Текст книги "50 знаменитых загадок истории XX века"

Для побега ждали дня, когда хаос станет всеобщим. Вечером 1 мая Гюнтеру забинтовали голову. Документы Бормана и конверт с завещанием Гитлера Дэвис и Флеминг оставили у себя, а Борману дали ампулы с ядом и фальшивое удостоверение. Его записную книжку положили в карман черного кожаного пальто, в которое был одет двойник. На Фридрихштрассе рядом с беглецами снаряд угодил в танк. Штумпфеггер и Гюнтер погибли. Однако лицо последнего осталось совершенно целым. Борман сунул в рот Гюнтеру ампулу с цианистым калием и раздавил ее, чтобы быть уверенным в смерти двойника. А сам с помощью англичан добрался до лодок. Утром 13 мая на северо-западном берегу Эльбы их ждали начальник отдела «М» Мортон и генерал Симпсон, которым Дэвис передал Бормана. Дальнейшая судьба «наци № 2» в изложении английского разведчика выглядит так. Доставленный в Швейцарию, он подписал документы, передав права распорядителя нацистских вкладов Мортону и генералу-разведчику Доновану. Так союзникам удалось получить почти 90 процентов награбленных гитлеровцами ценностей. Затем Борману сделали несколько пластических операций, выработали в ходе реабилитации новую походку и научили слегка заикаться. До февраля 1946 года он находился на конспиративной квартире в предместье Лондона, потом был перевезен в деревню в Гемпшире. Тут Борман десять лет жил в семье морского офицера Гранта под именем Мартина Шулера, его тестя. Весной 1956 года нацист умер и был похоронен на деревенском кладбище. В действительности же причиной очередной мнимой смерти Бормана стал намечавшийся в апреле 1956 года визит в Англию Булганина и Хрущева. Опасаясь скандала, нациста отправили в Парагвай, где он и скончался в феврале 1959 года от рака кишечника. Но многие исследователи до сих пор убеждены: «наци № 2» не уезжал из Англии, а спокойно жил там до 1989 года.

Похоже, судьба Мартина Бормана еще долго будет оставаться тайной за семью печатями. Его официально хоронили уже трижды: в 1945, 1956 и 1973 годах. А легенды о нем продолжали жить. И специалисты нисколько не удивятся, если объявится очередной «свидетель», случайно «встретивший» нацистского главаря в каком-нибудь забытом Богом уголке. И точка опять превратится в многоточие.

Как СССР упустил первенство в ядерной гонке

После того как Соединенные Штаты Америки сбросили на японские города Хиросима и Нагасаки первые ядерные бомбы, весь мир был вынужден признать их первенство в ядерной гонке. Однако история могла пойти совсем по другому пути. Сравнительно недавно были обнаружены документы, согласно которым у Советского Союза был шанс стать первой ядерной державой в мире.

Идея создания нового сверхмощного оружия витала в воздухе уже давно – с того момента, как была открыта энергия атомного ядра. Однако если создание реактора, в котором началась бы цепная реакция, было технически разрешимой задачей, с бомбой все обстояло иначе. Физикам понадобилось немало усилий, чтобы решить технические проблемы, связанные с созданием бомбы, чтобы она, с одной стороны, не взорвалась бы раньше времени сама собой, с другой стороны – сработала бы в нужный момент. Подробнее о технической стороне вопроса мы расскажем в очерке «По следам Манхэттенского проекта».

16 июля 1945 года в половине шестого утра в штате Нью-Мексико прогремел взрыв. Огненный шар держался всего несколько секунд, потом потемнел, стал оранжевым, затем – багровым. И на высоту 11 км поднялось грибовидное облако. Энергия взрыва составила больше 20 килотонн тротилового эквивалента. Большая часть измерительной аппаратуры была уничтожена. Но увиденное потрясло испытателей… Соединенные Штаты в полной мере оценили силу нового оружия и его возможности. И не замедлили его применить: 6 августа 1945 года атомная бомба была сброшена на Хиросиму, а через три дня та же участь постигла Нагасаки. Бомбы «Малыш» и «Толстяк», сброшенные на Японию, положили конец войне с этой страной. Но в то же время между США и СССР развернулась другая война – война за возможность называться ядерной державой.

Знали ли в Советском Союзе об экспериментах американцев по созданию атомной бомбы? Конечно. Как знали и об исследованиях, проводящихся в Германии и в Великобритании. Аналогичные работы велись и в самом СССР. Первым документом, свидетельствующим об интересе Советского Союза к созданию ядерного оружия, считается оперативное письмо начальника 5-го отдела Главного управления Госбезопасности НКВД, направленное в Нью-Йоркскую резидентуру 27 января 1941 года. В этом письме содержалось указание для агентов: уделить особое внимание работам американцев по созданию урановой бомбы.

Советская разведка быстро внедрила своих людей в американские лаборатории. За полтора с небольшим года разведчикам удалось собрать немалое количество материалов. Теперь настала очередь физиков. Из Казани на Лубянку привезли профессора Игоря Курчатова, ставшего руководителем советской атомной программы. Ценой невероятных усилий, после множества проб и ошибок советским ученым под его руководством удалось скопировать американскую атомную бомбу уже к 1949 году. Американцы, считавшие, что СССР сумеет догнать их в вопросе ядерного вооружения только через 15 лет, были шокированы темпами развития ядерной программы своего главного соперника в научной области. Однако их удивление было бы еще сильнее, если бы они узнали, что в то время как советские разведчики добывали материалы об американской ядерной программе и по крупицам собирали данные о технических тонкостях будущих бомб, в самом СССР уже существовал собственный проект ядерного устройства! И разработан он был… незадолго до войны!

Но если такой проект существовал, почему же Советский Союз не использовал его? Ведь, появись у него ядерное оружие, это стало бы решающим аргументом в победе над Германией! Как выяснилось, руководство страны даже не подозревало об открытии, сделанном двумя молодыми учеными – Владимиром Шпинелем и Виктором Масловым из Харьковского физико-технического института!

Владимир Шпинель и Виктор Маслов занимались исследованиями в области ядерной физики в конце 1930-х годов. Работы велись под руководством Фрица Ланге – немецкого физика-антифашиста, переехавшего в Советский Союз. Фриц Ланге прибыл в СССР благодаря интересу к его работе наркома тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе, который понимал ценность квалифицированных кадров и стремился собрать в стране как можно больше талантливых ученых из Европы. В 1934 году Ланге вместе с семьей поселился в Харькове и начал свою работу в УФТИ – Украинском физико-техническом институте. Там же работал еще один его земляк – Фридрих Хоутерманс, который с февраля 1935 года занял должность руководителя лаборатории ядерной физики. В эту лабораторию и поступили на работу Владимир Шпинель – выпускник Киевского университета, и Виктор Маслов, окончивший Харьковский политехнический институт.

Молодые ученые были полны идей и готовы работать 24 часа в сутки, если понадобится. В то время все их мысли были направлены на создание атомной бомбы. Все прекрасно понимали, что если ученые Германии станут первыми в начавшейся гонке, мировое господство Гитлера окажется делом всего нескольких месяцев. Разумеется, «Пакт о ненападении» между СССР и Германией существовал, однако рассчитывать на то, что он остановит Гитлера в случае создания им атомного оружия, могли только очень наивные и далекие от политики люди.

Физика атомного ядра была сравнительно молодой наукой, однако к 1939 году большинство открытий, ведущих к созданию атомной бомбы, было уже сделано. Накануне войны в СССР прошло пять Всесоюзных конференций по физике атомного ядра. Ученые неоднократно обращались к Сталину и его заместителям. Академики Вернадский, Ферсман и Хлопин в записке «О техническом использовании внутриатомной энергии» писали: «Уже сейчас наступил момент, когда правительство, учитывая важность вопроса, должно принять ряд мер, которые бы позволили Советскому Союзу не отстать в решении этого вопроса от Запада…» Почти одновременно с этой запиской в Совнарком была отправлена другая – от Фрица Ланге, с предложением «О развитии методов разделения изотопов». 26 августа 1940 года Ланге, так и не дождавшись реакции на свое предыдущее послание, обращается к главе Уранового комитета профессору Д. Светлову. В его новой записке, озаглавленной «Соображения по разделению изотопов 235 и 238 урана перспективными методами», были подробно изложены последние наработки лаборатории.

Но вернемся к Шпинелю и Маслову. Молодые ученые не принадлежали к числу людей, которые забывают о работе, едва закрыв дверь лаборатории. Идея создания атомной бомбы занимала их настолько сильно, что они почти ежедневно встречались в одном из парков и обсуждали способы мгновенного перехода массы урана из подкритического состояния в надкритическое. Иными словами, они искали метод, который позволил бы мгновенно высвободить силу, дремавшую в атоме, и получить взрывную реакцию деления урана. Результаты этих встреч заносились на листки папиросной бумаги: схемы, рисунки, расчеты. Постепенно прояснялась конструкция будущей атомной бомбы. Наконец наступил момент, когда Шпинель и Маслов решили, что все детали, необходимые для создания бомбы, ими рассмотрены и учтены. И подали в Бюро изобретений Наркомата обороны СССР заявку «Об использовании урана в качестве взрывчатого вещества». Заявка была зарегистрирована 17 декабря 1940 года – задолго до того, как проблема была решена американцами.

Несмотря на общее название, работа в подробностях описывала конструкцию атомной бомбы. Молодые ученые не просто указывали на возможность создания взрывного устройства – они предлагали его модель и даже оценивали предполагаемую мощность. В заявке указывалось, что оно может быть использовано «для разрушения такого крупного города, как Берлин».

Шпинелю и Маслову удалось решить проблему, на которой надолго «застряли» американские ядерщики. Они поняли, что для создания взрывной реакции нужно создать конструкцию, в которой подкритические массы урана соединятся быстрее, чем это требуется для развития цепной реакции деления. Принцип понятен, но как они предполагали этого достичь? Конструкция также была продумана до мелочей. Физики планировали заполнить сферический сосуд клиновидными сегментами из урана, разделенными перегородками, содержащими эффективный поглотитель нейтронов. В качестве поглотителя ученые собирались использовать кадмиевую фольгу. В заявке указывалось, что разделительные стенки между сегментами урана должны быть полыми. Заполнить их собирались водой или парафином. В центре сферы, в месте, куда сходились сегменты, Маслов и Шпинель предлагали поместить самый обычный заряд взрывчатки, который должен был при срабатывании выбить кадмиевую фольгу, чтобы сегменты урана мгновенно соединились. Масса каждого сегмента, по расчетам физиков, должна была быть подкритической, а их соединение дало бы необходимые 2–3 критических массы, которые обеспечили бы гарантированное срабатывание устройства.

Казалось бы, решение найдено, осталось провести испытания – и Советский Союз станет первым в мире обладателем атомной бомбы! Однако открытие Шпинеля и Маслова не нашло поддержки в Наркомате обороны.

24 января 1941 года пришел ответ-заключение на поданную заявку. Реакция специалистов из секретного Научно-исследовательского химического института Наркомата обороны обескуражила физиков. В документе говорилось: «Идея об использовании урана в качестве взрывчатого вещества несерьезна… Предложение авторов в целом интереса не представляет…»

Маслов решил не сдаваться. Уже 3 февраля 1941 года он обратился к наркому обороны СССР маршалу Советского Союза Тимошенко с письмом «О необходимости организации работ по использованию атомной энергии в военных целях». В своем письме молодой ученый говорил о необходимости срочного создания института или хотя бы лаборатории, которая занималось бы проблемой взрывной реакции урана. Создание такой лаборатории позволило бы провести необходимые испытания. Нельзя сказать, что Маслов получил категорический отказ – он вовсе не получил ответа на свое письмо. Тимошенко попросту отправил письмо в архив. Если бы Сталин, который активно интересовался усилиями американцев по созданию атомной бомбы, узнал о проекте ученых из УФТИ, скорее всего средства на эксперименты нашлись бы. Почему же тогда Тимошенко допустил явное, с точки зрения того времени, вредительство? Возможно, его смутили возраст и звания авторов проекта. Показалось невероятным, что кандидат наук справился с задачей, которую не могли решить академики. Возможно, предложение Маслова просто затерялось среди нежизнеспособных проектов, а такие наверняка были. Как бы то ни было, документ, который мог изменить ход истории, пылился в хранилище, в то время как на менее перспективные эксперименты тратились огромные средства и драгоценное время.

После нападения Германии на Советский Союз начался массовый призыв в армию. Кто-то уходил на фронт добровольцем, кого-то призывали. Среди тех, кто пошел на фронт в самом начале войны, оказался и Виктор Маслов. После краткосрочных курсов для младшего комсостава он получил звание лейтенанта и отправился воевать. Вскоре он был тяжело ранен, попал в госпиталь и в конце концов скончался там от полученных ран. Второй автор проекта дожил до Дня Победы. Он узнал и об испытании «Тринити» – первого ядерного устройства, и о взрывах в Хиросиме и Нагасаки. Возможно, в этот момент он вспомнил о собственном изобретении. Но, конечно, уже не надеялся на то, что его работа когда-нибудь будет оценена по достоинству.

Тем временем в СССР продолжались работы по созданию атомной бомбы. Все, что имело хоть малейшее отношение к урану или цепной реакции, спешно собиралось для изучения. Весной 1945 года письмо маршалу Тимошенко нашлось в архиве Главного химического управления Красной армии и вместе с заявкой было отправлено заместителю наркома боеприпасов генералу Михневу.

В конце 1946 года Владимира Шпинеля неожиданно пригласили на Лубянку. Войдя в кабинет к одному из кураторов ядерной программы, генерал-майору госбезопасности Мешику, Владимир Семенович увидел заявку, на которую они с Виктором Масловым возлагали столько надежд. Мешик поблагодарил ученого за работу и искренне удивился, что двум молодым физикам удалось еще в 1940 году решить настолько сложную задачу. Шпинель узнал, что идеи, изложенные в заявке, помогли Курчатову и его команде в создании первой советской атомной бомбы.

А в 1949 году, после официального заявления ТАСС об испытании первой советской атомной бомбы, ученый удостоился и официальной награды. За участие в работах по созданию ядерного оружия он был награжден медалью «За трудовую доблесть».

Учитывая значение ядерной программы для Советского Союза, можно было ожидать, что виновные в том, что проект первой атомной бомбы затерялся, будут наказаны. Однако время было уже другим. Маршал Тимошенко, отправивший в архив проект молодых ученых, к тому моменту был Героем Советского Союза и кавалером орденов Ленина. А победителей не судят, особенно за ошибки, которые удалось исправить.

Какой была бы картина мира, если бы идея Шпинеля и Маслова была своевременно взята в разработку? Разумеется, потребовалось бы время на то, чтобы создать лабораторию и провести необходимые испытания. Однако даже одного сообщения об успешно проведенном взрыве атомной бомбы хватило бы для того, чтобы Германия отказалась от планов по нападению на Советский Союз – слишком страшным и мощным было новое оружие. Вторая мировая война не состоялась бы, не было бы огромных жертв… Но возможен и другой вариант развития событий: СССР, получив в распоряжение «атомную дубинку» и еще не зная о последствиях использования атомного оружия, применил бы ее сразу в Германии. И тогда на страницах истории вместо печально известных Хиросимы и Нагасаки упоминался бы, возможно, Берлин.

Странная смерть Ф. Д. Рузвельта

Жизнь каждого великого человека окутана множеством тайн, домыслов, интриг и недосказанностей. С известными именами всегда шли бок о бок сплетни и слухи, сокрытые факты и очевидные нелепицы. Что уж тогда говорить о смерти, которая сама по себе является величайшей загадкой? Смерть 32-го президента США Франклина Делано Рузвельта – одна из самых странных и таинственных историй XX века, которая не перестает тревожить пытливые умы и сегодня…

Франклин Делано Рузвельт – единственный в истории США человек, избиравшийся на пост президента четыре срока подряд. Он стал, пожалуй, самым великим президентом США XX века. Его имя вошло не только в американскую, но и во всемирную историю. Вся жизнь Рузвельта была жизнеутверждающим гимном мужеству и ежедневным подвигом. Он от природы был наделен редкими качествами – неистовой жаждой жизни и неугасающим оптимизмом. Эти черты характера помогли его стране, проходившей через невероятно тяжелую Великую экономическую депрессию, а затем и через самую кровавую мировую войну, вновь обрести утраченную уверенность.

Так вот, обстоятельства смерти этого великого человека были настолько загадочны, что одно только глобальное и безоговорочное подчинение всех средств информации авторитетам на самом «высшем уровне» могло скрыть их от общественности. Адепты мистических толкований особо подчеркивают тот факт, что смерть настигла президента в пятницу, 13-го. Однако тайну следует искать, несомненно, в жизни…

Франклин родился в богатой и респектабельной семье Джеймса Рузвельта, предки которого эмигрировали из Голландии в Новый Амстердам в 1740-х годах. Их потомки стали родоначальниками двух ветвей этой знаменитой фамилии, одна из которых явила миру президента США Теодора Рузвельта, а другая – Франклина Рузвельта. Его отец владел наследственным имением Гайд-Парк на реке Гудзон и являлся акционером ряда угольных и транспортных компаний. Мать Рузвельта, Сара Делано, также принадлежала к местной аристократии. Родители часто брали единственного сына с собой в поездки по Европе, приобщая его к изучению иностранных языков, истории и искусства. До четырнадцати лет мальчик занимался с преподавателями дома. Увлекался чтением, коллекционированием марок, мечтал о морских путешествиях, полюбил ходить на яхте. В 1896–1899 годах он учился в одной из лучших частных привилегированных школ в Гротоне (штат Массачусетс). Его приняли сразу в третий класс. Тогда же юный Франклин навсегда усвоил четкие моральные принципы: добиваться всего собственным упорным трудом, постоянно умножать багаж знаний, никогда не идти на компромисс с собственной совестью и по мере сил сражаться с любым проявлением зла. В 1900–1904 годах будущий президент продолжил свое образование в Гарвардском университете, где получил степень бакалавра. Затем он посещал юридическую школу Колумбийского университета и получил право на адвокатскую практику, которую и начал в солидной юридической фирме.

Во время учебы в юридической школе он вступает в брак с Элеонорой Рузвельт, своей кузиной в пятом колене, племянницей Теодора Рузвельта, к которому Франклин испытывал глубокие личные симпатии и уважение. По свидетельствам очевидцев, жена президента была «глазами и ушами» мужа, участвовала в избирательных кампаниях, выступала со статьями и книгами в американской и зарубежной печати, всячески содействовала развитию женского движения. Элеонора Рузвельт сыграла значительную роль в политической карьере мужа, особенно после 1921 года, когда он заболел полиомиелитом и уже не расставался с инвалидным креслом. Она сама вошла в историю как видный общественный деятель. У четы Рузвельтов родилось шестеро детей, один из которых умер во младенчестве.

В 1910 году начинающий юрист соглашается на заманчивое предложение от Демократической партии США в своем родном административном округе баллотироваться в качестве сенатора в законодательное собрание (легислатуру) штата Нью-Йорк. Он одерживает победу и энергично принимается за дело. Его политический дебют прошел блестяще. Во время предвыборной президентской кампании 1912 года Франклин оказывает активную поддержку демократу Т. В. Вильсону. В администрации президента Вильсона Рузвельту был предложен пост помощника морского министра и, не доработав третьего срока в легислатуре штата, он перебирается в Вашингтон. С интересом и азартом он занимается делами, общается с представителями деловых и политических кругов разных штатов. Молодой энергичный замминистра стремительно завоевывает авторитет. Уже пробыв на этом посту семь с половиной лет, он в самое напряженное время – накануне и в ходе Первой мировой войны – выступает за укрепление флота, усиление обороноспособности США и конструктивную внешнюю политику.

В 1914-м он пытается получить место сенатора в Конгрессе США, но терпит неудачу. В 1920 году на конвенте Демократической партии Рузвельта выдвигают кандидатом на пост вице – президента США. Свою позицию молодой политик четко и ясно изложил в одном из предвыборных выступлений: «Мы против влияния денег на политику, мы против контроля частных лиц над финансами государства, мы против обращения с человеком, как с товаром, мы против голодной заработной платы, мы против власти групп и клик». Но в тот раз демократы проиграли. После выборов Рузвельт становится вице-президентом одной из крупных финансовых корпораций Нью-Йорка.

Август 1921 года оказался роковым для многообещающего политика. Во время летнего отдыха на яхте Франклин искупался в холодной воде, после чего у него отказали ноги. Через несколько дней врачи огласили приговор: полиомиелит. Рузвельта частично парализовало. По свидетельству близких, он не сдался, проявил недюжинную силу воли и ежедневно прилагал огромные усилия, занимаясь физическими упражнениями. Но вновь ходить самостоятельно он так и не смог. Ему сделали для ног специальные ортопедические приспособления, и только после этого с помощью трости и при поддержке кого-нибудь из сыновей он смог наконец передвигаться без коляски. Но при этом окружающие не ощущали его недуга. Рузвельт оставался доброжелательным, активным, открытым для общения, не делая себе никаких скидок ни в работе, ни в жизни. Внезапно постигший страшный недуг не умерил его жажды жизни и не ограничил круг его интересов. Рузвельт ведет обширную переписку с политическими деятелями Демократической партии, занимается предпринимательством и наряду с этим занимает различные общественные посты.

Его авторитет и популярность неуклонно растут. В 1928-м он избирается губернатором штата Нью-Йорк. Пробыв два срока на этом посту, Рузвельт приобрел очень ценный опыт, весьма пригодившийся ему в годы президентства. Знаменитые «беседы у камелька», к примеру, берут начало именно во временах его губернаторства. Уже будучи президентом, Рузвельт садился перед микрофонами радиостанций в комнате Белого дома, где был камин, и неторопливо начинал беседу. Он мастерски умел создавать впечатление у всех слушавших его, что разговаривает с каждым, как с равным, как с близким другом, говорил простым, доступным языком. Десятки миллионов американцев искренне воспринимали слова президента как обращение к ним персонально и как к нации в целом.

На президентских выборах 1933 года Рузвельт получил подавляющее большинство голосов и стал 32-м президентом СТТТА. Ни один президент США не получал такого тяжелого наследства. Америка переживала самый глубокий и масштабный экономический кризис за всю историю своего существования. На момент вступления Рузвельта в должность банковскую и финансовую системы США постигло полное фиаско. А во время его второго срока президентства начинается самая кровавая война за всю историю существования человечества – Вторая мировая.

После напряженных месяцев непрерывной работы в апреле 1945 года Рузвельт решил отдохнуть в любимом им Уорм-спрингс. Там в весенний солнечный день его и настигла смерть, – по официальному заключению, от кровоизлияния в мозг. В четверг 12 апреля 1945 года в 5.45 пополудни радиосеть Си-би-эс («Коламбия броэд-кастинг систем») как обычно начала трансляцию популярного радиосериала «Пустынная дорога». Но почти сразу же передача была прервана известным радиообозревателем Джоном Дали, который прерывающимся от волнения голосом передал ошеломляющее сообщение – умер президент Рузвельт.

В книге «Памяти Франклина Рузвельта», вышедшей в свет уже 18 апреля 1945 года, описывается примерно следующее: «Элеонора Рузвельт вызвала вице – президента Трумэна в Белый дом и сама сообщила ему о смерти мужа. «Чем я могу помочь?» – спросил ее Трумэн. И вдова Рузвельт печально, но твердо возразила: «Нет, чем я могу вам помочь?» Затем мать оповестила о происшедшем детей: «Президент уснул навсегда сегодня вечером. Он исполнял свой долг до конца и хотел бы, чтобы вы поступали так же. С любовью. Мама».

Утром 14 апреля гроб с телом Рузвельта был доставлен в Вашингтон. На вокзале его водрузили на орудийный лафет, накрыли звездно-полосатым флагом, и семерка серых коней повлекла траурную колесницу по улицам столицы, запруженным народом, в Белый дом. По данным полиции, стечение народа было небывалое – 300–400 тысяч. В воздухе над похоронной процессией барражировали боевые самолеты. В 10.45 кортеж прибыл в Белый дом, восемь офицеров сняли гроб с лафета и внесли его в здание. Его доставили в Восточный зал, где собрались родственники, друзья, соратники, посланцы иностранных лидеров. К ним присоединились новый президент Трумэн и вдова президента Вильсона. Рядом с гробом стояла пустая инвалидная коляска Рузвельта – символ тяжкой болезни, догнавшей, но не победившей его.

В 4 часа пополудни по всей Америке была объявлена минута молчания, и епископ Вашингтонский начал панихиду. Через 23 минуты миссис Рузвельт, стоически простоявшая у гроба мужа, не пролив ни единой слезинки, первая вышла из зала, за ней потянулись остальные. Гроб снова поставили на лафет, и он проделал обратный путь на вокзал и был погружен в специальный поезд, который в 10 часов вечера отбыл в рузвельтовское имение Гайд-Парк.

На следующий день в ясную солнечную погоду гроб с телом покойного президента был опущен в могилу, расположение и оформление которой он подробно оговорил в завещании, составленном еще в 1937 году. Кадеты академии Вест-Пойнт дали троекратный залп, оркестр исполнил траурный марш, кадеты, державшие над могилой государственный флаг, свернули его и отдали вдове. В 10.00 грянул пушечный салют: стреляла батарея, поставленная в саду около библиотеки. Застыл почетный караул. Над погребением промчались самолеты. Священник отслужил короткую панихиду, и в 10.45 все было кончено».

В целом все выглядит прилично и благопристойно. Однако сразу возникли вопросы по поводу некоторых неувязок и нестыковок. Отчего, щедро заполнив книгу «Памяти Франклина Рузвельта» речами различных государственных мужей, журналистов и обывателей, составители почему-то даже не назвали имени художника, в присутствии которого будто бы умер Рузвельт. Отсутствует медицинское заключение о смерти – семья будто бы сочла причину смерти очевидной. Нигде не приводится мнение личного врача Рузвельта адмирала МакИнтайра. Очень странным кажется и поведение людей на похоронах, в частности, вдовы Рузвельта, не позволившей открыть гроб для прощания.

Вот что писалось об обстоятельствах смерти президента в книге Дугласа Рида «Спор о Сионе»: «Несмотря на долголетнюю болезнь президента, смерть, настигшая Рузвельта в его имении Уорм-Спрингс в штате Джорджия, куда его сопровождал Генри Моргентау, была совершенно неожиданной. В свидетельстве о смерти, подписанном неким д-ром медицины Брюнном из военно-морского госпиталя Бетезда… причиной смерти было указано «кровоизлияние в мозг», как следствие «артериосклероза». А ведь американские законы, как федеральные, так и отдельных штатов, предписывают вскрытие трупов в случае неожиданной смерти, в особенности, если дело идет о должностных лицах, не говоря уже о президентах. Кроме того, по американской традиции, тела скончавшихся президентов выставляются в открытом гробу для прощания с ними. По смерти Рузвельта не последовало ни вскрытия, ни выставления тела. Труп президента был перевезен в запечатанном гробу в другое имение Рузвельта, Гайд-Парк в штате Нью-Йорк, где и был похоронен. Гроб сопровождали вооруженные солдаты, получившие приказ стрелять во всякого, кто попытается открыть гроб. После похорон могила в Гайд-Парке охранялась день и ночь в течение нескольких месяцев вооруженной стражей явно с целью воспрепятствовать возможной эксгумации».

Уже в 1948 году в книге Э. Джозефсона «Странная смерть Франклина Д. Рузвельта» были сообщены подробности смерти президента наряду с поистине сенсационными, но детально подтвержденными сведениями из близкого окружения президента, в руках которого он находился. Диагноз об артериосклерозе и якобы вызванном им ударе, подписанный неким доктором Брюнном из военно-морского госпиталя Бетесда, из окна которого на 16 этаже четыре года спустя «выбросится» министр обороны Форрестол, напрочь опровергается показаниями личного врача президента, вице-адмирала д-ра Мак-Интайра, не сопровождавшего в тот роковой день Рузвельта в Уорм-Спрингс: «Регулярные осмотры президента никаких признаков склероза мозговых артерий не показали».

Джозефсон убежден, что причина недопущения вскрытия и выставления тела очевидна: согласно свидетельству священника, находившегося в Уорм-Спрингсе в тот день, президент был убит пулей в затылок, скорее всего, разрывной, обезобразившей по выходе из черепа все лицо. Жена президента Элеонора Рузвельт всем объясняла невыставление тела тем, что это якобы «не было в обычае семьи Рузвельтов». Это категорически не соответствует действительности. Ведь тело матери Рузвельта Сары Делано было выставлено для прощания по распоряжению самого Франклина! Забыв о своем заявлении, Элеонора напишет через годы в журнале «Сатердей Ивнинг Пост», что на следующий день после погребения их сын Джимми обнаружил в сейфе личные указания президента, в которых было особо оговорено, что, в случае смерти, его тело надлежит выставить в Капитолии в Вашингтоне. Она напишет, что «странным образом» все остальные посмертные распоряжения президента, кроме этого, были выполнены дословно… Невероятно, но не только главари фашистского рейха, засевшие под землей в центре горящего Берлина, но и ближайшие соратники президента, с которыми некогда он начинал «новый курс», ликовали и предавались обильным возлияниям после смерти президента Рузвельта. Они начали пировать уже в похоронном поезде, шедшем из Гайд-Парка после погребения шефа. Главный корреспондент при Белом доме М. Смит пишет: «Алкоголь лился рекой в каждом купе и каждом салоне. Занавески на окнах были спущены, и снаружи поезд выглядел, как любой другой, везущий траурных гостей домой. Но за этими занавесками рузвельтовские подручные развлекались полным ходом… Официанты носились по коридорам с подносами расплескивающихся бокалов. Не будучи знакомым с публикой в салонах, можно было бы принять ее за возвращающихся домой болельщиков с футбольного поля…»