Текст книги "Марс наш!"

Глава 13. Баталия

Борт ТМК «Леонов» Земля – Марс.

8 сентября

Когда Воронин надумал покинуть каюту мимо дверцы пронесся в полупрыжке-полуполете Ашот.

Едва не разбив голову об люк в пилотскую кабину он выпалил:

– Николай где?

– Что случилось? – насторожился Геннадий, стоявший на вахте.

– Чтобы ты понимал – сканеры фиксируют вспышку на месте «Терры-2»!

– Вспышку?

– Похоже, ядерный взрыв.

– Та-ак… Реактор на «Терре» давно заглушен. Значит…

– Подрыв, – заключил Подолян. – Двадцать против одного – это штатовцы! Следы зачищают.

– На место преступления потянуло, – хмыкнул Царев.

– Похоже… Командир!

– Тут я, – спокойно ответил Воронин. – И тебя было хорошо слышно. Готовимся к боестолкновению, Ашот…

…Если у Николая и была надежда прибыть с грузом на Марс тихо и незаметно, то половину суток спустя она пропала – на том самом месте, где по расчетам должен был находиться Цверг, полыхнул ядерный взрыв небольшой мощности.

Самое большее, что могла сделать атомная мина, – это оставить кратер.

Или испепелить все, что было сброшено в Темный разлом.

Американский корабль заметал следы…

Марс уже просматривался малюсеньким красным кругляшком, совсем несерьезным для планеты.

Отстояв вахту, Николай уступил главный пульт Цареву и похромал в кают-компанию.

Бок подживал помаленьку, а коли Гоцман рядом, то и вовсе беспокоиться не о чем.

Чужой корабль был различим в оптику, но локаторы его не видели.

Видимо, работала маск-система.

– Это «Либерти»! – уверенно опознал его Геннадий.

Американский ТМК походил на гантель – между его хвостовыми отсеками, где стоял ядерный двигатель, и шаровидной жилой гондолой в головной части была протянута соединительная штанга. Труба.

«Либерти» понемногу ускорялся, но огонь пока не открывал, даже с пяти километров.

Опасаться ему было нечего, русские летели впереди, как барашки на заклание.

Подходи и режь. Или веди ракетный обстрел.

А экипаж «Леонова» готовился к бою.

Очень даже может быть, что к последнему, но Воронин был настроен прихватить с собою на тот свет немало «вооруженных сил противника».

Ну, это в худшем случае…

Дурацкая надежда не покидала Николая.

Американский «крейсер» уравнял скорости и летел на траверзе «Леонова», то бишь сбоку, на дистанции в километр.

Все члены экипажа, кроме Гоцмана и Пратта, были расставлены по импровизированным боевым постам – все в пустолазных скафандрах.

Воронин, как адмирал на мостике линкора, командовал.

– Николай! – подпрыгнул Царев. – Они включили связь!

– Что говорят?

– Ни слова! Передают траурный марш Шопена!

– Поторопились. Еще не ясно, кто кого в гроб загонит… Миха!

– Я!

– Как начнут атаку, стреляй по миделю головной части! И покучнее!

– Есть!

– Заяц!

– Я!

– И ты лупи туда же, прямо в середку – видишь, где у них блямбочка такая? Или ракеты там, или орудия. Вот туда.

– Сделаем, командир.

Николай подумал – и пульс его участился.

А зачем играть в глупое благородство?

Ждать, пока тебя ударят?

Бей первым, Коля!

– Слушай мою команду, – глухо сказал он. – Атаковать «Либерти»!

– Ух, ты! – выразился Ашот.

– Миха, ты понял свой маневр?

– Так точно! – лихо ответил Кравцов.

Воронин хотел скомандовать: «Огонь!», но какая на борту артиллерия?

А вот на «Либерти» такую команду отдали – трасса пушечного огня протянулась по направлению к антенне «Леонова».

Николай, проклиная свою нерешительность, врубил ОДУ и гаркнул:

– Пуск!

Массивный «Леонов» слегка притормозил, и штук пять снарядиков, выпущенных с «Либерти», миновали «тарелку» антенны, задевая рабочий и лабораторный отсеки.

И тут же выпущенные пенетрометры покинули борт.

Зонды было видно – оставляя оранжевые хвосты выхлопов, они неслись к американскому кораблю, набирая скорость.

Четырнадцать зондов ударили кучно, пробивая корпус «Либерти».

Тяжелые веретена с острыми наконечниками из вольфрам-молибденового сплава проломили разнесенную броню из листового титана и керамики и застряли внутри корабля, сокрушив переборки.

Из одной пробоины захлестала струя воды, тут же замерзая и сеясь льдинками. Изо всех дыр вырывались воздух и мелкие предметы.

– Есть!

– Заполучи, фашист, гранату!

– Ашот! Видишь, куда Миха попал?

– Ага!

– Пуляй свои бомбозонды туда же!

– Понял!

Зонды были не мощнее ручной «лимонки», но двадцать штук подряд…

Попали в цель, правда, не все, а лишь каждый второй бомбозонд, но все равно – «связка»…

Вспышки взрывов так и замерцали, напуская клубы разноцветного дыма.

Лишь теперь «крейсер» ответил, но как-то жидко – три антиспутниковые ракеты полетели в сторону «Леонова».

Одну умудрился подорвать Ашот, обстреляв бомбозондами, другая пролетела мимо, а третья угодила в рабочий отсек, вышибая взрывом недавно приделанную латку.

– Миха! Сколько у тебя еще пенетрометров?

– Четыре!

– Видишь, где пушки разворачиваются?

– Мидель? Вижу!

– Целься туда! Все четыре, залпом!

– Есть!

Задолбили оружейные модули, частя из шестиствольных пушчонок.

Но именно эта мелочевка доставила «Леонову» больше всех хлопот – снаряды прорывали борта, сокрушили спасательную капсулу сделали один из радиаторов похожим на дуршлаг.

Выпустив пару очередей, артиллерия заткнулась – подавилась пенетрометрами.

Зонды острыми шильями проткнули борта, сворачивая один из боевых постов.

Что они там еще задели – неясно, но здоровый шмат брони вывернулся наружу, словно донышко вскрытой консервной банки, и в открытый космос пыхнули дым и трепещущее пламя.

Вакуум не поддерживает огонь, стало быть, горела взрывчатка.

Сдетонировал боезапас?

– Ат-тлично! – рявкнул Царев. – Командир, добавить? У меня еще как бы парочка осталась!

– Бей в эту дыру!

– Есть!

И два последних зонда ушли в дымящуюся пробоину.

Один из пенетрометров, задев за край, вошел чуть ли не боком, раздирая стойки каркаса, сминая переборки в гармошку, сбивая людей, как кегли.

– Генка! Серега! Миха! За мной!

– Куда?

– На абордаж!

«Frankfurter Allgemeine Zeitung», Евросоюз:

«В печать просочились слухи, что русские разрабатывают новую космическую ракету – фотонную, с термоядерным приводом.

По данным от осведомленного источника, такой корабль будет собран по комбинированной схеме.

Его оборудуют параболическим зеркалом шестидесяти метров в поперечнике, а все отсеки расположатся как бы с тыльной стороны отражателя, под куполом.

С боков отражатель будут поддерживать пять ракет с обычными ЯРД.

Таким образом, этот русский корабль станет похожим на беседку-ротонду с разъехавшимися в стороны колоннами.

Сами конструкторы называют свой проект не без иронии – «черепаха»[7]7
  Впервые такой проект «защитили» братья Стругацкие.


[Закрыть].

Однако скоростей новый русский корабль достигнет отнюдь не черепашьих – до 1000 км в секунду, и даже больше!

Специальное устройство будет подавать в фокус отражателя мишени из дейтерия и трития, а мощные лазеры станут сжигать их, возбуждая термоядерную реакцию.

Длинная очередь таких микровзрывов и обеспечит «черепахе» сумасшедшую тягу.

Ранее поступали сведения о том, что катастрофа, приведшая пару лет назад к гибели американской орбитальной станции MOL, была вызвана именно опытами с термоядерным двигателем.

Объявлена новая гонка в космосе?»

Глава 14. Абордаж

Воронин рванул в рабочий отсек, да так, что отцепился от металлического пола, и полетел вперед, только подковки клацнули.

Затормозив возле стыковочного узла, он быстро разблокировал внутренний люк.

– Ашот! Захлопни люк в лабораторный! Мы все не влезем в кессон!

– Ты хочешь под прикрытием СПК? – спросил Царев, бурно дыша от прилива адреналина.

– Ну, да! А что нам остается? Дожидаться, пока расстреляют?

– Не дождутся, – буркнул Зайченко.

Раскрыв внешний люк, Воронин чуть не улетел в открытый космос – воздух из рабочего отсека ощутимо пихал в спину.

– Генка! Будь рядом, мы тут одни с оружием!

– Ага!

– Цепляйтесь!

Николай порадовался тому, что находится в скафандре, иначе всем стало бы видно, как у него руки трясутся.

Да и всего колотит…

Дав полную тягу, он разогнал космоскаф, прикрываясь им, как щитом.

В эти быстро пролетающие моменты он не думал о тактике и стратегии – мысли вообще вышибло из головы.

Была простая цель – добраться до пролома в борту «Либерти», ворваться внутрь и дать бой.

А дальше видно будет…

Заработала пушка, вогнавшая снаряд в СПК.

Космоскаф сильно вздрогнул, накренился, затмевая вспышку разрыва – и под обстрел угодил Кравцов.

Мелкокалиберный снаряд пробил гляциологу грудь насквозь, оставляя огромную рваную дыру, и взорвался у него за спиной.

Уже мертвый, Михаил принял на себя разлет поражающих элементов, уберегая товарищей, и его отнесло прочь – вокруг скрюченной фигурки в серебристом скафандре реяли замерзавшие шарики крови.

– Ну, все! – зарычал Воронин.

Притормозить СПК уже не могло, всю его двигательную установку покорежило взрывом, но космоскаф все же самортизировал удар.

Пробоина в борту американского ТМК была достаточно велика, чтобы пролезть в скафандре, не задев выщербленную керамику или рваный лист титана.

Со «стечкиным» наперевес, Николай ворвался на «Либерти».

Слева на него таращился космопех в легком скафандре, реявший возле оружейного модуля, и первая пуля досталась «гадскому канониру».

Не от его ли руки погиб Миха?

Вот и привели приговор в исполнение…

– Заяц! Вон, в кобуре!

– Ага…

Сергей, задирая ноги кверху, выцарапал у мертвого космопеха из кобуры здоровенный револьвер «магнум».

– Ага!

– Вперед!

Американцы не ждали «гостей».

Приближение космоскафа они, разумеется, видели, но у них просто в головах не укладывалось, что это атака.

Абордаж ядерного корабля – это казалось им полнейшим безумством и находилось за гранью храбрости.

Люк в соседний отсек, тоже потерявший герметичность, был открыт, и Воронин, перехватываясь за скобы одной рукой, подтянулся ко входу.

Двое астронавтов шустро заделывали брешь в борту, оставленную ударным зондом.

Сам пенетрометр торчал из переборки напротив.

Николай прижался спиной к окоему люка и выстрелил дважды, поражая обоих вражин в спину.

Один умер сразу, у другого хватило сил оглянуться, вытаращиться и даже позвать на помощь.

Пуля из «магнума» прервала астронавта на полуслове.

– Генка! Дальше что за отсек?

– Если тут, как на «Аламо», то должен быть отсек оборудования или как бы командный.

– Снимайте с Серегой модуль, я посторожу!

– Модуль?.. А-а! Сейчас!

Целых две минуты шел «демонтаж оборудования».

Воронин весь извелся, да еще этот сволочной скафандр – все норовил перевернуть свое содержимое вниз головой.

А на «Либерти» магнитные подковки не действовали, здесь в ходу велкро, а без «липучек» к ворсовке на условном полу не прицепишься.

– Скоро вы там?

– Уже!

Оружейный модуль едва пролез в люк.

– Прижимайте казенник к комингсу, а я придержу за прицел!

– А куда целиться? В люк командного отсека?

– Ну, а куда еще? Огонь! И – бойся!

Звук в вакууме слышен не был, но короткая вибрация после выстрела отозвалась через корпус.

Пушка резко дернулась, вскидывая ствол, на секунду заполняя отсек пороховыми газами, а самодеятельные артиллеристы тут же прянули в стороны, спасаясь от осколков.

Снаряд пробил переборку и рванул уже внутри соседнего отсека – взрывом и потоком воздуха вынося крышку люка, она просвистела мимо Воронина.

– Вперед!

Разгерметизация мгновенно очистила отсек от дыма и погасила вспыхнувший огонь.

Цепляясь за края люка, Николай вплыл в отсек.

Здесь царил разгром, знакомый ему по «Леонову», а на панелях чернела гарь.

Пострадало сразу трое космопехов.

Один из них, похоже, был мертв – он висел, нелепо раскинув руки и касаясь пола одной ногой, словно заякоренный утопленник.

Другой плавал под потолком, изображая морскую звезду, а третий, судя по всему, был жив, цел и невредим.

– What's your name? – спросил Воронин, наводя на целого и невредимого пистолет.

– I can… – заспешил тот. – Я мочь по-русску! Мне звать Элмер Данн, я есть спэшиалист польота, я не стрелять, не убивать, нет-нет!

– Сколько ваших на борту?

– Ше… Пять! Я есть шестой.

В это время замигала рация.

Не отрывая взгляда от Данна, Воронин подрегулировал скафандровое переговорное устройство.

«Либерти» вызывал ТМК «Астра», то ли НАСА принадлежавший, то ли ВКС США.

– Ответь, – приказал Николай. – Только учти, что я все слышу. Скажешь, что на «Либерти» все в полном порядке, «Леонов» захвачен и скоро будет подорван. Живее!

Специалист полета дернулся к рации, сунул один из проводов в разъем шлема и заговорил по-английски, но медленно и четко, а то не дай бог, этот русский заподозрит чего…

– «Либерти» слушает. Чак, это ты? Хэлло! Вы где?

– Выходим на орбиту вокруг Марса. Как у вас дела?

– У нас все о'кей! «Леонов» захвачен и зачищен, готовим к подрыву.

– Гуд! А мы зачистим внизу. Ха-ха-ха! Лейтенант Поттер гоняет взвод так, что все отсеки потом провонялись! Живем как в конюшне… Ладно, Элмер. Пока!

– Пока!

Воронин подметил, как Данн воровато протянул руку к дешифратору, нащупывая оружие в зажиме – то ли пистолет, то ли что посолидней.

Сразу реагировать Николай не стал, спросил только:

– Сколько человек во взводе космопехоты?

– Ч-четыре отделения… Сорок человек Плюс второй лейтенант и сержант-майор… Вы же не станете меня убивать? Договорились? Да?

– Нет, – спокойно ответил Воронин, нажимая на спуск.

Пуля отбросила Данна, сжимавшего рукоятку маленького, почти игрушечного пистолета-пулемета.

– Зачистили! – выдохнул Зайченко.

«Русский курьер», Симферополь:

«Старые капсулы, которые раньше гордо именовали космическими кораблями – «Востоки» и «Джемини», «Союзы» и «Аполлоны» – были именно капсулами, снарядами, забрасываемыми на орбиту.

Ныне начинается отсчет новой космической эры, уже настоящие корабли – с ядерными или ионными двигателями – покидают Землю, устремляясь к планетам Солнечной системы.

Изобилие металлов в Поясе Астероидов, включая редкие земли, или такие энергоресурсы ближайшего будущего, как гелий-3 на Луне, как дейтерий на Марсе, переводят пилотируемую космонавтику из области политики и науки в область науки и экономики. А это уже серьезно.

Флот тяжелых космических кораблей может позволить себе иметь только сильная экономика.

На сегодня, если не считать погибший ТКС «Аламо», самый большой флоту США – это ТМК «Энтерпрайз», «Либерти» и «Астра», а также два ионных корабля типа «Гермес». Строится ТМК «Стар».

У России «на плаву» ТМК «Гагарин», «Титов» и «Леонов». Строится корабль «Комаров».

Китай обладает ТМК «Янцзы», строится корабль «Тянълун».

У Евросоюза пока один ТМК – «Гея».

И уже недалек mom день, когда люди выйдут к большим планетам – Юпитеру, Сатурну, Урану и Нептуну.

Мы до этого точно доживем!»

Глава 15. Исход

Марс, Долина Маринер, база «Королев»

Долина Маринер огромна – это сверхканьон, протянувшийся на тысячи километров.

Если перенести Valles Marineris на Землю, скажем, в Соединенные Штаты, то долина протянется от Калифорнии до Восточного побережья.

Впрочем, называть это чудо природы долиной неверно.

Маринер – это целое скопище гигантских каньонов.

Мелас, Офир, Копрат, Титониум, Иус, Ганг, Эос, Капри…

Долина опадает в глубину на одиннадцать километров, а в ширину распахивается на все двести.

Начинается Маринер на западе, на плато Тарсис, где вздымаются колоссальные вулканы – Павонис, Аскреус, Арсия и Олимп.

Любая из этих марсианских твердынь вдвое, да чуть ли не втрое выше Джомолунгмы!

Тот же Олимп возвышается на двадцать один километр, он так велик, что с поверхности планеты его не охватить взглядом.

К востоку плато Тарсис понижается, распадаясь на множество каньонов с крутыми, слоистыми склонами.

Ущелья пересекаются между собою во всех направлениях, и получается самый настоящий лабиринт, Лабиринт Ночи.

Вот с его-то крайних каньонов, Иус да Титониума, и начинается Долина Маринер.

Иус тянется к востоку от кратера Аудеманс, а Титониум расположен севернее.

Базу «Королев» отстроили как раз в каньоне Иус, между его южным склоном и хребтом Герьон, ближе к 124-километровому кратеру Аудеманс.

Погоды тут стоят чудные.

Каждое утро над дюнами и скалами стелется самый настоящий туман, как на Земле, а суровым марсианским летом ветер гонит с востока густые облака – они даже тень отбрасывают, вот только дождем не проливаются.

Правда, иней случается, даже снег выпадает порой – лежит тонким слоем на песке и не тает по несколько месяцев подряд…

Яна собрала весь персонал базы в столовой, самом большом помещении главного купола.

И особой тесноты не наблюдалось.

Сорок два человека.

Столько учеников в переполненном классе.

Или пассажиров в электробусе.

«Как же нас мало, боже мой…», – подумала Рожкова, оглядывая «марсиан».

Впереди, развалясь, сидели проходчики – бригада Вальцева.

Парни все здоровые, наглые, мордатые.

В мешковатых комбезах они казались еще габаритней.

Глыбы, а не люди. Основательные, как валуны.

За проходчиками теснились ученые – гляциологи, ареологи, астрономы.

Инженеры и прочие технари, вроде роботехников, кучковались в сторонке, окружая Антонину Ивановну, главврача базы, и молоденьких связисток-сестричек Тому и Свету.

Света была темненькой, яркой и подвижной, а вот светленькая Тамара отличалась плавностью движений и задумчивым видом.

Зато ее глаза с поволокой снились не одному проходчику…

Дядя Вано грюкнул кастрюлей, шепотом извинился и осторожно присел на краешек стула.

– Я вас собрала, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие… – начала Яна.

Первый ряд дружно осклабился, выдавая свое знакомство с творчеством Гоголя, но красивое лицо «директрисы» было холодно и непроницаемо.

Ухмылки потускнели.

– Завтра или уже сегодня американцы высадят десант космопехоты и займут нашу базу, – хладнокровно договорила Рожкова.

Проходчики обалдели.

Раскрыв рты, они смотрели на Яну, недоуменно моргая, и силились понять – «директриса» так шутит или истину глаголет?

По столовой прошел шумок.

– Вы это серьезно, Яна Романовна? – привстал Горбунков.

– Вполне, Семен Семенович. Серьезней некуда. Про «Аламо» вы, надеюсь, слышали?

– Это провокация!

– Согласна. А для чего?

Тут Вальцев, огромный человек, смахивающий на медведя, слегка обученного в цирке, потянул руку вверх, как первоклашка на уроке, и встал.

– А для того! – сказал он увесисто и прихлопнул лопатообразной пятерней по спинке стула. – Чтобы наш дейтерий оттяпать! Праально?

Тут проходчики дружно заорали:

– Правильно!

– Верно!

– А хрен им!

– Не дадим!

– Вот как раз дадим – по мордасам!

– И пинков надаем!

– Для ускорения!

– Тихо! – гаркнул Вальцев, и бригада смолкла, только Евгений Турищев продолжал ворчать. – Жека!

– Молчу, молчу…

– Что делать будем, Романовна? – обернулся бригадир к Яне.

– Сражаться будем, Кузьмич, – без тени улыбки ответила Рожкова.

– Пра-ально!

Проходчики опять взревели, и Вальцев снова утихомирил их.

– Но сначала мы покинем базу…

Поднялся шум, и Яна прикрикнула:

– Тихо!

Тишина немедленно восстановилась – начальницу уважали.

– С корабля «Астра» высадится взвод космопехоты, – проговорила Рожкова, – и мы не сможем отстоять базу даже большой кровью. Но разве купола – это главное? Главное – это люди! Пока мы живы, мы не дадим американцам спокойно спать.

Уйдем к строящейся станции, скроемся в ледяных выработках, и уже оттуда начнем свою войну. Оружия у нас очень мало – пять карабинов и четыре пистолета…

– Ничего… – проворчал Вальцев. – У пиндосов займем!

Яна кивнула и продолжила:

– Уводим с собою все краулеры и оба транспортера, уносим одеяла, спальники, одежду, аккумуляторы, РИТЭГи… Эдик, мы сможем демонтировать реактор?

Молодой ядерный техник, худущий, узкоплечий, да еще и сутулившийся – полная противоположность Вальцеву и его богатырям, – поднялся, покраснел и сказал неожиданным для такого тела баском:

– На энергостанции установлен стандартный мобильный энергоблок, как на подлодках, только поменьше. Вернее, два «мобильника» – рабочий и резервный. Рабочий демонтировать не удастся, времени не хватит, трое суток потребуется, если без перерывов. С резервным проще, только он ведь тоже тяжелый. На Земле весит тонны две, здесь – килограмм семьсот…

– Утащим! – перебил его Турищев.

– Тогда иди, и будешь помогать Эдику – без энергии мы просто околеем.

– Понял! – сказал Евгений, вставая, и хлопнул ядерного техника по плечу – тот чуть не упал. – Пошли, ядрен батон! Семен, за мной.

– Понял…

Проводив смешную троицу взглядом, Рожкова сказала:

– Антонина Ивановна, на вас вся медицина. Берите мужиков и грузитесь. Лекарства, инструменты, бинты – нам все нужно. Дядя Вано…

– Все понял! – подхватился инженер-гастроном. – Продукты вывезу все, ни крошки врагу не оставлю!

Раздав еще несколько ЦУ, Яна поманила за собой Вальцева.

– Пойдемте, Лев Кузьмич, передам вам оружие.

– Пра-ально.

– Яна Романовна! – поднялся Горбунков. – А можно, я главный купол заминирую?

Даже проходчики рты разинули – их ботан выдал такое!

– Не можно, – сказала Яна без улыбки, – а нужно. Только как?

– Растяжку поставлю! – невинно улыбнулся старший биолог. – Чтобы батарея коротнула, искру дала. Стационарный резервуар с кислородом все равно не уволочь, лучше выпустить весь газ в купол. И еще сферобаллоны с посадочного модуля опорожнить – сюда же. Водород с кислородом – это почище всякой взрывчатки!

– Займитесь, Семен Семенович! – кивнула Рожкова и махнула рукой Вальцеву: – Пошли.

Спустившись, она открыла арсенал и передала оружие бригадиру.

Тот прихватил карабины, как поленья, на сгиб руки.

– А этот, – Яна покрутила пистолетом, – я себе оставлю.

– Пра-ально! – оценил бригадир проходчиков и трубно высморкался в белоснежный платочек.

Танк-транспортер «Ирбис» размером был с бронеход «Курганец», а вот весу в нем было как у малолитражки.

Собранный из пластконструкций и композитов, он проседал под весом станционного барахла и ручной клади.

Толик Черноус, инженер-водитель «Ирбиса», весь сол носился по маршруту «Королев» – «Нижний рудник», выбирая самый неудобный путь – по каменным россыпям и скалистому грунту.

Зато меньше следов оставалось, не выследят.

Ночью только и было видно, как свет фар пляшет на щербатом валу Аудеманса – это танк показался.

Горбунков посмотрел в иллюминатор, прижимаясь к стеклу шлемом скафандра.

Едет…

Семен подвигал плечами, вздохнул.

До чего же он устал…

Ну, и ночка выдалась!

Катить сферобаллоны с жидким водородом было тяжело, они вязли в песке.

Тут даже малая гравитация помогала плохо.

Зато под куполом баки будто сами собой катались.

Еще раз вздохнув, Горбунков пошагал к лестнице.

Тяжело спускаясь по ступеням, он именно сейчас ощутил то, что проходчиками овладело сразу – ожесточенность.

Ненависть к врагу – это чувство побежденного.

Тем, кто готовится достойно встретить неприятеля, владеет иное чувство – ярость.

Пылкая, холодная, спокойная, всякая.

И ожесточение – когда ни шагу назад!

Семен сжал зубы.

Ведь они все это строили своими руками!

Величайшим трудом, светлым гением каждый купол был доставлен с Земли на Марс.

А сколько денег это стоило?

И что теперь?

Отдать выстроенное, выстраданное наглым, тупым янки?!

Ага… Щаз-з!

Горбунков быстро справился с запорной арматурой кислородной цистерны.

Глянул на растекавшуюся, бурлившую голубоватую лужу и поспешно сломал клапаны на сферобаллонах.

Все. Можно уходить. Сюрприз готов.

Осторожно, не дыша, Семен переступил волосяную нить растяжки у тамбура и аккуратно закрыл внутреннюю дверь.

С коротким шипением отворилась наружная.

Захлопнув ее, Горбунков перевел дух и осмотрелся.

Ни одного огонька не мерцало на базе.

Купола дыбились темные, молчаливые.

Брошенные.

«Ненормальная» марсианская луна – Фобос – взошла на западе и с какой-то суетливой, несолидной быстротой, поползла на восток.

Белое пятнышко Фобоса почти не давало теней, но хоть какой-то свет. Отсвет.

С востока подсвечивал Деймос, как три Венеры зараз, но ярче местных хилых лун сиял царственный Юпитер.

Свет фар упал на крайний купол, огладил выпуклость.

Горбунков заслонился рукой в перчатке, и Толик пригасил дальний.

Подкатил, качаясь на широких, эластичных гусеницах, «Ирбис».

Черноус махнул рукой из герметичной кабины: залазь, мол! Подброшу.

– Я в кузов! – ответил Семен, не желая связываться с тесным кессоном.

Толик кивнул, дождался, пока пассажир вскарабкается наверх, и развернул вездеход.

Еще минута – и на базе «Королев» застыла тревожная тишина.

«Комсомольская правда», Москва:

«Не так давно я защитил кандидатскую диссертацию (рад, кстати, что мы не стали связываться с магистратурой и бакалавриатом), тружусь в должности старшего научного сотрудника.

И бывает забавно наблюдать, как осторожно, с оглядкой на авторитеты и догмы старых теорий, мечтают не только седовласые профессора, но и мальчишки-аспиранты.

Конечно, маниловские прожекты не красят ученого, но, с другой-то стороны, надо же видеть, что мы живем в эпоху великих перемен!

Уже несколько лет подряд идет Вторая НТР. Это – факт.

Вперед очень серьезно шагнули геномика и протеомика, нанотехнологии, фантоматика, мезоядерная химия. Дала ток первая ТЯЭС, на Марс отправилась 7-я экспедиция.

А посему я предлагаю нашей ученой братии мечтать, применяя «коэффициент будущего». Смелее, коллеги, смелее!»