Текст книги "Тьма. По Цельсию близко к нулю. Политический триллер"

Глава 2

Как только я зашёл в квартиру, зазвонил телефон. Это была Милена.

– Где ты?

– Дома.

– Я еду мимо Тихорецка, заеду к тебе. Минут через двадцать. Даже раньше. Назови адрес.

– Зачем?

– Говорю же, заеду к тебе.

Иногда я тормозил. Не знаю, почему. Терялся в трёх соснах.

– Энгельса, дом 140.

– Жди меня на улице.

– Может, зайдёшь в гости? Выпьешь кофе. Скоро ночь.

На какое-то мгновение Милена задумалась, как мне показалось.

– Посмотрим. – Она отключила телефон.

Строгий голос моего куратора напрягал. Ощущение покоя, которым я только что наслаждался, сидя в кафе, исчезло. Я был пьян, и неожиданно для себя стал быстро трезветь. Самовнушения было мало, поэтому зашёл в ванную комнату, нашёл нужную упаковку. Размешав таблетку алка-зельтцера ручкой зубной щетки, я немного отпил из стакана и скривился.

– Какая гадость!

Минут через десять зазвонил телефон снова.

– Я во дворе твоего дома, в машине. Ты где?

– Иду-иду, – сказал я и торопливо стал спускаться вниз.

Её машина стояла возле столба, на котором ярко горел фонарь. Сама Милена прохаживалась возле машины. Тонкая и сильная, она выглядела в джинсовой мини-юбке просто сногсшибательно. Я бы многое отдал, чтобы уложить её в постель рядом с собой.

Заметив меня, она направилась в мою сторону.

– Привет! – сказал я.

Она протянула руку. И я пожал её.

– Приветик, – сказала она как-то ласково. Тон её голоса теперь отличался от того, который я слышал в телефонной трубке. – Пошли в машину, я отдам деньги.

– Зайти в гости не хочешь?

– Я еду в Ростов, но, к твоему счастью, не тороплюсь. Сколько километров от Тихорецка до Ростова-на-Дону?

– Двести.

– Двух часов мне хватит, чтобы доехать?

– Если ехать быстро.

– Встреча назначена на десять утра. Сколько сейчас времени?

– Уже полночь.

– Ну, я не только кофе хочу. Двенадцать часов назад обедала. У тебя есть что перекусить?

– Цыплёнок-табака. Но он подгорел.

– Пойдёт, я голодная, съем всё что угодно. – Она достала из машины сумочку. – Веди, Сусанин!

– Как прошел день? – поинтересовался я.

– Честно?

– Мы же напарники…

– Ужасно… Мне надо выпить, – ответила Милена. – И побольше. Как следует напиться.

– А как же твоя поездка в Ростов? Менты могут остановить, сама понимаешь.

– Рома, я – не ты. В отличие от тебя я могу себе позволить многое… И мне ничего за это не будет. Компанию составишь?

– С удовольствием, – обрадовался я. – Что будешь?

– Водку.

– Водку?

– Да, водку. И, пожалуйста, не удивляйся. Мне трёх рюмок достаточно! А то ты, наверно, подумал, что я бутылку могу осилить?

– Надо купить. Дома водки нет. Только пиво. Рядом есть кафе. Работает до двух ночи. Я сбегаю.

– Вот тебе твои деньги… – Она расстегнула сумочку, вытащила пятитысячные купюры. – И купи колбасы. В этой дыре, я думаю, водка и колбаса имеются в продаже. А я пока подожду тебя здесь. Только – быстрей!

Я взял деньги и направился в сторону кафе. Мне показалось, что Милена уже пьяна. Но её состояние было не моим делом.

Вернулся быстро.

Мы зашли в квартиру. Я знал, что Милена, была у меня дома. В этом даже не сомневался. Это она, видимо, забирала табурет, в котором потом нашли наркоту. Но об этом говорить ей не хотелось – зачем? Она, наверное, сама уже знала, что я знаю. И, вообще, что бы она ответила? Покрутила пальцем у виска? Тем более мы с ней в одной лодке уже.

– Располагайся как у себя дома, – сказал ей, а сам пошёл в кухню разогревать цыплёнка-табака в микроволновке. Колбасу уже нарезали в кафе.

– Кофе сделаешь? – крикнула она из комнаты. – Поставь чайник.

Вскоре я сидел на диване, держа в руках кружку с обжигающе горячим кофе, а Милена устроилась в кресле напротив и положила ногу на ногу. Между нами стоял деревянный столик со стопкой мужских журналов (я не успел их спрятать) и толстой книжкой рядом с названием «Старинные и современные пословицы и поговорки народов мира», между которыми расположились водка, колбаса, цыплёнок, хлеб и салфетки. Милена взяла верхний журнал, открыла – первая же картинка, я заметил, была порнографической.

– Ммм, – промурлыкала она и отложила журнал в сторону. Потом открыла книгу. – Странное сочетание литературы я наблюдаю у тебя. – Она пролистнула несколько страниц книги, прочитала вслух: – Если ты счастлив дольше одного дня, значит, от тебя что-то скрывают. Интересно… О! А эта пословица в тему: жалует царь, да не жалует псарь. И что это значит?.. Хорошее отношение, милость высших не помогают, если непосредственное начальство, от которого многое зависит, относится недоброжелательно. – Милена закрыла книгу и положила на место. – Наливай, Рома! А то у меня испортится настроение. А ещё складывается впечатление, что в гостях ты, а не я.

Рюмки были наполнены.

– За знакомство?

– Нет, мы уже знакомы. Давай выпьем не за любовь, не за здоровье… а выпьем за материальные блага. А?.. Как говорила тётя Циля: «Не в деньгах счастье! Но с деньгами я могу себе позволить быть несчастной где угодно, с кем угодно и когда угодно!»

Цыплёнок был съеден быстро. Я видел, что Милена любит покушать, но она не была толстой, она не была, как говорят, даже «сбитой» женщиной, то есть плотной. Хорошая конституция. Многие женщины могли бы позавидовать такому аппетиту и такой фигуре.

– Рома, не молчи, – сказала Милена. – Кстати, сам-то чего мало ешь? Водку надо закусывать.

– Я не голодный.

– Цыплёнок в самый раз, скажу. Мне понравился. Да, у тебя переночевать можно? А то я так и не спросила разрешения.

– Могла бы и не спрашивать.

– Понятно. Значит, можно. Я ещё две рюмки – и спать. И у меня к тебе просьба: не приставай. Наслышана про твои способности.

Про меня знали всё. Я ничему не удивлялся.

– Журналы мне в помощь!

Милена рассмеялась. Я сумел её рассмешить.

– После, хорошо? Когда уеду, ага?..

Я налил в рюмки водку.

– За нас?

– Очень красивых! И сильных!

– Кстати, глядя на тебя, я понимаю, что некоторые салоны красоты могут остаться без работы…

Милена поднялась с кресла и неожиданно поцеловала меня в щёку. Я не успел даже отреагировать на её поцелуй.

– Бонус за комплимент, – она стукнула рюмкой о мою рюмку.

– Это так неожиданно… Вроде ничего не сказал…

– Ты сказал достаточно! Я польщена.

Мы вышли на балкон, закурили и, как дети, стали дурачиться, пуская друг на друга табачный дым.

Вернулись к импровизированному столу.

– Третий тост молча, – предложил я. – Каждый пьёт за своё.

– И спать. Я, правда, Рома, очень устала, ага?

– И спать… Я постелю тебе в спальне, а сам лягу здесь.

– Отлично, меня это устраивает. Наливай, по третьей!.. И мне надо принять душ.

Было слышно, как вода полилась в ванной комнате. Я принялся убирать стол, и услыхал приятный голос – Милена пела незнакомую мне песню на английском языке.

Полбутылки водки ещё оставалось. Я сделал хороший глоток прямо с горлышка, закусил колбасой. Остатки еды и водки убрал в холодильник. Будильник поставил на шесть утра.

Выключил свет, выглянул в окно – ночь уставилась на меня – и принялся ждать, когда Милена выйдет из ванной комнаты.

Глава 3

Она подошла ко мне и остановилась за моей спиной. Я чувствовал её дыхание на своей шее. Она притронулась мокрой рукой к моей руке и сжала её.

– Ты хороший человек, – неожиданно сказала она. – Свет сияет только в темноте. Но теперь всё изменится. Свет померкнет.

– Что ты имеешь в виду?

– Если я начну говорить правду, то всё королевство лжи и кривых зеркал треснет в момент. Придёт время, сам всё поймёшь и узнаешь.

– Расскажи о себе, – попросил я и повернулся лицом к Милене. Слабый свет фонаря с улицы плохо освещал её фигуру, она была голой, только что вышла из ванны, я видел лишь силуэт.

– Что тебя интересует?

– Всё.

Милена колебалась – всё же нелегко открыться перед малознакомым человеком. И некоторое время молчала. Я решил, что она не станет ничего говорить.

– Принеси полотенце, пожалуйста, – сказала она. – Я вся мокрая.

Она ушла в ванную.

Я снова включил свет.

Когда оттуда вышла, то была завёрнута в выданное мной белоснежное полотенце, чёрные волосы мокрые, распущены и никакой косметики. В таком виде она стала более желанной, но я сдерживал себя.

– При смертельной опасности звери притворяются мертвыми, а люди – равнодушными. Я очень равнодушная женщина, Рома! Хотя раньше такой не была. Работа заставляет. – Голос у Милены изменился, и она из весёлой девушки превратилась в серьёзную молодую женщину. – Мы чем-то с тобой похожи. Меня тоже взяли за наркотики. Вообще, я инструктор по спортивной аэробике и преподаватель физкультуры – соответственно, от наркотиков далека. Тогда я жила в Москве.

– Училась?

– Да. У меня всегда была активная гражданская позиция, и в двадцать два года стала волонтером Gulagu.net – проект по борьбе с пытками и коррупцией в российской тюремной системе. На протяжении трех лет я постоянно высказывала свое мнение против репрессий в тюрьмах: называла пыточные колонии «гестапо» и подписывала открытые заявления в отношении садистов. Иногда случалось делать политическим заключенным передачи через интернет-магазины и, конечно, мои данные оставались в сети. В 2015 году проводились обыски у основателей проекта Gulagu.net Владимира Осечкина, а также проверки наиболее активных волонтеров и блогеров. Их начали вызывать на допросы в ФСБ и СКР. Как правило, после этого они прекращали правозащитную деятельность. Меня это тоже не обошло стороной. Однажды мне позвонил мужчина и представился Александром, сотрудником управления «М» ФСБ по борьбе с коррупцией во ФСИН, МВД и Минюсте. Он предложил встретиться в кафе и поговорить о возможности совместной работы. Там Александр всячески хвалил меня и рассказывал, что наши расследования помогли арестовать многих коррумпированных сотрудников. Он плавно подводил меня к вопросам о Владимире Осечкине, говорил, что тот предал страну, и спрашивал, кто финансирует сайт Gulagu.net. Все ради того, чтобы собрать компромат. То есть меня вербовали ради дачи ложных показаний – в частности, что родственники заключенных якобы дают взятки координаторам проекта Gulagu.net. Естественно, от сотрудничества я отказалась. После чего всё его дружелюбие вмиг улетучилось. Он заявил: «Мы еще встретимся. В следующий раз хорошенько подумай, что рассказать». Через пару месяцев Александр вызвал меня в ФСБ и протянул протокол допроса для подписи. Я без удивления прочитала сфальсифицированные данные, но ломать жизнь человеку не собиралась. Сотрудник буквально с цепи сорвался, и я расплакалась. Тогда мне дали последний шанс… – Милена поправила на себе полотенце. – В следующий раз меня вызвали на допрос в управление СКР по Юго-Западному округу Москвы. Следователь Максим с ходу выдал: нам сообщили, что вы хотите дать показания против Осечкина. Я не успела толком ответить, как он распечатал несколько листов очередного протокола. Я опять отказалась его подписывать. Тогда следователь набрал чей-то номер и долго ругался, а потом бросил: «Можете идти. Александр передал, что вы скоро увидитесь». Так оно и вышло… Прошла неделя, наверное. Как-то моя знакомая предложила сходить в ночной клуб, сказав, что я приглянулась её другу, Андрею, – с мужчинами на тот момент я была в свободных отношениях, постоянного парня не имела. Мы спокойно отдыхали, а когда настало время оплачивать счет, парень вытащил из бумажника 5000 рублей. Чтобы оплатить счет, немного не хватало, и он предложил, чтобы я оплатила своей картой и взяла наличные. Я согласилась и положила купюру в сумочку. Прошло минут десять и в клубе внезапно включили свет, вбежали люди в масках, на меня надели наручники. Дальше начался ад: оперативники забрали все вещи и потащили на улицу. Я была в шоковом состоянии и не понимала, что происходит, но успела рассмотреть фигуру Александра, курящего у клуба. В УВД у меня началась истерика, а сотрудники просто повторяли: «Сейчас всё расскажешь и поедешь домой». Давать показания я отказалась, и тогда Александр сообщил, что в моей сумке нашли наркотики, которые я продавала в клубе. Доказательство – меченые деньги, которые я якобы получила от покупателя, и руки мои теперь тоже меченые. По его словам, мне грозила тюрьма…

Милена на какое-то мгновение замолчала, чтобы перевести дух. Я тоже молчал, не перебивал, понимал, рассказ не окончен. В то же время решал для себя – а стоит ли верить её словам, не выдумана ли эта история? Но мне надо было выслушать моего куратора до конца, чтобы сделать свой собственный вывод, который останется при мне.

Милена продолжила:

– Из камеры я выходила только на беспрерывные допросы. Пятеро оперативников таскали меня по очереди из кабинета в кабинет и спрашивали, откуда взялись какие-то таблетки, о которых я ничего не знала… Устав от бесконечных издевательств – воды почти не давали, кормили мало, унижали – и страданий, я сделала «чистосердечное» признание о хранении наркотиков. Затем сотрудники поехали ко мне домой проводить обыск – я жила в общежитии, – но вместо этого просто попили кофе, как после рассказывали девочки, оформили какие-то бумаги и уехали. Через неделю мне предъявили обвинение в сбыте наркотических веществ и отпустили. При этом с меня взяли подписку о невыезде… Прошло полгода, я сменила место жительства, но осталась в Москве, появилось ощущение, что случившееся – просто ночной кошмар. И вдруг неожиданно меня вызывают в отдел и сообщают: все материалы готовы для передачи в суд. Я ознакомилась с ними и поняла, что нахожусь в большой опасности, ведь меня собираются посадить к людям, против которых мы вели расследования. То есть в тюрьме под пытками придётся соглашаться на любые показания. Я боялась, что меня просто убьют. Когда в суде прокурор запросил срок десять лет, я упала в обморок. Меня отправили в больницу… Потом пришёл Александр и предложил работать на структуру, о которой ничего не сообщил. Против Осечкина я так и не дала никаких показаний, а вот работать согласилась – мне пообещали, что дело о сбыте наркотиков закроют. И его «заморозили». Почти пять лет я у них на крючке. Червяк, приманка – называй, как хочешь. То есть ты не один такой. Мы два червяка.

Она замолчала. И я ничего не говорил. Рассказ казался правдивым. Сегодня ночью в нас обоих что-то изменилось. Я это чувствовал и видел. А Милена, было заметно, превратилась из куратора в обычную женщину. Очень несчастную.

– Горько всё это слышать, – не выдержал я возникшей тишины.

– Ничто не происходит само по себе. Ничто не в состоянии само нажать на спуск. Для этого нужна рука. Жестокий человеческий разум – именно такая рука. Проходит время, и пальцы нажимают курок… Но это не твои пальцы. Понимаешь? Мы фигуры на шахматной доске. Нас переставляют невидимые руки. Воюют они, а в войне участвуем мы.

– Это всё?

– А что ты ещё хочешь услышать?

– Ну, не знаю… Семья как? Родители?

– Мой отец был русским. Мать казашка. Азиатские гены очень сильные, поэтому в моей внешности нет ничего славянского. – Она улыбнулась. – Я метиска.

– Отец жив? Ты о нём сказала в прошедшем времени.

– Умер три года назад. Инсульт.

– А мама?

– Живёт в Элисте. Я к ней приезжаю два раза в год. Ей уже почти семьдесят лет. Она родила меня поздно. Я последняя, пятая. У меня две сестры и два брата. Они тоже живут в Элисте.

– Чем занимаешься, знают?

– Конечно, нет. Для них я учитель физкультуры.

– А муж, дети?

– Кто-то сказал, что брак – это нечто вроде рюмки. Если она разбивается, то, конечно, можно склеить кусочки, но трещины будут видны вечно. Я разведена. Как и ты. Замуж вышла в промежутке, когда шло уголовное разбирательство. Муж о «наркотиках» ничего не знал. А когда узнал – мы с ним на тот момент месяца три, наверное, прожили – решил, что я действительно торгую наркотиками, поэтому подал на развод. Потом он пытался восстановить отношения, но я не захотела. Вместе мы прожили совсем чуть-чуть. Он так и не сумел во мне разобраться, а я в нём… Детей нет. Не успели. – Она приподнялась на носки и прижала свои мягкие губы к моим губам. Я скинул с неё полотенце и взял её левую грудь в свою руку. Сделал это, видимо, неловко. Она сказала: – Рома!

Я отступил.

– Ты чего?!! Продолжай! Только ни как девственник! – сказала ласково, как разговаривают с расшалившимся неловким ребенком.

Я взял её на руки и унёс в спальню.

Алкоголь сделал своё дело. Милена стояла на четвереньках, я долбил её сзади на всю длину своего «малыша», сон превратился в явь, но кончить быстро не получалось. Милена же кричала и повторяла: «Глубже! Глубже! Глубже! О боже, что же со мной происходит?!! Только не останавливайся!»

Потом мы скурили по сигаретке прямо в спальне, лёжа в кровати, и уснули.

Ближе к утру я проснулся. Во рту стоял отвратительный привкус чеснока от цыплёнка-табака, водки и сигарет. Я хотел было отодвинуться, но что-то держало меня, крепко давило поперёк груди. Вытянув руки, я нащупал что-то твердое и гладкое. Нога Милены. Я осторожно приподнял её и выскользнул из кровати – она не проснулась, спала очень крепко, – прошлёпал по комнате к открытому окну и постоял там, вслушиваясь в ночь, где шумел ветер.

У всех людей есть три жизни: публичная, личная и тайная.

Глава 4

Стало светать. Я продолжал смотреть в окно. Через полчаса должен был прозвенеть будильник.

В сотый раз я мысленно вернулся к прошедшей ночи. И попытался найти объяснение случившемуся. Но не нашёл. Не просто так Милена приехала ко мне. Потому что так и не сказала ничего о первом задании, как оно выполнено, и не заикнулась о предстоящем. А раз уж меня задействовали, то задействуют снова.

Только когда?

После секса, хотя прошло несколько часов, я чувствовал себя разбитым и испытывал какие-то угрызения совести, которых по-хорошему не должно быть. Не знаю почему, но мне казалось, что Милена моя новая любовница, а я только что изменил жене.

Неприятное чувство не покидало.

Я вспомнил, как однажды в баре познакомился с девушкой намного моложе меня. Ей было лет двадцать, наверное. Мне тридцать три года – вчера отметил своё день рождение и был с похмелья. Она уже замужем, я развелся. Я пригласил её к себе домой, она согласилась – сказала, оправдывая себя, что муж в командировке, поэтому он ни о чём не узнает. Не помню её имени, но она мне нравилась – я так её хотел, что еле-еле сдерживал себя.

Она не устояла перед моим натиском, – я помог ей раздеться, – и, сидя уже голой в кровати, сказала: «Только минет!». Я удивился её желанию. Она объяснила, почему только минет, а не традиционный секс: «Минет – это не измена. Тем более он у тебя такой огромный, а у меня не лоханка». Я долго переваривал её слова, потому что любое сексуальное действие с другим человеком, если ты замужем или женат, в моём понимании – уже являлось изменой.

Когда она одевалась, а я смотрел на неё, то сказала, видимо, в упрёк не только мне, а, наверное, всем бывшим и будущим любовникам: «Мужчины помогают женщине раздеться, когда дело доходит до секса. А после секса каждый одевается сам». Потом посмотрела на меня и добавила: «Никто тебе не поможет после того, как тебя поимели. Надеяться стоит только на себя».

Занимаясь любовью с Миленой, я чувствовал себя изнасилованным. Не я трахнул её – трахнули меня. Странное чувство.

Зазвенел будильник. Я пошёл, включил чайник. Из кухни направился в спальню, тихо ступая по полу, и увидел Милену голой при утреннем солнечном свете. Она уже проснулась, и перед зеркалом стягивала резинкой длинные волосы в хвост. Этакая девочка-подросток. Смуглая кожа отдавала экзотическим тёмно-жёлтым винным оттенком. Не зная точно её происхождения, можно было подумать, что она родом из Таиланда.

И я снова оробел перед ней. Так сильно она мне нравилась, но взгляд оторвать от этой наготы не мог. Экзотическая внешность вызывала желание и страсть. Её лицо амазонки-воительницы, способной скакать на коне без седла и срубать мечом головы врагов, напоминало лицо некой американской актрисы, в крови которой была замешана индейская кровь.

Заметив меня, она нисколько не смутилась, наоборот, повернулась лицом ко мне и спросила:

– Хвост идёт? Или лучше с распущенными волосами?

– Лучше с хвостом, – посоветовал я.

– Ладно, хватит на меня таращиться, а то я подумаю, что во мне что-то не так. Выйди. Я хочу одеться без посторонних глаз.

Милена пила кофе, себе я заварил чай.

– А ты не хотела бы сбежать из этой страны? – задал я вопрос, вспоминая вчерашний её рассказ.

– Желание сбежать у меня огромное, Рома. Но, сбежав, пожалею об этом. Не потому, что окажусь лишней в чужой стране – английский язык я знаю в совершенстве, – а потому что не окажусь в центре исторических событий в ближайшем будущем. Они скоро произойдут, не сомневаюсь. Мы их увидим. Вообще, здесь интересно жить, не скучно.

– Это точно… Знаешь, а каждый тролль, провокатор, мент, вертухай, чекист и прочие охранители и обслуга режима когда-то обязательно столкнутся с «родной» медициной, пенсией, оформлением разрешений, штрафами. И то, что они охраняют, разорвёт их самих. Я часто вижу это нытьё от подобных людей в интернете. Поделом! А то, что мы говорим об этом, сами являясь частью обслуги, доказывает правоту твоих слов. Я согласен с тобой. Мы на пороге чего-то грандиозного.

– Шухера?

Я улыбнулся:

– Грандиозного шухера.

– В последнее время я часто вспоминаю свое детство. Иной раз мне приходят в голову такие причудливые мысли, что я им сильно удивляюсь. Не знаю, в чем тут дело. Кстати сказать, всё своё детство – а оно не было особенно счастливым – я мечтала стать взрослой и вырваться из скучной, отупляющей жизни родительского дома. Но теперь я невольно завидую детской невинности и отсутствию проблем. Детям не нужно иметь дело с такими высокомерными людьми, как наше окружение.

Небо внезапно потемнело. Вверху, над крышами домов, грохотнуло.

– А мужа ты любила? Хоть чуть-чуть? Или брак был по расчёту?

– Да, мужа любила. Месяца два. Никакого расчёта. Потом поняла, что он не мужик.

– В каком смысле?

– Больше всего я не терплю в мужчинах «обидчивость». Неоправданные страдания по поводу и без повода себя любимого признак недостатка ума или какой-то закомплексованности. Бывший муж был именно таким. И слова не скажи ему. Однако честно признаюсь, он сумел найти у меня точку «J». И пользовался этой кнопкой в корыстных целях. К примеру, захотел борщ, нажал… и вуаля – борщ!

– Ну, про меня, наверное, ты всё знаешь, читала досье. Поэтому рассказывать не стану.

– Читала… Внимательно.

– Добавлю лишь, что жизнь меня научила, если тебе сказали, что ты добрый, хороший и умный – не ведись. Лучше прямо спроси – что тебе нужно?

– Это такой завуалированный вопрос?

Милена была умней, чем можно было предположить.

– Можно сказать, да.

– Сегодня ночью ты был грубым животным!

Показалось, что она уходит от вопроса.

– Большая честь для мужчины, когда его называют грубым животным, – ответил я чужой фразой.

– Но мне понравилось, расслабься. К твоему сведению, мы, азиатские девочки, секс всасываем с молоком матери. Можем многое и позволяем многое. Я очень люблю секс, но не хочу привязываться к одному человеку. Тем более на всю жизнь. Если я захочу ребёнка – я его рожу. Для себя. А биологический отец об этом даже не узнает. Больше скажу, чтобы шокировать, мне нравится групповой секс, например, МЖМ или МЖММ. Не думаю, что ты захочешь встречаться на постоянной основе с такой женщиной. Я права?

– А не наговариваешь ли ты на себя? – спросил я, отодвигая от себя подальше кружку с кипятком. – Чтобы держать на расстоянии, а? – Подобного откровения я, честно сказать, не ожидал услышать. Милена, видимо, совершила ошибку, переспав со мной, а теперь пытается оттолкнуть, подумал я.

– Зачем мне это делать, скажи?

– Не знаю.

– Нет, ты вызываешь симпатию и доверие, Роман Сергеевич, – перешла она на деловой тон, – и я могу познакомить тебя с двумя ребятами, которые спят со мной одновременно. Верней, это солидные мужчины, которым далеко за сорок. Захочешь – будешь третий. Они не станут возражать, если в нашу дружную компанию войдёт ещё один мужчина. Помоложе. Они женаты, у них свой бизнес. И своя тайная личная жизнь. Я знаю, ты умеешь молчать. Так что подумай, Рома. Никто из них, кстати, не гомосексуалист и не бисексуал. И мне не платят за это, если у тебя возникнет такая глупая мысль. Я им нравлюсь, а мне нравится подобный секс. Некоторые женщины воспринимают любовь как крайне нежелательный инстинкт, заставляющий бесплатно делать то, что можно делать за материальное вознаграждение. При этом не обязательно каждый день ходить на работу. Содержанки любят подношения. Я не из таких женщин. А вот с ребятами я не так давно разговаривала и предложила им, что хотела бы ввести в нашу группу ещё одного мужчину, которого выберу сама.

– И что дальше?

– Они согласились, потому что доверяют мне. Поэтому я и приехала, Рома.

– А как же Ростов-на-Дону?

– Попасть в Ростов к десяти часам дня я тоже должна. Обязательно. Так что подумай, я не тороплю с ответом, могу подождать.

Я смотрел на Милену. У неё ни один мускул на лице не дрогнул, как будто это лицо обрело маску смерти.

– Ты очень влюбчивый, – продолжила она. – Ты во всех своих женщин влюблялся?

– Разве это плохо? – Я почувствовал укол ревности и захотел сменить тему. Поэтому спросил: – Твоё желание напиться было вызвано вчера чем-то очень серьёзным?

Глаза Милены тут же пронзили меня лазерным лучом насквозь. Я почувствовал – не просто ожёг, а смертельную рану на своём теле. Её настроение тут же поменялось. Она напряглась, а маска смерти стала ещё зловещей.

– Некоторые вещи лучше не знать, – сказала она, и я заметил, что у неё дёргается веко. – Если этой ночью я стала перед тобой раком, то это не значит, что буду рассказывать всё, что знаю и не знаю. Твоё место в машине. Моё – держать с тобой связь. В противном случае, если пойдёт что-то не так, нас уничтожат. Помни об этом.

– Нас?

– Да. И тебя, и меня. Мы зависим друг от друга.

Она поднялась из-за стола.

– Провожать не надо. Спасибо за кофе.

– А что с заданиями?

– Наверху молчат. Когда ты будешь нужен, я с тобой свяжусь.

Я открыл дверь, она вышла в подъезд.

– О моём предложении подумай. И, если согласишься, дай знать: напиши sms «хочу». Я всё пойму, и мы уже встретимся в Краснодаре. Не по работе.

– До встречи, – сказал я и закрыл дверь.

За окном лил дождь, барабаня по подоконникам. Всё очень странно, решил я. Групповым сексом я никогда не занимался. Для меня это было дико. Одно дело две девушки и мужчина, а здесь всё наоборот. Но Милена была желанной для меня, в том смысле, что я испытывал к ней страсть, а не любовь. Пересекаться с такой женщиной и просто страдать, что она спит с кем угодно, а меня игнорирует, я не хотел. И, недолго думая, взял телефон и написал: «Хочу». Милена, наверное, получила sms – даже не выехав со двора дома. Так всё быстро произошло.

Порыв был спонтанным. И не совсем обдуманным. Но мне хотелось узнать – а дальше что?

Ответ пришёл моментально: «Ок!».

Я понимал, что ввязываюсь в какую-то авантюру и это всё часть какого-то будущего задания, в которое меня посвятят позже.