Текст книги "Служил Советскому Союзу!"

– Зам ты где? – начал искать глазами замполита командир.

– Да он с утра как всегда своих политбойцов собрал в парткоме. Инструктирует по проверке политинформации на завтра – доложил всегда бывший в курсе всех дел, ВРИО старпома.

Все уже привыкли к тому, что замы, так называли заместителей командиров разных уровней, как представители партии и ее Центрального комитета, как правило игнорируют общие сборы командиров боевых частей. Надо будет, что от них– потом расскажут.

– Старпом вызови его ко мне в ходовую рубку большого зама после завтрака со всеми его замами. Надо его проинструктировать, чтобы своими политическими мероприятиями, они не мешали экипажу готовить корабль, а сами активно направили свою энергию на решение первоочередных задач.

Командиры боевых частей и начальники служб не уходили из ходовой рубки, стопились в районе двери и слушали командира.

– Товарищи командиры боевых частей все свободны. Особо не спешить, но к ночи все было готово к плаванию в штормовых условиях – с шуткой и улыбкой закончил совещание командир.

Помощник тут же уже все просчитавший добавил:

– Товарищи командиры боевых частей прошу задержаться и записать. В связи с предстоящими событиями и указаниями зачитываю изменение графика заступления на ходовую вахту. Вахтенным офицером в ходовую рубку в двадцать часов заступит капитан-лейтенант Никифоров, в ноль часов капитан 3 ранга Шеломов, в четыре часа капитан-лейтенант Гусаченко, в восемь утра старший лейтенант Джингалиев. Лейтенанты, которые должны были заступать в указанное время, пусть заступают на подвахту к старшим товарищам. Этого требует обстановка. Дежурным по кораблю сегодня готовиться заступить капитану третьего ранга Мягкову с БЧ-7 вместо старшего лейтенанта Огневича. В бой идут одни старики – закончил помощник и улыбнулся.

Командиры боевых частей записывали указания помощника, а командир лишь кивнул головой, одобряя его решение.

По корабельной трансляции раздалась команда:

– Команде руки мыть.

Озадаченные командиром «бычки» (жаргонное наименование на кораблях командиров боевых частей и начальников служб) направились с шутками вниз завтракать.

– Связист – задержись! – вдруг приказал командир капитан-лейтенанту Асланбекову, когда офицеры уже покидали штурманскую рубку.

Асланбеков пропустил всех идущих на выход и остался в штурманской рубке.

Как бы подчеркивая особую ответственность связиста, командир любил давать ему некоторые задания, не касающиеся других, персонально. Командиры боевых частей привыкли к тому, что связисту даются персональные задания, и даже иногда подшучивали над этим.

– А вы Мюллер останьтесь – подколол связиста начхим и все оставшиеся в ходовой рубке засмеялись.

Командир лишь покачал головой и не стал ничего говорить.

А начхим уже с трапа громко прокричал:

– Тебя Манечка (так называли на корабле иногда Мансура близкие друзья) ждет персональная палка чая. Получай, догоняй, а то в кают-компании ничего не оставим.

Крикнул начхим и скатился вниз по трапу. По трапам вниз на кораблях не ходили пешком, по ним скатывались, держась только двумя руками за поручни и скользя до самого низа, поднимая ноги вверх.

Асланбеков знал из телеграмм и метеосводок, проходивших через экспедицию корабля, что информация об этом тайфуне, со странным названием «Ирвинг» и с флота и с эскадры поступала уже третьи сутки. Только вот Приморье не значилось в предполагаемом маршруте этого тайфуна. По всем сводкам он должен был уйти через Японию к Камчатке и Курилам. Но Мансур знал, что Гиоев командир от Бога и просто так ничего не скажет и не сделает. И если он говорит, то значит так и случиться. Должна быть у настоящего командира чуйка, базирующаяся на его опыте и знаниях. Как тогда у побережья Мозамбика, когда налетевший шквал чуть на разбил корабль о огромный танкер, а командир его спас. Станцевал краковяк на месте, пропустив в нескольких метрах от кормы, несущийся с огромной скоростью танкер с нефтью, сорванный с якорей.

Он внимательно посмотрел на командира и тот, как бы поняв его мысли озабоченно сказал:

– Чувствую, что этот «Ирвинг» развернется над Японией и пойдет на нас. Видишь, как ветра расположены сейчас. А вот карта пятилетней давности, специально запросил с флота за все время. Видишь, здесь повернуло на Приморье – он показал на старой карте направление движение тайфуна – не может этот пойти иначе мимо нас, если тот пошел пять лет назад по этому маршруту. Во всяком случае, мы должны быть к этому готовы. На юге Японии он уже принес много проблем. Окинава и Кюсю сильно пострадали, а что будет у нас, только Бог знает.

Командир немного помолчал, положил карты на стол и продолжил:

– Мансур Умарханович от работы качественной связи будет зависеть безопасность нашего корабля. Держи постоянно связь с АСС (аварийно-спасательной службой флота и флотилии), связь с управлением вспомогательного флота, Обязательно запроси на утро, к четырем часам пару буксиров, а к десяти еще пару. Знаю, что не дадут. Если тайфун пой дет все же через нас, всем буксирам придется срочно вытаскивать корабли из Абрека и расставлять в заливе в безопасных местах. На первое время, нам хватит и двух буксиров. Обеспечь, чтобы «Рейд» работал здесь постоянно и продумай на всякий случай резервные каналы, Мало ли «Рейд» откажет в самый неподходящий момент. Все может случиться.

– Рейд еще ни разу не отказывал, но каждый раз мы подстраховываемся и у вахтенного офицера на обоих бортах, на сигнальных мостиках будут обязательно заряженные радиостанции «Причал», имеющие ту же международную волну, что и «Рейд» и одна радиостанция будет в ходовой рубке у вахтенного офицера.

«Рейд» название радиостанции, которую Мансур, с огромным трудом, выбил на Черноморском флоте перед отправлением корабля в дальний переход. Начальник связи флота, который вынужден был отдать последнее радиостанцию из резерва Черноморского флота, на уходящий на другой флот корабль был в гневе. Он в бешенстве пообещал снять Мансура с должности.

Мансур вспомнил об этом и усмехнулся.

– С четырех часов утра будешь рядом со мной – продолжил командир – вопросы есть?

– Никак нет, все понятно товарищ командир – с некоторым волнением ответил Мансур.

Он понимал, что командиру виднее, тем более, что он никогда не ошибался и обладал как казалось Мансуру даром предвидения. В этом он убедился на многих случаях при совместном плавании и в Средиземном море, Атлантике, Индийском океане и в других местах со сложными условиями плавания.

Мансур побежал в каюту, где умылся, побрился, привел себя в порядок и только потом спустился в кают-компанию. В кают-компании было весьма весело. По трансляции играла музыка в исполнении Аллы Пугачевой, шумели принимавшие завтрак офицеры. Дежурный замполит, стоя посредине кают-компании с некоторым пафосом поздравлял кого-то из лейтенантов с днем рождения м вручал памятный адрес. Коки вручили имениннику положенный торт, и тот улыбался во весь рот. С лейтенантского конца стола призывно звали вместе с тортом, видим планируя праздник.

За отдельным столом сидели и над чем-то смеялись киношники из Министерства обороны, снимавшие документальный фильм о «Бресте» по заказу министерства обороны.

Настроение у всех было хорошее. Завтра суббота, выходы в море не планируется, и многие офицеры рассчитывали сойти на берег и провести свой заслуженный отдых в кругу семьи. Информация командира еще не дошла до всех, и только за столами командиров боевых частей царило сдержанное молчание.

В семь пятнадцать экипаж построили на полетной палубе для подъема военно-морского флага.

У флагштока стояли два сигнальщика, держа за углы бьющийся на ветру флаг, Их робы на ветру трепетали. Погода утром стояла хорошая, светило солнце, туч не было видно, и только довольно сильный теплый ветер развевал ленточки матросских бескозырок. Ни что не предвещало появление тайфуна.

Подъем военно-морского флага на кораблях это священное действо, которое проходит по строго утвержденному корабельным уставом регламенту. Никто не имеет право пропустить утренний подъем военно-морского флага. На подъем флага выходит даже командир корабля. А экипаж строиться на полетной палубе с двух сторон палубы навстречу друг другу. Посредине, ближе к корме стоит старший помощник и дежурный по кораблю. На правом фланге построен оркестр. Все ждут командира корабля.

– Как думаешь? Командир хочет перестраховываться? – шепнул Мансуру, стоявший рядом с ним командир второго дивизиона Женя Гвезденко.

Мансур посмотрел на него и ничего не ответил.

– Экипаж смирно. Равнение на середину – скомандовал старпом, увидевший вышедшего на палубу командира и строевым шагом пошел навстречу командиру.

Офицеры взяли под козырек, отдавая воинскую честь, матросы приняли стойку смирно и повернули в сторону, вышедшего между двух строев командира.

Командир корабля строевым строем пошел навстречу старпому, приложив руку к козырьку фуражки.

Где-то на середине строев, стоявших лицом к лицу они встретились и остановились в пяти шагах друг о друга.

Старпом громко доложил:

– Товарищ командир! Экипаж авианосца «Брест» для подъема военно-морского флага построен. Доложил врио старшего помощника капитан-лейтенант Клинцов.

Командир пожал руку старпома и направился строевым шагом к началу строя, где рядом с микрофоном стоял дежурный по кораблю с сине-бело-синей повязкой, называемой на кораблях «рцы» на рукаве темно-синего кителя.

– Да и бог с ним с этим Ирвингом, сход может накрыться завтра. А мы запланировали шашлыки и футбол на своей полянке! А будет или не будет тайфун не наша забота. Пусть у командира голова болит – шепчет Мансуру слегка раздраженный Женя, знавший уже видимо от Сергея Юровского, полученную от командира информацию.

На флаг и гюйс смирно, – громко скомандовал дежурный по кораблю.

Весь экипаж замер по стойке смирно. Горнист, стоящий рядом с дежурным по кораблю, заиграл медленную и такую знакомую каждому моряку мелодию.

Утро, тишина. На полетной палубе стоят, построенные в две шеренги каждая напротив друг друга, почти две тысячи человек. Ближе к корме стоит сверкая медными отблесками в лучах солнца инструментами стоит оркестр. Перед ним вскину вверх палочку стоит замерев военный дирижёр. Темно-синие кителя офицеров и мичманов, как бы разделяют строй белых роб с синими воротниками матросов. Ветер развевает по ветру ленточки матросских бескозырок и колышет сине-белые гюйсы, поднимая их вверх. Целую минуту, горнист выводит над рейдом красивую мелодию. Каждый думает о своем, слушая эту мелодию целую минуту. Офицеры стоят приложив руку к фуражкам, отдавая честь, матросы и старшины радуются, что впереди выходные и можно будет отдохнуть и выспаться.

– Та – тата – тата – звучит мелодия горна, разносясь далеко над рейдом, разливаясь по окрестностям и достигая даже удаленных мест на пляже Тин-Кан и на острове Путятин.

– Внезапно мелодия резко прерывается. На полетной палубе устанавливается тишина.

По трансляции раздается знакомое пиканье радиоканала «Маяк». Пи-пи-пи-пи-пи-пи.

Флаг и гюйс поднять – командует командир, вставший в строй офицеров и мичманов рядом со старпомом и прикладывает руку к козырьку, вслед за ним это делают все офицеры и мичмана корабля. Матросы принимают стойку смирно.

– Флаг и гюйс поднять – репетует дежурный по кораблю.

Дирижер взмахивает палочкой и оркестр торжественно исполняет гимн Советского Союза.

У флагштока сигнальщик, удерживая на всякий случай ленточку бескозырки в зубах начинает подъем флага. Флаг медленно ползет вверх. Вот он поднялся до середины флагштока и второй сигнальщик отпускает углы. Флаг распрямляется на ветру и как птица взмывает до самого верха флагштока. Дирижер взмахивает руками и оркестр резко затихает. Горнист горном выдавив из себя двойное пиканье дает тем самым сигнал отбой.

– Вольно – командует командир и направляется к середине между строев, там где стоит микрофон на подставке и стоит дежурный по кораблю.

– Вольно – повторяет команду дежурный по кораблю.

Командир что-то сказал дежурному по кораблю и тот скомандовал:

– Начать инструктаж по приготовлению корабля к бою и походу. Начать инструктаж.

Все переглянулись между собой. Суббота, а здесь приготовление.

– Командир, что объелся грибочков – спросил Мансура Женя Гвезденко.

– Подбирайте пожалуйста слова Евгений Святославович. Здесь же всё слушают матросы – попросил тихо заместитель командира БЧ-4 по политической части старший лейтенант Игумнов.

Гвезденко смутился и начал оправдываться:

– Да я что? Сход пропадает, а столько планов было.

– Еще реализуете их. А обсуждать приказы командира, не позволено никому – строго сказал Игумнов.

Гвезденко замолчал. Командиры боевых частей вышли перед строем и начали инструктаж.

Все утро на корабле готовили к плаванию в штормовых условиях корабля. Крепили имущество по штормовому, проверяли работоспособность материальной части. Командиры обходили каждый пост и проверяли действия личного состава.

После обеда потихоньку с юго-востока начало натягивать тучки. Но служба службой, а адмиральский час по расписанию.

Часам к пяти тучами совсем закрыло небосвод, слегка потемнело и мысли уже стали, не такими приземленными, как были ранее.

– А может командир прав? – задумчиво спросил Мансура Женя Гвезденко, когда они вышли проветриться после обеда на кормовой сигнальный мостик.

Все приказания командира с утра уже выполнялись неукоснительно и везде на корабле суетились матросы, мичманы и офицеры – готовящие свою материальную часть к бою и походу, крепящие все имущество по штормовому. На верхней палубе раздавались приказания боцмана, помощника и старпома. Где-то внизу боролись со своими «вахлаками» механики, которым наверно было сложнее, чем всем остальным.

В шестнадцать часов с эскадры поступила команда «Ветер-3» и приказание подготовить корабли к плаванию в штормовых условиях. «Ветер-3» – это команда, по которой необходимо провести некоторые мероприятия, связанные с усилением ветра.

А в семнадцать часов пришла команда «Ветер-2». По этой команде находившиеся на берегу офицеры и мичмана вызываются на корабль, отменяется сход на берег и увольнение команды, запрещается движение баркасов и катеров по рейдам и гаваням. Ветер усилился до 20 метров в секунду, при этом ветре авианосцу «Брест», единственному из кораблей эскадры, стоявшему на внешнем рейде по причине отсутствия причала, надлежало сниматься с якорей и бриделя и уходить штормовать в назначенный полигон Уссурийского залива.

Командир запросил по радио разрешения на выход в Уссурийский залив, но начальник штаба эскадры категорически запретил выходить на двух машинах.

– Отстоитесь на рейде, ничего страшного не предвидится. Ветер чуть посильнее, да и дождь небольшой. Вы что там намокнуть боитесь? А еще моряки! – веселым голосом спросил он у командира.

Но шутка начальника штаба эскадры не вызвала веселья у командира. Он вызвал старпома и приказал при увеличении ветра более 25 метров в секунду готовить корабль к выходу в море. А Мансуру приказал вызывать буксиры не на 4 часа утра, а на час ночи.

В двадцать один час к командиру корабля, находившемуся постоянно в ходовой рубке и контролирующему обстановку, стали прибывать на доклады командиры боевых частей.

Командир повернулся в своем кресле к прибывшим и по очереди выслушал всех о к готовности к выходу.

– Механик что у тебя?

– Стараемся товарищ командир. Но ранее полночи не сможем.

– Старайтесь. Вот смотрите, и командир в руке показал карту погоды, принятую штурманами – Видите Ирвинг, как я и предполагал, развернулся в сторону Приморья и теперь с огромной скоростью идет на нас. Подход Ирвинга ожидается по моим подсчетам около пяти утра. Связист вызывай буксиры на час ночи. Всем быть в готовности к съемке. Я решение принял уйти штормовать в море. Пока меня сдерживает командир эскадры и начальник штаба флота. Перестраховщики. Сейчас выйти не сложно и можно, но выйти после трех часов ночи будет уже опасно для корабля. А они как-будто этого не понимают. Вот так и губят корабли – с горечью закончил командир.

Все командиры боевых частей молчали. Они верили своему командиру и знали, что даром их командир паниковать не станет и каждое решение его продумано до мельчайших деталей.

Ветер и волны продолжали усиливаться. После 23 часов стало 22 метра в секунду, затем буквально сразу перепрыгнуло 24 метра в секунду.

Старпом, нервно ходил в канадке по левому сигнальному мостику и курил. Пошел мелкий, но довольно сильный дождь. А ветер все еще держался рядом с установленной командиром граничной отметкой в 25 метров в секунду, никак не переходя через нее.

После двадцати четырех часов командир вызвал в ходовую рубку опять всех командиров боевых частей. Прибыли все кроме помощника командира, механика и командира авиационной боевой части подполковника Пинчука, взявших разрешение не прибывать, а заниматься приготовлением своих заведований.

Гидрометеорологи постоянно докладывали о тенденциях усиления ветра. Ночью из бухты Абрек стали выходить корабли от причалов на внешний рейд. Недалеко от «Бреста» встал на якоря крейсер управления «Адмирал Спиридов» под флагом командира эскадры, немного подальше встали красавцы большие противолодочные корабли, недавно прибывшие на Тихоокеанский флот «Свирепый» и «Строгий». Под прикрытием острова Путятин встал на якоря гвардейский ракетный крейсер «Адмирал Эссен».

Скоро у причалов в бухте Абрек никого не осталось. Буксиры работали в полную силу, оказывая помощь кораблям в постановке в назначенных командиром эскадры местах.

К часу ночи, как и запросил Мансур к «Бресту» прибыли два буксира и командир приказал им одерживать корабль против ветра.

Получив доклад от гидрометеорологов, об усилении ветра до 25 метров в секунду командир снова запросил по радио разрешения у начальника штаба эскадры выходить в море и снова получил категорический отказ.

Корабль начало водить на ветру, разворачивая то одним бортом, то другим.

– Если бы обводы корабля были одинаковые с обоих бортов, то мы бы стояли как другие корабли носом к ветру. А так нас водит и угрожает порвать бридель – говорил командир как бы себе, но все командиры боевых частей слышали его сомнения и сочувствовали ему.

Из носовых швартовых устройств прошел доклад боцмана:

– Товарищ командир бридель и якорь цепи натянуты, как струнки. Даже звенят. Но корабль водит то влево, то вправо и их может перехлестнуть. Могут не выдержать. Мне кажется может порвать.

Боевая тревога. Экипаж по боевым постам. Мансур вызывай еще два буксира, эти не справляются! – несмотря на полученный отказ, приказал командир.

Прозвучал по трансляции сигнал звонком и горном:

– Боевая тревога. Корабль экстренно к бою и походу приготовить!

Послушался где-то внизу топот тысяч ног членов экипажа, хлопали и задраивались двери и горловины. Люди разбегались по своим боевым постам и командным пунктам.

Мансур вышел на связь с оперативным Приморского флотилии:

– Прошу срочно прислать дополнительно два буксира, так как эти два не справляются и нас водит, может порвать якоря и бридель.

– Это вы преувеличиваете Брест. Бридель рассчитан и на большие нагрузки – поучил Мансура оперативный дежурный – буксиров больше нет. Все обеспечивают выход на рейд кораблей эскадры и подводных лодок 10-ой флотилии из бухты Семеновской. Используйте пока эти. Если что будет, мы вам сразу пришлем. Но придется ждать.

Надо сказать, что у «Бреста» уже несколько раз обрывало перед этим якорь цепи и бридель при меньших ветрах и к обеспечению безопасности корабля и всем запросам командира там относились все с должной ответственностью. Но если лишних буксиров нет, так значит нет.

Командир нахмурился:

– РТС следить постоянно за положением корабля относительно берега, любые изменения сразу докладывать. Может повести корабль и на якорях и бриделе. Вон «Азов» вместе с бочкой и якорями выкинуло на мель в бухте Окольной на Севере и при более слабом ветре.

Начались доклады о готовности боевых постов и командных пунктов по боевой тревоге.

После получения всех докладов командир скомандовал:

– Скомандуйте отбой боевой тревоги, но всему личному составу находиться на боевых постах.

Ветер продолжал усиливался. Отклонения корабля от курса стали достигать 40 градусов. Бридель натягивался в моменты выхода в крайние положения, как ниточка.

– Боцман докладывать, каждые пять минут положение и состояние бриделя. Якоря приготовиться выбирать – скомандовал в носовые швартовые устройства командир. Чувствовалось, что командир немного нервничает, что за ним никогда не наблюдалось.

Другие корабли стояли, как вкопанные против ветра с сильно натянутыми якорными цепями. Прожектора на всех кораблях освещали якорь цепи для их контроля.

Командир задремал в своем кресле. На ходовом всем распоряжался ВРИО старпома капитан 3 ранга Клинцов.

В три часа ночи на мостик поднялся наш начхим Сергей Огнинский доложить командиру, что химическая служба к плаванию в штормовых условиях готова.

Командир проснулся и спросил Сергея:

– Ну что Сережа противогазы готовы к плаванию в штормовых условиях?

– Так точно, товарищ командир! Противогазы готовы и служба химическая тоже! – ответил, как всегда с улыбкой и шуткой начальник химической службы.

– Молодец вовремя. А когда, наконец, сдашь на ходового вахтенного офицера? – так же улыбкой ответил командир.

– Правила рейдовой службы изучаю и огоньки эти ночные, будь они неладны, для меня все они почему-то на одно лицо – отшутился начхим.

Надо сказать, что поставить начальника химической службы стоять вахтенным офицером была давняя мечта командира. На таком же авианосце «Азов лучшим вахтенным офицером был именно начальник химической службы. Командир знал об этом и очень хотел, чтобы начхим «Бреста» тоже стоял ходовую вахту. Сергей же упирался всем ножками и ручками, чтобы не стоять эту вахту.

– Ракетчиков и минеров хватает, а для меня это лишний геморрой – разъяснял он всем свою позицию в каюте.

Командиру так он ответить не мог, поэтому при каждой сдаче зачетов на вахтенного офицера запускал, так называемую «дурку». Командир раз в месяц собирал вахтенных офицеров в ходовой рубке на проверку знаний правил предупреждения столкновения судов и правил рейдовой службы. Задавал вопросы, показывал контрольные карточки и по кругу и спрашивал значение огней кораблей в море. Каждый раз, когда доходила очередь начхима тот на полном серьезе отвечал:

– Рыбак, товарищ командир!

– Ну что же ты Сережа? Это не рыбак, а судно более 45 метров следующее влево – укоризненно говорил командир и шел дальше по кругу. И когда возвращался опять к начхиму, тот на полном серьезе снова говорил «Рыбак!». Все уже привыкли к этому и улыбались, предчувствуя бесплатный концерт. Командир ценил юмор Огнинского и дружески подыгрывал ему в этом.

И вдруг, как-то, когда в очередной раз дошла Сергея, командир показал ему карточку, которую специально подготовил для него.

И тот ничуть не сомневаясь даже не глядя на карточку ответил, как всегда:

– Рыбак, товарищ командир!

Командир посмотрел на карточку, там действительно были огни рыбака:

– Молодец, правильно! Ну, ведь можешь выучить, если захочешь! Старпом подготовить приказ о допуске начхима к несению ходовой вахты – серьезно сказал, не улыбаясь, командир.

Начхим покрылся потом и чуть не со слезами на глазах выкрикнул:

– Товарищ командир, они для меня они все рыбаки! Извините, не глядя, ответил и случайно попал. Я не знаю эти огоньки, будь они не ладны. Е идут они мне в голову.

Ответ начхима встретил смех собравшихся офицеров. Командир тоже смеялся вместе со всеми.

Так начхим ходовым вахтенным офицером не стал, но командир любил подтрунивать над ним за это.

Ночь прошла практически незаметно. Стал мазать светом рассвет. Подошел еще один небольшой буксирчик и начал удерживать корму от вождений. Но маленькому буксиру это было практически не по силам. Он упирался в корму давал самый полный ход, но его вело, как и два других буксира вместе с кораблем. Уж очень велика была масса авианосца.

В ходовой рубке стоял полумрак и лишь зеленоватым светом светились приборы. Команды подавались вахтенным офицером на боевые посты полушепотом. Командир сидел в своем кресле, и было непонятно, то ли он дремлет, то ли думает. Но иногда из командирского кресла раздавались команды или замечания вахтенному офицеру, которые показывали, что командир всегда в курсе всех дел.

Все офицеры и вахтенные ходили по ходовому, таким образом, чтобы не побеспокоить командира, обходя его кресло подальше и старясь шуметь как можно меньше. Скоро рассвет. Потихоньку начал усиливаться дождь, в темноте угадывались силуэты кораблей, стоявших на рейде залива Стрелок. Светились их далекие огоньки.

В четыре часа ночи заступил на вахту капитан-лейтенант Гусаченко и вполголоса доложил о заступленные на вахту командиру:

– Товарищ командир капитан-лейтенант Гусаченко вахту принял исправно.

В это же время на ходовой поднялся экспедитор ЗАС мичман Орловский с телеграммой ЗАС.

– Товарищ командир, разрешите доложить! – обратился экспедитор к командиру. Командир, включив небольшой свет у маленького столика, быстро прочитал телеграмму.

– Что я вам говорил Ирвинг идет на нас – объявил громко командир всем на мостике – связист связь с эскадрой, начальника штаба на связь!

Не успел Мансур дойти до пульта связи командира корабля, как пульт командира корабля сам проснулся:

– Внимание всех, на связи начальник штаба, командиров кораблей прошу на связь.

Корабли по очереди тактических номеров докладывали присутствие командиров на связи. Первым отрепетовал Брест. И получив все доклады начальник штаба продолжил:

– Командиры, этот Ирвинг. Будь он неладен. Идет на нас. Всем приготовить корабли к плаванию в штормовых условиях, доложить в течение часа готовность и наличие на корабле личного состава.

Командиры кораблей по очереди тактических номеров подтвердили получение сигнала.

Гиоев взял в руку микрофон и сказал начальнику штаба эскадры:

– Авианосец «Брест» к плаванию в штормовых условиях уже готов! и добавил – прошу разрешения сниматься и следовать в полигон номер семнадцать штормовать.

– Ты что командир? У тебя же два эшелона не в строю, а выход в море даже с одним неисправным категорически запрещен по корабельному уставу. Стоять в бухте Руднева это одно, выходить в море с двумя неисправными эшелонами – это совсем другое. Вы стоите на бочке на мертвом якоре, скоро к вам подойдет еще один буксир и все будет нормально – опять ответил отказом, вроде даже с какой-то обидой начальник штаба эскадры.

– Перестраховщики! Загубят корабль – обратился как бы в пустоту командир, но по связи ответил: – есть! Понял, но в сильный ветер с нами не справятся и пять буксиров! Вы же видите, как нас водит. А это еще слабый ветер, а что будет, когда он станет сильным. Бридель и правый якорь уже на грани. Сколько они продержаться?

Офицеры опускали глаза, ибо понимали, что командир корабля прав.

– Сниматься запрещаю. Стоять в бухте Руднева Виктор Александрович. Все будет хорошо. Это я вам обещаю – сказал через пульт связи командира корабля злым голосом начальник штаба эскадры.

Командир помрачнел еще более, встал из кресла, взял протянутый ему микрофон вахтенным офицером и по громкоговорящей связи передал в пост энергетики и живучести:

– Механик будь готов любой момент дать ход! Готовность даю полчаса и все. Далее как получиться.

– Есть дать ход! Механики не подведут! – раздался бодрый голос командира дивизиона движения.

– Где командир БЧ-5 – спросил командир.

– Он в машине, я за него.

– Как придет пусть свяжется сразу же со мной.

В ходовую рубку поднялся веселый как всегда замполит командира корабля капитан 2 ранга Попов.

– Ну что у нас тут с тайфунчиком? Идет? Как хорошо идет вахтенный офицер? – спросил он с некоторой усмешкой – вот помню я у нас на Черном море в 1972 году – начал он вспоминать какую-то давнюю историю.

Но командир, поморщившись, прервал его монолог:

– Олег Николаевич. Ты бы по постам прошел, проверил, как там люди? Проинструктировал, посмотрел, что там к чему, провел бы партийную работу! Как это положено в сложные моменты. Поощрил передовиков, наказал нерадивых.

– Товарищ командир вы смеетесь? – спросил, прищурив левый глаз замполит.

– Нет, я очень даже серьезно. Это очень сложный момент в жизни нашего корабля. Прошу вас тоже с полной серьезностью момента вникнуть и включиться в работу.

– Да, тогда я сейчас соберу в парткоме замов и проинструктирую – с некоторой обидой за то, что его не дослушали, ответил Олег Николаевич и подойдя к пульту корабельной трансляции и аккуратно включив кнопки всех линий объявил:

– Замполитам боевых частей, дивизионов, секретарю парткома, секретарю комитета комсомола, начальнику клуба, редактору корабельной газеты прибыть в помещение парткома.

– Ну, я их всех сейчас настрою на Тайфун! – весело улыбнувшись, Олег Николаевич, покинул ходовой.

А из метеопоста доложили, что ветер усилился до 28 метров, а порывами достигает 31 метра в секунду. Да было видно, что усилился и дождь. Струи стали почти горизонтальными. Из носовых швартовых устройств доложили, что бридель натягивается, как ниточка и начинает трещать.

Командир сразу отправил туда в помощь боцману помощника командира.

Подошел еще один буксир и командир по радиостанции «Рейд» проинструктировал командира буксира, как и где ему одерживать корабль.

Теперь в корабль по левому борту со сторону берега в борт корабля упирались сразу четыре буксира. НО корабль как водило, так и продолжало водить вместе с буксирами.

В ходовую рубку поднялись белорусские военные «киношники», снимавшие фильм о корабле по заказу министерства обороны, и попросили командира разрешения побыть в ходовой рубке и посмотреть на действия команды. Командир разрешил, но попросил, чтобы они не мешали. И «киношники» затихли, как мыши во втором штурманском помещении за занавеской, рядом с прокладочным столом вахтенного офицера, на котором как всегда колдовал командир электронавигационной штурманской группы старший лейтенант Ведьмин.

В семи часам утра ветер усиливался порывами до 35-40 метров в секунду и командир снова запросил штаб разрешения на выход в море.

– Ведь порвет бридель и оторвёт правый якорь, могут быть проблемы! А на левом однром не простоим и десяти минут при таком ветре – пытался он уговорить начальника штаба эскадры.

– Командир ты здесь первый раз, а у нас в августе и сентябре каждого года такое твориться. Не первый раз отстоимся – заверил, успокоил командира и наверно больше самого себя, начальник штаба эскадры.