Текст книги "Неисповедимы пути"

Глава 23
Мамы-бабушки

Незаметно золото осени поблекло, сменившись серостью оголённых ветвей, дождями и пронизывающим ветром. Казалось, небо рыдает вместе с Натальей, разливая вокруг неуёмную скорбь. Ветер неистовствует, заметая клубы опавших листьев. Из дома выходить не хочется. Оленьку уже несколько дней не выводили на прогулку. Тоска, поселившаяся в квартире, давит на всех. Но надо как-то с этим справляться. Надо жить дальше. Добрая весть от Матеуса немного согрела душу – Вика родила сына. Чтоб не подвергать опасности немолодой уже организм роженицы, ей сделали кесарево сечение. Она пока в больнице, но Матеус уже готовится забирать жену с ребёнком домой. Малыша решили назвать Владимиром, нашли компромиссный вариант, имеющийся и в России, и в Чехии. Неоднократно звонила Нина. Они с Денисом перебрались в город и поселились у его матери, которая полностью окунулась в заботу о внуке. Нина снова устроилась в школу, а Денис пока в поисках работы.

Алексей Иванович, закончив дела на даче, основательно поселился у дочери, и она сразу решила выйти на работу. Василий, видя, как она вымоталась за последний месяц, попытался возразить, считая, что ночные смены доконают её, но Наталья убедила мужа, что работа как раз и поможет ей прийти в себя. Противостоять этому было бесполезно, к тому же Василий Петрович и сам понимал, что это неплохая возможность отвлечься от горьких мыслей. Главное, чтобы сил у неё хватило. А то ведь разрывается и на свою семью, и на семью сына. Молодым помочь хочется. Олежек плохо спит ночами, Настя совершенно вымоталась с ним. Андрей, как может, помогает жене, но ему ведь и работать надо. Поэтому Наталья иногда оставляла Оленьку с отцом, а сама шла к внуку, чтоб дать Насте возможность хоть немного поспать. После всего, что невестка поведала ей о своём прошлом, Наталья с ещё большим теплом относилась к ней, стараясь и обогреть, и помочь. Настя чувствовала это и была ей очень благодарна.

– Настя, ты сообщила своей маме о рождении Олежки? – спросила она однажды у невестки.

– Нет, никак не решусь, – смущённо ответила та. – Я не думаю, что это для неё имеет хоть какое-то значение. Она столько лет не интересовалась моей жизнью, зачем ей знать о внуке?

– Ты не права, Настя. Всё-таки она твоя мама, а теперь ещё и бабушка. Я думаю, она должна узнать об этом.

– Я напишу, Наталья Алексеевна, обязательно, но чуть позже.

Наталья не стала давить на невестку. Непростые у них с матерью отношения, чего уж там. Пусть сами разбираются. И у неё самой с матерью тоже всё непросто было, а теперь она сожалеет, что нет больше возможности поговорить с мамой по душам и не будет никогда. Но едва ли Наталья сможет сейчас донести до Насти то, что она чувствует.

Прошло какое-то время, и Настя сказала ей, что получила письмо от матери. Глаза её лучились, и Наталья порадовалась за невестку. Значит, написала всё-таки она домой. Вот и хорошо. Как бы ни складывались отношения в семье, а жить в раздоре – не лучшая участь. Да и мать нужна своим детям в любом возрасте. Настя рассказала, что мама рада внуку, что обещала обязательно приехать в скором времени, тем более что младший брат Серёжка, оказывается, учится тут в политехникуме, и она его изредка навещает. Если бы раньше знала адрес дочери, то непременно зашла бы к ней. Про отчима она ни слова не упомянула, и Настя не знает, живут ли они сейчас вместе. Вспомнив о нём, невестка сразу нахмурилась, и Наталья попыталась перевести разговор на Олежку, стала расспрашивать, как он спал, как покушал, не срыгивал ли после еды. Настя тут же переключилась на сына и больше к письму не возвращалась.

Незаметно подкрались первые морозы, и землю слегка припорошило снежком. Наталья с дочкой вышли из подъезда. Оленька сначала зажмурилась от сверкающей белизны, а потом, сделав первые шаги по снегу, с удовольствием начала топтаться, оглядываясь на свои следы и громко выплёскивая радость от неожиданного открытия. Мать едва сумела взять её за руку и увлечь за собой. Шагая в сторону трамвайной остановки, она и сама радовалась первому снежку, который, казалось, мягко накрыл её неутихающую боль и подарил, если не утешение, то какое-то ощущение покоя. Сегодня у отца поднялось давление, Наталья сделала ему укол, дождалась, когда оно снизится, и велела полежать, а сама отправилась к Насте. Пришлось взять Ольгу с собой, пусть дед отдохнёт. В трамвае дочка с удовольствием смотрела в окно, активно выражая свои эмоции. Она кричала, размахивала ручками и весело смеялась, и Наталья смеялась вместе с ней.

– Как хорошо девчушке с бабушкой! – сказала какая-то женщина. – Да и бабуля не нарадуется.

До Натальи не сразу дошло, что её приняли за Олину бабушку, а когда поняла это, хотела было возразить, но вовремя остановилась. А кто же она ещё, как не бабушка?! Бабушка и есть. К внуку ведь едет.

Дверь им открыла какая-то женщина, и Наталья в первый миг испугалась, не случилось ли чего с Олежкой, но увидев в её лице знакомые черты, поняла, что перед нею Настина мама.

– Проходите, Наталья, – сказала та. – Настя в комнате, Олежку кормит. А я – Татьяна, её мать.

– Очень приятно. И неожиданно, – ответила Наталья, раздевая Оленьку.

– У вас, оказывается, ещё и внучка есть! – воскликнула Татьяна.

– Это дочь моя, Оленька, – почти с вызовом произнесла Наталья, её сегодня второй раз приняли за бабушку.

– Ой, простите, я не знала!

В это время Ольга решила покапризничать и отвлекла на себя внимание матери, чему та была даже рада. Вскоре вышла сияющая Настя, и Наталья порадовалась за невестку. Как бы та не обижалась на мать, но было видно, что она рада приезду родного человека.

Настя на кухне поила свою мать чаем, а Наталья в это время вызвалась погладить пелёнки. Чая она не хотела, только что из дома приехала, да и матери с дочкой надо дать пообщаться наедине. Оленька уселась на ковёр, увлечённая игрушками своего племянника. Смешно, но Олежка, который всего-то на год был младше Ольги, доводился ей племянником. Наталья ловко орудовала утюгом, когда до неё донеслись голоса с кухни: напористый Татьянин и растерянный Настин.

– Ты что, не хозяйка что ли тут? – говорила Татьяна. – Трудно тебе брату помочь?

Наталья невольно прислушалась. Начала разговора она не слышала, но вскоре всё-таки поняла, о чём речь.

– Я не могу одна решать такие вопросы, надо с Андреем посоветоваться, – звучал оправдывающийся голосок Насти. – Что ему в общежитии-то не живётся?

– Так выгнали его оттуда за нарушения какие-то. А он и не виноват, это всё его соседи! Не на улице же парню жить! А квартиру снимать – нам накладно будет.

Всё стало понятно. Маменька решила поселить у дочери своего младшенького. И её совершенно не интересует, что та вымотана совсем, что постоянно недосыпает, что в семье добавится лишний рот, что за ним ещё и догляд нужен. А если потом ещё и проблемы всплывут? Неспроста ж парня из общежития турнули. Надо будет поговорить вечером с Андреем, чтоб ни за что не соглашался на эту авантюру. Он и так из последних сил выбивается, старается заработать на семью. Если б Наталья с Василием не помогали им материально, туго бы ребятам пришлось. Младенец огромных расходов требует, а пособие мизерное. Да что там говорить! Вот была бы мама жива, она б мигом эту ситуацию разрешила, тут же сказала бы всё, что думает. А у Натальи этого не получится. Ей безумно жаль и Настю, и Андрея, но не может она вот так просто встрять в этот разговор и вывалить всё откровенно.

Раздался звонок в дверь, и Наталья вышла в прихожую. Выглянув в глазок, она увидела двух мужчин. У одного в руках была дорожная сумка, у другого – большой пакет.

– Вам кого? – спросила она, не открывая дверь.

– Мы к Насте, – ответил тот, что с сумкой.

В коридор выскочила Татьяна и распахнула дверь:

– Ой, вы уже тут!

Мужчины вошли в прихожую. Один из них, что постарше, окинул Наталью колючим взглядом и слегка кивнул. Молодой снял шапку и бодренько сказал:

– Здрасьте!

– Вот, Настёна, принимай братца, он у нас парень хороший, сильно мешать тебе не будет, – засуетилась Татьяна, делая гостям знак, чтоб они проходили.

Наталья обернулась и увидела лицо Насти. В нём не было ни кровиночки. И тут до неё дошло, что присутствие здесь отчима совершенно выбило невестку из колеи. В памяти всплыла история его обращения с падчерицей. Это ж какой наглостью и цинизмом надо обладать, чтоб вот так теперь явится сюда! Сама не осознавая до конца, что она делает, Наталья легонько вытолкнула Настю из прихожей, расставила руки в стороны, загородив проход, и членораздельно произнесла:

– Вообще-то, это моя квартира, и я никого сюда вселять не собираюсь!

– Но Настя ж… – попыталась возразить Татьяна.

– Ещё раз говорю: половина квартиры принадлежит моему сыну, вторая половина – моей дочери, а значит, до её совершеннолетия – мне. И я не намерена никого сюда вселять, кроме семьи моего сына.

– Он же брат ей родной. Он же временно! Ему жить негде! – вставил мужчина.

– А где ютилась Настя, когда вы выжили её из родного дома? У вас хоть что-то дрогнуло в душе, когда Вы над ней издевались? Вы, человек, посягнувший на ребёнка!

Мужчина побагровел и сжал кулаки, а Наталья гневно продолжала:

– Ладно, он, похотливое животное, но Вы-то, Татьяна? Почему Вы забыли о своей дочери?! Вы хоть раз задумались, как она жила после смерти бабушки? Чем питалась? Легко ли ей было выживать на копеечную стипендию? Легко ли это – быть сиротой при живой матери? Вы об этом думали? Или вам было удобнее ни о чём не знать?

Татьяна раскрыла, было, рот, чтоб возразить, но Наталья не давала ей вставить ни слова. Она обратилась к Сергею:

– Тебе сколько лет? Пятнадцать? Что такое надо было натворить, чтоб вылететь из общежития? Ты такой проблемный парень? А зачем ты ей нужен со своими проблемами? У неё есть муж, есть сын. У неё есть о ком заботиться и помимо тебя. Ты знаешь, что такое маленький ребёнок? Это бессонные ночи, это постоянная усталость, это кормёжки и прогулки по расписанию. А ещё готовка, стирка, глажка, уборка. Ты готов взять на себя её заботы? Хотя бы половину?

– Я же учусь, мне некогда, – начал защищаться парень.

– И ей тоже некогда! – отрезала Наталья.

– Гонишь, значит? – спросила Татьяна с вызовом.

– Ну почему же? Всегда рады гостям, если они с доброй душой и с открытым сердцем. Да ещё и с материнской заботой и помощью. Но помыкать Настей я не позволю. Она теперь моя семья, и я её в обиду не дам! Надеюсь, вы меня услышали.

Наталья всё так же стояла, расставив руки, и молча смотрела, как Татьяна натягивает сапоги, надевает пальто.

– До свиданья, дочка, спасибо тебе за приют, за ласку, – язвительно проговорила Татьяна и двинулась к двери.

Когда все вышли, Наталья закрыла дверь и обессилено опустилась на пол тут же, в прихожей.

– Извини, Настя, не сдержалась. Сама не знаю, откуда что взялось. Словно бес в меня вселился, – проговорила она виновато.

– Да что Вы, Наталья Алексеевна! Спасибо Вам! Я сама бы так не смогла.

– И я так никогда не могла. Это только мама моя способна была всех ставить на место.

– А знаете, – улыбнулась Настя.– В гневе Вы так были похожи на Ангелину Тарасовну. Даже интонации её слышались.

– Значит, это она нам помогла, – улыбнулась Наталья и прошептала, подняв вверх голову:

– Спасибо тебе, мамочка!

В это время из комнаты вышла Оленька, вся перемазанная шоколадом.

– Ой! – всплеснула руками Настя. – Она шоколадку стащила! Вот проказница! Это был мамин гостинец. А мне сладкое-то нельзя, я ж Олежека кормлю!

– И это всё, что она тебе привезла после стольких лет разлуки? – удивилась свекровь.

Настя в ответ лишь развела руками.

На душе у Натальи кошки скребли. Она понимала, что всё сделала правильно, но чувство неловкости не отпускало. Она ведь буквально вытолкала людей на улицу. А парню и в самом деле негде жить. Но почему это должно быть её заботой? Она держала на руках проснувшегося Олежку и задумчиво смотрела в окно. Оленька, подойдя к ней, требовала, чтоб мать взяла на руки и её.

– И как же я с вами, с двумями?! – смеясь, вымолвила она, используя словечко, которое любила говорить одна их санитарка. И тут её осенило – эта женщина недавно сошлась с мужчиной, у которого была комната в коммуналке, и буквально на днях она спрашивала у сотрудников, нет ли у кого знакомых, чтоб пустить на квартиру за символическую плату, лишь бы коммунальные расходы покрыть.

Наталья тут же набрала её номер (комната, к счастью, ещё не была заселена) и договорилась, что сейчас ей позвонят по поводу съёма.

– Настя, у тебя есть телефон матери?

– Да, она оставила мне на всякий случай.

– Срочно звони, есть жильё для твоего брата!

Лицо Насти озарилось улыбкой – она, конечно же, тоже переживала.

Вечером Наталья рассказывала эту историю мужу.

– Ушам своим не верю! – улыбался он. – Здорово ты их причесала! Только тёщенька моя могла себе такое позволить! Пожалуй, я теперь тебя бояться буду!

– Смеёшься! Знаешь, как мне неловко!

– Ты молодец, Наташка! Они же вселились в ту комнату?

– Вселились.

– Значит, всё, что могла, ты для этой семейки сделала. Зато они теперь будут знать, как наших обижать!

Глава 24
На те же грабли…

К сожалению, Василий Петрович ошибался. Не все поняли, что «наших обижать» нельзя. Настя ещё тогда по взгляду отчима определила, что он ей не простит такого унижения. Не привык он быть побеждённым. Но слабая надежда на здравый смысл у неё всё-таки была.

Однажды, гуляя с сынишкой, Настя ощутила на себе пристальный взгляд. Обычно на прогулку с Олежеком шла Наталья, а Настя в это время делала что-то по дому или просто отсыпалась, если позади была бессонная ночь. В тот день они вышли вместе, так как надо было кое-что из продуктов купить. Свекровь зашла в супермаркет, а Настя с коляской осталась на улице. И вдруг она почувствовала необъяснимую тревогу, по спине пробежал холодок. Оглянувшись, она увидела на противоположной стороне улицы мужской силуэт, похожий на отчима. Неужели это он? Но тут её окликнула вышедшая из магазина свекровь, и Настя двинулась к ней. Когда она набралась смелости и снова посмотрела по сторонам, мужчины уже не было. Наверное, показалось. С чего бы ему тут быть? Наверняка он у себя в посёлке, некогда им разъезжать – работают оба с матерью. Но тревога всё равно засела. Дядя Витя теперь знает, где она живёт, и это не даёт ей покоя. Наталье она ничего говорить не стала, но решила, что постарается не выходить одна на улицу.

Прошло какое-то время, Настя уже успокоилась и не вспоминала тот случай. Однажды в дверь позвонили. Она удивилась – Наталья Алексеевна не собиралась к ней сегодня приходить, а больше и некому звонить. Настя подошла к глазку и увидела отчима. Она замерла, не зная, что делать. Словно почувствовав, что она стоит за дверью, тот заговорил:

– Настя, открой! Матери плохо! Она в больнице, хочет тебя видеть!

Это было неожиданно. Что такое могло случиться с мамой? Настя открыла дверь и впустила отчима в квартиру.

– Где она? В какой больнице? – не зная, за что схватиться, нервно заговорила Настя. – Сейчас я позвоню Наталье Алексеевне, чтоб она приехала с Олежкой посидеть, и поедем к маме.

– Значит, сегодня твоей свекрухи нет? Отличненько! Зачем ей звонить? – ухмыльнулся отчим. – Сегодня она пусть отдыхает. Заслужила! – в его голосе зазвучали зловещие нотки, и он начал медленно наступать на падчерицу.

Настя не на шутку испугалась и начала пятиться в комнату. Она поняла, что отчим пьян, а пьяный он способен на любые безумства.

– Где же мама? Что с ней? – всё-таки спросила она, надеясь, что он остановится.

– Да дома твоя мамка! Где же ей ещё быть? – рассмеялся мужчина, дыхнув на неё перегаром. – Всё с ней в порядке! Наврал я! А ты и поверила, глупая курица!

Настя лихорадочно соображала, что же ей делать. Она схватилась за телефон, начала нажимать какие-то кнопки, но он вырвал его из её рук и отшвырнул в сторону.

– Что, испугалась, доченька? – продолжал издеваться отчим, наступая на неё. – Не бойся, деточка, папочка может быть добрым. А будешь ласковой – ни одного волоска с твоей головы не упадёт.

– Дядя Витя, не трогайте меня! Я буду кричать! – предупредила Настя.

– Неет! Ты не будешь кричать! Ты же не хочешь разбудить своего сыночка! – ухмыльнулся он опять, на ходу скидывая куртку.

Настя юркнула в комнату и попыталась захлопнуть дверь, но отчим с силой распахнул её.

– Сейчас ты мне за всё заплатишь, дрянь такая! И за свекруху свою, стерву, и за прошлые обиды! Дядя Витя обидчиков не прощает! Ты думаешь, я забыл, как ты меня пнула тогда? Нет! Я ничего не забыл! Дядя Витя всё помнит! И сегодня он накажет эту мерзкую девчонку! – он с силой толкнул Настю на диван и стал наваливаться на неё. Откуда-то в его руках оказался кусок скотча, и он, зловеще ухмыляясь, проговорил:

– Сейчас мы заклеим тебе ротик, детка, чтоб ты соседей не испугала.

Настя начала колотить его в грудь кулаками и крутить головой, не давая ему приклеить скотч. Тогда отчим размахнулся и наотмашь ударил её по щеке. Настя замерла от боли. А он с улыбочкой разглаживал скотч на её лице, приговаривая:

– Вот так-то, деточка! Не смей мне противиться. У тебя и силёнок-то нет совсем, соплёй перешибить можно, а туда же, сопротивляешься! Не девочка ведь уже, чего кочевряжишься?! Тебе понравится, будь уверена!

Настя дёрнулась, пытаясь освободиться, но всё было бесполезно.

– Героиня что ли? Да я и не таких обламывал, имей в виду!

От бессилия у Насти хлынули слёзы, она поднесла ладонь к лицу и стала их вытирать.

– Вот-вот, ты поплачь! Слёзы меня возбуждают! – говорил мерзавец, расстёгивая брюки. – Только непорядок, что руки у тебя свободные. Сейчас мы это исправим.

И он так крепко ухватил её за запястья, что Настя застонала от боли.

Мужчина посмотрел по сторонам в поисках того, чем можно бы было связать жертве руки, и Настя поняла, что теперь ей уже точно не избежать ужасной участи. Вдруг она услышала, что в спальне заплакал Олежек.

– Ну вот! И ублюдок твой проснулся! – засмеялся отчим, отпустив руки жертвы, чтоб развязать поясок на её халате. Он потянул за пояс, и халат распахнулся.

– Сейчас мы свяжем твои рученьки-царапученьки, – проговорил он, держа пояс обеими руками.

Этого Настя не могла допустить! Из последних сил она сделала рывок право, схватила рукой тяжёлую хрустальную вазу, что стояла на журнальном столике возле дивана, и со всего маху ударила насильника по голове. Он тут же обмяк, уткнувшись лицом ей в грудь. Брызги воды полетели во все стороны, на спине Виктора появилось мокрое пятно, вокруг рассыпались розы, подаренные ей недавно Андреем. Дрожащими руками Настя оттолкнула злодея, тот перевернулся на спину, но даже не пошевелился. Она сорвала с губ скотч, соскочила с дивана, взяла свой пояс и крепко связала Виктору кисти рук. Потом она заметила, что её халат тоже намок, быстро скинула его, подняла телефон и бросилась к сыну. Вслед ей раздался тихий стон отчима.

Одной рукой прижав к себе малыша, другой она стала давить на кнопки в телефоне.

– Что, испугалась, доченька? – раздалось вдруг, и Настя вздрогнула от неожиданности. – Не бойся, деточка, папочка может быть добрым. А будешь ласковой – ни одного волоска с твоей головы не упадёт… – неслось из телефона.

Оказывается, она нечаянно включила запись, когда спасалась от отчима. Вот и хорошо! Вот и замечательно! У неё теперь есть доказательство его вины! На этот раз его отпирательства не сработают! Дальше Настя уже действовала на удивление чётко. Она тут же позвонила Василию Петровичу и попросила срочно приехать к ней, сказав, что на неё напали. Тот не стал задавать лишних вопросов, коротко ответил:

– Еду! – и отключился.

Потом она набрала номер матери и спросила, как у неё дела. Та ответила, что отец уехал навестить Сергея, а она осталась дома, на хозяйстве. В общем, всё у них в порядке. Насте хотелось закричать, что ничего у них не в порядке, что всё плохо, просто никуда не годно, но она сдержала себя, спокойно попрощалась с матерью и отключилась. В конце концов, актриса она или кто?!

Поняв, что отчим может очухаться в любой момент, и тогда ей несдобровать, Настя для надёжности связала ему и ноги. Приехавший Василий Петрович долго переводил удивлённый взгляд то на хрупкую Настю, то на связанного Виктора.

– Это ты его так? – спросил он с улыбкой.

– Я, – ответила она, показав ему запястья, на которых уже проступили синяки.

– Кто это? Как он сюда попал? – недоумевал детектив.

– Отчим мой, – ответила Настя. – Мстить пришёл.

– Я не ви-но-ват! – едва ворочая языком, поспешил оправдаться очнувшийся отчим. – Это всё о-на! Я тут по-стра-дав-ший!

И он кивнул на связанные руки.

Настя молча включила запись на телефоне. Виктор, услыхав свой голос, вдруг весь сжался и притих.

На лице детектива заходили желваки.

Дослушав запись до конца, Василий Петрович спросил:

– Я правильно понял, что он уже не первый раз к тебе пристаёт?

Настя кивнула головой.

– А сколько лет тебе было, когда он начал тебя домогаться?

– Пятнадцать, – ответила Настя и покраснела.

– Таааак, – задумался Василий Петрович. – Значит, в прошлый раз он остался безнаказанным?

Настя опять кивнула.

– А если бы ты его тогда посадила, он сейчас не рискнул бы повторять то же самое! – констатировал детектив. – Я надеюсь, ты не собираешься его снова прощать?

Виктор с мольбой во взгляде смотрел на Настю. Она молчала в нерешительности.

– Поясняю, – продолжил Василий Петрович. – Если ты опять оставишь это безнаказанным, он придёт к тебе снова, можешь быть уверена!

– Не приду! – вскрикнул Виктор. – Ей Богу, не приду! Прости меня, Настя! Ради матери твоей прости! Ради брата! Ей не потянуть его одной! Не выучить!

Настя совершенно растерялась. Пойти сейчас против отчима означало порвать с семьёй окончательно. Мать её не простит. Брат её не простит. И хотя семьи у неё фактически уже давно не было, существовала хотя бы иллюзия. Василий Петрович понял её. Он повернулся к Виктору и сказал:

– У меня руки чешутся, как только представлю, что ты тут устроил. Будь моя воля – пристрелил бы на месте. Но решать здесь ей! Поэтому слушай меня и запоминай: Настя – моя невестка! И я не позволю обижать её! Это моя семья! А за свою семью я всех порву! Понял?

– Пппонял! Пппонял! – закивал Виктор.

– У тебя сейчас два пути. Выбирай! Но это твой последний выбор, запомни! Больше я тебе спуску не дам! Из-под земли достану!

У Василия Петровича было такое лицо в этот момент, что даже Настя поверила – достанет!

– Вариант первый, – продолжал детектив. – Ты сейчас пишешь чистосердечное признание в обоих своих преступлениях. Причём, в деталях. Если чего забудешь, добавит Настя. Ты всё подписываешь, и это хранится у меня вместе с аудиозаписью, – он указал на телефон. – Вариант второй: я звоню в полицию и сдаю тебя со всеми вещественными доказательствами, освидетельствованием побоев и показаниями Насти.

– Нннапишу, всё нннапишу! Я сссогласен! – торопливо заговорил Виктор.

– Я не согласна! – вдруг сказала Настя. – Я передумала! Он должен быть наказан!

Василий Петрович посмотрел на неё:

– Уверена?

– Уверена!

– Настенька, доченька, пожалей меня! – запричитал Виктор. – Не губи!

– Я тебе не доченька! – отрезала Настя и вышла из комнаты.

Когда все формальности были закончены и преступник передан в руки полицейских, Василий Петрович с Настей сидели на диване и молчали.

– Настя, ты можешь сказать мне, почему ты передумала? – нарушил тишину Василий Петрович.

Она помолчала немного и проговорила:

– Если бы у Вас остались эти бумаги, неизвестно, что бы с Вами могло случиться. Он бы на всё пошёл, чтобы не быть у Вас на крючке.

Василий Петрович обнял её:

– Девочка моя, спасибо тебе за заботу! Но неужели ты думаешь, что он настолько опасен?

– А кто его знает! – пожала плечами Настя. – Во всяком случае, бабушка считала, что смерть моего отца – его рук дело.

Они ещё помолчали.

– Может, мне позвонить Наташе, чтоб она приехала? – спросил Василий Петрович. – Мне не хочется сегодня оставлять тебя одну.

– А мне не хочется, чтоб она об этом узнала. И Андрей тоже. Но я понимаю, что синяки мои никуда не спрятать, да и вызовы в суд впереди.

– Я постараюсь рассказать ей об этом как можно деликатнее, – пообещал детектив.

– Спасибо Вам, Василий Петрович. За всё. Мне понравилось, как Вы сказали про свою семью. Я это очень ценю… ну… что у меня наконец-то есть семья, в которой меня любят и защищают.