Текст книги "Доверься, он твой"

– Вы… неженаты, – объявила она.

– Как вы догадались? – Вадим открыл рот, потом закрыл, но брови на место не вернулись. Они так и замерли, взметнувшись.

– По ним. – Она ткнула пальцем в бумажный пакет, захихикала. Услышав себя, удивилась: неужели ее голос? Как странно она ведет себя. Какое ей дело – женат он или нет? Могла подумать все, что угодно. Но говори-ить… Она не успела устыдить себя по-настоящему. Потому что Вадим спросил:

– А… почему все-таки?

– Потому что ни одна нормальная женщина не позволит мужу покупать пироги на заправке. – Она пожала плечами, наблюдая за ним. Она как будто хотела проверить – посмотрит он снова на грудь или нет.

Посмотрел, она засмеялась. Это инстинкт? Только что он был потрясен ее проницательным замечанием, и нате вам!

– Да чем они плохи? – допытывался он, а взгляд не отрывался от ее груди. Наконец перевел его на пакет. – Вот, смотрите! – Он выдернул пирожок с такой же силой, как выдергивают морковку из пересохшей грядки. – С капустой!

Катерина, не сводя с него глаз, медленно потянулась к пакету.

– Теплые, – сказала она, когда пальцы коснулись испеченного теста, еще не утратившего дыхания.

– Их вынули из печки у меня на глазах! – с жаром защищался он. – Но вы угадали… Да, вы правы. Моя бывшая жена никогда не ела пирожки. Нигде. Сама тоже не пекла.

Угадала. Потому что ей внезапно до боли в висках захотелось, чтобы он оказался… свободен. Его жена не ела пирожки на заправке? Тогда она их будет есть. Вместе с ним.

– А правда, у вас есть вкус, – хвалила она. – Тесто прекрасное, дрожжевое. И начинка – м-м-м… Теперь я тоже буду здесь тормозить, – пообещала она.

Он наклонился к ней и тихо сказал:

– Понял. Значит, вас можно здесь подкараулить.

Она засмеялась, но ничего не сказала. Пакет опустел, Вадим вышел из машины, выбросил в мусорный бак. С хрустом потянулся, перед тем как сесть рядом с ней.

– Может, повторим? Могу принести.

– В другой раз, – неопределенно ответила Катерина, поворачивая ключ зажигания.

«А если бы он предложил что-то другое?» – вдруг пришло в голову. Может быть, у ее матери тоже все началось… незатейливо – если не с пирожков, то с оленины или осетрины? Там, в Якутии?

Катерина много раз думала: какой силы было внезапное чувство, которое не просто изменило, а перевернуло жизнь матери, а заодно ее. Если честно, она хотела бы это испытать. Когда-нибудь.

Почему не сейчас? Если он положит руки на ее руки, которыми она держит руль… Машина дернулась. «Перестань», – предупредила она себя. Ясно, что будет, – авария. Причем не только автомобильная. Крах не только ее жизни, а сразу нескольких… Нет, еще не время для перемен. Их не должно быть, не важно, с какой силой влечет ее к незнакомцу. Большому, светловолосому, свободному. Она чувствовала его ненапряженность, как всегда ощущала постоянную напряженность бывшего мужа Игоря. После него у Катерины не было мужчин. Что-то останавливало ее, удерживало ответить на призыв, который слышала всем телом. Но она заставляла собственное тело молчать, делать вид, что она ничего не замечает. Зачем?

Незачем слышать зов и теперь, твердила она себе. Просто сейчас тот особенный час жаркой летней ночи, когда становятся сильнее не только запахи цветов, вообще все запахи, раскрываются поры, и готовы раскрыться не только поры…

Она почувствовала, как пламя медленно спускается от сердца ниже, ниже, она перевела этот огонь на педали. Машина полетела вперед так, как не летала никогда прежде. Что ж, давно известно, насмешливо сказала она себе, когда воспламеняются желания, разум отступает.

Катерина поймала на себе быстрый взгляд Вадима и сбавила скорость.

Она отвезла его в зоопарк, он отдал рыбок Федору. А после предложила отвезти его домой.

– Но вы устали, – дежурно воспротивился он. Но тут же согласился. – Я живу на Кадашевской.

– Где?! – ахнула она. Так вот почему она прониклась к нему таким… таким… чувством, наконец нашла она слово. Сейчас оно звучало нейтрально.

– У вас что-то связано с этим местом? – тихо спросил он. Серые глаза замерли на ее губах. Они дергались, будто Катерина хотела засмеяться, но запрещала себе.

– Я жила там. Окончила начальную школу, которая стояла у нас во дворе.

– Вот как? Я тоже там учился. Номер…

Он произнес номер, она засмеялась.

– Но я учился раньше вас, – предупредил он ее.

Она везла его, они молчали. Ну вот, обманывала себя Катерина, все дело в том, что они из одной школы, из одного микрорайона. И ни в чем ином.

Катерина высадила его перед домом.

– Может быть… – начал он, – вам лучше переночевать у меня? – Заметив, как она вспыхнула, он поспешил добавить: – У меня две комнаты. Вам ничто не грозит. Я беспокоюсь, как вы поедете среди ночи. Вы сказали, что вас переселили на Юго-Запад?

– Все в порядке. – Она остановила его, подняв руку. – Не в первый раз. Машину поставлю у подъезда. – Она взглянула на часы. – Вообще-то уже скоро вставать. Я должна быть на работе в восемь.

Вадим улыбнулся, ей понравилось как.

– Мне жаль, что я доставил вам столько хлопот.

– Ничего страшного. Я понимаю, мы оба только курьеры. – Она усмехнулась.

– Да. Значит, у нас есть что-то общее, – заметил он. – Если вы не против, я бы хотел обсудить с вами и это тоже. Вот мой телефон. – Он протянул ей визитную карточку.

– Спасибо, – сказала она, не глядя положила в карман капри. – Я сейчас. – Она потянулась к ящику для перчаток. Вынула визитницу, еще дяди Мишину. Серебряную. – Вот моя.

– Замечательно. – Он улыбнулся.

– Спокойной ночи, – сказала она ему.

Он кивнул. Ей показалось, он хотел протянуть ей руку, но передумал.

Все это случилось прошлым летом, в самом конце жаркого августа.

Ей было так же жарко, как внезапно стало сейчас, когда она вспоминала о той ночи. Первой невинной ночи.

С тех пор Катерина много раз приезжала сюда. Осенью, зимой. Этой весной. Всякий раз он хотел получить от нее ответ, который она не решалась дать ему. До сих пор не решалась.

Потому что ответ, который хотел услышать он, не входил в план, который она выстроила в своей голове.

10

Катерина приехала от Вадима ближе к вечеру. Он предлагал ей остаться, но она отказалась – не хотела нарушать его планы. Они у него были, она знала, он мог отложить их, но зачем? Что изменится, если она проведет с ним лишние часы? Она все равно знает, как поступит.

– Мне пора, – сказала она. – Я должна кое-что обдумать.

– Не кое-что, – поправил он ее. – А то, о чем мы говорили… – Он обнял ее, она прижалась к его груди, чувствуя, как жесткие волосы щекочут лоб. Засмеялась.

– Ничего смешного, – предупредил он. – Все очень серьезно.

– Как скажешь, – ответила она сдавленным голосом.

– Удивительно покладистая, – пробормотал Вадим, прижимаясь губами к ее затылку, на котором почти не осталось волос. – К чему бы это? – выдохнул он, отстраняясь. – Даже страшно. – Вадим картинно поежился.

– Трудно поверить, что ты чего-то боишься, – заметила она, глядя на него снизу вверх.

– Никогда больше и ничего больше, – засмеялся он.

– Что-то случилось… особенное? – Катерина заметила блеск в его глазах. Он хотел о чем-то рассказать и колебался? А глаза говорили: «Спроси, ну спроси же!» – Что-то новое в твоей жизни? Или кто-то? – Она добавила последний вопрос таким многозначительно-женским тоном, что он рассмеялся.

– Никаких подозрительных мыслей, Катерина. Но на самом деле мне кое-что… дали.

– Дали? Подарили? – уточнила она.

– Да нет, именно дали.

– Что это? – По его голосу она догадалась, что это волнует его. – Покажи.

– Сейчас, – сказал Вадим и отошел к книжной полке. Он взял с нее что-то, зажал в руке, вернулся. – Вот. – Он раскрыл руку.

Катерина увидела крошечный веер. Он лежал на ладони и едва ли занимал треть ее.

– Подвеска, – определила она. – Тебе кто-то дал подвеску? Зачем? Почему? Ты хочешь мне подарить ее? Но я не ношу ничего такого…

– Подвеска? – удивился Вадим. – Никогда бы не подумал.

– Ты шутишь? – спросила Катерина. – Смотри, вот сюда продевают цепочку. – Она потыкала пальцем в едва заметное отверстие. – Не-ет, здесь нет ни ушка, ни дырочки. Что ты будешь делать с этим веером?

– Пользоваться, – сказал он.

– Обмахиваться! – Она растопырила пальцы и помахала рукой. – Но что это?

– Бесценная вещь. Аналог золотой рыбки. Исполняет желания в момент, – улыбался он.

– Смеешься. Я тоже кое-что слышала о рыбках. Но вещица симпатичная. Я побежала, Вадим.

Он хотел что-то сказать, но Катерина встала на цыпочки и поцеловала его в щеку. Она была не слишком высокая – метр шестьдесят с кепкой, как говорил о ней брат. Никто не ожидал, что Федор вытянется вверх, как баскетболист. Но он ухитрился.

Катерина шла от дома Вадима к машине и чувствовала на себе взгляд. Вадим следил за ней с балкона, она, не оборачиваясь, помахала рукой.

Подойдя к «матизу», вынула брелок, на секунду сердце сжалось – сработает? Сработал. Значит, механик прав. Но все равно придется искать фирму, которая занимается сигнализацией. Потом. Слава Богу, потом.

Катерина ехала домой и думала о Вадиме, хотя правильнее было бы думать не о нем, а о том, что случилось в подмосковной лечебнице.

Вот этим опасны всякие увлечения не по теме, корила она себя. Все большее пространство в ее мыслях отвоевывает этот человек. Но разве сейчас для этого подходящее время? Пример матери чего стоит!

Но почему-то, вспомнив о матери, Катерина направила мысли не по наезженному пути: вспышка страсти, болезнь, крах всего и всех. Она подумала о том, чем всю жизнь занималась Ксения Демьяновна Улановская-Веселова. Рассказывая, как влияет на характер человека смесь кровей, говорила:

– Но это не про нас с тобой. Мы с одной кровью, в нашем роду, кроме русских, никого. Но что это значит? Мы произносим европейские слова и совершаем азиатские поступки.

Катерина улыбнулась. Ксения Демьяновна тому пример. Федор – наглядное подтверждение.

Катерина однажды спросила ее – а не хотела ли мать с помощью Федора во всех тонкостях изучить якутский характер? Она сама повторяла много раз, что если хочешь понять человека другой национальности, проживи с ним не меньше пяти лет.

А в Вадиме есть еще какая-то кровь, кроме до боли знакомой? Она не знала. Но даже если бы она была, то она бы не возмутилась сроком – пять лет. Пожалуй, готова на более долгий. Чтобы узнать его.

Катерина поставила машину в гараж. Огляделась – ни механика, ни Филимона, никого нигде. Ветер гнал пыль между рядами металлических боксов.

Закрыв ворота, Катерина направилась домой. Но похоже, все еще была не здесь.

– Скажи мне честно, – вспомнила она вопрос Вадима. – Ты когда-нибудь доверяла какому-нибудь мужчине по-настоящему?

Ее удивил вопрос. Но ответ нашла быстро:

– Да. Доверяла.

– Кто же этот удачливый мужчина? – Вадим сощурился.

– Его звали Михаил… – нарочно тянула она. – Михаил Александрович. – Заметив, как от секунды к секунде серые глаза становятся уже, а взгляд подозрительнее, поспешила добавить: – Мой двоюродный дедушка.

Глаза Вадима не просто раскрылись, они стали круглые. Раскрылся и рот, Вадим расхохотался. В его смехе она услышала… что? Неужели радость?

– Расскажи скорее, что должно быть в мужчине, который способен вызвать у тебя, такой осторожной, такой… – Вадим хотел найти еще одно слово, более точное, но не нашел и почти повторился: – такой недоверчивой, доверие?

– Что должно быть? – переспросила она. Подумала. – Он должен быть просто настоящий мужчина. – Улыбнулась, смахнула редкую челку со лба. Но она тут же вернулась на место. Он протянул руку и убрал ее. Она послушалась. – Самое странное: дядя Миша не был мужчиной в том смысле, в котором это слово понимают сегодня в первую очередь.

– Ты имеешь в виду… – Он усмехнулся. – Он не менял женщин через день?

Катерина поморщилась, покачала головой. Вадим наблюдал за ней, не желая пропустить ни одно движение.

– Я имею в виду, – продолжала Катерина, – то, что он никогда не был женат.

– Вот как! – не удержался он. – Не значит ли это… – Вадим не договорил, она перебила его, осеклась:

– Извини, я тебя перебила.

– Ничего, продолжай. – Он махнул рукой. – Если есть мысль, она не потеряется.

Катерина кивнула.

– С ним кое-что случилось, в молодости. После чего он не мог иметь семью. – Катерина не хотела рассказывать Вадиму подробности. – Но ты спросил, доверяла ли я кому-то из мужчин. Да, ему я доверяла.

– Понятно, – вздохнул он. – А посвежее никого не вспомнишь?

– Нет, – сказала она так искренне, что он рассмеялся. – Времени не было. Доверишься – время потеряешь. Не только доверяясь, но и после этого. Восстанавливая разрушенное хозяйство. – Заметив удивление на его лице, объяснила: – Душевное хозяйство.

– Ты бережешь себя, – заметил он, усмехнувшись.

Катерина быстро вскинула голову:

– Я должна. Потому что нужна не только себе. Ты знаешь – мать, брат. Я стою между ними, а они держатся за мои руки. Мать – за правую, брат – за левую. – Она поморщилась. – Но ты имел в виду что-то свое, когда спрашивал о доверии? – Она смотрела на Вадима выжидающе.

– Конечно. Я имел в виду… Я хотел узнать…

– Ага, – перебила она его, – ты хотел узнать, известно ли мне вообще, что такое доверие женщины к мужчине? Входит ли это понятие… в круг моих… возможностей?

Он хмыкнул:

– Примерно.

– Да, входит. – Она порозовела. – Я знаю, что такое доверять мужчине. В нашей семье – я имею в виду семью в широком смысле: бабушка, мать, я – всегда доверяли мужчинам. – Она сощурилась, словно всматривалась в прошлое своих предшественниц, желая убедиться, что не приукрашивает. – Никто из них не ошибся. – «Даже мать, родив Федю и тем самым изумив всех», – подумала Катерина, но не сказала.

– Значит, ты тоже не ошиблась? – допытывался он. – Если нет, то почему говоришь, что доверяла только двоюродному дедушке?

– Гм… – подала она голос. – Понимаю, ты о моем бывшем муже. – Она вздохнула. – Тогда я не думала о доверии к нему. Я тешила себя самоуверенностью.

Он молчал, обдумывая то, что услышал. Она видела, что Вадим ждет объяснений. Самой себе она давно объяснила. Все просто: ее не могут не любить, ее не могут обмануть. Потому что все вокруг любят ее и никто никогда не обманывал. А если человек хочет быть рядом с ней, то и он такой же.

Кто знает, если бы не заболела мать, а Федор не оказался на ее попечении, может быть, жизнь с Игорем сложилась бы иначе. Но до какого-то трудного момента, одернула она себя.

Конечно, не отягощенные заботами о больных, малых и сирых, как цветисто отшучивался дядя Миша от вопросов неблизких людей, почему он не женился, они были бы с Игорем другими. Больные, малые и сирые – это они, женщины, оказавшиеся на попечении души и сердца Михаила Александровича.

– А ты можешь повторить на бис, – ухмыльнулся Вадим, – свой успех?

Катерина недоуменно подняла светлые брови. Они подчеркнули белизну и чистоту лба. Ей досталась кожа от матери – с годами она не покрывалась морщинами, потому что, как говорила Ксения Демьяновна, ее отпущено в обрез.

– А что именно? – нахмурилась она, недовольная тем, что не поняла вопрос.

– Сюжет из прошлого, – продолжал он, наблюдая, как на лице отражается то, что происходит в голове.

– Какой из них? – Она отказывалась угадывать. – Скажи яснее. – Она перевела взгляд на ворот рубашки в мелкую клеточку. В расстегнутом треугольнике колосились пшеничные волоски. Он такой лохматый. У Игоря, что удивляло ее, почти не было волос на груди.

Катерина заметила, что пуговичка на груди наполовину расстегнулась, встала на ребро. Ее толкали изнутри пружинистые завитки. По контуру бежали буковки – породистая рубашка, отметила она. Наконец посмотрела в серые глаза.

– Повторить доверие к мужчине. Как к дяде Мише, – тихо сказал он. – По-моему, у нас с ним много общего. Разве нет? – Он вздернул подбородок, словно предлагая ей лучше рассмотреть его и увидеть сходство.

На самом деле оно есть. Даже в пристрастии к очень качественным вещам.

– Ты на самом деле чем-то похож на него, – пробормотала она. – Даже куришь сигары, как он. – Катерина покачала головой. – Кроме него, я никого не знаю, кто их курит. Знаешь, после его смерти я даже подходила к сигарным отделам в больших магазинах.

– Проверяла, есть ли знакомые сорта? – спросил Вадим.

– Нет. – Она улыбнулась. – Ты не догадаешься. – Она засмеялась.

– Сама хотела попробовать? Сейчас модные дамы тоже курят сигары.

– Я не модная дама. – Она покачала головой. – Дело в другом. Я смотрела на мужчин, которые покупают сигары. Я хотела понять, какие они. Похожи на дядю Мишу или нет.

– Ну и как? – быстро спросил Вадим.

Она покачала головой:

– И сигары тоже нет. Совсем не такие.

– Почему?

– Потому что он курил привезенные специально для него. А в магазинах продают те, которые для всех. Он сам был человек не для всех. – Она вздохнула и сложила руки на груди. – А это значит, кто курит сигары для всех, – не мои мужчины.

Вадим покрутил головой:

– Ничего себе логика. Должен сказать, Катерина Веселова, ты самоуверенная до крайности.

Она пожала плечами:

– Такой продукт.

– Что ж, есть еще один факт, подтверждающий мое сходство с твоим двоюродным дедушкой: я курю только специально привезенные сигары.

– Значит… я не увидела бы тебя возле витрины? – Катерина постаралась сложить губы в самую печальную улыбку.

– Нет.

– Понятно. Но есть твое главное отличие от дяди Миши, – тихо сказала она, пряча улыбку.

– Говори. Устраним! – воскликнул Вадим.

Катерина откашлялась и посмотрела в окно. За ним было солнце. Она засмеялась:

– Ох, не надо! Я не приму такую жертву.

– Но я готов… Я… – Он вдруг осекся и расхохотался. – Если ты о том, что он не мог жениться по каким-то физическим причинам…

– Именно. – Она нарочито шумно вздохнула. – Опрометчиво давать обещания навскидку. Впрочем, таков путь обычного мужчины: «Пообещаю все, пока добиваюсь». Да?

– Не-ет, вот этого я не стану обещать. Я хочу от тебя того… того, чего, уверен, твой двоюродный дедушка хотел бы тоже от какой-то женщины, но судьба распорядилась иначе.

Катерина кивнула:

– Я думаю, он устроил свою судьбу наперекор ей.

– Женщине?

– Своей судьбе, – сказала Катерина. – Он рассказал мне перед смертью, что на самом деле моя бабушка не была его родной сестрой. Он это знал и любил ее всегда. Но семейную тайну в прежние времена хранили не так, как сейчас.

Катерина сказала это и умолкла. Она снова увидела глаза дяди Миши, с такой бледной радужкой, цвета зимнего облака после того, как оно просыпало снег на землю. Он положил руки поверх клетчатого черно-красного пледа и посмотрел вверх. «Если там… – по его глазам она догадалась, что он имеет в виду под „там“, – есть что-нибудь, я признаюсь ей. Я должен был сохранить тайну до смерти. А после – нет». Он засмеялся так радостно, что у Катерины сдавило сердце.

Она повернула голову и посмотрела на Вадима.

– Значит, он жил подле сестры как брат? – спросил он.

– Да, тем более что дуэль, на которой его так неудачно ранили, позволила ему делать это без лишних мук. Мук тела.

– А бабушка не догадывалась, что он ей не брат? – спросил Вадим.

По его голосу она почувствовала, что он думает не о том. Она догадывалась, о чем именно. Ей хотелось раскинуть руки и обнять его, сказать, что ей хочется быть с ним. Очень хочется. И даже отдать ему на откуп все свои проблемы. Но, осадила она себя, он сам не знает, о чем просит. Никто, кроме нее, не справится с ними.

Катерина вздохнула и ответила на его вопрос:

– Нет, бабушка ни о чем не догадывалась. Более того, она была уверена, что все братья на свете похожи на дядю Мишу. – Она усмехнулась. – Она сказала мне, когда родился Федор, что теперь у меня есть брат и она за меня спокойна…

Катерина подошла к дому. Да, она узнала, что такое быть сестрой малолетнего брата при больной матери. Но бабушка об этом не узнала.

Войдя в подъезд, открыла почтовый ящик, на руки выпала кучка мусора, как называла она разномастные рекламные листки. Она опустила их в рядом стоящую картонную коробку, к таким же.

Поднялась на восьмой этаж, вошла в квартиру и, не раздеваясь, только сбросив туфли, включила компьютер. Чтобы он загрузился, пока она переоденется в домашние джинсы и футболку. К завтрашнему утру ей нужно подготовить кое-что.

Но в голове сидело другое, точнее, другой. Вадим. Чем больше Катерина думала о нем, тем яснее понимала: он на самом деле похож на дядю Мишу. Она видела не внешнее сходство, не совпадение вкусов двух мужчин, а что-то более важное и глубокое.

То, до чего она додумалась, но не рискнула бы произнести вслух. Слишком выспренне и несовременно прозвучало бы: «У него есть сердце». Но именно такими словами бабушка говорила о дяде Мише. Катерина смеялась: «Да не бывает людей без сердца!» А бабушка стояла на своем: «Бывает сердце без человека, оно так же толкает кровь. Его можно шунтировать, как дяди Мишино сердце, но оно все равно другое…»

«Я буду охранять тебя… – вспоминала она шепот Вадима. – Доверься мне, твои заботы станут моими… Я хочу быть с тобой всегда. Каждую секунду».

Но опыт замужества, а также наблюдения за окружающими утверждали обратное: «Хочешь быть со мной – отбрось все свои заботы. Возьми на себя только мои». Вот позиция мужчины, заполучившего себе жену.

Допустим, Вадим готов взять на себя ее проблемы, думала она, усаживаясь в рабочее кресло. Но кто сказал, что он решит их как надо? Есть в этом мире то, что должна сделать только она, упорствовала Катерина. А для этого ей нужно свободно распоряжаться собой и своим временем.

К тому же Вадим видит ее не такой, какая она на самом деле. Она давно взрослее самой себя, намного старше. Может быть, внешне это не заметно, но она-то знает. Она устала от жизни, чтобы тратить силы еще на одну ошибку. Значит, все нужно оставить так, как есть.

А когда она закончит работу над лекарством, когда устроится Федор, все определится с матерью, время унесет с собой усталость. И вот тогда, может быть, рискнет – доверится ему.

Катерина усмехнулась, откинулась на спинку кресла. Глядя на светящийся экран компьютера, поморщилась. Но сколько же лет ей тогда будет?

Она встала из-за стола, вышла на балкон и почувствовала запах табака. Ей захотелось курить – вот это новость! Она курила, когда училась в университете, недолго. Так, забава для девчонок, свободных от надзора родителей. Но болезнь матери быстро перевела ее в категорию взрослых. Игры с курением закончились.

«А сейчас? Снова захотелось поиграть?» – насмешливо спросила себя. Нет, это другая игра – сделай, как он, и ты будешь рядом…