Текст книги "Красный шторм поднимается"

– Слабый сигнал на шестом и сигнал средней интенсивности на четвертом, – доложил старшина, оператор гидроакустических буев. Моррис не сводил взгляда с прокладочного планшета. Судя по полученным данным, контакт находился меньше чем в трех милях.

– Сбросить активные гидролокационные буи, – приказал капитан. Стоящий позади него офицер, руководивший системами вооружения, распорядился подготовить к запуску ASROC и торпедные аппараты. В трех милях от фрегата вертолет развернулся и пролетел над районом цели, сбросив на этот раз три буя, которые генерировали активные ненаправленные гидроакустические импульсы.

– Контакт, обнаружил четкий контакт на девятом буе. Считаю его возможной подводной лодкой.

– Я засек его, пеленг ноль-один-пять – это подводная лодка, повторяю, цель – определенно подводная лодка, – доложил оператор буксируемой гидролокационной антенны. – Она только увеличила скорость. Слышу кавитационные шумы. Одновинтовая подлодка, по-видимому, типа «Виктор», пеленг быстро меняется слева направо.

Гидролокационная станция, действующая в активном режиме, по-прежнему не могла обнаружить подводную лодку, несмотря на то, что генерировала непрерывный поток активных импульсов максимальной интенсивности по уже определенному пеленгу. Было очевидно, что подводная лодка находится под термоклином.

Моррис решил было провести несколько маневров, но потом передумал. При резком повороте буксируемая гидролокационная антенна изогнется и потому станет на несколько минут бесполезной. В этом случае ему придется полагаться только на гидроакустические буи, а Моррис больше доверял гидролокаторам.

– Пеленг на контакт сейчас ноль-один-пять и не меняется… Уровень шума несколько уменьшился. – Оператор показал на экран. Моррис не мог скрыть удивления. Сначала пеленг быстро менялся, а теперь остается постоянным?

Вертолет снова пролетел над районом, где была обнаружена подводная лодка противника. Еще один сброшенный гидроакустический буй зарегистрировал контакт, однако детектор магнитных аномалий не подтвердил присутствия подводной лодки, и контакт быстро ослабевал. Уровень шума продолжал уменьшаться. Моррис наблюдал за тем, как относительное положение контакта сместилось за корму. Что за чертовщина происходит с этой подлодкой?

– Вижу перископ на скуле правого борта! – доложил впередсмотрящий.

– Там не может быть перископа, сэр…, если только мы не следим с помощью гидролокатора за приманкой, – отозвался оператор.

Офицер ПЛО тут же распорядился направить активный гидролокатор по новому пеленгу, и результаты последовали немедленно.

– Пеленг на контакт три-четыре-пять, расстояние полторы тысячи ярдов! – На экране гидролокатора появилась яркая точка.

– Самый полный вперед! – крикнул Моррис. Каким-то образом субмарине удалось ускользнуть от буксируемой гидролокационной антенны, затем она проскочила через термоклин и подняла перископ, Это могло означать лишь одно. – Право на борт.

– Слышу шумы – на нас идут торпеды, пеленг три-пять-один! Офицер систем вооружения немедленно приказал выпустить по указанному пеленгу противолодочную торпеду, надеясь спугнуть подводную лодку. Если русские торпеды управляются по проводам, субмарине придется обрезать их, чтобы уклониться от американской торпеды.

Моррис вбежал вверх по трапу на мостик. Каким-то образом подводной лодке удалось разорвать контакт и выйти на огневой рубеж. Фрегат менял курс и скорость, надеясь нарушить рассчитанное русскими решение огневой задачи.

– Вижу одну! – воскликнул старпом, указывая в сторону носа. Советская торпеда оставляла на морской поверхности видимый белый след. Моррис заметил это, хотя и не ожидал. Фрегат быстро уклонился в сторону.

– Мостик, вижу две торпеды, пеленг постоянный – три-пять-ноль, и расстояние быстро уменьшается, – выпалил офицер, отвечавший за руководство боевыми действиями. – Обе наводятся с помощью активных гидролокаторов. «Никси» действует.

Моррис поднял телефонную трубку.

– Сообщите о ситуации командующему соединением.

– Уже исполнено, шкипер. К нам вылетели еще два вертолета. «Фаррис» мчался сейчас со скоростью двадцать узлов, увеличивая ее и поворачиваясь кормой к приближающимся торпедам. Вертолет фрегата находился сейчас на траверзе и смещался в сторону кормы, прилагая отчаянные усилия, чтобы обнаружить подводную лодку с помощью детектора магнитных аномалий.

Белый след торпеды пересек курс фрегата, закончившего поворот. За кормой прогремел взрыв. Огромный столб вспененной воды поднялся вверх на сотни футов – это первая русская торпеда столкнулась с приманкой. Но у них была только одна приманка «никси», а за бортом неслась еще одна русская торпеда.

– Лево на борт! – скомандовал Моррис рулевому. – Боевая рубка, как там относительно контакта? – Фрегат набрал теперь скорость двадцать пять узлов.

– Мы не может обнаружить ее. Наши буи передают данные о торпеде и ни о чем больше.

– Она попадет в нас, – сказал старпом, указывая на белый след меньше чем в двух сотнях ярдов от «Фарриса». Торпеда прошла мимо в первый раз, затем развернулась и снова устремилась к фрегату. Самонаводящиеся торпеды ищут цель до тех пор, пока у них не кончается запас хода.

Моррис чувствовал, что бессилен что-то предпринять. Торпеда приближалась к левой скуле корабля. Если повернуть вправо, он только подставит торпеде пространство всего борта. На носовой палубе ASROC развернулся налево, в сторону вероятной цели, но без команды «открыть огонь» расчет мог только наводить пусковую установку в сторону цели. Белый бурун приближался. Моррис наклонился через поручни, глядя на торпеду с молчаливой яростью. Она надвигалась на носовую часть корабля, словно карающий перст. Теперь сомнения исчезли – она попадет в цель.

– Не делайте этого, капитан. – Боцман Кларк схватил Морриса за плечо и опрокинул на палубу. Он успел только протянуть руку к старпому, когда торпеда врезалась в борт фрегата.

Мощный взрыв на фут оторвал Морриса от стальной палубы. Он не услышал самого взрыва, но спустя мгновение после того, как его подбросило второй раз, на палубу обрушилась стена белой воды, которая понесла капитана и прижала к пиллерсу. Сначала Моррису показалось, что его смыло за борт. Он приподнялся и увидел обезглавленное тело старпома, лежащее у двери рулевой рубки. Сам мостик разорвало пополам, толстая металлическая обшивка была изрешечена осколками. В рулевой рубке выбило стекла. Однако то, что он увидел дальше, оказалось намного хуже.

Торпеда попала в борт фрегата сразу за гидролокационной станцией, расположенной на носу. Нос был полностью смят, киль разворочен взрывом. Бак погрузился в воду, по нему гуляли волны, а ужасный скрежет металла означал, что носовая часть отрывается от остального корпуса. Моррис с трудом взобрался на мостик и рванул ручку машинного телеграфа к отметке «стоп машины», не заметив даже, что механики машинного отделения уже застопорили двигатели. Фрегат по инерции продолжал двигаться вперед. На глазах Морриса нос изогнулся в левую сторону, отойдя от прямой линии на десять градусов. Волны заливали носовую орудийную установку, и ее расчет пытался перебежать на корму. Под орудийной палубой находились матросы. Моррис знал, что все они мертвы, и надеялся, что смерть наступила мгновенно, они не захлебываются, оказавшись в погружающейся стальной клетке. Его матросы. Сколько боевых постов расположено к носу от установки ASROC?

И тут нос оторвало совсем. Сто футов корабля отделилось от остального корпуса под душераздирающий скрежет металла. Моррис видел, как носовая часть развернулась, столкнулась с корпусом и начала поворачиваться в воде подобно маленькому айсбергу. У водонепроницаемой двери он заметил движение. Там появилась фигура матроса, пытающегося спастись из тонущего отсека. Это ему удалось, он прыгнул в воду и поплыл в сторону от раскачивающегося в воде бака фрегата.

Рулевая группа уцелела. Все они были изранены осколками стекла, но остались на посту и продолжали выполнять свои обязанности. Боцман Кларк быстро осмотрел рулевую рубку и бросился вниз, чтобы принять на себя руководство группой по борьбе за живучесть корабля. Входящие в нее матросы уже бежали к носу с пожарными шлангами и сварочными аппаратами, а в центре управления борьбой за живучесть корабля смотрели на контрольную панель, стараясь определить степень нанесенного ущерба и установить, какие отсеки затоплены. Моррис поднял трубку аварийного телефона и набрал номер центра.

– Сообщите о понесенном ущербе.

– Затоплены все отсеки до тридцать шестого шпангоута, но корабль, думаю, останется на плаву – по крайней мере в течение некоторого времени. Пожаров нет. Жду сообщений из других отсеков.

Моррис набрал другой номер.

– Боевая рубка, немедленно свяжитесь с командиром соединения, сообщите, что в нас попала торпеда и мы нуждаемся в помощи.

– Уже исполнено, сэр. К нам направляется «Гэллери». Похоже, что подводной лодке удалось скрыться, но поиски продолжаются. У нас повреждения от ударной волны. Все радары вышли из строя. Носовой гидролокатор не действует. ASROC тоже. Буксируемая гидролокационная антенна продолжает функционировать, и торпедные аппараты не пострадали. Одну минуту, сэр, – командир соединения высылает нам буксир.

– О'кей, принимайте на себя команду. Я спускаюсь вниз, чтобы осмотреть повреждения. – Принимайте на себя команду, повторил про себя Моррис. Как командовать кораблем, потерявшим ход? Минуту спустя он стоял у носовой водонепроницаемой переборки, наблюдая за тем, как матросы из группы по борьбе за живучесть пытаются укрепить ее бревнами.

– Она достаточно надежна, сэр, зато переборка перед ней течет, как решето, залатать ее невозможно. Когда оторвало носовую часть корабля, там, наверно, все перекрутилось. – Офицер схватил матроса за плечо. – Бегом в аварийную кладовую за дополнительными распорками!

– Вы считаете, что эта переборка выдержит напор воды?

– Не знаю. Кларк проверяет сейчас герметичность донных отсеков. Нам придется приварить несколько заплат и растяжек. Дайте мне еще десять минут, и я сообщу вам, удержится ли корабль на плаву.

Появился Кларк. Он тяжело дышал.

– Треснула переборка над топливными цистернами, и образовалась сильная течь. Насосы откачивают воду, и пока уровень ее в отсеке не повышается. Думаю, нам удастся закрепить переборку, но надо спешить.

Офицер, руководивший группой по борьбе за живучесть корабля, тут же повел сварщиков вниз. Двое матросов вбежали с переносной помпой. Моррис направил их туда же.

– Сколько человек пропало? – спросил он у боцмана и только сейчас заметил, что у Кларка как-то странно висит рука.

– Все, кто находились у пятидюймового орудия, сумели спастись, но я не видел никого из тех, кто были во внутренних помещениях. Черт побери, по-моему я что-то сломал. – Кларк недовольно посмотрел на правую руку. – Не думаю, сэр, что кому-то удалось спастись из носовых отсеков. Водонепроницаемые двери перекосились и, наверно, их заклинило.

– Сходите к врачу. Пусть он осмотрит вашу руку, – приказал капитан.

– К черту руку, шкипер! Сейчас я вам нужен больше чем когда-либо! – Боцман был прав. Моррис вернулся на мостик в сопровождении Кларка.

Войдя в рулевую рубку, капитан тут же связался по аварийному телефону с машинным отделением. Шум, услышанный им, дал ответ на первый вопрос.

Старший механик почти кричал, стараясь перекрыть шипение вырывающегося из котла пара.

– Мы изрядно пострадали от мощного толчка, сэр. В первом котле перебиты кое-какие трубки. Думаю, второй в рабочем состоянии, но я на всякий случай отключил оба. Дизельгенераторы в порядке. Несколько человек ранено. Я посылаю их наверх. Сам я в общем-то в порядке. Мне только что доложили о результатах проверки второго котла. Несколько мелких протечек, но с ними мы быстро справимся. В остальном все выглядит нормально. Могу включить оборудование через пятнадцать минут.

– Действуйте. Нам нужна электроэнергия. – Моррис положил трубку.

«Фаррис» застыл на морской глади. При открытых предохранительных клапанах пар стравливался через массивную дымовую трубу с ужасным скрежещущим гулом, словно корабль стонал от невыносимой боли. Вместо заостренного носа, напоминающего форштевень клипера, у искалеченного фрегата была теперь обрубленная стена искореженного металла и путаница висящих проводов. Вокруг корабля расплывалось отвратительное пятно мазута, вытекшего из топливных отсеков. Впервые Моррис увидел, что корабль осел на корму; когда капитан выпрямился, крен стал еще более заметным. Он знал, что придется ждать очередного доклада из центра борьбы за живучесть фрегата. Как это обычно происходит с жертвами несчастных случаев, исход зависел от работы хирургов, а их нельзя подгонять или беспокоить. Он поднял трубку телефона, соединяющего его с боевой рубкой.

– Рубка, это мостик. Что там с подводной лодкой?

– Вертолет с «Гэллери» засек ее и сбросил торпеду, но она не нашла цели. Похоже, лодка направилась на северо-восток, но за последние пять минут к нам не поступило никакой информации. Сейчас весь район прочесывает «Орион».

– Передайте, чтобы осмотрели море внутри кольца охранения. Эта гадина не уйдет отсюда, если ее не будут преследовать. Не исключено, что она не скрылась от конвоя, а переместилась поближе к нему. Сообщите об этом командиру соединения.

– Слушаюсь, капитан.

Моррис едва успел положить трубку, как послышался звонок.

– Капитан слушает.

– Корабль останется на плаву, сэр, – сообщил командир группы по борьбе за живучесть. – Сейчас мы латаем водонепроницаемую переборку. Она будет не такой уж водонепроницаемой, но помпы справятся с поступающей водой. Если не случится чего-то непредвиденного, мы сумеем вернуться домой. Я слышал, нам послали буксир?

– Да.

– Когда заведут буксирные тросы, пусть тащат нас кормой вперед. Боюсь думать, что может произойти от ударов волн.

– Действительно. – Моррис посмотрел на боцмана. – Соберите на корме палубную команду. Нас будут буксировать за корму, приготовьте тросы. Пусть спустят баркас и начнут поиски тех, кто оказался за бортом. Я видел, как по крайней мере один человек прыгнул в воду. И пусть вам наложат на руку шину.

– Будет исполнено, капитан. – Боцман пошел в сторону кормы. Моррис спустился в боевую рубку и нашел исправную радиостанцию.

– «Экс-рей-альфа», говорит «Фаррис», – вызвал Моррис командира соединения.

– Доложите о ситуации.

– Торпеда попала в носовую часть корабля, оторван нос до самой установки ASROC. Маневрировать не можем. Удержимся наплаву, если погода не ухудшится. Пока оба котла отключены, но надеемся, что один заработает минут через десять. У нас есть пострадавшие, но пока не знаю сколько и каково их состояние. Коммодор, торпедный выстрел произведен атомной подводной лодкой, скорее всего типа «виктор». Если я не ошибаюсь, она направляется к вам.

– Мы утратили с ней контакт, но в тот момент лодка уходила от конвоя, – ответил коммодор.

– Ищите ее поблизости, сэр, – настоятельно произнес Моррис. – Эта гадина сумела приблизиться к нам вплотную и ловко провела нас. Она не станет уходить далеко, для этого она слишком ловкая.

Коммодор на короткое время задумался.

– О'кей, буду иметь это в виду. К вам идет «Гэллери». В какой еще помощи вы нуждаетесь?

– «Гэллери» нужен вам больше чем нам. Пошлите один буксир, – ответил Моррис. Он знал, что подводная лодка не вернется, чтобы окончательно потопить его. Эту часть операции она завершила успешно. Теперь она начнет охотиться за транспортами.

– Понял вас. Если возникнет необходимость в помощи, сообщите. Желаю удачи, Эд.

– Спасибо, сэр. Конец связи.

Моррис распорядился, чтобы вертолет на всякий случай сбросил вокруг поврежденного фрегата гидроакустические буи, окружив «Фаррис» двойным кольцом пассивных гидролокационных датчиков.

«Си спрайт» также обнаружил в воде трех членов команды, один из которых был мертв. Их подобрал баркас, и затем вертолет присоединился к конвою. Теперь его приписали к «Гэллери», занявшему место «Фарриса» в охранении. Конвой продолжал двигаться вперед, отклоняясь к югу.

Под палубой фрегата по пояс в соленой воде работали сварщики. Они старались залатать трещины в водонепроницаемых переборках корабля. На это потребовалось девять часов, затем помпы откачали воду из затопленных отсеков.

Еще до того как сварщики закончили работу, к квадратной корме фрегата подошел океанский буксир «Папаго». Под руководством боцмана Кларка закрепили толстенный буксирный трос. Еще через час буксир отправился в путь, держа курс на восток. Со скоростью четыре узла он тащил за собой фрегат кормой вперед, чтоб уменьшить давление на поврежденные переборки. Моррис распорядился закрепить буксируемую гидролокационную антенну за уцелевшие кнехты на обращенной теперь назад носовой части корабля, чтобы обеспечить «Фаррису» хоть какую-то защиту. Дополнительные впередсмотрящие наблюдали за перископами. Предстоял длительный и опасный путь домой.

Глава 28 Прорывы

Стендаль, Германская Демократическая Республика

– Будь поосторожнее, Павел Леонидович.

– Как всегда, товарищ генерал, – улыбнулся Алексеев. – Пошли, капитан.

Сергетов последовал за своим командиром. На этот раз в отличие от их прошлой поездки на передовую на них были защитные бронежилеты. У генерала, помимо планшета с документами, был только пистолет, зато капитан, вдобавок к своим обязанностям адьютанта теперь официально назначенный телохранителем, нес на ремне, переброшенном через плечо, небольшой автомат «скорпион» чехословацкого производства. Капитан отметил, что сегодня генерал выглядел совсем иначе – это был просто другой человек. В прошлый выезд на передовую генерал казался нерешительным, едва ли не колеблющимся, принимая решения, – молодому офицеру не пришло в голову, что генерал, хотя был и значительно старше Сергетова, тоже никогда не нюхал пороха и не бывал в бою, потому он и принял это самое тяжелое для человека испытание с такой же боязнью, как и зеленый рядовой. Но все осталось в прошлом. Он прошел испытание, ощутил запах пороха. Теперь Алексеев знал, что происходит на самом деле, а что – нет. Перемены в нем были разительными. Отец прав, подумал Сергетов, с таким человеком следует считаться. Вместе с ними в вертолет поднялся полковник ВВС. Ми-24 оторвался в темноте от земли и полетел под прикрытием истребителей.

Ламмерсдорф, Федеративная Республика Германия

Мало кто понимал важность видеомагнитофона. Да, конечно, полезная вещь в доме, но только после того как два года назад капитан королевских ВВС Нидерландов продемонстрировал на практике свою блестящую идею, использование видеомагнитофона в боевых условиях оказалось в высшей степени многообещающим, что подтвердили секретные испытания сначала в Германии, а затем на западе Соединенных Штатов.

Самолеты дальнего радиолокационного обнаружения НАТО находились на привычных позициях высоко над Рейном. Самолеты Е-ЗА «сентри», чаще называемые АВАКСами, и небольшие и менее известные TR-1 описывали скучные круги или пролетали по прямой далеко за линию фронта. У них были схожие методы работы, но разные задачи. АВАКСы следили главным образом за движением самолетов в воздухе, причем как своих, так и вражеских, тогда как TR-1, которые представляли собой усовершенствованный вариант знаменитого U-2, наблюдали за наземным транспортом. Первоначально применение TR-1 не принесло особых успехов. Поскольку TR-1 вели наблюдение за слишком большим количеством наземных объектов, в число которых входили и неподвижные радиолокационные отражатели, во множестве установленные Советами, командование НАТО оказалось заваленным колоссальным объемом информации, слишком беспорядочной для использования. Когда появился видеомагнитофон, все данные, передаваемые с самолета, стали записываться на видеопленку – это был удобный способ накопления информации. Однако видеомагнитофоны, являющиеся частью информационных систем НАТО, обладали весьма ограниченными возможностями. Голландский капитан решил принести на службу свой собственный видеомагнитофон и продемонстрировал, как с помощью быстрой перемотки вперед и назад можно использовать данные радиолокационной разведки не только для того, чтобы показать, куда двигаются те или иные цели, но и установить, откуда они появились. С помощью компьютерного обеспечения удалось значительно упростить решение задачи, устранив цели, передвигающиеся не чаще одного раза в два часа, что позволило не обращать внимания на советские радиолокационные отражатели, отвлекающие самолеты от выполнения основных заданий, и в распоряжении разведки появилось совершенно новое оружие.

После того как с каждой видеопленки снималось несколько копий, более сотни специалистов-разведчиков и экспертов по управлению воздушным транспортом изучали их круглые сутки. Некоторые из них занимались непосредственной тактической разведкой, некоторых интересовали повторяющиеся схемы движения. Большое количество грузовиков, двигающихся по ночам к передовым частям и обратно, могло означать только одно – снабжение частей горючим и боеприпасами с тыловых складов. Машины, которые отделялись от перемещающихся дивизий и занимали позиции параллельно линии фронта, принадлежали артиллерии, готовящейся к огневой поддержке наступления. Разведчики поняли, что самое главное – своевременно передать полученную информацию командирам своих частей, занимающих передовые позиции, чтобы они могли воспользоваться ею.

В Ламмерсдорфе бельгийский лейтенант как раз заканчивал обработку видеопленки, запись на которую произвели шесть часов назад, и его выводы по наземным линиям связи были переданы командирам частей НАТО на передовую. Он сообщал, что по крайней мере три советские дивизии движутся на север и юг по автобану № 7. Советы начнут мощное наступление у Бад-Зальцдетфурта раньше, чем предполагалось. Резервные части из бельгийских, немецких и американских армий были немедленно переброшены к передовой, а союзную авиацию известили о крупном наступлении противника, которое начнется в ближайшее время. На этом направлении уже и так велись ожесточенные бои. Немецкие войска, занимающие позиции к югу от Ганновера, потеряли больше половины списочного состава, и сражение, еще не успев начаться, уже превратилось в гонку, где каждая сторона старалась раньше другой выдвинуть резервы на передовую.

Холле, Федеративная Республика Германия

– Тридцать минут, – произнес Алексеев, обращаясь к Сергетову. Четыре мотострелковые дивизии развернулись на фронте протяженностью меньше двадцати километров. Стоящая позади них танковая дивизия ждала, когда будет прорвана оборона противника, чтобы устремиться в прорыв. Целью наступления был город Альфельд на реке Лайне. Через него проходили два шоссе, используемые НАТО для переброски войск и грузов к северу и к югу.

Захват Альфельда создавал брешь в оборонительных порядках НАТО и давал возможность советской оперативно-маневренной группировке прорваться в тыл противника.

– Товарищ генерал, как, по вашему мнению, развивается операция? – негромко спросил капитан.

– Ответить смогу через несколько часов, – качнул головой генерал. Речная долина позади него являла собой кладбище людей и техники. Сейчас они находились всего в тридцати километрах от границы, а в соответствии с планом танки Советской Армии должны были захватить Холле к исходу второго дня. Алексеев нахмурился, не понимая, какому штабному гению пришло в голову разработать такой график ведения боевых действий. В который раз не обратили внимания на человеческий фактор. Генерал никогда не встречал ничего, что говорило бы о моральном духе и храбрости немцев. Он помнил рассказы отца о сражениях на Украине и в Польше, но так до конца и не верил им. А вот теперь поверил. Немцы защищали каждую пядь земли в своей стране подобно волкам, борющимся за жизнь выводков, отступали только тогда, когда не было иного выхода, при малейшей возможности контратаковали и обескровливали наступающие русские части всеми возможными для них способами.

Советская военная доктрина предвидела тяжелые потери. Переход к маневренной войне возможен только после кровопролитного лобового удара, который должен прорвать оборону противника, однако армии НАТО не давали советским войскам добиться этого. Их современное вооружение, расположенное на тщательно подготовленных позициях, выкашивало одну наступательную волну русских за другой. Удары, наносимые самолетами по тылам Советской Армии, подрывали мощь ее частей еще до того, как они могли вступить в решающее сражение, и сводили на нет артиллерийскую поддержку, несмотря на самые тщательные меры маскировки.

И все– таки Советская Армия продвигается вперед, напомнил себе генерал Алексеев, и наносит тяжелые потери противнику. Резервы союзников тоже истощались. Немецкие войска не пользовались своей мобильностью, как сделал бы это Алексеев, слишком часто цепляясь за населенные пункты, вместо того чтобы вести борьбу с советскими войсками, прибегая к маневрам и стремительным перемещениям. Разумеется, подумал генерал, площадь их страны недостаточно велика, чтобы постоянно отступать, стараясь выиграть время. Он посмотрел на часы.

В расположенных ниже наблюдательного пункта лесах вспыхнула сплошная полоса пламени – это начали артподготовку русские. Затем к артиллерии присоединились реактивные системы залпового огня, и утреннее небо расчертили огненные стрелы. Алексеев направил бинокль вниз. Через несколько секунд он увидел оранжево-белые вспышки разрывов за линией обороны войск НАТО. Он был слишком далеко от передовой и не видел деталей, но охваченная пламенем территория шириной во много километров ярко осветилась, подобно огням неоновых реклам, так популярных на Западе. Над головой послышался рев авиационных двигателей, и генерал увидел первые ряды штурмовиков, мчащихся к линии фронта.

– Спасибо, товарищ генерал, – с удовлетворением выдохнул Алексеев. Он насчитал по крайней мере тридцать истребителей-бомбардировщиков Су и МиГов, которые летели у самой земли, направляясь к передовой. На его лице появилось выражение решимости, и он направился к командному бункеру.

– Головные части начинают наступление, – сообщил ему полковник. На столе, сколоченном из уложенных на козлы неструганных досок, лежали тактические карты, и штабные офицеры, вооружившись цветными карандашами, делали на них отметки. Красные стрелы начали устремляться к синим линиям. Операторы в наушниках поголовно были лейтенантами, и каждый осуществлял связь со штабом конкретного полка. Офицеры, поддерживающие связь с резервными частями, стоя в стороне, покуривали сигареты и наблюдали за неуклонным продвижением красных стрелок. Позади них стоял командующий Восьмой гвардейской армией и следил за тем, как разворачивается план наступления его дивизий.

– Наши подразделения встречают умеренное сопротивление. Наталкиваются на огонь танков и артиллерии противника, – доложил один из лейтенантов.

Взрывы сотрясли командный бункер. Это в двух километрах от него звено немецких «фантомов» атаковало дивизион самоходных артиллерийских установок.

– Над нами вражеские штурмовики, – с опозданием предупредил офицер ПВО. Кое-кто из находившихся в бункере с опаской посмотрели на бревенчатый потолок. Алексеев не относился к их числу. «Умная» бомба из тех, что состояли на вооружении войск НАТО, в мгновение ока могла уничтожить бункер вместе со всеми, кто находился внутри. Хотя Алексееву импонировала его должность заместителя главнокомандующего Западным фронтом, ему хотелось снова вернуться в то время, когда он командовал танковой дивизией. Здесь он был всего лишь наблюдателем, а ему хотелось лично руководить боевыми действиями.

– Артиллеристы докладывают об усилившемся контрбатарейном огне и непрерывных атаках с воздуха. Наши зенитные реактивные установки ведут борьбу с самолетами противника в тылу 57-й мотострелковой дивизии, – продолжил офицер ПВО. – По всему фронту наблюдаются активные действия вражеской авиации.

– Наши истребители вступили в бой с самолетами НАТО, – подал голос офицер, осуществлявший связь между фронтовой авиацией и штабом армии. Он поднял голову. Лицо его выражало ярость. – Наши зенитные реактивные установки обстреливают свои же самолеты!

– Офицер ПВО! – крикнул Алексеев. – Прикажите своим частям вести опознание самолетов перед открытием огня!

– В районе передовой у нас пятьдесят истребителей-бомбардировщиков, – заявил офицер ВВС. – Мы справимся с истребителями НАТО без зенитного огня!

– Передайте приказ всем зенитным батареям прекратить огонь по самолетам, находящимся на высоте больше тысячи метров, – распорядился Алексеев. Он уже накануне обсуждал эту проблему с командующим фронтовой авиацией. МиГи должны были подниматься на такую высоту сразу после налета на наземные цели, тогда зенитные реактивные установки и зенитная артиллерия смогут наносить удары только по тем самолетам НАТО, которые представляют непосредственную угрозу советским наземным частям. Почему зенитные установки продолжают стрелять по собственным самолетам?

***

На высоте тридцати тысяч футов над Рейном двум самолетам дальнего радиолокационного обнаружения НАТО Е-ЗА приходилось отстаивать собственную жизнь. На них устремилось два авиаполка перехватчиков МиГ-23. Авиадиспетчеры на борту АВАКСов звали на помощь. Все это лишало их возможности направлять свои самолеты на вражеские цели и отвлекало истребители от выполнения собственных заданий. Невзирая на угрожающую опасность, русские перехватчики мчались на запад со скоростью, превышающей тысячу миль в час, создавая при этом мощные радиолокационные помехи. Американские «иглы» F-15 и французские «миражи» устремились на помощь АВАКСам, пытаясь отразить атаку. Небо наполнили ракеты. Этого оказалось недостаточно. Когда МиГи приблизились на расстояние шестидесяти миль, АВАКСы выключили радиолокаторы и спикировали вниз, к земной поверхности, чтобы ускользнуть от воздушного нападения. Теперь истребители НАТО над Бад-Зальодетфуртом оказались предоставленными самим себе. Впервые Советам удалось добиться господства в воздухе над полем боя.

***

– 143-й гвардейский мотострелковый полк докладывает, что им удалось прорвать передовые рубежы обороны противника, – сообщил лейтенант. Он не поднял голову, а просто нанес на карту новую красную стрелу на своем участке. – Части противника в панике отступают.

– Докладывает 145-й гвардейский, – послышался голос другого офицера, сидевшего рядом. – Прорвана первая линия вражеской обороны. Продолжаем наступление вдоль железной дороги на юг… Противник обратился в бегство. Части противника не перегруппировываются, не пытаются защищаться.