Текст книги "Избранные труды"

Получается, что и в гражданском, и в арбитражном процессе третьи лица участвуют, но в арбитражном процессе они именуются ответчиками.

Солидаризируясь с Р. Ф. Каллистратовой в том, что привлекаемая к участию в процессе третья организация, по вине которой было не исполнено или ненадлежаще исполнено обязательство должника, может лишь условно именоваться ответчиком, В. Ф. Яковлева дополнительно аргументирует это соображение тем, что по существу процессуальное положение такого «соответчика» напоминает положение в гражданском процессе третьего лица без самостоятельных требований[250]250
  Яковлева В. Ф. Указ. соч. С. 205.


[Закрыть].

Согласиться с подобными рассуждениями нельзя, потому что процессуальное положение рассматриваемых лиц в процессе должно быть определено совершенно однозначно и категорично: они являются соответчиками в деле. Рассуждать по-иному – значит допускать явную и непозволительную двусмысленность в определении процессуального положения таких лиц: по форме соответчик, а по существу – третье лицо.

Источник такого рода заблуждения состоит, по-видимому, в том, что смешивается фигура третьего лица в гражданском процессуальном праве и в гражданском праве.

Яркий пример такого рода смешения мы находим у Н. А. Абрамова. Он пишет о том, что отсутствие третьих лиц в арбитражном процессе обусловливает несогласованность процессуальных норм с материальными, в которых широко закрепляется участие третьих лиц в имущественных правоотношениях; далее приводится ст. 38 Основ гражданского законодательства, где термин «третье лицо» действительно является ключевым[251]251
  Абрамов Н. А. Указ. соч. С. 94.


[Закрыть].

Конечно, если бы законодатель вкладывал в различных отраслях права одинаковый смысл в термин «третье лицо», то отсутствие «третьих лиц» в арбитражном процессе выглядело бы лишенным всякого смысла, свидетельствовало бы не только о несогласованности норм материального и процессуального права, но и об их противоречивости.

Затронутый вопрос, несмотря на свою актуальность, слабо разработан в нашей литературе, и, по-видимому, только И. М. Зайцев впервые специально обратил на него внимание. Иллюстрируя трудности, которые могут возникнуть в нормотворческой деятельности при толковании и применении норм права в научных исследованиях, а также в учебном процессе, он сослался на то, что иногда в различных отраслях права один и тот же термин употребляется в различном смысле, в результате чего можно неправильно понять сущность выражаемого им понятия. По мнению И. М. Зайцева, именно с таким случаем мы сталкиваемся, встречая в гражданском и гражданском процессуальном праве термин «третье лицо»[252]252
  Зайцев И. М. О природе правовых понятий // Некоторые философские проблемы государства и права. Вып. 2. Саратов, 1974. С. 82.


[Закрыть]. К сожалению, общая проблематика статьи И. М. Зайцева не дала ему возможности развить подробно эту идею и он не сделал обстоятельного анализа различий третьих лиц в двух указанных отраслях права.

Так, по подсчетам М. К. Сулейменова, только в ГК РСФСР термин «третье лицо» применяется 23 раза[253]253
  Сулейменов М. Структура договорно-хозяйственных связей. Алма-Ата, 1979, С. 63.


[Закрыть]. И мы даже с сугубо практической точки зрения должны знать, везде ли одинаковый смысл вкладывает законодатель в данный термин, совпадает ли он по значению с теми третьими лицами, о которых упоминает гражданское процессуальное право.

Указанная проблема типична и для законодательства других стран. Румынский исследователь А. Нашиц в сугубо теоретической работе отмечает особую важность определения используемых в законодательстве терминов, когда они в разных или даже в одной и той же отрасли права имеют неодинаковое значение, и в качестве такого примера приводится термин «третье лицо»[254]254
  Нашиц А. Правотворчество. Теория и законодательная техника. М., 1974. С. 195.


[Закрыть].

Характеризуя признаки третьего лица в гражданском праве, М. И. Брагинский писал, что их два: отрицательный (оно не является стороной в первоначальном правоотношении) и положительный (оно юридически связано с одной из сторон первоначального правоотношения); отмеченные признаки присущи и третьим лицам в гражданском процессе[255]255
  Брагинский М. И. К вопросу об ответственности за чужие действия по советскому гражданскому праву // Тр. ВЮЗИ. Т. 1. М., 1961. С. 4.


[Закрыть].

С этим последним выводом нельзя согласиться.

1. В некоторых случаях с полной очевидностью следует, что упомянутое в материальном праве «третье лицо» заведомо не может занять в случае спора аналогичное место в процессе. Согласно ст. 250 ГК РСФСР, если третье лицо по основанию, возникшему до продажи вещи, предъявит к покупателю иск об изъятии ее, покупатель обязан привлечь продавца к участию в деле, а продавец обязан вступить в это дело на стороне покупателя. Ясно, что в иске об изъятии вещи третье лицо (по терминологии гражданского права) займет положение истца (по терминологии гражданского процессуального права). Третьим же лицом в процессе при такой ситуации окажется продавец. Аналогичная ситуация может возникнуть и в случае спора при применении ст. 167 ГК, регламентирующей некоторые особенности исполнения договора в пользу третьего лица.

2. Некоторые из видов третьих лиц в гражданском процессе могут быть и не связаны с одной из сторон в ходе рассмотрения дела.

3. Не во всех случаях право регресса может быть обеспечено институтом третьих лиц в процессе. Эта в целом нежелательная, негативная ситуация связана с наличием в стране двух самостоятельно сосуществующих юрисдикций. Так, при рассмотрении хозяйственного спора, подведомственного арбитражу, могут быть заинтересованы те или иные работники предприятия, к которым в случае удовлетворения иска может быть предъявлено регрессное требование, но занять в арбитражном процессе положение третьих лиц они не могут, ибо арбитраж не рассматривает споры с участием заинтересованных в деле граждан. Не может быть в подобном положении применена и ст. 28 ГПК, согласно которой при объединении нескольких связанных между собой требований, из которых одни подведомственны суду, а другие – органам арбитража, все требования подлежат рассмотрению в суде. В случае привлечения в процесс третьего лица рассматривается, тем не менее, одно требование, а не несколько связанных между собой требований.

Хотя институт третьих лиц в арбитражном процессе НРБ легализирован, граждане по соображениям принципиального свойства не могут принимать участие в арбитражном производстве ни в качестве сторон, ни в качестве третьих лиц[256]256
  Брайков Стефан. Подпомагаща страна в арбитражния процес. С. 13.


[Закрыть].

4. Арбитражная практика вопреки некоторым устоявшимся традиционным представлениям широко привлекает в процесс в качестве соответчиков третьих лиц – непосредственных исполнителей по договору. Здесь третье лицо (по терминологии гражданского права) займет положение ответчика (по терминологии арбитражного процессуального права). В. К. Райхер справедливо видел в этой практике прогрессивно-новаторскую ломку старой цивилистической традиции, не допускающей привлечения к ответственности за неисполнение договорного обязательства лиц, не связанных по данному договору с истцом[257]257
  Райхер В. К. Правовые вопросы договорной дисциплины в СССР. Л., 1958. С. 240, 243–251.


[Закрыть].

Таким образом, тот факт, что непосредственный исполнитель в ст. 38 Основ гражданского законодательства назван третьим лицом, вовсе не предопределяет его аналогичное положение в арбитражном процессе.

Согласно законодательству ВНР, хозяйственные споры между социалистическими организациями подведомственны суду. Но и при подобном положении вещей особенности материальных хозяйственных отношений самым серьезным образом влияют на «расстановку» лиц в процессе. Так, только по хозяйственным судебным спорам между социалистическими организациями вступившее в дело третье лицо может быть привлечено судом в качестве стороны[258]258
  Неваи Л., Реваи Т. Гражданский процесс Венгерской Народной Республики // Гражданский процесс в социалистических странах-членах СЭВ. Ч. 1. М., 1977, С. 220, 316.


[Закрыть].

От возложения исполнения обязательства на третье лицо следует отличать случай, когда должник не исполняет перед своим кредитором обязательства из-за нарушения обязательства его должником по отношению к нему. Такие случаи не подпадают под действие ст. 38 Основ гражданского законодательства[259]259
  Гавзе Ф. И. Обязательственное право (общие положения). Минск, 1968. С. 83–90; Тихоненко Е. А. Стимулирующая роль ответственности при виновном и невиновном поведении сторон в договоре // Стимулирование исполнения хозяйственных договоров. Минск, 1968. С. 62–64.


[Закрыть]. Однако было бы неправильным утверждать, что они вообще не урегулированы[260]260
  Гавзе Ф. И. Указ. соч. С. 79.


[Закрыть]. Согласно инструктивным указаниям Госарбитража СССР от 6 октября 1969 г. № И-1-33, по общему правилу не являются обстоятельствами, освобождающими от ответственности за нарушение обязательства, в частности, ссылки ответчиков на неисправность поставщиков перед ними, поскольку устранение этой причины лежит на обязанности поставщика (п. 7)[261]261
  Систематизированный сборник. С. 61.


[Закрыть]. Разъяснение такого рода понятно, так как субъектом гражданско-правовой ответственности при нарушении обязательства является неисправная сторона по договору (в рассматриваемом случае – поставщик). Но это не исключает права поставщика переложить ответственность на виновных поставщиков сырья, деталей, узлов и т. д. в порядке регресса.

Привлечение в арбитражный процесс смежников, безусловно, имеет свои негативные стороны. Часто ответчик ссылается на вину третьих организаций, из-за которых он не мог выполнить обязательства. Эта организация также иногда ссылается на неисправность своих смежников. Возникает проблема ответственности «по цепочке». Ориентирование арбитража на привлечение смежников может привести к тому, что это будет толкать поставщиков на изыскание возможностей свалить вину на другого и освободиться от ответственности вместо того, чтобы принять все меры к надлежащему и своевременному исполнению обязательств[262]262
  Сулейменов М. К. Ответственность за нарушение сроков исполнения договорных обязательств. Алма-Ата. 1971. С. 65.


[Закрыть]. Ссылки на неисправность смежников очень часто фигурируют в качестве пресловутых «объективных» причин, которые приводятся в оправдание срыва хозяйственных договорных обязательств.

Тем не менее, несмотря на столь весомые доводы в пользу сложившейся арбитражной практики, проблема цепочки ответственности до сих пор не решена. Есть весьма серьезные аргументы для некоторых ситуаций и в пользу установления такого порядка, при котором была бы по возможности установлена прямая ответственность непосредственного виновника в неисполнении обязательства.

Представляется, что речь идет именно об изменении арбитражной практики, ибо действующее арбитражное процессуальное законодательство предоставляет право арбитру привлекать смежников в качестве соответчиков по делу и возлагать на них прямую ответственность за неисполнение основного обязательства. Учитывая, что цепочка привлекаемых к процессу смежников может быть достаточно длинной и это приведет к затягиванию процесса, следует согласиться с В. Ф. Яковлевой, которая полагает, что решение вопроса о том звене, на котором следует разорвать цепочку, нужно предоставить арбитражу. Если арбитраж найдет, что привлечение очередного смежника значительно затруднит и затянет вынесение решения, он вправе не привлекать смежника к процессу[263]263
  Яковлева В. Ф. Указ. соч. С. 209.


[Закрыть].

Арбитраж даже при привлечении в процесс смежников может при неясности ситуации все же не возлагать на них ответственности, с тем чтобы не затягивать процесс. Это не может лишить права, скажем, головного поставщика привлечь в рамках самостоятельного процесса смежника к регрессной ответственности. В связи с этим нельзя признать обоснованным высказанное в общей форме суждение М. Ринга о том, что соответчики после рассмотрения первоначального к ним иска лишаются права на предъявление друг к другу регрессного иска[264]264
  Ринг М. Указ. соч. С. 74–75.


[Закрыть]. Согласно ст. 31, п. 3 Основ (ст. 62, п. 3 Правил), судья или госарбитр отказывают в приеме заявления лишь в том случае, если имеет место тождество сторон, предмета и основания иска. Во всех остальных случаях нет оснований к отказу в принятии заявления. Ясно, что при предъявлении иска одним соответчиком к другому спорящие стороны не совпадут с первоначальным истцом.

Таким образом, инициативная природа арбитражной процедуры дает возможность обойтись без внедрения в арбитражный процесс фигуры третьего лица, что осложнило бы его без достаточных оснований. Это не противоречит тому, что нормы материального права используют фигуру третьего лица, ибо процессуальный и материальный закон вкладывают в данный термин различный смысл.

§ 1. Сущность участия в процессе органов государственного управления

Участие в советском гражданском процессе органов государственного управления, профсоюзов, учреждений, предприятий, организаций и отдельных граждан, защищающих права других лиц, по специальным основаниям было впервые закреплено в Основах (ст. 30) и затем в соответствующих статьях ГПК союзных республик (в РСФСР – ст. 42).

Согласно Закону СССР «О порядке обжалования в суд неправомерных действий должностных лиц, ущемляющих права граждан» от 30 июня 1987 г. (ст. 4), жалоба на действия должностного лица может быть подана в суд по просьбе гражданина или надлежаще уполномоченным представителем общественной организации, трудового коллектива[265]265
  Ведомости Верховного Совета СССР. 1987. № 26. Ст. 388.


[Закрыть].

Думается, что такой представитель является лицом, участвующим в деле, и это потребует внесения изменений в формулировку ст. 42 ГПК.

Еще до принятия Основ А. Ф. Козлов писал о том, что при разрешении определенных категорий дел возникает необходимость привлечения в процесс органов государственного управления для дачи заключений, поскольку разрешаемые судами споры иногда вытекают из тех оснований, которые находятся также под воздействием органов соответствующей отрасли управления. Естественно, они заинтересованы в правильном разрешении споров. Если у этих органов нет полномочий на разрешение спора, то им может быть предоставлена возможность сообщить суду свое мнение о порядке его разрешения. Сравнительно узкая специализация органа предполагает глубокое знание соответствующей отрасли управления и обеспечивает высокую доброкачественность постановления, используемого при вынесении решения. Выполняя возложенные на них государством задачи, эти органы повседневно совершают действия, направленные на укрепление правового порядка в той или иной отрасли управления. В результате они приобретают большой опыт государственного руководства, который может быть использован при разрешении гражданских дел. Каждое гражданское дело, разбираемое с участием органов управления, представляет для них служебный интерес, определяющий содержание всей их процессуальной деятельности[266]266
  Козлов А. Ф. Участие органов государственного управления и технических инспекций ЦК профсоюзов в советском гражданском процессе в форме дачи заключений // Уч. записки Свердловского юрид. института. Т. 5. Вопросы гражданского, трудового права и гражданского процесса. М., 1957. С. 172–175.


[Закрыть].

По мнению М. А. Гурвича, в институте участия органов государственного управления и профсоюзов «достигается необходимая во многих делах связь между юстицией и государственным управлением»[267]267
  Гурвич М. А. Лекции по советскому гражданскому процессу. М., 1950. С. 63.


[Закрыть]. И это действительно так, ибо хотя эти органы не пользуются решающими полномочиями при рассмотрении тех или иных правовых конфликтов, отнесенных к ведению судов, их заключения по данным судебной практики в большинстве случаев являются фундаментальной базой для постановления судебного решения, соответствующего по своему содержанию позиции привлеченного в процесс органа государственного управления.

Ст. 30 Основ предусматривает две формы защиты интересов других лиц от имени органов государственного управления: обращение в суд с заявлением в защиту прав и охраняемых законом интересов других лиц и вступление в начатый процесс для дачи заключения по делу.

На возможность участия в арбитражном процессе органов государственного управления прямо указывает ст. 3 Правил, согласно которой государственный арбитраж возбуждает дело по заявлениям данных органов, обращающихся в арбитраж в случаях, предусмотренных законодательством (п. 3). Таким образом, в арбитражном процессе, как и в гражданском, существует специальное основание возбуждения гражданского дела: заявление органов государственного управления.

Однако нигде в нормах арбитражного процесса прямо не сформулировано правило о возможности вступления органов государственного управления в дело для дачи заключения. Это может показаться необычным, ибо рассматриваемые в арбитраже хозяйственные конфликты подчас в большей степени затрагивают служебные интересы органов государственного управления, осуществляющих, в частности, функции межотраслевого управления (например, организации государственных комитетов СССР, других подведомственных Совету Министров СССР органов – ст. 25, 26, 27 Закона СССР о Совете Министров СССР[268]268
  Ведомости Верховного Совета СССР. 1978. № 28. Ст. 436.


[Закрыть]).

Нормы арбитражной процедуры решают вопрос об учете мнения органов государственного управления иначе, чем это сделано в гражданском процессе.

Согласно ст. 25 Правил, в арбитражном процессе могут участвовать должностные лица сторон и других предприятий, учреждений и организаций, когда они вызваны для дачи объяснений по существу хозяйственного спора. Эти объяснения «других» предприятий, учреждений и организаций являются самостоятельным средством доказывания в арбитражном процессе (ст. 28 Правил).

В данной статье использован термин «организация». Он является родовым по отношению к различным коллективным субъектам права[269]269
  Дозорцев В. А. Классификация юридических лиц // Советское гражданское право: субъекты гражданского права. М., 1984. С. 75–90.


[Закрыть], и потому думается, что привлечение в арбитражный процесс представителей ведомств, осуществляющих управленческие функции (банков, финансовых органов, госкомитета по ценам, Госснаба и т. д.) для дачи объяснений (не без основания именуемых иногда заключениями), находится в полном соответствии с упомянутой ст. 25 Правил.

Так, в связи с рассмотрением одного из дел Госарбитраж СССР, анализируя его материалы, предпослал следующий тезис: «При возврате торгующими организациями забракованных товаров предприятия-изготовители обязаны оплатить полную стоимость этих товаров, в том числе и предоставленную торговую скидку», что было сделано на основании заключения Госкомитета СССР по ценам[270]270
  Хозяйство и право. 1983. № 11. С. 86.


[Закрыть]. На наш взгляд, В. С. Щербина допускает ошибку, когда пишет о том, что, назвав органы государственного управления в числе органов, по заявлению которых арбитраж возбуждает дело, Правила не упоминают о них ни в главе «Участники арбитражного процесса», ни в других главах[271]271
  Щербина В. С. Указ. соч. С. 11.


[Закрыть].

Таким образом, гражданский и арбитражный процесс не исключают возможного участия в них органов государственного управления в качестве самостоятельной разновидности субъектов этих производств.

Однако внимательный анализ нормативного материала и практики его применения позволяет не только уяснить различия в регламентации такого участия, но и натолкнуть на некоторые нерешенные проблемы.

1. Согласно ст. 30 Основ, возбуждать процесс в предусмотренных законом случаях в интересах других лиц могут не только органы государственного управления, но и другие субъекты права. Ст. 3 Правил предусматривает такое право только для органов государственного управления. Представляется, что подобное ограничение круга субъектов, возбуждающих арбитражный процесс в интересах других лиц, нельзя признать оправданным. Впрочем, оно не согласуется с рядом конкретных норм, которые регламентируют порядок возбуждения дела в арбитраже.

Согласно постановлению ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 7 июля 1983 г. «О совершенствовании экономических взаимоотношений сельского хозяйства с другими отраслями народного хозяйства» (п. 23), районным агропромышленным объединениям было предоставлено право предъявлять в установленном порядке иски заготовительным и обслуживающим предприятиям и организациям о взыскании с них в пользу колхозов, совхозов и других сельскохозяйственных предприятий и организаций (если такие иски не предъявлены этими хозяйствами) недополученных или переплаченных ими сумм[272]272
  СП СССР. Отд. первый. 1983. № 19. Ст. 104.


[Закрыть]. Спор, возбужденный по инициативе РАПО, может стать предметом рассмотрения в суде или арбитраже в зависимости от того, в чьих интересах начинается процесс (колхоза или совхоза). Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 15 ноября 1984 г. «О дальнейшем повышении роли судов в борьбе за сохранность социалистической собственности, укреплении государственной, договорной и трудовой дисциплины на предприятиях и в организациях агропромышленного комплекса» (п. 13) разъяснил, что, предъявляя иски в указанных случаях, РАПО пользуется всеми правами и несет обязанности, предусмотренные ст. 30 Основ[273]273
  Бюллетень Верховного Суда СССР. 1985. № 1. С. 9; Шмелев А. РАПО: право на иск //Сов. юстиция. 1984.№ 8. С. 26–27.


[Закрыть].

Однако какова природа РАПО?

Согласно п. 7 Типового положения о районном агропромышленном объединении, утвержденного постановлением Совета Министров СССР от 25 ноября 1982 г., совет районного агропромышленного объединения является, в пределах его компетенции, органом государственного управления[274]274
  СП СССР. Отд. первый. 1983. № 1. Ст. 1.


[Закрыть]. Но совет объединения не может быть отождествлен с самим РАПО. Его правовая природа заключается в том, что РАПО выступает в качестве межотраслевого производственного объединения, призванного стать ведущей организационной формой управления, интегрирующей различные отрасли народного хозяйства[275]275
  Симонян Л. А. Организационно-правовые вопросы реализации Продовольственной программы // Правовые проблемы реализации Продовольственной программы па Кавказе / Тезисы выступлений на научной конференции 18–19 мая 1984 г. Краснодар, 1984. С. 37.


[Закрыть].

Согласно Положению о студенческом отряде, утвержденному приказом-постановлением Министерства высшего и среднего специального образования СССР и Бюро ЦК ВЛКСМ от 26/28 апреля 1977 г. № 468/Б-55/5а (п. 7), республиканские, краевые, областные, а также районные штабы осуществляют контроль за порядком оформления студенческих отрядов на предприятиях и в организациях, выполнением договорных обязательств. При решении спорных вопросов республиканские (краевые, областные) штабы от имени ЦК ВЛКСМ союзных республик (крайкомов, обкомов комсомола) обращаются в органы государственного арбитража или в суды[276]276
  Бюллетень нормативных актов… 1978. № 2. С. 6.


[Закрыть]. Ясно, что и в этом случае арбитражный процесс возбуждается не по инициативе органа государственного управления.

Именно поэтому представляется, что ст. 3, п. 3 Правил следует изложить так: «Государственный арбитраж возбуждает дела… по заявлениям органов государственного управления и других организаций, обращающихся в арбитраж в случаях, предусмотренных законодательством».

2. Ст. 30 Основ предусматривает возможность возбуждения дела органами государственного управления и другими субъектами права в защиту прав и охраняемых законом интересов прав других лиц. Но редакция первой части указанной статьи не учитывает, что заявление может быть подано в суд или арбитраж в интересах государства.

Так, согласно постановлению Совета Министров СССР от 10 декабря 1969 г. «О мерах по усилению охраны рыбных запасов в водоемах СССР» (п. 7), органам рыбоохраны было предоставлено право предъявлять иски к государственным предприятиям, организациям и учреждениям, колхозам и иным кооперативным и общественным организациям о взыскании в доход государства средств в возмещение ущерба, нанесенного рыбному хозяйству в результате нарушения правил рыболовства и охраны рыбных запасов, с использованием этих средств на мероприятия по воспроизводству рыбных запасов[277]277
  СП СССР. 1970. № 1. Ст. 3; Инструктивные указания Госарбитража СССР от 30 января 1976 г. № И-1-3 «О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с нарушением законодательства об охране природы» // Систематизированный сборник… С. 268.


[Закрыть].

Согласно постановлению Совета Министров СССР от 30 декабря 1980 г. «О возмещении убытков, причиненных государству нарушением водного законодательства» (п. 1), органам по регулированию использования и охране вод системы Министерства мелиорации и водного хозяйства СССР предоставлено право предъявлять иски к государственным объединениям, предприятиям, учреждениям и организациям, колхозам, другим кооперативным и иным общественным организациям и к гражданам СССР, а также к иностранным физическим и юридическим лицам о взыскании в доход государства средств в возмещение убытков, причиненных государству нарушением водного законодательства, с использованием этих средств на проведение мероприятий по охране вод в соответствии с планами экономического и социального развития[278]278
  СП СССР. Отд. первый. 1981. № 4. Ст. 13.


[Закрыть].

В указанных случаях органы рыбоохраны, а также органы Министерства мелиорации и водного хозяйства обращаются в суд и в Госарбитраж не за защитой своих прав и охраняемых законом интересов, а в интересах государства[279]279
  Брагинский М. И. Государство как субъект гражданского права // Советское гражданское право: субъекты гражданского права. С. 272.


[Закрыть].

Именно поэтому редакцию ст. 30, ч. 1 Основ следует дополнить указанием на то, что возбуждение процесса возможно не только в интересах других лиц, но также и в интересах государства. В этом отношении редакция ст. 3, п. 3 Правил выглядит предпочтительней, ибо в ней вообще прямо не регламентировано в чьих интересах возбуждается дело в государственном арбитраже по заявлениям органов государственного управления, и поэтому не исключается возможность предъявления иска в интересах не только отдельных организаций, но и государства.

3. Согласно ст. 25 Правил, привлечение в процесс не участвующих в качестве сторон организаций (в том числе органов государственного управления), возможно во всех случаях, когда арбитраж найдет их участие в процессе целесообразным.

В соответствии со ст. 30, ч. 2 Основ, участие органов государственного управления в гражданском процессе возможно в предусмотренных законом случаях. Однако достаточно многочисленные рекомендации высших судебных инстанций ориентируют нижестоящие суды привлекать в процесс органы государственного управления и в тех случаях, когда на этот счет нет специального указания закона, но когда, по мнению вышестоящих судов, эти органы объективно заинтересованы в разрешении дела.

Проанализировав некоторые из руководящих разъяснений Пленумов Верховного Суда СССР и РСФСР, Ю. И. Лутченко вслед за Р. Е. Гукасяном пришел к выводу, что указание в ст. 30, ч. 2 Основ на право органов государственного управления давать заключения в гражданском процессе «в предусмотренных законом случаях» сформулировано без учета потребностей судебной практики и не создает правовой основы их участия в гражданском процессе по делам искового производства. По его мнению, право дачи заключения должно принадлежать всем органам управления[280]280
  Лутченко Ю. И. Участие органов государственного управления в гражданском процессе в форме дачи заключения // Вопросы развития и защиты прав граждан и социалистических организаций. Калинин. 1980. С. 86; Гукасян Р. Е. Проблема интереса в советском гражданском процессуальном праве. Саратов, 1970. С. 55.


[Закрыть].

Своеобразную попытку «примирить» формулировку ст. 30 Основ с судебной практикой предприняла С. А. Иванова: Закон действительно говорит о том, что органы государственного управления могут возбуждать гражданские дела в защиту прав и охраняемых законом интересов других лиц и вступать в начатое дело для дачи заключения в случаях, предусмотренных законом. Однако в законе отсутствует слово «только», и сделано это не случайно, так как все случаи, когда для того или иного органа государственного управления необходимо возбудить дело или вступить в начатое дело, или суд признает необходимым или целесообразным привлечь соответствующий орган государственного управления для дачи заключения по делу, перечислить в законе вряд ли возможно[281]281
  Иванова С. А. Институт участия в советском гражданском процессе органов государственного управления // Вопросы развития теории гражданского процессуального права. М., 1981. С. 13.


[Закрыть].

С этим рассуждением нельзя согласиться, так как оно содержит явную натяжку в интерпретации достаточно ясно выраженной идеи законодателя о том, что осложнение процесса вступлением в него органов государственного управления возможно при наличии специального указания в законе, предусматривающего данное участие. Примером такой регламентации служит ст. 65 КоБС РСФСР, согласно которой при рассмотрении судом споров, связанных с воспитанием детей, к участию в деле должен быть привлечен орган опеки и попечительства.

Таким образом, мнение тех специалистов, которые считают, что органы государственного управления могут возбуждать процесс или вступать в уже начавшийся гражданский процесс только в предусмотренных законом случаях[282]282
  Шакарян М. С. Участие в советском гражданском процессе органов государственного управления. М., 1978. С. 9–10.


[Закрыть], вряд ли может оспариваться, оно лишь воспроизводит содержание ст. 30 Основ.

Невозможно исключить из ст. 30, ч. 2 Основ указание на то, что заключения органами государственного управления даются лишь в случаях, предусмотренных законом, ибо тогда единственным критерием для решения вопроса о допуске к участию в деле органа государственного управления будет мнение суда о заинтересованности этого органа в разрешении дела.

При внесении всякого рода рекомендаций об изменении действующего закона следует досконально знать мотивы, которыми руководствовался законодатель при составлении окончательной формулировки той или иной нормы. И только после этого нужно или доказать ошибочность этих мотивов, или показать, что существенным образом изменились социальные, экономические или иные условия, вызвавшие к жизни первоначальную редакцию закона. Эти правила критики действующего закона, к сожалению, не всегда соблюдаются.

Какую же идею развивал законодатель, ограничивая возможность осложнения процесса вступлением в него органов государственного управления лишь в предусмотренных законом случаях?

При вступлении в процесс органа государственного управления суд при вынесении решения обязан указать мотивы, по которым он не согласен с мнением органа государственного управления[283]283
  Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1973. № 5. С. 15.


[Закрыть]. Это непростая задача, ибо заключение органов государственного управления дается не только по вопросам факта, но и по вопросам права. В этом существенное отличие заключений органов государственного управления от экспертных заключений. При этом не следует забывать, что хотя решающие полномочия и при участии органов государственного управления принадлежат суду, тем не менее заключения органов государственного управления самым серьезным образом влияют на содержание постановляемых решений и не случайно суды редко выносят решения, противоречащие заключениям органов государственного управления.

С теоретической точки зрения ясно, что участие в гражданском процессе так называемого управленческого элемента свидетельствует о «состыковке» компетенций правосудия и администрации. При таком совмещении полномочий ограничивается властью судебного аппарата. Чрезмерное внедрение в процесс возможности вступления в него органов государственного управления, естественно, привело бы к ослаблению двух важнейших принципов судопроизводства: осуществления правосудия только судом (ст. 151 Конституции СССР) и независимости судей и народных заседателей (ст. 155 Конституции СССР). Это в первую очередь заставило законодателя ограничить участие в процессе органов государственного управления лишь предусмотренными самим законом случаями.

Принимая во внимание, что Конституция СССР не только отвергла эти положения, реализованные при принятии Основ и ГПК союзных республик, но, наоборот, усилила и развила их, бесконтрольное по существу внедрение в судопроизводство учета управленческих рекомендаций-заключений могло бы ослабить основополагающие начала процесса.

Следует, однако, согласиться с тем, что в настоящее время лишь участие органов опеки и попечительства в гражданском процессе регламентировано с исчерпывающей полнотой. По существу в остальных случаях привлечение в процесс других органов государственного управления происходит в силу руководящих разъяснений Пленумов Верховного Суда СССР и союзных республик. Подобная практика противоречит ст. 30 Основ, ибо возможность участия в процессе органов государственного управления может устанавливаться лишь законодателем. Нельзя не согласиться с мнением Е. М. Тараканковой о том, что наличие многочисленных рекомендаций высших судебных инстанций о привлечении жилищных органов в процесс не может заменить законодательного урегулирования данного вопроса и свидетельствует о его необходимости[284]284
  Тараканкова Е. М. Участие жилищных органов в советском гражданском процессе: Автореф. дис… канд. юр. наук. М., 1980. С. 23.


[Закрыть]. Подобное суждение может быть высказано и в отношении иных органов.

Интересно, что в некоторых случаях Верховный Суд СССР, разъясняя вопросы применения законодательства, возникающие при рассмотрении судебных дел, явно испытывает влияние инструктивных указаний Госарбитража СССР особенно в тех случаях, когда они касаются круга вопросов, связанных с деятельностью арбитража.

Так, аппарат Верховного Суда СССР, разрабатывая постановление по новой для судов категории преддоговорных споров, не мог не учитывать многочисленный материал Госарбитража СССР и РСФСР по этой привычной для них категории дел. Это ясно из сравнительного анализа текстов постановления Пленума и инструктивного материала.