Текст книги "Верить или знать?"

17. Церковь и истмат о «неизбежности» страданий в мире

Церковники и вслед за ними верующие, утверждают, что в нашем мире страдания неизбежны, и потому надо как можно чаще поститься и молиться. Более того, попы ловко придумали еще более подлый сказочный тезис: если Вы много страдаете, терпите, молитесь и делаете жертвы (приношения в храм), то только в этом случае cможете попасть в рай (правда, после смерти). Чувство необходимости жертвы – самое архаическое в человеке, проходящее через все религии в истории древних обществ. Умилостивить неведомую силу, смягчить божество, придать долговечность хрупкой судьбе. От закалывания людей на алтарях перед боем, перед охотой, для урожая или при начале построек, от колоссальных гекатомб вождей, царей, фараонов до невообразимых избиений во имя бредовых политических и религиозных идей, национальной розни.

Кто не путался в казалось бы, неразрешимых противоречиях? Даже боги древних верований были подвержены этому. Только природа обладает неограниченной жестокостью, чтобы решать противоречия слепым экспериментом за счет всего живущего! Теория инфернальности – так говорят издавна. На самом же деле это не теория, а свод статистических наблюдений на нашей Земле над стихийными законами жизни и, особенно, человеческого общества. Инферно – от латинского слова «нижний, подземный», оно означало ад. До нас дошла великолепная поэма Данте, который, хотя писал всего лишь политическую сатиру, воображением создал мрачную картину многоступенчатого инферно. Он же объяснил понятную прежде лишь оккультистам страшную суть наименования «инферно», его безвыходность. Надпись: «Оставь надежду всяк сюда входящий» на вратах ада отражала главное свойство придуманной людьми обители мучений. Это интуитивное предчувствие истинной подоплеки исторического развития человеческого общества – в эволюции всей жизни на Земле как страшного пути горя и смерти – нелегко оценить. Миллионы лет, капля за каплей, океан слепой, бессмысленной жизни плещется по лику Земли. Пресловутый естественный отбор природы предстал как самое яркое выражение инфернальности, метод добиваться улучшения вслепую, как в игре, бросая кости несчетное число раз. Но за каждым броском стоят миллионы жизней, погибавших в страдании и безысходности. Жестокий отбор формировал и направлял эволюцию по пути совершенствования организма только в одном, главном, направлении – наибольшей свободы, независимости от внешней среды. А это неизбежно требовало повышения остроты чувств – даже просто нервной деятельности – и вело за собой обязательное увеличение суммы страданий на жизненном пути. Иначе говоря, этот путь приводил к безысходности. Происходило умножение недозрелого и недоразвитого, гипертрофия длительного во времени и пространстве однообразия, как песка в пустыне, нарушение уникальности несчетным повторением. Проходя триллионы превращений от безвестных морских тварей до мыслящего организма, животная жизнь миллиарды лет геологической истории находилась в океане неизбежных страданий.

Человек, как существо мыслящее, попал в двойное инферно – для тела и для души. Ему сначала казалось, что он спасется от всех жизненных невзгод бегством в природу. Так создавались сказки о первобытном рае.

Когда стало яснее строение психики человека, ученые определили, что инферно для души – это первобытные инстинкты, плен, в котором человек держит сам себя, думая, что сохраняет индивидуальность. Он еще не ощутил, что он жертва особой несправедливости, всеобщего биологического закона, беспощадного, чудовищного и циничного. Этот нестерпимый закон говорит, что человек должен страдать, утрачивать молодость и силы и умирать, не дает ему ни безопасности, ни защиты, оставляя навсегда открытым для любых ударов судьбы из будущего

Некоторые философы-идеалисты, говоря о роковой неодолимости инстинктов, способствовали их развитию и тем самым затрудняли выход из инферно. Только создание условий для перевеса не инстинктивных, а самосовершенствующихся особей могло помочь сделать великий шаг к подъему общественного сознания.

Попы стали проповедовать, что природа, способствующая развитию инстинктов, – это воплощение зла, давно известное под именем Сатаны. Многие ученые возражали, наивно считая, что процесс слепой природной эволюции направлен к освобождению от внешней среды и, следовательно, к выходу из инферно. Человек всегда неистово мечтал изменить этот закон, отказываясь быть биологическим неудачником в игре судьбы по правилам, установившимся миллиарды лет тому назад.

Каждый вид животного был приспособлен к определенным условиям жизни, к экологической нише, как назвали ее биологи. Приспособление замыкало выход из ниши, создавая отдельный очаг инферно, пока вид не размножался настолько, что более не мог существовать в перенаселенной нише. Чем совершеннее было приспособление, чем больше преуспевали отдельные виды, тем страшнее наступала расплата. Перед нами мелькают картины страшной эволюции животного мира. Многотысячные скопища крокодилообразных земноводных, копошившихся в липком иле в болотах и лагунах; озерки, переполненные саламандрами, змеевидными и ящеровидными тварями, погибавшими миллионами в бессмысленной борьбе за существование. Черепахи, исполинские динозавры, морские чудовища, корчившиеся в отравленных разложением бухтах, издыхавшие на истощенных бескормицей берегах.

Выше по земным слоям и геологическому времени появились миллионы птиц, затем гигантские стада зверей. Неизбежно росло развитие мозга и чувств, все сильнее становился страх смерти, забота о потомстве, все ощутимее страдания пожираемых травоядных, в темном мироощущении которых огромные хищники должны были представлять подобие демонов и дьяволов, созданных впоследствии воображением человека. И царственная мощь, великолепные зубы и когти, восхищавшие своей первобытной красотой, имели лишь одно назначение – рвать, терзать живую плоть, дробить кости.

И никто и ничто не могло помочь, нельзя было покинуть тот замкнутый круг инфернальности, болото, степь или лес, в котором животное появилось на свет в слепом инстинкте размножения и сохранения вида.

Капитализм заинтересован только в техническом образовании и потому поддерживает проповедь религиозной морали. Мораль же, в зависимости от обстоятельств, диктуется свыше с помощью буржуазных СМИ. Но кроме морали религиозной и обычного права, возникшего из общественного опыта классового общества, есть и нормальные духовные устои, уходящие корнями в тысячи веков социальной жизни в диком состоянии. У нормального человека они скрыты в подсознании и сверхсознании. Если и этот опыт будет утрачен в длительном угнетении и разложении морали, тогда ничего от человека не останется. И ничего постоянного в таких индивидуальностях быть не может, кроме инфантильности, отсутствия инициативы и, пожалуй, еще страха перед вышестоящими. Многообразные страхи, пронизывающие такое общество из индивидуальных эгоистов, аналогичны суеверным страхам, возникавшим в изолированных остатках архаических культур, где ужас перед богами заставлял ограждать себя сложнейшими ритуальными обрядами вместо сознательной ответственности за свои поступки.

Это и есть толпа. И выбираемые, якобы, ею (реально – назначаемые олигархами) президентики открывают таимую в глубине безграмотность и моральную неполноценность – мать всякой жестокости. Когда приходят к власти люди с таким комплексом, они начинают сеять вокруг себя озлобление и унижение, и оно расходится, подобно кругам по воде, вместо примера доблести и служения человеку. В буржуйском мире толпа обывателей и властители образуют диалектическое единство противоположностей, так как раздельно не существуют. Подавление личности в индивидуальности сводит людей в человеческое стадо, как это уже было в средневековье, когда христианская церковь фактически выполнила задачу Сатаны, озлобив и сделав убийцами множество людей. К несчастью, у наиболее техничной и могущественной из цивилизаций – белой – главной религиозной книгой-законом была Библия, наполненная злом, предательством, племенной враждой и бесконечными убийствами. Для другой великой цивилизации – желтой – учение Конфуция породило безответную покорность обстоятельствам жизни.

В противовес Коммунистам, попы проповедуют ограничение знаний, оправдываясь тем, что они открывают человеку чудовищную пропасть космоса, на краю которой он сознает свое ничтожество, теряет веру в себя. Разрушается ценность простых и прекрасных ощущений жизни. Счастье человека – быть в ладу с теми условиями, в каких он рожден и будет пребывать всегда, ибо выход из них – это смерть, ничто, погасшая на ветру искра. Но жизнь никогда не бывает простой. Это – счастье моллюска, укрывшегося в раковину, которую вот-вот раздавит неизбежное стечение обстоятельств, которое раньше называли на Земле, да и сейчас называют у неграмотных, религиозных людей, судьбой.

В древние времена еще не существовало фильмовой документации. Советским историкам приходилось создавать реконструкции важнейших событий. И реконструированные ими события неумолимо разрушали прекрасные сказки Земли и прежних историков о добрых царях, мудрых королевах, безупречных рыцарях – защитниках угнетенных и обездоленных. Легенды о доблестных полководцах и борцах за веру оборачивались чередой кровавых убийств, жестокого фанатизма и изуверства, разрушением красивых городов, стран и плодоносных островов.

Земная история, которую писали и учили далекие предки, была направлена на сокрытие истинной цены завоеваний, смены владык и цивилизаций. Это, прежде всего, характерно для христианской библии. Усилия людей к созданию красоты, устроению Земли, мирному труду и познанию природы неизменно оказывались напрасными, заканчиваясь бедами и разрушениями. Представьте себе, как озверелые людоеды пожирали более цивилизованное племя перед его заботливо украшенными и отделанными пещерами. Или на фоне горящих городов ассирийские или еврейские завоеватели избивали детей и стариков, насиловали женщин перед толпой зверски скрученных мужчин, привязанных к колесницам за ремни, продетые сквозь нижние челюсти. Омерзительна и аморальна постоянная похвальба о своих злодеяниях христианской библии перед зомбированными, с атрофированными психикой и моралью верующими. В ней, в дикарских «откровениях» и постоянных угрозах еврейского племенного божка (местного колдуна) нескончаемой вереницей проходят горящие селения, разграбленные города, вытоптанные поля, толпы истощенных людей, гонимых как стадо. Нет, никакой скотовод никогда не обращался так со своими животными. Совершенно очевидно, что человек ценился куда меньше скота. Более того, люди постоянно подвергались садистским мукам. Их медленно перепиливали пополам на площадях Иудеи, рассаживали на кольях по дорогам Востока, распинали на крестах в Средиземноморье, вешали на железных крючьях, как освежеванные мясные туши.

Техника массовых истреблений непрерывно совершенствовалась. Отсечение голов, костры, кресты и колья не могли уничтожить скопления людей в завоеванных городах. Людей стали укладывать связками в полях, и конные орды скакали по ним. Копьями и саблями гнали обезумевшие толпы в горы, сбрасывая их с крутых обрывов. Заставляли выкладывать из живых людей стены и башни, переслаивая ряды тел пластами глины. В этой фантасмагории массовых истреблений самой поразительной была абсолютная покорность человеческих масс, загипнотизированных силой победителей. Характерна сцена падения Рима. Гордые римлянки с их детьми пытались найти убежище на Форуме. Беззащитные, лишенные привычной опоры отцов, мужей, братьев, перебитых в бою, – девочки, девушки, женщины и старухи в оцепенелом безвыходном отчаянии смотрели на приближающуюся толпу гуннов или германцев, опьяненных победой, с окровавленными топорами и мечами. Многочисленны и преступления римлян, как бы доказывающие справедливость возмездия, к сожалению, так редко настигавшего преступные государства и народы в ходе исторического процесса. Из всех падений человека в дальнем и недавнем историческом прошлом деградация римлян не имела себе равных, разве в Германии в эпоху фашизма. Римляне, столь высоко возносившие себя над «варварами», сами были наихудшими дикарями в обращении с людьми. Потакая самым низменным инстинктам, правители Рима превратили своих граждан в невежественную садистскую толпу, ненасытную в требовании «хлеба и зрелищ».

Но такое же требование и сегодняшних одемократившихся «рассеян», копирующих американцев. Жестокость и полное отсутствие сострадания сделали мучения человека развлечением, а полное отсутствие представления о достоинстве иноплеменников и иноверцев создало атрофию совести и благородства.

Еще в дохристианский период римляне начали практиковать в цирках, как специально построенных для этой цели, так и в перестроенных греческих театрах, зрелища кровавых сражений людей с дикими зверями или между собою. Обычай этот возрос до чудовищных избиений и продолжался более пятисот лет, до эдикта императора Константина, запретившего игры с убийством людей. Обычное притупление сильных ощущений заставляло императоров и консулов наращивать число убийств и разнообразить приемы. Помпей отпраздновал свою победу, устроив «охоту» в цирке. За пять дней игрищ было убито шестьсот львов и тысяча четыреста человек. Император Тит, строитель огромного цирка в Риме – Колизея, истребил девять тысяч зверей и двенадцать тысяч людей. В первый же день погибло семь тысяч человек и пять тысяч зверей. Христиане, зашитые в звериные шкуры или привязанные к столбам, были пожираемы заживо под улюлюканье и вой пятидесяти тысяч зрителей – так называемых свободных граждан великого города. Император Троян погубил двадцать четыре тысячи человек и одиннадцать тысяч зверей. Слоны, бегемоты, львы, леопарды, медведи, гиены, крокодилы, тигры, кабаны – все гибло на потеху осатанелых толп. Тысячи нагих женщин, совсем юных девушек и детей были растерзаны на аренах хищниками, растоптаны слонами, носорогами и дикими быками. Император Пробус насадил лес на арене Колизея и устроил «охоту» из ста львов, двухсот леопардов и трехсот медведей. Люди – «охотники» должны были убивать хищников короткими копьями. На следующий день были убиты три тысячи кабанов, оленей и страусов. Император Гордиан устроил празднование с тысячей медведей, а в день тысячелетия Рима две тысячи гладиаторов погибли на арене. Подобные представления, конечно, были не в одном только Риме, а во всех больших городах.

Не меньшую бесчеловечность и духовную деградацию проявляли римляне и при своих завоеваниях. Вместо уважения к мужеству и геройскому сопротивлению своих врагов они учиняли подлую расправу над безоружным мирным населением, сгоняя побежденных вместе с семьями, детьми и стариками в рудники и каменоломни, где они медленно умирали в нечеловеческих условиях, не имея воды для умывания, жилищ и постелей. Христиане и евреи подвергались особенно жестокому обращению. Когда римские легионы подавили восстание в Иудее, то все ее население согнали в африканские каменоломни. Мужчины были кастрированы, ослеплены каленым железом на один глаз и в цепях, с клеймом на лбу должны были ломать знаменитый нумидийский мрамор для великолепных римских построек. Если представить себе колоссальное количество мрамора, употребляемое на форумы, дворцы, храмы, акведуки и даже дороги, то океан человеческих страданий не может не вызвать в душе каждого нормального человека отвращение и ненависть к неисправимому прошлому. Но, тем более, казалось бы, каждый верующий в гораздо большей степени должен был бы ненавидеть своего бога, если, по мнению этого верующего, все определяется его волей и прихотью, а не естественными законами истмата в постепенном переходе от зверя к человеку будущего Коммунизма. Правда, ни мы, ни Вы никогда этого не видели. Скорее всего, его глубинная ненависть юродливо прячется в страусином страхе перед еврейским божком.

Такова была величественная цивилизация, оставившая гордые надписи «Глория Романорум» (Слава Римлян), которую народы Европы на протяжении многих веков считали недосягаемым образцом. Возмездие, как всегда, пришло поздно и обрушилось, как обычно, на невинных. Но и гораздо более поздние государства также состязались в жестокостях. Французские короли, носившие подчас гордые прозвища, вроде Короля-Солнца, с неимоверной дикостью расправлялись с иноверцами – тоже французами. Скованных одной цепью по нескольку сот человек, их гнали на галеры Средиземного моря, где в ужасающих условиях, абсолютно нагие, прикованные к скамьям, они трудились на веслах пожизненно, не имея за собой никакой вины. Каждая галера нуждалась в 300–400 гребцах, а этих судов на Средиземном море были тысячи, в том числе и арабских, на которых мучились рабы-христиане.

Наиболее кровожадный султан Марокко Мулай-Измаил запер в своем гареме восемьдесят тысяч пленниц. Не отставали от этих владык и африканские царьки и царицы. Чтобы почтить смерть королевы черного народа Ашанти, три тысячи пятьсот рабов были убиты отсечением рук и ног, часть сожжены живьем. Перед этими жестокостями бледнеют древнейшие погребения царей, вроде фараона Джера, на могиле которого были убиты 587 человек, или скифских вождей на Кубани и в Причерноморье, с массовыми избиениями людей и лошадей на курганах, обильно поливающих кровью ничтожные останки вождей.

Жемчужина древней культуры – Эллада, ставшая козьим пастбищем в начале темных христианских веков; развалины еще более древней цивилизации морских народов – Крита; стертая копытами азиатских полчищ культура Древней Руси; колоссальные избиения аборигенов Южной Африки вторгшимися с севера племенами завоевателей – все это уже у Вас, пересыщенных такой информацией, возможно и не вызывает новых ассоциаций.

А современность? Возможно, у Вас виденные отрывки документальных съемок, вкрапленных в инсценированные фильмы о последних периодах истории человечества, также не вызывают новых ассоциаций. Потому что Вы живете в эру «демократии». Но ведь массовые избиения приняли еще более чудовищный характер, соответственно увеличению населения планеты и могучей технике. Вспомните громадные концентрационные лагеря – фабрики смерти, где голодом, изнуряющим трудом, газовыми камерами и специальными аппаратами, извергающими целые ливни пуль, люди уничтожались уже сотнями тысяч и миллионами. Горы человеческого пепла, груды трупов и костей – такое не снилось древним истребителям рода человеческого. Американскими атомными бомбардировками за несколько секунд уничтожались огромные города. Вокруг нацело выжженного центра, где десятки тысяч людей, деревья и постройки погибали мгновенно, располагался круг разрушенных зданий, среди которых ползали ослепленные, обожженные жертвы. Из-под обломков несся нескончаемый вопль детей, призывавших родителей и моливших о воде. Битвы, где тысячи самолетов, бронированных пушек на суше или кораблей на морях сталкивались в сплошном шквале воющего железа и гремящего огня. Десятки тысяч плохо вооруженных солдат упорно, напролом лезли на сплошную завесу огня скорострельного оружия, пока гора трупов не заваливала укрепления, лишая противника возможности стрелять, или же его солдаты не сходили с ума. Бомбардировка городов, где храбрые люди фотографировали рушащиеся и горящие здания. Обреченные на смерть летчики-камикадзе мчались сквозь завесу снарядов и разбивались о палубы гигантских кораблей, вздымая огненные смерчи, летели вверх люди, орудия, обломки машин. Подводные лодки неожиданно появлялись из глубин моря, готовые обрушить на врагов ракеты с термоядерными зарядами. Вспомните, как по воле олигархов исчезали с лица Земли леса, пересыхали реки, уничтожались плодородные почвы, развеянные или засоленные, гибли залитые отбросами и нефтью озера и моря. Огромные участки земли, изрытые горными работами, загроможденные отвалами шахт или заболоченные тщетными попытками удержать пресную воду в нарушенном балансе водообмена материков. Фильмы-обвинения, снятые в одних и тех же местах с промежутком в несколько десятков лет. Ничтожные кустарники на месте величественных, как храмы, рощ кедров, секвой, араукарий, эвкалиптов, гигантов из густейших тропических лесов. Молчаливые, оголенные, объеденные насекомыми деревья – там, где истребили птиц. Целые поля трупов диких животных, отравленных из-за невежественного применения химикатов. И снова неэкономное сожжение миллиардов тонн угля, нефти и газа, накопленных за миллиарды лет существования Земли, бездна уничтоженного дерева. Нагромождения целых гор битого стекла, бутылок, заржавевшего железа, несокрушимой пластмассы. Изношенная обувь, накапливающаяся миллиардами пар, образуя безобразные кучи современных египетских пирамид. В ужасающих фильмах, где сталкиваются сокрушительная сила техники и колоссальные массы людей, человеческая индивидуальность, несмотря на огромность страдания, стирается, растворяясь в океане общего ужаса и горя. Человек – интегральная единица в битве или предназначенной к уничтожению толпе – приравнивался по значению к пуле или подлежащему уборке мусору. Античеловечность и безысходный позор падения цивилизации, его масштабы так подавляют психику, что не оставляют места индивидуальному состраданию и пониманию мучений близкого, такого же как и Вы, человека. А ведь у него также есть любимые и любящие его мать, отец, жена или муж, дети, многочисленные родственники и друзья.

А растущие по экспоненте страдания и болезни, возникающие из-за неразумной жизни, из-за разрыва с природой и непонимания потребностей человеческого организма? Гигантские города, брошенные из-за нехватки воды, рассыпавшиеся груды обломков бетона, железа, вспузырившегося асфальта. Огромные гидроэлектростанции, занесенные илом, плотины, разломанные смещениями земной коры. Гниющие заливы и бухты морей, биологический режим которых был нарушен, а воды отравлены накоплением тяжелой воды при убыстренном испарении искусственных мелких бассейнов на перегороженных реках. Гигантские полосы безжизненной пены вдоль опустелых берегов: черные – от нефтяной грязи, белые – от миллионов тонн моющих химикатов, спущенных в моря и озера.

А скорбные вереницы переполненных больниц, психиатрических клиник и убежищ для калек и идиотов? Врачи ведут отчаянную борьбу с непрерывно увеличивающимися заболеваниями. Санитарно-бактериологические знания истребили эпидемические болезни, атаковавшие когда-то человечество извне. Но отсутствие разумного понимания биологии вместе с ликвидацией жестокого отбора слабых расшатали крепость организма, приобретенную миллионами лет отбора. Неожиданные враги напали на человека изнутри. Разнообразные аллергии, самым страшным выразителем которых стал рак, дефекты наследственности, психическая неполноценность умножаются и стали подлинным бедствием. Медицина, как ни странно, не считавшаяся прежде наукой первостепенной важности, опять рассматривает отдельного человека как абстрактную численную единицу и потому оказалась не готовой к новым формам болезней. Еще больше бед прибавила грубая фальсификация и химизация пищи. Хотя перед глазами человечества уже был печальный опыт с маниокой, бататом и кукурузой – крахмалистой пищей древнейших обществ тропических областей, но ему не вняли. Не захотели понять, что это изобилие пищи – кажущееся; на самом деле она неполноценна. У наших детей и призывников в военкоматах все чаще наблюдается истощение от нехватки белков. Плохое питание увеличивает число немощных, вялых людей – тяжкое бремя для общества. Едва ли у Вас хватит сил смотреть в переполненных больницах на замученных раком больных, жалких, дефективных детей, апатичных взрослых; полных сил людей, энергия и жажда деятельности которых привели к износу сердца, неизбежному в условиях нелегкой жизни нашего времени, и к преждевременной смерти.

Грознее всего нераспознанные психозы, незаметно подтачивающие сознание человека и коверкающие его жизнь и будущее его близких. Алкоголизм, садистская злоба и жестокость, аморальность и невозможность сопротивляться даже минутным желаниям превращают, казалось бы, нормального человека в омерзительного скота. И хуже всего, что люди эти распознаются слишком поздно. Нет нормальных законов и мероприятий Социализма для ограждения общества от их действий, и они успевают морально искалечить многих людей вокруг себя, особенно же своих собственных детей, несмотря на исключительную самоотверженность, терпение и доброту женщин – их жен, возлюбленных и матерей. Распускались пышные цветы зла из робких бутонов начальной несдержанности и безволия. Более того, терпение и кротость женщин помогают мужчинам сносить тиранию и несправедливость общественного устройства. Унижаясь и холуйствуя перед вышестоящими, они потом вымещают свой позор на своей семье. Самые деспотические режимы подолгу существовали там, где женщины были наиболее угнетены и безответны: в мусульманских странах и Африке. Везде, где женщины были превращены в рабочую скотину, воспитанные ими дети оказывались невежественными и отсталыми дикарями.

Вы, скорее всего, не представляете весь объем и всю глубину страданий, через которую проходил и еще проходит мир на пути к будущей разумной и свободной жизни. Древние люди жили в этих условиях всю жизнь, другой у них не было. И сквозь этот частокол религиозного невежества и жестокости из поколения в поколение веками протягивались золотые нити чистой любви, совести, благодатного сострадания, помощи и самоотверженных поисков выхода из такого существования. Многие из Вас в Советское предперестроечное время умилялись экранным «благородством» и «воспитанностью» английских джентльменов или наших дореволюционных «интеллигентов», как они, в какой-нибудь очереди, с поклоном и целованием ручек уступали дамам место. Это Вам не то, что творится в нашей очереди к автобусу или трамваю! Но это джентльменство – для своих по социальному положению. Прачек, кухарок и горничных их классовая спесь не замечала. Мы привыкли преклоняться перед титанами искусства и научной мысли, но ведь им, одетым в броню отрешенного творчества или познания, было легче пробиваться сквозь тяготы жизни. Многие из них, вышедшие из «низов», становились такими же моральными уродами. Яркий пример – «великий» русский певец Шаляпин, снарядивший в эмиграции на свои средства для Антанты танковый батальон против революционной Советской России (против рабочих и крестьян своей страны). И таких гениальных скотов (а их было не мало) восхваляли за «русскую гениальность» даже у нас, в СССР! А ведь по сравнению с гениями куда труднее приходилось обыкновенным людям, бедным труженикам – не мыслителям и не художникам. Единственным, чем могли они защищаться от ударов жизни, были избитые и помятые в ее невзгодах мечты и фантазии. И все же… вырастали новые, подобные им, скромные и добрые люди незаметного труда, по-своему преданные высоким стремлениям.

Психическая атмосфера в современной эрэфии уподобилась плохой воде, в какую иногда попадает неосторожный купальщик. Вместо покоя и свежести приходит чувство отвращения, зуда, нечистоты. В старину на Земле такие места называли «злой водой». Везде, где реки не текли с солнечных гор, где ручьи не освежались родниками, лесами и чистым дождем, а, наоборот, застаивались в болотах, мертвых рукавах и замкнутых бухтах, насыщаясь гниющими остатками жизни. Так и в психической атмосфере – застой, топтание на месте, накопление недобрых мыслей и застарелых обид ведет к тому, что исчезают «свежая вода», ясные чувства и высокие цели там, где нет «ветра» поисков правды и прощения неудач. Пребывание в плохой «психической воде» и порождает смутное чувство трагического конца.

Цивилизация неосторожно подняла на поверхность вредные для жизни остатки архаических периодов развития планеты. Газы, нефть, соли, споры еще живых бактерий, надежно погребенные под многокилометровыми толщами геологических напластований, были извлечены на свет и вновь пущены в кругооборот биосферы, отравляя воды морей, пропитывая почву, скопляясь в воздухе. И так продолжалось столетия. По сравнению с этой деятельностью, опасная игра с радиоактивными веществами кратковременна и не так уж значительна. Люди, разрушив равновесие природы, принялись за человеческую психику, разрушая ее отвратительным неустройством жизни. Подобно нефти и солям из глубин планеты, здесь из-под сорванного покрова воспитания и самодисциплины поднялись со дна душ архаические остатки звериной психологии – пережитки первобытной борьбы за выживание.

Но, в отличие от первобытного зверя, поведение которого жестко определялось железными законами дикой жизни, поведение «рыночного» человека ничем не обусловлено. Отсутствие благодарности ко всему исходит из сознания: «Мир – для меня» – и является главной ошибкой в воспитании детей. Зато человек из зависти старается вредить своему ближнему, а этот «ближний» приучен мстить со всей силой своего скотского комплекса неполноценности. Так во всей жизни нагнетается всеобщее и постоянное озлобление, ощущение которого больно хлещет по чувствам наших людей, выросших в доброй психической атмосфере СССР. Вечные вопросы: «Зачем? За что?» – на этом фоне становятся особенно беспощадными. И обманутые люди, веря, что сражаются за будущее, за «свою» страну, за своих близких, умирают, создавая условия для еще большего возвышения олигархов, еще более высокой пирамиды привилегий и бездны угнетения. Бесполезные муки, бесполезные смерти…