Текст книги "Дмитрий Донской. Куликовская битва и подвиг объединения Руси"

Русский княжеский дружинник

Русский пеший ратник

Глава 7.
«Чёрная смерть»

Вот так в давние времена люди представляли чуму

У Семёна Гордого родились четыре сына. Правда, двое умерли маленькими, но оставалось ещё два. Братья великого князя, Иван и Андрей, тоже женились. У Ивана родились дочка Любаша и сынок Дмитрий. Разве кто-нибудь мог предвидеть, что он станет государем, прославленным героем? Он даже не был сыном великого князя, а только племянником. А по русским законам наследниками Семёна считались его братья, дальше по очереди шли дети самого Семёна. А Дмитрий получит какой-нибудь маленький удельчик, будет служить и помогать старшим…

За десятилетия «великой тишины» Северная Русь окрепла. Умножалось её население. Семьи в то время были многодетные. Иметь по 8–10 сыновей и дочек считалось вполне обычным. Звенели топоры, расчищая участки в лесах. На пустых местах вставали избы деревень. Распахивались новые поля. Города разрастались новыми улицами, слободками. Тянулись к небу кресты новеньких храмов.

Укреплялась и власть великого князя. Кто-то из удельных князей уже сам не хотел противиться ему. Понимал, что слушаться государя – получается полезным и для них самих. А кто-то и хотел бы не подчиняться ему, но не осмеливался. По его призыву поднимались внушительные войска. Пока ещё они ходили не в бой. Всего лишь попугать Новгород или смоленского князя, пригрозить литовцам. Но в полки собиралось всё больше воинов. Улучшалось их оружие, снаряжение. Да и выучка тоже. Пройдёт ещё какое-то время, и пусть попробуют враги справиться с московской армией! Вот тогда и с Ордой можно будет поговорить на другом языке. Платить ли ей дань, или уже хватит?

Но такие мечты рождались слишком рано. Далеко-далеко от Руси зародилась беда. Такая беда, что оказалась даже страшнее вражеских нашествий. Эпидемия чумы. Её ещё называли «чёрная смерть», «мор», «моровая язва». Лекарств от неё не было. Если уязвила болезнь – конец. Она появилась в Китае, там погибли миллионы людей. Оттуда чума перехлестнула в соседние страны. С купеческими караванами добралась до Средней Азии, Персии. В 1346–1347 годах стали умирать люди в Золотой Орде. На Руси встревожились. В храмах служили молебны, устраивали крестные ходы. Но у эпидемии были странные особенности. Она распространялась то в одну, то в другую сторону. Внезапно начиналась и внезапно кончалась. Одних поражала, а других почему-то нет. При первой угрозе чума не задела Русь.

Из Орды вместе с невольниками на генуэзских и венецианских кораблях она попала в Византию, Италию. В 1348–1349 годах эпидемия охватила Испанию, Францию, Англию. Потом перекинулась в Германию, Данию, Швецию. Из некоторых городов люди в ужасе разбегались кто куда. Другие считали – уже настал конец света. Толпами набивались в храмы, в монастыри. Третьи кричали – всё равно помирать, пьянствовали и безобразничали. Где-то обвиняли, что чуму наслали колдуны и ведьмы. Хватали и сжигали ни в чём не повинных людей. В Европе вымерла третья часть населения.

И уже после этого, в 1352 году, болезнь через Прибалтику попала в Псков. У человека вдруг опухали железы, он начинал харкать кровью, а на второй или третий день умирал. Люди поняли, что зараза легко передаётся, стали шарахаться друг от друга. За больными ухаживали монахи, собирали мертвецов, пока и сами не умирали. Гробов и могил не хватало, хоронили в общих ямах – скудельницах. Псковичи решили, что умереть придётся всем. Целыми семьями уходили в монастыри. Все деньги и имущество раздавали нищим – но те не брали, боялись заразиться.

Из Новгорода самоотверженно приехал архиепископ Василий. Организовал крестный ход вокруг города, люди приободрились – и действительно, эпидемия пошла на убыль. Но заразился сам Василий, на обратном пути скончался. С теми, кто сопровождал его, чума попала в Новгород. Отсюда она стала распространяться на Смоленск, Суздаль, Чернигов, Киев. На севере Белозёрск, а на юге Глухов вымерли до последнего человека. Опустевших деревень никто и не считал. Люди жили, трудились – и за несколько дней не оставалось никого. Только вороньё с крысами пировали в царстве смерти.

Весной 1353 года эпидемия появилась в Москве. Митрополит Феогност отпевал умерших, и его скосило одним из первых. Едва успели его похоронить в Успенском соборе, рядом со святым Петром, как чума обнаружилась во дворце государя. Почти одновременно скончались оба его сына. А следом за ними болезнь свалила самого великого князя. Умирая, он из последних сил диктовал завещание: «Чтобы не престала память родителей наших и свеча бы не угасла». О чём он думал? Какую свечу имел в виду? Династию московских князей? Русское государство? Или смотрел на свечку перед иконой у своей постели?

Братьям Ивану и Андрею Семён завещал быть дружными, распределил между ними владения, семейные богатства. Он не знал, что это не имело смысла. У Андрея жена как раз ждала ребёночка, но отец уже не увидел маленького сына Владимира. Он заболел и умер вслед за Семёном. Из троих братьев уцелел только Иван. И его детей чума не тронула. Дмитрию было два годика. Он ещё не понимал, что же это творится со взрослыми? Почему одних куда-то уносят, другие плачут? Хотя взрослые были уверены, скоро придёт и их очередь. Молились, готовились к смерти. Но чума угасла так же внезапно, как и началась. Люди сами удивлялись, как же зараза пощадила их. Приходили в себя. Получалось, что ещё не конец. Получалось – надо жить…

Русь пострадала очень сильно. Зарастали сорняками поля вокруг вымерших деревень. В городах повсюду остались опустевшие дома и дворы. Замерла торговля. Поредели воинские дружины. Теперь жизнь надо было налаживать заново. Наследником Семёна Гордого стал его брат Иван. Его называли Красным – то есть красивым. Было и другое прозвище, Кроткий – по натуре он был тихим, миролюбивым. А митрополит Феогност ещё при жизни наметил, кто должен заменить его – Алексий. Но обоим надо было утверждать своё положение. Князю у хана, Алексию – у патриарха. Перетряхнули кладовые, нагрузили обозы подарками. Поехали в разные стороны, Иван в Сарай, Алексий в Константинополь.

Но на людей бедствие подействовало по-разному. Одни как бы очистились. Осознали, насколько мелкими были их прежние ссоры, обиды, честолюбивые замыслы. Вон другие тоже ссорились, заносились, жадничали. И где они? В могилах. Значит, всё это пустое. Имеют смысл только более важные вещи. Православная Вера, родная земля. А другие наоборот – увидели в катастрофе даже пользу для себя! Старались получить какие-то собственные выгоды! Неожиданно открылось – тот порядок, что строили на Руси московские князья, ещё очень и очень непрочный.

Новгород хлебнул не меньше горя, чем москвичи. Но «золотые пояса» обрадовались – Семён Гордый умер! Москва ослабела! Вот и надо отделиться от неё! Найти себе князей более удобных. Предложили Константину Суздальскому: у тебя дед был великим князем, ты имеешь права на престол. Мы поможем его занять, а за это ты нам – поблажки. Дань с нас будешь брать маленькую, контролировать и регулировать нас не будешь. Константин согласился. Новгородцы отвалили ему побольше серебра, на взятки ханским приближённым. Да и сам Константин был князем не бедным, ему принадлежали торговые города на Волге – Нижний Новгород и Городец. Он поехал к хану.

Новгородские бояре тоже отправили послов к Джанибеку. Просили, чтобы поставил великим князем Константина, а не Ивана. «Золотые пояса» были уверены, что так и будет. Денег-то отвалили какую кучу! Иван наверняка привезёт гораздо меньше. Даже не дожидались решения хана, выгнали из Новгорода московских наместников. Но они ошиблись. Семён Гордый не напрасно дружил с Джанибеком. И к тому же, Калита с Семёном наладили сбор дани через своих, московских чиновников. Они уже привыкли, хорошо справлялись с такими обязанностями. А справятся ли суздальский князь и его чиновники? Неизвестно. Вдруг развалят, и хан в убытках останется?

Денежки Константина и новгородцев татарские вельможи охотно взяли. Но Джанибек не стал менять налаженный порядок. Ярлык великого князя вручил Ивану Красному. На родину с ним поехал ханский посол. Официальной столицей великого княжества до сих пор считался Владимир. И там, во Владимире, посол должен был короновать нового государя, возвести его на престол. Это означало, что Иван не сам занимает его, а по воле хана.

Но оказалось, что смерть Семёна Гордого воодушевила не только новгородцев с суздальцами. Рязанцы когда-то сами отдали Даниилу Московскому Коломну за помощь в междоусобицах. Но об этом давно забыли. Завидовали благополучию Москвы, накручивали сами себя обидами – москвичи и без того богатые, а наш город отобрали. Они считали «своим» и крошечный городок Лопасню. Видимо, когда-то она относилась к Коломне и перешла к Москве вместе с ней. Но Лопасня стояла на южном, рязанском берегу Оки, и рязанцы кипятились: этот берег наш, значит и Лопасня должна быть наша.

В самой Рязани после всех смут и убийств двоих князей правил Олег Иванович – совсем юный, горячий. А теперь дошли слухи: господство Москвы кончилось, великим князем будет Константин Суздальский. Бояре возбудили Олега, что пришло время расквитаться. Их войско налетело на Лопасню, захватило и разорило её. Московского наместника, управлявшего городком, взяли в плен. Напакостили, да тут же и осеклись. Вдруг узнали – Иван Красный возвращается великим князем. И татарский посол с ним едет. Значит, ошиблись. Поспешили.

Но и новому государю было совсем не с руки затевать войну. Его княжество опустошила эпидемия. Надо было восстанавливать хозяйство. Ещё и с Новгородом разбираться! Там «золотые пояса» опять объявили – ну и что, если Иван получил ярлык великого князя? А они своего князя выбирают. И уже выбрали Константина, никому другому подчиняться не будут. С рязанцами Иван Красный вступил в переговоры. Даже согласился заплатить выкуп. Они вернули Лопасню, отпустили наместника и других пленных.

Зато новгородцев миролюбие московского государя раззадорило. Кричали – значит, и вправду Москва ослабела. Вот и нечего её бояться! Как ни трудно было, как ни досадно, приходилось вразумлять силой. Иван Красный призвал удельных князей в поход на Новгород.

«Золотые пояса» упрямились. Вооружали горожан, призывали воевать. Послали гонцов в Тверь и Суздаль, чтобы им помогли. Но кто бы осмелился идти против решения хана? Константин Суздальский решил, что с Красным надо мириться. Связал приехавших к нему новгородцев и отослал в Москву. Тут уж «золотые пояса» сникли. Если их собственный избранник отвернулся от них, оставалось только покориться. Поехали к государю извиняться, привезли ему «дары многие». Для Ивана Красного этого было достаточно. Подчинились без войны, вот и хорошо.

А между тем Алексий всё ещё сидел в Константинополе. С тех времён, когда там ставили прежних митрополитов, Петра и Феогноста, состояние Византии стало ещё хуже. Добавилась ещё собственная междоусобица. Двое знатных вельмож, Иоанн Кантакузин и Иоанн Палеолог, жестоко воевали за царский трон. Империя совершенно разорилась. В Константинополе маскировали нищету блестящей мишурой. В царском дворце подавали глиняную посуду, покрытую позолотой. Трон и короны украшали стекляшками – драгоценные камни продали.

Патриархия тоже обнищала. Поэтому деньги значили здесь не меньше, чем в Орде. В Москве это уже знали, Алексию дали с собой немало серебра. Но патриарх Филофей продержал его целый год. Как будто проверял, подойдёт ли он на пост митрополита. А на самом деле ждал – как решится спор в Сарае? Останется ли великим князем московский государь? Или будет кто-то другой? Ведь у другого может быть свой кандидат в митрополиты. Только когда узнали, что хан утвердил великим князем Ивана Красного, то и патриарх совершил нужный обряд. Посвятил в митрополиты Алексия. Казалось, что был настроен очень тепло, дружелюбно. Алексий спокойно поехал домой.

Но вскоре открылось, что патриарх и император поступили нечестно. Литовский Ольгерд относился к религии равнодушно. Сам оставался язычником, приносил жертвы идолам. Но он прекрасно понял, какую силу даёт московским князьям, что у них есть митрополит. В его владениях было множество православных – и получалось, что они считают центром Руси Москву. И все православные храмы, священники, монастыри в его стране подчинялись Москве. Переманивать под власть Ольгерда русские города и земли тоже получалось неудобно. Ведь это значило отделиться не только от московского великого князя, но и от центра Русской Церкви. Митрополит удерживал от этого православных людей.

Ольгерд мечтал, чтобы у него появился свой митрополит. Отдельный. Он узнал, что у Византии дела совсем плохи. Отправил туда послов с мешками золота и серебра. А митрополитом к себе просил поставить человека, которого сам выбрал, тверского боярина Романа. Одним махом хотел двух зайцев убить. И получить собственную митрополию, и Тверское княжество к себе притянуть. Патриарх и император без долгих разговоров согласились. С Москвы деньги получили, почему бы и с Литвы не получить? Алексию об этом не говорили ни слова. Ведь ясно же, что будет протестовать, своему государю напишет, а то и хану. А когда он уехал, то и Романа посвятили в митрополиты.

В Москве узнали об этом, и все были в полном шоке. Как же это? Патриархия разорвала Русскую Церковь на две части, а русских даже не спросила, не посоветовалась! Алексий вернулся в Константинополь. Пытался спорить. То, что наделали византийцы, выглядело слишком некрасиво. Но и терять деньги от Литвы они не хотели. Патриарх выкрутился, что ничего страшного не произошло. И русскую митрополию как будто не делили. Она осталась прежней, Алексий – митрополит Владимирский и Киевский. А у Романа совсем новая митрополия, Литовская и Волынская. Хотя это была только отговорка. Ольгерд добился своего. Теперь ему стало гораздо удобнее захватывать русские земли.

А пока Алексий путешествовал туда-сюда, Ивану Красному ох как не хватало митрополита! Мало было новгородцев и рязанцев, но и в самой Москве возникли серьёзные проблемы. Мы уже рассказывали, что на Руси ближайшими помощниками князей были бояре. Князья награждали их за хорошую службу, давали сёла, деревни. Бояре богатели. У них росло количество слуг, увеличивались собственные военные дружины. Но бывало и так, что усилившиеся бояре заносились, наглели. Оставаться верными слугами государя, выполнять его приказания их больше не устраивало. Нет, пускай государь правит так, как скажут бояре, как им выгодно.

Такая фигура появилась и в Москве. Главным боярином Калиты был Протасий Вельяминов. Он занимал должность московского тысяцкого. Это был очень высокий пост – вроде как мэр Москвы. Ещё и главный городской судья. Ещё и командир городского ополчения. После Протасия тысяцким стал его сын Василий. Он был главным советником у Семёна Гордого, а Иван Красный женился на его дочери. Василий зазнался. Считал себя чуть ли не вторым великим князем. Распоряжался на Москве единолично. Начал притеснять бедноту. В суде у него выигрывал не тот, кто прав, а кто больше ему заплатит. По своей должности Вельяминов заведовал и всем московским хозяйством, торговлей, рынками. Он подружился с ордынскими и генуэзскими купцами. Давал им всякие льготы, поблажки – а они за это отстёгивали хорошие денежки в собственный карман Василию. Правда, от таких махинаций страдали русские купцы. Но кто посмеет жаловаться на самого тысяцкого, государева родственника?

В конце жизни он передал свою должность старшему сыну, его тоже звали Василий. Уже как будто по наследству. Семён Гордый узнал о беззакониях Вельяминова, хотел снять его. Не тут-то было! У него нашлось множество заступников из московской знати, из тех же купцов. Василий остался тысяцким. А Иван Красный был мужем его сестры. Кроткий, скромный, тихий. Вельяминов вообразил, что при нём станет вообще всемогущим. Начал указывать великому князю, какие ему принимать решения. Даже и сам принялся командовать, не спрашивая государя.

Но Иван Красный, хоть и Кроткий, не позволил сесть себе на шею. О нечестных делах родственника он тоже знал. Всё-таки отобрал у него должность тысяцкого. Назначил на неё другого боярина, Алексея Босоволкова. Тот начал наводить порядок в городских делах. Расследовать, что натворил Василий. Однако утром 3 февраля 1356 года Босоволкова вдруг нашли на базаре убитым. Все подозрения и улики указывали на Вельяминова. Тут уж забурлила вся Москва. Народ шумел, что Босоволков заботился о простых людях, начал защищать их, и за это его убили.

А государь был в полной растерянности. Арестовать Василия и наказать по закону? Но за него вступятся боярская родня, высокопоставленные друзья, иноземные купцы. Замять дело? Это значило показать всей Москве – великий князь не смог справиться с обнаглевшим боярином. Иван Красный выбрал осторожный вариант. Судить родственника всё же не стал. Но Вельяминову велел указать – пусть убирается куда угодно. Тот собрал пожитки и укатил в Сарай, к своим друзьям-купцам.

Иван Красный, отец Дмитрия Донского

Святой митрополит Алексий, наставник и помощник Дмитрия Донского

Глава 8.
Как князь Дмитрий остался сиротой

Митрополит Алексий исцеляет ханшу Тайдулу.

Художник Я. Ф. Капков

Митрополит Алексий наконец-то возвратился из Константинополя. Но в 1357 году в Москву прибыли совершенно необычные послы из Орды. Вели себя так вежливо и почтительно, будто они приехали не к ханским подданным. Хотя повеление они привезли тоже необычное. Джанибек писал, что его мать Тайдулу уже три года мучат злые духи – её всю корчит, ломает, она ничего не видит. Хан требовал, чтобы к ней приехал митрополит: «Мы знаем, что Небо ни в чём не отказывает молитве вашего главного попа», вот и пусть вылечит её.

Алексий действительно был святым человеком. Иногда по его молитвам выздоравливали больные. Он исцелял и бесноватых, прогонял от них нечисть. Но ведь получалось не всегда. Он же только к Богу обращался, просил помочь. А уж там как Господь решит. Когда гуляла чума, молитвы редко спасали. Но теперь на митрополита ложилась огромнейшая ответственность. Не за ханшу, а за всю Русь. Да, Джанибека называли «добрым царём». Но если разгневается, его доброта запросто может кончиться. Получится ли исцелить Тайдулу? Она же даже не христианка.

За Алексия волновалась вся Москва, провожала его, молилась за него. Он приехал в Сарай. Читал возле ханши специальные молитвы (в Церкви это называется – отчитывал). И чудо произошло, Тайдула избавилась от напасти. Радовалась вся Русь. Благодаря митрополиту она избежала беды, ханского гнева. А уж Джанибек даже не знал, как отблагодарить Алексия. Это значило, что и ко всему Московскому княжеству он будет относиться ещё лучше.

Но кто мог подумать, что жизнь самого Джанибека уже кончается? Могущественная группировка ордынских купцов была очень недовольна, что он доверяет русским, не грабит их, не повышает дань. И карателей посылал только один раз, на городок Алексин. Русских пленных на продажу пригонять перестали. Зато Джанибек, как когда-то Тохта, обратил внимание на генуэзцев и венецианцев. Они опять забыли об обещаниях платить дань хану. Хозяйничали в соседних областях в Крыму и на Азовском море.

Джанибек указал, чтобы они выполняли старые договоры, пригрозил войной. Но те заупрямились. Мало того, приплатили папе римскому, чтобы он объявил крестовый поход против татар. Это позволило генуэзцам и венецианцам набирать воинов со всей Европы. К ним потекли обнищавшие рыцари, безработные солдаты, всякий сброд. А генуэзская пехота считалась лучшей в мире. В ней служили не сами генуэзцы, набирали наёмников из разных стран. Им очень хорошо платили, 5 золотых в месяц, но и муштровали будь здоров. Солдаты в доспехах шагали в ногу, чётким строем. Закрывались большими щитами, как сплошной стеной. И били противников из арбалетов. Передние ряды стреляли, потом менялись местами с задними и перезаряжали.

За непослушание хан послал войска. Осадил генуэзскую Кафу (Феодосию) и венецианскую Тану (Азов). Крепости были очень сильными, каменными. А у татар вся армия была из конницы. Взять такие твердыни им было трудно. И флота у них не было. Итальянские корабли привозили в города еду, подкрепления. Со стен били арбалетчики, не давали приблизиться. Но Джанибек не бросил своих воинов на штурмы. И не уводил их. Держал города в оцеплении.

Прекратилась торговля – а Кафа и Тана жили только торговлей. Посидели так несколько лет и попросили мириться. Заплатили дань, хан ещё и увеличил им налоги. Но за время войны понесли страшные убытки сарайские купцы. У них же вся торговля шла через генуэзцев с венецианцами. Они принялись настраивать эмиров и мурз, что в Орде плохой хан. Набеги на Русь прекратил, «лютых послов» не посылает, пленных и добычи мало. Некоторые из вельмож были и сами недовольны Джанибеком, других купцы привлекли золотишком. Возник заговор.

В то самое время, когда Алексий исцелял Тайдулу, самого хана в Сарае не было. Он решил повоевать. Отправился с армией на юг, за Кавказские горы. Там и пленных набрали, и богатств награбили целые караваны. Но на обратном пути Джанибек разболелся. Случай был подходящий. Главные ордынские полководцы Товлубий и Мамай сговорились с сыном хана Бердибеком, и Джанибека прикончили. Объявили, будто он умер от болезни. На самом деле власть захватили те самые вельможи, которые были связаны с группировкой купцов.

У ханов было много жён, и у Бердибека было 12 братьев от разных матерей. Но их сразу же перерезали. Казнили и многих приближённых Джанибека – тех, кого купцы считали своими врагами. Победившим эмирам и мурзам достались дома, стада, пастбища казнённых. Мамая Бердибек даже женил на своей сестре, он стал родственником хана, ближайшим советником. И первым делом решили как следует тряхануть Русь. Чтобы созвать к себе князей, Бердибек отправил «лютого посла». Выдумал для всех князей разные обвинения. Одного ругал за то, другого за это. Воины «лютого посла» по дороге всюду безобразничали.

Для Москвы дело оборачивалось очень плохо. Иван Красный считался любимцем Джанибека. Его покровителями в Орде были те самые вельможи, которые лишились голов. Опять надо было опустошать казну. Отбросить собственные нужды и задумки что-нибудь построить. Все имеющиеся деньги и ценности грузили с собой – на подарки, на взятки. Но с великим князем поехал митрополит, а исцелённая Тайдула была бабушкой Бердибека. Она заступилась, поговорила с внуком. Ивана Красного и Алексия хан встретил торжественно, как лучших друзей. Да и его советники были всё же не глупыми людьми. Подсказали – ни тверские, ни суздальские князья не сумеют собирать для Орды дань, как это делают московские. У них же всё уже отработано, налажено.

Ну а московский государь с боярами, приехав в Сарай, старались приспособиться к переменам. Надо было найти новых покровителей вместо убитых. Обходили с поклонами и подарками жён Бердибека, его любимцев. И в окружении нового хана вдруг увидели знакомое лицо. Вельяминов! Он же был связан с ордынскими купцами. А сейчас всё правительство состояло из их друзей. Эти купцы не забыли, каким полезным был для них Вельяминов в Москве. Объяснили придворным, и те указали Ивану Красному – надо простить боярина, вернуть на должность тысяцкого. Дескать, это наш хороший друг. Тут уж никак нельзя было отказать.

Но в целом поездка стала очень удачной. Бердибек снова утвердил Ивана Красного великим князем. Народ радовался, что государь и митрополит возвращаются живыми и невредимыми. Что беды не будет, на Русь не нагрянет татарская рать. На время поездки великий князь оставлял вместо себя сынишку Дмитрия. Хотя он был ещё маленьким, и от его имени правили бояре. Уже знали, что за Москву заступилась Тайдула. Когда встречали государя с митрополитом, бояре научили семилетнего Дмитрия выступить перед всеми людьми. Мальчик поклонился Алексию, благодарил его: «О владыко, ты даровал нам мирную жизнь!..»

Но сохранять эту мирную жизнь было ох как трудно! По соседству оставался Ольгерд. Высматривал, как волк, что бы ещё хапнуть. Иван Красный и Алексий предложили ему укрепить мир. Ради дружбы дочку великого князя Любашу выдали замуж за племянника Ольгерда. Властитель Литвы охотно согласился. Но любые договоры он соблюдал только до тех пор, пока сам хотел. И нарушал их так же легко, как заключал.

Своего подданного, Ивана Смоленского, он натравил задирать соседнее, Брянское княжество. Здешние князья рассердились, начали войну. Но на помощь Смоленску явился Ольгерд с войсками. Разгромил слабенькие брянские дружины. Всё княжество забрал себе. Хотя и со Смоленском литовский государь заигрывал только до поры до времени. Поссорил его и с Ордой, и с Москвой, и с Брянском. Значит, на выручку не придёт никто. А потом вдруг Ольгерд без всяких причин напал на Смоленское княжество. Отобрал у него несколько городов. Потребовал платить большую дань. Во всём слушаться литовского государя, присылать войска в его армию. Князю уже некуда было деваться, пришлось согласиться.

Но не все русские понимали, что Ольгерд коварно опутывает их. Специально ссорит между собой, чтобы покорить. В Тверском княжестве склочная Настасья с сыновьями раздули ссору с их дядей Василием Кашинским. Старшему из этих сыновей, Всеволоду, дядя дал удельное княжество с городом Холм. Но он и его братья протестовали, что им выделили мало. Требовали заново разделить все владения Твери. И Ольгерд подстрекал их – правильно, будьте смелее! Иван Красный и Алексий поняли, что это опасно. Если начнётся драка, литовский государь тут же вмешается – как с Брянском.

Митрополит вызвал к себе и Василия Кашинского, и его племянника Всеволода. Напоминал о совести, о мире на Руси. Уговаривал полюбовно решить споры. Сам Алексий и великий князь признали, что прав был дядя. Поступил по законам, дал племянникам вполне достаточно. Доказывали Всеволоду, что у него нет никаких причин требовать больше. Нет, тот упёрся и не уступил. Ведь за ним стоял Ольгерд! И что ему митрополит Алексий, если в Литве есть второй митрополит, да ещё и свой, тверской боярин.

Всеволод настолько разошёлся, что решил вообще отобрать Тверь у Василия. У него же был старый ярлык на княжество, по ошибке выданный Джанибеком. Князь взял его и поехал к хану. Наябедничал и на дядю, и на Ивана Красного, и на Алексия, наговорил на них гадостей. Но он просчитался. Бердибек, познакомившись с московским государем и митрополитом, зауважал их. А связи Всеволода с Ольгердом – это для хана было подозрительно. Бердибек сам обвинил его, что он не слушается старших. Арестовал и отправил к дяде в Тверь под конвоем.

Но и Ольгерд отомстил. Алексий был митрополитом не только Владимирским, но и Киевским. Поехал туда проверить церковные дела. А Киев принадлежал Литве. Алексия там схватили и бросили в темницу. Это Ольгерд показывал – вот так выступать против моих друзей! На Тверское княжество литовский государь отправил отряды воинов, они захватили Ржев. У Василия Кашинского сил было совсем мало. Иван Красный послал ему на помощь полк из Можайска. Незваных гостей вышибли. Но можайские воины вернулись домой, а литовцы выждали и снова заняли Ржев.

Обстановка стала тревожной. А московский государь совсем некстати заболел. Ему было всего 33 года, но становилось всё хуже. Он составил завещание. Наследников у него было трое. Старшему сыну Дмитрию – 8 лет, младшему Ивану – 5 лет. И племянник Владимир Андреевич – 6 лет. Государь завещал, что Москва должна быть общим владением всех троих. Другие земли и города распределил между ними. Если княжество вырастет, добавятся новые владения, завещал разделить их по справедливому. А если хан отберёт часть княжества, надо покориться. По-справедливому разделить то, что останется. 13 ноября 1359 года Иван Красный умер.

Московским князем стал Дмитрий. Но мог ли по-настоящему править восьмилетний ребёнок? Только сидел с боярами, старался понять, что они обсуждают. Ему подсказывали – вот здесь надо подписать. Вот тут поставить княжескую печать. Но ведь в таких случаях важно, кто именно подсказывает. Со времён Калиты главными советниками московских государей были митрополиты. А сейчас Алексий сидел в киевской тюрьме. Ближайшим родственником Дмитрия оказался Василий Вельяминов. Он же был дядей маленького князя, братом его матери. Он и начал править от лица Дмитрия.

О, вот теперь московский тысяцкий развернулся вовсю! Княжеская казна попала в его распоряжение. Бери, сколько надо. На важные посты он начал назначать своих людей. И другим боярам приходилось принимать такие решения, какие он скажет. На Тверь продолжали нападать литовцы. Но Вельяминов больше не посылал войска на помощь дружественному Василию. Тысяцкий был жадным, не хотел тратить деньги на походы. Да и с Литвой ссориться не желал.

Ольгерд увидел – полки из Москвы не появляются. Обрадовался, совсем осмелел. В Тверь вдруг заявился его митрополит Роман. Тверской епископ не признал его, отказался даже встретиться. Но Роману на это было наплевать. Он приехал не по церковным делам, а по приказу Ольгерда. Объявил князю Василию: не Алексий, а он рассудит спор дяди с племянником. Да ещё как рассудил! Потребовал, чтобы Василий отдал Всеволоду третью часть всего Тверского княжества. А тот без московских войск сражаться с Литвой никак не мог. Вынужден был согласиться. Ольгерд мог бы потребовать и всё княжество. Но всё-таки побоялся. Захватить целое княжество – разгневается хан, кинется воевать. А если вот так, глотать по куску, через подручных русских князей, то можно обойтись без большой войны.

К хану надо было ехать и московским боярам. Хлопотать, чтобы Дмитрию дали ярлык на Москву и на великое княжество. Но в Сарае разыгралась новая встряска. Многим татарам очень не понравилось, как убили Джанибека и Бердибек захватил власть. Недовольных возглавил некий Кульпа. Он объявил себя сыном Джанибека. Дескать, спасся от резни. Кем он был на самом деле, никому не известно. Но он собрал вокруг себя немало татар. Выждали подходящий момент и напали на хана. Бердибека и его помощника Товлубия прикончили. Второй помощник, Мамай, сумел удрать. Кульпу провозгласили ханом. Его отряды вообще разбуянились. Убивали и приближённых Бердибека, и просто кто под руку попался. Грабили всех подряд.

Ну а русским князьям теперь требовалось ехать к Кульпе. Получать от него новые ярлыки. Нарушать правило никто не осмелился. Но пока собирали подарки для нового хана, пока ехали к нему – опоздали. Пример Кульпы оказался заразительным. Если один человек саблями и ножами сумел захватить трон, почему другим нельзя? Если одни воины посадили хана на престол и за это получили награды, награбили себе богатств – другим тоже хочется. Нашёлся какой-то Науруз, тоже объявил себя сыном Джанибека. Тоже позвал за собой всех желающих. В начале 1360 года Кульпу свергли и казнили. Перебили его помощников.