Текст книги "50 знаменитых загадок истории XX века"

За кулисами советско-финской войны

Войну 1939–1940 годов между Советским Союзом и Финляндией называли по-разному: русские – «финской» или «советско-финским вооруженным конфликтом», финны – «зимней». Но оба противника считали ее странной. В советское время о ней вспоминать не любили. В Большой Советской Энциклопедии суть этого события определялась коротко и категорично: война возникла «в результате политики реакционного правительства Финляндии, превратившего территорию страны в плацдарм для возможного нападения агрессивных держав на СССР». Так ли это было и что же действительно происходило на Карельском перешейке накануне Второй мировой войны?

Самый распространенный миф советско-финской войны, пожалуй, давно умер. В соответствии с ним, советская власть много лет утверждала, что в 1939 году Финляндия напала на Советский Союз. И это не подвергалось сомнению подавляющим большинством советских людей. Они наивно верили, что одна страна с населением 3,5 миллиона напала на другую – с населением 180 миллионов, и не видели в этом ничего удивительного. На самом же деле 30 ноября 1939 года в 8 часов утра войска Ленинградского военного округа перешли советско-финскую границу, снесли финскую погранзаставу в Раате и двинулись в глубь страны Суоми. Одновременно с этим Хельсинки и Виипури (Выборг) подверглись бомбардировкам. Уже много лет спустя после окончания военных действий, оценивая эти события, финны с насмешкой говорили: «Огромный могучий Советский Союз одержал победу в этом состязании, а маленькая храбрая Финляндия заняла почетное второе место». В действительности же эта странная война стала большой трагедией для двух народов и вспыхнула она не на пустом месте.

Уже с середины 1930-х годов советское руководство рассматривало буржуазную Финляндию как плацдарм, который любая заинтересованная страна может использовать для нанесения военного удара по СССР. Как известно, Юрьевский мирный договор, заключенный в октябре 1920 года, в тяжелое для большевистской России время под жестким прессингом финской стороны, хотя и стабилизировал ее отношения с Финляндией, но был для нее невыгоден. Прежде всего, это относилось к демаркации границы на Карельском перешейке: по договору она была задекларирована по линии старой границы между царской Россией и Великим Княжеством Финляндским. Таким образом, граница была установлена всего в 32 км от Петрограда (Ленинграда), что разрушало исторически сложившуюся систему обороны северной столицы. Город теоретически стал досягаем даже для артиллерийского огня с финской стороны. Мириться с таким положением советское руководство было не намерено. Но только подписанный 23 августа 1939 года пакт Молотова – Риббентропа наконец-то предоставил И. Сталину возможность разговаривать с Финляндией на «другом» языке: согласно его секретному протоколу, эта страна была отнесена к «сфере влияния» СССР.

Вскоре после начала Второй мировой войны, 4 октября 1939 года советское руководство потребовало от финнов передвинуть свои границы на «безопасное расстояние» – на 20–25 км в глубь страны. Кроме того, оно попросило Хельсинки сдать СССР в аренду на 30 лет стратегически важные территории: полуострова Ханко и Рыбачий, несколько небольших островов в восточной части Финского залива и часть Карельского перешейка. Финляндия, расценив эти предложения как прямую угрозу своей независимости, ответила категорическим отказом. 10 октября глава МИДа Финляндии Э. Эркко заявил: «Мы ни на какие уступки СССР не пойдем и будем драться во что бы то ни стало, так как нас обещали поддержать Англия, Америка и Швеция».

Но все-таки, несмотря на неблагоприятную обстановку, 12 октября советско-финляндские переговоры продолжились. С советской стороны ими руководил сам Сталин, с финской – посланник Финляндии в Швеции Ю. Паасикиви (Эркко от участия в них уклонился). Сталинские предложения строились на историческом опыте России. Советский вождь напомнил финнам, что войска белых под руководством Юденича напали на Петроград со стороны Финского залива и что британские военные корабли шли этим же маршрутом. Заверения Паасикиви в том, что Финляндия не допустит немцев в свою страну, Сталин отмел со словами: «Они не станут спрашивать вашего разрешения». Тем не менее советские предложения были финской стороной отклонены, а 13 ноября по указанию Э. Эркко финляндская делегация прекратила переговоры, сославшись на то, что у нее есть «более важные дела». Отношения между обеими странами с каждым днем все более ухудшались.

Тем временем в приграничных с СССР районах Финляндии начались военные учения. Еще в начале октября в финскую армию были призваны резервисты 20 возрастов. Началась эвакуация жителей Хельсинки, Виппури, населения Карельского перешейка и побережья Финского залива. Руководство страны предполагало, что финская армия, опираясь на укрепления «линии Маннергейма», сможет сковать советские войска на длительное время, пока не подойдет помощь Запада. Поэтому министр обороны Финляндии Ю. Нюкканен утверждал, что даже без помощи других стран «Финляндия вполне может продержаться шесть месяцев», а Э. Эркко 31 октября заявил: «Нам надо стоять непоколебимо». Иного мнения придерживался только главнокомандующий финской армией, выдающийся полководец Карл Густав Маннергейм. Он лояльно отнесся к требованиям СССР и считал, что в переговорах с ним можно было найти компромисс.

Укрепления, составлявшие созданную им «линию Маннергейма», строились в течение восьми лет и протянулись на 135 км от Финского залива до Ладожского озера. Эта линия имела три полосы обороны. Первая из них включала обширные минные поля, противотанковые рвы, железобетонные тетраэдры и проволочные заграждения в 10–30 рядов. За ней располагалась вторая полоса, состоявшая из железобетонных подземных укреплений в 3–5 этажей – настоящих крепостей из фортификационного бетона, прикрытых броневыми плитами. В каждой такой крепости был склад боеприпасов и топлива, водопровод, электростанция, комнаты отдыха и операционные палаты. Третья полоса обороны состояла из новых минных полей, эскарпов и заграждений. Мнения относительно точного числа бетонных бункеров (ДОТов) и укрепленных позиций «линии Маннергейма» разнятся: К. Мерецков писал о 350, а по оценке самого их создателя, их было 66. По-видимому, называя эту цифру, финский главнокомандующий имел в виду не отдельные бункеры, а узлы обороны, каждый из которых состоял из 2-х и более бункеров. Так или иначе, но «линия Маннергейма» была уникальным оборонительным сооружением, не уступавшим по своей обороноспособности знаменитой немецкой «линии Зигфрида» и французской «линии Ма-жино». Большая часть укреплений находилась на восточном участке линии, хорошо прикрытом рекой Вуоксой и на участке Сумма.

Накануне войны К. Ворошилов уверял Сталина, что если дело дойдет до военного конфликта, то Красная армия разделается с финнами за несколько дней. Начальником Генштаба Б. Шапошниковым и командующим Ленинградским военным округом К. Мерецковым был составлен план боевых действий. Зная характер финских укреплений, они учли в плане реальные трудности по их прорыву, рассчитали необходимое количество сил. Но Сталин, настроенный на легкую победу, резко раскритиковал этот план и поручил штабу Ленинградского военного округа разработку нового. Согласно этому плану боевые действия предполагалось закончить «малой кровью» в течение 7—14 дней, добившись полной капитуляции Финляндии после захвата 80 % ее территории. Упор делался на мощный первоначальный удар. Гарантией тому служило подавляющее военное превосходство СССР над противником: в 3,6 раза по личному составу, в 30 раз по танкам, в 5,5 раза по артиллерии и минометам, в 20 раз по самолетам. Однако в плане не предусматривались сосредоточение резервов, учет погодных условий и многое другое.

Для начала боевых действий советской стороне оставалось только найти малейший повод. И он был найден. 26 ноября 1939 года советское правительство официально заявило о том, что финская артиллерия обстреляла советскую территорию у деревни Майника, что привело к человеческим жертвам. В ноте, направленной правительству Финляндии, указывалось: «Сосредоточение финляндских войск под Ленинградом не только создает угрозу для Ленинграда, но и представляет на деле враждебный акт против СССР». В связи с этим Финляндии предлагалось отвести свои войска на 25–30 км от границы. В ответ финны заявили, что «упомянутые выстрелы были произведены… с советской пограничной стороны», и потребовали провести совместное расследование этого инцидента. Советскую сторону, организовавшую эту провокацию, такое предложение не устраивало, и она сделала выбор в пользу военного решения конфликта. 28 ноября правительство СССР заявило, что «считает себя свободным от обязательств, взятых в силу пакта о ненападении». 29 ноября финская сторона предложила вновь сесть за стол переговоров, но советское руководство на это предложение не отреагировало. Дальнейшее уже известно: на следующий день части Красной армии без объявления войны вторглись на территорию северного соседа, положив начало едва ли не самой жестокой и кровавой из так называемых «малых» войн XX века.

На всем протяжении 1300-километровой границы с Финляндией были сосредоточены четыре советские армии. На Карельском перешейке, являвшимся главным направлением удара, действовала 7-я армия, в составе которой было девять стрелковых дивизий, танковый корпус и три танковые бригады, артиллерия и авиация. Ее наступление поддерживалось огнем Балтийского флота.

Со стороны Финляндии в военных действиях были задействованы практически все ее вооруженные силы:

10 дивизий, 7 специальных бригад и военизированная организация ШЮЦКОР – всего около 400 тысяч человек. Численность же советской группировки войск составляла около 960 тысяч человек. К тому же она имела многократное превосходство по танкам, артиллерии и авиации. Отмечая это, Маннергейм с грустью говорил: «У финнов есть масло, но нет пушек!» Тем не менее, штаб знаменитого полководца и финская разведка сумели разгадать «оперативный замысел» советского командования. На направлении главного удара советских войск они развернули свою лучшую полевую армию под командованием генерала Эстермана, которую поддерживала Аландская армейская группа.

В первый день войны некоторые части Красной армии, поверившие в миф об освободительной миссии советских вооруженных сил, переходили границу под марши дивизионных оркестров, неся с собой знамена, агитационные плакаты и пропагандистскую литературу. И были неприятно удивлены тем, что «финские братья по классу» вместо радушного приема ответили им снайперским огнем, упорной обороной и мощными контратаками. Особенно «донимали» красноармейцев финские снайперы, которых за излюбленную манеру вести огонь с деревьев прозвали «кукушками». Справиться с ними помогли попавшие в пехоту таежные охотники. Они предложили пускать впереди стрелковой цепи лаек. Если собаки упирались передними лапами в ствол и начинали громко лаять, это означало, что наверху находился враг. Дерево сразу же брали в перекрест 2–3 ручных пулемета, которые буквально прошивали густую крону, не оставляя снайперу никаких шансов выжить.

Тем временем международная общественность расценила войну СССР с Финляндией как неприкрытую агрессию со стороны Москвы. Советский Союз даже был исключен из Лиги Наций. Зато в Финляндию стала поступать военная и гуманитарная помощь, съезжались добровольцы из других стран.

Первые дни боев не дали советским войскам запланированных темпов продвижения, но и серьезных поводов для беспокойства тоже не вызывали. Правда, под Куоккалой (Репино) и Териоки (Зеленошрск) советские войска понесли ощутимые потери, но их «списали» на непредсказуемую погоду. Действительно, она преподнесла красноармейцам неприятный сюрприз: вместо полагавшихся в это время года несильных морозов и небольшого снега в течение всей первой недели декабря дневная температура на Карельском перешейке была плюсовой или нулевой, шли сильные снегопады, чередовавшиеся с туманами. В этих условиях советская артиллерия застревала в грязи, танки вязли в незаметных под снегом болотах или проваливались сквозь тонкий лед озер и речушек, а авиация не могла прицельно бомбить позиции противника. Кроме того, финны успешно использовали эффективные методы «малой войны», изматывая ими советские войска. Немногочисленные финские части проявляли инициативность и гибкость, умело использовали условия местности и маскировались. Они упорно обороняли мосты и населенные пункты, а при оставлении своих позиций все подрывали и сжигали. Отходили финны организованно, прикрываясь арьергардами и минируя за собой дороги. В плен они сдавались крайне редко – за все время боевых действий красноармейцы захватили менее одной тысячи военнопленных.

Постепенно в советских оперативных донесениях начал просматриваться боевой характер противника: финский солдат хладнокровен и стоек, отлично владеет лыжами, чрезвычайно подвижен и, как правило, хороший стрелок. В сводках Совинформбюро сопротивление финской армии стали определять как «яростное», «отчаянное» и даже «иступленное». В связи с тем что дела на фронте складывались крайне неудачно, началась переброска советских войск из внутренних округов СССР, в частности Белорусского особого, который считался одним из самых боеспособных в Красной армии.

К концу декабря 1939 года наступление советских войск окончательно застопорилось. Линия фронта на Карельском перешейке установилась в 50–70 км к северо-западу от старой границы. Сталин негодовал и винил во всем разведку. Досталось на орехи и наркому обороны К. Ворошилову. 26 декабря части Красной армии были вынуждены перейти к обороне. По указанию Сталина Главный военный совет начал подготовку к операции по прорыву «линии Маннергейма». Но контрудар, предпринятый красноармейцами в последних числах декабря севернее Ладожского озера, закончился полным крахом. Две советские дивизии попали в окружение и были почти полностью уничтожены.

Ситуация не улучшилась и в начале 1940 года. 8 января местность в долине около Суомуссалли, которую финны назвали «страной мертвецов», на протяжении 5 км была усеяна трупами бойцов 9-й, 163-й и 44-й советских дивизий. В братские могилы местное население собрало тела 27 500 красноармейцев и младших командиров. Они были в вязаных шлемах и касках, но без рукавиц. Дело в том, что советские интенданты не додумались делать их с указательным пальцем, как это было у финнов, чтобы нажимать на гашетку. Вот и приходилось красноармейцам снимать их в лютый мороз. С финской стороны потери в боях за этот населенный пункт составили 900 человек убитыми и 1100 ранеными. Неслучайно один советский генерал, пожелавший остаться неизвестным, горестно сказал: «Мы заняли как раз достаточно земли, чтобы похоронить трупы павших».

Чтобы переломить ситуацию, на Карельском перешейке начал действовать Северо-Западный фронт под командованием С. К. Тимошенко, который включал две армии. В его задачи входила дезориентация противника в отношении направления главного удара. Ежедневно в течение нескольких дней советские войска обрушивали на укрепления «линии Маннергейма» по 12 тысяч снарядов, но добиться успеха так и не смогли. Утром 11 февраля после 3-часовой артподготовки началось генеральное наступление. Дивизиям 7-й армии удалось вклиниться в систему обороны Суммского укрепленного узла и взять его. Однако уже 21 февраля из-за больших потерь и нехватки боеприпасов красноармейцы вынуждены были приостановить наступление.

В Лапландии, на северном участке советско-финского фронта, фактически всем руководил начальник Политуправления РККА армейский комиссар 1-го ранга Л. 3. Мехлис, который был одним из организаторов репрессий высшего командного состава Красной армии и которого побаивались даже командармы. Его вмешательство в управление войсками чаще всего было губительным. Вот и на этот раз он бросил на острие удара 44-ю стрелковую дивизию 13-й армии. Она прорвала финскую оборону и начала быстро продвигаться вперед, но противник энергичными фланговыми ударами закрыл образовавшийся проход и отрезал ее от основных сил. Несколько дней в лютую стужу в полном окружении дивизия вела тяжелейшие бои. В конце концов ей удалось вырваться из кольца, но слишком большой ценой: фактически от нее остались только артполк и медсанбат… А Мехлис устроил над командованием дивизии показательный военно-полевой суд с публичным расстрелом перед строем на льду озера Васо-Ярви ее командира полковника Виноградова, начальника штаба полковника Волкова и начальника политотдела полкового комиссара Пархоменко. 8-ю армию Мехлис бросил на обход финских укреплений с тыла. Преодолев 86 тяжелейших километров в Северном Приладожье, она также оказалась в окружении. Спасти ее остатки смогли пришедшие на помощь свежие части 15-й армии, но план выхода советских войск к Ботническому заливу рухнул. И снова Мехлис устроил расправу над командирами этих армий.

К концу февраля советские войска вышли к финским тыловым позициям в районе Виипури. Этот город был превращен в неприступную крепость. Даже жилые дома, ипподром и кладбище стали опорными пунктами обороны. В случае необходимости защитники города могли затопить территорию к востоку от него, взорвав плотину Саймаанского канала. Финны предусмотрели даже минирование льдов Выборгского залива! И все-таки Красная армия прорвала «линию Маннергейма», но какой ценой! Вот как об этом вспоминал девятнадцатилетний финский солдат Антти, который лежал вторым номером в пулеметном дзоте под Хоттиненом: «Сначала несколько часов била русская артиллерия. Это был сущий ад, словно все черти разом вылезли из болот. Нам повезло: мы отсиделись в казематах, а от второго взвода, не успевшего покинуть траншею, осталось шесть человек. А потом цепями пошла советская пехота. Она шла так густо, что мы не успевали перезаправлять ленты. Ствол раскалялся докрасна, и ни одна, ни одна пуля не летела мимо цели. А они продолжали по штабелям трупов ползти вперед. Потом снова поднимались с винтовками. Это было безумие, это было дикое безумие. Наш унтер сказал: “Эти русские чертовски храбрые парни, но у них там наверху кто-то определенно спятил…”»

В начале марта советские войска вышли на подступы к Виипури, и финнам грозило окружение. Их сопротивление на «линии Маннергейма» прекратилось, и 13 марта город пал. В этот же день ровно в двенадцать часов пушки смолкли. Война, которая длилась 105 дней, закончилась. Но за это сравнительно непродолжительное время Красная армия потеряла 131 476 человек! И это при том, что, по некоторым данным, в списки погибших на финском фронте не попало около 20–25 % павших красноармейцев. Если учесть их, то число потерь может составить до 170 тысяч человек, не считая 300 тысяч раненых и обмороженных. Потери с Финской стороны составили 22 810 погибших.

Таким образом, «зимняя» война развеяла миф о могуществе Красной армии. Декларированные перед ее началом советским командованием «могучий удар» и победа «малой кровью» никак не соответствовали реальному положению вещей. Победа оказалась «пирровой». И виной тому стало руководство таких военных «стратегов», как Ворошилов, Мехлис и Жданов, бывший в то время членом Военного совета. Полководческими талантами эти люди явно не обладали и над планом финской кампании думали недолго. Советское командование оказалось неспособным обеспечить красноармейцев даже маскхалатами – вместо них солдатам выдавали… простыни или нечто вроде ночных рубашек. А личный состав прибывших в качестве подкрепления дивизий Киевского и Белорусского военных округов был одет в брезентовые сапоги! Немудрено, что солдаты при морозе в 40 °C страдали от холода и обморожений. Мерзло все: в ледяную коросту превращалась артиллерийская смазка, буханка хлеба становилась булыжником, руки без рукавиц прилипали к металлу. Сказалась и неудовлетворительная подготовка санитарной и автомобильной служб. Из-за невозможности быстрой эвакуации раненых в тыл они замерзали насмерть или умирали от потери крови. Единственным надежным средством от мороза оказался спирт. Именно финская война стала местом рождения знаменитых фронтовых «наркомовских ста граммов».

В отличие от красноармейцев, финны были подготовлены к полярной войне гораздо лучше: сапоги на меху, длинноухие овчинные шапки – все удобное, теплое и легкое. Каждый солдат был снабжен белым маскхалатом и лыжами. Кроме того, финны ставили на лыжи абсолютно все: обозные повозки, пулеметы и легкие пушки, санитарные фургоны. Это позволяло им легко, быстро и бесшумно маневрировать значительными силами в условиях боев в заснеженных лесах. И тем не менее, война ими была проиграна. 22 марта 1940 года Финляндия признала себя побежденной. К СССР отошли Карельский перешеек, западное и северное побережья Ладожского озера. В аренду Советский Союз получил полуостров Ханко и несколько примыкающих к нему островов для создания военно-морской базы. Граница была отодвинута на 118 километров. Но неоправданно высокой ценой за это стало не только огромное число погибших советских бойцов, а и превращение дружески настроенной страны-соседки в злейшего врага СССР. Став в 1941 году союзницей Гитлера, Финляндия вернула себе территории, захваченные Красной армией в «зимней войне», в течение одного-двух месяцев после немецкого нападения на Советский Союз.