагаться на композитную броню своего танка. Оборонительные позиции союзных войск развернулись в глубину на восток и на запад. Бронетанковые войска, продвигающиеся с севера, получили теперь возможность своими дальнобойными орудиями оказывать огневую поддержку силам, обороняющим Альфельд. Саперы восстановили русские мосты через Лейне, и Макколл приготовился перебросить свои танки на восточный берег для усиления механизированных подразделений, защищающих груды развалин, еще недавно бывших Альфельдом.

Как странно переправляться по русскому понтонному мосту, но еще более странно двигаться на восток, подумал Макколл. Механик-водитель нервничал, ведя огромный танк по узкому, на первый взгляд, ненадежному сооружению со скоростью пять миль в час. Переправившись на другой берег, танки повернули на север вдоль реки, обходя город. Шел легкий дождь, стоял туман, над головой нависали облака – типичная европейская летняя погода, при которой видимость уменьшалась до тысячи ярдов. Их встретили солдаты, направившие танки к выбранным для них оборонительным позициям. На этот раз советские саперы пришли им на помощь. Постоянно расчищая дороги от развалин, они оставили американцам аккуратные кучи кирпичных обломков высотой до двух метров, почти точно соответствующие по высоте защитным сооружениям, за которыми можно было скрыть танки. Лейтенант выбрался из своей машины, чтобы проверить дислокацию остальных танков взвода, затем пошел посовещаться с командиром пехотной роты, поддержку которой ему предстояло обеспечить. В этом секторе на окраине Альфельда окопались два батальона пехоты, поддерживаемых танковой ротой. Макколл слышал над головой свист проносящихся артиллерийских снарядов нового типа, разбрасывающих мины на окутанном туманом поле боя перед оборонительными позициями союзников. Свист прекратился, когда лейтенант забрался внутрь своего танка. Наступление началось.

Стендаль, Германская Демократическая Республика

– Им потребовалось слишком много времени, чтобы перейти в наступление, – проворчал Алексеев, обращаясь к начальнику своего оперативного управления.

– Там все-таки три дивизии, и теперь они двигаются вперед.

– Но какие подкрепления прибыли к нам?

Начальник оперативного управления предостерегал Алексеева от попыток координировать наступление на двух направлениях, однако генерал решил придерживаться плана. Кадровая дивизия Берегового, переброшенная с севера, уже заняла исходную позицию для атаки с запада, тогда как три резервные дивизии третьей очереди готовились к наступлению с востока. У обычных танковых дивизий нет артиллерии – они передвигаются слишком быстро, чтобы артиллерия успевала сопровождать их, – но триста танков и шестьсот боевых машин пехоты представляли собой мощную ударную силу, считал генерал…, вот только кто им противостоит и сколько боевых машин повреждено или уничтожено воздушными налетами за время подхода к передовой?

Появился Сергетов. Его мундир кадрового офицера выглядел помятым после бессонной ночи.

– Как Москва? – спросил Алексеев.

– Там темно, товарищ генерал. Наступление развивается успешно?

– Только начинается.

– Вот как? – Отсрочка удивила майора. Он внимательно посмотрел на начальника оперативного управления, склонившегося над картой и с неудовольствием рассматривавшего дислокацию войск перед началом атаки. Штабные офицеры готовились наносить на карту развитие наступления.

– У меня донесение из Ставки, товарищ генерал. – Сергетов вручил Алексееву официально выглядящий бланк. Алексеев взглянул на него – и замер. Его пальцы стиснули лист бумаги. Генерал старался овладеть собой.

– Зайдите ко мне в кабинет. – Алексеев не произнес ни слова, пока за ними не закрылась дверь. – Вы уверены в этом?

– Мне сказал сам председатель КГБ Косов.

Генерал сел на край стола, чиркнул спичку и поджег листок бумаги, глядя на то, как пламя подбегает к самым его пальцам. Лишь после этого он бросил пепел в корзину для мусора.

– Проклятый хорек! Стукач! – Подумать только, осведомитель КГБ в штабе фронта! – Какие еще новости, Иван Михайлович?

Сергетов выложил полученные им сведения. Наступило молчание. Генерал мысленно рассчитывал потребности в горючем, сравнивая их с запасами, имеющимися в его распоряжении.

– Если сегодняшнее наступление окажется неудачным…, мы… – он отвернулся, не решаясь, не в силах произнести эти слова. Всю жизнь меня учили одерживать победы! Алексеев вспомнил, как он узнал о предстоящей войне с НАТО. Я ведь сказал им, что нужно немедленно нанести удар, что нам следует воспользоваться фактором стратегической внезапности, что мы столкнемся с трудностями, если будем ждать слишком долго. Я предупредил их о необходимости закрыть Северную Атлантику, чтобы отрезать войска НАТО от источников снабжения, перерезать морские коммуникации между Америкой и Европой. Мы говорили обо всем этом – и что теперь? Теперь мы не сумели добиться ничего этого, мой друг в тюрьме КГБ и моей собственной жизни угрожает смертельная опасность, потому что я могу потерпеть неудачу в осуществлении невозможного плана – поскольку был прав с самого начала!

Успокойся, Паша. Зачем Политбюро прислушиваться к мнению своих генералов, когда гораздо проще их расстрелять? – сказал он себе.

Начальник оперативного управления просунул голову в дверь.

– Войска начали наступление.

– Спасибо, Евгений Ильич, – с теплой улыбкой поблагодарил его генерал. Он встал из-за стола. – Давайте посмотрим, майор, как быстро нам удастся прорвать оборону противника!

Альфельд, Федеративная Республика Германия

– Похоже на драку в темном баре, – произнес Вуди с места наводчика.

– Что-то вроде этого, – согласился Макколл. Их предупредили о предстоящем наступлении двух или трех советских резервных дивизий. По огневой мощи они не уступали, по-видимому, двум кадровым дивизиям и вели обстрел обоих берегов реки. Плохая видимость мешала противникам в равной степени. Русские из-за этого недостаточно эффективно корректировали свой артиллерийский огонь, а войска НАТО сумеют получить всего лишь минимальную поддержку авиации. Как всегда, самой тяжелой частью артподготовки русских был мощный ракетный обстрел – он велся по площадям, неприцельно, и реактивные снаряды в течение двух минут сыпались, как град. Несмотря на то что обороняющиеся силы несли потери – машины взрывались и люди гибли, – они занимали хорошие позиции, и урон оказался небольшим.

Вуди включил тепловизионный прицел. С его помощью наводчик мог различать цели на расстоянии примерно, в тысячу ярдов – при существующих условиях вдвое больше, чем через оптический прицел. В левой части башни сидел заряжающий. Его нога покоилась на педали, ведущей в отделение, где находилась укладка боезапаса. Механик-водитель в своем отсеке, расположенном под артиллерийским орудием и похожем на гроб, нервно постукивал пальцами по рычагам управления.

– Веселее, парни, наши подходят, – обратился Макколл к своему экипажу. – Получено сообщение о движении танков на востоке.

– Я вижу их, – согласился Вуди. Несколько пехотинцев возвращались с передовых постов, где они прислушивались к маневрам противника. Гораздо меньше, чем следовало бы, подумал Макколл. Какие огромные потери за последние…

– Цель – танк, направление на двенадцать часов, – произнес Вуди. Он нажал на спуск, и «абрамс» словно подпрыгнул после первого выстрела.

Стреляная гильза выскользнула из казенника. Заряжающий нажал ногой на педаль. Дверца отделения, где хранился боекомплект, откатилась в сторону, он достал новый подкалиберный снаряд, чуть повернулся и вставил его в казенник.

– Готов!

Вуди уже навел орудие на другую цель. Он действовал в основном самостоятельно, потому что Макколл наблюдал за действиями остальных танков своего взвода. Командир оборонительного сектора вызвал артиллерийскую поддержку. Следом за первым рядом русских танков, увидели американцы, бежали спешенные солдаты, стараясь не отставать, чтобы укрываться за их броней. Вместе с танками ехали и восьмиколесные бронетранспортеры. Американские боевые машины пехоты «брэдли» обстреливали их из своих 25-миллиметровых автоматических пушек, и тут же в двадцати футах от земли начали разрываться артиллерийские снаряды с бесконтактными взрывателями, осыпающие солдат противника градом смертоносных осколков.

Промахнуться было просто невозможно. Русские танки двигались с интервалами вдвое меньше обычных стоярдовых на узком участке. Вуди увидел, что это были старые Т-55 с устаревшими стомиллиметровыми орудиями. Он успел подбить три танка еще до того, как русские увидели позиции «абрамсов». Русский снаряд попал в кучу кирпичных обломков перед самым танком и осыпал его градом стальных и каменных осколков. Вуди взорвал русский танк кумулятивным снарядом. Вокруг начали падать дымовые снаряды, но это никак не помогло русским. Электронные прицелы на бронированных машинах НАТО легко видели сквозь облако дыма. Теперь на позиции 11-го бронетанкового полка падало больше артиллерийских снарядов, потому что русские могли корректировать огонь своих батарей. Артиллерия НАТО принялась за поиск этих батарей, и началась артиллерийская дуэль.

– Командирский танк с антенной! Подкалиберным! – Наводчик прильнул к прицелу, направил орудие на Т-55 и выстрелил. На этот раз снаряд пролетел мимо, но второй взорвал боекомплект русского танка и сорвал с него башню, отлетевшую далеко в сторону. В тепловизионном прицеле были отчетливо видны яркие точки летящих противотанковых ракет и всплески взрывов от попаданий. Внезапно русские остановились. Большинство боевых машин было подбито, остальные развернулись и помчались назад.

– Прекратить огонь, прекратить огонь! – скомандовал Макколл своему взводу. – Сообщите о состоянии.

– У танка три-два перебита гусеница, – послышался голос. Остальные остались невредимыми, скрытые от вражеского огня грудами кирпичных обломков.

– Выпущено девять снарядов, босс, – доложил Вуди. Макколл и заряжающий открыли люки, чтобы проветрить внутреннее помещение от едкого порохового дыма. Наводчик снял кожаный шлем и потряс головой. Его светлые волосы были грязными и мокрыми от пота. – Знаешь, все-таки у старого М-60 были свои достоинства.

– Какие, Вуди?

– В нашем М-1 нет нижнего люка. А там можно было помочиться, не вылезая наружу.

– И понадобилось тебе говорить об этом! – простонал механик-водитель. – Я едва сдерживаюсь!

Макколл засмеялся и лишь через несколько мгновений понял причину веселья – они впервые остановили Ивана, отбили атаку, не отступая назад. Очень удачно, поскольку сейчас проделать это было бы трудно. А как реагирует на все это экипаж? Они шутят!

Фрегат ВМС США «Рубен Джеймс»

О'Мэлли снова поднял в небо свой вертолет. Теперь он проводил в полете в среднем по десять часов ежедневно. За последние четыре дня было торпедировано три судна, еще в два попали ракеты, запущенные с подводных лодок, но русские дорого заплатили за это. В исландских водах у них находилось примерно двадцать подводных лодок. Восемь было потоплено, когда они пытались прорваться через оборонительный заслон в Датском проливе, представляющий собой внешнюю линию обороны ударного соединения. Еще несколько пали жертвами кораблей с буксируемыми гидролокационными антеннами, чьи вертолеты были усилены теперь вертолетами с британского авианосца «Илластриэс». Дерзкий русский шкипер на своем «танго» сумел, наконец, прорваться к одной из авианосных боевых групп и всадить одну рыбу в толстую кожу «Америки», но был тут же атакован и потоплен эсминцем «Кэрон». Подбитый авианосец мог теперь развивать скорость не больше двадцати пяти узлов, чего едва хватало, чтобы обеспечивать взлет и посадку самолетов, но по-прежнему оставался в составе соединения.

Группа «Майк» – в нее входили «Рубен Джеймс», «Бэттлэкс» и «Илластриэс» – сопровождала десантные корабли, направляющиеся к югу для новой высадки. В «темных лесах» по-прежнему скрывались страшные «медведи», и Иван продолжал преследовать десантные корабли, как только выдавалась такая возможность. С тысячи футов О'Мэлли видел «Нассау» и еще три корабля к северу от себя. Над Кефлавиком поднимался дым. Русским войскам не давали ни минуты покоя.

– Им будет трудно выследить нас, – произнес вслух Ролстон.

– Ты считаешь, что у русских войск нет раций? – спросил О'Мэлли.

– Есть, конечно.

– Тогда что им мешает увидеть нас вот с тех высот и связаться по радио с подводными лодками?

– Я как-то не подумал об этом, – признался младший лейтенант.

– Ничего страшного. Можешь не сомневаться, что Иван подумал. – О'Мэлли снова посмотрел на север. Там, на десантных кораблях, находились три тысячи морских пехотинцев. Эти парни не раз спасали его во Вьетнаме.

«Рубен Джеймс» и О'Мэлли занимали ближнюю к берегу позицию, охраняя фланг маленького конвоя, а британские корабли и вертолеты защищали его со стороны моря. Глубины были здесь сравнительно небольшими. Буксируемую гидролокационную антенну пришлось смотать и поднять на борт.

– Уилли, сбрасывай, сбрасывай! – В воду полетел первый гидроакустический буй, работающий в активном режиме. В течение нескольких следующих минут было сброшено еще пять буев. Пассивные гидролокационные буи, которыми пользовались в открытом океане, здесь приносили мало пользы. Русским субмаринам незачем подкрадываться, когда им сообщают о местонахождении кораблей противника. Лучше отпугнуть их, чем пускаться на хитрости. Три часа, подумал О'Мэлли.

– «Стилет», это «Ромео», – послышался голос Морриса. – «Браво» и «Индия» выследили возможный контакт мористее, в двадцати девяти милях, на пеленге два-четыре-семь.

– Понял вас, «Ромео», – отозвался О'Мэлли и обратился к Ролстону:

– Этот ублюдок находится на расстоянии ракетного выстрела. Он может доставить крупные неприятности морской пехоте.

– Контакт! Возможный контакт с четвертого буя, – произнес Уилли, глядя на дисплей гидролокатора. – Слабый сигнал.

О'Мэлли развернул вертолет и направился обратно вдоль линии сброшенных им буев.

Кефлавик, Исландия

– Как вы считаете, где они? – спросил Андреев у флотского офицера связи. Координаты американского соединения наносили на карту на основании донесений наблюдательных пунктов, расположенных на горных вершинах.

– Пытаются добраться до целей, – покачал головой моряк.

Генерал вспомнил время, проведенное им самим на борту корабля, каким беззащитным он чувствовал себя, какой опасности подвергался. Где-то в глубине сознания он испытывал сочувствие к американским морским пехотинцам, однако Андреев не мог позволить себе такой роскоши, как великодушие. Его десантники вели тяжелые бои, и ему совсем не нужны были дополнительные войска противника с тяжелой техникой – совсем не нужны!

Его дивизия была развернута таким образом, чтобы как можно дольше не допускать американцев в районы Рейкьявика и Кефлавика. Первоначальное задание осталось без изменений – не дать войскам НАТО пользоваться авиабазой в Кефлавике. Он мог выполнить это задание, пусть угрожающее вероятным уничтожением его отборных войск. Проблема, однако, заключалась в том, что и аэропорт Рейкьявика представлял такую же ценность для противника, а удержать оба объекта силами одной легкой дивизии без танков и артиллерии не представлялось возможным.

И вот теперь американские десантные суда плыли вдоль берега Исландии издевательски близко, в непосредственной видимости русских наблюдательных постов – целый полк морской пехоты с тяжелым вооружением и вертолетами, который мог высадиться, где пожелает. Если Андреев произведет перегруппировку для отражения новой угрозы, он подвергнет свои части на передовой смертельной опасности в момент отрыва от противника. Стоит ему задействовать резервы, как они окажутся на открытой местности, где будут в пределах досягаемости вражеской морской артиллерии и авиации, которые смогут уничтожить их. Американцы перебрасывают этот полк не для того, чтобы усилить войска, сражающиеся с его воздушно-десантной пехотой, а чтобы воспользоваться на мгновение возникшей слабостью. Выйдя на расчетную позицию, десантные корабли могут дождаться сумерек или плохой погоды и незаметно подойти к берегу, чтобы высадить морских пехотинцев. Как развернуть свои части для предотвращения этой угрозы? Радиолокаторов у него не осталось, в строю всего одна реактивная пусковая установка «земля-воздух», а линейные корабли методически уничтожали его артиллерию.

– Сколько подводных лодок поблизости от нас?

– Не знаю, товарищ генерал.

Фрегат ВМС США «Рубен Джеймс»

Моррис наблюдал за планшетом, на который наносили данные, полученные от гидролокаторов. Контакт с гидроакустическим буем исчез через несколько минут. Косяк сельди, наверно. В океанских водах у берегов Исландии масса рыбы, и гидролокатор может принять ее за подводную лодку. Гидролокатор фрегата был практически бесполезен, пока корабль старался не отстать от десантных судов. Сообщения о возможной подводной лодке со стороны моря – а сейчас любой контакт с подводной лодкой мог означать субмарину противника, вооруженную крылатыми ракетами, – было достаточно, чтобы коммодор приказал идти на полном ходу.

О'Мэлли погружал сейчас свой гидролокатор, пытаясь заново обнаружить утерянный контакт. Он оставался единственным, кто занимался сейчас поисками подводных лодок.

– «Ромео», это «Браво». Информируем вас, что обнаружили возможный контакт с подводным ракетоносцем противника. – Дугу Перрину приходилось исходить из самых пессимистических предположений.

– Понял вас, «Браво». – Судя по полученным данным, три вертолета помогали британскому фрегату в этом поиске, и «Бэттлэкс» занял позицию между контактом и десантными кораблями. Не забывай об осторожности. Дуг, подумал Моррис.

***

– Контакт! – воскликнул Уилли. – У меня активный гидроакустический контакт на пеленге три-ноль-три, дистанция две тысячи триста.

О'Мэлли не понадобилось смотреть на дисплей тактической обстановки – подводная лодка находилась между ним и десантными кораблями.

– Поднять локатор! – Пилот завис над водой, ожидая, пока будет смотан трос с находящимся на его конце датчиком. Теперь контакт знал об опасности, и потому преследовать становилось труднее. – «Ромео», я «Стилет», обнаружен возможный контакт.

– Понял вас. – Моррис смотрел на экран. Он приказал направить фрегат к месту контакта, развив максимальную скорость. Не слишком разумный тактический ход, но у него не было выбора – нужно атаковать подводную лодку до того, как она сблизится с десантными кораблями. – Предупредите «Нассау», что мы преследуем возможный контакт.

– Локатор – вниз! – скомандовал О'Мэлли. – Опускай на глубину четыреста футов, Уилли, и врезай!

Уилли включил активный режим, как только локатор оказался на заданной глубине. На экране сразу возникло множество эхо, поскольку датчик находился так близко ото дна, что сигналы отразились от пары десятков выступающих вверх скал. Сильное приливное течение тоже не улучшало слышимость. Вода, обтекающая скалы, выдавала массу ложных сигналов и в пассивном режиме.

– Сэр, я слышу массу всякой чепухи.

– Я чувствую, что она где-то здесь, Уилли. Когда мы действовали в активном режиме прошлый раз, готов поклясться, лодка была на перископной глубине, а за время перелета она ушла на глубину.

– Так быстро? – удивился Ролстон.

– Да.

– Шкипер, мне кажется, что внизу заметно движение. О'Мэлли связался с фрегатом и получил от Морриса разрешение на пуск торпеды. Ролстон установил ее гидролокатор на режим кругового поиска, и пилот сбросил торпеду в море. О'Мэлли подключил наушники к гидролокатору и начал прислушиваться к доносившимся звукам. Он слышал, как воют винты торпеды, затем до него начали доноситься щелчки импульсов, излучаемые гидролокатором. Торпеда описывала круги в течение пяти минут, внезапно переключилась на непрерывный активный режим и…, взорвалась.

– Какой-то странный взрыв, сэр, – заметил Уилли.

– «Стилет», это «Ромео». Сообщите о результатах.

– «Ромео», это «Стилет». Мне кажется, что торпеда попала в скалу на дне. – О'Мэлли выдержал паузу. – «Ромео», здесь скрывается подводная лодка, но я не могу пока обнаружить ее.

– Почему вы так считаете, «Стилет»?

– Если лодка хочет затаиться, лучшего места не найти, «Ромео».

– Согласен. – Моррис полагался на интуицию О'Мэлли. Он вызвал командира десантного соединения на «Нассау». – «Новембер», я «Ромео», мы обнаружили вероятный контакт. Советую повернуть к северу, пока мы ведем преследование.

– Это невозможно, «Ромео», – тут же послышался ответ коммодора. – «Индия» преследует вероятный, повторяю, вероятный контакт, похожий на подводный ракетоносец. Мы направляемся к месту высадки полным ходом. Постарайтесь потопить ее, «Ромео».

– Понял вас. Конец связи. – Моррис положил трубку радиотелефона и повернулся к стоящему рядом офицеру. – Продолжайте сближение с целью.

– Разве не опасно мчаться прямо к тому месту, где обнаружена подводная лодка? – спросил Каллауэй. – Ведь у вас есть вертолет, который может удержать ее на расстоянии.

– Вы познаете тактику противолодочной обороны, мистер Каллауэй. Да, это опасно, совершенно верно. Вспоминаю, когда я учился в Аннаполисе, нам говорили, что охота за подводными лодками может оказаться опасной…

Обе газотурбинные установки работали на полную мощность, и острый форштевень фрегата, мчавшегося со скоростью, превышающей тридцать узлов, с шипением вспарывал воду. Вращающий момент винта чуть кренил корабль на левый борт. Фрегат стремительно сближался с подводной лодкой.

***

– Дело становится неприятным. – пробормотал О'Мэлли. Он отчетливо видел теперь мачту фрегата, вырисовывающуюся над горизонтом, хотя вертолет завис в пятидесяти футах над поверхностью моря. – Что ты слышишь, Уилли, говори со мной!

– Слышу эхо наших импульсов, сэр, отражающихся от дна. Дно, наверно, походит на подводный город – столько там торчащих скал. И множество водоворотов – снизу доносится масса шумов. Отвратительные условия для гидролокации, сэр.

– Перейди на пассивный режим. – Пилот протянул руку и щелкнул переключателем. Да, акустик прав. Слишком много шумов обтекания. Думай! – скомандовал он себе и посмотрел на дисплей тактической обстановки. Десантные корабли находились всего в десяти милях отсюда. Он не слышал шума их силовых установок на своем гидролокаторе, но подводная лодка могла их услышать с тридцатипроцентной вероятностью. Если недавно она находилась на перископной глубине, подумал О'Мэлли, вполне вероятно, что шкипер субмарины имеет представление, где сейчас находится соединение десантных кораблей…, имеет представление, это верно, но этого недостаточно для атаки.

– «Ромео», это «Стилет». Вы не можете передать десанту, чтобы он отвернул в сторону, прием.

– Нет, «Стилет». Они уходят от вероятного контакта, который находится мористее.

– Просто великолепно, – проворчал О'Мэлли по системе внутренней связи. – Поднимай локатор. Уилли. – Через минуту вертолет направился на запад.