Текст книги "Неисповедимы пути"

Глава 19
Груз прошлого

Время в деревне пролетело незаметно. Отпуск Андрея закончился, и пришла пора возвращаться в город. Василия Петровича тоже ждали дела. Наталье совсем не хотелось уезжать.

– А зачем вам уезжать? – воскликнул Василий. – Вы с Оленькой и Настей можете оставаться здесь, а мы с Андреем каждый выходной будем к вам наведываться. Дышите свежим воздухом, насыщайтесь витаминами, принимайте солнечные ванны! Чего вам в городе-то делать в такую жару?

Это предложение всем понравилось. Так и сделали: мужчины уехали, а женщины остались. И снова потекла беспечная, размеренная жизнь. Теперь все они с нетерпением ждали редких встреч. Оленька уже твёрдо стояла на ножках и делала попытки ходить, если рядом была опора. А ещё она пыталась говорить на языке, понятном только ей одной, чем вызывала у всех улыбки умиления. Скоро девочке годик исполнится. Глазом моргнуть не успеешь, как лето закончится. Наталья уже обдумывала, где и как организовать детский праздник к первому дню рождения дочки.

Настя с удовольствием занималась с Оленькой. Подсаживалась к ней на плед, раскинутый на полянке перед домом, и подолгу играла с малышкой. Наталья с интересом наблюдала за ними. Это хорошо, что Настя тянется к девочке, постоянно интересуется всем, что связано с уходом за малышами, значит, она стремится стать хорошей матерью. Свекровь мало что знала о своей невестке и её семье. Настя говорила, что родители живут где-то в глубинке, в таёжном посёлке, у них там дом, хозяйство своё, которое они не могут оставить надолго. Кроме дочери в семье есть младший сын, он ещё школьник. Сватов своих Наталья ни разу не видела. Те не приезжали на свадьбу дочери, да и вообще, с момента её замужества ни разу её не навестили. Наталья неоднократно пыталась начать с невесткой разговор о её семье, но та всегда ограничивалась короткими фразами и тут же старалась сменить тему. Это казалось странным. Мать пыталась поговорить об этом с Андреем, он только отмахивался. Ну, подумаешь, не приезжают. Некогда людям. Вот этого Наталья никак не могла понять. Ладно бы, у них было семеро по лавкам. Но не приехать на свадьбу единственной дочери! Это не укладывалось в её голове.

Однажды они, как всегда, играли с детьми на лужайке. Ванюшка скакал верхом на палочке, изображая наездника, Оленька с визгом порывалась бежать за ним. Наталье приходилось водить её по полянке, держа за обе ручки. Малышка резво выбрасывала вперёд ножки, а Наталья скандировала:

 
Аты-баты, шли солдаты,
Аты-баты, на базар!
Аты-баты, что купили?
Аты-баты, самовар!
 

– Мой папа всегда так приговаривал, когда мы с ним шли из детского сада, – вдруг печально выдохнула Настя. – Мы обычно маршировали, взявшись за руки. И веселились.

– Скучаешь по нему? – спросила Наталья.

– Очень! Он всегда меня любил. Мне кажется, даже сильнее, чем мама.

– А чего ж он к тебе не приезжает?

– Он умер. Давно. В лесу застрелили. Егерем он был.

Наталья была поражена. Настя никогда не говорила, что отец умер. Всегда предполагалось, что у неё полная семья. И тут до неё дошло, что мать Насти живёт с отчимом, потому всегда и звучало слово «родители». И младший брат, скорее всего, родился в новом браке. Она хотела ещё расспросить Настю о семье. Но та встала с завалинки и ушла в дом.

– Ты знал, что у Насти отец умер? – спросила Наталья сына в очередной его приезд.

– Конечно!

– А почему мне не сказал?

– Не знаю. Как-то к слову не пришлось, – недоумённо ответил Андрей. – Разве это имеет какое-то значение?

– Да уж имеет! Хотелось бы мне побольше знать о твоей жене, – раздражённо ответила Наталья.

– Она не любит об этом говорить.

– Я это заметила!

– Ну, не кипятись ты, ма, – миролюбиво проговорил сын. – Я и сам мало чего знаю, не хочет она об этом рассказывать, вообще про семью свою говорить не любит. А когда я пристаю с расспросами, злится. Ну, ты же знаешь Настю – она всегда такая добродушная, такая ласковая, а тут прямо каменеет вся. Значит, у неё есть причина не говорить об этом.

– Значит, есть, – подтвердила Наталья. Не так уж ей и важно знать всю подноготную своей невестки. Лишь бы она Андрюшку любила, да жили бы они счастливо. А что ещё матери нужно?

Однажды дождливым вечером собрались все в доме. Дети играли на полу, а женщины устроились у телевизора, когда на первом канале Андрей Малахов разбирал очередную семейную драму. В многоголосом оре, пульсирующем с экрана, поначалу сложно было что-то разобрать, но постепенно картина начала прорисовываться. Запойного вида мужик обвинялся в сожительстве со своей несовершеннолетней падчерицей, которая под страхом побоев долго скрывала это от матери. Настя вдруг побледнела и вышла из избы. Встревоженная Наталья попросила Нину присмотреть за Оленькой и отправилась следом за невесткой. Та сидела на верхней ступеньке крыльца, задумчиво глядя на потоки воды, стекающей с крыши. Свекровь села рядом и приобняла её за плечи. Настя слегка напряглась и замерла. Наталья погладила её по голове.

– Не стоит держать в себе то, что можно отпустить, – начала она осторожно. – В жизни каждого из нас бывают моменты, которые потом мешают нам жить. И чем глубже мы прячем это, тем сильнее оно съедает нас изнутри.

Настя приникла головой к плечу свекрови и дала волю слезам.

– Знаете, – говорила она, всхлипывая, – я и в самом деле хотела бы не помнить прошлого, но там и светлое и тёмное так перемешались, что одно от другого не отделить. Самое тёплое воспоминание детства – это папа. Я маленькая очень любила колбасу и всегда просила: «Дай кабаську!» Вот он и звал меня «моя Кабаська». Я уже школьницей была, а он по-прежнему так меня называл. Бывало, кричит в выходной:

– Кабаська, вставай! Всё на свете проспишь! Вот заточит тебя Дрём Дрёмыч в своём сонном царстве, и не видать мне больше моей доченьки. И буду я один бродить по неведомым дорожкам, искать невиданных зверей. И Кедр Силантьич не станет слать тебе поклоны, и Сосна Смоляниновна засохнет от горя!

А я прикидывалась спящей, чтоб он подольше меня тормошил. Интересно с ним было. Он так много знал, много мне рассказывал про жизнь тайги. Но самое главное – он меня любил! Я просто купалась в его любви, и казалось, что так будет вечно.

А однажды в нашем доме появился дядя Витя. В гости зашёл. Он когда-то жил в посёлке, потом уехал, а тут решил вернуться. С той поры мои родители начали ссориться. Мама часто плакала, а папа пропадал в своём лесу. А потом его не стало. Я долго не могла поверить, что моего любимого папочки больше нет. И никогда не будет. Через какое-то время в нашем доме поселился дядя Витя. Мама просто расцвела, порхала бабочкой, щебетала с ним так, как с папой никогда себе не позволяла. Я глазам своим не верила, и было обидно за папу. Мне дядя Витя сразу не понравился, и он это чувствовал, конечно. Да я его и не интересовала, так, пустое место. А потом родился Серёжка. Вот его-то мама любила! И от меня требовала любви к брату. С той поры я стала нянькой. С подружками погулять я не могла – надо присматривать за братом, в летний лагерь меня не отпускали, кто-то должен с Серёжей быть, когда мама на работе. А ещё в огороде полоть да поливать, за скотиной ухаживать. В общем, невесёлая какая-то жизнь началась. Иногда я во сне слышала папин голос: «Кабаська! Просыпайся!» – и вскакивала в холодном поту. И такая боль меня давила, жизнь казалась ужасно горькой и несправедливой. Но тогда я ещё не знала, что бывает и хуже.

Мне было пятнадцать лет, я заканчивала девятый класс, когда мой отчим вдруг проявил ко мне интерес. Стал бросать странные взгляды, когда я мыла пол, и непременно касался меня, если я проходила мимо. Иногда по голове погладит или по плечу. Это когда мамы дома нет. При ней он не позволял себе такого. Постепенно его интерес ко мне возрастал, он мог неожиданно обнять меня или притиснуть к стене в тёмном чулане. Я вырывалась и убегала, а он откровенно смеялся мне вслед. Однажды я не выдержала и пожаловалась матери, она мне сразу не поверила, сказала, что у меня богатое воображение, но вечером я слышала, как они ругались в своей комнате.

– Побойся Бога! – шипел дядя Витя, – она мне как дочь!

– Да какая она тебе дочь! – рычала в ответ мать.– Я теперь с вас глаз не спущу!

С той поры он меня не трогал. Но однажды, когда матери дома не было, отчим вернулся с работы раньше времени, да ещё пьяненький и начал откровенно приставать ко мне. Слова такие мерзкие говорил, даже повторять не хочется. Серёжка был в садике, мама на работе. Я отбивалась, как могла, а он сграбастал меня своими ручищами и тащит к себе в комнату. У меня от страха горло перехватило, ни крикнуть, ни заплакать не могу. А он бросил меня поперёк кровати и с наглой ухмылкой начал брюки расстёгивать. Тут я вдруг вспомнила, как это в кино бывает, и пнула его промеж ног. Он взвыл, согнулся пополам, а я скорей бежать из дома. Хорошо, что в кармане было немного денег, мать утром на продукты оставила, вот я и поехала в соседний посёлок к бабушке, папиной матери. Прибежала к ней, она библиотекарем в поселковом клубе работала, сама реву, не могу остановиться. Бабуля библиотеку закрыла и отвела меня домой. Выслушала, напоила чаем, успокоила и сказала, что не отпустит меня больше к матери, что с ней я жить буду. На другой день мама за мной приехала, а бабушка меня не пустила, сказала, что хватит, сделали из девчонки няньку да скотницу, а ей учиться надо, в институт поступать. Мама начала ругаться, что я оскорбила её мужа, что обокрала их и сбежала, что я должна быть наказана. Тогда моя бабуля и выдала ей по полной. Никогда я её такой сердитой не видела. Обычно она добрая и весёлая, как папа, а тут брови сдвинула и говорит сурово:

– Я не знаю, чего тебе там наплёл твой муж, но девчонку в обиду я не дам! Или ты сейчас же уедешь и оставишь Настю в покое, или я посажу твоего кобеля лет на десять! А могу и пожизненно! Думаешь, я не знаю, что он твой старый полюбовник? Думаешь, если дело о смерти моего сына закрыли, так преступник никогда не найдётся? А почему его убили именно тогда, как твой Витька появился в посёлке? Уж не он ли это сделал?

– Это бред! – кричала мать. – Что вы выдумываете? Следствие было, он невиновен!

– Вот и иди отсюда подобру-поздорову, если хочешь, чтоб твой кобель при тебе остался! И оставь Настю в покое. Она здесь жить будет! – сказала, как отрезала.

Мать тогда махнула рукой, повернулась и ушла. С той поры я её и не видела. Даже на выпускной вечер ко мне она не приехала.

Два года прожила я у бабули. Хорошо мне там было, часами просиживала у неё в библиотеке, много читала, занималась в клубной самодеятельности. Тогда и решила, что стану актрисой. После школы сразу поступила в театральный институт, а на каникулы к бабушке ездила. Я училась на третьем курсе, когда она неожиданно умерла, случился инфаркт. И осталась я сиротой при живой матери. А потом с Андреем познакомилась и снова обрела семью. Знаете, Наталья Алексеевна, вы мне стали ближе, чем мама, я чувствую себя своей в вашей семье, мне здесь тепло. Как когда-то с папой. Наверное, давно надо было это всё рассказать, может, и правда, легче бы стало.

Наталья чувствовала, как ушло напряжение, как расслабилась невестка.

– Бедная наша девочка… сколько же ей пришлось пережить! – думала она, но вслух ничего не могла произнести. Да и нужны ли тут слова? Может, Насте и в самом деле теперь полегчает.

Глава 20
Старушка Европа

Вскоре позвонил Василий и сообщил, что пришло приглашение от Вики, а потому деревенскую идиллию пора прекращать и срочно заниматься визами. Пришлось вернуться в город. Настя тоже поехала домой, соскучилась уже по своему гнёздышку, да и Андрей настаивал на том, что последние месяцы перед родами лучше находиться дома. Все следующие дни Наталья жила предвкушением встречи с подругой, да и сама перспектива семейного отдыха радовала её. Две недели в Европе! Даже не верится!

С визами и билетами всё обошлось без проблем, и солнечным августовским днём семья Грачовых уже сходила с трапа самолёта в Пражском аэропорту.

– Ну, здравствуй, матушка Европа! – с улыбкой проговорил Василий Петрович, и Наталья счастливо улыбнулась, а Оленька весело замахала ручками.

Ещё какое-то время заняли таможня и багаж, и вот уже Вика с Матеусом встречают их радостными улыбками и тёплыми объятиями.

– Тусечка моя приехала! – беспрестанно повторяла Вика, тормоша гостью.

– Как ты себя чувствуешь? – Наталья окинула оценивающим взглядом располневшую фигуру подруги и слегка отёкшее лицо с сияющими от счастья глазами.

– Ну, если не считать небольшой тяжести в ногах и боли в пояснице, то всё замечательно, – с улыбкой ответила подруга, – чай, не молодушка уже! Бабушка!

– Моя бабичка любую молодку затмит! – весело добавил Матеус, и все дружно с ним согласились.

Матеус уверенно вёл машину, Вика без умолку щебетала, а Наталья не могла глаз оторвать от окрестностей.

– Знаешь, Викусь, у меня ощущение нереальности происходящего, как будто кадры мелькают перед глазами, – говорила она подруге. – Эти пейзажи, эти домики. И ты рядом.

Они как раз выехали за пределы Праги и проезжали через какое-то селение, где каждый дом утопал в цветах и зелени. Вика улыбнулась и склонила голову на плечо подруги:

– Я тоже очень люблю эту деревню, раньше вообще глаз оторвать не могла от этих чистеньких домиков, от черепичных крыш, от старинной мостовой. Такой истинно европейский антураж. Сейчас уже привыкла. Всякий раз, как едем в Прагу, проезжаем через неё.

– И как далеко от города вы живёте? – вступил в разговор Василий.

– Буквально в шести километрах, – начала пояснять Вика. – Наша деревня не такая. Она более современная. И ещё растёт, расстраивается. Много молодых семей. И русских в том числе.

– Оккупируем запад? – пошутил он в ответ.

– Не просто оккупируем, но и увеличиваем народонаселение Чехии, – рассмеялась Вика и погладила свой живот.

Через несколько минут вся компания уже входила в просторный светлый дом в пригороде Праги. Наталья с интересом осмотрелась: она не знала, каким был прежде этот дом, но чувствовалось, что Вика уже приложила тут руку. Статуэтки, вазы, картины – всё, как любит подруга. Но без перебора, в меру. Как всегда, просто и изящно. И в этом вся Вика.

Грачовым отвели спальню на втором этаже. Комната оказалась просторной, при ней персональный санузел. Гости оценили такое удобство. Пока родители разбирали вещи, Оленька, которую отпустили поползать по мягкому ковру, добралась до кровати, ухватилась за неё, поднялась на ножки и, весело улыбаясь, сделала пару шагов в сторону отца, но тут же остановилась в нерешительности и плюхнулась на пол.

– Ты видела, Наташа? Она же пошла! – восхищённый Василий Петрович не скрывал своей радости.

– Видела! Похоже, европейский воздух придал ей смелости! – улыбнулась Наталья.

– Девочка моя золотая, ну, пройдись ещё! Ну, хоть пару шажочков! – уговаривал дочку отец, но та, видимо, решила, что для первого раза достаточно, сидела на полу и что-то лепетала.

Когда гости спустились вниз, в просторной столовой уже был накрыт стол к обеду. Пришла дочка Вики – Анна – с мужем Вацлавом и сынишкой Иржи. Их дом стоит рядом, и мать с дочерью теперь соседки. А недавно мужчины решили убрать изгородь, разделявшую участки, и прямо через лужайку проложили дорожку от одного дома к другому. За обедом обсудили предстоящие планы для гостей – где побывать, что посмотреть, как отпраздновать день рождения Оленьки, который выпал на один из завершающих дней их путешествия. Иржи с интересом посматривал на маленькую гостью, а она кокетничала изо всех сил, строила рожицы и порывалась уползти от родителей. Вацлав Наталье понравился. Немногословен, аккуратен, и лицо у него доброе. Видно, что любит свою Ханну, как он её называет, и сынишку тоже. Да и Анна стала совсем другой – повзрослела, расцвела ещё больше. Как такую не любить? Маленький Иржи лопочет по-чешски, но когда к нему обращаются по-русски, он тоже понимает. Да уж, непросто малышу расти в такой двуязыкой среде, вот и Викиного ребёнка ждёт то же самое. А, может, так даже и лучше, с детства развиваются способности к языкам.

После обеда мужчины с детьми вышли на свежий воздух, Анна принялась убирать со стола, категорично отстранив мать от этих дел, и подруги уселись в гостиной на большом мягком диване. Им, как всегда, было о чём поговорить.

– Как здорово, что вы приехали, Тусечка! Я так соскучилась по дому, по всему русскому, хоть бы на пару деньков слетать в Россию, но Мотя меня не отпускает, боится, что рожу прямо в самолёте, – жаловалась Вика.

– Правильно и делает! Тем более, что тебе уже немного осталось, скоро будет у вас маленький пан Бегак. Или пани?

– Вроде, парнишку пророчат. Надеюсь, что узи не обмануло. Мотя очень хочет сына.

– И имя уже приготовили?

– О! Это самый больной вопрос! Уговариваю Мотю дать ему русское имя. Фамилия чешская, так пусть хоть имя будет русское. А он противится. Как же, наследник! Продолжатель рода!

– Уступи, разве это так важно? Главное – чтоб здоровый был. И счастливый.

– Хорошо тебе рассуждать, Тусечка! У тебя такой проблемы нет. А мне хочется, чтобы мой ребёнок и русское что-то унаследовал.

– Тогда надо выбрать имя, которое есть и в России, и в Чехии, чтоб никаких разногласий не было. Есть ведь такие имена?

– Есть, конечно. Скорее всего, так и будет.

– А как с дочерью Матеуса? Познакомились уже?

– С Петрой? Да, познакомились. Она приезжала недавно. Славная девушка. Она рада, что отец женился, ей так спокойнее за него. Часто навещать-то тоже не может. Своя жизнь, другая страна, маленький ребёнок. Извинилась за ту историю с халатом. Посмеялись вместе, теперь-то это всем видится смешным…

– Тётя Наташа, идите сюда скорее! – раздался голос Ани. – Вы только посмотрите, что делает Ваша принцесса! Она же ходит! Одна!

Подруги бросились в столовую, где у стеклянной двери, ведущей в зелёный дворик – в «заграду», как говорят здесь, – стояла Анна и улыбалась. По лужайке бегал Иржи, а следом за ним топала Оленька, старательная выбрасывая вперёд свои маленькие ножки. Сделав несколько шагов, она плюхалась на попу, но тут же подымалась и шагала дальше, удивляясь сама себе и радуясь одновременно.

– Ну вот и пошла моя девочка! – улыбнулась Наталья. – Ещё один рубеж преодолели!

– А ты на мужа своего глянь! Какое у него лицо счастливое! – толкнула её в бок Вика.

Наталья перевела взгляд на Василия и невольно улыбнулась. Он смотрел на дочь восторженными глазами. Первый зуб, первый шаг, первое слово малышки – всё вызывало в нём бурю эмоций.

– О таком отце можно только мечтать, – произнесла подруга.

– И твой таким же будет, вот увидишь, – успокоила её Наташа. – Поздний ребёнок – это особая радость.

Следующий день посвятили знакомству с Прагой. Матеус сразу предупредил, что в Праге много воришек и мелких мошенников, для которых зазевавшиеся туристы – отличный объект, поэтому деньги и сумочки надо держать крепко. Вика тут же поддержала мужа и добавила пару печальных историй, услышанных от знакомых. Все заулыбались – старушка Европа, оказывается, тоже страдает этим недугом – и стали собираться. Взяли для Оленьки летнюю складную коляску Иржи, доехали до первой станции метро и, бросив машину на парковке, как здесь обычно делают, чтоб не стоять в пробках и не мучиться в узких улочках, отправились на подземке.

Сидя в вагоне метро, Наталья с интересом осматривалась, прислушиваясь к голосу в динамике, но так и не сумела ничего разобрать. Вроде, по смыслу понятно, что объявляют, но повторить эти слова она едва ли смогла бы. На первой же станции почему-то открылись не все двери в вагоне, и та, что была к ним ближе, тоже осталась неподвижна. «Наверное, не работает, – решила Наталья. – Но ведь мы в неё входили!» На следующей станции, она уже внимательно смотрела на мужчину, который стоял перед дверью, готовясь выйти. Её так и подмывало сказать, что дверь не открывается, чтоб он успел перейти к другому выходу. Но она сдержала себя – вдруг он её не поймёт. В это время поезд остановился, мужчина нажал на ярко-жёлтую кнопку, и дверца распахнулись. Наталья улыбнулась – вот ведь как всё просто! Хочешь выйти – открой себе дверь. Она рассказала Вике о своих наблюдениях, и подруги весело посмеялись, представив, что бы могло быть, если б Наталья ехала одна и не смогла выйти на нужной остановке. Да ещё не зная языка! Но через несколько станций она уже почти различала слова, льющиеся из динамика:

– Укончите, просим, выступ а наступ, двержице завираи. Пшистый станица – музеум.

– Выходим на следующей! – скомандовала Вика, и все изобразили на лицах боевую готовность.

Старый город совершенно очаровал Наталью. Всё здесь радовало глаз: и шпили соборов, и фасады домов, и необычные вывески, и обилие цветов. Она ходила по этим улочкам, заглядывала в лавочки, рассматривала витрины и благоговейно растворялась в этой старине. Матеус и Вика отвечали на их с Василием вопросы, добавляли свои комментарии, целенаправленно ведя гостей от одной достопримечательности к другой. Остановились на Староместской площади, обозревая средневековые строения. Потом, слившись с толпой, дождались боя часов на городской ратуше и, налюбовавшись на движущиеся в окнах фигурки, дружно направились к Карлову мосту. Конечно, Наталья знала про этот дивный мост, неоднократно видела его на фото, но всё равно была поражена его великолепием. Ведь что такое фото? Застывшая картинка. А мост живёт своей жизнью. Помимо монументальных скульптур, стоящих вдоль всего моста, здесь есть на что посмотреть. Вот трио музыкантов в красных клетчатых жилетах играют знакомую мелодию, соревнуясь со звуками старенького магнитофона, который стоит в нескольких метрах от них. А возле магнитофона загорелый мужчина в соломенной шляпе держит куклу-марионетку в костюме клоуна. Повинуясь воле своего хозяина, клоун бренчит на маленькой гитаре и притопывает ногой в такт музыке. Тут же торгуют картинами, сувенирами, бижутерией. Художники то и дело зазывают прохожих нарисовать портрет. В общем, всё здесь интересно. И небритый попрошайка с собакой, притулившиеся у бортика, – тоже часть этой необычной жизни. А ещё то и дело притягивают взоры кораблики, снующие по Влтаве. Куда ни поверни голову, слева и справа возвышаются другие мосты через красавицу-реку. И, царственно выгнув шеи, плывут вдоль берега белые лебеди.

Наталья очарованно наслаждалась этой необычной жизнью старого моста, когда вдруг раздался крик идущей сзади Вики. И тут же мимо неё стремительно пронёсся какой-то парень с Викиной сумкой в руке. Василий Петрович резко направил к жене коляску с Оленькой и рванул вперёд. Парень быстро удалялся, лавируя между гуляющими людьми. Но Василий Петрович не отставал и вскоре повалил воришку на землю, придавив его своим телом. Потом выхватил из его рук сумку и подал её подбежавшему следом Матеусу. Василий встал, потянув за собой парня, а когда тот повернулся, удивлённо произнёс:

– Антон?!

– Василий Петрович?! – почти одновременно с ним воскликнул молодой человек и опустил глаза. – Извините.

В это время к ним подбежала женщина-полицейский и защёлкнула наручники на запястьях воришки.