Текст книги "Неисповедимы пути"

Глава 21
Мир тесен

Через несколько минут Наталья с Викой сидели в летнем кафе на берегу Влтавы, дожидаясь своих мужчин, которым пришлось отправиться в полицейский участок. К их столику был придвинут высокий детский стульчик, на котором расположилась Оленька. Она с аппетитом ела овощной суп-пюре, периодически выхватывая ложку из рук матери. При этом увесистые брызги супа разлетались во все стороны, оставляя следы на столе и одежде. Одна из таких брызг брошью повисла на плече Натальи.

– Ох, и атаманка ты у меня, Ольга! – возмущалась мать, пытаясь салфеткой убрать это украшение. – Уймись уже! Что с тобой сегодня?

– Растёт девочка! Шустрит! Самостоятельности требует! – откликнулась Вика.

– Да уж, здешний воздух действует на неё, прямо скажем, возбуждающе, – подхватила Наталья.

Они уже немного пришли в себя от происшествия на мосту. Вика даже посмеялась над собственной неосмотрительностью. Это ж надо – сама рассказывала всем, что надо быть внимательными, и так опростоволосилась!

– А Василий-то у тебя какой молодец! Какая реакция! Какая хватка! Пока мой Мотя сообразил, что к чему, он уже догнал паршивца! Вот что значит профессионал! – восхищённо говорила она подруге.

– Да, с ним надёжно, – отозвалась Наталья.

– А ты смотри, как этот урод жертвы себе выбирает – кто слабее, к тому и подкатывает. Видит, что тётка на сносях, за ним побежать не сможет – а чего б её не ограбить?! – Вика погладила себя по животу. – А если б я тут и родила?

– Я бы тут же и приняла твоего наследника! – улыбнулась Наталья.

– А ведь я не шучу, – серьёзно сказала Вика. – Он так рванул сумку, что я чудом не свалилась. Тут могло быть всё, что угодно… – она помолчала и продолжила:

– Но просчитался пацан, не учёл, что у нас такая защита. А иначе бы я без сумочки осталась. Без документов, без банковских карточек. Даже подумать страшно, что бы я потом делала. Ставлю сегодня Петровичу ящик лучшего пива! Заслужил!

Малышка в это время выхватила у матери ложку и, весело смеясь, с силой стукнула ею по столу.

– Вот! И Ольга меня поддерживает! – улыбнулась Виктория.

Подруги уже давно пообедали и наслаждались ароматным кофе, когда подошли их мужья. Матеус принёс сумочку жены, которая была изъята в качестве вещественного доказательства. Пока мужчины делали заказ, дамы буквально засыпали их вопросами. Им важно было знать всё: и кто такой Антон, и откуда Василий знает его, и чем дело закончилось. Наконец официант удалился, и Василий Петрович поведал им невесёлую историю Антона Говорова:

– Помнишь, Наташа, я рассказывал тебе, как познакомился с Ниной?

– Помню, ты вёл дело какого-то её ученика.

– Да, Нина в то время была классным руководителем у Антона. Ему тогда грозила прямая дорога в колонию для малолеток, если бы не она. Заявление на него подали родители одноклассника, у которого он украл телефон. Потом оказалось, что он утащил из дома ноутбук мамашиного дружка и отдал его своему приятелю на время, как тот сказал, поиграть. Потом он порезал норковую шубу учительницы биологии, его застали в учительском гардеробе за этим занятием.

Нина как могла, защищала парня. Она первая поняла, что Антон делал всё это нарочно. Он просто пытался таким образом привлечь к себе внимание родителей. Дело в том, что они разошлись. Мамаша, этакая вся из себя крутая бизнес-вумен, завела любовника, по возрасту лет на десять моложе её, и до сына ей не было никакого дела. У неё бизнес и любовь. С отцом мне тогда встретиться не удалось. После развода он уехал в другой город к своей матери, она как раз серьёзно заболела, и он вынужден был за ней ухаживать. Я звонил ему, назначал встречу, но приехать он так и не смог. Мамаша Антона с её альфонсом решили переехать в Болгарию, у неё там уже и недвижимость была прикуплена. Но парень не хотел с ними уезжать, вот и бунтовал таким образом. А учительнице той он просто отомстил за нелестное высказывание в адрес его семьи, причём, сделанное публично, перед всем классом. Нина докопалась до истины, чем очень помогла мне, не позволила совершить жестокую ошибку. Вы же знаете её, она… – Василий Петрович на миг задумался, – даже не знаю, какое слово подобрать. В общем, ребята относились к ней с уважением, это было видно. И Антон ей доверял. Постепенно, и не без помощи Нины, я всё-таки добился расположения подростка. Мы много говорили. К сожалению, отец в тот момент не мог взять его к себе, да и мамаша бы не отдала. И мне пришлось разговаривать с парнем по-мужски, где-то даже по-отечески. Как мог, настраивал его смотреть на ситуацию по-взрослому. Хотя, если честно, не желал бы я оказаться на его месте. С его маменькой у меня так и не получилось поговорить по-человечески, да и ничего человеческого я в ней не увидел. Любой разговор доходил просто до абсурда. Для неё деньги на первом месте. А ребёнок – её собственность, до кучи к её вещам, недвижимости и прочему. И жить он должен, по её мнению, так, как она считает нужным, и там, где она прикажет. В общем, уехал тогда Антон в Болгарию с ней, деваться ему было некуда. А отец схоронил свою матушку и остался жить в её домике. Он художник. Начал активно писать. То ли жизнь так его перевернула, то ли просто время пришло, но картины его стали пользоваться спросом. Выставлялись в галереях, активно продавались. Он приезжал потом ко мне, расспрашивал про сына. Я всё ему рассказал, посоветовал связаться с парнем, поддержать как-то.

– Нет, Петрович. Тут что-то не так, – возразила Вика. – Не могла она увезти несовершеннолетнего ребёнка без согласия отца. Вернее, увезти-то смогла, но тут их непременно развернули бы без этого документа.

– Так деньги открывают все двери, ты не хуже меня это знаешь. Она сказала Антону, что отец умер, и даже показала свидетельство о его смерти. Как уж она его заполучила, я не знаю, но предполагаю, что за хорошую сумму. Это мне уже сегодня Антон поведал. Я, конечно, не ожидал его здесь встретить, тем более, в такой ситуации. Мне казалось, что прошлый урок пошёл ему на пользу. Но если тогда он воровал нарочно, то теперь делает это вынужденно. Нам в участке дали возможность пообщаться. Я видел, что ему неловко передо мной, он искренне извинялся и, чтоб как-то сгладить свою вину, рассказал мне о себе.

Новый маменькин муж откровенно издевался над пасынком, постоянно высмеивая его. Сам живя на всём готовом, он не спешил устроиться на работу, «искал себя», как он выражался. Мать, продолжая контролировать свой бизнес, постоянно моталась в Россию, но сына с собой не брала. Молодой муж иногда сопровождал её, и Антон рад был остаться один, вернее, на попечении горничной. Отец разыскал-таки его и однажды позвонил в отсутствие матери, чем страшно удивил его и обрадовал. Когда она вернулась, парень потребовал объяснений и заявил, что поедет к отцу. Она не хотела его отпускать, хотя ей, полностью занятой своим молодым любовником, сын не очень-то был и нужен. Но это её принцип: что моё – не отдам никому. А когда Антон достиг совершеннолетия, маменька спрятала его паспорт, чтоб он не посмел уехать тайком. Однажды он решился и сбежал, стащив у неё небольшую сумму. Какое-то время он автостопом колесил по Европе, а когда деньги закончились, осел в Праге. Здесь удобно хотя бы тем, что язык знать необязательно, почти все по-русски понимают. Сейчас живёт с бомжами в каком-то подвале, и они поочередно промышляют на пропитание. Сегодня его день. Хочешь ты или нет, а деньги принести должен.

– Какие бомжи, Вася?! – воскликнула Наталья.– Это же цивилизованная Европа!

– Что Вы, Наташа! – вступил в разговор Матеус. – Как говорят в России, «этого добра у нас хватает!»

– Да, Тусечка, – подхватила Вика, – ты не поверишь, но я даже тут, в самом центре однажды встретила совершенно заросшего, грязного, вонючего старика. Он шёл мне навстречу, и, поравнявшись с ним, я вынуждена была зажать нос, но и позади него остался такой шлейф стойкого запаха, что впору задохнуться. Ещё метров сто я ощущала это амбре.

– Ничего себе, – растерянно произнесла Наталья.

– А что теперь с Антоном будет? – снова заговорила Вика. – Мне даже жаль его стало.

Василий подождал, когда подошедший официант поставит на стол приборы, и продолжил:

– Мы с Матеусом отказались писать заявление в полицию. Женщина, что его задержала, слышала весь наш разговор и тоже прониклась к парню. Мы позвонили его отцу, он, как оказалось, сейчас в Вене, участвует в какой-то выставке. В общем, обещал сегодня же быть в Праге. Я думаю, он сумеет забрать у бывшей жены паспорт Антона и увезёт сына домой. Хватит уже ему мыкаться.

Тут подали обед, и мужчины принялись за еду, а Вика с Наташей молча смотрели на воду, осмысливая услышанное. Даже Оленька притихла, словно общее настроение передалось и ей. Вскоре её сморил послеобеденный сон, и отец бережно переложил малышку в коляску.

– Как же я ей завидую, – сказала Вика, глядя на свою крестницу, – я бы тоже с удовольствием прилегла сейчас.

Все понимающе улыбнулись, и было решено возвращаться домой.

На обратном пути, сидя в вагоне подземки, а потом и в автомобиле, Наталья снова и снова прокручивала в голове историю Антона. Казалось невероятным такое отношение матери к родному сыну. Мысль плавно перенеслась в её собственную семью. С Андреем у Натальи всегда были добрые отношения, даже в пресловутый пубертатный период. Конечно, без раздоров не обходилось, но это были мелкие ссоры, и они обычно быстро угасали, никогда не перерастая в откровенные конфликты. Интересно, что бы она чувствовала, если бы Андрей сбежал из дома? Такое даже представить страшно. А ведь она тоже оставила его без отца, и все годы вина за это лежала на её душе тяжёлым грузом. Но где-то там, глубоко внутри, всё-таки жило твёрдое убеждение, что так лучше для всех. Во всяком случае, перед глазами сына не было отрицательного образа отца, с которого он мог бы брать дурной пример. Наученная горьким опытом жизни со своей авторитарной мамочкой, Наталья всегда старалась быть Андрею добрым другом. Возможно, именно это и уберегло их маленькую семью от больших проблем. А может, не только это. У Натальи никогда не было мужчин, к которым сыну пришлось бы её ревновать. Она представила рядом с собой молодого любовника и слегка тряхнула головой от абсурдности этой ситуации. Василий, исподволь наблюдавший за женой, вопросительно посмотрел на неё, как бы спрашивая, что с ней, и она, едва улыбнувшись ему уголками губ, отрицательно покачала головой, давая понять, что всё в порядке.

– Петрович! Ты замечательный мужик, отличный мент и, вообще, классный парень! – раздался вдруг голос Вики. – А потому я предлагаю устроить сегодня в твою честь пивную вечеринку!

Василий смущённо улыбнулся, а Матеус тут же подхватил идею жены и предложил по пути заехать в супермаркет за пивом, а заодно и рыбки купить. Форель на гриле была единогласно одобрена всей компанией. Получасовая прогулка по супермаркету всех их немного встряхнула, и, в предвкушении отличного вечера, друзья вернулись домой.

А на следующий день, когда все они расположились в шезлонгах на лужайке, мирно беседуя и наслаждаясь последним теплом уходящего лета, возле дома остановилось такси. Из него вышел незнакомый мужчина, одетый в потёртые джинсы и полосатый джемпер. Лёгкая небритость на лице и длинные тёмно-русые волосы с едва наметившейся в них проседью выдавали в нём человека из творческой среды. Все с удивлением разглядывали незнакомца, который что-то говорил таксисту. А когда из машины появился вчерашний герой с букетом роз, всё сразу стало ясно. Отец с сыном приехали выразить благодарность Василию Петровичу. Сергей Геннадьевич Говоров, как представил его друзьям детектив, долго жал ему руку. Было видно, что он искренне признателен Василию за встречу с сыном и теперь всё сделает, чтоб увезти парня с собой. Антон попросил прощения у Вики, и она благосклонно приняла его букет, сказав, что не держит зла, и даже рада, поскольку это происшествие помогло парню встретиться с отцом и, возможно, кардинально изменит теперь всю его жизнь. Наталья молча любовалась этой сценой, в душе гордясь своим мужем. Надо же, как порой может изменить жизнь человека случайная встреча. Вот уж, поистине, неисповедимы пути Господни.

Глава 22
Скорби и радости

Путешествие незаметно подошло к концу. Два первых дня в Праге были длинными и насыщенными, а потом время так стремительно понеслось вперёд, закружив калейдоскопом задушевных бесед и приятных прогулок, что отпуск пролетел, как краткий миг. Катание на кораблике, путешествия по чешским замкам, музеи, соборы, мосты – всё это позади, и вот уже настал день отъезда. Нагруженные подарками для своих близких, Грачовы стояли в аэропорту, прощаясь с друзьями.

– Звони мне, Тусечка, не забывай меня, пожалуйста, – всхлипывала Вика, обнимая подругу.

– Забудешь тебя, как же! – пыталась шутить Наталья, но слёзы сами наворачивались на глаза.

– Приезжайте ещё! – радушно приглашал Матеус.

– Теперь уж вы к нам, – отвечал ему Василий.

– Ой, это нескоро будет, – поглаживая живот, проговорила Вика, всё так же хлюпая носом.

– А мы подождём! – улыбнулась Наталья сквозь слёзы.

В самолёте она с грустью и теплом вспоминала замечательные деньки, проведённые с подругой.

– Спасибо тебе за этот отдых, дорогой, – проговорила она, погладив мужа по руке. – Если бы не ты, я не рискнула бы отправиться с малышкой в такую даль. Это самое лучшее путешествие, какое было в моей жизни.

Василий понимающе улыбнулся в ответ.

В аэропорту их уже ждал Андрей, они с Алексеем Ивановичем приехали на старой дедовой девятке, а Настя с бабушкой в это время готовили семейный обед и накрывали стол. С лёгким сердцем вошла Наталья в свою квартиру – каким бы замечательным ни было путешествие, а возвращаться домой всегда приятно.

– Чего это у тебя ребёнок в заскорузлой кофте? – как всегда, вместо приветствия заворчала Ангелина Тарасовна, принимая из её рук Оленьку.

– Она в самолёте немного срыгнула, я уже не стала её переодевать, просто вытерла салфеткой, – смутилась Наталья.

Ну, почему ей вечно приходится оправдываться перед матерью? Каждый её шаг, каждое слово подвергаются сомнению. Радость от встречи с семьёй как-то сразу померкла. Но тут из кухни появилась Настя, с улыбкой приветствуя свекровь. Они обнялись, и на душе опять потеплело. Эта девочка уже стала для Натальи родной. Вошедшие с вещами мужчины наполнили пространство квартиры лёгким гомоном, сразу всё пришло в движение, началось вручение подарков, и вскоре уже вся семья сидела за столом. Рассказам и впечатлениям не было конца. Все с интересом рассматривали фото, задавали вопросы, обсуждали услышанное. Особенно забавными получились кадры с Оленькиного дня рождения, которое они отпраздновали прямо во дворике, на зелёной лужайке.

– Не дали нам отметить первый внучкин день рождения, – ворчала опять бабуля, – увезли ребёнка за тридевять земель!

– Да ладно тебе, мать! Не ворчи! – откликнулся дед. – А это чем тебе не праздник? Вся семья в сборе. Вот сейчас я подарок достану, и будет у нас день рожденья!

Он поднялся из-за стола и выкатил из кладовки трёхколёсный велосипед. Ворчание Ангелины Тарасовны потонуло в радостных возгласах. Андрей тут же усадил Оленьку на беседку и стал катать её по квартире.

– Смотри, не урони сестру! – не унималась бабуля, но на неё уже никто не обращал внимания.

Постепенно жизнь вошла в свою колею. Василий с головой ушёл в работу. Родители уехали на дачу – пришло время собирать урожай. Наталья ждала, когда они вернутся в город, чтобы и самой продолжить работу, снова взять ночные дежурства. Андрей с Настей навещали их каждый выходной. Стояли тёплые осенние деньки, и они все вместе гуляли в парке. Оленька всё твёрже стояла на ножках, и с удовольствием топала по дорожкам. Если Василий Петрович не был занят на работе (что бывало весьма редко), то и он присоединялся к ним. Сегодня как раз был такой счастливый случай. Нагулявшись вволю и набрав букет из кленовых листьев, вернулись домой. Настроение у всех было замечательное. После обеда Настя отдыхала на диване, Василий в другой комнате укладывал Оленьку спать, а Андрей на кухне мыл посуду, когда раздался телефонный звонок.

– Дочь, у мамы инфаркт, – срывающимся голосом проговорил отец.

И вот это «дочь» вместо привычного «птаха-Натаха» сразу насторожило.

– Где она? …В больнице? … Или дома? – испуганно спросила Наталья.

– Она… – отец помолчал и еле слышно выговорил:

– В морге она.

Этого не может быть! Просто не может, и всё тут. Сознание не хотело принимать эту новость. Наталья медленно опустилась на стул и нажала отбой. Настя, встревоженная её видом, выжидающе смотрела на свекровь. Наталья молчала. Но надо же что-то делать. Надо как-то сказать об этом Насте… и Васе… и Андрею. Надо срочно собираться и ехать… А куда ехать? К отцу? А он дома сейчас? Она совершенно растерялась и даже не спросила у него ничего. Никаких подробностей.

Наталья лихорадочно набрала номер отца.

– Папа, я не могу поверить! Что случилось? Как это произошло?

– Мы копали картошку, немного повздорили. Ты же знаешь мать, она на пустом месте скандал организует. Понервничала. Присела в борозде. Пока я бегал в дом за таблетками, она уже…

– Папа! Из-за чего вы повздорили?

– Да не помню я… Разве это теперь имеет значение?

– А что же мне… что теперь делать?

– Приезжай ко мне, Птаха-Натаха… мне так плохо…

– А где ты сейчас, папочка?

– В городе я, дочка, дома. Уже из похоронной фирмы приходили. И как только узнали? Я всё уже заказал… Могилу… Обед…

Слышать эти страшные слова было невыносимо.

– Я сейчас приеду, папочка…

Наталья стояла у гроба и смотрела на изменившееся до неузнаваемости лицо матери. Ей казалось, сейчас она откроет глаза и скажет что-нибудь, типа: «И чего вы тут слёзы льёте? Дождались?! Вот и радуйтесь, что никто вас больше донимать не будет своим ворчаньем!»

Уж лучше бы она ворчала, доставала своими советами и требованиями, строила всех по стойке «смирно!», но была жива. «А ведь я никогда не говорила ей, как люблю её, – осознала вдруг дочь. – Эти постоянные придирки как будто отгораживали меня от неё. А надо было пробиваться сквозь них, может быть, почаще рассказывать о себе, советоваться с мамой. Она ж любила меня, ведь я её единственная дочь. Просто у неё такой характер. Да и все эти её замечания были продиктованы исключительно любовью, желанием помочь, защитить… Она просто не умела делать это как-то иначе. Прости меня, мамочка, что так поздно я это поняла… Что так мало времени и внимания тебе уделяла. Ты была такая сильная, такая несгибаемая… Всегда оберегала отца с его больным сердцем. А сама…»

Проститься с Ангелиной Тарасовной пришли её бывшие коллеги, благодарные пациенты, соседи и друзья. Уже вся комната была уставлена букетами и венками, а люди всё шли и шли. Наталья смотрела в эти лица, исполненные искренней скорби, и понимала, как много хорошего оставила после себя её мать, и боль утраты, боль дочерней вины разрывала ей сердце. Ощущение это было настолько острым, что хотелось завыть в голос. Она словно лишилась какой-то опоры в жизни. И этой опорой всегда была мама. Твёрдая и несгибаемая, она была форпостом, невидимой стеной за плечами, которая обеспечивала Наталье уверенность и стабильность. И сейчас, утратив это, дочь испытывала щемящее чувство сиротства.

А потом было кладбище, прощальные речи, стук сырой земли о крышку гроба, бледное папино лицо. Неправильность, нереальность происходящего давили на грудь. Всё это было, как будто не с ней, как будто происходило на экране. Поминальный обед… слова соболезнования… Лица, лица, лица… И растерянное выражение на лице Андрея. И испуганное Настино лицо. И надёжная рука мужа рядом. Её опора в жизни. И папочка. Такой одинокий. Такой несчастный. И какой-то потерянный, даже как будто вдруг ставший ниже ростом. И слёзы в его выцветших глазах…

Ночью, после похорон, позвонил встревоженный Андрей: у Насти начались схватки, хотя до срока оставалась еще пара недель. Ребята уже вызвали скорую помощь и сейчас собирают необходимые вещи. Наталья поняла, что сын растерян, что он нуждается в её помощи, в её поддержке. Она быстро собралась и попросила мужа отвезти её в роддом. Алексея Ивановича, который пока согласился пожить у дочери, оставили со спящей Оленькой. К роддому они подъехали одновременно с машиной скорой помощи. Наталья сама осмотрела Настю, у которой уже отошли воды, и передала её в руки опытной акушерки. Мужчины нервно топтались в коридоре, Наталья ни на шаг не отходила от роженицы.

– Мне легче оттого, что Вы рядом, – благодарно говорила Настя, держась за руку свекрови.

Наталья гладила её по голове, подбадривала, заставляла тужиться в нужные моменты.

Мальчик родился уже на рассвете, огласив больницу громким криком и напугав тем самым новоявленного отца. Измученная Настя счастливо улыбнулась, когда ей поднесли младенца, и со слезами на глазах вымолвила:

– Сыночек мой… Олеженька.

Имя они с Андреем приготовили уже давно, как только узнали, что будет мальчик. Андрей очень хотел, чтоб сын носил имя его погибшего отца.

А потом, уже дома, они сидели на кухне и пили чай с травами. Алексей Иванович и радовался своему новому званию прадеда, и горевал, что жена не дожила до правнука, не успела подержать его на руках. Андрей был горд, что стал отцом, доволен, что роды прошли без осложнений, что с Настей и малышом всё в порядке. Василий Петрович тревожно поглядывал на Наталью, которая от всего, что свалилось на неё за последние дни, побледнела и осунулась, но держалась из последних сил. А она смотрела на своих любимых мужчин и вдруг осознала, насколько все они в ней нуждаются. Теперь она старшая женщина в семье, теперь на ней лежит ответственность за благополучие каждого из них. А еще и Насти, и Оленьки, и только что родившегося Олежки. И именно она должна стать той стеной и опорой, каковой всегда была её мать. Это осознание словно вдохнуло в неё свежие силы, и она с улыбкой произнесла:

– Как же я вас всех люблю, дорогие мои!

Андрей старательно приготовился к выписке Насти с сыном. Наталья помогала ему выбирать кроватку, постель и детскую одежду. Коляску и ванночку решили не покупать, Ольге они уже не нужны, так что их оставили для маленького Олежека.

– Андрюшка, ты помнишь, всего лишь год назад мы с тобой тут так же закупались для Оленьки? – говорила Наталья, шагая по магазину.

– Ага! – улыбнулся сын. – Тебя тогда ещё за бабушку приняли!

– Теперь-то я настоящая бабушка! – гордо произнесла Наталья.

– Вообще-то, не очень похожа!

– Ничего себе! А на кого же я похожа?

– На молодую симпатичную женщину!

Наталья остановилась и оторопело посмотрела на сына. Такие слова из его уст почему-то удивили её. С ней разговаривал взрослый мужчина!

Когда малыша привезли домой, Андрей не отходил от него.

– Ой, смотрите, он зевает! – восторженно кричал молодой папаша.

– Ой, какие у него махонькие ноготки!

– Ой, а он кряхтит!

Наталья слушала его и умилялась.

– Мам, а как ты думаешь, наша бабушка видит, как мы тут живём? – неожиданно задал вопрос Андрей.

– Не знаю, сынок, может быть, и видит, – неуверенно ответила она. – Девятый день завтра.

– Мне так хочется, чтоб она на Олежку посмотрела. Ну, это же неправильно – он родился, а её нет!

– Как знать, может, в этом и есть глубинный смысл бытия: одни уходят, другие приходят, – задумчиво проговорила Наталья.

«До чего же странно всё в этой жизни переплетено, – думала она, возвращаясь домой. – Боль и радость как будто вступили в подлый сговор и шагают теперь в обнимку. И эта боль мешает мне до конца насладиться радостью общения с первым внуком. А потому и радость эта кажется какой-то ущербной, неполноценной… А ведь всё могло быть иначе…

Ну, почему же ты оставила меня, мамочка?!»