Текст книги "Тьма. По Цельсию близко к нулю. Политический триллер"

Глава 5

Ближе к двум часам ночи я увидел указатель «Верхние Татышлы». Через пару километров – рекламу (свет фар выхватил надпись): «Гостиница „Встреча“. К услугам гостей: номера различной ценовой категории, кафе».

Милена дремала, и я её растолкал, когда остановил машину на стоянке.

– Приехали. Надо отдохнуть. Мы где-то на полпути.

Как зомби, она вышла из кабины, поплелась к входу гостиницы. Я за ней.

Было очень прохладно. Пришлось вернуться за курткой, которую оставил в кабине.

Милена уже взяла ключи от номера. И помахала ими перед моим носом.

– Твоё счастливое число?

– Восемь.

– Бесконечность… Тебе повезло! Восьмой номер выдали. Во сколько встаём?

– Давай… в семь.

– Почему не в восемь?

– Потому что ехать, превышая скорость, я не собираюсь. Кое-где дорога подмёрзшая уже. Не замечала?

– Я спала.

– Вот именно.

– В душ – я первая!

– Пошли уже… Я устал.

Батареи в номере были еле тёплые. Милена разделась до трусов – и тут же замёрзла.

– Они что – экономят на отоплении?

Возле прикроватной тумбочки стоял маленький обогреватель с вентилятором. Я включил его и направил на Милену.

– Кажется, стало чуть теплей, не выключай, – попросила она и зашла в ванную комнату.

Я расправил постель. Пододеяльник был порван. Ругаться не имело смысла – пять часов отдыха не пять дней. Сервис по-русски – где-то порвано, а где-то холодно, но всегда дорого.

– Присоединиться не хочешь? – позвала Милена.

– Нет, извини, надо отдохнуть.

– Как знаешь…

Я не хотел секса не потому, что устал. Последний разговор оставил не совсем приятный осадок.

Милена вышла из ванной – и тут же юркнула под одеяло голой.

Я помылся, а когда вышел, увидел, что Милена спит. Поставил будильник на телефоне, выключил свет. Осторожно, чтобы не разбудить, лёг рядом.

Уснуть сразу не получилось. Ворочался, наверное, час. Усталость, которая несколько часов назад ломала и вгоняла в сон, исчезла. Плохой знак – не высплюсь. И стал в уме считать до ста… Приближаясь к числу четыреста, кажется, уснул.

Разбудил меня не будильник. Его я просто не услышал. Толкала Милена.

– Вставай! Мы проспали!

Я подскочил, не понимая, где нахожусь. Посмотрел на экран телефона. Девять утра.

– Забыл поставить будильник?

– Нет, ставил.

– Почему тогда мы проснулись в девять?

Я ещё раз посмотрел на экран телефона. И понял свою ошибку. По запарке звонок будильника выставил не на семь утра, а на 19:00. И показал Милене, протягивая телефон.

– Всё ясно. Следующий раз перед сном сама этим займусь. Тебе доверять нельзя. А теперь пошли завтракать. Здесь, кажется, есть кафе.

Яичница с колбасой и кофе были нашим завтраком. Я попросил девушку, которая обслуживала, сделать несколько бутербродов в дорогу.

Вернулись в номер, чтобы забрать вещи. И я не сдержался, поцеловал Милену. Она завелась с полуоборота. Тут же скинула с себя всю одежду.

Я лёг сверху, моё лицо оказалось над ней. Она погладила жесткую щетину на моём подбородке, сказала:

– Если женщина изменяет, она ищет более качественный секс. Мужчина ищет лишь новую женщину для секса, а не для совместной жизни. Именно поэтому вы, мужики, редко уходите из семьи ради новой любовницы.

– Ты мне изменяешь?

– Это не важно… Вообще, с каких пор ты стал моим мужем?

– Нет, ответь – у тебя есть кто-то, к кому ты точно так же, как ко мне, можешь запросто лечь в постель?

– Тебе нужны доказательства?

– Нет…

– Я хочу, Рома, чтобы ты ревновал. Меня это заводит. Мне хочется, чтобы ты ревновал, и когда кто-то звонит. Чтобы думал, что у меня кто-то есть ещё, какой-нибудь поклонник, – сказала Милена и освободилась из моих объятий.

– Не буду, – ответил я. – Ты выдала себя. Никого у тебя нет.

Но она была права – я ревновал. Всегда. Кто бы ни звонил. Я был собственником.

– Кто-то сказал: «Если ты любишь одновременно двоих, и тебе надо выбрать, выбирай второго. Потому что если бы ты действительно любила первого, ты вряд ли бы влюбилась во второго…»

– Хочешь быть вторым? У меня за вторым может появиться третий…

– Не удивлюсь, если назовёшь меня «Боингом-747».

– Честно, я сбилась со счёту… «Ту-134», но не «Боинг». Но из множества мужчин, которые у меня были, я тебя, Рома, выделяю в особую группу – самолёт пятого поколения. Что-то новое, универсальное и современное.

– Правда?

– Но не обольщайся.

– Я понимаю, за пятым поколением появится шестое поколение истребителей. Это логично.

– Да, я такая!

Подойдя к стене, она опёрлась на неё руками, выставив круглую упругую попку назад.

– Хочу так… Постель надоела.

Меня задели все сказанные ею слова. И я больно ударил её по ягодицам ладонью! Один раз, второй, третий… Смуглая кожа покраснела, и только тогда я обнял её сзади за груди, поцеловал между лопаток.

– Хочу, чтобы ты продолжил порку…

Но я не стал этого делать. Милена даже от боли получала кайф. В следующий раз я её придушу, а она, не удивлюсь, и от этого испытает удовольствие!

Мне нравились худосочные женщины. Я сказал, что красивее тела, чем у неё, ещё не видел. Милена чувствовала, что я говорю серьёзно, хотя делать комплименты я был не самый лучший мастер.

– Об этом говорят все мужчины. Я знаю, что идеальна.

– Похотливая идеальная сучка?

– Да! – призналась она. – Сегодня твоя сучка.

– А завтра?

– Тоже.

– И послезавтра?

– Да…

И тогда я осторожно ввёл член во влагалище и почувствовал, как будто попал в кипящее масло, которое тут же стало вытекать на мои яйца! Я встрепенулся, обожженный огнём, и, как ретивый конь, начал гонку.

Кто первый придёт к финишу? Я всегда опаздывал. Зато давал возможность финишировать Милене первой, и ни один раз, – несколько!

Сегодня всё было наоборот. Видимо, я торопился и сильно ускорился… Но Милена, когда я финишировал и продолжал двигаться как бы по инерции, догнала меня. Её вопль услышали, наверное, по всей гостинице. И мне пришлось прикрыть ей рот ладонью…

Когда покидали номер, девушка, которая отдавала бутерброды, очень странно на нас посмотрела.

Уже в машине Милена спросила:

– Видел её взгляд?

– Да, завистливый такой… Она всё слышала. Кухня-то рядом, через стенку.

– Она смотрела на тебя. У неё проблемы с мужским полом. Хотя назвать дурнушкой её нельзя… Несчастная!

Оставшуюся часть пути ехали молча. Иногда останавливались, чтобы перекусить в придорожном кафе и сходить в туалет.

Милена в основном дремала. Либо входила в интернет с телефона там, где была хорошая связь. Но чем дальше на север, тем меньше появлялось такой возможности.

Ещё одну ночь переночевали в каком-то придорожном гостевом доме. Здесь сервис оказался чуть получше, но по такой же цене.

Уже на подъезде к посёлку стало видно, что на горах местами лежит плотный туман. А там, где туман отсутствовал, виден был снег. Я посмотрел на часы, московское время 12:40. Значит, по местному времени 14:40.

Кому-то одному нужно было выставить у себя на часах местное время. И это сделала Милена – она не доверяла теперь мне вести такой учёт.

Не далеко от посёлка, до которого, как казалось, оставалось совсем немного, километров двадцать, упёрлись в шлагбаум, за которым находился мост, вагончик и охранник.

Он нас не пустил через шлагбаум. Документы, выданные Шелестом, на него не подействовали. Как и обаяние Милены.

– Езжайте, – сказал он, – до начальника охраны. Без его разрешения не велено пущать на мост. Увидят в камеру на столбе – будет худо и мне, и вам. – И он объяснил, как проехать к нему.

Я развернул машину, поехал в обратную сторону.

– Здесь что, находится закрытый объект? – спросил я.

– Наверное, мы не по той дороге поехали.

Начальник охраны оказался мастером компромиссов. Он подтвердил, что мы не там свернули. И, если возвращаться, значит сделать крюк. Но проехать по дороге через мост можно в посёлок, но пустить он нас не может.

– А вот если поедете не по мосту, а рядом – мешать не буду, – сказал он хитро.

Русское чудачество! Было бы не по-русски, если нам разрешили проехать по этому злосчастному мосту.

Пришлось идти на поставленные условия.

Так и сделали. Хорошо, что река была скована льдом. И мало снега. По накатанной колее – здесь, по всей видимости, мы ни первыми проезжали – переправились на другой берег. И вырвались на дорогу, ведущую в горы и самую гущу тумана, и он оказался жутко плотный и осязаемый. Чувство, что ещё чуть-чуть и нас этим молоком прижмёт к земле, разотрёт по склону в порошок, усиливалось по мере того, как мы отдалялись от вагончика охраны и замёрзшей речки.

Белое марево сгустилось. Видимость – почти ноль. Хорошо, что вдоль дороги стояли вешки, хоть какой-то ориентир.

Кончился туман также внезапно, как и начался. Граница чёткая: там темно и мрачно, а тут солнце, горы и красота.

– Куда дальше-то едем? – спросил я, обращаясь к самому себе, и остановил машину. Навигатор не работал. То ли сломался, то ли что-то ещё. А дорога раздваивалась. И никаких указателей.

Милена решила, что вопрос задан ей, сказала:

– Откуда ж я знаю, сама здесь впервые… Смотри, Рома, – заметила она, – справа какие-то постройки на горе. Может, глянем, что там? Заодно и спросим, куда нам ехать.

Это была парковка. Одни «БелАЗы» и собаки. И ни одной человеческой души.

Вернулись назад. И поехали направо – туда, куда должны были ехать изначально.

И вот он посёлок городского типа! Наконец-то!

Въезжаем – двух и пятиэтажные дома. Людей и машин видно не много.

Проезжаем железнодорожную станцию, она называется «Харп – северное сияние» (из интернета я уже знал, что Харп на ненецком языке обозначает «северное сияние»). За ней – школа и здание какого-то спортивного клуба.

– Гостиницу ищи, – посоветовала Милена, – а не достопримечательности разглядывай.

Покружив по посёлку, я, наконец, наткнулся на мини-гостиницу с названием «Собь». Ничего примечательного. Во всяком случае, снаружи. Но каждый из нас устал и нуждался в отдыхе после дороги.

– Устроит? – спросил я.

– Я соскучилась по горячему душу. И тёплой чистой постели. Меня всё устроит.

Мы вышли из машины, прихватив свои вещи.

– Название у гостиницы странное, – сказала Милена.

– Собь – это река, берущая своё начало на восточных склонах южной части Полярного Урала, как я читал. Она здесь рядом протекает. Мост, на который нас не пустили, наверное, и был через эту реку. Кстати, Собь втекает в Обь.

– Прикольно! Собь – в Обь!

Милая девушка, наверно, ненка по национальности, с узким разрезом глаз, очень красивая, но, в отличие от Милены, с молочным цветом кожи, встретила у входа.

– Вы хотите у нас остановиться? – спросила она и, не дав никому ответить, тут же вежливо, но настойчиво сказала: – Пройдёмте со мной.

Регистрационные номера «Газели» дали ей понять, что мы из Краснодарского края. Она провела нас к стойке, где находился компьютер и монитор с двумя изображениями видеокамер с улицы. На одной половине монитора чётко отображалась «Газель» – она стояла на стоянке, и был виден отчётливо номер.

Нам предложили комнату на два человека под номером четыре. Но Милена отказалась. Попросила тринадцатый номер, если такой вообще есть. И если он свободен.

Оказалось – имелся. Трёхместный. Дорого. Но цена для нас не играла значения.

Запах краски и свеженатёртого паркета из орехового дерева еще висел в воздухе, кое-какая мебель была сдвинута в сторону из-за ремонтных работ в гостинице. Но в целом всё остальное оставалось таким же «обыкновенным», как и в других «захолустных» гостиницах малых городов и поселков городского типа большой России – я повидал их не мало.

Когда шли к номеру по узкому и довольно тёмному коридору, я спросил, почему её не устроила четвёрка?

– Число четыре имеет в китайском, японском и корейском языке сходство со словом «смерть», поэтому считается в некоторых кругах несчастливым. Я тоже считаю так. А вот к числу 13 отношусь спокойно, – объяснила она. – Это число, как для тебя восьмёрка, счастливое для меня.

Видимо, как женщина с азиатскими генами, подумал я, Милена суеверна, но не в русских традициях.

Холодный ветер, ворвавшийся через открытое окно – я решил проветрить помещение, – начал трепать полы халата Милены, который она успела одеть. Её била дрожь.

– Как же здесь холодно! Люблю лето, жару. Ненавижу осень и зиму!

– Прохладно. У нас там, наверное, плюс двадцать.

– И в море купаться можно, такая же температура воды. Скорей бы домой… Пойдёшь со мной в душ?

– Не устала?

– Да, устала. Но я хочу тебя больше, чем спать. Потом завалимся – и до утра.

– Я предупрежу, чтобы нас не тревожили. А потом к тебе.

– До семи утра, – уточнила Милена. – Сейчас по местному времени 16:00.

Пусть мы ляжем в шесть вечера – тринадцать часов нам хватит?

– С избытком. Для меня столько сна – непозволительная роскошь.

– Тебе надо отдохнуть, ты за рулём провёл много часов, – Милена проявила внимание. И это доставило мне особое удовольствие – я испытал странное чувство заботы, которое давно не испытывал по отношению к себе.

Девушка-ненка была предупреждена, что после дороги мы хотим отдохнуть, и не хотели, чтобы нас тревожили до утра. Потом я зашёл в душ. Милена стояла под струями воды, и я приподнял её за ягодицы и насадил на «малыша»… Несмотря на то, что Милена весила не больше пятидесяти килограмм, я поскользнулся на кафельной плитке, и мы упали…

Перебрались в постель. И я кончил в классической позе – Милена требовала продолжения, но я выбился из сил.

Проснулись только на следующий день. Как и планировали. Так крепко я спал только в детстве. Милена, наверное, тоже. Она загадочно смотрела мне в глаза. И я всё понял – хотела секса…

Я не смог ей отказать в этом.

ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ

Говорят, что, независимо от идеалов, и какой бы демократичной система ни была, лидер всегда проявляется. С этим можно согласиться или поспорить, но вот что упырь себя всегда проявит – это точно.

Ирвин Уэлш «Клей»

Глава 1

– Ты упряма и своевольна, я этим восхищаюсь. И твоей силой.

Милена глубоко вздохнула и ничего не ответила. Она нервно теребила большой палец, когда сидела перед зеркалом. Ее ногти были аккуратно пострижены и покрашены бесцветным лаком. Она сделала лёгкий макияж и побрила ноги. А перед этим мы успели перепихнуться.

Даже не потрахаться – так всё неожиданно и быстро получилось. Милена словно дикий зверь налетела на меня, когда мы проснулись. И я ответил той же грубостью, о которой она мечтала – и получила.

Я попытался подбодрить Милену широкой улыбкой, когда она выходила из номера. Но безрезультатно.

Когда открылась дверь и Милена ушла, в нос ударил резкий запах дизельного топлива, неизвестно откуда взявшийся, влажного картона и дезинфицирующих средств. И чего-то ещё.

Дверь закрылась. Запах постепенно рассеялся.

Я оставался лежать в кровати и не испытывал ничего, кроме бездонной сострадающей пустоты. Далекий звон колоколов в храме одной из зон действовал на нервы, и я не мог сконцентрироваться на своих мыслях и чувствах. Ощущалось некое опустошение. Безнадёга. И я понял, что все мы сидим. Только одни за решёткой, а другие перед ней. Как писал Кормак Маккарти: за всю историю человечества наказаний было больше, чем преступлений.

Я посмотрел в окно, в которое бились снежные хлопья, словно в лобовое стекло автомобиля. Снег хотел прорваться в гостиничный номер через невидимую преграду, не понимая, что здесь он растает, исчезнет, тепло – это смерть.

Ветер дул неудачно, со стороны железнодорожных путей, и доносил грохот вагонов с расположенной недалеко станции. Смешиваясь со звоном колоколов, выходила какая-то какофония.

Русский бог, русский мороз, невероятное мужество и жертвенность русского народа всегда спасали страну в критические исторические моменты. В том, что критический момент настал, я нисколько не сомневался. Лишь подумал, откуда у меня эти мысли? Или об этом когда-то читал? Пропаганда разрушает основу здравого смысла. А я дитя пропаганды, как бы ни старался бороться с ней внутри самого себя. Не тот вор, кто ворует, а тот, кто ворам потакает.

А кто-то просто молчит. Получается, так и живём с широко закрытыми глазами – всюду гениальные руководители, исполнители и законодатели… В окно только не смотрите, и на потолке не спите – страшно. То есть мир становится чёрно-белым. Поляризация нарастает. Краски и оттенки никуда не исчезают, нет. Но восприятие мира становится именно черно-белым, и только на одной территории, отделённой границей. А причина очень простая: когда тебя бьют дубинкой по голове, то сложность разноцветья куда-то исчезает. «Вежливые люди» превращаются в жёстких и бездушных палачей. И как точно заметил Чарльз Буковски, сказав, что разница между демократией и диктатурой в том, что при демократии вы сначала голосуете, затем получаете приказы; при диктатуре вам нет нужды тратить время на голосование.

А некоторые из нас ещё на что-то надеются…

Увы!

Я поднялся с постели, открыл окно – холодный ветер вместе с хлопьями снега ворвался в гостиничный номер, и я окончательно проснулся.

Постояв с минуту на свежем воздухе, закрыл окно, пошёл в ванную комнату. Перед тем, как стать под душ, взглянул в зеркало, присмотрелся и понял, что выгляжу постаревшим на несколько лет. И дело было не только в освещении… Виски поседели, волосы чуть поредели, лоб избороздили морщины, и причиной этому вряд ли был возраст – скорее то, что полностью изменилось полгода назад: моя жизнь.

Выйдя из ванны, услышал, как пищит телефон – пришло сообщение в «телеграме».

Писала Милена – иногда мы с ней общались в закрытом чате. Сосредоточившись, я большим пальцем правой руки ткнул в дисплей. Довольно было простого жеста, легкого нажатия на иконку, содержащуюся в письме, чтобы открыть врата ада. Это были фотографии… Я и Милена. А ещё Саша и Петя. За столом в кухне. И короткая подпись: «Нас могут шантажировать, если сделаем что-то не так».

Письмо я тут же удалил вместе с вложенными файлами. Я понимал, что мы на крючке – два червяка, которых может съесть хищная рыба. И не представлял, что нужно предпринять. Меня и моего куратора, как я предполагал, запугивал Шелест.

Для чего?

Боялся, что разбежимся или раскроем рты? Милена – человек проверенный. Оставался я – не доверяют.

Меня запугивали через куратора. Давая тем самым понять, что она отвечает за меня. И наказание последует незамедлительно. Ну, а я, привязавшись к Милене, по их замыслу, не стану делать лишних шагов в сторону. Ни влево, ни вправо.

Но у меня подобных мыслей даже не было.

Находиться одному в номере не хотелось. И я спустился в вестибюль. Гостиница была полупустой, девушка-ненка, которая нас вчера встретила, оставалась на своём рабочем месте.

Я подошёл к ней, задал банальный вопрос, чтобы начать разговор:

– Осенью клиентов, наверное, не густо?

– Их и летом не очень много.

Я посмотрел на бейдж: Инна Владимировна Збратова.

– Вижу, Инна Владимировна, вам скучно…

– Ну, я бы не сказала, что совсем уж тоска… Впервые у нас? – глазки у девушки забегали, реснички заморгали.

– Да.

– Нравится?

– Сложно сказать… Холодно! – кратко сказал я.

Девушка улыбнулась. Она поправила правой рукой свою причёску.

Возникла неловкая пауза.

Видимо, я её заинтересовал. Как мужчина. И она, чтобы молчание не затянулось (Инна поняла, что из меня сложно вытянуть какой-либо разговор в виде флирта) поведала про это место, приводя некоторые факты, которые я уже знал. Мне интересно было её слушать. Я догадывался, если бы ни Милена, которая могла вернуться в гостиницу в любой момент, – девушка-ненка оказалась бы в моём номере. Этим же вечером. После смены. Соблазнить её не составило бы никакого труда. Женщину, способную лечь в чужую постель, я чувствовал какими-то фибрами. И я редко ошибался. Но в данный момент довольствовался лишь красивым голосом девушки, которая с восторгом рассказывала историю посёлка, превратившись в некоего краеведа из местного музея.

– Наш посёлок Харп является режимным… – сказала она.

– Кстати, я этого не знал, пока сюда не попал, – прервал я её.

– Но это только на словах… Попасть сюда легко…

– Достаточно кого-нибудь убить, – пошутил я.

– Да ну вас! Не смешно.

– Если честно, при въезде возникла маленькая проблемка, – пояснил я не совсем удачно, – как ваш рост.

Инна вопросительно посмотрела на меня.

– Это не упрёк. Надеюсь, не оскорбил вас?

– Клиент всегда прав, – она опустила глаза.

– Прошу прощения. Я не прав. Но в своё оправдание скажу, мне всегда нравились девушки с небольшим ростом. Баскетболистки – они как инопланетянки… Большие и неуклюжие. Да, я перебил вас – продолжайте.

– Может, кофе?

– Не откажусь.

Она заварила растворимый кофе мне и себе – чайник был уже горячий.

– Молока нет?

– К сожалению, придётся пить чёрный. – Она протянула мне кружку и продолжила: – Так вот, посёлок был образован в 1961 году. Харп – место у древних хантов, здешних аборигенов, считалось одержимым нечистой силой, его старались обходить стороной. А вот название переводится как «Северное сияние». Иногда эти названия местные жители совмещают и произносят вместе – Харп-Северное-сияние.

– Красиво!

– Очень… Но во всей этой белоснежной красоте есть ложка дёгтя. В какой-то мере посёлок можно назвать тюремным. Вы с этим разобрались, я поняла. Здесь расположены три колонии для особо опасных преступников. Одна из них, самая знаменитая, наверное, слышали, называется «Полярная сова». В ней находятся «смертники», или пожизненно заключенные. Александр Пичушкин – Битцевский маньяк – и Нурпаши Кулаев – единственный выживший террорист из Беслана – наши, так сказать, «знаменитые» гости…

– На всю оставшуюся жизнь, – молвил я.

– Да… Это страшно! – девушка на мгновение замолкла. Но вскоре продолжила: – А с 2003 года по 2006 год здесь отбывал наказание по делу ЮКОСа Платон Лебедев. Несмотря на это, ничего криминального в посёлке нет – просто есть три тюрьмы. А третья – колония-поселение. То есть тюрьмой назвать её сложно. Вот и всё…

В вестибюль зашла Милена Викторовна. И увидела меня рядом с Инной… Когда Милена подходила к нам, я уловил в её глазах огонь ревности – он сверкнул, как молния, и исчез. Оказывается, железная леди не совсем была железной. Человеческие чувства ей были не чужды.

Пока она шла в нашу сторону, Инна успела тихо заметить:

– Грациозная ваша напарница, но очень строгая, наверное.

– Багира… По книге Киплинга Багира – самец. Но в нашем случае она женщина.

– Вот ты где…

– Развлекаю вашего мужчину, – сказала Инна, оправдываясь, – ему стало скучно без вас. Рассказываю о посёлке, его истории.

– Ему полезно просвещаться, – Милена взяла меня под локоть, – но нам надо идти в номер. Не возражаете?

– Нет, конечно, – Инна искривила лицо улыбкой, она почувствовала соперницу и легко сдалась.

– Спасибо за кофе! – поблагодарил я и почувствовал, как Милена тянет меня за собой.

– Всегда рада помочь.

Закрыв дверь номера на замок, Милена сказала:

– Развлекаешься с молоденькими девушками?

– Решил пообщаться. Только и всего.

– Сообщение видел?

– Да.

– Мы с тобой товарищи по несчастью. Понимаешь это?

Я открыл окно и закурил. Ветер ворвался в помещение, но не был таким сильным, как три часа назад. Снег прекратился.

– За всеми событиями, которые происходят вокруг нас, лучше наблюдать с дальнего, безопасного расстояния. А мы, Милена, напротив, оказались в самом центре аномальной зоны. И я вижу, что зло – это добро, добро – это зло. И у меня раскалывается голова, когда хочу определить, на чьей стороне я сам нахожусь. Что скажешь?

Милена осуждающе посмотрела в мою сторону:

– Ни мне судить об этом. Моя философия проста: приказали – я исполнила. Женщины – обязательны. И у них в голове меньше мусора, чем у вас, мужчин.

– От кого пришло сообщение?

– Шелест сказал, что ему на электронную почту какой-то аноним скинул весь этот мусор.

– Он говорит правду? Или запугивает нас?

– Я ему доверяю… Доверяла…

– Не совсем ясно выражаешься.

– Теперь – не знаю…

– Что будем делать?

– То, что делали. Выполнять задание.

– Какое? Я нахожусь в темноте. Мало что понимаю. Ты молчишь, а я остаюсь в неведении. И только в последний момент узнаю о чём-то, что меня, естественно, поражает своим безумством. Я не привык так работать. Пойми.

Милена подошла ко мне и закрыла окно.

– Кури в туалете, хорошо? Я замёрзла.

– Ладно… Ну, так что? Посвятишь в детали?

– Завтра… Поедем вместе в «Полярную сову».

– Как обычно, всё откладываешь на потом.

– Так надо.

Я не стал больше задавать вопросов. Жизнь – постоянный риск. И ничего не изменится, если узнаю завтра больше, а не прямо сейчас.

Хотя с этим утверждением можно было поспорить.