Текст книги "Культурология. История мировой и отечественной культуры"

Идеи конца культуры весьма симптоматичны для рубежа тысячелетий, который перешагнуло человечество. Порой они связываются с идеей «конца истории». Концепция «конца истории», одна из наиболее известных на Западе, была сформирована в конце 80-х гг. ХХ в. Ее автор, Френсис Фукуяма, занимал во время написания работы под таким названием должность зам. директора отдела политического планирования в администрации Дж. Буша-старшего. Фукуяма пишет: «То, свидетелями чего мы являемся, есть не просто конец холодной войны или окончание какого-либо периода послевоенной истории, но конец истории как таковой, то есть конец идеологической эволюции человечества и универсалилации западной либеральной демократии как окончательной формы человеческого правления» (Fukuyama F. The End of History? The National Interest 16, Summer 3–16. P. 4).

Казалось бы, следует приветствовать написанное здесь: действительно, холодная война закончилась, сменившись, по крайней мере, «холодным миром» (выражение А. Арбатова). Однако нельзя не заметить, что окончание идеологического, политического, военного противостояния Востока и Запада Фукуяма воспринимает как переход к некой универсальной, типовой цивилизации по западному, точнее, американскому образцу. Такой подход вызвал волну протестов, не утихающих и сегодня: движение антиглобалистов утверждает, что при таком имперском подходе «богатые (страны) будут становиться еще богаче, бедные – еще беднее». Но это означало бы еще и конец культуре – национальным культурам и культуре как таковой: она растворится в цивилизации жвачек и МакДоналдсов.

Более сдержанную позицию занимает бессменный советник последних американских президентов (они сменялись, он оставался) – Олвин Тоффлер (р. 1928). В вызвавших всемирный резонанс работах «Шок от будущего» (1970), «Культурные потребители» (1973), «Третья волна» (1980) Тоффлер исходит из того, что историческая эволюция не может быть описана в виде линеарного, плавного развития по стандартной модели, а неизбежно проходит через социальные противоречия и конфликты, которые, однако, вовсе не хаотичны, а имеют свою логику и свою структуру. Развитие общества подобно живому океану, через который перекатываются огромные волны, вовлекая в поток изменений всех людей, которые в той или иной степени становятся участниками цивилизационных трансформаций. Выделяя четыре сферы общественного развития: техно-, социально-, инфо– и психосферу, Тоффлер важнейшей и определяющей для цивилизаций считает первую из них.

В результате первой технологической революции, аграрной, возникла гигантская волна сельскохозяйственных цивилизаций. Ее сменила цивилизация индустриальная, характеризуемая гигантизмом и единообразием (массовидностью) во всех сферах, включая труд, досуг, образ жизни, культуру, стиль мышления. Аналогичный характер приобретает и базирующаяся на индустриальной техносфере социосфера – семья, образование, искусство, клубы, библиотеки, церкви, профсоюзы, политические партии, даже правительства: они функционируют по образцу фабрики, «ориентированной на рынок, то есть анонимного (безликого) потребителя. Индустриализм расслаивает общество, разделяя человеческие жизни на две половины – производства и потребления, наполняя такой образ жизни экономической напряженностью, социальными конфликтами, семейными драмами, неврозами. Эти пороки неизбежно вытекают из действия шести взаимосвязанных принципов индустриализма – стандартизации, спецификации, синхронизации, концентрации, максимизации и централизации.

К концу ХХ в. индустриальная цивилизация изжила себя, прежде всего из-за того, что биосфера не в состоянии выдерживать все нарастающие индустриальные атаки, достигнуты «пределы роста» в использовании природных ресурсов, прежде всего энергетических. Поднимается «третья волна» технологической революции, которая делает современную цивилизацию «информационной». В отличие от индустриального общества, главным фактором общественного развития становится информация. На смену пролетариату как придатку машины приходит когнитариат (от cognition – мышление), способный оптимально действовать с нарастающим валом информации, принимающей все более сложный и разнообразный характер. Ныне вместо разделенных производителей и потребителей на арену выходит единый «произтребитель» – потребитель все более активно определяет производственную политику, вплоть до управленческих решений. Конечно, неизбежен рост безработицы, которая преодолима перестройкой не только производства, но и образования.

Согласно Тоффлеру, на один доллар, вложенный в экономику третьей волны, должно приходиться несколько долларов, вложенных в образование, переучивание работающих, переселение, социальную реабилитацию и культурную адаптацию. Самое важное здесь – трансформация не машин, а менталитета людей, переход к осознанию первичной значимости в их жизни культуры. Мир в целом окончательно перестает выглядеть машиной, он заполняется инновациями, для восприятия и осмысления которых необходимо постоянное самосовершенствование, непрерывное образование, широкомасштабное, гибкое мышление, позволяющее видеть связь между событиями, на первый взгляд не зависимыми друг от друга. Анализируя достоинства и недостатки планирования и прогнозирования общественного развития, Тоффлер в своей практопии (практической утопии) считает необходимым и возможным их органичное единство в план-прогнозах.

В концепции Тоффлера нащупываются важные черты концепции самоорганизации, которая, возникнув в естествознании конца ХХ в., все настойчивее переносится на любые области не только природы, но и на общество, экономику, политику, культуру в целом. Если в классическом естествознании устойчивость связывалась с неизменностью, строгим порядком, то в неклассический и постнеклассический период стало очевидным, что таковые недостижимы, а чересчур настойчивое стремление к ним приводит к стагнации (омертвению) любых систем, в том числе социокультурных. Еще в начале ХХ в. Поль Валери заметил: «Две наибольшие опасности, угрожающие человечеству, это беспорядок и порядок». Эта мысль, высказанная историком культуры, может быть оценена по достоинству только в конце ХХ в., после крушения казавшихся незыблемыми социально-экономических систем (СССР и весь социалистический блок), а также в свете современных естественнонаучных исследований.

В середине ХХ в. в качестве наиболее перспективной научной программы был назван синтез отрицательной и положительной обратной связи. Не вдаваясь в детали, заметим, что первая обеспечивает стабильность любых систем (от кибернетических до структуры ДНК и температуры тела), вторая же не позволяет структурам сохранять постоянство, грозящее омертвением, стагнацией. Такое сочетание форм обратной связи не просто позволяет системам выправляться согласно намеченной цели, но и гибким образом ставить новые цели, корректировать их.

Любая система при переходе на новый, более высокий уровень, неизбежно должна в процессе перестройки пройти некое состояние хаосмоса (воспользуемся этим постмодернистским выражением). Одним из важнейших условий такой перестройки является открытость системы, то есть способность ее к энергетическим и информационным обменам. Любая же закрытая система обречена на стагнацию, и чем надежнее ее «защищает» «железный занавес», тем неотвратимей ее гибель (достаточно свежий пример – так называемая система социализма).

В этой связи особый смысл приобретает проблема диалога культур. Такой диалог можно представить в различных аспектах. Один из них касается гуманитарной и сциентистской (букв. по подобию науки) культур – их размежевание, провозглашенное в конце XIX в. и достигшее пика в середине ХХ в., выявило свою искусственность, бесперспективность, ныне мы становимся очевидцами и участниками их сближения, движения к единой культуре. Еще один аспект диалога культур – это непрерывная цепь культур прошлого и настоящего, их преемственность. И, наконец, очень актуальна сегодня проблема диалога культур, существующих и развивающихся в современном мире. С достаточной условностью его принято называть диалогом «Восток-Запад». Очевидно одно, что культурное взаимодействие не только не следует пресекать, это и невозможно. Другое дело, что в случае естественного развития любая культура производит своеобразный отбор из того, что в нее проникает из других культур: отсекая, отбрасывая то, что чуждо ей – и обогащаясь тем, что пришлось впору. Здесь также уместно говорить о действии механизмов самоорганизации.

Можно предложить и такое, возможно, спорное наблюдение. В ситуациях, когда подавление культуры цивилизацией принимает угрожающий характер, в культуре формируются процессы и тенденции, предотвращающие вырождение культуры и гибель цивилизации. В ситуациях «вызова-ответа» культура, улавливая «неслышный зов бытия», обнаруживает удивительную мудрость, которая проявляется в форме своеобразного телеономизма (целесообразности). Так, средневековье взрастило эпоху Возрождения, триумфальное шествие механико-математического естествознания, задолго до его исчерпания, натолкнулось на «романтическую реакцию» против механицизма, и т. д. Конечно, сказанное не означает, что мы можем пассивно уповать на очередной мудрый выбор. Тот путь, который выбирает культура, складывается из наших действий. А вот мы в своем выборе должны быть вооружены знанием истории культуры, ее достижений и нереализованных возможностей. Этому посвящена следующая часть книги.

1. Кратко охарактеризуйте основные культурологические идеи просветителей. Были ли у них расхождения во взглядах на культуру?

2. Кому принадлежит понятие естественноисторического процесса и в чем его смысл? Как соотносятся понятия «свобода-от» и «свобода-для»?

3. Какие особенности развития науки и культуры в целом подмечены позитивизмом? В чем ограниченность позитивистских концепций культуры?

4. В чем особенность типологических концепций культуры? Назовите основных их представителей.

5. Какие типы культур, и с каких позиций выделяет Н. Я. Данилевский? Какие стадии он усматривает в развитии культуры? Как он, его современники и последователи оценивали проблему «Россия – Европа»?

6. Назовите основных представителей концепции «евразийства» и ее важнейшие положения.

7. На чем основывались идеи «заката культуры» и кем они развивались?

8. Охарактеризуйте концепции культуры А. Вебера и А. Тойнби. Какие конкретно-исторические типы цивилизаций выделяет Тойнби и в чем суть концепций «Вызова – Ответа» и «Ухода – Возврата»?

9. Какие концепции культуры развивались в российской общественной мысли первой половины ХХ века? Какие культурные сверхсистемы выделяет П. Сорокин? На чем основаны ощущение кризиса культуры и надежды на его преодоление у Н. Бердяева, П. Флоренского, Г. Федотова, В. Вейдле?

10. Кто и почему рассматривал культуру как подавление естественного, как «помеху»? Какова аргументация «игровых» концепций культуры?

11. Как рассматриваются проблемы культуры в экзистенциализме и религиозной философии? Что их объединяет в отношении к культуре ХХ в.?

12. Как рассматривается развитие культуры в структурализме и постмодернизме?

13. В чем суть концепций «Конца истории» и «информационного общества»? Можно ли развитие культуры представить как самоорганизацию?

Антология исследований культуры. Т. 1. Интерпретация культуры. СПб., 1997.

Вебер А. Избранное: Кризис европейской культуры. СПб., 1999.

Взаимодействие культур в условиях глобализации. М., Канон, 2010.

Глобальный кризис западной цивилизации и Россия./ Отв. Ред. Г.В.Осипов, М., 2009.

Данилевский Н. Я. Россия и Европа. М., 1991.

Диалог цивилизаций: Повестка дня. М., ИФРАН, 2005.

Евразия. Исторические взгляды русских эмигрантов. М., 1992.

Единство мира и многообразие культур./ Кр.стол. «Вопросы философии» № 9, 2011.

Кармин А.С. Культурология. «Планета музыки. Лань» 2009

Карсавин Л. П. Восток, Запад и русская идея. М., 1991.

Культурология. Учебное пособие для студентов вузов. / Под ред. Г.В.Драча. – Ростов н /Д., 2008.

Культурология. ХХ век. М., 1995.

Неретина С., Огурцов А. Время культуры. СПб., 2000.

Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. М., 1986.

Проблема человека в западной философии. М., 1988.

Россия и мусульманский мир. Инаковость как проблема./ Отв.ред. А.В.Смирнов. М., 2010

Самосознание европейской культуры ХХ в. М., 1991.

Современный экзистенциализм. М., 1966.

Степин В. С. Цивилизация и культура. СПб., 2011.

Теория культуры: Учебное пособие для вузов, / под ред. С.Н.Иконниковой, В.П. Большакова. СПб.: Питер, 2010.

Тойнби А. Постижение истории. М., 1991.

Философия. Религия. Культура. М., 1982.

Философия эпохи постмодернизма. Минск, 1996.

Фундаментальные проблемы культурологии. СПб АЛЕТЕЙЯ. 2008-2012

Том 1. Теория культуры.

Том 2. Историческая культурология.

Том 3. Культурная динамика.

Том 4. Культурная политика.

Том 5. Теория и методология современной культурологии

Том 6. Культурное наследие: от прошлого к будущему

Том 7. Культурное многообразие: теории и стратегии

Хейзинга И. Homo Ludens М., 1992.

Шпенглер О. Закат Европы. М., 1993.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ИСТОРИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРОЛОГИЯ. ТИПОЛОГИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ МИРОВЫХ КУЛЬТУР

О принципах изложения культурной истории

Среди огромного многообразия культур можно выделить несколько основных типов. На первом месте в хронологическом ряду стоит первобытная культура. В различных областях нашей планеты она складывалась, хотя и в разное время, во многом одинаковым образом. Это позволяет выделить первобытную культуру как тип. А вот уже на достаточно зрелых стадиях каждый тип культуры обретал свои характерные черты и особенности.

Исходя из этого, Часть вторая состоит из разделов «Первобытная культура», «Культуры Древнего Востока», «Европейская культура», «Культуры американского континента», «Русская культура». Конечно, внутри каждого из этих разделов изложение следует хронологическому принципу.

Думается, такой подход гораздо целесообразнее (особенно для учебника), чем тот, при котором все разнообразие мировых культур представлено «вперемежку» следуя только хронологической последовательности. Тогда рядом оказываются европейское Возрождение (XV–XVI вв.) и культуры американских индейцев того же периода. Между тем они отнюдь не одновременны в своем смысловом содержании (вспомним О. Шпенглера). Столь же очевидно, что имеется гораздо больше общности между европейской культурой XIII и XVII вв. (даже разных народов), чем между европейской и японской культурой одного и того же века. «Восток и Запад, Джомолунгма и Эверест никогда не сойдутся», – писал английский писатель Редьярд Киплинг.

Конечно, интересно и поучительно видеть, сколь разные культуры существовали одновременно в чисто хронологическом плане, однако выделение типов культур (в соответствующих разделах) позволяет представить более цельную их картину.

Раздел 1. Первобытная культура

Истоки культуры теряются в неимоверно глубокой древности. Первые орудия, обнаруженные в раскопках, датируются возрастом 2–2,5 миллиона лет. «Небольшое расхождение», связанное с различиями в способах оценки, не столь принципиально, когда речь идет о миллионолетиях. Одно можно сказать, что история культуры и история человечества совпадают. Речь идет о том, что человек сформировался как человек, стал выходить из животного состояния по мере потребности и способности к культурному творчеству. Поэтому в равной мере можно говорить о том, что человек – и творец культуры, и ее творение.

В биологическом и физическом плане человек изменялся сравнительно мало, и его эволюция – прежде всего культурная эволюция, в которой выделяются вехи: homo erectus (человек прямоходящий), homo habilis (умелый, букв. обладающий навыками), homo faber – человек творящий. Осмысление своей деятельности, внесение в нее целенаправленности формировали homo sapiens – человека разумного. Все эти этапы складывались естественным путем, отвечая объективным жизненным запросам. Жизнь вынуждала первобытного человека к созданию не только материальной культуры (оружия, орудий труда, одежды, жилищ), но и духовной, что выражалось и в формах организации жизни, ее социализации. Люди не смогли бы выжить, если бы не объединялись для охоты, земледелия, скотоводства. В этом процессе неизбежной оказалась выработка определенных социальных регулятивов – предписаний и запретов. Все это позволяет ставить в один ряд, в одно связное целое генезис (греч. – происхождение) культуры и антропосоциогенез (от антропос – человек, социум – общество): формирование человека могло состояться только через формирование общества, и эти два взаимосвязанных и взаимополагающих процесса были возможны через формирование культуры. именно поэтому единым процессом являются генезис культуры и антропосоциогенез.

Всю древнейшую историю человека принято объединять понятием первобытность, вполне осознавая при этом, что столь длительный путь был весьма неоднородным и извилистым, включая в себя целый ряд этапов и выделяемых на них вех. В 1836 г К. Ю. Томсон предложил делить первобытную историю на каменный, бронзовый и железный века (по материалам, используемым для изготовления орудий). Позже Дж. Лебок выделил в «каменном веке» палеолит (букв. древний каменный век) и неолит (новый каменный век). Палеолит, период дикости, теряясь в глубинах миллионов лет, простирается примерно до отрезка 35–10 тысяч лет до нашей эры. К неолиту, характеризуемому как период варварства, приложимы более определенные (хотя, конечно, тоже условные) временные границы: VIII–IV тысячелетия до н. э. для Ближнего Востока и Египта, IV–III тысячелетия до н. э. для Индии и Китая. Примерно к тому же времени относится неолит в Европе, хотя в некоторых ее регионах он растянулся до II тысячелетия до н. э. Принято также выделять мезолит (средний каменный век) – с двенадцатого по шестое тысячелетия. Медный век, или энеолит охватывает отрезок между IV и II тысячелетиями, бронзовый – между вторым тысячелетием и началом первого, железный отсчитывается от начала первого тысячелетия до н. э. Понятие бронзового века можно отнести к разным земледельческо-скотоводческим цивилизациям и культурам Египта, Месопотамии, Индии и Китая, Крито-микенскому и Крито-минойскому царствам. Цивилизации Древней Греции и Рима открывали железный век.

Как мы помним, в древнейшей истории цивилизация и культура, в сущности, совпадают, и правомерно говорить в равной степени о начале и той, и другой. Исторические исследования обнаруживают три этногеографических пространства формирования человечества, Евроафроазиатское (IV тысячелетие до н. э.), с центрами в Египте, Месопотамии, Средиземноморье, Южноазиатское (II тыс. до н. э., в бассейне Инда) и Восточноазиатское (II тыс. в бассейне Хуанхэ). Есть свидетельства того, что не менее древнюю историю имеют культуры и цивилизация коренных народов Америки, разрушенные европейскими колонизаторами.

Человек современного типа, кроманьонец (от названия долины Кроманьон во Франции, где была обнаружена одна из первых стоянок древнего человека) появился в эпоху позднего палеолита, тогда же наши предки стали переходить к оседлой жизни. Благодаря земледелию и скотоводству начинается производство человеком продуктов, необходимых для его жизнеобеспечения. Этот переход часто называют неолитической революцией (термин Чайлда) – вытеснение охоты и собирательства организованной производственной деятельностью радикально изменило отношения людей не только с природой, но и между собой. Посетители музеев Древней истории могут видеть продукты материальной культуры той эпохи – каменные топоры, молотки, мотыги, кремневые ножи и иглы, наконечники стрел и копий, глиняную посуду, изделия из кости, рога, китового уса, лодки с веслами, сани и лыжи.

Земледелие, как и скотоводство (поначалу кочевое), начинается примерно в Х–VIII тысячелетия до н. э. в Малой Азии, Палестине, Месопотамии, Средней Азии и Северной Индии, примерно в VI тысячелетии – в Средиземноморье (Египет, Крит, Балканы), в IV–III тысячелетиях зарождается культура рисоводства в Юго-восточной и Восточной Азии. Рис и по сей день является основной пищей половины человечества. Важнейшую роль в жизни древнего человека играл огонь, и не случайно в древних мифологиях и религиях, как правило, присутствует огнепоклонство, а миф о Прометее в различных формах повторяется в разных культурах. Постоянное поддержание огня (скажем, после удара молнии) было одной из главных забот первобытного человека. Вот почему открытие способов добывания огня можно назвать одной из наиболее знаменательных вех культурной истории.