Текст книги "Дмитрий Донской. Куликовская битва и подвиг объединения Руси"

Князья ехали к Кульпе – а оказалось, что надо кланяться и подносить подарки Наурузу. И никакого Кульпу, никакого Бердибека даже не упоминать, будто их и не было. Но подневольная жизнь в Орде приучила, что надо вести себя только так. Ничему не удивляться. Ублажать новых вельмож, подстраиваться к ним. Изображать, будто рассчитывали увидеть в Сарае именно Науруза и никого иного.

Но при переменах в Орде кое-кому захотелось и Русь переменить. Новгородские бояре задумали повторить старый план. Отобрать престол великого князя у Москвы. Передать кому-то другому в обмен на поблажки для новгородцев. Прежний их приятель, Константин Суздальский, уже умер. Но у него осталось три сына. Андрей правил в Нижнем Новгороде, Дмитрий-Фома в Суздале, Борис в Городце. «Золотые пояса» предложили стать великим князем старшему, Андрею. Но он был миролюбивым, спокойным, и отказался. А вот Дмитрий-Фома был задиристый, честолюбивый. Он загорелся попытать удачи.

В Москве князем остался ребёнок, вот и начали доказывать хану – он ещё слишком маленький, чтобы быть великим князем. Дмитрий-Фома привёз в Сарай немереное количество денег, дорогих мехов. Новгородцы ему добавили ещё больше. Завалили хана подарками, придворных взятками. А жадный Вельяминов поскупился. Вполне может быть, что он просто украл часть денег, предназначенных для хана. Воровать он любил. Но Вельяминов был уверен, что много платить и не придётся. У него же в Орде были друзья – и высокие начальники, и могущественные купцы. Они помогут, чтобы ярлык великого князя остался в Москве.

Однако его друзей на месте не оказалось. Ведь власть поменялась уже два раза. И оба раза с резнёй, с погромами. Бывших вельмож убили, или они разбежались. Богатые купцы разъехались из опасного Сарая. Перебрались в черноморские города к своим партнёрам, генуэзцам и венецианцам. Или к другим партнёрам, в Хорезм. Сам Науруз был всего лишь авантюристом. Его помощники – обычными головорезами. Они вообще не задумывались, из-за чего прежние ханы ценили Москву. Дорвались до власти и хотели сразу же получить побольше богатств. От кого их получили, тому и дали ярлык великого князя. Суздальскому Дмитрию-Фоме.

Генуэзская крепость Кафа (Феодосия)

Генуэзские арбалетчики

Глава 9.
Что такое «великая замятня»?

Успенский собор во Владимире – здесь короновали великих князей

Казалось, что все достижения Калиты и его сыновей пошли прахом. Москва снова превратилась во второстепенное удельное княжество. А суздальский Дмитрий-Фома страшно возгордился. Стараясь показать своё высокое положение, он даже переехал во Владимир. Великие князья там не жили уже больше ста лет, а он поселился. Пускай все видят – вот она настоящая древняя столица Северной Руси, а не какая-то Москва.

Как раз в это время литовцам пришлось освободить митрополита Алексия. Он просидел в тюрьме три года. Но возмущалась вся Русская Церковь, православные в самой Литве. Сообщили в патриархию, она посылала протесты Ольгерду. Литовский государь прикинул, что это может оттолкнуть русских. Да и с патриархией ссориться не хотел. Алексия отпустили.

Дмитрий-Фома очень обрадовался его возвращению. Он как раз готовил собственную пышную коронацию. Теперь она могла пройти по всем правилам. Ханский посол возведёт его на трон. Торжественную службу в Успенском соборе отслужит не епископ из его Суздальского княжества, а сам митрополит. Конечно же, соберутся все князья, делегаты Новгорода, Пскова. Но… этого не случилось. Большинство князей на церемонию вообще не приехали. Она получилась малолюдной, бледненькой.

Правда, митрополит прибыл. Как положено, отслужил. Ведь ярлык выдал хан, надо было выполнять его повеления. Но Дмитрий-Фома был уверен, что Алексий так и останется с ним во Владимире. До сих пор митрополиты жили рядом с московскими великими князьями, а сейчас будут рядом с ним. Но Алексий даже на праздничный княжеский пир не заглянул. Как только отслужил по обязанности, вышел из собора и сразу укатил в Москву.

Дмитрий-Фома не понимал: что происходит? Он стал великим князем вполне законно, по ярлыку от хана. Имел полное право. Но от него все отворачиваются! Не желают с ним встречаться… Однако на Руси ценили не только право, а Правду! Она считалась гораздо выше, чем какие-то права и законы. Многие князья, да и простые люди успели оценить – московские государи создают вокруг своего княжества совершенно новый порядок. Жить в этом порядке было гораздо лучше, удобнее, безопаснее. Значит – Правда на их стороне. Науруз и Дмитрий-Фома этот порядок сломали. Поэтому и не любили суздальского государя. Говорили: он стал великим князем не по правде!

Восстанавливать порушенную московскую Правду взялся Алексий. Маленького Дмитрия он сам взял под опеку. Стал его учителем, наставником. Готовил из него настоящего князя. Митрополит занялся и государственными делами. Сам всё проверял, контролировал. Сам подбирал надёжных и честных бояр. И сам возглавил правительство. Спорить с ним Вельяминов опасался. Ведь Алексий знал о его некрасивых делах, об убийстве Босоволкова. Мог доставить тысяцкому очень крупные неприятности.

Но в Орде порядок нарушился гораздо круче, чем на Руси. Она уже больше ста лет властвовала над соседними народами. Держала их в страхе, выкачивала из них богатства. А зло, как и добро, не исчезает бесследно. Оно накапливается. И сейчас оно прорвалось, выплеснулось на самих ордынцев. Они схлестнулись между собой за те же самые награбленные богатства, за власть. В русских летописях это назвали «великая замятня». Слово «замятня» как раз и означает – беспорядок, смута, ссора.

Убийствами Бердибека и Кульпы «замятня» только началась. Мы уже рассказывали, как Батый поделил владения для себя и братьев. Поэтому у ханов Золотой Орды были родственники. В Белой Орде в степях Сибири. В Синей Орде возле Аральского моря. Золотая-то получилась действительно золотой. Собирала дань с Руси, народов Кавказа, Поволжья. Торговала, строила роскошные города, дворцы. Татары из Белой и Синей орды жили гораздо беднее. Пасли скот по степям. Брали дань с сибирских таёжных племён. Чтобы пограбить, совершали набеги на Среднюю Азию. Сарайским сородичам они завидовали, но и презирали их. Считали, что они изнежились, избаловались. Погрязли в городских удовольствиях, вообще стали не настоящими татарами.

Конечно, Золотая Орда была сильнее. Но мятежи и драки за власть её ослабили. И тогда в Сарай нагрянул царевич Синей Орды Хидырь со свирепыми восточными степняками. В дикой резне перебили Науруза с местной знатью, множество других золотоордынцев. Воины врывались в дома и мечети, жадно потрошили сундуки с добром, взламывали кладовые. Но… пришельцам хотелось пожить так же, как хозяева, которых они убили. Хидырь устроился в разорённом дворце, стал ханом. Его воины заселялись в опустошённые дома. Собирали жителей, чтобы прислуживали им.

Однако и некоторые русские очутились тут как тут. Ведь Дмитрий-Фома показал, как можно получить выгоды у нового и неопытного хана. Нашлись другие желающие. Когда-то Калита купил у Узбека Ростовское и заволжское Галичское княжества, обнищавшие и не способные заплатить дань. Спас их от ордынских карателей и «лютых послов». Но князья Константин Ростовский и Дмитрий Галичский о спасении забыли. Их злило – почему они должны подчиняться Москве? Как только услышали, что в Сарае сменился хан, помчались к нему. Хидырь в русских делах совершенно не разбирался. И деньгами был не избалован, брал недорого. Вроде бы, князья просили свою законную собственность, Ростовское и Галичское княжества. Хан запросто дал им ярлыки.

Великий князь Дмитрий-Фома не возражал. Ему-то что? Не у него отбирают, а у москвичей. Перед Хидырем он пытался выслуживаться. Созвал общий съезд князей. Вместе обсудить, как дань собирать. Как лучше выполнить повеления хана. А при этом показать – он на Руси главный. И Хидырь чтобы узнал, какой он верный слуга. Но со съездом он только опозорился. К нему приехали только два его брата, да Константин Ростовский с Дмитрием Галичским. Они-то Москве напакостили и теперь жались к Суздальскому государю.

Да и прислуживать Хидырю оказалось бессмысленно. Его сын Темир-ходжа совсем ошалел от сокровищ, которые увидел в Сарае. Убил отца, чтобы самому владеть ханством и этими богатствами. Но пользовался ими всего два месяца. Его разбил и прогнал ещё один родственник, Орду-мелик. Однако и он царствовал лишь месяц. Во всех погромах уцелел вельможа Джанибека и Бердибека, Мамай. Он имел звание темника. То есть командовал «тьмой» – корпусом из 10 тысяч всадников. Против пришельцев из Синей Орды он поднял местных, золотоордынских татар. Орду-мелику пришёл конец. Ханом посадили какого-то Кильдибека. Его власти хватило на год. Сын Хидыря Амурат привёл из Сибири свежие силы, татар Белой Орды. Захватил Сарай, расправился с Кильдибеком. Мамай со своим войском отступил на запад, в донские степи.

Ханы в Орде менялись так быстро, что к Амурату русские князья не спешили ехать. Что толку кланяться и раздавать подарки, если завтра на троне окажется другой? Но теперь-то воспользовались митрополит Алексий и московское правительство. Они уже заранее подготовились и ждали, когда опять переменится хан. Учли как раз то, что положение у Амурата очень непрочное. Значит, он будет рад любому, кто признает его власть. Московские послы появились в Сарае раньше всех. Принялись жаловаться хану на убитого Науруза, на его вельмож. Дескать, проходимцы, продали ярлык за взятки.

Амурату это понравилось. Он же сам был из Белой Орды. Тоже считал, что в Золотой Орде все ханы и придворные были жулики. Решил показать, что он будет править иначе. Московского и суздальского послов велел держать под охраной, чтобы не раздавали взятки. Точнее, чтобы все деньги достались ему, а не его приближённым. А потом рассудил: законный великий князь – Дмитрий Московский. Он ещё мальчик, но это не беда. Пока подрастёт, у него есть советники. И уже ясно, что советники у него очень мудрые. Ведь они догадались обратиться к Амурату, в отличие от других князей.

Летом 1362 года в Москву приехал ханский посол, возводить Дмитрия на престол великого князя во Владимире. Хотя власть Амурата выглядела слишком хлипкой – вот-вот его могли свергнуть. Даже Дмитрий-Фома его не послушался. Отказался пускать московского князя во Владимир. Выслал свою дружину и перекрыл ему дорогу. Но митрополит Алексий и его правительство догадывались, что суздальский князь будет упрямиться. Ханский ярлык теперь у них был, а дальше они и без татар справились. Во все стороны поскакали гонцы, собирая войско.

Дмитрию было 12 лет, это был его первый военный поход. Рядом с ним на конях ехали ещё два ребёнка – братья Иван и Владимир. Но под знамёнами мальчиков-князей командовали взрослые воеводы. Гарцевали на лошадях княжеские дружины в блестящих доспехах. Шагали в колоннах бородатые ратники. И копья, мечи у них были совсем не игрушечные. Дмитрий-Фома не ожидал, что Москва двинет на него войска. И никак не ожидал, что этих войск так много! На его жиденькие дружины шли полки из самой Москвы, из Коломны, Можайска, Звенигорода. Присоединились многие удельные князья со своими отрядами. Те самые князья, кто не явился на коронацию Дмитрия-Фомы, на его съезд.

Оказалось, что и жители Владимира с нетерпением ждут московского государя. Суздальскому князю совсем не захотелось сражаться. Даже спокойно уехать показалось опасным – вдруг погонятся. Он сбежал. Доскакал до своего Суздаля, укрылся там. Хотя никто не стал его преследовать. Убрался в своё княжество – вот и спасибо. Дмитрий с полками остановился во Владимире. И у него-то коронация получилась настоящим праздником. Важный татарин зачитал ханскую грамоту. Митрополит Алексий отслужил в Успенском соборе молебен, надел на юношу пояс с тяжёлым княжеским мечом. В соборе собрались и князья, воины. Как были, в походной одежде. Приносили присягу, целовали крест служить новому великому князю.

Потом сидели за столами. Очень скромными, накрыли их из походных запасов, что было в обозах. Но поднимали чаши, поздравляли Дмитрия. И друг друга поздравляли, как будто одержали победу над сильным врагом. И ведь действительно, победа была очень важной. Победила та самая Правда, которую строила Москва. Стремление объединяться. Оно взяло верх над эгоизмом. Над старой традицией – искать выгоды только для себя.

А держаться вместе теперь было просто необходимо! Потому что обстановка вокруг Руси очень изменилась. Амурат в Сарае ещё держался. Но многие вельможи-эмиры и князья-мурзы его не признавали. В собственных владениях правили сами. Воевали с Амуратом, а часто и друг с другом. Золотая Орда стала разваливаться. И тут-то воодушевился Ольгерд. До сих пор ему приходилось сдерживать свои аппетиты. Полезешь на Русь – хан ответит войной. Сейчас ханов можно было не бояться, татарские отряды рубились между собой. Послам германского императора Ольгерд откровенно заявил: «Вся Русь должна принадлежать Литве».

На правом берегу Днепра под властью Орды оставалась большая область, Подолия. По соседству в степях кочевали трое татарских мурз со своими воинами. Они собирали с Подолии дань, уже не для хана, а для себя. В 1363 году Ольгерд выступил сюда со всей литовской армией. Татар разгромил, Подолию забрал. Дальше он повёл войско в Крым. Неожиданно налетел и захватил древний Херсонес. Сам город Ольгерду был не нужен – слишком далеко от Литвы, трудно удержать. Он лишь награбил в Херсонесе сказочные богатства. А свою армию повернул на южные границы Руси. Здесь лежала россыпь мелких княжеств – Чернигов, Новгород-Северский, Трубчевск, Путивль, Курск, Карачев. Литовский государь стал захватывать их одно за другим, даже без серьёзных боёв.

Разгромленный Херсонес принадлежал генуэзцам. Раньше-то их города, как и русские княжества, находились под защитой хана. Сейчас её не стало – и вот результат. Генуэзцы понесли страшные убытки, обеспокоились. Сегодня Ольгерд напал, завтра кто-то ещё захочет. Но защитник и друг у них нашёлся. Рядом с их городами обосновался Мамай. Он не был потомком Чингисхана. Поэтому по татарским законам не мог быть ханом. Но Мамай был умным и опытным правителем. Всяких дальних родственников Чингисхана среди татар было много. Мамай нашёл среди них слабенького и безвольного царевича Авдулу. Объявил его ханом и стал сам распоряжаться от имени Авдулы. Вроде как появилась законная власть. К ним стали собираться татары Золотой Орды, обиженные чужаками из Синей и Белой Орд.

А у генуэзцев нашли пристанище сарайские купцы, давние приятели Мамая. Через них договорились помогать друг другу. Ни о какой дани с генуэзских городов Мамай больше вспоминать не стал. И торговые пошлины для них снизил. Генуя в это время воевала со своей соперницей, Венецией. Мамай в этом тоже помог. Выделил войска. У венецианцев отобрали Сугдею (Судак) и Тану (Азов), передали под власть генуэзцев. За это купцы давали деньги. На них можно было набрать к себе новых воинов. Мамай стал хозяином всех степей между Днепром и Волгой. У него появилась своя столица, город Замык в низовьях Днепра.

А на Русь пожаловали неожиданные гости. Прошло всего несколько месяцев, как посол Амурата короновал Дмитрия великим князем, и вдруг в Москву сообщили – во Владимире государя ждёт ещё один татарский посол! И тоже хочет вручить ему ярлык великого князя! Этот второй посол оказался от Мамая и Авдулы. Хотя к ним даже не обращались, подарков не отвозили. На самом деле ничего удивительного не произошло. Мамай просто приглашал русских – подчиняйтесь не Амурату, а мне. Даже согласился за это дань уменьшить.

Что ж, митрополит с боярами и государем обсудили такое предложение. Мамаева орда была ближе, опаснее. Но она была способна и оказать помощь – против Литвы, против других ханов. Сохранять верность Амурату никаких причин не было. Не пойми откуда взялся и неизвестно сколько продержится. Ярлык дал не просто так, содрал немалую сумму. А у Мамая ещё и дань меньше. Решили – да, надо принять второй ярлык.

Но тут же возбудился суздальский Дмитрий-Фома! Ещё недавно он отказывался выполнять решения Амурата, а сейчас изобразил себя вернейшим его слугой. Во весь дух погнал гонцов в Сарай, послал ябеду – Москва тебе изменила, перекинулась к твоему врагу! Амурат разъярился. Кричал, что отбирает у Дмитрия Московского высокий пост. В награду за донос послал ярлык великого князя Дмитрию-Фоме. Тот возрадовался. Вон как он щёлкнул по носу московского мальчишку! Не стал терять времени, немедленно въехал во Владимир.

Правда, он помнил и о московских полках. Воспользовался правами великого князя и призвал к себе удельных князей с их дружинами. Но… опять сел в лужу. На его приказ откликнулись те же самые два князя, которые жульническим образом отделились от Москвы – Константин Ростовский и Дмитрий Галичский. Присоединился ещё мелкий князёк Иван Стародубский. Понадеялся, что великий князь наградит, даст ему что-нибудь из московских владений.

А раздуть междоусобную войну юный Дмитрий Иванович и митрополит не позволили. Их войска изготовились мгновенно! Так быстро, что противники даже не успели собраться вместе. И остальные удельные князья с дружинами двинулись к московскому государю, а не к суздальскому. Дмитрий-Фома просидел на престоле всего 12 дней, а к Владимиру уже приближалась армия Дмитрия Ивановича. Ну и что было делать? Амурата звать? Он ничем не мог помочь. Что с него возьмёшь, кроме ярлыков? Оставалось снова удирать к себе в Суздаль.

Но теперь Дмитрия-Фому в покое не оставили. Московский князь со своим правительством решили – первый раз простили, он не оценил. Значит, надо вразумить покрепче. Войско не остановилось во Владимире, повернуло на Суздаль. На штурм не лезло. Зачем губить город и русские жизни? Полки окружили Суздаль и принялись разорять окрестности. В те времена это во всех странах считалось обычным и вполне нормальным способом войны – опустошать чьи-то владения, пока хозяин не будет просить о мире.

Помощи Дмитрию-Фоме ждать было неоткуда. Даже его миролюбивый брат, Андрей Нижегородский, осуждал, что он натворил. Укоризненно написал ему: «Милый брат, не говорил ли я тебе, что нехорошо подлизываться к татарам и хватать чужое?» Суздальский князь видел со стен, как перетряхивают его деревни. Видели это и суздальские бояре, им вовсе не хотелось остаться нищими. Они насели на князя: надо сдаваться.

Но митрополит, путешествуя по Руси, насмотрелся раздоров. Учил тринадцатилетнего Дмитрия – склоки надо пресекать строго. Нельзя их оставлять без наказания. Всех, кто выступил против московского великого князя, объявили мятежниками. Дмитрия-Фому выслали из Суздаля в Нижний Новгород, чтобы за ним присматривал благоразумный брат Андрей. Московские отряды поскакали и к троим его союзникам в Ростов, Галич, Стародуб. Уделы у них отобрали. Дмитрия Галичского и Ивана Стародубского сослали туда же, в Нижний Новгород. Константина Ростовского – в Устюг. Правда, наказали их ненадолго. Припугнули, чтобы впредь такого не повторяли. Мстить и нагнетать злобу было незачем. Полезнее было налаживать мир.

Глава 10.
Великий князь Дмитрий Иванович

Московский Кремль при Дмитрии Донском. Художник А. М. Васнецов

Деревянный Кремль, построенный Калитой, никогда не бывал в сражениях. Но за двадцать с лишним лет он обветшал. При пожарах стены в нескольких местах разрушились. Дыры закрывали заплатками. Известь, покрывавшая стены и башни, обваливалась. Кое-где и брёвна разошлись. Но москвичи привыкли к своей крепости. Ремонтировали, заколачивали щели. Это же было главное убежище в случае нападения.

В общем-то и городом считалось то, что находилось внутри Кремля. Храмы, резные узоры деревянных дворцов, теремов, дворы монастырей. Но Москве было уже тесно в крепости. Многие горожане селились за пределами стен. Там места было больше, можно было устроить просторный двор, вырастить сад, огород. Эти дома и улицы, не защищённые стенами, называли «посад». Были и отдельные районы – слободы. В них жили и трудились всякие мастера. У некоторых профессия была связана с огнём: у кузнецов, гончаров. Во избежание пожаров их слободы строились на расстоянии от остального города.

Покосившиеся громады кремлевских укреплений и посадские улочки спускались к Москве-реке. Здесь всегда было людно. Москвички полоскали в реке бельё, болтали с подругами. В сторонке дымили бани. Между крепостью и рекой раскинулся базар – тут уж у любого глаза разбегались. Мечи из лучшего булата, доспехи, заморские ткани, одежда, обувь, посуда, украшения. А хлеба, крупы, овощей, фруктов, рыбы столько, что кажется, целому городу за год не съесть.

У пристаней на Москве-реке колыхались десятки судов. Если плыть по Яузе, попадёшь к Мытищинскому волоку. Волок – это значит лодку или ладью можно было из одной реки переволочь в другую. А слово «мыт» означало пошлины. Там была таможня. Купцы разгрузят свои товары, таможенники посчитают их. А местные мужики перетащат ладью на Клязьму – и отправляйся по ней к Владимиру или ещё дальше: на Оку, Волгу, в Камскую Булгарию, Сарай. На Оку и Волгу можно было попасть другой дорогой – спуститься по Москве-реке к Коломне. А если свернуть с Оки на Проню, через волок суда могли попасть на Дон. Плыли к Азовскому морю, крымским берегам, в шумные генуэзские города.

По Москве-реке открывалась и дорога к верховьям, к Можайску. Оттуда через притоки и волоки выводила на Днепр к Смоленску. Хочешь – к Киеву плыви, хочешь – перебирайся на Волхов, к Новгороду. В общем, столица Руси стояла на удобном месте. На перекрёстке торговых дорог. Поэтому на московском базаре среди русских рубах, сарафанов, платков мелькали чужеземцы. Немец в мешковатом кафтане, торгующий сукном. Береты и кургузые штанишки итальянцев. Халаты и чалмы хорезмийцев, бухарцев. Белокурые литовцы с татуировками, языческими знаками своих племён. А уж татар даже чужеземцами не считали, привыкли к ним.

Но вот среди пёстрой толпы прокатывалось, словно порыв ветра: великий князь! Сгибались в поклоне спины горожан и приехавших на базар крестьян. Блестели любопытством глаза женщин. Из-за спин лезли босоногие ребятишки, рассмотреть получше. Стучали копыта по деревянному настилу улиц. В седле сидел худощавый юноша с открытым светлым лицом, его сопровождали двое-трое слуг. Он дружелюбно отвечал на приветствия…

Московское княжество год от года расцветало. Митрополит Алексий во главе правительства поддерживал хороший порядок – и Дмитрия этому учил. Поэтому в его владения, как и при Данииле Московском, при Иване Калите, продолжали переселяться люди из других мест. Из мелких княжеств, где не было ни настоящей власти, ни защиты. Из областей, захваченных литовцами. Из выжженного войнами Волынского княжества ушёл в Москву один из князей, Дмитрий Боброк, привёл с собой целую дружину. В Брянском княжестве Ольгерд распоряжался, как хозяин. Оттуда ушли к московскому государю бояре Пересвет и Ослябя. Приезжали и татары из развалившейся Орды. Какая там жизнь, если брат режет брата?

Приехал даже один из татарских царевичей, Серкиз. Тоже с отрядом воинов. Что ж, и их приняли. В Москве были рады всем, кто готов честно трудиться или служить. А Серкиз заинтересовался Православием, принял крещение. Стал Иваном. Его сын – Андреем Серкизовым. И их уже считали русскими. Вот такой он был необычный, наш народ. Кто русский, а кто нет, определяли не по происхождению, а по вере. Если чужеземец принял Православие – стал русским. Если же кто-то изменил родной вере, перекинулся в католическую, мусульманскую или какую-то другую, то уже становился не русским, чужим.

Но времена были тяжёлые. Не одно, так другое. В 1364 году на Русь опять нагрянула чума.

На этот раз она пришла с востока. Сперва её обнаружили на базарах Нижнего Новгорода – начали умирать купцы, приехавшие из Средней Азии, их слуги. Они и привезли с собой заразу. А дальше чума стала распространяться на Владимир, Москву, Рязань, Тверь, Коломну, Смоленск, Псков, Новгород. Новая эпидемия опустошила Русь всё же меньше, чем прошлая. Люди были уже кое-чему научены. Старались не собираться вместе. Разъезжались из многолюдных городов. Но народу погибло всё-таки много. В Нижнем Новгороде умер князь Андрей, в Пскове – князь Евстафий с детьми, в Ростове – князь Константин с женой. В Твери скандальная княгиня Настасья с тремя сыновьями, их двоюродный брат Семён. А у московского государя Дмитрия чума унесла мать и младшего брата Ивана.

Его первыми детскими впечатлениями были горе и плач вокруг, тяжёлый похоронный звон колоколов. Подрос – и всё повторялось. Но удары не надломили его. Наоборот, ковали его характер – как ударами молота из железа куют меч. Бедствия многому учили Дмитрия Ивановича. Вот князь Константин Ростовский. Ещё года не прошло, как он бунтовал. Мечтал урвать своё Ростовское княжество. Ну и что? Разве сейчас это княжество нужно умершему? А как грызлись с родственниками Настасья Тверская, её сын Всеволод с братьями? Но смерть смахнула их одним махом. Что толку было в их злобе, ссорах?

Значит, Бог показывает – всё это мелочи, пустая суета. Жизнь нельзя тратить на личные амбиции, личные приобретения. Дмитрий вырос очень верующим. В храме на службе он бывал каждый день. Строго соблюдал все церковные посты. Регулярно исповедовался и причащался. А под княжеской одеждой он даже носил на теле грубую монашескую рубаху (её называют власяница). Но митрополит Алексий наставлял, что для государя не достаточно угождать Богу молитвами и постами. Господь доверил ему престол великого князя. Всю Северную Русь. Он отвечает перед Богом за каждое своё решение. Должен тщательно выбирать – что полезно для его государства, а что вредно. Что можно делать, а что нельзя. Где надо миловать, а где наказывать.

Эпидемии чумы повлияли не только на Дмитрия. Множество народу вымерло, но подрастало новое поколение молодёжи. Оно во многом отличалось от прежних. Было более упорным, энергичным – это нужно было, чтобы выжить. Чтобы заново обустраиваться после бедствий, налаживать хозяйства. Это поколение глубже обращалось к вере, к Богу. Кто, кроме Него, мог защитить от таких напастей? Но это поколение было и более смелым, самоотверженным. Оно видело – много ли значат всякие богатства и сама жизнь? Если придётся отдать её – ну что ж. Но её нельзя отдавать за чепуху. Только за что-то действительно важное, великое, доброе.

Уцелевшие русские становились более сплочёнными, близкими друг другу. Именно тогда в наш язык вошло обращение ребятишек к чужим старшим – дядя и тётя. Как к родственникам. Потому что люди кормили сирот, брали на воспитание, как родных. А у Дмитрия самым близким в семье остался двоюродный брат Владимир Андреевич. Двое сирот сдружились, были заодно во всех делах. Митрополит посоветовал им заключить договор. Владимир обещал уважать и слушаться Дмитрия «как отца». Дмитрий – всегда любить Владимира «как меньшего брата».

Московское правительство угадало, перейдя под власть Мамая. Власть Амурата вскоре оборвалась. Появился неведомый Пулад, желающий занять престол. Сговорился с главным вельможей Амурата, эмиром Ильясом, и тот прикончил хана. Но Пулад недостаточно отблагодарил Ильяса. Эмир обиделся и нового хана тоже убил. Трон в Сарае захватил какой-то Азиз. Однако при этом выяснилось, что на Руси даже эпидемии не смогли искоренить старые привычки. У некоторых они слишком прочно въелись – напакостить другим, чтобы урвать себе.

От чумы умер Андрей Нижегородский, а у него осталось два брата. По закону к старшему, Дмитрию-Фоме, должен был перейти Нижний Новгород. Он был гораздо больше и богаче Суздаля. Но младший, Борис Городецкий, задумал хитро и крупно поживиться. Узнал, что в Орде опять сменился хан. Быстренько отправил к Азизу послов с подарками. Для Дмитрия-Фомы в третий раз выпросил ярлык на престол великого князя Владимирского, а на Нижний Новгород оформил ярлык… для себя.

Старшему брату объявил: скажи спасибо, ради тебя постарался. Но Дмитрий-Фома аж ошалел от такого обмана. Борис-то предлагал ему пустышку! Бери Владимирский престол, воюй за него с Москвой. А сам хапнул у него лучший кусок их собственного княжества. Будет хозяйничать на Волге и в Нижнем Новгороде, и в Городце. Нет, Дмитрий-Фома уже имел горький опыт. Не хотел, чтобы его в третий раз выгнали из Владимира. Ярлык великого князя он не взял. Но Борис лишь пожал плечами. Берёшь или нет, твоё дело. А Нижний Новгород теперь мой. Уходить из города не собирался. Приказал строить новые стены – каменные. Отбери у меня, если сумеешь!

Дмитрий-Фома забыл про свою прежнюю гордость. Обратился в Москву. Писал, что подачки Азиза ему не нужны. Престол великого князя он уступает Дмитрию Ивановичу. Но очень просит рассудить его с Борисом. Государь и митрополит согласились. Если вчерашний соперник раскаялся, надо было поддержать его. И разве можно было спускать разбойничьи замашки его брата? Сегодня хапнул Нижний Новгород, завтра ещё что-нибудь захватит.

Митрополит решил уладить ссору мирно. Отправил в Нижний Новгород Суздальского епископа и двоих настоятелей монастырей. Пускай внушат Борису, что он нарушил не только законы, но и христианские заповеди. Ограбил родного брата. И к нему обращается Церковь – Нижний Новгород надо уступить. Нет, куда там! Борис задиристо отвечал, что церковникам нечего вмешиваться в его дела. Дескать, князей судит Бог. А в XIV веке «Божий суд» означал войну. Борис объявлял, что готов драться.

Но Алексий и князь Дмитрий нашли ещё одного посла, необычного. Попросили отправиться к Борису игумена (то есть настоятеля) лесного Троицкого монастыря, Сергия Радонежского. Он был очень скромным человеком. Носил простую монашескую рясу из грубого холста – старенькую, со многими заплатками. Всегда ходил только пешком, с простеньким деревянным посохом. Батюшка Сергий согласился. Зашагал в Нижний Новгород. Один, без всякой свиты. Хотя в народе о нём уже шла слава, как о великом чудотворце. Однажды даже мёртвого мальчика воскресил! Кто узнавал, что идёт святой Сергий, сбегались из ближайших деревень. На дороге пристраивались к нему на ходу. Просили советов, помощи в каких-то делах. Он, не останавливаясь, отвечал на вопросы. Благословлял просивших, обещал помолиться за них.

В Нижнем Новгороде Борису доложили – его хочет видеть новый посланец от митрополита. Какой-то монах в бедной одежде, пришёл пешком. Князь увидел его и даже слушать не захотел. К нему недавно вон какие важные церковники приезжали. В расшитых ризах, с золотыми крестами. Велел Сергию убираться, пока цел. А монах не спорил, не ругался. Посмотрел ясными глазами на напыщенного Бориса, поклонился и вышел.