Текст книги "Загадки замка Шаакен"

Глава XLVI

Василий работал на строительном объекте, возил на самосвале песок, гравий и другие строительные материалы. На своем грузовике он часто приезжал домой пообедать. От грязных колес возле двора оставалось много кусков глины и чернозема. Пожилая дворничиха молча убирала комья земли и даже не пыталась делать неряхе замечания. Но однажды она грязь не убрала. Вернувшись вечером с работы Василий увидел, что прямо напротив калитки Анны Фоминичны валяются следы его обеденного пребывания. Парень решил найти дворничиху и сделать ей замечание. Вскоре он увидел женщину, собиравшую мусор в черные пластиковые мешки.

– Почему вы сегодня не сделали уборку возле моего дома? – не доходя несколько шагов до дворничихи, крикнул он.

– Я не нанималась делать уборку за вашей неряшливой машиной. – На Василька, вместо пожилой женщины, смотрела молоденькая девушка и улыбалась. – А если ты и впредь будешь разносить грязь по всей улице, я приглашу участкового.

– А что, теперь нашу улицу будешь убирать ты?

– Это не важно, кто будет убирать, но могу сказать однозначно, что за твоей машиной грязь собирать больше никто не станет.

Василий долго наблюдал за работой девушки, когда она стала поднимать мешок с мусором, он подбежал к ней и, выхватив тяжелую поклажу, помог донести до обочины дороги. Затем погрузил поклажу на тележку и отвез ее к мусорным бакам.

– За вашу помощь, я угощу вас кусочком шоколада, – сказала девушка. Она сняла рабочие перчатки и подошла к забору, на котором висела ее куртка и достала плитку шоколада.

– Покупать конфеты на зарплату дворника и раздавать их посторонним людям, непростительное расточительство, – стеснительно улыбаясь, стал возражать парень.

– А я его не покупала, меня угостил хозяин бульдога. – Перехватив недоверчивый взгляд Василька, пояснила. – Мы вчера удачно прооперировали в нашей лечебнице его собаку, вот он и отблагодарил нас таким образом. – Непонимание на лице парня стало еще заметнее. Девушка весело засмеялась. – Я убираю улицу по просьбе своей хозяйки, у которой снимаю квартиру. Она заболела гриппом, а убирать некому. Вот я временно стала дворничихой. На самом деле работаю хирургической медсестрой в одной из ветеринарских лечебниц. Мой рабочий день начинается в десять часов утра и заканчивается в восемь вечера.

– Значит, ты не калининградка?

– Почему ты так решил?

– Ну, ты же снимаешь квартиру…

– Я родилась в Калининграде, но с раннего детства росла и училась в детском доме.

– Понятно, – покачал головой Василек.

– Мне пора, – засобиралась девушка.

– Подожди, – он взял ее за руку. – Хочешь, я стану помогать тебе убирать улицу?

– Не стану отказываться, – лукаво улыбнулась девушка. – Откровенно говоря. Я очень устаю от этой работы, и у меня из-за этого возникают трудности на основной работе. – Она взглянула на часы и, развернувшись, быстро пошла к автобусной остановке.

Василий, ни секунды не мешкая, бросился за ней вслед. Догнав девушку, спросил:

– А как тебя зовут?

– Надежда.

– А меня Василий.

Вместе они дошли до остановки, и Надежда почти на ходу запрыгнула в автобус. Парень постоял еще какое-то время, а потом побрел к своему дому. Войдя во двор, он взял ведро, савок, метлу и, выйдя за калитку, стал убирать комья грязи, оставшиеся от колес его грузовика. Вечером за ужином рассказал бабушке, что познакомился с молодой дворничихой.

– Она, наверно, пьяница? – усомнилась старушка. – Приличная девушка всегда найдет себе нормальную работу.

– Нет, бабуля, она не пьяница. Просто ее хозяйка, у которой она живет на квартире, заболела, вот Надя временно за нее и убирает улицу. А основная ее работа в ветлечебнице. Она по специальности ветеринарный фельдшер.

– Имя у твоей знакомой хорошее, надежной и красивое.

Весь вечер и следующий день он только и думал о своей новой знакомой. Так как было воскресенье, он целый день подметал улицу от листьев и другого мусора, представляя, как удивится Надежда, когда увидит тротуары чистыми. В понедельник Василий проснулся до восхода солнца, прошел по улице и убрал сор, который образовался за ночь. Закончив работу, посмотрел на часы. Идти на стройку было еще рано, поэтому он приоткрыл калитку своего двора и стал наблюдать за улицей. Ему очень хотелось увидеть девушку. И вскоре она появилась. Пройдя несколько шагов по улице, Надежда остановилась, осмотрелась и, чему-то загадочно улыбаясь, направилась к стоявшему возле калитке Васильку.

– Огромное тебе спасибо за помощь, – протянула она руку. – Если бы ты только знал, как ты меня выручил. Я вчера с работы вернулась поздно и очень уставшей. Долго возились с кавказкой овчаркой, которую укусил клещ, а хозяева несвоевременно обратились за помощью. Пришлось ставить капельницу, а она, как человек, стонет, метается.

– Помогла капельница собаке?

– Я даже не знаю. Сегодня ее снова привезут на процедуры. Но собака молодая, сильная. Наш врач сказал, что мы ее обязательно вылечим. – Вдруг она приподнялась на цыпочки и поцеловала парня в щеку. – Я тебе очень благодарна за уборку улицы.

– Ты не переживай, я теперь буду убирать вместо тебя улицу каждое утро.

Прошло несколько дней, и однажды Василек пригласил Надежду к себе в гости. Он угостил девушку жареной картошкой с консервированными огурцами. Перекусив, Надежда попросила разрешения принять ванну. На удивленный взгляд парня ответила: «Мы с хозяйкой живем на седьмом этаже девяти этажного дома, так до нас вода не доходит».

Помывшись, девушка стала наводить порядок в комнатах. Василек всячески старался ей помочь. Когда вечером она собралась уходить домой, парень попросил ее остаться на ночь. «Бабушка заступила на дежурство на сутки, а мне одному скучно», – объяснил он свою просьбу. Девушка согласилась.

С этого дня она стала постоянно ночевать у Василия, когда Анна Фоминична уходила на смену. Однажды хозяйка дома проснулась рано утром и стала вспоминать свой сон. А приснилось ей, как будто вошла она в церковь, что находится на улице Комсомольской, подошла к иконе Божьей матери и зажгла свечку. Едва она успела осенить лоб, как увидела, что рядом со свечой висят связанные за шнурки детские ботиночки. Она целый день думала о своем сне, а потом, хлопнув себя по лбу, вслух сказала: «Зажженная свеча это к рождению в нашем доме новой живой души».

Три дня она никому не рассказывала о своем сне, а утром четвертого дня, вернувшись со смены раньше обычного, застала внука в постели с девушкой. Анна Фоминична присела в кухне на стул, дождалась, когда молодежь выйдет из спальни, а потом без всякой злобы спросила:

– И давно вы валяетесь вместе на моих пуховиках?

Наступила тишина, никто не осмеливался первым сказать что-то в ответ. Наконец Надежда подняла голову и, посмотрев на Анну Фоминичну полными слег глазами, ответила:

– Вот уже три месяца скоро будет.

– Мы, бабуля, любим друг друга, – покраснев, скороговоркой выпалил Василий. – У нас с Надеждой будет ребенок.

– О том, что у меня скоро будет правнук, я и так знаю, – загадочно улыбнувшись, сказала Анна Фоминична.

– Откуда ты знаешь? – заволновался Василек.

– Я хоть и старая, но не слепая, – посмотрев на притихшую девушку, сказала она. – Вижу, как округлилась твоя красавица. – Она налила себе чашку чая. – Чего же вы прижукли? Ребенок, это хорошо. Вы оба работаете, дом у нас добротный, места всем хватит. Так что рожайте и растите мне правнуков сколько хотите. Только все должно быть по-человечески. Поэтому завтра же с утра берите паспорта и шагом марш в ЗАГС подавать заявление.

Надежда подошла к старушке, обняла ее за плечи и громко заплакала.

– Ну, чего ты, чего сырость разводишь? – забеспокоилась Анна Фоминична.

– Спасибо вам, дорогая бабушка, за понимание, – сквозь слезы проговорила Надежда. – С тех пор, как мой отец погиб в Чечне, а мама поехала за товаром в Турцию и не вернулась, я душой и сердцем всегда была одна. Даже в детском доме я была из тех, которых считали детьми второго сорта. В школе, не смотря на то, что была одной из лучших учениц, чувствовала себя изгоем.

– Ты, детка, не плачь, – поцеловала девушку в макушку головы Анна Фоминична, – у тебя теперь есть семья, родишь ребеночка, а я буду помогать тебе его нянчить.

В тот же день Василий перевез вещи Надежды в свой дом. А когда до их свадьбы оставалось чуть больше двух недель, в доме Анны Фоминичны произошли серьезные изменения.

Утром, выгнав коз на луг, старушка возвращалась домой. Еще издали она увидела, что возле ее калитки остановилась такси, из которого вышла женщина с двумя увесистыми сумками. Первое, что пришло в голову: наверно привезли оставшиеся вещи Надежды. Анна Фоминична видела, как незнакомая женщина смело открыла щеколду на калитке и, подхватив сумки, поспешила во двор. Затем она также решительно толкнула дверь дома, но она была закрыта на замок.

– Женщина, что вам нужно в моем дворе? – громко окликнула ее хозяйка, входя следом за непрошенной гостьей.

Незнакомка обернулась на голос, какое-то время пристально всматривалась в лицо Анны Фоминичны, затем, бросив на землю сумки, подняла руки и бросилась навстречу.

– Мамочка, – закричала она, – ты меня не узнаешь? Это же я, твоя заблудшая дочь.

Анна Фоминична подошла ближе, стала рассматривать, отметив, что ее дочь выглядит старше своей матери.

– Наконец-то, доченька, решила нарисоваться, – недовольным голосом сказала хозяйка.

– Прости меня, мамочка, – шамкая беззубым ртом, заголосила дочь. – Меня жизнь так закрутила, что даже не думала свидеться с тобой. – Закрыв лицо руками, она громко заплакала, так громко, что на крыльцо выскочили Василий и Надежда.

– Что этой женщине от тебя нужно? – сурово сдвинув брови, спросил парень.

– Василек, это приехала к нам твоя мама, – смахивая рукавом катящиеся по щекам слезы, ответила Анна Фоминична.

Парень медленно повернулся к матери, долго всматривался в ее лицо. Его правую щеку передергивало от нахлынувшей ярости.

– Ну, и зачем ты вернулась? – со злобой спросил он. – Тебя в этом доме уже давно забыли и перестали ждать. Уезжай туда, откуда приехала. В дом я тебя не пущу. Где ты была, когда мне, совсем еще маленькому мальчику, нужна была мама? А теперь, когда я вычеркнул тебя из своей жизни, ты решила осчастливить нас.

Женщина молча стояла у крыльца, по ее западшим щекам катились крупные слезы и капали на мозолистые руки, которые она держала перед собою.

– Бери, Василек, вещи матери и неси их в дом, – сказала она внуку. – А ты, Дина, – обратилась она к дочери, – иди следом за ним. Для тебя всегда найдется место в этом доме.

Вскоре вся семья сидела на кухне за столом, и Дина рассказывала домочадцам о своей жизни. Сначала она с мужем работала по контракту в Воркуте. Она поваром в столовой, а муж возил на служебном автобусе на работы шахтеров.

– Проработав пять лет, мы собрали приличную сумму денег, – неторопливо рассказывала Дина. – Ведь я работала поваром и на продукты мы деньги совершенно не тратили. Когда срок контракта подошел к концу, мы решили его продлить. Жили мы в коммунальной квартире, в которой проживало еще четыре человека. С мужем я жила дружно, он обо мне заботился.

Однажды к нам в столовую нагрянула комиссия, стали проверять работу пищеблока, потребовали у меня медицинскую книжку. Я объяснила, что она у меня находится дома. Заставили привезти. Я обула валенки, набросила полушубок и попросила водителя грузовика подбросить к дому. Вбежала в комнату, схватила шкатулку, в которой хранились документы, и тут в зеркале увидела, что мой муж лежит в кровати с соседкой. Он тоже увидел, что я на него смотрю, и молча натянул на голову простыню. На какое-то мгновение я потеряла дар речи. В голове мелькнула мысль: надо что-то немедленно делать. Решила открутить от пылесоса трубку со щеткой и хорошенечко пройтись по этой любовной парочке. Но руки у меня тряслись, и я не смогла отсоединить трубу. Тогда выскочила на кухню, увидела на плите оцинкованное ведро, в котором вываривались детские пеленки Схватила его и выплеснула варево туда, где по моим расчетам должны быть головы этой влюбленной парочки. Раздался душераздирающий крик.

Развязки я ждать не стала, выскочила на улицу, села в кабину дожидавшегося меня грузовика и поехала в столовую. Там показала проверяющим медицинскую книжку, а после того как мне ее вернули, я стала смотреть меню-раскладку, которую вручила заведующая столовой. Но в ней я ничего не видела. От нахлынувшего на меня горя, на какое-то время почти потеряла рассудок. В себя пришла тогда, когда за мной прибыл наряд милиции.

В этом месте Дина на некоторое время замолчала, было видно, что она как бы заново переживает трагедию. Тяжело вздохнув, женщина продолжила свой рассказ.

– В отделении милиции я узнала, что изуродовала до неузнаваемости кипятком лица двух граждан, которым в больнице бригада врачей проводит операцию. Меня осудили, дали двенадцать лет колонии общего режима. Свой срок отсидела от звонка до звонка. О твоем отце, Василий, я ничего не знаю. Где он, что с ним, мне неизвестно.

В колонии меня сначала поставили работать помощником повара, а когда старый повар женщина освободилась, стала работать поваром. Приходилось по двенадцать часов стоять у раскаленной плиты, таскать тяжеленные кастрюли с едой. Одно только было хорошо, никогда не была голодной.

Когда закончился мой срок, я первым делом отправилась в Сбербанк, где на книжке лежала приличная сумма денег, да плюс набежавшие за двенадцать лет проценты. Всю сумму я перевела в Калининград на счет в центральной сберегательной кассе. Так вот, сынок, как только деньги поступят на мой счет, я куплю тебе новую иномарку. Оставлю себе немного на зубы, а то без них трудно будет устроиться на работу. Да вы не волнуйтесь, на работу я устроюсь без проблем, из меня за эти годы сделали хорошего повара. Да и в кулинарном техникуме я была одной из лучших, даже твоя племянница, мама, за мной не поспевала.

– Моя племянница сейчас работает шеф-поваром в центральном ресторане, – подчеркнула Анна Фоминична. – В тяжелые времена она бесплатно давала нам с Васильком обеды.

Выслушав рассказ матери, сын подобрел и уже примирительным тоном спросил:

– А «Мерседес» ты сможешь нам купить?

– Смогу, сынок.

– Купим машину, – мечтательно сказал парень, беря под руку Надежду, – и я тебя возить на ней на работу и с работы.

Как и планировала Анна Фоминична, на свадьбу своего единственного внука пришли все ее сотрудницы по работе, ну, и естественно, соседи. Свадьба была скромной, но веселой. Когда гости немного подустали, бабушка стала вспоминать всю свою прожитую жизнь. Начала с того, что с первых дней войны, Смоленскую область, где она жила в одной из глухих деревень, заняли немцы. Правда, в их деревеньку фашисты пока не заглядывали, но это все было временно.

– Моя мама как-то мне сказала, – вспоминала Анна Фоминична, – все равно рано или поздно они доберутся и до нас. Схожу я к брату, спрошу у него совета, что мне делать с маленькими детьми и престарелой бабушкой. Тропинку в глухой лес через непроходимые болота знали не многие, но мама часто по ней ходила в гости к брату, который работал лесником. Переговорив с братом, она с помощью других людей, собрала бродивший по окрестностям скот, выгребли из разбомбленного продовольственного склада муку, рыбные консервы и ушли в лес. Не все успели уйти. Замешкались и мы с мамой. Немцам ворвались в деревню на рассвете. Сначала шарили по всем домам, но, не найдя ничего подходящего, стали для устрашения стрелять по собакам и кошкам. А один немецкий солдат, постоянно игравший на губной гармошке, поднял меня, оборванную и босоногую, поставил на стол и на чистом русском языке сказал: «Киндер, пой». Я стала плясать на столе босыми ножками и петь, повторяя за ним слова:

 
Клим играет на гармошке,
Сталин пляшет гопака,
Проиграли всю Россию,
Два советских дурака.
 

Мама стояла в стороне, слушала, но вмешиваться не стала, боялась. Вскоре немцы закончили обыски и, сев в машины, уехали из деревни. На другой день и мы ушли в лес к партизанам. Так и партизанили, пока наши войска не освободили Смоленщину от немцев. Мне тогда было всего пять лет, но я все хорошо помню. А песню, которую заставил меня выучить немец, раньше никому не пела, но сейчас другие времена.

Гости еще долго веселились, а когда они разошлись, Дина сказала:

– Мама, тебе уже семьдесят лет, быть может, хватит работать. Увольняйся, теперь семью буду содержать я. Работу уже подыскала, как только закончу протезирование зубов, сразу оформлюсь.

Предложение матери поддержали и молодожены. Выслушав их, Анна Фоминична решила уволиться сразу после Нового года.

После свадьбы Михаил предложил Василию после медового месяца уволиться со старой работы и перейти к нему на автопредприятие.

– Ты парень крепкий, не пьющий, поездишь какое-то время с опытным водителем на большегрузной машине, а потом самостоятельно в рейсы станешь ходить.

– Я согласен, дядя Миша, – кивнул парень головой.

С появлением в доме Дины, жизнь в нем закипела с непредсказуемой энергией. Сыну, как она и обещала, купили «Мерседес». Возвращаясь на новой машине домой и, сверкая новыми вставленными зубами, обращаясь к невестке, она сказала:

– Знаешь, Надежда, я очень счастлива, что у моего сына есть такая машина. Я на Север ездила не на гулянку. Еще тогда мечтала заработать много денег и купить Васильку автомобиль.

Приехав домой, Василий поспешил к соседям и пригласил их посмотреть его железного коня. Михаил сел за руль и с сознанием дела авторитетно заявил:

– Что тут скажешь, красавец. Но на него нужно поставить надежную сигнализацию и без присмотра не оставлять.

За день до выхода на работу в ресторан, куда приняли Дину поваром, она попросила невестку сделать ей маникюр.

– Пожалуй, я вам, мама, сделаю не только маникюр, но и стрижку, – критически осмотрев свекровь, сказала Надежда. – И еще пощиплю брови. – Заметив недоверчивый взгляд, улыбнулась. – Я вам такую прическу сделаю, какую не сделают ни в одном салоне красоты.

– Откуда у тебя такие навыки? – поинтересовалась свекровь.

– Мне приходится каждый день заниматься стрижкой, – набрасывая на плечи Дины простыню, сказала девушка. – Вот, например, вчера сделала шикарную стрижку одному сибирскому коту. Агрессивный попался клиент, постоянно кусался и царапался, пришлось сделать укол снотворного. Когда он проснулся, то был похож на маленького львенка: голова косматая, а тело почти голое.

Рассказывая о тонкостях своей профессии, Надежда сделала красивую прическу свекрови и, не снимая простыню, предложила сделать на лицо медовую маску.

– А потом я дам вам свою косметику, и вы станете такой красатулей, что мужчины будут шеи сворачивать, оборачиваясь в след.

Анна Фоминична смотрела на своих женщин и думала: «Наконец-то и в мой дом заглянул лучик счастья».

Прошло несколько дней. Дина стала ходить на работу, а Василий вместе с Надеждой по-прежнему убирали свой участок улицы. Собранный мусор они грузили на тележку и отвозили к контейнерам. Как-то утром, разгрузив тележку, Василий не спеша покатил ее домой. Его жена в это время выбивала от пыли мешок из-под пылесоса. Когда она собралась уже догонять ушедшего чуть вперед мужа, ее взгляд упал на кучу обуви, лежавшей в переполненном контейнере. Девушка подошла поближе, подумала: «Надо же, какой-то богач выбросил столько добротной обувки, ее можно слегка починить, а потом носить и носить». Она стала рассматривать черные туфли с пряжкой на высоком каблуке. Они были еще добротными, но по размеру великоваты. Она опустила их обратно в контейнер, достала лаковые сапожки такого же цвета. «Почти новые, – с удивлением отметила Надежда, – их и чинить не нужно. Мне они, правда, велики, а вот свекрови будут в самый раз».

Вернувшись домой, надежда подошла к матери, которая в это время косила во дворе электрокосилкой траву и показала ей сапожки. Выключив агрегат, женщина стала мереть обновку.

– Немного великоват, – сказала Дина, натянув первый сапог, – но с носком будет в самый раз. – Она обула второй сапожек и вдруг замерла. – Там что-то лежит, – почему-то шепотом сообщила она невестке.

Дина сняла сапог и сунула туда руку. Надежда увидела, как мать достала коричневый мужской носок, из которого выглядывала две пачки пятитысячных купюр, перевязанная тонкой резинкой.

– Наверно, фальшивые? – с сомнением спросила невестка.

– Нет, не фальшивые, – беря в руки пачку денег, сказала подошедшая бабушка, – деньги настоящие, я в этом хорошо разбираюсь. За время работы на АЗС столько купюр через мои руки прошло, что я с одного взгляда отличу фальшь от настоящего. – Она сняла с пачки резинку и стала пересчитывать деньги. – Ровно двести штук, – констатировала старушка.

Не успела она закончить свою речь, как перед ней, словно из-под земли появился ее сосед Владимир Михайлович.

– На чужой каравай рот не разевай, – сказал он, протягивая руку к пачкам денег. – Это мои деньги, давай их сюда. Много вас, дармоедов, на чужое добро.

– Много хочешь, мало получишь, – выхватив их рук Анны Фоминичны пачки денег, сказала Надежда. – Это наши деньги, а вы к ним никакого отношения не имеете.

Сосед схватил девушку за плечи и попытался отнять у нее носок с деньгами, а та стала отбиваться от непрошенного гостя. Бабушка вдруг вспомнила, что невестка беременная, а сосед может принести ее здоровью непоправимую травму.

– Девочка, – обратилась она к Надежде, – отдай деньги этому супостату, все равно он их у тебя отберет.

– Не отберет, – пришла на помочь невестке Дина.

Она схватила двумя руками соседа между ног и так сдавила его хозяйство, что тот, завопив от безумной боли, тут же обмочился. Он выпустил из рук Надежду, которая, прижимая к груди пачки денег, словно ребенка, спряталась за спину бабушки. Дина продолжала держать соседа за штаны, при этом обзывала его такими отборными матерными словами, что стоявшие рядом женщины подумали, будто она объясняется с ним на иностранном языке.

– Если ты, чмо подзаборное, еще раз появишься в моем дворе, – со злостью прошипела Дина, – я с корнем вырву все то, что у тебя еще осталось от мужского достоинства, а потом и тебя самого кончу. Мне терять больше нечего. – Она отпустила бледного, как снег соседа.

Поддернув штаны и спотыкаясь, Владимир Михайлович побежал к калитке, громко хлопнул ею и направился в свой дом.

– Давайте спички, я сожгу эти поганые деньги, – повернулась к перепуганной матери и невестке Дина, – нам не нужны вещественные доказательства.

Взяв коробок спичек, Дина пошла на огород и сожгла все найденные деньги. вместе с сапогами Когда она вернулась в дом, Анна Фоминична спросила:

– Доченька, не ужели ты можешь убить человека?

– За двенадцать лет колонии я много чему плохому научилась, – присаживаясь к столу, ответила Дина, – но убить человека никогда не посмею. А соседа просто решила попугать, теперь он нам никогда зла не причинит. Привык, мерзавец, обижать слабых и беззащитных, а сейчас он получил достойный отпор и забудет дорогу в наш двор. Мне сын рассказывал, как он у вас курей воровал, как картошку на огороде всю выкопал. – Она обняла мать за плечи, привлекла к себе. – Не горюй, мамочка, я теперь в твоем доме и лошадь, и бык, и баба, и мужик.

– Огрубела ты, дочка, – со вздохом сказала мать.

– Ну, хочешь, я снова стану доброй и ласковой девочкой, которую ты когда-то учила быть послушной.

Мать ничего не ответила и отправилась снова во двор что-то делать по хозяйству.

Первые дни работы Дина очень волновалась, хотя была уверена в том, что приготовленные ею обеды обязательно понравятся посетителям. И она не ошиблась. Постоянные посетители ресторана сразу отметили, что цены на обеды не изменились, а качество стало гораздо лучше.

Прошло еще немного времени, Дина освоилась на работе, и на нее уже не смотрели, как на бывшую заключенную, стали называть по имени и отчеству. Однажды она возвращалась с работы поздно вечером. Выйдя из автобуса, женщина пошла к дому. Вдруг возле нее остановилась легковая машина.

– Женщина, – окликнул ее водитель, – садитесь, подвезу.

– Спасибо, мне до дома осталось совсем немного пройти.

– Все равно садитесь, мы ведь с вами родственники, – продолжал уговаривать мужчина.

– Что-то я не припоминаю такого родственничка, – пожала плечами Дина.

– Объясняю, – громко засмеялся мужчина, – твой папаша женился на моей бывшей жене.

Услышав такое признание, Дина согласилась сесть в машину.

– Разве это родство? – с сомнением сказала она, когда машина тронулась. – Подумаешь, старик отбил жену у молодого мужика.

– Моей бывшей жене нормальные мужчины не нужны были, ей нужен был собутыльник, который бы пил с нею с утра до вечера. А я, хотя уже разменял шестой десяток, так и не научился пить спиртное. Твой же папаша каждый день угощал ее. – Он на мгновение замолчал, искоса поглядывая на аккуратную прическу женщины. – А я вот возьму и женюсь на тебе, Дина.

– Ой, ли? – воскликнула пассажирка и сильно покраснела. – Я хоть женщина и не пьющая, но с дефектом.

– Что-то не вижу я в тебе никакого дефекта.

– Дело не во внешности, а в душе. Я двенадцать лет отсидела в колонии.

– Я об этом знаю, но это не дефект, а роковая случайность. Не зря же в народе говорят: от тюрьмы и сумы не зарекайся. – Машина остановилась возле дома. – Ты мне еще в школе нравилась, я тайно любил тебя, но ты выбрала другого.

Дина долго сидела молча, потом взялась за ручку дверцы, попыталась ее открыть, но водитель попросил ее задержаться еще на минутку.

– Если ты не против, я приду к тебе сегодня в гости? – спросил он. – Твой сын познакомит меня со своей семьей, покажет «Мерседес».

– Хорошо, Слава, приходи. Я буду рада видеть в своем доме родственника.

– Я бы хотел прийти ни как родственник, а как мужчина, который тебя любит.

– Ты ведь моряк, – утвердительно сказала она, – и, наверно, скоро опять в море уйдешь?

– Угадала, через две недели уйду в рейс, и мне бы хотелось там, среди бескрайних волн, быть уверенным в том, что на берегу меня ждет любимая женщина, которая никогда не предаст.

– На этот счет можешь не беспокоиться. Я женщина верная, – и, открыв дверцу, вышла из машины.

– Через час жди в гости, – крикнул ей в след Слава.

Женщина в знак согласия кивнула головой и скрылась за калиткой. Войдя в дом и разбирая сумку с продуктами, сказала подошедшей к ней Наде:

– Ты не поверишь, доченька, но через час ко мне в гости придет поклонник.

– Где же вы с ним познакомились?

– Да мы с ним еще в школе вместе учились. Он на пять лет старше меня и уже тогда пытался за мной ухаживать, но я предпочла другого.

– А мне Слава всегда нравился, – подала голос Анна Фоминична. – Но тебе закрутил голову этот беспутный баянист. Он ведь был бабником, и ты об этом знала.

– После того, как я его физиономию ошпарила кипятком, он особенно не разгуляется, – усмехнулась Дина. Посмотрев на часы, подхватилась. – Мама, давай накрывай на стол, Вячеслав скоро придет в гости.

…Через две недели Слава ушел в море, а Дина стала жить на два дома. Продукты она по-прежнему носила в дом матери, а ночевать ходила к себе домой. На возражение матери, ответила, что Слава звонит на домашний телефон по ночам и ей обязательно нужно быть в его доме, чтобы он, чего доброго, не подумал дурного. «Я с ним очень счастлива, – сверкая глазами, призналась она матери, – и буду ждать его столько, сколько потребуется».

Проводим Вячеслава в море, Дина решила на деньги, которые ей оставил гражданский муж, сделать в его доме ремонт. Вечером, придя к матери и выкладывая в холодильник жареные котлеты, сказала сидевшему за столом сыну:

– Решила пока тепло перекрыть крышу и заменить в доме отопительную систему. Все уже старое, течет, капает.

– Дом у вас большой, еще немецкой постройки и давно требует капитального ремонта, – со знанием дела ответил Василий. – Я поговорю на стройке с прорабом, он мне многим обязан и, думаю, поможет с ремонтом.

Вечером следующего дня, вернувшись с работы, Дина застала в своем дворе сына и незнакомого мужчину, который осматривал дом и что-то записывал в свой блокнот. Увидев хозяйку, вежливо с ней поздоровался.

– Я внимательно осмотрел ваш дом, – уверенным голосом заговорил незнакомец, – фундамент и стены в хорошем состоянии, а вот крышу, отопление и электропроводку нужно менять.

– Наверно, это будет очень дорого? – спросила хозяйка.

– Я прикинул, сколько и каких материалов нужно, – он показал запись в блокноте, – если у вас есть деньги, можем приступить хоть завтра. Выделю вам трех узбеков. Они хорошие специалисты, а за работу берут не дорого.

– На стройматериалы денег у меня хватит, – в раздумье проговорила Дина, – а вот за работу буду искать. – Она посмотрела на сына. – Завтра с утра приводи рабочих, – сказала она ему. – Утром же отдашь деньги за стройматериалы. Я немного суеверная, поэтому на ночь деньги стараюсь не отдавать.

– Ну, завтра, так завтра, – не стал возражать прораб.

– Я рано ухожу на работу, – предупредила Дина, – все вопросы решайте с сыном. Надеюсь, все будет сделано качественно.

– Не беспокойтесь, ремонт сделаем по высшему разряду.

И Дина не ошиблась, положившись на человека, которого ей порекомендовал сын. Рабочие оказались трудолюбивые и опытные. Ежедневно с раннего утра до позднего вечера без выходных они занимались ремонтом. Прошло чуть больше месяца, и на ее доме красовалась черепичная крыша, а стены отливали светло-бежевой краской. Вокруг дома была положена красная тротуарная плитка. Внутри дома были заменены батареи отопления, сантехника, электропроводка и наклеены дорогие обои. Чтобы рассчитаться со строителями Дине пришлось взять в банке кредит, о чем она предупредила мать.

– Всю свою зарплату буду отдавать в счет погашения кредита, – сказала она, – поэтому, временно помогать деньгами не смогу, а вот продуктами питания полностью обеспечу.

– Да не нужны нам, доченька, твои деньги, – с любовью посмотрев на Дину, сказала мать. – Я получаю пенсию, да и молодежь неплохо зарабатывает. На работе сделали мне расчет, так деньги отдала Наде на кроватку и коляску для малыша. Ты за нас не думай, занимайся ремонтом дома. Вячеслав вернется и будет тебе весьма благодарен.

Как-то ночью Дине позвонил с моря муж и спросил:

– Скучаешь?

– Нет, Слава, мне скучать некогда. Я в доме делаю капитальный ремонт.

– А где же ты взяла деньги?

– Ты ведь оставил мне приличную сумму, плюс небольшой кредит взяла. Но ты не переживай, к твоему возвращению я рассчитаюсь с банком.

– Ты просто молодчина, – похвалил Дину Вячеслав. – У меня к тебе будет небольшая просьба: съезди к моей матушке в Светлогорск. Она очень больной человек, а с ней живет мой пятилетний племянник Жорик. Его мать, а моя младшая сестра, умерла от пневмонии, отец от ребенка отказался еще в роддоме.