Текст книги "Загадки замка Шаакен"

– Ты до неприличия красивая. Я знаю много случаев, когда мужчины из-за женской красоты теряли голову и совершали ради своих любимых сверхъестественные поступки. А человек он хороший. Наш начальник не пьяница, ни бабник, слов на ветер не бросает. И если он сказал, что любит тебя, значит, так оно и есть.

От этих слов у Лиды просветлело лицо. Она что-то замурлыкала себе под нос. Я только и смогла разобрать пару слов, типа, я пропала, я его безумно полюбила.

Прошло немного времени. Как-то в один из холодных февральских дней на кухню снова пожаловал подполковник Не увидев своей возлюбленной, поинтересовался, где она.

– Я отпустила ее на экзамен, гражданин начальник.

– Какой такой экзамен? – удивился он.

– Она ведь заочно учится в институте. Пришла пора сдавать экзамены. Вы ведь знаете, у нас многие женщины в колонии учатся заочно.

Подполковник, чтобы как-то замять неловкость, походил по кухне, заглянул в котлы, потом спросил:

– А что тот молодой опер больше не заходит на кухню?

– Нет, больше не появлялся.

– Вот что, – сказал он, – завтра мужской праздник, и я хочу вас с Лидой пригласить поехать со мной за город. Вы ведь у нас расконвоированные, и сделать это будет не сложно.

– Хорошо, вы только скажите куда именно мы должны прибыть и в котором часу.

– Завтра в десять часов утра я буду ждать вас на четвертом километре. Только без опозданий.

Когда Лида вернулась на кухню, я сообщила ей новость. Радостная от того, что успешно сдала экзамены, она как-то сразу поникла.

– Тетя Дина. Как вы думаете, что ему от меня надо? – спросила она, побледнев.

– Господи, – всплеснула я руками, – ты уже взрослая девушка и сама должна все понимать. К тому же, ты сама говорила, что любишь его, и он тебя любит. Так почему же не дать такому мужчине? Поэтому сегодня хорошенько помойся. У меня в заначке есть хорошая шампунь.

Утром, после завтрака, мы не стали возвращаться в барак, а вышли за территорию лагеря и поспешили к месту встречи. Еще издали заметили стоявший у обочины Уазик. Подполковник галантно открыл нам двери, и мы юркнули на заднее сидение. Машина тронулась с места.

– Чтобы не скучно было ехать, расскажите какие-нибудь новости, – попросил начальник.

– Да какие у нас могут быть новости, – спокойно ответила я. – Весь день расписан по минутам от подъема до отбоя. А чтобы не скучно было ехать, мы можем спеть вам песню.

– Хорошо, спойте, только не матерные.

– Мы хоть и осужденные, но свой человеческий облик не потеряли.

– Это я неудачно пошутил, – улыбнулся подполковник.

Лида, набрав в легкие побольше воздуха, запела:

 
Окрасился месяц багрянцем,
И волны бушуют у скал,
Поедем красотка кататься,
Давно я тебя поджидал.
 
 
Кататься я с милым готова,
Я волны морские люблю,
Дай парусу полную волю,
Сама же я сяду к рулю.
 

Спев пару куплетов, Лида замолчала. Подполковник посмотрел на нее через зеркало заднего вида, спросил:

– Ну, и почему замолчала? Такую красивую песню следует допеть до конца.

– Если вы приказываете петь, гражданин начальник, – криво усмехнувшись, ответила Лида, – то я ваш приказ готова исполнить.

Она крепко взяла меня обеими руками за локоть и, набрав побольше воздуха, снова запела:

 
Ты правишь в открытое море,
Где с бурей не справиться нам,
В такую шальную погоду,
Нельзя доверяться волнам.
 
 
Нельзя ж, отчего ж, дорогой мой,
А помнишь в минувшей судьбе,
Ты помнишь, изменник коварный,
Как я доверялась тебе.
 

Я смотрела в зеркало и видела серьезное лицо подполковника. Он внимательно слушал песню. Когда Лида закончила петь, он ничего не сказал. А девушка пояснила, что эту песню любили петь ее родители.

– А когда папа умер, мама мне сказала, что не пустит в свою постель ни одного другого мужчину, – пояснила она. – Если бы мой отец был жив, то со мной, наверно, такого бы не случилось. А вот не стало папы, и его дочь стала уголовницей, у которой до конца ее жизни в личном деле будет стоять запись «судима».

После этого монолога Лида вдруг расплакалась. Я попыталась ее успокоить, но девушка еще долго шмыгала носом. Потом, справившись со своей слабостью, извинилась перед гражданином начальником. Но тот ей не ответил, смотрел на дорогу и крутил баранку. Мы уже подумали, что так и будем молча ехать, но ошиблись.

– Лагерь, конечно, не курорт, – вдруг сказал подполковник, – но и не конец света. – Он на мгновение замолчал, а потом выдал четверостишье:

 
Не живите уныло,
Не жалейте, что было,
Не гадайте, что будет,
Берегите, что есть.
 

– Все эти трудные годы пройдут для вас, как дурной сон, о котором вы обязательно забудете, – уверенно сказал он.

Машина свернула с дороги и, проехав пару километров вглубь леса, остановилась у высокого деревянного забора. Подполковник молодцевато выскочил из машины, открыл ворота и, въехав во двор, остановился у добротного рубленного из бревен дома. Закрыв ворота, подошел к нам и, протягивая Лиде ключи, сказал:

– Проходите в дом, выбирайте из печки золу, а я дров наколю.

Он пошел в сарай, взял топор и стал колоть поленья. Мы вошли в дом. Лида знанялась печкой. А я стала выкладывать из сумки продукты, которые привез с собой начальник. Когда Лида пошла во двор за дровами, она не прикрыла за собой дверь, и мне было видно, как она любуется своим подполковником. Тот тоже заметил пристальный взгляд девушки, спросил:

– Что, не верится, что я умею колоть дрова? – усмехнулся он. – Меня жизнь многому научила. Поэтому, умею делать многое. – Он подошел к девушке, обнял ее. – Зови меня с сегодняшнего дня просто Олегом, – попросил он и скрепил свою просьбу поцелуем.

Лида вырвалась из его объятий побежала в дом. Подполковник недоуменно посмотрел ей вслед, затем набрал колотых поленьев и тоже направился в помещение.

Вскоре печка была натоплена. В доме стало тепло и уютно. На сковороде жарилось мясо, распространяя по всем комнатам аромат. Я скомандовала: «Ну-ка, молодежь, мойте руки и садитесь к столу».

Когда все расселись, Олег достал бутылку перцовки и, разлив по рюмкам, предложил выпить за мужской праздник.

– Я не пью крепких спиртных напитков, – извиняющимся голосом сказала Лида.

– А какие напитки ты пьешь? – спросил Олег.

– Шампанское или сухое вино.

– Твое желание для меня закон, – шутливо произнес Олег. Он с ловкостью фокусника достал из-под стола бутылку Советского шампанского и наполнил вином фужер.

– Я где-то читала, – сказала Лида, что шампанское пьют стоя и без головных уборов.

Она поднялась из-за стола и сняла с головы платок. На плечи россыпью упали блестящие локоны густых светло-русых волос.

– С такими волосами, девонька, тебе нужно посещать элитные салоны, а не водить дружбу с уже немолодой зечкой, – не удержалась я от комплемента.

– А со мной ей можно водить дружбу? – спросил Олег.

– У вас, гражданин начальник, своя кампания, а у нас – своя, – ответила я и замолчала. А про себя подумала: «Ты, сытый котяра, поиграешься с девочкой, как с пойманной мышью, и отправишься в свое высшее общество, а она, бедолага, опять пойдет мыть зековские кастрюли».

После моих слов наступило продолжительное молчание. Разрядила обстановку Лида. Она поднялась из-за стола, держа в руке бокал и, обращаясь к мужчине, сказала:

– Дорогой Олег! Уверенность в собственных силах, решительность, мужество, честь к успеху всегда приводили: так было, так будет, так есть! Желаю тебе побед и больших начинаний, удачи, поддержки друзей. И чтобы все смелые планы реальностью стали скорей! – После этих слов она выпила содержимое бокала до дна.

– За такое поздравление с меня поцелуй, – поднялся он из-за стола и, подойдя к Лиде, поцеловал ее в губы.

– Чтобы при народе целовать девушку, у нее сначала нужно спросить разрешение, – сказала Лида.

– Тебе неприятно, когда я к тебе прикасаюсь? – спросил Олег.

– Мне просто немного стыдно, – призналась девушка.

Мне стало понятно, что я в комнате лишняя. Надев телогрейку, сказала, что пошла за дровами. Олег тем временем обнял Лиду и, постоянно целуя ее, повел в спальню. Здесь он быстро раздел ее и положил на кровать. Девушка попыталась сопротивляться.

– Я тебе неприятен? – спросил Олег.

– Дело в другом, – прерывисто дыша, ответила Лида. – У меня еще не было мужчин…

Проснувшись рано утром, Олег поспешил в комнату, где в печке уже полностью сгорели дрова. Растопив заново печь и выкурив сигарету, вернулся в спальню, присел на краешек кровати и стал наблюдать за спящей Лидой. Ничего не подозревавшая девушка спала, прижав руки к груди, разбросав по подушкам длинные волосы. Какие мысли были в тот момент в голове начальника колонии, угадать не сложно. Блестящие от счастья глаза красноречивее любых слов говорили о его искренних и самых нежных чувствах к девушке.

Видимо, почувствовав взгляд мужчины, Лида чуть приоткрыла глаза и, натянув на голову одеяло, затихла. Олег приоткрыл ее голову.

– Доброе утро, солнышко мое, – сказал он ласково. – Я тебя не утомил сегодняшней ночью?

– Скорее наоборот, пробудил во мне неистощимое желание, – стеснительно улыбнувшись, ответила Лида.

Чтобы как-то поторопить молодых, я стала громко стучать кастрюлями. И это подействовало. Вскоре Лида и Олег появились на кухне. Я им посоветовала сначала сходить в баню, которую уже натопила. Девушка застеснялась, но потом согласилась. Мне не ведомо, что и как было в бане, но когда они вернулись, удалось услышать такой разговор.

– В одном ты права, – говорил Олег, – если о наших отношениях кто-то узнает, неприятностей мне не избежать.

– Но ведь ты обо мне никому не станешь рассказывать, а я умру, но тоже никому не скажу.

Они вошли на кухню, где уже был накрыт стол. Это был либо поздний завтрак, либо ранний обед. Подполковник нахваливал приготовленные мною блюда, а сам не сводил влюбленных глаз с Лиды. А у той под глазами были синие круги. Видимо, гражданин начальник мордовал ее всю ночь.

В колонию мы вернулись уже в сумерках. Перед тем, как уехать, подполковник отозвал меня в сторону и предупредил, чтобы не болтала лишнего.

– Ты не думай обо мне плохо, – сказал он. – У меня к Лиде самые серьезные намерения.

На обратном пути Лида, почти детским голосом, снова пела песни

 
Ты помнишь ли, мама,
Ту темную ночь,
Ты помнишь ли, мама, ту ночку,
Когда он, мерзавец, увез от тебя,
Твою ненаглядную дочку.
 
 
Сначала любил и ласкал горячо,
И все называл он своею,
Потом постепенно ко мне охладел,
И выгнал на улицу в шею.
 

Она вдруг заплакала и склонила ко мне свою голову. А я сидела и кляла себя в душе, обзывая сводницей и всякими другими словами. Чтобы как-то разрядить обстановку, громко сказала:

– Через пару месяцев ты получишь диплом инженера и выйдешь на свободу дипломированным специалистом. Уедешь к своей маме. А дома, как известно, и стены помогают. Тебе ли с такой красотой горевать? На сто процентов уверена, многие мужчины будут преклонять пере тобой колени. И не горюй о потерянной девственности, многие расстаются с ней уже в четырнадцать лет. Это при нашей жизни не порок.

– Я не согласна, – отозвалась Лида. – Нормальная женщина, которая хочет иметь семью, детей должна блюсти себя для будущего мужа.

Олег молчал, в наш разговор не вступал. Но и без слов было понятно, о чем занята его голова. Беспокоили его, как минимум, две проблемы. Во-первых, как освободить Лиду по половине срока. И вторая, это повышенное внимание к его возлюбленной со стороны опера.

Олег остановил машину на четвертом километре. Прежде чем мы двинулись дальше, сказал Лиде:

– Прошу тебя, верь мне. Я по-настоящему люблю тебя. – Потом повернулся ко мне. – А ты за нее отвечаешь головой.

Олег уехал, а мы, взявшись за руки, пошли к лагерю пешком.

Первое время Лида жила под впечатлением проведенной с полковником ночи. Она постоянно вспоминала его руки и губы, повторяла слова, которые он ей шептал. Сердцем она верила, что Олег ее не оставит, но разум подсказывал совершенно другое. Через некоторое время девушка поняла, что беременная. Она окончательно потеряла сон, почти перестала принимать пищу. Я пыталась как-то развеселить ее, успокоить, но мне это не удавалось. Вскоре беременность стала сильно заметной, а Олег больше не появлялся. Стало ясно, что он обманул Лиду, попользовался красивым телом и в кусты.

Однажды, когда мы мылись в бане, к нам подошла одна очень вредная женщина. Ее на зоне все называли выдрой.

– А ты, красоточка, никак беременная? – спросила она хриплым голосом. – И кто же из лагерных хмурей натромбовал твое пузо?

Лида отошла в сторону и стала мыть голову, но выдра не успокаивалась. Она снова подошла к ней и, пытаясь толкнуть ее в живот, посоветовала.

– Из личного опыта хочу подсказать, рожать от кочегаров не стоит, они все алкаши и потомство будет гнилое.

Лида ничего ей не ответила. Тут подошла я и отшила эту лагерную швабру, пригрозив ошпарить кипятком из тазика. Громко матерясь, выдра отошла в сторону

Когда мы вернулись в барак, я снова стала успокаивать девушку. Напомнила, что у нее через две недели госэкзамен и ей нужно хорошенько к нему подготовиться. Она меня послушалась и стала читать конспекты. Оставив Лиду в бараке, я пошла на кухню. Едва приступила к закладке продуктов в котлы, как в дверях появился Олег. У меня от волнения подкосились ноги.

– Где твоя помощница? – спросил он с порога.

– Она готовится к госэкзамену, – стала я объяснять, – вот я ее и балую иногда, разрешаю полежать в бараке.

– Полежать? Она что больна?

– Да, гражданин начальник, она очень больна.

– И что же у нее болит? – взволнованно спросил он.

– Думаю, мне не нужно напоминать вам о причинах ее болезни.

– И давно это у нее?

– После той встречи в доме лесника.

– Я все понял. – Он присел на стул. – Даже был уверен, что для нее та ночь бесследно не пройдет.

– Первое время она часто плакала, страдала, а сейчас вроде бы смирилась со своим положением.

– Передай ей, что я ее не забыл. Долгое мое отсутствие объясняется тем, что меня посылали на учебу в Москву. Но перед тем как уехать, я лично проследил, чтобы документы на ее освобождение по половине срока были отправлены. – Он поднялся, оглянулся по сторонам. – Вот здесь, – поднял он с пола пластиковый пакет, – гостинцы из столицы нашей родины Москвы, передай их Лиде. И скажи, что я ее люблю. Пусть бережет себя и моего ребенка.

Сказал он последние слова с такой теплотой, что мне стало ясно: он по-прежнему любит девушку.

Вечером, вернувшись в барак, застала Лиду в хорошем настроении. Присела на краешек ее кровати, и она поделилась со мной радостной весть: госэкзамен девушка сдала успешно. Я поздравила ее, обняла за плечи и вполголоса запела:

 
Он начальник больших лагерей,
Ордена и медали имеет,
И тоскует, и плачет по ней,
Скрыть любви от других не умеет.
 

– Что ты хочешь сказать мне этой песней? – прервала меня Лида.

– Был сегодня на кухне твой Олег, – я поставила на кровать пакет с гостинцами. – Оказывается, он ездил на учебу в Москву. Теперь он уже полковник Но о тебе не забывал. Вот сколько подарков привез.

Мы заглянули в пакет. В нем были фрукты и овощи, сухая колбаса и даже несколько пачек витаминов.

– Похоже, он знает, что я беременная и ношу его ребенка, – Лида обтерла яблоко и с хрустом его надкусила.

– Похоже, вот и решил тебя немного подкормить.

И я не ошиблась. Полковник приходил на кухню каждый день приносил пакеты с продуктами. А однажды, когда беременность была уже семь месяцев, он взял ее за руку и повел в подсобку. Я сильно испугалось, ведь при таком сроке опасно иметь сексуальные контакты с мужчинами. На всякие случай стала у двери, стала слушать.

– Родная моя, – сказал Олег, обнимая и целуя Лиду, – пришли документы и ты теперь свободна. Завтра тебя отправят самолетом в Москву. – Он достал из кармана конверт с деньгами и мобильный телефон. – Здесь забиты номера телефонов моих родителей и московских друзей. Когда придет срок тебе рожать, я возьму отпуск и приеду к тебе, и мы узаконим в Загсе наши взаимоотношения.

– А я грешным делом подумала, что ты меня бросил, – сказала Лида.

– Напрасно так думала, – целуя девушку, сказал полковник. – Таких женщин, как ты, не бросают. Я люблю больше жизни и буду считать дни, когда мы встретимся снова, но уже в другой обстановке. А сейчас иди в барак и готовься к отлету. До аэропорта тебя довезут на микроавтобусе, сопровождать тебя будет Дина.

Полковник ушел, а Лида, вся светясь от счастья, подошла ко мне и, склонив голову на плечо, разрыдалась…

– Вот, собственно, и вся история нашего знакомства с Лидой, – поглядывая на часы, сказала Дина. – Она на другой день улетела в Москву. В положенный срок родила мальчика. И, не смотря на неблагоприятные условия, в которых она вынашивала плод, ребенок родился здоровым. Назвали его Николаем, в честь погибшего в Югославии отца Лиды. Некоторое время спустя вызвал меня к себе начальник колонии и, поблагодарив за заботу о его жене, тоже уехал поступать в академию. И никто никогда не узнал о той любви, которая вспыхнула между зечкой и полковником. Рассказываю о ней с такими подробностями впервые.

Прошло несколько дней. С моря вернулся муж Дины Вячеслав. Он позвонил жене и сообщил, что их судно уже входит в порт Калининграда.

– Ты придешь меня встречать?

– Конечно, – радостно воскликнула Дина.

Она надела новый нарядный костюм. Невестка сделала ей модную прическу и скромный маникюр. Осматривая со всех сторон взволнованную женщину, авторитетно заявила:

– Вы, мама, будете самая красивая женщина в порту. А ваш муж вас не узнает.

Когда Дина направилась на автобусную остановку, чтобы ехать в порт, она, проходя мимо дома Соболевых, поздоровалась с Елизаветой Семеновной и сообщила, что идет встречать мужа.

– А что у тебя с лицом? – полюбопытствовала женщина. – Ты что, сделала пластическую операцию?

– Что вы, какую операцию? У меня нет таких денег. Это я стала пользоваться кремом, который мне прислала из Москвы моя подруга по лагерю. Как видите, все морщины разгладились, а кожа лица стала упругой. На днях мне снова придет посылка, я с вами обязательно поделюсь кремом.

– Вот спасибо, – обрадовалась Елизавета, – но не забудь и о моей сестре Татьяне.

– Не забуду, – улыбнулась Дина.

В порту ей пришлось дожидаться мужа больше двух часов. Когда он появился в зале для ожидания, она, словно девочка, сорвалась с места и бросилась к нему на шею.

– Тебя просто не узнать, так ты похорошела, – целуя жену, сказал Вячеслав.

– Ты прав, замужество вернуло меня в молодые годы.

Они взяли такси и поехали домой. Когда хозяин открыл калитку и взглянул на дом, то от удивления даже выронил из рук сумку. Он не узнал свой дом.

– Ты продолжаешь меня приятно удивлять, – только и смог он произнести.

– Да чему тут удивляться, – кокетливо улыбнулась Дина. – Были бы деньги, и было бы что ремонтировать, а строительных материалов в Калининграде полно.

Вошли в дом. Обнимая мать, Вячеслав сказал:

– Я решил больше в море не ходить. Буду искать достойную работу на берегу.

– В это время к нему подошел Жорик и, дернув отца за штанину, попросился на руки. Он поднял малыша, поцеловал его.

– Какой богатырь у нас растет, – с радостью сказал он.

– А еще он послушный и умный мальчик, – добавила Дина. – Уже читает свои книжки и складывает из конструкторов разные фигуры.

– Это ты, сынок, правильно решил, – вернулась к волнующему вопросу мать. – Хватит по морям ходить, всех денег не заработаешь. А молодые годы уходят. К тому же Жорик через год уже пойдет в первый класс. Мальчику необходимо внимание не только матери, но и отца.

Прошло некоторое время. Дина со своей невесткой Надеждой и при непосредственной помощи Лиды, организовала бизнес по рекламе и реализации косметики российского производства. Товар пользовался повышенным спросом. Однажды Дина возвращалась с работы, как всегда с тяжелыми сумками. Вдруг к ней подошел ее бывший муж Иван. Крепко взяв женщину за локоть, предложил подвезти до дома.

– А ты, Иван, все такой же, – окидывая его взглядом, с иронией сказала Дина. – По-прежнему заигрываешь с чужими женщинами.

– Ты мне не чужая, ты всегда была моей.

– Что было, то давно уже водой смыло.

– А может, вспомним молодость?

– В моей молодости с тобой ничего хорошего не было. Только на склоне своих бабьих лет узнала, какими бывают любящие мужчины. Мне после близости со своим нынешним мужем хочется петь и веселиться, а когда ты раньше был со мной в постели, то от твоей скудной любви хотелось плакать. Так что, езжай ты своей дорогой, к своей ошпаренной кипятком матрешке.

В этот момент возле них остановилась машина, из которой вышел Вячеслав и, поцеловав в щеку Дину, взял сумки и поставил в багажник. Женщина ехидно улыбнулась своему бывшему мужу и, высоко подняв голову, пошла в машину.