Текст книги "Страницы жизни русских писателей и поэтов"

Незавидной оказалась судьба родового имения Тютчева – Овстуга. Оно, как бы, умерло вместе с хозяином. Родственники вывезли из усадьбы все, что было связано с поэтом. Часть имущества было отправлено в Мураново и вошло в экспозицию нынешнего дома – музея. Примерно к 1914 году дом в Овстуге обветшал и его разобрали. В 1957 году силами местных любителей тютчевской поэзии открыли музей, а через несколько лет восстановлен главный усадебный дом, в котором ежегодно устраиваются поэтические праздники, связанные с днем рождения Федора Ивановича.

В СССР массовыми тиражами издавались стихи Тютчева. Романсы на его слова пользовались и пользуются неизменным успехом не только у народов России, но и за рубежом.

СМЕРТЬ – ВРАТА В БЕССМЕРТИЕ

«Бог гордым противится,

а смиренным дает благость».

Апостол Иаков.

Глава 1

От Сорочинец до Петербурга

«1809 года. № 25. Месяца марта 20 числа у помещика Василия Яновского родился сын Николай и был крещен…». Из записи в метрической книге Спасо-Преображенской церкви в Сорочинцах. Имя новорожденный получил в похвалу Николе чудотворцу, перед образом которого провела не одну ночь Мария Ивановна, молясь, о здоровье ребенка. Было за что молиться, из шести девочек выжили три, а из шести мальчиков перевалил юношеский возраст только Николай, светлыми глазами похожий на мать, а носом – на отца.

Род Гоголей древний. Герб его украшала рука с мечом, напоминая о полководце Остапе Гоголе и других родственниках казаках, участниках борьбы за свободу Приднепровья.

Прапрадед, Ян Гоголь, был католическим священником, приняв христианство, получил приход на Украине. Священником был и прадед Демьян Иванович, который к фамилии Гоголь добавил Яновский, в память об отце Яне, не предполагая, что правнук Николай легко потом избавиться от приписки.

Дед, Афанасий Демьянович – незаурядная личность. По окончании Киевской духовной семинарии знал шесть языков, и, расставшись с саном священника, выбрал работу канцеляриста. Преподавая грамоту детям соседа-помещика, влюбился в ученицу, похитил ее и женился без приданого и родительского благословения. Несмотря на это, молодые жили в мире и согласии, а единственный их сын Вася станет отцом великого писателя.

Семейство Гоголей отличалось от соседей помещиков не только талантами, но и странностями в характерах и поведении. Не избежал их и Василий Афанасьевич, который с детства страдал приступами меланхолии, переходящими в безудержные веселья. Это не помешало ему закончить Полтавскую семинарию, но священником не стал, а пошел по гражданской части и был зачислен «сверх комплекта» чиновником на почтамт. Не приступая к работе, дослужился до звания коллежского асессора.

Василий Афанасьевич был небогатым помещиком, имел около тысячи десятин земли и владел двумястами душ крепостных. Имение его утопало в зелени. Множество цветников, гроты, фонтаны, пруд – гордость хозяина. Уйдя в отставку, он определился секретарем к родственнику ТрощинскомуД.П. – бывшему министру юстиции России.

По словам дочери Анны, отец … «был человек хороший, нравственный, правдивый, но особенно практическим не был». От природы мечтательный, любил театр, играл на флейте, зачитывался сентиментальными романами. Хорошо владел литературным слогом: писал стихи, комедии на малорусском языке. Героями его произведений были молодицы, парубки, черти, дьячки. Любитель сцены, он много времени уделял домашнему театру родственника как режиссер и как актер. Умер Василий Афанасьевич в сорок пять лет от загадочного горлового кровотечения, вызванного, якобы, страхом смерти. Страх смерти и быть заживо погребенным, всю жизнь будут преследовать и сына Николая.

Мать Никоши (так мальчика звали домашние) Мария Ивановна, урожденная Косоярская, была не из захудалого семейства. Едва ей исполнилось четырнадцать лет, по настоянию родителей была выдана замуж за старшего на четырнадцать лет Василия Афанасьевича Гоголя-Яновского. Он любил ее, а за цвет лица называл “Белянкой”.Свое раннее замужество она объясняла так: «Ему указала меня Царица небесная. Он меня тогда, увидел не имеющую года,… и следил за мною во все возрасты моего детства”.

Натура ее была широкой, одаренной и, по словам С.Т.Аксакова, “…добрым, нежным, любящем существом, полным эстетического чувства, с легким оттенком кроткого юмора”. Обладая такими прекрасными качествами, всю жизнь не могла справиться со страхами надвигающейся беды и смерти. «Иногда на меня находили мрачные мысли. Я предчувствовала несчастья, верила снам»,– говорила она о себе.

Никоша, рос золотушным, впечатлительным, неуравновешенным. Мог беспричинно смеяться или бесконечно плакать, боялся грозы, а незримые голоса, преследовали и вызывали ужас.

Мария Ивановна, овдовев в тридцать четыре года, стала надеждой и опорой для семьи. Сын вспоминал, как: “Был несколько раз свидетель, как эта необыкновенная мать наша бьется, мучится иногда даже об какой-нибудь копейке, и… все для того, чтобы доставить нужное нам и удовлетворить даже прихотям нашим. Как разрывалось у меня сердце, глядя на такие труды”. Несмотря на денежные затруднения, Мария Ивановна, как истинный патриот, внесла определенную сумму на нужды войны с Наполеоном, заслужив тем самым памятную медаль от императора Александра первого.

Похоронены родители в Васильевке за оградой церкви, где между их могил было поставлено чугунное распятие Иисуса Христа. Мария Ивановна пережила благоверного супруга на сорок три года, а сына на шестнадцать.

Никоша не испытал в полной мере любовь отца, да и матушка держала мальчика на расстоянии. Несмотря на отдаленность их душ, относился к родителям с почтением и не раз обращался за советами в трудные для себя минуты.

Когда Николаю исполнилось девять лет, его вместе с младшим братом Иваном отдали учиться в Полтавское училище. Почти два года братья постигали арифметику, Ветхий завет, катехизис, французский, немецкий язык. У Николая занятия шли туго, и учителями оценен как: “туп, слаб в прилежании, зато резв в поведении”. Умение замечать у товарищей и, особенно у наставников, смешные черты лица, манеры говорить, и сразу высмеивать, видимо, служили поводом для неудов по дисциплине.

Из-за смерти брата, Николай на время прервал учебу и возобновил её через год. По окончании, в возрасте двенадцати лет, поступил в Нежинскую гимназию высших наук, которая считалась лучшей по преподавательскому составу на юге России.

Наряду с основными дисциплинами, подросток в течение семи лет увлекался игрой на скрипке, светской литературой, в частности, пушкинским «Евгением Онегиным», недурно рисовал, участвовал в изданиях рукописных альманахов, пробовал себя в качестве актера, сыграв в комедии Фонвизина «Недоросль» роль Простаковой и, говорят, удачно. Увлекаясь сценой, написал для домашнего театра Трощинского пьесу, отведя в ней роль и для себя.

Из прочитанного юноша усваивал манеры и взгляды полюбившихся героев, примеряя на себя маску того или иного. Одноклассники находили в Николае много странностей: то кричит козлом, то поет петухом среди ночи, то хрюкает свиньей. Кроме того, он не любил симметрии, был скрытным, застенчивым, молчаливым, неряшливым, постоянно что-то жевал. В гимназии его прозвали “таинственный карла”. Тем не менее, бывал общительным, веселым, с достаточным чувством юмора, при этом оставаясь “сюртучком, застегнутым на все пуговицы”. Близких друзей у Николая можно было пересчитать по пальцам одной руки, а остальных называл “существователями”, перед которыми стыдно пресмыкаться.

По этому поводу он писал матери: “Я почитаюсь загадкой для всех; никто не разгадал меня совершенно. Здесь меня называют смиренником, идеалом кротости и терпения…”. Дальше пишет о своей угрюмости, задумчивости, неотесанности, болтливости и даже глупости. Он входит в роль страдальца, готового на любые муки, отражая это в следующем письме: … “вряд ли кто вынес столько неблагодарностей, несправедливостей, глупых смешных притязаний и проч. Все вынес я без упреков, без роптаний”.

Учился Гоголь не блестяще, о чем говорит ведомость пансионеров за февраль 1824 года. “Отметку за поведение получили по единице: Яновский – за неопрятность, шутовство, упрямство и неповиновение». Однако директор гимназии И.С.Орлай находил в нем кроме лени и “отличные способности”.

Преподаватель И.Г.Кулижинский впоследствии дал свою оценку. «Гоголь очень плохо учился; хотя кончил курс нежинской гимназии, но в ней ничему, даже правописанию русскому не хотел научиться; не знал языков и так вступил на поприще русской литературы”.

Выпускник оправдывался в письме к матери: – «Я не говорил никогда, что утерял целые семь лет даром, скажу только, что нужно удивляться, что я в этом глупом заведении мог столько узнать еще…Ежели я что знаю, то этим я обязан самому себе…Вы увидите, что со временем за все худые дела я буду в состоянии заплатить благодеяниями, потому что зло их (существователей) мне обратилось в добро». Действительно всю жизнь Гоголь боролся со злом, и это станет лейтмотивом всех его произведений.

Юноша мечтал о подвиге, о стремлении служить Отечеству. “Холодный пот проскакивал на моем лице при мысли, что, может быть, мне доведется погибнуть в пыли, не означив своего имени ни одним прекрасным делом”, – писал он своему дяде П.Д.Косярскому, добавляя, что жизнь будет короткой и быстротечной.

Удивляет многогранность желаний юноши: собирался стать судьей, портным, художником, поваром и даже тянуло в неведомые Соединенные Штаты, которые Пушкин назвал «… Мертвечина. Человек в них выветрился, до того, что и выеденного яйца не стоит».

Перед отъездом из Нежина сын пишет матери: “Испытаю свои силы для поднятия труда важного, благородного на пользу отечества, для счастья граждан”… и, полный честолюбивых стремлений, с малым запасом денег и поэмой «Ганц Кюхельгартен», девятнадцатилетний Гоголь с рекомендательными письмами от родственника Трощинского Д.П. к сановнику Логину Ивановичу Кутузову и министру просвещения, отправился в декабре 1828 года покорять Петербург. Для начала задумал найти там “веселую комнату, окнами на Неву” и поступить на государственную службу”.

Глава 2

От отчаяния до признания

Неприветливой оказалась Северная Пальмира для молодого человека из глубокой провинции. Вместо «веселой комнаты» снял комнатку на четвертом этаже мрачного дома. Осмотревшись, увидев блеск и нищету Петербурга, впал в жесточайшую хандру. С местом службы не определился, деньги на исходе, но оставалась надежда на издание и продажу поэмы, на что были потрачены последние деньги. «Ганц», под псевдонимом «Алов», небольшим тиражом по цене пять рублей за экземпляр, появился в книжных лавках Петербурга. Критики не заставили себя долго ждать и «разнесли» поэму в пух и прах. Правда, некто Н. А. Полевой, смягчил поток неприязни, мягко сказав, что автор «…мог бы и не издавать своей идиллии».

Вместе со слугой Яковом Гоголь оббегал лавки и изъял весь тираж книжицы. В камине гостиницы на углу Вознесенского моста в июне 1829 года сочинитель предал ее огню. Сожжение войдет в его правило для избавления от неудавшихся произведений.

Считается, что первым печатным произведением юноши было стихотворение «Италия», опубликованное вначале 1829 года в журнале «Сын Отечества».

Нервы у искателя счастья оказались на пределе. Неудавшийся поэт искал выхода и не нашел лучшего, как бежать из Петербурга. А может быть, бежал от самого себя? К этому времени пришли деньги от матери для уплаты процентов в опекунском совете, они-то и пригодились на покупку билета на пароход до Любека. Из Германии Никоша обращался в письме к матери: "Часто я думаю о себе, зачем Бог, создав сердце, может, единственное, по крайней мере, редкое в мире, чистую, пламенеющую жаркую любовь ко всему, высокую и прекрасную душу, зачем он одел все в такую страшную смесь противоречий, упрямства, дерзкой самонадеянности и самого униженного смирения". Далее намекал, что причина отъезда – неразделенная любовь прекрасной дамы. Естественно, дамы не было, и мать это хорошо понимала.

В сентябре этого же года путешественник возвратился в Петербург. Заграница пошла на пользу. «Время, здесь проведенное, было для меня очень приятно, если бы я только так же был здоров душою, как теперь телом»,– пишет он домой.

Детское увлечение рисованием привело Николая в Петербургскую академию художеств в качестве вольноприходящего и кончить ее общий курс. Для души решил пойти в актеры, так как в театре имел определенный опыт, но "…оказался совершенно неспособным, не только в трагедии или драме, но даже в комедии; что он, не имея никакого понятия в дикломации", – такая докладная легла на стол князя Гагарина, секретаря директора императорских театров после просмотра соискателя знатоком сценического искусства А.И.Храповицким.

Снова отчаяние. Кто-то посоветовал обратиться к журналисту Ф.В.Булгарину. И не напрасно, через него неожиданно Гоголь получил место чиновника в канцелярии третьего Отделения. В знак благодарности неожиданному покровителю он посвящает стихи «…которые мне стыдно даже объявить», – так о них отозвался Фаддей.

Гоголя, деятельного по натуре, монотонная работа не устраивала и вскоре оставляет место канцеляриста. То малое время, которое провел он среди чиновников, как на не рукотворной плате отпечаталось в памяти, чтобы потом воскреснуть в художественных образах.

В поисках настоящего места в жизни прошел год. Надежды на удачную службу возложены на наступающий 1830, но они не оправдались. Николай решил, что литература – поле, которое предстоит ему пахать, сеять и собирать урожай. Первое зерно, статья «Женщина», было брошено в журнал Антона Дельвига – «Северные цветы» и принята к печати. Напористый публицист получает от издателя рекомендательное письмо к самому В.А.Жуковскому, а тот знакомит его с писателем П.А.Плетневым, который рекомендует Гоголю преподавать историю в патриотическом институте с жалованием 400 рублей в год. На молодого учителя обращает внимание знать: Балабины, Лонгиновы, Васильчиковы и другие, приглашая давать уроки своим детям.

Круг знакомых расширялся. Впереди предстояла встреча с А.С.Пушкиным. К этому времени, на взлете вдохновения, Гоголь пишет и помещает в «Отечественных записках» без своей подписи "Бисаврюк, или вечера накануне Ивана Купала" и попадает в кон. Потом "Бисаврюк" получит название – "Повести, изданные Пасечником Рудым Паньком", а окончательно – "Вечера близ Диканьки".

"Вечера" – сочинение полное задорного юмора, старины, сказок, ярких картин природы, нравов простых людей. Фантастика мастерски переплелась с реальностью так, что трудно отличить одно от другого. Плетнев писал Пушкину о молодом сочинителе: «Жуковский от него в восторге. Я нетерпеливо желаю подвести его тебе под благословение». Оно состоялось в мае 1831 года. Александр Сергеевич восторженно писал А.Ф.Воейкову – "Вечера близ Диканьки" изумили… Вот настоящая веселость, искренняя непринужденность, без жеманства и чопорности… какая поэзия, какая чувствительность! Поздравляю публику с истинно веселою книгою". Так поэт благословил двадцатишестилетнего Гоголя в мир большой литературы. Не раздумывая, Пушкин предложил молодому автору сотрудничать в журнале «Современник», а в задуманном альманахе «Тройчатка» Гоголю отводилось описание чердака, Пушкину – погреба, а Одоевскому – гостиная. «Тройчатка» оказалось лишь мечтой, но подчеркивала устойчивую позицию Гоголя как писателя.

Критик В.Г.Белинский вторил Пушкину: «Произведения игривой и оригинальной фантазии Гоголя принадлежат к числу самых необыкновенных явлений в нашей литературе и вполне заслуживают те похвалы, которыми осыпает восхищенная ими публика… Представим времени решать, чем и как кончится поприще г. Гоголя, а теперь будем желать, чтобы этот прекрасный талант долго сиял на небосклоне нашей литературы, чтобы его деятельность равнялась его силе».

Читатели признали в Гоголе юмориста, но это звание тяготило его и мешало восприятию его других произведений. За юмором скрывалось болезнь. «Причиной той веселости, которую заметили в первых сочинениях моих, показавшихся в печати, заключается в некоторой душевной потребности. На меня находили припадки тоски, мне самому необъяснимой, и, чтобы развлекать самого себя, я придумывал себе все смешное, что только мог выдумать». Так "веселость" стала для автора надежным лекарством от депрессии.

Эйфория успеха истощала силы писателя. Чтобы их пополнить отправился в родную Васильевку – небогатое село на границе Миргородского и Полтавского уездов. Усадьба, утопающая в зелени, состояла из одноэтажного дома с деревянными колонны под козырьком над входом. В доме анфилада комнат с изразцовыми печами и паркетными полами, на стенах, обклеенных шпалерами, портреты предков, недорогие картины, литографии, вышивки. Достопримечательность Васильевки – пруд, церковь неподалеку и поля, поля, поля, в которых Николай ранее находил покой, но в этот приезд желаемого покоя не было, измучили болезненные припадки. Несмотря на них, продолжал писать и в конце сентября 1832 года вместе с сестрами Анной и Елизаветой выехал в Петербург, чтобы определить их в Патриотический институт.

Глава 3

Смех сквозь слезы

Запас творческих планов, привезенных из деревни, не был использован. На Гоголя напал «умственный запор». Целый год писатель находился в депрессии. В письме, полном отчаяния, он поведал другу Максимовичу: «Если бы вы знали, какие со мною происходили перевороты, как сильно растерзано все внутри у меня! Боже, сколько я пережег, сколько перестрадал».

Спешка мыслей, планов не давали писателю сосредоточиться на чем-то одном. Кризис творчества пришелся на 1833 год. «Какой ужасный для меня этот 1833г.! Боже, сколько кризисов! Настанет ли для меня благодатная реставрация?»– писал он Погодину.

Вот меланхолия позади, ее место заняла ажитация, возбужденное состояние, на фоне которого произведения одно лучше другого, посыпались как из рога изобилия. Автор был далек от влияний литературных авторитетов, модных теорий на развитие общества, а тем более революционных, и писал о том, что видел, надеясь смехом, разоблачением пороков общества, изменить человека. Друзья удивлялись необыкновенной работоспособности Гоголя. «Таинственный, неизъяснимый 1834!… Я не знаю, как назвать тебя, мой Гений!… О, не разлучайся со мной!… Я совершу!… жизнь кипит во мне».

Гоголь оказался не только летописцем прошлого и изящным повествователем настоящего, но и сам выступил в роли незримого действующего лица, что позволило одухотворить свои произведения и влюбить в них настоящих ценителей словесности. Овладеть тайной творчества любого писателя вряд ли возможно, а такого, как Гоголь тем более. Рационального рассуждения для этого мало, необходимо какое-то указание свыше, а оно посещает не каждого.

В период с 1834 – 35 годов им созданы или задуманы главные произведения: «Миргород», «Арабески», «Женихи», «Тарас Бульба», «Нос», «Ревизор» и другие шедевры русской литературы.

Повесть «Невский проспект» была закончена автором в 1834 году. В ней представлены завсегдатаи проспекта в масках. Писатель не касается психологии каждого из толпы, а лишь описывает одежду, шляпы, обувь, бакенбарды, усы, показывая, что внешние атрибуты, а не ум, определяют место человека в обществе.

Одинокими чувствуют себя на «празднике жизни» те, кто создает богатства, а сильные мира унижают и оскорбляют простого человека. Гоголь разочарованно пишет в "Проспекте": «Все обман , все мечта, все не то, чем кажется… О, не верьте этому Невскому проспекту… он лжет во всякое время»… Вот и художник Пискарев, герой из этого сочинения, столкнувшийся с реальностью, не выдержав обмана, гибнет со словами отчаяния: «Боже, что за жизнь наша! Вечный раздор мечты с существенностью».

В повести «Нос» Гоголь сумел фантастику переплести с действительностью, с повседневностью так, что заставил читателя поверить, что нос сбегает с лица майора Ковалева и становится статским советником и с высоты должности с пренебрежением относится к своему хозяину. Ковалев возмущен наглостью, но ничего не может поделать с новоявленным чиновником. Главное в России «нос» – чиновник, мимо рук которого ничто не должно проскочить. Гротеск доведен до действительного восприятия.

Гоголь одним из первых после Пушкина начал разрабатывать тему «маленького» человека, винтика, необходимого в работе маховика российской империи. Эту тему будут потом продолжать Ф.М.Достоевский, А.П.Чехов, драматург Н.А.Островский и другие писатели.

В повести «Шинель» на примере Акакия Акакиевича Башмачкина писатель показал рядового чиновника, которого не уважает даже сторож, не говоря о начальниках. Словами молодого чиновника автор говорит: – «… как много в человеке бесчеловечья, как много скрыто свирепой грубости и утонченной образованной светскости»… Но «маленький» человек, оказывается, имеет чувство собственного достоинства, имеет душу и способен на бунт.

Особое место среди произведений этого периода занимает историческая повесть «Тарас Бульба». Над ней автор начал работать с конца 1833 года и сделал две редакции. Вторая оказалась более полной по историческим источникам, которыми автор пользовался при написании.

Главный герой повести – Тарас Бульба – собирательный образ. В нем черты Тараса Федоровича Трясило, поднявшего в 1630 году казаков на восстание, просматривается и Богдан Хмельницкий, потерявший в битве с поляками своих сыновей и многие запорожцы, участники борьбы против польской шляхты за объединение с великим русским народом

Тарас Бульба сожалел и боролся с происходящим злом в то время на Украине: «Знаю, подло завелось на земле нашей… перенимают, черт знает, какие басурманские обычаи; гнушаются языком своим; свой со своим не хочет говорить; свой своего продает, как продает бездушную тварь на торговом рынке». Главному герою повести было чуждо предательство, от кого бы ни исходило. Сын Андрей, казалось бы, впитавший с молоком матери честь и любовь к Родине, поддался любовной страсти к полячке и пошел на измену. Отец совершил над сыном собственный суд.

Критики и читатели благосклонно приняли «Тараса». Сам автор назвал его «счастливой повестью». Пушкин признал произведение «достойным Вальтера-Скотта». Белинский как: «… эпизод из великой эпопеи жизни целого народа…высочайший образец идеала и прототипа!».

Писательский труд приносил автору малый доход. Все издавалось на собственные деньги. В июне 1834 года пришлось вступить в должность адъюнкта на кафедру истории С-Петербургского университета с жалованием 600 рублей в год.

Аудитория видела в новом преподавателе не историка, а литератора и оттого яблоку негде было упасть на его первой лекции. Среди почетных гостей был Пушкин и, якобы, Жуковский. Все ждали чудо, но «Сконфузился наш пасечник и лекцию, читал плохо и произвел весьма невыгодный для себя эффект. Этого впечатления не поправил он и на следующих лекциях», – вспоминал В.В.Григорьев. Этого следовало ожидать, знаний у Гоголя по истории средних веков явно не хватало. И.С.Тургенев, будучи студентом этого университета, вспоминал: «Мы все были убеждены (и едва ли мы ошибались), что он ничего не смыслил в истории».

Как ни старался Жуковский добиться для Гоголя звания профессора, этого не произошло, поскольку он … «не представил ни одного опыта своих знаний и таланта»,– из отказа министра просвещения Уварова.

В конце концов, поборов гордыню, и, видя неспособность к преподаванию, Гоголь написал прошение об отставке. «Я расплевался с университетом, и через месяц опять вольный казак. Не узнанный я взошел на кафедру и не узнанный схожу с нее», – из письма к Погодину от 6 декабря 1835 года.

Вслед за отставкой из университета, его уволили из Патриотического института, из-за того, что частые болезни нервов и желудка отвлекали от преподавания.

Несмотря на болезнь тела, Гоголь был в поиске новых тем для творчества. «Ух, брат! Сколько ко мне приходит мыслей теперь! Да каких крупных! Полных, свежих»,– радостно делится с Погодиным.

Седьмого октября 1835 года обращается к Пушкину с письмом: «…дайте какой-нибудь сюжет, хоть какой-нибудь смешной или не смешной, но русский чисто анекдот… духом будет комедия из пяти актов и, клянусь – куда смешнее черта… В «Ревизоре» я решил собрать в одну кучу все дурное в России, какое я тогда знал, все несправедливости, какие делаются в тех местах, где больше всего требуется от человека справедливости, и одним разом посмеяться над всем».

Через два месяца упорной работы, автор воскликнет: «Да здравствует комедия!» и представит готовый вариант на суд публики. Окончательная точка в «Ревизоре» поставлена лишь в 1851 году. Такой долгий путь к завершению говорит о высокой требовательности автора к слову и серьезному подходу к теме.

Премьера комедии состоялась 19 апреля 1836 года на сцене Петербургского Александринского театра. Роль городничего играл И.Сосницкий, Хлестакова – Н.Дюр, игрой которого автор был не доволен, как и пьесой. Сцена за сценой раскрывала характеры чиновников, раскрывалось подобострастие пред начальством, а заключительная сакраментальная фраза городничего, брошенная в зал, где сидели чиновники в вицмундирах с орденами на груди и «Аннами на шеях»: «Чему смеетесь? Над собою смеетесь»,– повергла орденоносцев в шок.

Занавес опущен. Пряча лица в воротники, в каретах от театра разъезжались хлестаковы, городничие, держиморды, сковозняк-духановские, добчинские, земляники…, увидевшие себя в зеркале отражения таланта Гоголя. Зеркало их не исковеркало, а отразило настоящие лица сильных мира. Власти боятся смеха над собою и не прощают насмешникам.

П.В.Анненков вспоминал о премьере: «…к четвертому акту смех становился робким, пропадал. Аплодисментов почти не было. Напряженное внимание… переродилось почти во всеобщее негодование, общий голос, слышавшийся по всем сторонам избранной публики был: это невозможность, клевета, фарс…».

Пресса не замедлила сказать свое слово. В «Северной пчеле» Ф. Булгарин утверждал, что «Ревизор» «…клевета на Россию …на злоупотреблениях административных нельзя основать настоящей комедии», в которой нет «… правдоподобия, натуры». За Булгариным, Сенковский в «Библиотеке для чтения», комедию назвал «грязным творением».

Были и другие мнения. «Пьеса имела успех колоссальный», – отозвался писатель И.И.Панаев. Поэт П.А.Вяземский: «Ревизор» имел полный успех на сцене: общее внимание зрителей, рукоплескания, задушевный и единогласный хохот, вызовов автора»… «герои «Ревизора» «более смешны, нежели гнусны»… «тут нет угнетения невинности в пользу сильного порока», «в замысле Гоголя не было ничего политического».

В.Г.Белинский воспринял комедию за «Превосходный образец художественной комедии… Какие надежды, какие богатые надежды сосредоточены на Гоголе! Его творческого пера достаточно для создания национального театра… который будет угощать нас не насильственными кривляньями на чужой манер, не заемным остроумием, не уродливыми переделками, а художественными представлениями нашей общественной жизни».

Судя по черновым рукописям, Пушкин тоже намеревался дать хороший отзыв о комедии, но смерть помешала.

Царь, после просмотра снисходительно заметил: «Досталось, всем, а больше всего мне». Однако, «Если бы сам государь не оказал бы высокого покровительства и заступничества, то, вероятно, «Ревизор» не был никогда игран или напечатан»,– писал автор комедии матери. С монаршего разрешения генерал Дубельт на рукописи комедии написал; «позволить». Вообще об отношении Николая первого и его семьи к Гоголю, будет сказано чуть позже.

В Москве 25 Мая 1836 года в Малом театре состоялась премьера комедии. М. Щепкин играл роль городничего, а Д. Ленский – Хлестакова. Автор присутствовал в зале и: «… сидел в театре скучный. О восторге и приеме публики я не заботился. Одного только судьи из всех бывших в театре я боялся, и этот судья был я сам. Внутри себя я слышал упреки и ропот против своей же пьесы, которые заглушали все другие».

В силу своей щепетильности, подозрительности, гиперболизации собственного «Я», замечания критиков автор истолковал по-своему. Ему показалось, что все восстали против него. «Господи Боже! Ну если бы один, два ругали, ну и бог с ними, а то все, все»… Гоголь видит причину неудачи в том, что «Сказать о плуте, что он плут, считается у них подрывом государственной машины. Сказать какую-нибудь только живую и верную черту – значит, в переводе опозорить все сословие».

Позже Николай Васильевич напишет В.А.Жуковскому: «Появление книги моей разразилось точно в виде какой-то оплеухи: оплеуха публике, оплеуха друзьям моим и, наконец, еще сильнейшая оплеуха мне самому… Книга эта отныне будет лежать на столе моем, как верное зеркало, в которое мне следует глядеться для того, чтобы видеть все свое неряшество и меньше грешить впредь». Болезненная недооценка своих произведений даст повод в дальнейшем не только к отказу от их части, но и к расправе над вторым томом «Мертвых душ».

Несмотря на холод восприятия комедии в России, «Ревизор», без дозволения властей перешагнул границу империи и сделался популярным в Европе еще при жизни автора.

Гоголь – человек, который не мог жить стереотипами, ему необходима была их смена. Это касалось не только души, но и творчества. Для осуществления задуманного грандиозного полотна о российской жизни, «Мертвые души», он в июне 1836 года уезжает за границу, чтобы «размыкать тоску», накатившуюся с новой силой на истерзанную душу. Было писателю неполные двадцать семь лет.

Глава 4

Творчество на колесах

По словам Гоголя «Дорога всегда действовала на меня освежительно: и на тело и на душу». «Какое странное, и манящее, и несущее, и чудесное в слове: дорога! И как чудна она сама, эта дорога: ясный день, осенние листья, холодный воздух… Боже! Как ты хороша подчас, далекая, далекая дорога!… сколько родилось в тебе чудных замыслов, поэтических грез, сколько перечувствовалось дивных впечатлений”. Чем не поэма о дороге?

Из Женевы Николай Васильевич пишет М.П.Погодину: «Теперь передо мной чужбина, вокруг меня чужбина, но в сердце моем Русь, не гадкая Русь, но одна только прекрасная Русь».

Гоголь не только мастер удивительно лирических, трогающих душу зарисовок, но и непревзойденный художник – пейзажист огромных полотен. Этот талант получил свое продолжение и совершенство в поэме «Мертвые души», которую писал более шести лет.

Существуют две версии сюжета этого произведения. Одну подсказала писателю его родственница Мария Григорьевна Анисимова-Яновская. Ее дядя, Пивинский, скупал за горилку мертвые души у соседей помещиков и сделался на бумаге владельцем пятидесяти душ, что дало право на открытие собственного винного производства. Вторая, более распространенная, версия – пушкинская.