Текст книги "Записки заключенного"
Автор книги: Василий Винный
Жанр: Приключения: прочее, Приключения
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
Глава XXVIII
Арестантская диалектика
Заключенные живут по строгим правилам – понятиям, которые необходимо соблюдать, несмотря на то, что они нигде не прописаны.
Возможно, мои рассуждения многим покажутся спорными, поэтому сразу хочу отметить, что при его написании я опирался исключительно на свои наблюдения и умозаключения, сделанные зеками, с которыми я встречался за время отсидки. Никакой специальной литературы я не читал, чтобы не портить впечатление от увиденного в МЛС…
Немного общих размышлений
У Иммануила Канта есть термин: «категорический императив» – высший нравственный закон, обязательный к исполнению любым человеком. Это же определение вполне может подойти и для зоновских понятий…
Понятия – больная тема для заключенных. Из-за них приодически возникают споры, которые бывает трудно разрешить. Опираясь на эти правила, в тюрьмах и лагерях решают человеческие судьбы. Понятиями стараются охватить все сферы жизни заключенных. А «правильные» люди должны жить по этим законам не только за решеткой, но и на воле.
Как таковые, понятия нигде не прописаны, по крайней мере, я или кто-нибудь из тех, с кем я сидел, не видели документа, описывающего их. По ним просто живут: кое-что взято из фильмов про 90-е, многое передается от старых сидельцев молодым, что-то додумывается по ходу срока и опирается на опыт отсиженных лет. И все это оставляет большие возможности для спекуляции. Обычно в подобных спорах прав тот, у кого лучше «подвешен» язык…
По «мастям»
Во многих сферах, которые регулируются понятиями, нет четких и окончательных определений, хотя сами эти вопросы жизненно важны для зоны. Например, плохо обстоит дело с обозначением категории «мужик». Казалось бы, в чем проблема – мужик, он и в Африке мужик, да и что такого важного в этом определении?..
Но дело в том, что зеки делятся на несколько «мастей» (своеобразные социальные классы), статус и функции которых довольно сильно разнятся. Переход из одной «масти» в другую может быть только вниз. Это разделение сохраняется и на свободе. Низшая категория осужденных – опущенные или же «петухи». Они делают самую грязную работу, оказывают сексуальные услуги другим заключенным и абсолютно бесправны.
Вторая «масть» – «нечисть» (конечно, многие не выводят этих людей в отдельный социальный класс, но, по моим наблюдениям, нечисть – это все-таки «масть»): «крысы» – укравшие у своих, «черти» – не следящие за собой, в общем, люди, грязные морально и физически. Третья, «мужики» – костяк зон и девяносто процентов населения.
Четвертая масть – блатные, высшая каста в МЛС, которая решает вопросы «по понятиям», служит воровской идее и должна идти в борьбе с милицонерами до победного конца, ну или уметь с ними договариться так, чтобы было хорошо «мужикам». Пятая «масть» – это воры в законе, короли преступного мира. Чтобы стать вором, человек должен «идти по жизни ровно», поскольку перед «коронацией» по всем лагерям и тюрьмам идут «малявы» (записки), где говорится, кого хотят сделать вором, и спрашивают, «знает ли кто-нибудь косяки за ним»? И если все чисто, то человеку надевают "воровскую корону".
Почему некоторые не выделяют «нечисть» в отдельную «масть»? Потому что, в принципе, и «черти», и «крысы» остаются «мужиками», несмотря на то, что относятся к ним немногим лучше, чем к «опущенным». «Коней» (слуг) тоже довольно часто набирают из этой категории граждан, хотя не всегда. Но нормальными «мужиками» «нечисть» уже никогда не станет, потому что попадают в разряд «крыс» и «чертей» за определённые поступки и соответствующее отношение к жизни. Поэтому многие выносят «нечисть» в отдельную "масть".
"Козлы" – заключённые, сотрудничающие с администрацией и занимающие какую-либо должность при ней, по понятиям, – тоже отдельный социальный класс. Хотя в жизни о том, что зеки, занимающие должности, не дотягивают даже до «мужиков» вспоминают редко, тихо и только в узком кругу, ну или во время ссор с "козлами".
«Мужской» вопрос
Поскольку практически во все социальные группы попадают за какие-то поступки, то с определением «мастей» вопросов не возникало. Всех, кроме «мужиков», могли чётко описать: кто, за что и почему находится именно на этой ступени в иерархии. И только с «мужиками» были проблемы, вытекающие из того, что понятия нигде не прописаны, а чтобы находиться в этой касте, никаких особенных поступков совершать не нужно. За годы отсидки я слышал, минимум, десять невнятных объяснений, кто такой «мужик», причём, многие из них противоречили друг другу.
"Пояснение «масти» – это не столько поиск арестантской самоидентичности, сколько вопрос того, останешься ты на этом социальном уровне или упадешь ниже. По понятиям, человек, который не может объяснить свою «масть», не должен в ней находиться. Поэтому знание социальных классов в зоне жизненно необходимо, это фундамент понимания лагерной жизни. И уже на этом, основном уровне, у зеков были "разброд и шатание"…
Немного «общего» для здоровья не вредно
А дальше… А дальше не лучше. Есть такое понятие как «общее». Его собирают для помощи тем, кто уезжает в «крытую» («крытая тюрьма» – тюрьма в тюрьме, в ней отбывают наказание «злостные нарушители режима содержания», а после «крытки» зеки возвращаются сидеть в тот же лагерь, откуда их вывезли); тем, кто уезжает в больницу; на встречи из ШИЗО и БУРов (изоляторы для нарушителей разной степени тяжести) – в общем, для случаев, когда нужно помогать «всем миром».
По понятиям, часть в «общее» должны нести все мужики с любой прибыли, будь то посылка, зарплата, выигрыш или же выгодная сделка. Это одна из причин, почему блатные должны поддерживать мужиков. Есть смотрящий за «общим», на котором лежит огромная ответственность. А кража из «общака», наверное, один из самых страшных грехов!
Я лично видел, как двое «правильных» зеков ели колбасу, которую им принесли на встречу из ШИЗО, причём, они смогли объяснить это даже как-то по понятиям. Мой знакомый, сидевший в другой зоне, видел, как смотрящий за «общим» отдавал игровой долг сигаретами, которые этот парень занёс в «общак». Но, поскольку доказательств у него не было, а сидел он ещё недолго, мой товарищ решил не поднимать скандал.
Многие рассказывали, как разные смотрящие и блатные тянут из «общего» для своих нужд. А сдавать туда необходимо, иначе никак.
Конечно, не все зеки – «бесчестные сволочи», есть среди них и «идейные люди», но таких гораздо меньше.
Когда в моем лагере убрали одних блатных, других освободили, а третьи стали завхозами, когда понятия стали меньше регулировать жизнь, и когда полностью убрали смотрящих, – многие зеки вздохнули с облегчением!
Вместо заключения
Большинство заключенных считает, что «понятия» были придуманы милицией, чтобы заключенными было легче управлять: дополнительный свод правил, кроме установленного администрацией, вводит и дополнительные ограничения. Я думаю, что это не совсем так.
На мой взгляд, понятия были нужны, чтобы как-то регламентировать арестантскую жизнь на огромных просторах СССР. К примеру, такая обидная масть, как «черти», могла появиться, чтобы заставить зеков (многие из которых не сильно заморачиваются личной гигиеной) мыться во время долгих этапов и в самих зонах. Даже сейчас, когда в зонах есть все условия для того, чтобы быть всегда чистым и опрятным, многие ухитряются запускать себя до ужасного состояния, пока их, иногда чуть ли не силой, не заставят постирать вещи или сходить в душ.
То есть понятия регулируют все сферы быта: от интимной и до питания. Вернее, так было раньше, когда они, видимо, были необходимы.
Сейчас же многие запреты и правила пересматриваются и смягчаются, поскольку жизнь идет, и понятия должны соответствовать времени, чтобы от них окончательно не отказались. Потому что в противном случае профессиональные представители преступного мира потеряют власть в зонах, которая держится исключительно на их умении правильно и красиво преподнести неписанные правила в свою пользу.
Глава XXIX
Club life
В зоне был «Культурно-административный центр», который и зеки, и администрация называли просто «Клубом». В нем находились библиотека, кинозал, пустые аудитории и кабинеты некоторых представителей администрации.
В “Клубе” заключенные духовно обогащались: смотрели кино, слушали лекции о вреде плохого образа жизни и пользе хорошего, посещали библиотеку… В общем, занимались очень важными, но абсолютно бесполезными для себя делами.
Кинокайф
Когда я приехал в зону, «Клуб» потихоньку выходил из состояния затяжного капитального ремонта, и первый год своего пребывания в колонии я не знал радости киносеансов по выходным. Потом здание наконец-то открыли, и нас стали по субботам и воскресеньям водить на просмотры фильмов.
Я бы не сказал, что эти походы вызывали восторг у мужиков. Дело в том, что за кино отвечал зек и фильмы он либо просил у родственников, либо (что бывало чаще) брал в отрядах, и поэтому многие шли в «Клуб», уже посмотрев картину.
В ообще, с фильмами в зоне была интересная история: киноновинки мы смотрели раньше, чем многие люди на свободе. Бывало, в письмах я спрашивал у знакомых, как им понравился фильм, который мы посмотрели уже раза два и считали старым, а они отвечали, что до сих пор не могут найти его в интернете. Для меня до сих пор остаётся загадкой, каким образом родственникам заключенных удавалось так оперативно доставать новинки кино. Потом ввели какой-то закон об авторских правах, и администрация запретила передавать в зону не лицензионные копии фильмов. Это очень расстроило зеков, поскольку практически все фильмы, которые мы смотрели, были пиратскими. Но после неожиданного удара заключенные довольно быстро оправились, как-то выкрутились и продолжали смотреть новинки практически сразу же после их выхода на экраны.
Поэтому многие пытались избежать похода в кино: прятались в отрядах или пытались договориться с отрядником. Часто это заканчивалось неудачей – отрядник разрешал не идти в клуб только избранным. Тех же, кто оставался втихаря, гнала в клуб милиция, приходившая в сектор специально с этой целью. В зависимости от смены, на того, кто «прогуливал» сеанс, могли повесить и нарушение. В кинозале у выхода тоже сидел милиционер, который следил, чтобы никто не ушёл раньше времени.
Лекцией по алкоголю
«Клуб» был главным исправительным учреждением в зоне. Кроме насильственных киносеансов, которые каким-то образом должны были пробуждать в нас светлые чувства, зеков в середине недели гнали на лекции.
Более грустного зрелища, чем эти лекции, представить себе трудно. С одной стороны стоит лектор-милиционер, который прекрасно понимает абсолютную бесполезность занятия и хочет поскорее уйти, с другой сидят зеки точно с такими же чувствами. Поэтому милиционер бубнил очень быстро и конспективно текст себе под нос, спрашивал, есть ли вопросы, и все расходились. Однажды ради интереса я попытался прислушаться, о чем бормочет выступающий? Лекция была о том, как избежать конфликтных ситуаций, и все сводилось к довольно простому выводу: давайте жить дружно!
Набор тем для лекций был ограничен донельзя: конфликтные ситуации, вредные привычки, безопасность на производстве, ну и иногда, чтобы порадовать заключённых чем-то новым, могли рассказать о семье.
Бывали моменты, когда лекцию читал милиционер, отвечающий за какой-то наболевший вопрос, тогда мероприятие затягивалось и принимало крутой оборот. Так ответственного по промзоне периодически доставали вопросами про душ, спецодежду и технику безопасности, на что тот отвечал: мол, сами дураки! Впрочем, милиция во всех спорах отвечала подобным образом.
Немного о бизнесе
Зеки тоже читали лекции и, в отличие от милицейских, те приносили реальную пользу.
Небольшая группа заключённых организовала в зоне что-то типа Центра саморазвития. Администрация эту инициативу, в принципе, поддержала и, с грехом пополам, стали проводиться занятия для всех желающих. На них бывшие бизнесмены, юристы и чиновники рассказывали о нюансах ведения бизнеса в Беларуси и предостерегали от ошибок, которые сами совершили. Кроме этого у нас были курсы английского языка. Вел их бывший подполковник КГБ, и это внушало уверенность, что студенты получат хорошие знания.
У меня сложились хорошие отношения с устроителями Центра, которые рассказывали о грандиозных планах, обещали организовать какие-то семинары, встречи, общение и, самое главное, компьютерный класс. Идей было много, но они так и остались идеями: примерно, через полгода администрация к Центру остыла. Да и самих зеков он уже не очень интересовал, поскольку они заработали себе УДО и «замены» (замена режима содержания более мягким), и готовились выходить на свободу…
Интеллектуалы и «колючка»
В том, что Центр саморазвития зеки устроили ради скорейшего освобождения, а администрация – ради бонусов от начальства, нет ничего необычного – подобным образом поступали все.
Один из моих близких товарищей периодически устраивал в Клубе игры «Брэйн-ринга». Видя, сколько времени и сил у него отнимает организация интеллектуальных ристалищ, я всегда удивлялся: для чего ему это нужно?
– Понимаешь, – ответил он мне однажды, – по-моему, чтобы чувствовать себя в отношениях с милицией более-менее комфортно и увеличить шансы на досрочное освобождение, у нас есть несколько вариантов поведения. Один из них – стать сексотом и не вылезать из «оперского» кабинета. Второй – постоянно спонсировать ремонты. Третий – наименее вероятный, – просто быть обычным мужиком и надеяться, что тебя отпустят за хорошее поведение и за то, что ты со всеми в хороших отношениях. Я же выбрал четвёртый вариант, который не бьет ни по моей совести, ни по карманам родственников, а именно – проводить «Брейн-ринг». Кроме того, действительно хочется сделать что-то интересное для себя и мужиков!
Игры для моего знакомого были сплошной нервотрепкой: с одной стороны, милиция наседала, чтобы он их проводил, с другой – зеки отказывались участвовать. У заключённых было две очень веские причины не играть в «Брейн-ринг»: во-первых, лень, – он проводился в воскресенье после обеда, когда вся зона мирно отдыхала, и тащиться лишний раз в «Клуб» совершенно не хотелось. Во-вторых, у зеков не было абсолютно никакой мотивации: каждый раз милиция обманывала с призами! Поскольку скидываться на сладкие подарки было запрещено, мой знакомый договорился, что всем участникам победившей команды выпишут поощрения. После первой игры поощрения выписали, но половину из них не подписали отрядники (офицеры отвечающие непосредственно за отряды), так как у многих были нарушения. Ребята и играть-то шли, чтобы их снять.
Естественно, видя такое отношение к данному слову, на следующую игру практически никто из команды-победительницы не пошел. По крайней мере, самые сильные игроки остались валяться на нарах. Знакомый еле набрал участников, клятвенно заверив мужиков, что на этот раз все будет по-другому, – по крайней мере, так ему обещала милиция. Но «по-другому» не получилось – всех опять «кинули» на поощрения. Хотя он не единожды приходил и напоминал о награде, и всякий раз милиция отвечала, что вот уже выписывают. В итоге ему ответили: «Ну, не смогли».
Знакомому повезло – он должен был уходить на «замену». Перед освобождением его попросили провести ещё одно соревнование. Он искал людей по принципу «после меня хоть трава не гори», и наобещал всем, ссылаясь на милицию, кучу поощрений. Провёл игру, спросил, будут ли награды, ему ответили, что постараются, знакомый уже особенно не настаивал. И освободился.
После него игр я не припомню.
Концерт, товарищи!
Кроме довольно спорных практик просмотра кино, чтения лекций и проведения «Брэйн-ринга», Клуб радовал концертами. Причём, выступала не только местная самодеятельность, но и гости.
В отличие от кино и собраний, на концерты шли с удовольствием, и поэтому милиция старалась пускать не всех. Обычно из отрядов выбирали тех, у кого нет нарушений, или же (так, почему-то выпадало) тех, кто идти туда совершенно не хотел.
Я был на трёх концертах – хоть какое-то развлечение! О нашей самодеятельности не могу сказать ничего, кроме того, что из песен не было понятно ни слова. Видимо, исполнители находились под впечатлением грустных клипов и концертов, и считали, что для передачи своих эмоций нужно поглубже «глотать» микрофон. Свою печаль они, конечно, передавали, но вот со смыслом была проблема.
Несколько раз к нам приезжали выступающие из соседних ДК. И тогда в «Клубе» был аншлаг! В основном мужики шли, чтобы посмотреть на девушек. До сих пор помню одну выступающую, которую каждый раз встречали бурными овациями. Петь она абсолютно не умела, со слухом тоже беда. Но! У неё были красивые ноги, которые выгодно подчеркивала короткая юбочка, и она орала (другим словом это назвать трудно) от души: было видно, что искусству она отдаёт всю себя, и это покорило грубые сердца заключённых.
Алло, алло!
Несмотря на то огромное разнообразие культурно-административных функций, которые нес в себе «Клуб», большинством зеков он ценился лишь за четыре таксофона, стоящие в холле, прямо у входа.
Заключенные имели право на три звонка в месяц продолжительностью до десяти минут. И практически все из них этой возможностью пользовались. Правда, и здесь возникали трудности. Во-первых, нужно было, чтобы заявление, которое зеки писали каждый раз перед тем, как пойти звонить, одобрил отрядник. Естественно, для этого желательно было сидеть без «залетов» и быть в хороших отношениях с милицией. Во-вторых, кроме заявления, мы записывались у зека, отвечающего за звонки на тот день, когда хотели поговорить с родственниками, а он уже отдавал список отряднику.
Чуть не забыл: в заявлении указывали, кому, и на какой номер телефона собирались звонить, и если отрядник видел, что набран другой абонент, то отбирал трубку.
И вот наступал день, когда отрядник (если у него было время, возможность и желание), вел народ к таксофонам. Иногда из-за того, что долго не разрешались звонки, собиралась толпа до пятидесяти человек, часть которых составляли завхозы, бригадиры и прочие заключенные, имеющие право на звонки, безлимитные по времени.
Пока одни звонили, остальные ждали на улице своей очереди. Очередь же формировал тот же самый зек, который отвечал за звонки, и поэтому с ним тоже старались поддерживать хорошие отношения, чтобы ожидать, скажем, не два часа, а минут тридцать.
Но, несмотря, на то, что позвонить положенные три раза в месяц иногда не получалось, несмотря на потерянные в борьбе за звонки нервные клетки, многие зеки считали, что это в любом случае лучше, чем рисковать, имея мобильник.
По факту, из всего разнообразия мероприятий и сотрудников, представленных в «Клубе», реальную пользу в исправлении заключённых имели лишь четыре синих, скромно висящих в холле таксофона.
Глава XXX
Добро пожаловать, или посторонним вход запрещен
Когда администрация поняла, что, наконец-то, утихомирила зеков, и они стали «шелковыми», в качестве награды за хорошее поведение было решено провести первый в истории колонии «День открытых дверей».
Зоны – режимные учреждения, и попасть туда простому человеку не удастся. А все неизвестное страшит. Хотя, на самом деле, ничего сверхъестественного в колониях нет. Видимо, чтобы показать людям на свободе, что их горемычные родственники под надежной охраной, и живут относительно неплохо, администрация и решилась на проведение "Дней открытых дверей".
Волнительней, чем в школе
Вначале планировалось пригласить родственников к заключенным лучшего отряда, которым было обещано: если все пройдет хорошо, то «Дни открытых дверей» станут традицией.
Ожидая первого визита родственников в зону, нервничали зеки всей колонии. Волнение это было вызвано не столько переживаниями о том, хорошо ли все пройдет, и будут ли разрешены подобные мероприятия в дальнейшем, сколько тем, что в зону приедет много женщин и девушек.
Зеки годами живут относительно тесным коллективом и любой приезд в колонию посторонних людей (именно гражданских, никак не связанных с системой МЛС) вызывает у них бурные эмоции. Если же среди них будут лица, так сказать, противоположенного пола, восторг усиливается многократно.
Первый "День открытых дверей" прошел гладко: гостей провели по зоне с экскурсий, в столовой, как потом рассказывали, предложили попробовать зоновской еды, показали отряд, где живут их родные, и, в заключение, устроили получасовую встречу с близкими в здании местного Клуба (официально называемого Культурно-административным центром).
Пока визитеров водили с экскурсий по территории, всех зеков держали в закрытых «локалках» (участках при входах в отряды огороженных заборами), откуда они глазели на приезжих. А тех, к кому приехали родственники, повели в клуб дожидаться встречи.
В принципе, милиция все грамотно организовала, предприняв исключительные меры безопасности, хотя, как мне кажется, даже если бы охранники волновались меньше, ничего страшного не произошло бы.
Косяков в первый "День открытых дверей" не было, и администрация пообещала раз в квартал проводить подобные мероприятия в каждом из отрядов поочередно.
Ждем в гости!
Наконец, дошла очередь и до нашего отряда. Чтобы к зеку приехали на «День открытых дверей», он должен был записаться у отрядника, и сообщить, кто конкретно приедет. А приезжать могли лишь те, кого заключенный указал в начале своего срока в специальной «карточке свиданий». Это были близкие родственники, которые и так несколько раз в год ездили в зону на свидания.
Ко "Дню открытых дверей" готовились, как к приезду важной комиссии: драили плац, убирали спальни, столовую, клуб, санчасть – все убирали. То, что творилось перед приездом родственников в нашем отряде, не передать! Отрядник бегал, сметая на пути все, – от выстиранных носков до книг и кружек, потому что порядок в понимании нашей доблестной милиции начинался тогда, когда удавалось скрыть все следы присутствия заключенных. Иногда складывалось ощущение, что зеки вообще лишние на этом празднике жизни, и, если бы их можно было убрать, оставив лишь голые нары, милиция так бы и поступила.
Поэтому естественно, что радовались "Дню открытых дверей" лишь те, к кому должны были приехать, остальные же выказывали свое недовольство неудобствами, которые им были доставлены.
И вот родственники приехали. Их собрали в клубе, замполит толкнул речь, и гостей повели показывать зоновские достопримечательности: столовую, санчасть, церковь, сектор, где живут их близкие. Пока приезжих водили по территории колонии, их разглядывали зеки, обсуждая женские формы.
Помню, как подобное обсуждение довело до мордобоя. Это произошло в другом отряде. Когда родственники проходили мимо стадиона, где находились зеки, один решил поделиться с соседом ценным замечанием: "Классная …опа у той! " На что сосед ответил, что это его мать, и попросил держать язык за зубами. Ценитель поп не почувствовал нависшей угрозы и логично заметил: от того, что она мать знакомого, попа у нее хуже не становится, за что сразу получил оплеуху. Потом у нас проводили собрания, на которых просили не делать вслух комментарии по поводу чужих родственников, иначе отменят все "Дни открытых дверей".
После того, как гостей провели с экскурсией по зоне и рассказали, в каких замечательных условиях мы живем, их снова привели в клуб, где томились а ожидании заключенные. Это была встреча сверх установленного лимита свиданий, причем, мы общались не через стекло, как на кратком свидании, а сидя рядом. Пока разговаривали, между скамейками ходили офицеры и смотрели, чтобы родственники не передали заключенным какой-нибудь «запрет» (вещь запрещенную в зоне).
Мне лично передали две упаковки жвачки и пару бутербродов. Мелочь, казалось бы, ан нет: жвачку я растянул на полгода, поскольку жевал ее только в особых случаях, бутерброды же слопал с чаем.
Полчаса пролетели быстро, и родственников увели. "День открытых дверей" прошел, оставив после себя легкую грусть.
Не всем
Не скажу, чтобы наша зона была первой и единственной колонией, где прошли «Дни открытых дверей». Эти мероприятия начали проводить по всей системе МЛС централизованно, постепенно и не спеша: зона за зоной, «химия» за «химией» (исправительное учреждение открытого типа), анализируя, имеют они какой-нибудь воспитательный характер или нет.
Скажу так: определенный отклик был от тех заключенных, которые поддерживали тесные связи с близкими, и хотели быстрее оказаться дома. Но многие принципиально не говорили своим родным о "Днях открытых дверей", поскольку не видели никакой целесообразности в том, чтобы к ним ехали через всю Беларусь ради получасовой встречи. А на вопрос о том, не хотят ли они, чтобы родственники увидели, в каких условиях живут зеки, неизменно с отвращением отвечали: "Нечего здесь смотреть!"
Я же, наоборот, пригласил своих близких, чтобы успокоить их и убедить: в отличие от того, что показывают в «криминальных» телесериалах, у нас светлые, чистые спальни, и живем мы относительно неплохо. Про второй «День» я своим тоже не рассказывал, чтобы не гонять их через всю страну, тем более, что меня должны были в скором времени перевести на "химию".
Приводите родных!!!
Сидя в ИУОТ, я застал два или три «Дня открытых дверей». На первое мероприятие (здесь я тоже видел, как их проводят впервые) приехало довольно много народа, которому было интересно: в каких условиях сидят их родные. Кроме того, для привлечения заключенных к столь богоугодному делу, администрация пошла на хитрость и разрешила приводить не только родных, но и своих девушек, предварительно записанных в карточке свиданий, как дальних родственников. Но высшим проявлением военной смекалки стало возможность для всех, к кому придут посетители, погулять в городе на час дольше положенного времени.
Во второй "День открытых дверей" приехало гораздо меньше народа. В третий же раз на «химию» пришли всего два «родственника». Интерес «химиков» к этому мероприятию угас безвозвратно, поскольку здесь в нем не было абсолютно никакой необходимости: заключенные и так полусвободны, и могут встречаться, с кем хотят, вне стен ИУОТ. Кроме того, отношение к «химии» и зоне различались: если колония была местом, где живут круглые сутки, и поэтому быт там важен, то учреждение открытого типа многими воспринимается, как место для ночевки.
И все-таки идея проводить "Дни открытых дверей", на мой взгляд, хорошая! Она помогает зекам лишний раз увидеть родных и, может быть, что-то переосмыслить, а родственникам – меньше нервничать, накручивая себя жуткими картинками из фильмов про зоны.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
