Текст книги "Магия янтаря"

– Ни чего страшного в том нет, – сказала хозяйка дома. – Мне ее на русский язык переведет Николай. Он у нас учится на историческом факультете и владеет несколькими иностранными языками. Потому что хотите вы того или не хотите, но Калининградская область постепенно будет интегрироваться в Евросоюз.

Долго молчавший Биллке младший, сказал, на ломанном русском языке:

– Народы России и Германии должны всегда дружить. Потому что это два самых сильных, самых трудолюбивых народа в Европе.

– Эти два сильных народа, доказывая свою значимость в мире, так поколотили друг друга, что многие поколения еще долго будут помнить, что русским и немцам нужно дружить, нужно помогать, – засмеявшись, уточнил старик.

– С сегодняшнего дня мы, русские люди, начнем помогать немцам в переправке в Германию их семейного достояния, с улыбкой проговорил хозяин дома. – И, посмотрев на притихшего, Эриха, добавил. – Вы, господин Биллке, давайте потихоньку упаковывайте свое добро. А я пойду к своим друзьям и попробую договориться с ними об оказании помощи вам в транспортировке вещей через нашу таможню.

Старик окинул оценивающим глазом распакованные вещи, которые заполнили всю свободную площадь сооружения, сказал:

– Мы, конечно, все с собою не заберем. Я думаю, не следует подвергать вашу семью опасности. С собою мы возьмем только те вещи, которые мне очень дороги. Они будут мне постоянно напоминать о моей родине и моих родителях.

Прохаживаясь по помещению, стал брать выставленные вещи в руки и откладывал их в сторону. Таких вещей оказалась больше половины. Немного постояв, немец поставил перед собой коробку, в которой старательно обернутой в овечью шерсть лежало произведения искусства из темного янтаря. Старик аккуратно руками снял чистую белую шерсть с янтарного изделия, сказал:

– Вот, господа русские, посмотрите на эту вещь. Ей в наше время нет цены. – Все присутствующие стали рассматривать старинное изделие, которым оказалась миниатюрная копия кареты королевы Луизы, запряженная четырьмя лошадьми. Немец, отодвигая от колес кареты прилипшие ворсинки шерсти, сказал. – Сама карета и лошади выполнены из нашего прусского янтаря. А вот колеса и ручки кареты выполнены из чистого золота, самой высокой пробы. Уздечка и прочее лошадиная амуниция изготовлена, так же из плетенных золотых нитей. Это произведения искусства моим прадедам выполнил знаменитый мастер, выписанный из Италии. Как рассказывали мои родители, итальянский мастер привез тогда с собою два огромных ящика со своим рабочим инвентарем. Я вам скажу, это был самый лучший в те времена мастер в Европе. Он у моего деда проработал ровно шесть лет. И за это время из его рук вышло несколько настоящих произведений искусства, выполненных из янтаря в сочетании золота, серебра и меди. А когда мастер уезжал к себе домой, мой дед щедро его одарил деньгами, и в подарок насыпал ему целое ведро янтаря довольно таки крупных фракций. Этот янтарь был из тех запасов, который на наш берег выбросило море во время шторма. Тот ураган в то время принес жителям прибрежных районов много разрушений. После него, мои прадеды, собрали на берегу моря более двенадцати рыбацких корзин янтаря очень крупных фракций. С того времени люди, живущие в этих местах не помнят, чтобы море так щедро одаривало янтарным камнем своих жителей. Иногда, даже после сильных штормов море выбрасывает не так много янтарного камня и не таких крупных фракций, как это было в тот памятный для всех жителей день.

Немец окинул взглядом разобранные вещи и, немного подумав, словно пытаясь что-то вспомнить. Потом, перешагивая через разложенные ценности, поспешил к приоткрытому картонному ящику, в котором, судя по его размеру, была уложена какая то крупная вещь. Присев возле него на корточки, и аккуратно снимая верхний слой упаковки – большой пласт овечьей шерсти, сказал:

– Здесь находится наше знаменитое зеркало, – и, отодвинув клочки белой шерсти, приподнял с земли огромное зеркало, обрамленное кружевным янтарным плетением. В небольших замысловатых плетениях в цвет самого зеркального полотна были вставлены серебряные фрагменты. Рассматривая каждый кусочек своей бесценной вещи, немец сказал. – Вряд ли удастся нам вернуть себе это произведения искусств, – и, осторожно опустив зеркало на место, добавил, подходя к довольно таки крупному ящику. – Вот в этот ящик с большой любовью и предосторожностью моя матушка упаковала напольные часы, обрамленным в красный янтарь с элементами серебра. Их также обрамлял итальянский мастер. Они стояли у отца в кабинете, занимая площадь от пола до самого потолка. Когда часы в дневное время издавали бой, наша семья вставала и стояла по стойке смирно. В кабинет отца никто из членов семьи ни когда не входил. И я не помню того случая, чтобы к ним кто-либо притрагивался, кроме самого главы семейства.

Старик долго любовался старинной вещью, потом поднялся на ноги и, вытерев платком слезящиеся глаза, с горечью в голосе сказал:

– Теперь об этих часах мне нужно навсегда забыть. Такую огромную поклажу ни кому не удастся перевезти не замеченной через кордон.

Наступила тишина. Каждый думал о своем, опустив глаза. Наконец хозяин дома, нарушив молчанье, сказал, обращаясь к Биллке старшему:

– Вот что, господин Эрих, вы раньше времени не паникуйте. Мое чутье мне подсказывает, что я вам все-таки смогу помочь. Но чтобы не спугнуть удачу, не буду раньше времени высказывать вслух свои мысли. Давайте договоримся с вами так. Вы хорошо упаковываете свои вещи, а я пойду, прозондирую почву для их перевозки в Германию. – Немец молча кивнул головой и тут же расплакался.

Но хозяин дома не стал успокаивать старика, он молча переступил порог пристройки, сел в машину и поехал на таможню к своему лучшему другу, с которым он выполнял свой интернациональный долг в Афганистане.

А немецкие гости в надежде на благополучный исход своего дела, приступили снова паковать свои вещи. Этот раз они каждый предмет освобождали от объемистой упаковки и заворачивали каждую вещь с целью того, чтобы при транспортировке каждый предмет занимал как можно меньше места.

К вечеру возвратился домой Волков старший. Окинув взглядом, кучу упакованных вещей сказал, закуривая сигарету:

– С одним из таможенником я договорился. Он пропустит транспорт, на котором вы будете ехать без досмотра. – И тут же окликнув сына, сказал. – Давай, сынок, выгоняй из гаража микроавтобус, убери в нем лишние задние сидения. Завтра прямо с утра повезешь гостей в Германию.

Подготовив автомобиль, Борис подогнал его задней частью к входу в пристройку. И, улыбаясь, сказал, обращаясь к гостям:

– Мы должны плотненько уложить все вещи в автобус.

– Все драгоценности вы оденьте на себя, подсказал хозяин дома. – Что не поместится, упакуйте в пакеты с вещами. – И он первый стал подавать для загрузки приготовленные к отправке вещи. И только когда задняя часть микроавтобуса была заполнена ящиками и тюками, Эрих сказал:

– Спасибо вам, господа русские, самые ценные и дорогие моему сердцу вещи надежно уложены в автобусе. А вот эти драгоценности, – показал он на пакет с разноцветными камнями и золотыми изделиями, – мы оденем на себя. – Он окинул взглядом остатки ящиков и баулов, которые продолжали лежать на полу помещения, сказал слегка улыбаясь. – Все, что осталось в помещении, принадлежит вам. Поверьте мне на слово, там осталось еще много предметов, заслуживающих внимания. Я это вам дарю от чистого сердца. – И окинув взглядом улыбающиеся лица студентов, добавил. – Пусть наши оставленные в вашем доме ценности принесут вам и вашим детям счастье и успех в делах Волков старший заглянул в микроавтобус и, задвигая заднюю дверку, сказал сильно волнующемуся немцу.

– Не волнуйтесь, господин Биллке, все будет у вас хорошо. Таможенник, который будет вас проверять, мне обязан жизнью. Слово свое он умеет держать. Я же вам говорил, что мы с ним воевали в горах Афганистана. Сейчас Борис загонит микроавтобус в гараж и отдаст вам ключи. А завтра рано утром вы поедите в свою Германию. Теперь же предлагаю принять всем душ и милости прошу к столу. Моя жена приготовила вкусные русские пельмени.

Вскоре уставшие, но счастливые немцы, вместе с гостеприимными хозяевами сидели за широким столом и, нахваливая хозяйку дома, уплетали русские пельмени. Каждый думал о своем. Немцы боялись, что их подведут русские мужики. Хозяин дома волновался за благополучную транспортировку немцев через границу. Ну а студенты думали только об одном, какие вещи оставили им немцы для пополнения их музейных коллекций?

Немного подвыпивший Эрих стал рассказывать, как он много лет работал у русских в плену, и в один из холодных зимних дней отморозил уши. Врачи одно ухо ему спасли, а вот второе пришлось удалить. С тех пор в лагере военнопленных охранники его называли одноухим Биллке. Он стал вспоминать свои молодые годы, проведенные им в городе Лабиау и годы, проведенные им в плену.

Старик, прищурив глаза, стал вспоминать многих своих друзей по русскому плену. Особенно подробно он рассказывал об одном из военнопленных, который служил в авиации у самого Германа Геринга. Тот постоянно утверждал, что знает многие тайники, где прятал многочисленные ценности Генрих Геринг. Он мне много раз говорил, что если мы вернемся живыми и невредимыми, то мы будем миллиардерами. Он мне об этом напоминал после того, как состоялся Нюренбергский процесс, и Геринг был приговорен Международным трибуналом к смертельной казни. Мой земляк постоянно рассказывал, что он очень много знает о тайниках Геринга, которые зарыты под землей на глубину 30–35 метров. Для вывоза культурных ценностей из Советского Союза в Германию Третьим рейхом были созданы более двадцати государственных предприятий, которые распределяли и направляли эти ценности в города, занятые Германией.

Он часто вспоминал те города, в которые свозились ценности не только из республик Советского Союза, но из территории всей завоеванной нацистами Европы. Мой сосед по лагерю часто называл города, куда десятками вагонов свозились культурные ценности не только из захваченных музеев, но вещи, которые немцы забирали у населения. Составы с такими ценностями направлялись в подземные хранилища: Берлина, Кракова, Бреслау, Риги. Отбором самых важных вагонов занимался лично сам Герман Геринг. Отобранные им произведения искусства и другие шедевры направлялись в хранилища расположенные в городе Кенигсберге. Он постоянно утверждал, что большинство хранилищ находятся очень глубоко под землею, но ему известно около двух десятков тайников, расположенных всего на глубине до десяти метров Он мне говорил: «Как только вернусь из плена на родную землю, то в качестве реабилитации сразу же вскрою несколько хранилищ принадлежащих жадному Герингу».

Но напрасно мой земляк мечтал заполучить хитроумные хранилища Германа Геринга. За год до освобождения нас из плена, он простыл, получил воспаление легких и вскорости умер. Отвезла его лагерная команда на кладбище, где хоронили всех умерших военнопленных. Да так, наверно, для него было лучше. Семья его погибла, а возвращаться немцам на территорию Восточной Пруссии было запрещено.

Долго еще старик-немец рассказывал о себе и своих друзьях, которые в основном умерли в плену, а те, что возвратились в Германию, о нем даже забыли.

Хозяин дома посмотрел на часы и, поднимаясь из-за стола, сказал:

– Время позднее, пора нам, дорогие друзья, спать.

На следующий день первой, как всегда рано, поднялась хозяйка. Покормив птицу, приступила готовить завтрак. Покормив членов своей семьи и гостей, она положила в дорогу два десятка бутербродов и налила большой термос крепкого горячего кофе. Укладывая сумку под сидение сына, сказала:

– На первое время вам хватит перекусить, а там зайдете в придорожное кафе.

– Ну что вы, что вы, – запричитал немец. – У нас на обед есть деньги, мы вам итак своим присутствием много хлопот доставили.

– Все нормально, – с улыбкой ответила женщина. – Нам очень приятно было общаться с человеком, который построил наш дом, и оставил здесь свою добрую, теплую энергетику. – Обняв на прощание по-свойски гостей, она сказала. – Если вы или ваши дети будите в Калининградской области, то мы всегда будем рады вас видеть у себя в доме.

Гости уселись в микроавтобусе. Следом за ними сел за руль Борис. А хозяин дома, сказал, обращаясь к сыну:

– Вы поезжайте, я вас догоню.

Микроавтобус с гостями выехал со двора, а хозяин дома, позвал к себе оставшихся студентов, сказал:

– Пока я буду наблюдать, как гости станут пересекать границу, вы распакуйте все вещи из ящиков из мешков, а когда я вернусь, мы поделим с неба упавшую нам с вами «манну небесную». – Он нажал на газ и быстро выехал со двора.

Волков старший хотя и был уверен в обещании таможенника, но у него на душе было неспокойно. Он себя чувствовал человеком, который как будто что-то ворует. Старался себя успокаивать, говорил сам себе: «Ну чего ты, глупый, мучаешь свое и без того больное сердце? Ведь государство наше не пострадает, если несчастный немец, потерявший в войну свою семью и десять лет просидевший в лагере для военнопленных, увез в Германию своим детям и внукам те ценности, которые на протяжении многих десятилетий копили его родители.

За этими мыслями его и застал однополчанин. Протягивая руку, он сказал:

– Я вижу, дружище, на тебе лица нет. Можно подумать, что твоя таможня, а не моя давала добро немцам на вывоз их имущества. – И, закуривая сигарету, сказал. – Таможенники тоже люди, они хорошо понимают, где везут контрабанду, а где свои собственные пожитки. – И, затягиваясь сигаретным дымком, добавил. – Твои гости уже давно едут по польской дороге ведущей прямо в Германию. – Он посмотрел в лицо друга, добавил. – Передавай привет супруге, а у меня дружище работа. – И протянув руку, сказал. – Твой сын через три дня вернется из Германии и все тебе подробно расскажет.

Волков старший возвратился домой. Загнав свой автомобиль во двор, он тут же направился в пристройку, где дружно работали студенты. Когда он переступил порог, то от увиденного даже рассмеялся. Его жена в спортивном костюме с подвязанными цветной косынкой волосами, руководила процессом инвентаризации оставленных немцами ценностей. Поставив на небольшую тумбочку свой ноутбук, она аккуратно заносила в реестр каждую вещь, которую доставали из оберток студенты. Некоторое время Волков наблюдал за работой дружного коллектива. «Надо же, – подумал он, – у моей жены заговорила женская жадность. Вместо того чтобы готовить обед, она пришла в пристройку проследить за работой парней, чтобы те не утаили от нее ни одного свертка».

Жена, заметив стоявшего в дверях мужа, поманила его к себе пальцем.

– Посмотри, дорогой, я внесла в реестр учета двести девяносто девять наименований. – И, взглянув в улыбающееся лицо мужа, добавила. – В этот реестр ценностей я внесла всю мелочевку: фарфоровую посуду, статуи, статуэтки, часы и барометры, обрамленные янтарем, несколько массивных книг в кожаных переплетах на немецком языке и больше трех десятков всяких безделушек изготовленных из крупных кусков янтаря. Ну а картины и мебель я внесу в другой реестр, отдельным перечнем.

Когда они разобрали ящики с мебелью, то восхищению их не было предела. Они долго любовались несколькими крупными картинами, которые женщина приказным порядком велела мужу немедленно отнести в дом. Оставив несколько картин небольшого размера в пристройке, женщина долго не решалась ими распорядится. А потом внимательно взглянула на усталые лица студентов, сказала, обращаясь к Николаю Сысоеву:

– Вот эти небольшие картины тоже заберете в коллекции своих музеев.

В завершении разборки крупных ящиков их ждала вещь не вероятной красоты. Это было дерево размером больше метра в высоту, и такого же размера занимала его крона по окружности. Ствол и его побеги были выполнены из серебра самой высокой пробы. Густая цветущая крона была изготовлена из разноцветного янтаря. Блестящие листья разных размеров были выполнены из прозрачного зеленоватого оттенка янтарного камня. Множество разноцветных цветков, также разных размеров, были выполнены из белого, оранжевого и медового цвета янтаря. Долго любовались всеми этими произведениями искусства. Наконец хозяйка, набросив на него банное полотенце, подхватила за серебряный ствол и почти бегом отнесла в дом.

Вернувшись в пристройку, молча присоединилась к студентам, которые как большие знатоки музейных ценностей, раскладывали на три части выделенные для их коллекций вещи.

Наблюдавший за этим дележом, по идее чужих ценностей, хозяин дома сказал:

– Я на бумажке напишу номера кучек, закатаю их в трубочки, и вы их будете вытаскивать из кастрюли. И как жребий распределит эти вещи между вами, так оно и будет. Зато потом не появится претензии ни ко мне, ни друг другу. Но это мы будем делать, когда вернется Борис из Германии.

Ровно через три дня вернулся из-за границы Борис. Первым делом он поставил на стол красивую плетеную корзину, в которой лежали до самого верха подарки, собранные с большой любовью благодарной немкой фрау Гертрудой.

– Принимайте германские деликатесы, – с улыбкой сказал он. – Наш земляк, господин Эрих Биллке, велел вам кланяться и, в знак благодарности, принять от них эти скромные подарки. – Он громко засмеялся, продолжил. – У нас бедный Эрих плакал крокодильими слезами, рассказывал какой он и его семья, бедные и очень несчастные люди. Но когда я посмотрел на их шикарный дом, заставленный дорогой и очень красивой мебелью, то сразу подумал: вот хитрющий немчура. Так у нас прибеднялся, так здесь рассказывал о своей несчастной жизни, а у него во дворе стоят два новеньких «Мерседеса».

– Побежденные во Второй мировой войне немцы живут гораздо богаче, чем мы – победители, со вздохом сказал Волков старший. – Впрочем, чего завидовать? Если они живут лучше, значит, они и работают намного продуктивнее, чем мы с вами. Давно известно во всем мире, что немцы трудолюбивый и очень способный народ. Их предприятия халтуру не гонят, поэтому их продукция в мире пользуется повышенным спросом. А мы или не можем или не желаем выпускать добротную и качественную продукцию. – И, немного помолчав, добавил. – А чего ты, сынок, ругаешь господина Биллек, что он прибеднялся здесь у нас. По идее он говорил правду, и я его начинаю понимать, то, что они для себя приобрели, это не их деньги. Все их богатство приобретено за счет банковских кредитов. – И посмотрел в лицо молчавшей жены, добавил. – Мы хотя живем хуже немцев, но у нас нет долгов.

– Правильно, – поддержала его жена. – Надо по одежке протягивать ножки. Вот мы не кому не должны, поэтому спим спокойно.

А Борис посмотрел на задумавшихся друзей, сказал:

– После того, как в наши коллекции поступили раритеты из немецкого тайника, спать нам спокойно не придется.

– Только за одно наше серебряное дерево бандиты уничтожат все наше семейство, – испуганно проговорила женщина.

Выслушав сына и жену, хозяин дома, обращаясь к студентам, сказал:

– Вы, дорогие мои парни, должны мне клятвенно пообещать, что никто кроме нас здесь присутствующих никогда не узнает о той находке, которую хранила земля нашего двора.

Ребята в один голос заверили хозяина дома, что будут хранить тайну до конца своей жизни, и ни одна живая душа не узнает, что они все стали обладателями бесценных коллекций. Муж и жена ушли в дом и, закрывшись на замок, стали думать, как они расставят в доме бесценную мебель. Ну а студенты, погрузив свое музейное достояние в машины, разъехались по своим домам.

Поиски подземных хранилищ

Населения в городе почти не было. Всех их увела с собою отступающая гитлеровская армия. Оставшиеся жители были старые, немощные или ими прикидывались. Во всех уцелевших местах, где мне довелось побывать, я видел частные богатые имения, где висели или стояли лишь копии произведений известных мастеров. И не в одном из жилых немецких районов я не встречал даже чего-нибудь похожего на бункер.

После войны у нас саперов, а в дальнейшем – строителей, был непочатый край работы. С первых же дней прибытия моего взвода в Кенигсберг, мы приступили к очистке дворов, скверов и улиц от мин, неразорвавшихся авиационных бомб и артиллерийских снарядов. А вот когда приступили расчищать завалившиеся дома, тут мои ребята много нашли богатых немецких вещей. Я тогда работал на улице Штайдаммштрасее, вернее в центре небольшого пятачка земли, где в наше время сходятся улица Житомирская и Ленинский проспект. Там стояла тогда полуразрушенная Штайкдамская кирха. Она считалась самым древним храмом Кенигсберга. Так вот разбирая руины оставшихся после бомбежки стен, многим рабочим тогда посчастливилось найти ценные вещи. Я нашел немного фарфоровой посуды и янтарные статуэтки христианских святых, выполненных из чистого янтарного камня. Фарфором долгое время пользовалась моя семья. Христианских святых я подарил знакомой немецкой семье. А вот табличка с названием этого храма до сих пор хранится у меня в кладовке. Я много раз пытался выбросить этот хлам на помойку, но меня всегда что-то останавливало от этого поступка. – Старик, положив руку на колено сидящего рядом с ним Никиты, сказал. – Пойди, открой дверь в кладовку, там, на полке справа она лежит в ящике.

Будущий историк вскочил на ноги, открыл дверь в кладовку и без особого труда извлек оттуда метровую бронзовую табличку. Положив на стул рядом с кроватью старика, он сказал:

– Очень хорошо, дедушка, что вы ее не выбросили. В наше время она представляет очень ценный исторический экспонат.

– Ну, если ценный, – засопел хозяин коммуналки, – тогда бери ее себе. – И горько улыбнувшись, сказал. – Наконец-то эта немецкая вещица нашла своего хозяина.

Молча наблюдавший за диалогом старика и своего друга Николай Сысоев взял в руки бронзовое изделие, прочитал написанную на ней на немецком языке надпись «Штайндама – кирха построена в 1256–1258 годах».

– Да, – сказал переводчик, – ты получаешь себе в коллекцию настоящий шедевр.

– Может, вам за нее нужно заплатить деньги? – спросил старика Никита. – Назовите цену, я привезу вам деньги. У меня сейчас с собою нет такой суммы.

– Да какие там деньги, – махнул рукой старик. – Я получаю хорошую пенсию. Да и дети мои меня не забывают. Каждый день приходят, кормят меня, стирают и наводят в комнате порядок.

Перед уходом студентов, старик сказал:

– Вы, молодые люди, на поиски хранилищ принадлежащих военным преступникам Герману Герингу и его партнеру по убийствам только зря потратите время. Поисками тайников должны заниматься исключительно государственные структуры. Найти тайники этих негодяев можно только применив современную технику и поисковое оборудование. Ведь ни для кого здесь не составляет секрет, что хранилища культурных произведений находятся в бункерах на глубине не менее 30–35 метров. А наши чиновники, которые должны давно бы заниматься вопросами извлечения из нашей калининградской земли тысячи произведений искусств и других ценностей, которые имеют ценность на сотни миллиардов рублей, безразличны и ленивы. Они как не выполняли, так и продолжают не выполнять свои должностные обязанности.

Студенты, поблагодарив старика, отправились снова на хутор, где жил и трудился сегодняшний счастливчик Никита Моисеенко. Студент мог часами просиживать, рассматривая свои экспонаты. Он часто приглашал к себе на хутор однокурсников с исторического факультета, чтобы показать свои музейные редкости. Особенно частыми его посетителями были девушки-однокурсницы. Когда они появлялись в доме Никиты, то на весь хутор гремела музыка, песни и хохот веселых девиц. Но студентки не только пели песни и слушали музыку, они играли в карты и по ночам занимались спиритизмом. Однажды они пригласили на сеанс спиритизма хозяина хутора, но тот, улыбаясь, сказал: «Я материалист и в вашу чертовщину не верю». Но девушки так интересно рассказывали о каждом проведенном ночном сеансе, что Никита все-таки поддался соблазну.

Усевшись вокруг стола, девушки разложили на нем необходимые для проведения сеанса инструменты. Дождались, когда часы с кукушкой, висящие на стене, пробили ровно двенадцать часов ночи. И, притихнув, положили руки на блюдце, стали вызывать потусторонних духов. Одна из девушек спокойным голосом стала вызывать дух актера Вячеслава Тихонова. Ждать им его долго не пришлось. На вопросы девушек дух актера отвечал однозначно и кратко. Потом он перестал с девушками вести диалог. И девушка, которая организовывала эти ночные сеансы, сказала:

– На сегодня сеанс спиритизма закончен. Наш дух устал и больше не желает с нами общаться. – Она подошла к окну и, открыла форточку, улыбнувшись хозяину хутора, сказала. – После проведения сеанса спиритизма необходимо открывать форточку, иначе дух останется в доме навсегда.

– Хотя я в эти сказки не верю, но здесь, есть что-то мифическое, – громко засмеявшись, ответил Никита.

Прошло несколько дней после проведения этого спиритического сеанса, но студент постоянно думал о вещах, в которые он никогда не верил. У него пчелиным роем в голове закружились мысли о том, что при помощи спиритизма можно вызвать дух Германа Геринга и узнать от него точное расположение его тайников на территории Калининградской области. Своими мыслями Никита поделился с друзьями. И те, хотя и с недоверием, но все-таки приняли предложение своего друга. И вот в один из холодных и дождливых осенних дней будущие историки устроились в той же самой комнате, где некоторое время назад в ней устраивали сеансы спиритизма девушки-однокурсницы. Они разложили на столе необходимые для проведения спиритического сеанса инструменты. Перед тем как сесть за стол, хозяин квартиры открыл форточку. Усевшись рядом с друзьями, он сказал, глядя на висевшие над его кроватью часы ходики с кукушкой.

– До начала сеанса у нас осталось всего пять минут, и мы за это время должны подготовить вопрос, который сегодня зададим вызванному духу Германа Геринга. – Он окинул взглядом притихших друзей. – А вопрос у нас к этому людоеду будет всего один. Пусть нам этот толстый боров откроет тайну: где он запрятал награбленные ценности?

Друзья с приготовленным вопросом согласились. Они положили руки на блюдце, расположенное на середине стола, и как только ровно в двенадцать часов ночи прокуковала кукушка, Никита спокойным голосом стал вызывать дух Германа Геринга.

Настроение у всех было приподнятое. Они надеялись очень легким способам узнать от нациста тайну, которую он унес с собою в мир иной. Несколько раз подряд хозяин хутора пытался услышать голос Геринга, но тот не появлялся. Когда у студентов уже кончалось терпение ожидать, они вдруг почувствовали, что в комнате находится кто-то посторонний. Никита молча поднялся, закрыл форточку и, тихонько хихикая, уселся за столом рядом с друзьями. На часах было половина первого ночи. Никита, слегка расслабившись, сказал:

– Господин Геринг, скажите нам вы сейчас находитесь в комнате вместе с нами?

– Да, – утвердительно ответил дух Германа.

Хозяин дома поблагодарил немца за то, что тот оказал им свою любезность, прибыл на сеанс спиритической связи. А потом тихим голосом сказал:

– Будьте так любезны, господин Геринг, назовите те места в Калининградской области, где вы с господином Эрихом Кохом спрятали награбленные ценности.

Дух Геринга без задержки ответил:

– А этот секрет вы спросите у самого Коха.

Никита не растерялся, продолжил вести диалог с духом Геринга.

– А зачем нам задавать такой вопрос вашему напарнику по грабежам и убийствам, каким является Эрих Кох? Нам интересно услышать ответ из ваших уст.

– Скорее, недоносок, у тебя вырастут на голове рога, прежде чем я раскрою вам, недоумкам, мою тайну.

– Я на больного человека не обижаюсь. Ведь если верить историческим данным, то ты, господин Геринг, в 1925 году в Швеции был помещен в психиатрическую больницу, где тебя лечили от наркомании.

Наступила длинная пауза в общении историков с духом гестаповского главаря. Но неугомонный Никита снова задал духу Германа провокационный вопрос:

– А правда ли, что ты создал гестапо и первые концентрационные лагеря?

– Правда, – ответил дух Геринга.

Много еще вопросов студенты задавали духу Геринга, но тот упорно молчал. Когда историкам надоело задавать вопросы неразговорчивому нацисту, Никита сказал:

– С сегодняшнего дня мы будем тебя тревожить до тех пор, пока ты нам не откроешь свою тайную.

В ответ Геринг послал всех присутствующих в комнате на три буквы. После, этих слов дух Германа перестал отвечать на вопросы студентов. Задав еще несколько вопросов обидевшемуся духу Геринга, студенты выключили в комнате свет, и ушли спать.

На следующее утро Никита, проводив друзей, зашел в комнату, чтобы убрать со стола оставленные после сеанса спиритизма инструменты. И когда он, подняв глаза, посмотрел на окно, то его от страха даже бросило в дрожь. Форточка на окне была плотно захлопнута. И он вспомнил, что перед тем как они вступили в контакт с духом Геринга, он плотно захлопнул форточку. От нахлынувшего дурного предчувствия у него даже засосало под ложечкой, он понял, что дух Геринга он впустил в дом, а вот обратно за пределы помещения его не выпустил. Никита быстро открыл форточку, подумал: «Поеду в Неманский район к родителям. Поживу с недельку, а за это время дух Геринга уберется из моего дома». Но пробыв у родителей сутки, он вспомнил, что у него в доме осталась овчарка, которая оголодав, начнет выть.

Прошло несколько дней, Никита сидел у себя в кабинете и готовился к предстоящей сессии. На дворе стояла теплая, ясная погода. Солнечные лучи были настолько яркими, что пробивались в комнату даже через плотную ткань закрывающей окно шторы. Но студент этого даже не замечал. Он понял, что многие темы по истории он запустил, и работу следовало наверстывать. Оторвав голову от стола, он заметил, что овчарка, поджимая хвост, как-то испуганно тычется носом ему в колени.

– Что с тобою, – спросил Никита и пощупал нос собаки рукою. – Нос был, влажным и холодным. Он погладил пса по голове, и тот немного успокоился. Но, по-прежнему продолжал сидеть у ног хозяина, как-то странно прижимая к голове уши.

– Может, ты хочешь погулять? – поднимаясь из-за стола, спросил Никита. – Тогда вперед, – и он выпустил овчарку во двор, а сам, присев на скамейку у входа, с любопытством стал наблюдать, как овчарка, раскрыв пасть, крутилась вокруг дома, на котором сидела большая черная ворона и, не обращая внимания на лающую собаку, спокойно чистила носом свои перья.

Посидев еще некоторое время у входа в дом, Никита сказал, обращаясь к овчарке: