Текст книги "Неисповедимы пути"

Глава 13
Беды и радости жизни

Василий Петрович сидел в глубокой задумчивости, когда в дверь позвонили. Пришла Вика.

– Куда ты жену подевал, Синяя Борода? – начала она с порога. – Второй день у неё телефон не отвечает, никак не могу дозвониться.

– В деревню их отвёз, свежим воздухом подышать. А ты подумала, что в чуланчик запер? – с усмешкой ответил он.

– Да ты пьян, что ли? – посмотрела она на бутылку на столе. – Сдурел? Ты знаешь, что вот из-за этого она с Ударцевым в своё время рассталась? Значит, жена за порог, а ты за бутылку!?

– Вика, помолчи, не стрекочи. Сядь, выпей со мной.

– Ещё чего не хватало!

– Знаешь, Вика, нам с Натальей надо расстаться. Ты не бросай её, поддержи, пожалуйста. Ты надежный друг, я знаю, – сказал он печально.

– Допился! Не успел жениться, уже разводится. Я тебя не узнаю сегодня, Василий Петрович! Что случилось-то? Скажи уж, наконец!

И он рассказал всё, что произошло за последние дни. По мере его рассказа Вика потрясённо молчала и всё больше бледнела.

– Налей мне! – сказала она, когда он закончил свой монолог.

Только он взялся за бутылку, в дверь позвонили.

– Я открою! – Вика пошла к двери. После всего услышанного она уже не могла сидеть на месте.

Пришедшая Ангелина Тарасовна бросила взгляд на Вику и, пройдя в квартиру, обратилась к зятю:

– Значит, жену отправил, а сам с её подругой развлекаешься?

Он сморщился, как от зубной боли, только тёщенькиных упрёков ему сейчас и недостаёт.

– Да, мы с Наташей расстаёмся, – твёрдо, насколько смог, сказал Василий Петрович, – а потому развлекаюсь, с кем хочу.

– Ладно, Василий, ерунду-то говорить. Я, слава Богу, давно живу на белом свете и кое-что в этой жизни понимаю. Понимаю, например, что Наташку ты неспроста выпроводил куда-то. Значит, были на то веские причины. Если помощь какая нужна, ты говори. Я деда не взяла с собой специально, у него сердце слабое, а мне ты сейчас расскажешь обо всём, что случилось.

Устоять под таким натиском было невозможно, и Василий Петрович вкратце и как можно мягче рассказал о том, что произошло, опуская самые страшные подробности.

– Ну, что-то подобное я и предполагала. Значит так: бутылка сейчас – не самый лучший помощник. Поезжай-ка ты, зятёк, в свою деревню, поживи там немного с семьёй, расслабься да мозгами пораскинь. Ты не один такой на белом свете. Если б все сыщики из-за своей работы семьи бросали, чего бы тогда было? И не все заключенные такие маньяки, как этот твой Свинец. Вот скажи мне, сколько раз за свою жизнь ты попадал в такие переплёты?

– Нисколько, это впервые, – ответил Василий Петрович.

– Ну, и почему ты уверен, что это теперь будет всегда повторяться?

– Да не уверен я ни в чём.

– А не уверен – не обгоняй! – резюмировала Ангелина Тарасовна и обратилась к Вике:

– Ты тоже пила?

– Нет, не успела.

– Вот и замечательно! Заводи свою машину, я видела её у подъезда, загружай туда этого ипохондрика и вези его к жене, пока он тут ещё чего новенького не придумал! – скомандовала Ангелина Тарасовна, и все поняли, что это самое верное решение на данный момент.

Правда, мигом протрезвевший Василий Петрович попытался возразить:

– А с чего это я ипохондрик-то?

– А это я фигурально выражаюсь. А вот если выскажусь напрямую, тебе это может не понравиться, – и Ангелина Тарасовна кивнула Вике, что означало призыв к действию.

– А крутая мне тёща досталась! – говорил Василий Петрович, уже сидя в машине.– Пришла и всё расставила по своим местам,

– Да, Ангина Заразовна у нас такая, кому угодно мозги промоет! – отозвалась Вика, внимательно следя за дорогой.

– Вика, ты, пожалуйста, не выдавай Наташе всех подробностей, что я тебе рассказал. Не стоит ей знать их. А я так, в общих чертах расскажу ей. Я с этими ужасами всю жизнь работаю. Всякого нагляделся. А вот как коснулось своих близких – сорвался, не выдержал. Словно в прошлое вернулся. Я имею в виду на эмоциональном уровне. Первое сильное потрясение я пережил в детстве. Мне тогда лет десять было. У меня был младший брат Митька. В деревне, сама знаешь, люди более доверчивы, более открыты. Да и не знали мы в ту пору многого. Это сейчас на экраны кучу дерьма вываливают – наркоманы, педофилы, гомосеки и прочие уроды. А тогда мы и слов-то таких не слыхали. В общем, потеряли мы его. Домой вечером не вернулся. Искали всю ночь. Стали всех друзей расспрашивать, когда и где его видели в последний раз. Говорят, какой-то дяденька к ним подходил, когда на реке купались. Про клады лесные рассказывал, конфетами угощал. Обещал им в нашем лесу клад показать. Только не всем сразу, а по очереди, чтоб удачу не спугнуть. Митька и вызвался первым с ним пойти. А ребята его не дождались, подумали, что он со своим кладом уже домой убежал. Посидели немного, да и разбрелись по своим делам: кто козу пасти, кто огород поливать. В деревне ребятня всегда при деле была. В общем, нашли мы его на следующий день в лесу, убитого. А прежде чем убить, тот гад еще и поиздевался над ним. Дело завели, а мужика того, конечно, и след простыл. Мать слегла, отец ходил чернее тучи. А я с той поры твёрдо решил, что всю жизнь буду с такими вот тварями бороться. И ни разу не пожалел о своём выборе до сегодняшнего ужаса.

Вика молча слушала его. А что тут скажешь?

Когда подъехали к дому, вышел Денис с Оленькой на руках. Лицо его было очень печальным. Выскочивший следом Ванюшка закричал:

– Мама забоея!

Девочка, увидев отца, потянулась к нему. Он подхватил её на руки, прижал к себе, вдыхая неповторимый детский запах и не рассудком, а чем-то внутренним, глубинным ощущая, чего он сегодня мог лишиться.

– У нас тут проблемы возникли, – сказал Денис после приветствия, – Нине стало плохо. Я пригнал корову из стада, а она вынесла на крыльцо ведро с пойлом для Пеструхи. Уж сколько раз я ей говорил не поднимать тяжести. Я-то для чего? Она только смеялась в ответ. А тут вдруг вскрикнула, схватилась за живот и согнулась. Хорошо, что Наталья Алексеевна рядом была, она сразу поняла, в чем дело. Открылось кровотечение. Потихоньку довели её до медпункта. Но врачей-то тут нет, только фельдшерица молоденькая. Та перепугалась, говорит, что надо в город звонить. А Наталья – молодец, не растерялась. Потребовала открыть смотровой кабинет, уложила Нину, стала перечислять медикаменты и инструменты, которые ей необходимы. Девчонка забегала, быстренько всё ей приготовила. В общем, ребёночка мы потеряли. Срок был очень маленький. Мы и не знали ещё о нём, иначе я бы вообще запретил Нине работать по дому.

– И где сейчас они, Нина с Наташей? – спросил Василий Петрович.

– В медпункте остались. Наталья Алексеевна сказала, что Нине надо полежать, а попозже она её приведёт.

– Давайте, я на машине их привезу, – предложила Вика, – только скажите, куда ехать.

Денис вызвался поехать вместе с ней, а Василия Петровича оставили с детьми.

Он вошёл с малышами в дом и осмотрелся. Всё здесь напоминает ему о родителях. Он любит этот дом, этот запах родного жилья. Многое здесь сделано отцовскими руками: полки для посуды, лавки, табуреты. А строчёные шторы на окнах, кружевные салфетки на комоде, вязаные коврики на полу – это мамина работа, она была знатная рукодельница. Несмотря на перенесённое горе, они всё-таки достаточно долго прожили, неизменно поддерживая друг друга. Всё внуков ждали, да вот не случилось. Теперь это его дом, а он не знает, что с ним делать. И вернуться сюда он не может, привык уже к городской жизни, да и работа там у него, но и продать рука не поднимается. А дому нужен хозяин, иначе он быстро стареет и рушится. Какое-то время тут жили квартиранты: соседка попросила сдать ненадолго её сыну с молодой женой, пока те свой дом достроят. Теперь вот Нина с семьёй. Но и они долго не задержатся. А что потом?

Шум автомобиля прервал его раздумья.

– Мама! – закричал Ванюшка и бросился на улицу.

Василий с Оленькой двинулись за ним. Нина вышла из машины, поддерживаемая Денисом. Несмотря на бледность и печаль во взгляде, лицо её было всё так же прекрасно, особенно осветилось оно, когда сын бросился к ней. Наталья с любовью смотрела на мужа. Оленька, конечно же, потянулась к маме. Они все трое обнялись. И в этом сонме всеобщих объятий и возгласов лишь Вика стояла в сторонке и с улыбкой наблюдала за происходящим.

– Надо ужин приготовить, а я сегодня от работы отлыниваю, – сказала Нина.

– А давайте костёр разожжём! – предложила Вика.– У меня в багажнике продукты лежат, и мясо для гриля есть, с полудня со мной катается (это я из магазина никак до дома не доеду), картошечки напечём, посидим на свежем воздухе.

Идея всем понравилась, и дружной компанией пошли её воплощать, предварительно уложив Нину.

– Тебе надо лежать, – строго сказала Наталья.– Мы всё приготовим и позовём тебя.

Когда все вышли, Василий Петрович присел возле Нины:

– Ну, как ты?

– Плачу по счетам, – с горькой улыбкой ответила она, – это мне за Ванечку наказание, за то, что отказаться от него посмела.

– Не выдумывай, будут у вас еще дети, – попытался он ободрить Нину.

– Может, и будут, но это будут уже другие дети. А этого я не уберегла. За всё в жизни когда-то приходит час расплаты. И это справедливо. Каждому воздаётся по делам его. А ты иди ко всем, не сиди со мной, я ж не тяжелобольная. И спасибо тебе за всё.

– За что же это? – удивился Василий Петрович.

– За то, что ты такой надежный друг, за Наташу твою. Она просто молодчина! Если бы не она… – и Нина махнула рукой, – иди уже, тебя потеряют, да и сам, чай, сильно соскучился по своим.

Ему и в самом деле не терпелось побыть рядом со своей семьёй. Оленька откровенно радовалась отцу, Наталья счастливо улыбалась. Ей, конечно, не терпелось узнать подробности того опасного дела, от которого муж упрятал их сюда, но она не торопила Василия. Она знала, что муж равнодушен к выпивке, и запах спиртного, исходивший от него, говорил ей о том, что всё не так просто. Захочет – сам расскажет, не захочет – его дело. Главное, что всё уже позади, и им ничто не угрожает. Закатное солнце озаряло землю своим розоватым светом, на всём лежала печать покоя и умиротворения, и думать, а тем более, говорить о чём-то плохом совсем не хотелось. Вика с Денисом деятельно хлопотали у костра, и Наталья с Василием присоединились к ним.

В сумерках, когда дети были уложены спать, а вся компания уселась вокруг костра, с наслаждением поглощая печеную картошку и смеясь над чумазыми лицами друг друга, у Грачова зазвонил телефон. Это был Володя. Он сообщил, что Свинец сегодня учинил в камере драку и в результате был убит.

«Вот и его час расплаты настал, – подумал Василий Петрович, – и это тоже справедливо».

Глава 14
Дела семейные

Утром Вика с Натальей сидели на берегу небольшой речки и любовались рассветными красками майского утра. Лёгкий ветерок играл на ряби воды, слегка прикасался к молодым листочкам, полным жизненной силы и еще не иссушенным солнцем. Это буйство первой зелени завораживало и рождало в душе непередаваемое ощущение тихой радости и какого-то невероятного единения с миром. Хотелось бесконечно сидеть вот так и наслаждаться.

– Тусечка, а ты хотела бы жить в деревне постоянно? – спросила Вика. – Свежий воздух, красота кругом.

– Я не знаю, Вика, – отозвалась задумчиво Наталья.– Мне здесь очень нравится. Всё напоминает детство, бабушкину деревню. Помнишь, какими мы были тогда счастливыми? Я ждала лета, как великого праздника. Ведь деревня – это совсем другой мир. Здесь всё иначе. Именно в деревне я впервые ощутила, что тишина бывает звенящей. Удивительно. Здесь даже время течет по-другому. Правда, это я почувствовала, уже повзрослев. А тогда жизнь текла, как вот эта река, легко и беззаботно. Мы ни о чем особо не задумывались, просто впитывали этот мир в себя и радовались ему.

– И центром этого мира для меня была ты, – добавила Вика.

– А для меня – ты, – Наталья улыбнулась и обняла подругу. – А ты помнишь, что дружба наша началась с великой обиды? Ты уже тогда была кокеткой. Увела моего лучшего дружка.

– И не увела, а увезла на велосипеде, – рассмеялась Вика.– Ты представляешь, я его недавно встретила в своём магазине и даже не узнала, пока он меня не окликнул. Я уже и имя-то его забыла.

– А я помню, его звали Петя Кузин. И как он теперь выглядит? Чем занимается?

– Ну, как выглядит? Обыкновенно: лысинка, очочки, стоптанные башмаки. Где-то на заводе работает, я и не помню, на каком.

– Понятно. В сравнении с твоим Матеусом любой представитель противоположного пола для тебя – просто жалкое подобие мужчины, – рассмеялась Наталья.

Вика помолчала, а потом печально произнесла:

– Мы расстались с Мотей.

– Как? Не может быть!

– Может. Ещё как может. Тут у меня на майские праздники высвободилось несколько денёчков, и я решила сделать ему сюрприз: полетела в Прагу без предупреждения. И дочку попросила не говорить ему, что я приеду.

– И что?

– Что? Сюрприз удался! Всё как в плохом кино. Прилетела рано утром, забросила вещи в дом и бегом к нему. А там картина маслом под названием «Не ждали». Испуганное лицо, и на заднем плане какая-то девица в моём халате! Я развернулась и ушла, не стала ничего выяснять. Обидно. Больно. Но пережить можно.

– Ох, уж эти европейские мужчины! – только и смогла сказать Наталья. Ей было жаль подругу, но она знала, что Вика не любит никаких проявлений жалости к ней.

– Сама виновата, – произнесла Вика, как отрубила.– Умные женщины даже мужей предупреждают, когда домой возвращаются. А глупые вот так вляпываются, как я.

– А он не пытался что-то объяснить тебе?

– Пытался, но я не стала слушать.

Наталья знала эту черту подруги – рубить все концы, если столкнулась с нечестностью или предательством. Значит, Матеус и в самом деле вычеркнут из её жизни навсегда. А жаль, они казались такой замечательной парой.

– Так как же всё-таки насчет того, чтоб перебраться жить в деревню? – перевела разговор Вика.

– Я бы с удовольствием, но работа, сама понимаешь, – ответила Наталья, – а вот приезжать сюда почаще – это здорово!

– Вот и я так же: и деревню люблю, и без города не могу. Надо бы купить домик в деревне, чтоб всегда можно было приехать, насладиться тишиной и покоем, а потом, совершенно обновлённой, возвращаться в привычный ритм мегаполиса. Кстати, многие горожане так и живут, наслаждаются этим контрастом.

– Я уже третий день думаю, не попросить ли Васю оставить этот дом, не продавать. Пусть дача будет у нас, когда Нина с Денисом съедут. Мне здесь нравится, – Наташа помолчала в задумчивости.

– А это идея! – тут же оживилась Вика.– Я буду к вам в гости приезжать, отдыхать от городской суеты. Летом можно в реке купаться, за грибами ходить, а по вечерам – банька и шашлычок у костра. Если, конечно, вы не против.

– Да я только за! Сама уже об этом мечтаю!

– Значит, в недалёком будущем вся эта прелесть станет частью нашей жизни! – провозгласила Виктория.

Наталья только улыбнулась в ответ.

– Пойдем-ка домой, подруга, а то нас уже потеряли, наверное, – спохватилась вдруг она.

– Пойдем, конечно, к тому же мне пора возвращаться в город, – подхватила Вика, – я ж все дела бросила, когда тебя разыскивала. Прощай, реченька-красавица, я к тебе ещё вернусь!

И подруги, заулыбавшись, отправились к дому.

А во дворе их ждала настоящая выставка деревянной скульптуры. Денис демонстрировал Василию Петровичу свои поделки. Помимо монументальных фигур сказочных персонажей и животных, а так же резной садовой мебели, были тут и изящные статуэтки, поражающие замысловатостью линий и форм. Вика ахнула, увидев эту красоту, и тут же предложила Денису сделать в одном из своих магазинов витрину с его работами. Пока они обсуждали детали, Наталья завела разговор с мужем по поводу дальнейшей судьбы родительского дома. Василий Петрович несказанно обрадовался, что жена хотела бы сохранить этот дом, приезжать сюда на отдых и даже, по возможности, жить здесь всё лето.

– Отлично! – воскликнул Василий Петрович, – это же наше поместье! Родовое гнездо!

Сидевшая у него на руках Оленька тоже развеселилась, настроение родителей передалось и ей. Она замахала ручками и с широкой улыбкой залепетала что-то, понятное только ей одной.

А потом все дружно провожали Вику и долго махали вслед отъезжающему автомобилю. Только успели закрыть калитку, как снова раздался звук двигателя, и кто-то притормозил у дома. Решили, что это Вика вернулась, и снова все дружно высыпали на улицу. Но это был другой автомобиль. Из него вышла женщина лет пятидесяти и остановилась в нерешительности.

– Мама? – удивился Денис.– Как ты меня нашла? Зачем ты приехала?

– Тётя, – сказал Ванюшка, показывая пальчиком на женщину.

– Нет, малыш, это не тётя, это бабушка твоя. Беги, поздоровайся с ней, – сказала Нина и легонько подтолкнула мальчика вперёд.

– Пливет, баба! – бойко сказал малыш и протянул ей ладошку.

– Здравствуй, Ванечка! – женщина подхватила его на руки, поцеловала в чумазую щёчку и повернула лицо к сыну:

– Денис, прости меня за всё! Нам надо поговорить.

Денис стоял, сжимая кулаки, и молчал. Нина мягко положила руку ему на плечо и что-то тихо сказала. Но он даже не шелохнулся. Женщина опустила Ванюшку на землю, поцеловала его в пушистую макушку и с горечью в голосе произнесла:

– Я очень виновата перед вами, но я уже наказана. Сынок, папа… умер… месяц назад. Скоро сороковой день, я приехала… позвать тебя… вас…

Тогда Нина сказала:

– Давайте пройдём в дом, что ж мы тут стоим. Ванюша, бери бабулю за руку и веди её к нам. Мальчик, словно ощущая важность момента, потянул бабушку за собой. Следом пошли Нина и Денис. Наталья с Василием задержались около скульптур, не желая мешать нелёгкой встрече матери и сына.

– А ведь это Нина нашла её через социальные сети, – сказала Наталья.– Она недавно отправила фото Ванечки и этот деревенский адрес. Какая же она умница!

– Вот видишь, как получилось: они тут от родителей Дениса скрывались, он не хотел, чтоб в его жизнь снова кто-то вмешивался, а в итоге – даже с отцом не простился. Теперь до конца своих дней будет казниться. Жаль парня.

Василий Петрович присел на бревно и усадил на колени Оленьку.

– Да, тяжело, когда близкие люди не хотят понять друг друга, – откликнулась Наталья, присаживаясь рядом. – У меня мама такая же: всё ей надо, чтоб было так, как она считает правильным.

– Согласен, Ангелина Тарасовна – человек непростой, но я её уважаю, – улыбнулся Василий Петрович.– Она мне вчера хорошо мозги промыла, и я ей за это даже благодарен.

– И тут мама руку приложила?

– Ага, это она меня к тебе отправила, причём, в приказном порядке.

– Тааак, значит без маминого вмешательства, я бы тебя и не увидела больше? Сослал в деревню и забыл? – рассмеялась Наталья.

Василий Петрович обнял её и сказал:

– Какое же счастье, что вы у меня есть, милые мои девочки! А больше у меня в этой жизни и нет никого.

А Оленька, которая чего-то лепетала себе потихоньку, вдруг громко сказала:

– Па!

Родители посмотрели друг на друга и рассмеялись.

Наталья чувствовала себя абсолютно счастливой. Ей даже стало немного совестно за такое своё безмерное счастье. У Вики беда – Матеус ей изменяет. От Марины муж совсем ушёл. А Наталья тут откровенно наслаждается семейными радостями, в то время как у её подруг всё так плохо. Но ведь своим счастьем с другими не поделишься! И Марину ей очень жаль. Та, прежде всегда уверенная в себе, теперь вдруг как-то сникла, увяла. Вроде старается держаться, а нет-нет, да и промелькнёт на её лице такое страдание, что, глядя на неё, самой заплакать хочется. И главное – не поможешь ведь ничем. Этой болью надо переболеть. Других вариантов нет.

– Ты знаешь, о чём я больше всего жалею, – говорила ей на днях Марина, – не о своём одиночестве, не о том, что у мужа другая женщина, это я уж как-нибудь переживу. А вот то, что нет у нас с Виталием общего будущего, меня удручает больше всего. Представляешь, девчонки замуж выйдут, внуков нарожают, а мы не будем вместе радоваться этому, не будем встречать их из роддома, гулять с внучатами в парке, читать им книжки. Всё это мы будем делать врозь. А ведь самая большая радость – это когда она общая, когда одна на двоих.

И Наталья её очень хорошо понимала.

– Да, я могу встретить другого мужчину, – продолжала тогда Марина, – я могу снова выйти замуж и может быть, даже стать счастливой, но это будет уже другое пространство счастья, другие ниточки-связи между людьми. Не будет главного – ощущения незыблемости семьи, того, чем я жила все эти годы.

Наталье нечего было ответить. Она слушала Марину и не узнавала её. С тех пор, как Наталья с Олегом развелись, Марина всячески подчёркивала своё превосходство замужней дамы. Она явно гордилась удачным браком, хорошими доходами мужа, умными дочками. А разведёнок она считала чуть ли не людьми второго сорта. Сами виноваты – смотреть надо было, за кого замуж шли, не пришлось бы и горе мыкать. И вот сама теперь оказалась в их числе. Она к тому же не просто разведёнка, она брошенка! А это неслабый удар по самолюбию, да ещё с её-то тщеславием! Жаль её, конечно.

Мысль Натальи снова вернулась к своей семье. Да, у неё сейчас новое пространство счастья, как выразилась Марина. Конечно, Андрюшка оказался как бы за бортом этого пространства, но у него уже своя семья, свои ниточки-связи. Да и Василий для Андрея стал хорошим другом. Конечно, он не заменит взрослому парню отца, но сын с ним считается, безмерно уважает и прислушивается к его мнению, и это радует Наталью.

– О чём задумалась? – муж легонько толкнул её в плечо.

– Да так… Обо всём сразу, – она улыбнулась, – о том, как здорово быть счастливой!

Заскрипела дверь, из дома вышли Денис с матерью, следом за ними Нина с Ванечкой.

Наталья с Василием тоже поднялись и подошли попрощаться. Денис обнял мать, Ванечка ловко протиснулся вперёд:

– А ты исё пиедись, бабуля? – спросил он, теребя бабушкин подол.

– Обязательно приеду, мальчик мой родной, – сквозь слёзы говорила та, целуя внука.

Все долго махали вслед автомобилю. Наталья взглянула на Дениса – лицо его озарилось каким-то особенным, тёплым светом. Повезло парню с женой – она знает, что делает. Добилась-таки своего, помирила парня с матерью. А ведь, не обмани она тогда Васю, была бы по-прежнему его женой, и он растил бы Ванечку как своего сына, и любил бы его, как любит сейчас Оленьку. От этих мыслей стало не по себе. Ох, уж эти «если бы» да «кабы»! Спасибо тебе, Господи, что всё расставил по своим местам…