Текст книги "Придурки, или Урок драматического искусства (сборник)"

Интермедия вторая[2]2
  А.Штейн, «Между ливнями».


[Закрыть]

«Кабинет Ленина в Кремле…

ЛЕНИН. Чертовски хочется есть. (Протянул руку к хлебу.)

Телефон.

(Отдернул руку, взял трубку.) Маняша?.. Где же ты?.. И Надя замешкалась. Помру с голоду. (Заулыбался.) Я тебе прочту… кое-что. (Взял газеты, читает шепотом.) «…маленький, рыжий, лысый, картавый, косоглазый». Имей в виду, это я… И вот еще подробность. (Шепотом.) «Купает кокоток в шампанском…» Представь себе. (Виновато.) А я отдыхаю… Жду пять минут, это максимум. (Повесил трубку, опять подошел к столу. Внимательно поглядывает на хлеб.) А почему, собственно, я не могу его съесть? В конце концов это моя порция! (Протянул руку, отдернул. Подошел к окну.) Вот и Цурюпа пошел обедать… Что они еще там наврали? Ах, да. Что я в Крым сбежал. Или в Казань? Почему такая вакханалия лжи? Вооруженные рабочие спускаются с холмов… на Кремль. В Кронштадте восстание! Ах, вруны, вруны… А в Кремле лед не скалывают. Не Северный полюс все же… (Записывает.) Бонч-Бруевич, субботник. Силами аппарата Совнаркома. Меньше бумаг выйдет в этот день – выигрыш для революции. (Взглянул на хлеб.) Отломить, что ли, кусочек?..»

Картина третья
О, сладкий яд воспоминаний

Минут через двадцать. В гостиной – атмосфера дворцового переворота в самые интимные его мгновения. КРУПНОВ сидит верхом на ЧЕРНОМ и молотит его головой об пол. ВАРЯГИНА пытается его оттащить, при этом она лягает ГУДЗЯ, который своей кожаной папкой лупит Крупнова по спине. Возле них топчется пьяненький ПЫЖ, пытаясь навести порядок. За свалкой с интересом наблюдают ОРЛОВ и НИНА.

КРУПНОВ. Я – тебя – из навоза! – А ты – мне – альтернативу?! – В райком – в сельхозотдел – сгною!

ЧЕРНЫЙ. Да я! Да мы! Только для вас! В общих интересах! Нужно сохранить хоть часть власти!

КРУПНОВ. Власть – бывает – либо – вся, – либо – это – не власть! Не власть, а госкомитет по охране природы! (Встает с поверженного соперника.) Альтернативу! Я вам покажу альтернативу!

ОРЛОВ. Будем работать или откроем прения?

Все возвращаются на свои места.

ОРЛОВ. Продолжим рассмотрение кандидатур.

КРУПНОВ. Кто следующий?

Гудзь пытается спрятаться за спину Варягиной, но Крупнов в прыжке настигает его и хватает за шиворот.

КРУПНОВ. Ты?!

ГУДЗЬ. Самоотвод!

КРУПНОВ. То-то! А то б я рассказал, как ты…

ВАРЯГИНА. Тихо, тихо, тихо! Если мы начнем все рассказывать…

ОРЛОВ. Есть еще желающие?

ПЫЖ. Я!

КРУПНОВ. С таким-то фингалом?

ПЫЖ. Подарок Ильича!

КРУПНОВ. Да ты на себя посмотри – алкаш и только!

ПЫЖ. Все равно желаю! Спеть! (С чувством.)

 
Я люблю тебя, Россия!
Дорогая наша Русь!
Нерастраченная сила,
Неизведанная грусть!..
 

ОРЛОВ. Насколько я понимаю, других кандидатур нет?

КРУПНОВ. Вот так!

ЧЕРНЫЙ. Да ведь завалят вас! Или вообще на выборы не придут!

КРУПНОВ. Не придут? (Варягиной.) Организовать на избирательных участках раздачу талонов на мыло, на колбасу… Что у нас еще в дефиците?

ВАРЯГИНА. Все.

КРУПНОВ. На все!

ВАРЯГИНА. Разогнались вы, Михаил Кузьмич! На все. Скажите еще: на «Жигули».

КРУПНОВ. Правильно! (Черному.) Дать объявления в газетах, передать по радио и телевидению: «Слухи о том, что в день выборов на избирательных участках будет производиться торговля товарами повышенного спроса…» Народ нельзя обманывать! «…не подтвердились». Не придут. С вечера будут очередь занимать!

ЧЕРНЫЙ. Но ведь вычеркнут вас! Понимаете? Вычеркнут!

КРУПНОВ. Почему это вычеркнут? Никогда не вычеркивали, а сейчас вдруг вычеркнут. Работать надо, а не идти на поводу у масс!

ЧЕРНЫЙ. Это мы-то не работали?!

КРУПНОВ, Значит, плохо работали! Без инициативы!

ВАРЯГИНА. А карандаши вместо ручек на участках не пробовали?

ЧЕРНЫЙ. Маргарита Ивановна!

ВАРЯГИНА. Ну, извиняюсь, извиняюсь. По простоте ляпнула.

ПЫЖ. А вот можно…

ЧЕРНЫЙ. Было.

ГУДЗЬ. А если…

ЧЕРНЫЙ. Тоже было, все было.

ОРЛОВ. А танки?

Пауза.

КРУПНОВ (с уважением). Государственно мыслите!

ОРЛОВ. Я имел в виду: перебросить к нам дивизию от соседей. На время. Вот вам верные тысяч десять голосов. Мы там выступали, народ дисциплинированный.

ЧЕРНЫЙ. Поздно! Раньше бы об этом подумать!

КРУПНОВ. А почему не подумали? (Хватает Черного за грудки.) Почему не проработали вопрос?!

Телефонный звонок.

НИНА. Совещание… Майор Пыж?.. Нет, в настоящий момент он…

ПЫЖ (Орлову). Леонид Ильич! Давай споем! «Малая земля… Малая земля!..»

НИНА. Выступает. Говорите, я передам. (Слушает.)

Входит «ЛЕНИН».

«ЛЕНИН». Андрей Андреевич, что мы в этом варианте оставляем, а что вымарываем?

ОРЛОВ (по тексту). Досюда. И все. Чем говенная роль короче, тем лучше. Вымаранного не освищут.

«ЛЕНИН». Спасибо.

ПЫЖ. Владимир Ильич! Давай с тобой выпьем и… И тихонечко споем!

КРУПНОВ. Майор!

ПЫЖ. Молчать! Я с Лениным разговариваю! (Утаскивает «Ленина» к бару.)

НИНА (в трубку). Секунду. (Крупнову.) Докладывает оперативный дежурный: демонстранты блокируют химзавод, грозят остановить цех фенола. Спрашивает: что делать?

КРУПНОВ. Действовать!

НИНА (в трубку). Действовать. (Крупнову) Спрашивает: как?

КРУПНОВ. Решительно!

НИНА (в трубку). Решительно.

ЧЕРНЫЙ. Но осторожно.

НИНА. Но осторожно.

КРУПНОВ. Проявлять инициативу!

НИНА. Проявлять инициативу.

ГУДЗЬ. Но в рамках закона.

НИНА. Но в рамках закона. (Выслушала, положила трубку.) Говорит: с вами все ясно.

КРУПНОВ. Исторического опыта не хватает! Идем по неразведанному маршруту! И на каждом повороте: то «кто виноват», то «что делать». Не с кем посоветоваться!

ПЫЖ (подводит к Крупнову «Ленина»). Вот, посоветуйтесь.

КРУПНОВ. Шел бы ты, майор…

ОРЛОВ. А что? Он Ленина знает лучше, чем все ваши пропагандисты. Система Станиславского!

КРУПНОВ. Вот как? И что вы, Владимир Ильич, могли бы нам посоветовать в этой ситуации?

«ЛЕНИН». Нет ничего пг`още! «Без пг`омедления г`асстг`елять человек шестьсот – семьсот интеллигентов, но ни в коем случае не тг`огать ни одного пг`олетаг`ия!» Записка Бонч-Бруевичу. Полное собрание сочинений, том тридцать второй, страница двести пятнадцатая. Благодаг`ю за внимание. (Уходит.)

ПЫЖ. Стратег!

КРУПНОВ. Ну, а вы что сделали бы, Леонид Ильич?

ОРЛОВ-«БРЕЖНЕВ». Ничего.

КРУПНОВ. Совсем ничего?

ОРЛОВ-«БРЕЖНЕВ». Совсем ничего.

ЧЕРНЫЙ. Но ведь нужно же что-то делать!

ОРЛОВ-«БРЕЖНЕВ». Не нужно. Никогда ничего делать не нужно. Все, что нужно, сделается само. А чего не сделается само, того нам и не нужно.

ЧЕРНЫЙ. Неувязочка, Леонид Ильич! А в Чехословакию и в Афганистан кто ввел войска?

ОРЛОВ-«БРЕЖНЕВ». Никто. Сами ввелись.

ПЫЖ. Понятно? Сами! Люблю я тебя, Леонид Ильич! Владимир Ильич – он, конечно, стратег, интеллигентов на сотни считает! А ты – наш! Не умели мы тебя ценить, насмешки строили! А сейчас иногда подумаешь: да хоть бы на полчасика в те времена вернуться, отдохнуть душой! Ан нет, поезд ушел, ту-ту!.. А почему – ушел? Ты, Леонид Ильич, с нами? С нами! (Нине и Варягиной.) Задернуть шторы! Отключить к чертовой матери телефон! Все на стол, как по протоколу положено! Музыку!

Звучит «Интернационал». Все слушают стоя, затем садятся.

КРУПНОВ (из-за стойки бара, как с трибуны). «Чувство высокой гордости испытывают все советские люди за те великие свершения нашей Родины, о которых так глубоко, с такой впечатляющей силой говорил Генеральный Секретарь Центрального Комитета нашей партии Леонид Ильич Брежнев. Доклад двадцать шестому съезду партии – выдающийся документ творческого марксизма-ленинизма, пронизанный заботой о человеке, о его благе и счастье…»

ОРЛОВ-«БРЕЖНЕВ». Спасибо, товарищ. Назначаю вас секретарем обкома.

Аплодисменты.

ЧЕРНЫЙ (с той же «трибуны»). «Ленинский комсомол, советская молодежь безраздельно одобряют и поддерживают политику партии, деятельность Центрального Комитета КПСС, Политбюро ЦК во главе с выдающимся продолжателем дела Ленина, пламенным борцом за мир и коммунизм, замечательным другом нашей молодежи Леонидом Ильичем Брежневым. Дорогой Леонид Ильич, всегда молодо ваше сердце, как молодо революционное дело, которому вы беззаветно служите. Учебником жизни стали для комсомольцев, юношей и девушек, ваши труды, замечательные книги «Малая земля», «Возрождение», «Целина». Огромное счастье для нашей юности иметь такого мудрого и заботливого наставника!..

ОРЛОВ-«БРЕЖНЕВ» (вытирая слезы). Спасибо, товарищ молодой специалист. Награждаю вас званием… (Снимает с лацкана значок.) «Почетный поляк». То есть, «Почетный полярник». (Под аплодисменты прикалывает значок к пиджаку Черного.)

ВАРЯГИНА (с «трибуны»). «Это наше великое счастье, дорогие товарищи, что у руководства партией и страной стоит такой выдающийся политический и государственный деятель современности, мирового и рабочего движения, как Леонид Ильич Брежнев. Каждый советский человек на себе ощущает благотворные результаты последовательного проведения линии нашей партии, ее экономической стратегии, всецело направленной на улучшение жизни народа…»* Ура, товарищи!

С возгласами: «Ура! Леониду Ильичу слава!» все окружают Орлова-«Брежнева» и чокаются с ним. Пыж включает магнитофон и под разухабистый мотивчик вроде «летки-енки» вытаскивает всех в хоровод. Хоровод движется по гостиной, змейкой обтекая столы, кресла и Крупнова, который отвел в сторонку Черного и дружески его обнял.

КРУПНОВ. Какой, Юрий Сергеич, из всего урок извлекаешь?.. А я скажу: дружно надо было жить. Помогать друг другу, а не подножки ставить. До сих пор жалею, что послушал Гудзя. Ну, помнишь, тебя хотели в Академию общественных наук? А оттуда, верняк считай, прямым ходом в ЦК. Он материал подсунул: «самиздат» читаешь, моральный облик. Не любит он тебя, не любит!..

* (Стенографический отчет о работе XXVI съезда КПСС).

Неожиданно включается репродуктор.

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Андрей Андреевич, телефонограмма из обкома. Не можем дозвониться, передаю по трансляции: «Обком, Крупнову, молния. Полях района гибнет урожай ранних овощей причине отсутствия железнодорожных вагонов. Точка. Требуем принять срочные меры…»

КРУПНОВ. Ну где, где я возьму вагоны?! Рожу!?

ОРЛОВ-«БРЕЖНЕВ». Разве от вас требуют вагоны? От вас требуют не вагоны, а срочные меры.

КРУПНОВ. Предлагаю записать: срочно усилить политико-воспитательную работу в подразделения транспортников…

ЧЕРНЫЙ. Активизировать социалистическое соревнование!

КРУПНОВ. Правильно!

ГУДЗЬ. Улучшить наглядную агитацию и пропаганду.

КРУПНОВ. Кто «за»?

Все дружно поднимают руки.

КРУПНОВ. Единогласно. Вопрос решен. Будем здоровы!

Все чокаются и выпивают. Вновь змейка-хоровод под ту же музычку.

КРУПНОВ (отведя в сторону Гудзя). Нам сейчас – друг за друга нужно держаться. А то все ко дну пойдем. По старой дружбе скажу: роет под тебя этот шнурок – Черный. Есть у тебя на него материал?

ГУДЗЬ (похлопывая по папке). Найдется!

КРУПНОВ. Держи наготове. И Пыжа тоже остерегайся!..

Музыка прерывается, включается трансляция.

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Сообщение для Крупнова. «Отмечены случаи отравления детей в дошкольных учреждениях некачественными продуктами молокозавода». Спрашивают, что делать.

Все быстро, привычно рассаживаются на свои места.

КРУПНОВ. Предлагаю: активизировать работу партийной организации молокозавода.

ЧЕРНЫЙ. Шире развернуть знамя социалистического соревнования.

ГУДЗЬ. Усилить и углубить.

КРУПНОВ. За? Против? Единогласно. Будем здоровы!

Все выпивают и устремляются в хоровод.

КРУПНОВ (обняв за плечи Орлова и Нину). Благодать-то какая!.. Вот вы, Андрей Андреевич, все губой дергаете… я же вижу, вижу! А если подумать: вам-то с чего губой дергать? А, Нина Яковлевна? Вы не застали, а я помню, как он приехал к нам в город после столиц. В одних штанах, да и те добела протерты. Все «Гамлета» хотел поставить и сыграть. Застой, говорят, застой! А посмотрите, кем вы стали за этот застой! Новое здание театра построили, вам народного дали. И за дело, за дело!

НИНА. Только вот вместо Гамлета сыграл Брежнева. А я вместо Офелии… «Ну, кто еще хочет попробовать комиссарова тела?!»

КРУПНОВ. А что? Серьезные были работы! И народ оценил. В Москву возили спектакли, Государственную премию… чуть не дали. Я настаивал. Да вот Юрий Сергеевич почему-то уперся… Не любит он вас. А я люблю. И тебя, Нина Яковлевна, чайка ты наша белокрылая.

ОРЛОВ-«БРЕЖНЕВ». Спасибо, товарищ. Назначаю тебя послом в Африку. Потом в Европу переведу. Если не съедят.

За стойкой бара возникает фигура Пыжа. Он в резиновой маске Горбачева. Вид Горбачева в милицейском мундире с майорскими погонами производит жутковатое впечатление.

ПЫЖ. Веселитесь?! Стосковались по стагнации, мракобесы?! А вот я вас сейчас прожектором перестройки!.. (Хохочет.)

Пауза.

ВАРЯГИНА. Эх!.. Испортил песню, дурак!

Пауза.

ОРЛОВ. Что ж, прошу в зал.

ЧЕРНЫЙ. Что вы хотите нам показать?

ОРЛОВ. Прогон юбилейного спектакля. Отрывки из наших этапных работ.

КРУПНОВ. Да мы же все видели. А как вы смонтировали – тут мы вам доверяем. Вот что я посмотрел бы сейчас, так это работу Нины Яковлевны. Чем вы нас порадуете?

НИНА. Ничем.

КРУПНОВ. Как? А «Чайка»?

НИНА. Андрей Андреевич посмотрел вчера. И сказал, что Нина Заречная из меня, как из него Гамлет.

ГУДЗЬ. А какой из вас Гамлет?

ОРЛОВ. Такой же, как из вас Кони.

ГУДЗЬ. А какой из меня Кони?

ВАРЯГИНА. Как из дерьма пуля.

ГУДЗЬ. Понятно.

ОРЛОВ. Что вам понятно?

ГУДЗЬ. Какой из вас Гамлет.

КРУПНОВ. Что же получается? Ведущая актриса – и нет в юбилейном спектакле?

НИНА. Я уже не актриса.

КРУПНОВ. А кто?

НИНА. Не видите? Официантка в спецбуфете.

ЧЕРНЫЙ. Так это не шутка? Маргарита Ивановна?

ВАРЯГИНА. Какая шутка! Вчера прибежала… Я тоже думала: шутка. А как узнала, что у нее всего сто пятьдесят… То-то я все думала: а чего это она по три года в одних сапогах ходит? Мода, что ли, такая?

КРУПНОВ. Ну нет! Мы не можем допустить, чтобы юбилейный спектакль вышел без Нины Яковлевны! Мы сейчас все вместе решим, заслуживает ее работа участия или нет. (Орлову.) Не возражаете?

ОРЛОВ. Пожалуйста. (Нине.) Вы готовы?

НИНА. Готова.

ОРЛОВ (включает телефон). Свет!.. Радиоцех, слышите меня? Вступление к «Чайке»!..

Свет меняется, звучит музыкальное вступление.

НИНА. «Я одинока. Раз в сто лет я открываю уста, чтобы говорить, и мой голос звучит в пустоте уныло, и никто не слышит… И вы, бледные огни, не слышите меня… Под утро вас рождает гнилое болото, и вы блуждаете до зари, но без мысли, без воли, без трепетания жизни… Как пленник, брошенный в пустой глубокий колодец, я не знаю, где я и что меня ждет. От меня не скрыто лишь, что в упорной, жестокой борьбе с дьяволом, началом материальных сил, мне суждено победить, и после этого материя и дух сольются в гармонии прекрасной и наступит царство мировой воли. Но это будет лишь, когда мало-помалу, через длинный, длинный ряд тысячелетий, и луна, и светлый Сириус, и земля обратятся в пыль… А до тех пор ужас, ужас…»

Тишина. Слышно лишь мирное похрапывание Пыжа.

КРУПНОВ. Прекрасно! Прекрасно!

Черный, Гудзь и Варягина бурно аплодируют.

КРУПНОВ. Вот так бы слушал и слушал, и слушал!.. Браво, Нина Яковлевна, браво!.. Только одно маленькое замечание. Там у вас: ужас, ужас. А в чем ужас? Оглянитесь! Жизнь прекрасна!

Слышен звон выбитого стекла.

КРУПНОВ (вздрогнув). Несмотря ни на что!.. И еще. Вы там говорите: я одинока. А вы знаете, сколько у нас одиноких женщин? Воспитывают детей, работают на производстве, активно участвуют в общественной жизни. И вдруг они услышат: я одинока – о, ужас, ужас. Как-то это, знаете ли, не очень. Вы согласны?

НИНА. Так что, монолог снять?

КРУПНОВ. Ни в коем случае! Чуть уточнить. Вместо «я одинока» поставить… ну хоть «я не одинока». А вместо «ужас»…

НИНА. Радость?

КРУПНОВ. А что? Радость бытия. Чем плохо?

НИНА. Но там же еще в начале: «Холодно, холодно, холодно. Пусто, пусто, пусто. Страшно, страшно, страшно». И это… уточнить?

КРУПНОВ. Естественно. Привести в соответствие.

НИНА. Но это же Чехов!

КРУПНОВ. Ну и что? Мы даже Ленина… переосмысливаем.

НИНА. Значит, будет так… «Тепло, тепло, тепло. Людно, людно, людно. Весело, весело, весело… Я не одинока. О радость, радость!..»

ОРЛОВ. Совсем же другое дело! Ну что, включать вас в юбилейный спектакль?

НИНА. Я знаю, что им показать! (По телефону.) Свет на финал спектакля «Голоса»!.. Радиоцех, музыку!.. Андрей Андреевич, подайте последнюю реплику!

ОРЛОВ. «Даша, уходи… Уходи, пожалуйста…»

НИНА. «Нет…»

Звучит музыка. Нина поднимается на стойку бара и, двигаясь по ней, как по подиуму, начинает раздеваться. «И вот, – как гласит соответствующая ремарка пьесы М.Ворфоломеева «Голоса», – на ней уже ничего нет. Свет гаснет».

ВАРЯГИНА. И все это – за сто пятьдесят в месяц?! Вот оно где: «ужас, ужас»!

Телефонный звонок.

ЧЕРНЫЙ. Слушаю!.. Вот как?.. Ясно. (Крупнову.) Резолюция митинга. Требуют альтернативных выборов. Иначе – всеобщая забастовка.

КРУПНОВ. Нас, коммунистов, не запугать!

Варягина открывает окно. Толпа скандирует: «Об-ком под суд! Об-ком под суд!»

ГОЛОС ОРАТОРА. Требуем альтернативных выборов!

КРУПНОВ (вскакивает на подоконник, поворачивается к площади спиной, снимает штаны и бьет себя по заду). Вот вам альтернативные выборы! Вот вам! Вот!

Черный, Гудзь и Варягина оттаскивают его от окна. Гудзь закрывает окно и плотно задергивает шторы.

ВАРЯГИНА. Сами тонете и нас за собой тянете?! Хотят альтернативных выборов – пусть получат!

КРУПНОВ. Получат? Где альтернатива? Кто? Может, с площади кого, из экстремистов?

ВАРЯГИНА. Я знаю кто. (Показывает на Орлова.) Он.

КРУПНОВ. Он?!

ЧЕРНЫЙ. Он?!

ГУДЗЬ. Он?!

ОРЛОВ. Я?!

Пауза.

ВАРЯГИНА. Ты, Андрей Андреич, ты! Потому как ты – наш!..

Сцена пустеет. Молодые люди в штатском уносят мирно спящего Пыжа. ОРЛОВ один. Снимает тяжелый от наград пиджак Брежнева, садится к зеркалу, убирает с лица грим. Появляется НИНА.

НИНА. Ну?

ОРЛОВ. Что «ну»?

НИНА. Согласишься? И снова будешь служить этому говну?

ОРЛОВ. Почему это я буду им служить?

НИНА. Не понимаешь?

ОРЛОВ. Когда в моих руках будет власть… Еще посмотрим, кто кому будет служить!

НИНА. А-а! Давай, давай! Тешься! Мало было иллюзий? Вот поставлю Гельмана – дадут поставить Шекспира. А дали – Мишарина. Мишарина поставил – дали Шатрова. Продолжать? А где же Шекспир? Где «Гамлет»? Где оно – твое святое искусство?!

Входят актеры, исполнители ролей Дзержинского и Сталина. Они в обычной одежде, без грима. Вносят полотнище афиши.

«ДЗЕРЖИНСКИЙ». Андрей Андреевич, афиша.

ОРЛОВ. Спасибо. Сюда повесьте.

Артисты вешают афишу на задник, уходят. Нина направляет на афишу свет настольной лампы. Высвечиваются названия:

КРЕМЛЕВСКИЕ КУРАНТЫ

МЕЖДУ ЛИВНЯМИ

ОПТИМИСТИЧЕСКАЯ ТРАГЕДИЯ

ПАДЕНИЕ БЕРЛИНА

ЗАСЕДАНИЕ ПАРТКОМА

СЕРЕБРЯНАЯ СВАДЬБА

СТАЛЕВАРЫ

МАЛАЯ ЗЕМЛЯ

ВОЗРОЖДЕНИЕ

ЦЕЛИНА

ТАК ПОБЕДИМ

НИНА. Вот она – твоя жизнь в искусстве! (Уходит.)

ОРЛОВ (негромко).

 
Быть иль не быть – вот в чем вопрос;
Что благородней духом – покоряться
Пращам и стрелам яростной судьбы
Иль, ополчась на море смут, сразить их
Противоборством?..
 

Слышен звон высаженного булыжником стекла.

Еще.

И еще…

Действие второе

Интермедия третья[3]3
  П.Павленко, М.Чиаурели, «Падение Берлина», киносценарий.


[Закрыть]

«Огромная стальная птица проплывает над головами. Все бросаются к ней, обгоняя друг друга. Из самолета появляется Сталин.

СТАЛИН. Сегодня мы празднуем великую победу над германским фашизмом. Дорогой ценой приобретена эта победа. Не забывайте принесенных вами жертв. Отныне история открывает перед народами, любящими свободу, широкий путь. Каждый народ должен бороться за мир во всем мире, за счастье простых людей всех стран, всех народов… Будем же беречь мир во имя будущего! Мира и счастья вам, друзья мои! Пусть и в мирной жизни нашим лозунгом будут слова: «Ни шагу назад. Наше дело правое, победа будет за нами». Вперед, только вперед!..»

На последних словах актер, играющий Сталина, делает шаг вперед, при этом обнаруживается, что одна его нога в кавказском, сталинском, сапоге, а другая в подвязанной бечевкой галоше.

Картина четвертая
Сделка

Режиссерский стол на краю открытой во всю глубину сцены, беспорядочно уставленной деталями декораций. Здесь и кресло из кабинета Ленина в Кремле, бруствер из «Падения Берлина», кабина зерноуборочного комбайна из «Целины», а также могучая «девушка с веслом» и живописная ширма уличного фотографа с джигитом на фоне Казбека.

За столом – ОРЛОВ.

ОРЛОВ (в микрофон). Уберите свет со Сталина. (Свет меняется.) Иосиф Виссарионович, подойдите.

«Сталин» подходит к режиссерскому столу, садится.

ОРЛОВ (негромко). Разве я разрешил вам сесть?

«Сталин» поспешно встает. Орлов обходит вокруг него, внимательно оглядывая.

«СТАЛИН». Сапог нашелся. Но я подумал: так смешнее. «Вперед», а сам одной ногой в галоше. Так из окружения выходили, я на фотографиях видел.

ОРЛОВ. Смешнее. (Так же негромко.) Кому?

«СТАЛИН». Ну, людям.

ОРЛОВ. Каким людям? Нашим врагам, которые злорадствуют над каждой нашей неудачей? Внутреннему подполью, которое пользуется любым поводом, чтобы посеять злобу и ненависть ко всему советскому?.. На кого вы работаете?

«СТАЛИН». Но позвольте!..

ОРЛОВ. Молчать. «Наше дело правое, победа будет за нами». С этими словами шли на смерть миллионы. А вы – глумитесь над ними? Глумитесь над нашим прошлым?

«СТАЛИН». Я… как-то не думал…

ОРЛОВ. У вас будет время подумать. Увести!

Пауза. «Сталин» медленно, с ужасом, оглядывается. Сзади никого нет.

ОРЛОВ. Страшно?

«СТАЛИН». Ну, знаете, Андрей Андреевич!.. Не поверите, затылком чувствовал – кто-то стоит, смотрит. И с такой ненавистью!.. Да, страшно.

ОРЛОВ. Вот так и нужно это играть. Как играли в те годы – крупнейшие актеры. А иначе – зачем? Показать, какие мы сегодня умные и смелые? А умные ли мы? И так ли уж мы смелы?

«СТАЛИН». Вас понял, буду работать. (Уходит.)

Руки джигита на ширме неожиданно приходят в движение – аплодируют. А лицо озаряется широкой улыбкой. Из-за ширмы выходит КРУПНОВ.

КРУПНОВ. Очень правильно, очень! (Пожимает Орлову руку.) Чернь! Какой-то актеришка, и нате вам: смешнее. Пресмыкание, глумление – все рядом. А над чем смеемся? Так и до Ленина скоро доберемся. А это – все, конец. Общество не может без идеалов. Всеобщее отрицание – это всеобщий распад!.. (С интересом осматривается.) Таинственный мир театра, волнующий запах кулис… (Принюхивается.) Это он и есть? Однако, не «шанель». Нет, не «шанель». В странном вы мире живете, Андрей Андреевич. Там – все бурлит, плакаты, пикеты. А здесь… Кресло из кабинета Ленина… Можно сесть?

ОРЛОВ. Я бы не осмелился.

КРУПНОВ. А я рискну. (Садится, кресло разваливается, Крупнов оказывается на полу. Возмущенно.) Не могли сказать?!

ОРЛОВ. Я сказал.

КРУПНОВ. В самом деле? Извините. Я понял в переносном смысле. Вот о чем я хочу с вами поговорить. Без лишних глаз. И без лишних ушей. Потому и пришел к вам… Ну и лабиринты тут! Полчаса плутал по вашему закулисью, пока не уперся в джигита!.. Так вот: избирком зарегистрировал вас в качестве моего альтернативного кандидата…

ОРЛОВ. Какой из меня политик!

КРУПНОВ. Почему нет? И Рейган был актер. И этот, как его: «На вернисаже как-то раз случайно встретила я вас».

ОРЛОВ. Знаю: «Еще не вечер, еще не вечер». Паулюс.

КРУПНОВ. Да нет! Паулюс – это который в Сталинграде, фельдмаршал. Пауэрс!

ОРЛОВ. Нет, это американский летчик, на «У-2», его под Свердловском сбили, еще при Хрущеве.

КРУПНОВ. Помню, первого мая. Так вот, вас зарегистрировали, я еще вчера дал указание. Но я хочу, чтобы вы в самый последний момент… Паулис. Нет?

ОРЛОВ. Пауляс?

КРУПНОВ. Вот прицепился!

ОРЛОВ. Так что я в самый последний момент?

КРУПНОВ. Возьмете самоотвод. Паурес!

ОРЛОВ. Но ведь вас…

КРУПНОВ. Вычеркнут? Об этом не беспокойтесь, у меня есть домашняя заготовка. Мне нравится ваша верность принципам, твердость убеждений…

ОРЛОВ. Пауряс!

«ДЕВУШКА С ВЕСЛОМ» (потеряв терпение). Паулс!

КРУПНОВ. Конечно же! Композитор, а теперь министр. Раймонд Паулс! Это вы сказали?

ОРЛОВ. Нет, вы.

КРУПНОВ. Я?

«ДЕВУШКА С ВЕСЛОМ». Я!

КРУПНОВ (оглядывается). Никого нет. (Подходит к скульптуре.) Какая красавица! Для спектакля про послевоенные годы? «Нас утро встречает прохладой…» Гипс?

ОРЛОВ. Папье-маше.

КРУПНОВ (постучал по скульптуре). Пустая. А глаза – как живые!.. (Обходит.) А это что? Дверца. С крючком. Для чего?

ОРЛОВ. Дворник туда метлу кладет, грабли. Кто-то может спрятаться.

Крупнов откидывает крючок, открывает дверцу. Из скульптуры задом, как из переполненного автобуса, вылезает ВАРЯГИНА.

ВАРЯГИНА. Спасибо, Михаил Кузьмич. Андрей Андреич, я вам кой-чего достала, прям домой к вам отвезу. Ну, салями там, ящичек лосося, пару окорочков тамбовских сырокопченых, сырку швейцарского кружочек, еще по мелочи того-сего. На шестьсот сорок рублей с копейками.

ОРЛОВ. На сколько?! Куда мне столько всего?

ВАРЯГИНА. В морозилку положите, пусть будет, запас карман не тянет.

ОРЛОВ. Но у меня нет морозилки.

ВАРЯГИНА. Сейчас привезут. (Крупнову.) Я ему «Розенлев» за тыщу восемьсот выписала, двухкамерный. Как у вас. Правильно?

КРУПНОВ. Конечно, конечно.

ОРЛОВ. За тысячу восемьсот?!

ВАРЯГИНА. Только не надо про деньги, не надо. Про деньги я все сама знаю, а про ваши и знать нечего. Отправила я ваш «Розенлев».

ОРЛОВ. Что значит отправили? Куда?

ВАРЯГИНА. Какая вам разница, куда. В Грузию. Вам взяла «Бирюсу», морозилочка такая, а на остальные столовый гарнитур «Рембрандт» за четырнадцать триста. (Крупнову.) Как у вас. Правильно?

КРУПНОВ. Конечно, конечно.

ОРЛОВ. За четырнадцать тысяч триста? У меня и столовой нет!

ВАРЯГИНА. Знаю, знаю! Отправила я вашего «Рембрандта». Вам уже гэдэровскую «жилую комнату» привезли – как раз для вашей «распашонки». Всего за девятьсот. А на что осталось… Может, вы меня и ругать будете, не смогла удержаться. Купила я вам дачку. (Крупнову.) Недалеко от вашей. Всего за двадцать тысяч, по балансовой стоимости.

ОРЛОВ (в отчаянии). За двадцать тысяч?! Маргарита Ивановна, миленькая! Я уж не говорю, откуда у меня могут быть такие деньги! Зачем мне эта дача? Зачем? Как я буду туда ездить? Там же не электрички, ни автобуса! Пешком ходить?

ВАРЯГИНА. Почему пешком? Будете ездить. Как все, на машине. Только не говорите, что у вас нет машины.

ОРЛОВ. Но у меня действительно нет машины. Нет у меня машины. Машины у меня нет. Понимаете? Нет у меня машины! Нет!

ВАРЯГИНА (Крупнову). Вот упертый! У нас там две «Волги» оставались с первого квартала в ветеранском фонде. Так я ему одну сделала. «Двадцатьчетверку» с тридцать первым салоном. Как у вашего сына. Правильно?

КРУПНОВ. Конечно, конечно.

ОРЛОВ (с интересом). И отправили в Грузию?

ВАРЯГИНА. В Армению.

ОРЛОВ. Так-так… А мне что взяли?

ВАРЯГИНА. «Запорожца». Нового. Красный, у служебного входа стоит. Пока поездите, а потом что-нибудь придумаем. Вот ключи. Вот документы на машину и дачу. (Крупнову.) Я потом бумаги занесу, подпишете.

КРУПНОВ. Конечно, конечно.

ВАРЯГИНА (Орлову). Вот вы и упакованы.

ОРЛОВ. «Розенлев» за три цены ушел?

ВАРЯГИНА. Андрей Андреич, Бога побойтесь! За две. Всё за две! Вы что, спекулянт какой-нибудь, что ли?

ОРЛОВ. Так-так-так… А тогда где еще шесть тысяч рублей?

ВАРЯГИНА. Молодец, быстро врубился! (Крупнову.) Вот говорят, интеллигенция, интеллигенция, ничего не соображает! Еще как соображает! Правильно, Андрей Андреич. Я на эти шесть штук… вы уж тут сами, конечно, окончательно решите… но я на них для Нины Яковлевны полупердяйчик взяла – из соболя серебристого. Ну, будто от вас, по вашему поручению. Вот вроде и все. Побегу.

КРУПНОВ. Минутку, Маргарита Ивановна! Позвольте поинтересоваться, а что вы здесь делали?

ВАРЯГИНА. Как что? Доложилась Андрей Андреичу.

КРУПНОВ. Нет – здесь! (Показывает на «девушку с веслом»).

ВАРЯГИНА. В ей? Стояла.

КРУПНОВ. А как вы «в ей» оказались?

ВАРЯГИНА. Да как и вы в джигите. Пошла сначала налево, как мне профурсетка с вахты сказала, потом направо, потом в ее ткнулась. Слышу: крючок накинули, куда-то покатили. Смотрю: вы разговариваете… Да вы что думаете, я подслушивала? Как? Дырок-то для ушей нет! Для глаз есть. А для ушей – где? Да вы сами проверьте. Проверьте, проверьте! (Подсаживает Крупнова в скульптуру и запирает дверцу на крючок. Орлову, негромко.) Что он вам скажет – со всем соглашайтесь. А что делать – вам потом скажут. (Крупнову.) Ну, слышите? Михаил Кузьмич!

КРУПНОВ. Громче говорите!

ОРЛОВ. Кто скажет?

ВАРЯГИНА. Кто надо. (Выпускает Крупнова.) Убедились? (Орлову.) Если я сейчас туда пойду, я где – на площади окажусь или в городской канализации?

ОРЛОВ. Я вас провожу.

ВАРЯГИНА. Выберусь. Вам же потолковать надо. (Уходит.)

КРУПНОВ. Вы все поняли?

ОРЛОВ. Почти. Вы сказали: самоотвод. Но ведь нужны основания. Веские.

КРУПНОВ. Будут.

ОРЛОВ. Например, какие?

КРУПНОВ. Например, вы уезжаете на год на стажировку в Париж, в «Комедии франсез». Это можно устроить, по линии культурных обменов. С Ниной Яковлевной, конечно. И в связи с этим не сможете выполнять обязанности в совете народных депутатов. Основание?

ОРЛОВ. В Париж?! На целый год?!

КРУПНОВ. Трудно, конечно. У меня дочка третий год в Кембридже учится. Бедная девочка, так тоскует по родине, так тоскует!.. Не хотите в Париж? Можно устроить перевод в Москву. Мы об этом поговорим. Потом. Беря самоотвод, вы, естественно, призовете своих избирателей отдать голоса мне. По рукам?.. Что вас смущает?

ОРЛОВ. Об этом я и думаю… Что, в сущности, происходит? Вы пытаетесь купить мое доброе честное имя. Отчего же я не ощущаю высокого пафоса драмы? Да потому что, если по правде: имя не такое уж доброе, давно уже не слишком честное, да и приторговываю я им не первый десяток лет. Но, как только что выяснилось: продавал я его, оказывается, за гроши.

КРУПНОВ. И что из этого следует?

ОРЛОВ. Не знаю. Пока не знаю.

КРУПНОВ. Вот в чем я с Лениным не согласен – в отношении к интеллигентам. Не любил их Ильич. А я люблю. В них совесть еще осталась. Окажись сейчас на вашем месте кто-нибудь из этих, из новых, тот же Черный: мгновенно бы со мной по рукам, а еще через секунду продал бы, не моргнув глазом. Да я и сам на вашем месте сразу сказал бы «да».

ОРЛОВ. И тоже продали бы через секунду?

КРУПНОВ. Если бы этого потребовали интересы дела. Почему я хочу услышать от вас «да»? Да потому что, если вы и продадите меня, то не сразу, а после долгих мучительных колебаний. И на ваше «да» я могу рассчитывать хоть какое-то время. Небольшое. А мне большого и надо, мне и этого хватит. Итак, да?

ОРЛОВ. Могу я подумать?

КРУПНОВ. Конечно, можете. Минуты четыре. Время пошло.

Вновь появляется ВАРЯГИНА.

ВАРЯГИНА. Михаил Кузьмич, будете уходить – только не через главный ход. На площади битком, обстановка, как в очереди за водкой. (Орлову.) Ждут вашего выступления. Тут где-то выход через бройлерную. Покажите.

ОРЛОВ (Крупнову). Извините. (Уходит с Варягиной.)

Оставшись один, Крупнов подходит к режиссерскому столу. Наугад нажимает кнопку на пульте. Начинает двигаться сценический круг, вынося на авансцену бруствер из «Падения Берлина». Крупнов испуганно отдергивает руку. Круг останавливается. Крупнов осторожно нажимает другую кнопку. Сверху на сцену спускается штанкет. На нем, вцепившись руками в трос, сидит майор ПЫЖ. Он в форме, в черных очках. Крупнов поспешно прячется за ширму с джигитом.