Текст книги "Джесси"

Вока ехал по уже вечернему городу. Он не представлял, как скажет о смерти Гены Ане, не представлял, как взглянет в её глаза… Дорога хоть как-то отвлекала от тяжелых мыслей и, хотя в смерти Гены не было никакой его вины, он ехал с этим чувством в своём сердце. Ведь всё могло случиться иначе, приди он позже или раньше, и тогда они разминулись бы с этой проклятой «Нивой»! Да и ещё много чего можно было бы сделать, чтобы не случилось этой страшной трагедии… Порой он ловил себя на том, что не верит в смерть Гены, а все происходящее – это кошмарный сон. Хотелось проснуться и вздохнуть с облегчением, осознав, что случившееся лишь привиделось. Но нет – это ужасающая реальность. Гены больше нет. Он смахнул тыльной стороной ладони слезы. «Нужно ехать и рассказать Ане», – решился он, наконец, и свернул на дорогу, по которой самым коротким путем можно было доехать до её дома. Но в самый последний момент, когда нужно было уже свернуть в проулок, ведущий к дому, вновь не нашел в себе мужества и проехал мимо. Уже был глубокий вечер, когда белая «шестерка» остановилась у родительского дома Ани, – дома, что стоял у озера. Вока постучал в калитку, со двора к калитке с лаем подбежала Дамка. Было слышно, как кто-то вышел из дома.

– Кто там? – послышался голос Даши.

– Даш, это я, Володя… Открой, пожалуйста.

А Даша уже спешила к нему.

– Проходи, Володя! – Отодвинула она железный засов, на который на ночь запиралась калитка.

Дамка, гавкнула еще пару раз для приличия и, узнав Воку, увязалась за ними, но в дом не вошла, а улеглась на порожке веранды.

– Давай не пойдем в дом, здесь поговорим, – попросил Вока и, отодвинув стул от небольшого стола, стоящего посередине веранды, сел.

– Володя, что-то случилось? На тебе лица нет! – ужаснулась Даша.

Володя поднял трубку на телефонном аппарате, стоящем на столе и вновь опустил её.

– Володя, что-то с Геной, да?.. – спросила больше по наитию, Даша.

Вока оторвал взгляд от столешницы.

– Гены больше нет, он умер, – сказал он.

И словно тяжеленная ноша свалилась с его плеч. Он уронил голову на скрещенные на столе руки, и плечи его стали содрогаться от рыданий. Глядя на Воку с недоумением, Даша медленно села на стул по другую сторону стола.

– Володя, Володя! Как это может быть? Я не верю!

Во взгляде Даши ужас мешался с неверием в эту чудовищную весть. Вока поднял голову и взглянул на неё, его глаза были мокры от слез.

– Как это произошло?.. – спросила она прерывающимся голосом.

Слезы Воки не оставляли никакой надежды, что это могло быть просто чудовищным недоразумением.

– Ты видел, как это произошло?.. – повторила она вопрос.

Вока кивнул головой.

– Он умер на моих руках… И я не знаю, как сказать Ане, что Гены больше нет!

Даша уже взяла себя в руки.

– Сейчас я позвоню Ане и скажу, что вы с Геной попали в аварию, и что ты сейчас у меня, и что мы скоро к ней приедем. Это хоть как-то подготовит её. Хотя… хотя, я тоже не знаю, как сказать ей об этом… Но оттягивать мы не имеем права! Она должна узнать о смерти Гены сегодня, и узнать от нас – близких ей людей.

Даша набрала номер Аниного телефона.

– Алло, – послышался в трубке её голос.

– Аня, это я, Даша…

– Слушаю, Дашунь.

– Аня, вот тут у меня Володя…

– Володя!? – перебив Дашу, удивленно зазвучал в трубке с голос Ани. – Они же с Геной к родителям уехали…

– Да… Но по дороге попали в аварию. Гена сейчас больнице, а Володя вот, у меня. В общем, мы сейчас к тебе приедем, и он тебе сам всё расскажет.

На том конце провода молчали. Затем Аня чуть слышно спросила:

– Даша, Гена… жив?..

Солгать было бы сродни кощунству.

– Нет, Аня, он умер… – нашла в себе силы Даша. – Будь дома, мы сейчас приедем!

Дверь в квартиру была не заперта. Аня сидела на диване в мастерской, по всей комнате в беспорядке лежали незаконченные Геной поделки. Лицо Ани не выражало скорби или же печали, скорее, только недоумение. Трудно представить, что любимого человека больше нет, ведь кажется, что он будет всегда, что он бессмертен, потому что бессмертна сама любовь… Джесси, вытянувшись и положив морду на лапы, лежала у её ног. На звук открывающейся входной двери она вскочила и выбежала в прихожую; и стала радостно повизгивать, увидев Воку и Дашу. Но Вока, не уделив ей, – как он это обычно делал, внимания, прошел в комнату и сел в кресло напротив Ани. Даша осталась стоять в дверях комнаты, прислонившись к дверному косяку. Джесси вновь улеглась у ног хозяйки. Некоторое время все молчали. В Ане всё ещё жила надежда, что Гена всё-таки жив, хотя умом она и понимала, что это не так. Надежда, – вечная спутница любви и веры, всё ещё теплилась в ней. Ей казалось, что сейчас в комнату войдет Гена и дружески коснется плеча Даши. «Привет, сестричка!» – скажет он ей, подойдет к Воке и поприветствует его крепким рукопожатием, затем сядет рядом на диван, обнимет её и слегка прижмет к себе. А Джесси уже будет увиваться рядом с ним, лишь только он появится в комнате. Но и её он не оставит без внимания. «Привет-привет, шалунья», – потреплет по голове…

– Аня, крепись, Гена умер сегодня днем… – Вока был бледен. Он не знал, куда деть свои руки, они казались ему огромными и неуклюжими. Он и сам себе сейчас казался огромным и неуклюжим. – Аня, прости, я не уберёг его! – Он встал с кресла, вытер рукавом куртки с лица слезы и вышел из комнаты. Посидел некоторое время на кухне и вновь зашёл в комнату.

– Володя, как это произошло? – Аня, не мигая, смотрела на него, на глазах её не было слез. Ни слезинки, ни даже влажного блеска.

Вока вновь сел в кресло и путаясь, сбивчиво, – как мог, рассказал, что случилось на дороге.

– Где сейчас тело Гены? – спросила Аня, её голос казался очень спокойным.

– В морге, завтра нам нужно его забрать.

– Хорошо. Давайте сейчас попрощаемся, а завтра утром я жду вас.

Спокойствие Ани казалось неестественным и болезненным, словно в глубине её души звенела тонкая, туго натянутая струна. И казалось – ещё чуть-чуть, один виток колка – и она не выдержит, лопнет с надрывным стоном, открыв путь копившемуся в её груди отчаянию.

– Аня, я сегодня останусь у тебя! – Тон Даши не допускал возражений.

– Как хочешь…

Вока положил на журнальный столик ключ от автомобиля с брелоком в виде забавного зайчонка. Только Аня знала, почему ключ на этом брелоке. «Зайчонок» – любовно звал её Гена, когда никто не мог услышать их.

– Завтра утром я буду у тебя. – Воке, казалось, передалась болезненное спокойствие Ани – голос его был сух и неестественен. Он понимал это и хотел поскорее уйти.

Он вышел на улицу. Прохладная осенняя ночь. Ряд уличных фонарей. Хорошо освещённый проулок. На асфальте – упавшие с деревьев желтые листья. Всё как всегда, всё так обыденно, только сердце сжимает печаль и во всём его существе лишь один вопрос – почему?! Ещё сегодня утром, вот по этому самому проулку, наверное, возвращались домой с прогулки Гена и Джесси… И тротуар ещё помнит его шаги… «Это неправильно, так не должно быть, он должен был жить! Это неправильно!!! Бог! Ответь мне: почему это случилось? – простонал он, сжимая кулаки так, что хрустнули костяшки пальцев. – Почему это Гена, почему не я, почему не кто-то другой?! Он должен был жить, жить, жить!! Бог!.. Почему, это случилось?! – кричала вся его сущность. – Мне нужно пойти к пастору, рассказать обо всём, попросить совета… – подумал он. Но тут же грустно усмехнулся: – Ну и что такого скажет ему пастор, какие слова успокоят или принесут ясность?.. Хотя к пастору всё равно придется идти – он должен знать, что произошло… Но только не сегодня… Нет, только не сегодня. Вика! – вдруг вспомнил он. – Ведь она ещё ничего не знает… Боже!!!» – И он закрыл глаза, представив, как воспримет она эту трагическую весть.

Что-то странное стало происходить в доме… Вечером, заслышав знакомый звук подъезжающей машины, Джесси как всегда бросилась в прихожую встречать хозяина, но в дверь вошли лишь Даша и Вока. Они сразу же прошли в комнату, а Джесси еще подождала в прихожей – ей почему-то казалось, что хозяин вот-вот зайдет, просто он чуть задержался у автомобиля, – ведь так было уже много раз. Но, так и не дождавшись, поплелась в комнату и растянулась у ног Ани, положив голову на передние лапы. Что-то тяжелое, унылое словно висело в воздухе квартиры, и Джесси ощущала это почти физически. Это исходило от всех: от Ани, Воки, от Даши. Ночью Джесси спала чутко, вскидывая морду с лап при малейшем шорохе. Утром, чуть свет, пошла в спальню. Аня лежала на постели с открытыми глазами, Джесси лизнула её руку. Аня молча погладила её по голове. Вскоре в квартиру позвонил Вока, и Даша открыла ему дверь. «Джесси гулять», – сказал он, и Джесси послушно сбегала за поводком. После прогулки Даша положила ей каши. Есть Джесси не хотелось, она из приличия обнюхала еду, чуть отведала и пошла в комнату. В комнате легла не на свой коврик, а протиснулась за кресло. Легла и положила морду на пол между передних лап. Давящее, тяжелое чувство не покидало её со вчерашнего вечера…

Ближе к вечеру стали приходить люди. Джесси знала почти всех, но вели они себя не так, как всегда, разговаривали тихо, полушепотом. И от этого давящее чувство лишь усилилось. Вечером стало происходить и вовсе непонятное для неё: несколько человек занесли в дверь длинный тяжёлый ящик и поставили его в большой комнате на сдвинутые стулья, после чего сняли с ящика крышку. В ящике лежал хозяин! Джесси, радостно взвизгнув, стала протискиваться к ящику и, пробравшись, обнюхала. От ящика шел незнакомый резкий запах, и Джесси, фыркнув, отошла; но вскоре уже вновь была около него. Хозяин лежал неподвижно и, хотя цвет его лица был не такой, как всегда, она знала – это он. Джесси тихонько пробралась и легла под ящиком. Хозяин, наверное, просто спит… А как только проснется, обязательно позовет её. Главное, что он дома! Вока выгулял её на пустыре; вернувшись, она лишь полакала воды и, даже не притронувшись к еде, вновь улеглась под ящиком. Так прошли две ночи. Джесси пытались закрыть в другой комнате, но она принималась выть и царапаться лапами в дверь и её выпускали. На третий день людей пришло как никогда много, но в квартиру вошла лишь малая их часть, остальные же остались на улице под окнами и около подъезда. Ящик подняли и понесли к выходу.

Проводить Гену в последний путь пришло много людей. Безутешно рыдала Людмила Александровна, уткнувшись в плечо Михаила Ивановича, приехавшие вместе с родителями Гены сразу же, как только получили известие о его смерти.

– Вот ведь как, Людмила, вышло-то, а… Вот ведь как, а… – повторял Михаил Иванович, положив руку на плечо жене. Безмолвно стоял как-то враз состарившийся отец Гены, вытирая слезы, катившиеся по пепельно-грязного цвета щетине; висла на руках близких враз поседевшая мать, выплакавшая за эти дни глаза…

Гроб вынесли на улицу. Тяжко, с надрывом ахнул духовой оркестр. Четыре дюжих парня: Крендель, Чика, Клин и Вока – на плечах понесли гроб до поворота. Там переложили его на катафалк и похоронная прецессия, состоящая из легковых автомобилей и пассажирского автобуса, медленно тронулась в сторону городского кладбища.

Джесси хотели оставить дома, но она принялась выть так, что ничего другого, как только взять её с собой, не оставалось. Пока гроб несли на руках, она шла рядом с Аней. Потом Вока взял её с собой в автобус, а Аня с Дашей поехали на машине, вместе с родителями Гены. На кладбище Джесси не отходила от Ани. Когда стали заколачивать крышку гроба, она жалобно заскулила, но Аня присела и обняла её. Джесси лизнула Аню в лицо, но всё равно, беспокойно повизгивая, наблюдала, как гроб с хозяином опускают в могилу. Она не понимала, что происходит, и лишь присутствие Ани удерживало её от того, чтобы не броситься в яму – туда, где её хозяин. Она растерянно бросала взгляды в сторону могилы, вглядывалась в лицо Ани и вновь принималась тревожно поскуливать. После похорон Джесси с трудом увели с кладбища – она всё ждала, что хозяин вот-вот появится. Ведь когда они купались, он часто исчезал под водой, и Джесси тревожилась за него, но он всегда появлялся… И когда заходил в дверь какого-нибудь здания, а она оставалась его ждать, она тоже боялась, что он не вернется, но он всегда возвращался…

Джесси все-таки увезли домой, но она по-прежнему не притрагивалась к еде, лишь изредка лакала воду и вновь протискивалась на свое лежбище – за кресло. Шерсть её потеряла лоск, свалялась, стала линять; глаза потускнели, во взгляде сквозила тоска – по виду она стала похожа на больную собаку. По сути, она и была больна… Вока свозил её к ветеринару.

– Тут я бессилен что-то сделать! – сказал ветеринар, – молодой парень, осмотрев Джесси и выслушав рассказ Воки. – Могу лишь дать витамины и всё… Если не начнет есть, через неделю умрет.

Джесси не ела еще десять дней. С трудом, покачиваясь, ходила с Аней на пустырь, и так же, едва переставляя ноги, возвращалась. Потом перестала пить и воду. Вытянувшись, она лежала за креслом. Аня плакала. Джесси лишь приподнимала голову, глядела на неё тусклым, уже со смертной поволокой, взглядом и вновь роняла голову на пол. Вока, обвернув истощавшее тело собаки покрывалом, ещё раз свозил её к ветеринару, но уже в другую лечебницу. Ветеринар, на этот раз женщина пенсионного возраста сказала то же самое, что и в первой ветлечебнице, но её прогноз был более суров: «Два, максимум три дня», – сказала она. Вока завернул Джесси в покрывало, отнёс в машину, положил на заднее сиденье и поехал к озеру; к тому месту, где Гена раньше часто гулял с ней. Там он положил её у самого берега и развернул покрывало. Слабый ветерок рябил озерную гладь, шуршал сухими листьями. Запахи озерной воды, прибрежной тины, камыша, такие знакомые и далекие, заставили Джесси открыть глаза. Она вспомнила эти запахи – единственное, что она ещё могла воспринимать. В её угасающем сознании вдруг явственно всплыла картина солнечного дня на берегу озера, и как хозяин, широко размахнувшись, бросает палку в воду. «Апорт!» – словно издалека звучит его команда, а Джесси ещё до того, как прозвучала команда, бросается в озеро и, сильно загребая передними лапами, спешит к колыхающейся в легкой ряби волн палке, хватает её зубами и спешит обратно к берегу, дабы поскорее услышать заслуженную похвалу хозяина…

Она дернулась всем телом, словно хотела вскочить и побежать… но всё, что смогла, это лишь с усилием оторвать голову от земли. По всему её телу прошла дрожь. Джесси опустила голову. Предсмертная агония ещё раз колыхнула тело. Она неестественно вытянулась и перестала дышать… Со слезами на глазах смотрел Вока на умирающую собаку друга. Собаку, которая предпочла умереть, нежели жить без хозяина.

Он смахнул слёзы, пошел к автомобилю, достал из багажника небольшую лопату и похоронил Джесси на том самом месте, где она умерла. На том месте, где она когда-то была счастлива рядом со своим хозяином…