Текст книги "Служил Советскому Союзу!"

К 12 часам ветер усилился в порывах до 45 метров в секунду, из носовых швартовых устройств раздался по трансляции мат боцмана и прошел нервный доклад:

– Товарищ эх….., бридель порвало! Правый якорь не держит.

Командир бросился к иллюминатору. За ним все остальные. Было видно, как корабль уже проносит мимо бочки вместе с упиравшимися в борта из всех сил всеми буксирами.

– Товарищ командир корабль несет на подводную лодку, стоящую в миле от нас, ближе к берегу, атомную подводную лодку. Да и до ближайших скал и пляжа Тинкан было рукой подать – доложил сигнальщик левого борта.

– Боцман! Отдать левый якорь! – спокойно, как на учениях, скомандовал командир.

Через включенную ГГС в носовых швартовых устройствах раздался характерный шум отдающихся якорей. Корабль опять развернуло опять против ветра.

– Связист доложи обстановку на эскадру – скомандовал спокойно командир.

Спокойствие в его голосе вселяло надежду.

С эскадры на доклад Мансура опять попытались успокоить:

– Ничего страшного командир держитесь на якорях, сейчас ветер начнет стихать!

– Правый якорь не держит. По корме атомная подводная лодка, до нее три кабельтовых. Мы ее просто раздавим.

– Спокойствие командир. У вас четыре буксира и они вам помогут. Мы докладываем на флот и ищем решение – приказал начальник штаба эскадры.

И внезапно действительно ветер стал стихать и даже почти прекратился дождь. Метеорологи доложили, что ветер стих до 17 метров. Наступил почти штиль по сравнению с тем, что нам пришлось перед этим пережить.

– Товарищи офицеры! – обратился к командирам боевых частей повернувшись командир – вы видите уникальное явление. Мы сейчас находимся в так называемом глазе Тайфуна. Такое увидеть и пережить дано не каждому.

Мансур удивлялся, как это командир еще в такой момент умудрялся нас учить морским премудростям.

– В нулевой точке были, теперь побываем в глазу – как всегда пошутил химик, откуда-то из-за занавески.

– Вахтенный офицер скомандуйте в ПЭЖ, чтобы были готовы немедленно дать ход! Сейчас нас здорово тряхнет. Задний фронт тайфуна более сильный.

И действительно через минут 20-30 ветер опять стал резко усиливаться и на корабль вновь обрушился ливень. В стекла ходового почти невозможно было ничего разглядеть, кроме ракетных пусковых.

– Ветер порывами до 50 метров! – доложили из метеопоста.

– Ну, сейчас порвет якоря – размышляя как бы сам с собой, сказал тихо командир.

И действительно из носовых швартовых во время одного из порывов ветра устройств раздался хриплый голос боцмана:

– Товарищ командир……….. Порвало оторвало левый якорь!

Корабль опять стало разворачивать бортом к ветру вместе с упершимися в борта буксирами.

Командир встал из кресла, подошел к машинным телеграфам и тихо сказал:

– Снимаемся! Боцман, выбирать правый якорь! Механик самый малый вперед! Связист, доложите на эскадру. Порвало левую якорь цепь, снимаюсь, выхожу штормовать в море!

В это время в предбаннике ходового раздался слегка истерический голос Клинцова:

– Прекратить съемку! Товарищ командир эти киношники тут все снимают!

– Борис Михайлович! Вы наверно немного устали, идите отдохните в каюту! – спокойно сказал командир.

И как бы извиняясь перед киношниками сказал:

– Он не спал всю ночь и немного нервничает. Извините! У нас здесь такая нервотрепка.

С флагманского «Адмирала Спиридова» на доклад по обрыву левого якоря и съемку корабля раздался нервный голос начальника штаба:

– Командир, ну что ты паникуешь? Не как начальник штаба, а как такой же командир как ты прошу, не выходи! Отстоишься стоять на одном якоре! Я тебе еще два буксира сейчас пришлю. Выйдешь, погубишь на скалах корабль и людей! У тебя же всего два эшелона в строю. Этого мало.

Но командир спокойно передвинул машинные телеграфы на «малый вперед» и с усмешкой как бы себе сказал:

– А если порвет и правый якорь, на чем прикажите стоять товарищ контр-адмирал?

Мансур держал в руке трубку связи и смотрел на командира:

– Что ответить?

– Передай, чтобы не мешали.

– Каскад я Брест, командир просил не мешать ему во время выхода.

В ответ раздался мат.

Но командир стал гораздо спокойнее. Он принял решение и отменить его не мог больше никто:

– Рулевой, штурман! Курс на боновые ворота! Буксирам передать спасибо за обеспечение! Мансур отпустите буксиры.

– Корабль не слушает руля! – вдруг доложил рулевой – нас несет. Ветер не дает развернуть корабль.

– Ничего, сынок! Давай понемногу! Все будет хорошо – успокоил рулевого командир.

К рулевому подбежал командир электронавигационной группы Ведьмин и стал что-то тихо говорить и помогать.

– Курс на боновые ворота 135 градусов – вдруг раздался с сигнального мостика спокойный голос, недавно отправленного отдыхать командиром, ВРИО старпома Клинцова.

– Борис Михайлович! Молодцом! Докладывать пеленга на боновые ворота с обоих бортов каждую минуту! – спокойно ответил командир, как бы успокаивая старпома и извиняясь за предыдущую резкость.

Но корабль несло. Нос никак не хотел разворачиваться в сторону боновых ворот, несмотря на помощь оставшихся буксиров и упиравшихся изо всех сил.

Внезапно громко дзинькнули машинные телеграфы.

Мансур похолодел. Не дай господь что– то встало в такой момент. Это же катастрофа.

– Работает третий эшелон, Светиться телеграф – доложил торжественным голосом капитан-лейтенант Гусаченко.

– Малый вперед – скомандовал, как ни в чем не бывало командир.

Опять дзинькнули машинные телеграфы и на третьем эшелоне стрелки отработали на малый вперед.

Включилась громкоговорящая связь и командир БЧ-5 доложил:

– Товарищ командир третий эшелон в строю. Готовы работать.

– Молодчина механик. Заслуживаешь, минимум орден, и твои люди награды – сказал тихо командир, но его все услышали.

– Служим Советскому Союзу и «Бресту» – тихо ответил механик.

Нос корабля внезапно двинулся вправо и начал выходить на боновые ворота. В ходовой рубке, воцарилась полная тишина, что было слышно журчание приборов и легкий стрекот камеры белорусских киношников.

– Дает командир! Ну, молодец! – подумали, командиры боевых частей стоявшие рядом с ним и видевшие воочию все что творилось в ходовой рубке.

– Подходим к боновым воротам – доложил сигнальщик правого борта.

– Подходим к боновым воротам – доложил сигнальщик левого борта.

Раздался звонок оперативного телефона.

– Штаб флота командующий – протянул трубку командиру Мансур.

– Командир авианосца «Брест» капитан 1 ранга Гиоев – доложил командующему командир.

Все напряженно слушали результаты разговора.

– Нет, товарищ командующий, ввернуться уже не могу. Не на чем стоять. Порывы ветра до сорока метров в секунду. Мы не войдем и не встанем. Бридель порван. Что бы его достать требуется работа крана и водолазов. Понял полигон номер семнадцать. Занимаем. Есть находиться там до улучшения погоды – слышали обрывки переговоров все находившиеся в ходовой рубке.

Командир посмотрел на всех и увидел десятки глаз смотрящих на него.

– Не унывать, все нормально. Командующий дал разрешение занять полигон номер семнадцать. Штурман курс на полигон номер семнадцать.

– Есть курс на полигон номер семнадцать – послышался от прокладочного стола голос Вальтера Фоншеллера.

Распахнулась дверь на ходовом, и появился сияющий замполит, с кобурой на боку:

– Товарищ командир внизу все в порядке! Трусы и паникеры не замечены! Замполиты доводят линию Коммунистической партии, ее Центрального комитета и Советского Правительства до каждого матроса.

– И лично ее генерального секретаря….. – добавил шепотом Сергей Огнинский.

Командир улыбнулся, и заулыбались все присутствующие на мостике.

– Замполит еще проблемы не кончились. Мы вышли в море вопреки желанию и приказаниям командира эскадры и штаба флота. Но мы спасли корабль от неминуемой гибели в бухте Руднева, которая могла стать смертельным капканам для всех нас. Это понятно?

Замполит растеряно моргал глазами. Они никак не мог понять, как можно что-то сделать вопреки приказаниям вышестоящих штабов и партийных органов. Как можно нарушить приказы?

– А что делать товарищ командир?

– Писать представление на механика к награждению орденом и на медали людям, которых он представит к награждению. Эти люди спасли корабль и достойны награждения. А зачем ты зам кобуру нацепил?

– Как зачем. Мера воспитания. Я всем говорил, что трусов и паникеров будем расстреливать на юте.

Командир махнул рукой, чтобы не рассмеяться отвернулся.

– Иди отсюда зам. Все тебе сказал.

– А я что помогает это товарищ командир. Вы же сами учили, что все должно делаться показательно и убедительно. А пистолет это показательно и убедительно – и замполит достал из кобуры пистолет.

– Убери зам – чуть не корчась от смеха, сказал командир – иди работай.

Через час «Брест» занял назначенный штабом флота полигон номер семнадцать. Трое суток авианосец отштормовал в море при сильнейшем шторме и всего на трех работающих эшелонах. Надежные корабли все же строили наши кораблестроители. Низкий поклон им.

Мало кто даже в штабе флота до конца понимал, что командир авианосца практически спас от гибели единственный на Тихоокеанском флоте авианосец, спас жизни двум тысячам людей. Сохранил для родины такой корабль. Главное это было невыполнение приказа.

Никто на корабле не получил ни благодарности, ни наград за тот несанкционированный выход в море. Отношение Бреста со штабом флота и штабом эскадры было испорчено окончательно. Появилась лишь некоторая затаенная неприязнь со стороны всех штабов к авианосцу и командиру. Проводившееся расследование причин обрыва бриделя и якорь цепи, ни к чему не привело. Корабль был цел, а это главное. А строптивость командиров кораблей на флоте ломается через колено.

Бывшие на берегу жены офицеров и мичманов рассказывали о том ужасе, который они пережили при этом разгуле стихии. Маленький и спокойный ручей вышел из берегов и превратился в бурную горную реку. Стекла домов угрожающе дрожали при сильных порывах ветра. Казалось, что постройки «героических» военных строителей должны рассыпаться. как карточные домики. Мимо домов в разлившимся потоке бывшего ручья проносило смытые деревья, дрова, трупы животных, части каких-то построек и массу мусора.

В Приморье были смыты десятки мостов, размыто и уничтожено сотни километров дорог, утонули некоторые суда, не успевшие укрыться в бухтах, была разрушена инфраструктура некоторых городов и поселков, попавших под тайфун.

Это был итог прохождения тайфуна «Ирвинг» через Приморский край.

Закон падающего бутерброда

Бутерброд с маслом всегда падает маслом вниз, – гласит закон падающего бутерброда. В общем виде этот закон означает, что всё происходящее всегда совершается самым неудобным образом и, если какая-то неприятность может произойти, то она случится непременно.

Хотя….. В 1991 году на английском канале ВВС провели опыт по падению бутербродов с маслом. Из 300 подброшенных бутербродов 148 упали маслом вверх, и 152 упали маслом вниз.

Вроде теория вероятности подтверждается, но тем не менее горячие головы до сих пор пытаются математически доказать справедливость данного высказывания путем расчета центра тяжести падающего бутерброда с маслом и расчета высоты его падения.

Тем не менее, в реальной жизни на военном флоте, зачастую случается, что если, что-то может произойти негативного, то при сложившихся определенных обстоятельствах, оно обязательно произойдет.

Так думает значительная часть моряков, являющихся по своей натуре людьми приверженными вере в сверхъестественные силы, так сказать суеверными. Хотя если подумать, то все негативное, скорее всего, зависит не от случая или случайности, а прежде всего от самого человека. Зависит от того, как он точно выполняет свои обязанности, уставы, наставления и приказы, которые как известно на флоте написаны кровью моряков. Но безусловно случай бывает тоже играет важную роль в службе на флоте.

Моряки некогда не говорят заранее, что будут там-то во столько-то, а всегда скажут – планирую быть во столько-то. Мало ли, что вдруг произойдет по пути. То есть заранее обговаривают, что в пути все может случиться, особенно в море и загадывать на будущее, ни при каких обстоятельствах нельзя.

И так немного о случившемся в 80-х годах на Тихоокеанском флоте. А на флоте, как известно, все может произойти. Главное чтобы не было человеческих жертв.

Прозвенели по кораблю тревожными сигналами колокола громкого боя – Слушайте все! – та-тата та-та-та.

Вахтенный офицер, старший лейтенант Вихров, отпустив рукой тумблер блямпера колоколов громкого боя, взял из рук рассыльного микрофон громкоговорящей связи, и не спеша, можно сказать, что с некоторым раздумьем включил все линии корабельной трансляции – трак, трак, трак все корабельные линии по очереди – слышалось включение кнопок боевой, офицерской, матросской линий корабельной трансляции – слушайте все сейчас пойдет важная для всех команда! Затем послышалось по трансляции неторопливое поочередное включение кнопок трансляционных линий и приглушенное дыхание вахтенного офицера.

Немного подумав и посмотрев на большие корабельные часы, он спокойным голосом секунда в секунду скомандовал:

– Задраить водонепроницаемые переборки.

Нужная на военных кораблях команда. Перед сном все водонепроницаемые переборки корабля, люки, горловины, тяжелые двери, иллюминаторы, должны быть обязательно задраены. В случае затопления одного или даже нескольких отсеков корабля, он должен остаться на плаву за счет создания плавучестей незатопленных отсеков. Даже если команда спит, то корабль должен остаться на плаву. А также при возникновении пожара, дым и огонь не должны распространиться по всему кораблю, по всем отсекам. Задраенные с вечера водонепроницаемые переборки должны это предотвратить.

Крейсер, служба, порядок – команды должны подаваться на корабле секунда в секунду, и что знают только вахтенные офицеры должны подаваться по часам в каюте старпома, который контролирует своевременность их подачи. На корабле штурмана отвечают за точное время. Все часы на корабле, должны показывать одно и то же время секунда в секунду. Для этого во время проворачивания оружия и технических средств корабля ежедневно штурманами подается команда проверки корабельных, наручных и прочих часов. По команде штурмана на всех часах на корабле, ответственными лицами (а за каждые корабельные часы на корабле есть ответственные лица) выставляется точное корабельное время. По этому времени на корабле выполняются все команды, спускается, и поднимается флаг, отходят и прибывают плавсредства.

И лишь единственное часы на боевых постах БЧ-4 (боевой части связи) выставляются всегда по московскому времени, единому для всех связистов, дабы не было путаницы при получении телеграмм и установлении связи в других часовых поясах. Все боевые части связи всех военных кораблей России живут только по московскому времени. А остальная команда всегда живет по местному времени, времени своего часового пояса.

Старший помощник командира контролирует точность исполнения всех команд корабле, и в случае нарушения временных интервалов вахтенный офицер наказывается, и сдает вахту, а затем заступает снова.

Корабельная служба приучает к точности и это входит в кровь каждого члена команды и прежде всего вахтенных офицеров на якоре, которые в это время отвечают за подачу корабельных команд, которые подаются точно, согласно распорядка дня и в соответствии с приложением к корабельному уставу, называемому командными словами.

Перед каждым заступлением на вахту старший лейтенант Вихров, отправляет своего рассыльного, к каюте старпома, который из коридора сверяет часы в рубке дежурного с настенными часами старпома, так чтобы тот не видел.

Где-то палубой выше, после команды Вихрова раздался, как всегда, грохот разбегающихся тяжелых матросских яловых ботинок, называемых по корабельному «гадами», раздалось где-то далеко металлическое хлопанье задраиваемых люков и горловин, задраек.

– Закрывают, задраивают – подумал вестовой, представив как это делается.

Он задумался о своем и вспомнил о том, что скоро Министром обороны будет подписан приказ о ДМБ очередного призыва, и он в корабельной иерархии службы продвинется на один шажок вперед. А на место карасей и вчерашних салаг придут новые молодые матросы, которые пока сидят еще за школьными партами, ходят на занятия, а завтра придут на флот.

Вестовой задумался и вспомнил:

– Там на боевых постах, подальше от начальства офицеров и мичманов идет матросский праздник тех, кто уже почти отслужил службу, оттянул трехгодичную лямку почти до конца. Осталось всего 100 дней. Три года – это не два как в армии. Армии и не снилось, такая служба как на флоте.

А потом он вспомнил о доме, маме, папе, младшем братике. Вестовой так и замер с полузакрытыми глазами, представляя, как придет и его черед закончить службу. Он подумал, как он с ДМБовским красивом чемоданом с наклейками в ушитой форменке с золотыми аксельбантами и ленточкой с надписью «Брест» войдет в двери родного дома.

– Эх-ма, единственное что плохо, так это, то что долго еще ждать – почти целых долгих два года. А вдруг министр обороны примет решение на флоте сделать два года службы, как в армии. А тогда, чем будет гордиться перед армейскими? Перед однопризывниками Вовкой Смирновым, который служит где-то в ПВО в Казахстане или Колькой Фадеевым, который служит в танковых войсках в Германии. Нет, пусть уж лучше будет три года, хотя конечно жалко терять год жизни. На год раньше на гражданку все же хорошо. Ленка встретит, как героя и можно будет жениться. Поскорей бы на боевую, там время быстрее бежит. А может в мичмана пойти? Нет «сундуком» будут называть, не пойду. А домой так хочется.

Стоявший рядом вахтенный офицер, старший лейтенант Вихров, тоже о чем задумывавшийся наверно с минуту, глядя в иллюминатор. А затем посмотрев на пульт «Лиственницы», он с дрожью увидел, что забыл выключить кнопки корабельной трансляции. За спиной сразу похолодело. Он с дрожью тут же выключил корабельную трансляцию, почесал начавший чесаться непонятно к чему нос ,и вставил микрофон ГГС на штатное место. Чего это он задумался, ему самому было непонятно.

Ведь вовремя дал команду, все правильно, и забыл, что надо выключить «Лиственницу». Вихров сам понимал, что дал промашку, что если старпом это заметит, то у него будут неприятности. А ведь вахту практически уже отстоял.

Тут же, в рубке дежурного по кораблю раздался громкий телефонный звонок, заставивший вздрогнуть, уже задремавшего на диване дежурного по кораблю.

Вихров взял телефон и услышал голос командира БЧ-2, его непосредственного начальника.

– Вихров, когда я научу тебя действовать по военному, четко, быстро и правильно. Раз, два, три и никаких раздумий! Вот старпом позвонит, сейчас вставит тебе пистон за твою неторопливость и нерасторопность в подаче команд. А заодно и мне, что слабо тебя подготовил.

Вихров знает, что повидавший службу командир БЧ-2 умеет даже в полусне предвидеть, что может не понравиться старпому, сидящему в своей каюте и наверно специально ждущему промашек вахтенного офицера и дежурного по кораблю.

Как накликал беду. Раздался новый звонок телефона. Вихров снял трубку телефона, мысленно перекрестился (хотя был неверующим) и представился:

– Вахтенный офицер на якоре, старший лейтенант Вихров слушает вас!

– Вихров, мать твою женщину, что ты команды даешь, как беременная самка не выспавшегося опоссума. На военном корабле, тем более на авианосце – раздался хриплый голос старпома капитана 2 ранга Матрехина – команды должны подаваться быстро, четко и без всяких раздумий! А ты там катавасию разводишь, включаешь не спеша ГГС, потом думаешь полчаса, сопишь, тяжело дышишь в микрофон, как будто в противогазе пробежал минимум три километра и только потом осчастливливаешь нас всех положенной командой. Я тут чуть не родил, полчаса думаю, какая напасть на нас наехала, что у нас там еще на корабле приключилось, что за команда сейчас последует? Матрос матроса убил, или в погребах наших пожар и придется отправиться к праотцам. А оказалось всего лишь надо задраить водонепроницаемые переборки. Вы что не можете подавать команды быстро, без всяких раздумий – «задраить водонепроницаемые переборки» и оставив в рубке дежурного по кораблю бегом проверять, как выполняется вахтенными ваша команда! Понятно? Надо не только прокукарекать по трансляции, но и проверить выполнение и человек десять минимум не выполнивших команду за ушко и к старпому на разборище утречком с командирами отделений и остальными начальниками. Я не знаю, как вас товарищ старший лейтенант вывести из летаргического сна, как разбудить в вас желание служить четко и быстро, как положено на военном корабле. Может, как спящую принцессу надо поцеловать вас в засос, широко раздвинув ягодицы? Тогда, может вы проснетесь и на четвертом году службы станете, наконец, военным человеком?

– Никак нет товарищ капитан 2 ранга – прервал монолог командования старший лейтенант, предчувствуя скорую смену с вахты – я дал команду в строгом соответствии с командным словами, четко по секундомеру выговаривая каждое слово – так там написано. Однако ваши претензии принимаю, и обязуюсь впредь действовать строго по уставу.

– Вихров опять пререкаетесь? Я вам задницы, с вашим командиром боевой части и командиром дивизиона подправлю, если не прекратите немедленно пререкаться. Вам старший помощник командира делает замечание и у вас как у дисциплинированного офицера должен быть один ответ – виноват, дурак, исправлюсь! Понятно?

Вихрову не хотелось вступать в пререкания со старпомом. Себе дороже. Тем более он чувствовал, что старпому просто не спиться, и к чему-то просто необходимо придраться, так сказать вылить ушат помоев на кого-то. И ему все равно кто это будет, так что лучше помолчать.

– Виноват, дурак, исправлюсь – громко произнес Вихров, слегка улыбаясь, а про себя подумал и держа за спиной кукиш – как хочешь, так и скажу, только отстань.

В телефонной трубке повисло молчание, продолжавшиеся секунд тридцать, что Вихров даже решил, что связь разъединилась, и на всякий случай спросил:

– Товарищ капитан 2 ранга вы на связи?

– На связи, на связи! – раздался из трубки грубоватый голос – вот думаю Вихров, как вас наказать, то ли вас снять сейчас и снова поставить на следующую вахту, благо осталось 20 минут до смены или еще что придумать, чтобы заставить вас полюбить службу?

– А я службу люблю, товарищ капитан 2 ранга – уже не улыбаясь, доложил Вихров.

– Вот чтобы вы ее крепче любили вместо отдыха пойдете на баркасе забирать уволенных с берега офицеров и мичманов, следующих на корабль последним баркасом – продолжил старпом – проконтролируйте сейчас по связи, наш автобус уже из «Тихаса» (поселка Тихоокеанского) вернулся или нет. Если вернулся, то пусть все возвращающиеся на корабль ждут баркаса. Вам старт! Вахту сдать!

Вихров задумался – да вместо отдыха полчаса идти на баркасе к берегу, а потом еще назад, а в три часа снова заступать на вахту, потому, что уже пообещал другу Мише Иванову подменить его, так как он борется с неисправностью своего стрельбового комплекса «Гром» и еще будет возится неизвестно сколько.

– Товарищ старший лейтенант вам понятно мое приказание? – прорычал в трубку старпом – готовьте баркас и мне доклад о готовности.

– Лечь минимум в час, чтобы в полтретьего начать собираться на вахту. Черт побери, этого старпома, который только и выискивает к чему придраться. Это же уснуть не успеешь, как опять собираться на вахту. Так сходил бы на баркасе, кто-нибудь из обеспечивающей смены, а здесь теперь не отвертеться. Приказы надо выполнять. Явно не задался день. А раз пришла беда – отворяй ворота.

– Что Вихров достучался? Что тебе сказал старпом? Сдать вахту? – не открывая закрытых глаз, спросил дежурный по кораблю капитан-лейтенант Муравьев – командир БЧ-7, еще недавно бывшей РТС.

– Сказал, на баркасе идти за возвращающимися с берега.

– Опа-на! Здорово! Значит, мой лейтенант Моисеев не пойдет, и я могу его озадачить чем-нибудь более полезным для боевой части – обрадовался дежурный по кораблю и вскочив побежал к телефону, вызванивать своего Моисеева, который видимо уже собирался идти на баркасе.

Вихров огляделся по сторонам, его взгляд упал на стоявшего по стойке смирно рассыльного с его группы молоденького матроса Архипенко.

– Так Архипенко дуй в мою каюту и тащи канадку сюда – скомандовал он.

Архипенко поправил повязку «како» – красно-бело-красную на рукаве белой робы, стремглав бросился, перепрыгивая через комингсы дверей выполнять приказание.

Где-то далеко застучали кремальеры уже задраенных, открываемых им и закрываемых тяжелых дверей.

– Голову не разбей, придурок – прокричал вслед ему дежурный по кораблю, потянулся и снова направился на свой диван – командуй Вихров второй баркас на спуск и к борту. В баркас сигнальщика с рацией.

– Команде второго баркаса в баркас, баркас к проставке левого борта – дал команду по корабельной трансляции Вихров и выскочил на трап посмотреть, спускается ли баркас.

Баркас висел на своих ПОУ (подъемно-опускные устройства) и не думал спускаться. Вихров бросился к телефону вызванивать старшину баркаса, команду и сигнальщика с рацией.

– Если баркас не отойдет от трапа минута в минуту, то завтра можно по новой заступать на вахту. Старпом такого не прощает никогда. А сейчас он с секундомером стоит у иллюминатора и контролирует, как выполняется твоя команда – пробормотал, вдавливаясь в диван, дежурный по кораблю.

В кормовой сигнальной рубке (подальше от начальства и команд) шла пьянка, посвященная священному матросскому празднику – сто дней до приказа министра обороны об увольнении со службы – ДМБ.

В рубке было не протолкнуться от годков из других боевых частей, пришедших к сигнальщикам отпраздновать, как они считали, свой законный праздник.

Стол был уставлен яствами. Над закуской из нескольких банок тушенки, порезанной колбасы, сыра, вареных чилимов и горки красной икры (видимо из салона флагмана), гордо возвышались аж пять бутылок водки с зеленой этикеткой «Московская». Под столом уже стояли три. Вчера под видом погрузки аппаратуры ЗАС в ящиках, которые некому не положено проверять, протащили целый ящик водки.

Захмелевший командир отделения сигнальщиков старшина второй статьи Прохоренко пытался хмельным голосом вывести – Прощайте скалистые горы, на подвиг отчизна зовет.

Остальные не менее хриплыми голосами ему пытались подпевать.

– Эээх, как мы поедим Толик домой, как напьемся по дороге и будем трахать всех попавшихся девчонок от Владивостока до Днепропетровска – обнял смугловатый чубатый матрос за плечи командира отделения.

В рубке было жарко, и многие старшины и матросы скинули робишки и сидели в тельниках. Мускулистые, загорелые тела в слегка приглушенном свете выглядели даже слегка бронзовыми. У многих на плече была сделана татуировка в штурвале был виден нос и силуэт корабля и написано по кругу тяжелый авианосный крейсер «Брест» и годы службы.

– Команде второго баркаса в баркас, баркас к проставке левого борта – раздалась хрипловатая команда по боевой линии корабельной трансляции.

– Контакты барахлят. Надо вызвать трансляторщика, и отремонтировать – подумал командир отделения.

Остальные старшины не обращая внимания на команду вахтенного офицера, хриплыми голосами выводили слова любимой песни.

– И если очень повезет, то дорога приведет на Тихоокеанский флот – внезапно запел покрасневший котельный старшина Вадик Емельяненко.

– Толя, а помнишь как первый раз на «Брест» пришли, напуганные как зайцы. Как нас бычок выбирал помнишь? Как вчера это было. А подишь ты, три года прошло, как одно мгновение – внезапно сказал старший сигнальщик Володя Джеорджеладзе.

– Не Ладо, для меня не как одно мгновение, а каждый день помню – ответил, наливая себе воды из графина Толик Прохоренко, опрокидывая в рот стакан и потом немного подождав сказал – сколько стран повидали – Вьетнам, Кампучию, Йомен, Маврикий, Сейшелы, Мозамбик, Индия и далее везде.

– А помнишь Серега, как нас тайландский самолет облетал, и зацепившись крылом за волну грохнулся. Я курил в швартовых устройствах и видел все своими глазами – спросил своего друга из БЧ-5 захмелевший Вадик.

Внезапно раздался громкий звонок телефона.

– Тихо братцы, никакого шума – приложил палец к губам Толик, и потянулся к трубке.

В рубке наступила резкая тишина, и лишь сидевший на полу и сладко спавший торпедист с БЧ-3 Саша Хренцов громко всхрапнул, за что получил сразу по затылку от сидевшего рядом штурманского электрика Саши Петрова.

– Кормовая сигнальная рубка, старшина 2 статьи Прохоренко – четко представился командир отделения.

– Товарищ старшина – услышал он в трубке голос старшины сигнальной вахты старшего матроса Бердмухамедова – команда вахтенного офицера на баркас сигнальщика срочно, а я один, что делать?

Прохоренко задумался, почесал щеку и потом выдал решение:

– На бортах у нас кто стоит?

– Матрос Почесаев на правом борту и матрос Неплюев на левом!

– Вот Неплюева и отправь с рацией, а сам выйди и встань на борт, пока он не вернется.

– Так у нас заряженной рации нет, днем баркасы и катера весь день ходили и не зарядить было. Времени не хватило.

– Как это не зарядить? – возмутился старшина – а сейчас почему не зарядили? Что тоже времени не было?

– Забыли товарищ старшина – еле слышным голосом ответил Бердмухамедов.

– Ну и думай, что делать сам. Считай, что меня нет, я уже в поезде домой еду, кедры качаются, бабы стоят на полустанках и просят их осчастливить. Хабаровск проезжаю. Тебе служить салабон, а не мне! – вышел из себя Прохоренко.

– Понял товарищ старшина думать самому – пролепетал Бердмухамедов, и повесил трубку телефона.

– Блин, набрали на флот непонятно кого, как они без няньки будут служить, не представляю – возмутился Прохоренко и взяв в руки гитару затянул любимую песню экипажа:

– А на Бресте, а на Бресте – вот такие мужики! – запел электрик старшина 1 статьи Миша Момотов.

Все дружно стали ему подпевать любимую песню экипажа.

На правом борту в помещении ПОУ второго баркаса шел спор. Командир баркаса старшина 1 статьи Зайковский костерил самыми последними словами, не пришедшего к спуску механика баркаса матроса Улыбина:

– Блин! Да сколько это продолжаться будет. У Михи сто дней до приказа, а у меня, что больше. У меня ответственности хватает прийти на сегодняшний последний рейс, а у него нет. Не спустим вовремя, так нас старпом опять всех арестует, и еще снимет вахтенного офицера. А Вихров мужик не вредный, подводить не хочется.

В который раз он хватался за трубку телефона, и звонил в кубрик к мотористам баркасов.