Текст книги "Тьма. По Цельсию близко к нулю. Политический триллер"

Я закурил сигарету. Чем больше новой информации мы находим, тем неразрешимее становится загадка. Но в мире всё стремится к равновесию. Случается то хорошее, то плохое. Свет и тьма сменяют друг друга. Черная полоса сменяется белой полосой. Только я не знал, какую полосу преодолел – интуиция подсказывала, что чёрная полоса никуда не делась.

В квартире творился полнейший беспорядок после обыска. Я переступал через коробки и выброшенные вещи из шкафов. И думал, а что теперь подумают соседи? Они же видели «наркотики», а теперь увидят меня на свободе?

Эта мысль не давала покоя, я долго не мог заснуть, ворочался до самого рассвета. Мой мозг никак не мог угомониться, мысль вертелись в голове, вертелась, вертелась…

ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

У ребенка нет нужды в писании – он безгрешен. Взрослый пишет, чтобы очиститься от яда, накопившегося в нем за годы неправедной жизни.

Генри Миллер

Глава 1

Прошло почти три месяца, а призрачная девушка азиатской внешности по имени Милена так и не позвонила.

Июль месяц на исходе – может, про меня забыли? Или решили, что я им не совсем подхожу? Вот и не звонит никто, я выпал из их поля зрения.

Выкинуть из головы весь этот бред с наркотиками был бы рад, но не всё было так просто. Во-первых, остался неприятный осадок. Во-вторых, один вопрос, как заноза, не давал покоя, мучил, прожигал мозг – может, я схожу с ума?

Рабочую машину я починил; самоизоляцию сняли. Я жил своей нормальной жизнью, как было прежде. Съездил в Краснодар, навестил дочь. На Наденьку смотрел теперь другими глазами.

Вместе с бабушкой, Галиной Ивановной, и дочерью мы посетили магазин, купили новую школьную форму. Когда Наденька вышла из примерочной, я ясно увидел, что через несколько лет она превратится в настоящую красавицу: ей очень шла форма, а волосы внучки Галина Ивановна стянула в хвост. Дочь улыбалась, а я подумал: интересно, с какими проблемами мне придётся столкнуться как отцу юной красотки? В этом мире невинность – вещь недолговечная. В конце концов, Наденька довольно разумная девочка, характер у неё мой. Эта мысль успокаивала.

Бывшая жена и Галина Ивановна не знали, что произошло со мной этой весной. О своих проблемах я им никогда не рассказывал. Считал, каждую проблему можно решить самому. Такова моя жизненная философия. Всё будет хорошо. И нечего перекладывать свои проблемы на чужие плечи.

Потом мы сходили в кино.

Вечером Наденьку отвезли к родителям. А когда ехали домой к Галине Ивановне, она уговорила меня переночевать у неё, а рано утром отправиться в Тихорецк.

Перед сном мы сели на кухне попить чаю с малиновым вареньем.

– У нас всё хорошо, – подытожила Галина Ивановна, – что даже не верится. Несколько лет назад я бы так никогда не сказала.

– Я рад за вас.

– Тебе спасибо, Рома. Очень помогаешь.

– Я же отец, моя обязанность в этом и состоит, пусть даже мы и развелись с Олей.

– Да, всё верно, – Галина Ивановна громко отхлебнула из чашки чаю. – Я хочу спросить… Столько всего произошло в этом году, високосном, кстати. Ты не чувствуешь, что что-то грядёт? На улице разговоры только о политике… Самоизоляция довела людей до крайности.

– И что говорят? – поинтересовался я. В последнее время я ни о чём особо не задумывался. Только о работе.

– А говорят разное. Кто поддерживает президента, кто голосовал за него, по их мнению, стремление людей к справедливости и свободе в России это спланированные акции Запада. Для них обнаженная правда – как порнография: смотреть стыдно, и они отводят глаза. Другие говорят, кто образованней, умеет анализировать события, мол, честь и совесть нашей эпохи прогнили изнутри, перемены уже начались, но мы их пока не видим.

– Сами-то что думаете обо всём этом?

– А думаю я, Рома, пока народ жив, по мнению властей, то всё хорошо в стране. А это не совсем так. Мы же вымираем! В России есть два класса: бедные и малоимущие. С бедными всё ясно, а вот малоимущие – это те, у кого имущество вроде есть, но им всё мало и мало… Они же коркой хлеба никогда не поделятся! То, что экономика разваливается, это не только вина правительства, но и наша заслуга, так скажу тебе, – она усмехнулась, но в этой усмешке не чувствовалось радости и оптимизма. – А ещё, когда власть считает народ рабами, – это страшно! Но страшнее – когда народ с этим согласен. Власть и справедливость, как параллельные прямые, к сожалению, не пересекаются. В этом каждый из нас убедился прошедшей весной. И неважно, что происходит. Важно то, что обо всём этом думаем мы. А думает большинство не так, как я. Жаль, конечно. Пропаганда делает своё дело. И делает очень хорошо.

Галина Ивановна всё это сказала так эмоционально, что я испугался, что у неё может подняться давление.

– Не берите близко к сердцу, – посоветовал я. Но масла в огонь подлил, потому что с бывшей тёщей был согласен: – Эдуард Лимонов говорил, что рабы любят казаться свободными людьми. Увы, есть две России: одна Россия в телевизоре, другая за окном. Я телевизор почти не смотрю, а вот на улице бываю, с людьми общаюсь. Кто-то тоже об этом думает, но более примитивно. А кто-то, имея подобные мысли, вслух открыто говорить боится. Но то, что «согласных» больше, в этом сомневаться не приходится.

– Да-да… Я недавно у Пушкина стихи нашла в интернете… Выучила наизусть. Даже не подозревала о существовании этого стихотворения. – И Галина Ивановна процитировала отрывок:

 
Свободы сеятель пустынный,
Я вышел рано, до звезды;
Рукою чистой и безвинной
В порабощенные бразды
Бросал живительное семя —
Но потерял я только время,
Благие мысли и труды…
 
 
Паситесь, мирные народы!
Вас не разбудит чести клич.
К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь.
Наследство их из рода в роды
Ярмо с гремушками да бич.
 

Слышал его впервые я тоже. И решил похвалить тёщу, сказал:

– Здорово! Галина Ивановна, вам в пору было на сцене выступать, а не следователем работать!

– Да, в школе по литературе у меня была твёрдая пятёрка. А вот Наденька по этому предмету хромает. Мало читает. Поэтому и проблема созрела.

– Дети, вообще, почти не читают сейчас. Может, смогли бы ей помочь? Заинтересовать как-то…

– Рома, я разберусь с этим вопросом. Не переживай.

В десять вечера мы пошли спать. Будильник я поставил на четыре утра. И когда он прозвенел, подумал, что не прошло и двух часов, как лёг в постель, – так крепко уснул!

Галина Ивановна сварила кофе.

Перед выходом мы обнялись – со стороны, если кто-то на нас смотрел, это выглядело бы, как будто прощаются мать и сын. И, по всей видимости, так всё и было. Я выпадал из того круга мужчин, у которых тёща была врагом номер один. Моя любовь к ней выражалась не в километрах – чем дальше, тем крепче, – а реальным отношением ко мне и к внучке.

Глава 2

Вернулся я домой после семи утра и расстроился: в замочную скважину кто-то засунул какой-то металлический предмет, кажется, шпильку для волос, и я не мог открыть дверь. Пришлось её взламывать. А после полдня возиться с новым замком.

Кто-то из соседей мне постоянно вредил. Так я считал.

Началось всё после обыска. То говном дверь испачкают, то мелом напишут «здесь живёт наркобарон», а теперь вот и замок сломали.

Я не думал, что во всем виноваты соседи, которые были понятыми. Кто-то другой. Во всём доме знали о происшествии. Таньку об этом спросил, не видела ли она кого-нибудь подозрительного возле моей двери, но она ничего вразумительного не ответила. После всех событий она как будто сторонилась меня, в гости так ни разу и не зашла. Считала, наверное, что я откупился деньгами.

…А вечером позвонила Милена. Я не был готов к этому звонку. Всё произошло неожиданно. Но я знал, однажды телефон зазвонит – и это будет призрачная Милена.

– Алло, – мой голос звучал слишком серьёзно, как мне показалось.

– Роман Сергеевич?

– Да, он самый.

– Думаю, вы поняли, кто вам звонит.

– Ваш телефон у меня записан.

– Очень хорошо. У вас в городе есть магазин женского белья «Кристина». Завтра в десять утра я буду там. Жду вас.

– Постараюсь, – сказал я и понял, что нужно было подобрать другое слово.

– До завтра. И не опаздывайте. Очень постарайтесь.

– До свидания! – сказал я, но пошли гудки, трубку отключили. Моего «до свидания» не услышали.

Сигареты лежали на журнальном столике, я взял их и вышел на балкон. Нормальные люди стремятся к светлому будущему. А некоторые идут в ад. И тащат за собой тех, кто этого не хочет. Проклятье!..

Волна жары спала, и небо было обложено свинцовыми тучами. Моросил мелкий противный дождь, совсем не летний. Я прищурился, глядя вдаль. На меня нахлынула череда грустных воспоминаний, но я от них быстро избавился, как и от недокуренной сигареты.

Зашёл в кухню, открыл холодильник, достал початую бутылку водки, налил полный гранёный стакан.

Так много и залпом я пил редко. Но момент был выбран правильно: пока спиртное растекалось по жилам, наступил короткий период эйфории, и мысли вышибли небольшую искру благоразумия – я влез не в какое-то собачье дерьмо, а в человеческое, самое настоящее, – прежде чем родился сплошной умственный хаос. После я смог утвердительно ответить самому себе – да, так и есть.

Вечером не мог найти себе места, бродя по комнате. За окном было черным-черно. Я пытался осознать ситуацию. И испытывал неуверенность перед завтрашней встречей.

На следующий день чувствовал себя вполне сносно. Привёл себя в порядок: принял душ, побрился, побрызгался дорогим одеколоном – перегар отсутствовал.

Вышел на улицу. Над головой пролетела стайка воробьёв. Я посмотрел на часы: до встречи оставался час. Решил «Тойоту» не брать, пройтись пешком.

Магазин «Кристина» располагался в новом микрорайоне. Тридцать минут ходьбы быстрым шагом.

Дорога заняла меньше времени, чем я рассчитывал. Естественно, возле магазина никого не было.

Я зашёл в магазинчик – он был совсем маленький, – кроме продавца, женщины средних лет, там никого не было.

– Девушка азиатской внешности к вам не заходила? – спросил я.

– Вы первый, кто сюда зашёл, как я открылась.

– Спасибо, вы мне помогли, – поблагодарил продавца и вышел на улицу.

Чтобы лучше видеть вход в магазин, перешёл на другую сторону дороги, укрылся в тени липы.

Узнал я её сразу. Она вынырнула откуда-то из-за угла, направляясь уверенным шагом к входу в магазин.

– Я здесь, – окликнул её и стал переходить дорогу в неположенном месте, пропуская автомобили.

Она остановилась, посмотрела в мою сторону – я приближался к ней и видел перед собой коренастую, выше среднего роста женщину. Одета она была в белую рубашку и классические чёрные брюки. У неё было широкое, сильно загорелое лицо и очень красивые распущенные чёрные длинные волосы.

Волосы…

Символ сексуальности и плодородия испокон веков. По этой причине во многих мировых культурах женщины покрывали голову, чтобы не пробудить дьявола внутри мужчины… Головной убор на ней отсутствовал, и я вдруг почувствовал, что внутри меня что-то проснулось… Может, дьявольские силы?.. Мне всегда везло на женскую красоту, но не везло с обладательницами этой красоты.

Пока я шёл к ней, она смотрела на меня как бы снизу вверх, этакая пташка, выбирающая нужного размера червяка, ползущего по стволу дерева.

– Доброе утро, – сказал я.

– Рома?

Не дожидаясь ответа, она протянула мне широкую жёлто-коричневую руку. Её пожатие было твердым, как мужское. Высвободив руку, она просунула её под мой локоть.

– Пойдём…

Мы прошли метров тридцать. Молча и быстро. Даже для меня.

– Очень рада тебя видеть, – сказала она.

– Почему? – удивился я.

– Что «почему»?

– Почему рада меня видеть? Мы ещё совсем незнакомы.

– Потому что…

Её напористость вызывала тревогу.

– У меня для тебя есть работа, – начала она деловито. – Хотя это дело не такое уж крупное и совсем несложное, но тебе за него хорошо заплатят. Плюс расходы. Ну, так как? Дружить будем? – она остановилась и посмотрела на меня.

Я ответил не сразу. Мне показалось, что девушка торопится. Под её глазами виднелись тёмные круги. В конце концов, она, может быть, действительно, не спала всю ночь и прямо сейчас ей хочется в постель, но тут навязали меня. Во всяком случае, выглядела она всё равно лет на пять моложе, чем мне говорили. Видимо, азиатки не стареют, они однажды умирают, когда приходит время, и в её глазах я прочёл знание этой истины.

– Будем, конечно.

– Зови меня Миленой.

– Рома.

– Очень приятно. Моя машина на соседней улице.

– Я свой авто оставил дома.

– Пошли в мой автомобиль, поговорим там.

Остаток пути мы молча шли рядом друг с другом. Правую руку она снова просунула под мой локоть.

Глава 3

На стоянке стояла белая «Лада-Калина». Отечественный автомобиль, ничем непримечательный.

Как только мы сели в машину, тревога, которая терзала меня, неожиданно окончательно исчезла. Я почувствовал себя уверенно. Наши взгляды пересеклись, и Милена пристально посмотрела мне в глаза. А я заглянул в её чёрные, на первый взгляд, чужие глаза – мы как будто играли в гляделки, как в детстве, кто кого пересмотрит. От её взгляда, признаюсь, хотелось куда-нибудь спрятаться, сбежать, но я смог ответить тем же пристальным взором, то есть мы смотрели друг на друга и каждый из нас на каком-то ментальном уровне изучал, делал оценку для себя самого – кто есть кто. Секунд пять тишины, и я понял – тоска так и сочилась из этой хрупкой экзотической женщины. Очень красивой. Но она была одинока. Вот что я понял. И тут же вспомнил Стендаля, который говорил, что как только вы увлекаетесь женщиной, она уже кажется вам не такой, как на самом деле, а такой, какой вам хочется её видеть.

Что успела увидеть она, я не знал. Но досье на меня она прочитала – точно. (Я его не видел, и мне самому было интересно почитать, что там написано.)

И вдруг она позволила себе слабый намек на улыбку. И стала только симпатичнее. Я понял, что победил. Моё настроение улучшилось. И казалось, всё равно, что она сейчас скажет, какой работой, или заданием, наградит.

Она заговорила первой:

– Буду откровенной. Я понимаю, Роман Сергеевич, что я тебе нравлюсь. Об этом меня предупреждал Алексей Георгиевич. Но у тебя ничего не выйдет.

– Сегодня точно, – обнаглел я, потому что сдержать себя не мог. – Красивый цветок привлекает взгляд, и ему уделяют хоть какое-то внимание. А не посмотреть на него – это безвкусие.

– Это комплимент?

– Это комплимент.

– Я реалистка, Рома. Твои комплементы мне нравятся, как женщине, да. Но я понимаю, что любая женщина в молодости – это штанга, к которой мужчина может сделать несколько подходов в течение суток. Ближе к сорока годам штанга превращается в спортивное бревно, с которого практически любой мужчина соскальзывает уже при первом же упражнении. Мне почти тридцать один год. Я не считаю себя молодой и такой привлекательной, как раньше. Работа для меня – прежде всего. Серьёзные отношения, к которым стремишься ты, мне ни к чему. Это же не любовь с первого взгляда, надеюсь? Иначе вся работа пойдёт насмарку.

– Нет, – соврал я.

– Тема закрыта?

– Да, – снова соврал я. Ложь была уместной. Конечно, я не влюбился, как в тайне хотела этого Милена, может, не осознанно, как любая женщина, но был рядом с этим чувством. А вот внешность её покорила.

– Прекрасно. А теперь к делу. – Милена достала из сумочки пластиковую визитку. – Запомни это имя.

Я взял её в руки, прочитал: Щербаков Николай Андреевич, юрист.

– Запомнил? – она забрала визитку.

– С памятью проблем вроде нет.

– Заберешь этого человека на своей «Газели» в Краснодаре. Он сам сядет к тебе в машину. Ждать ты его будешь в машине на улице Пушкина возле детского садика №36. Во сколько он появится – я точно сказать не могу. Поэтому на месте ты должен быть уже в девять утра первого августа. Ферштейн?

– Ферштейн… А куда едем? И как его узнаю?

– Ему лет тридцать восемь, или сорок, короче, твой ровесник, худощав. Он рыжий. К сожалению, его фотографии у меня с собой нет. Куда ехать – об этом он скажет сам. Будь готов отправиться в соседний регион. Наличные деньги на бензин и прочие расходы я привезла. – Милена снова открыла свою дамскую сумочку и вытащила несколько пятитысячных купюр. – Возьми.

Я пересчитал – тридцать пять тысяч рублей.

– У меня газ. Отсчитываться надо? Чеки, например, сохранять?

– Нет. За саму работу заплатят после, отдельно. Как только выполнишь её.

– И сколько? – поинтересовался я. Хотя, честно говоря, этот вопрос интересовал меньше всего. Моя основная работа кормила меня очень даже неплохо.

– Увидишь. Я привезу деньги. Не обидят.

– То есть, послезавтра я поеду на задание, а когда вернусь домой, мне ждать звонка от тебя?

– Да.

– Это произойдёт через три месяца, как в этот раз?

– Раньше. Не переживай.

– Через два месяца?

– Если всё будет хорошо, мы с тобой встретимся почти сразу.

– Ага… А может быть, не всё хорошо?..

– Задание лёгкое. Всё получится.

– Хоть это обнадёживает, – сказал я издевательски.

Милена посмотрела на меня слишком серьёзно и довольно в грубой форме сказала:

– Хватит кривляться, Роман Сергеевич! Ты должен понять, вся твоя предыдущая жизнь теперь в прошлом. Невозможно вернуться назад. Мосты уже сожжены. Жить ты будешь, как прежде, да. Но жизнь твоя уже не принадлежит тебе одному. Моя, кстати, тоже. И я зависима. Шелест тебе разве ничего не объяснил?

– Нет.

– Он слишком мягкий человек. Не любит пугать, – сказала она, как мне показалось, себе самой. И у меня возникло подозрение, что у неё с ним что-то было. Потом взяла меня за руку, крепко сжала: – Тебе наркотиков в квартире мало, да?!! Хочешь ещё?

Я молчал.

– Вот именно! Надеюсь, до тебя дошло!

– У меня может что-то не получиться?

– Повторяю, это простое задание, тебе не стоит переживать. Но в любой работе, как я понимаю, должен присутствовать хоть какой-то маленький талант и желание. А талант раскрывается в человеке при определённых обстоятельствах. Гениальный пианист никогда не станет пианистом, если он отродясь не видел пианино. Верно? Так вот, ты один из них. Тебя уже выбрали. Государство предоставило такую возможность, пианино перед тобой – учись играть.

– А если нет слуха? – продолжал я сомневаться.

– Великого пианиста получить из тебя никто не собирается. Более или менее сносно играть научиться может каждый. И ты научишься! – Она отвернулась к окну. Посмотрела на редких прохожих, идущих по своим делам. – Я же говорю, было бы желание. – Снова повернулась ко мне. – А теперь – вон из машины, Роман Сергеевич!

– И до дому не подкинете? – я перешёл на «вы» специально.

– Было приятно познакомиться! За комплимент – спасибо! А до дому дойдёшь сам, ферштейн?

– Ферштейн.

– Выходи, клоун.

Ироничный тон Мелены Викторовны заводил меня. Я отдал честь, как делал это Дзюба на Чемпионате Мира по футболу, и вышел из машины. Соблазнить Милену Викторовну, я понял, не составит труда. Вопрос только: зачем мне это? С другой стороны, игра с огнём – дополнительный адреналин. А она, я не сомневался, – женщина-огонь!

Открыв боковое окно, Милена сказала:

– Ни пуха, ни пера!

– Спасибо!

– Какое спасибо, Роман Сергеевич – к чёрту!

Я снова отдал честь в шутливой форме.

– Дурак! – И она улыбнулась.

Глава 4

– Чёрт возьми! Я от тебя без ума!

Милена повернулась ко мне:

– Это правда?

Я приблизился ближе, и мы поцеловались. Потом ещё раз, глубже, сильнее, охваченные неожиданным порывом страсти. Я содрал с неё футболку и просунул пальцы в джинсы сзади.

– У тебя самая красивая попка!

– Я верю. – Милена торопливо расстегнула молнию моих джинсов. – Про тебя рассказывают такие сказки, что мне не терпится самой убедиться, что у тебя там за трусами…

Я провел руками по её груди и животу, потом погладил бедра. Она расстегнула мой ремень, потом резко стянула джинсы вниз. За джинсами последовали трусы. Она опустилась передо мной на колени и обхватила член ладонями. Руки у неё были холодными.

– Вот так монстр!

Я выдохнул и почти вскрикнул. Милена заглотила член наполовину. Как ей это удалось, я не представлял. Ощущения были острые и восхитительные.

Потом рывком поднял её вверх, стащил джинсы с неё, а заодно стащил красные кружевные трусики. Спотыкаясь, мы ввалились в спальню, обнимаясь и путаясь в движениях, как неумелые танцоры. Затем я опустил Милену на кровать и аккуратно вошёл. Она застонала и попросила вогнать «малыша» на всю длину.

Я так и сделал.

– Не жалей меня, – попросила она. – Двигайся быстрей!

Я выполнил её просьбу и через пару минут кончил прямо в неё.

– Как ты? – спросил, переваливаясь на спину.

– Не спрашивай! На седьмом небе!

– Правда?

– Зачем мне врать?

Я был доволен собой. Тот случай, когда ты доставляешь женщине удовольствие, – ни с чем несравним! Ну, или даришь дорогой для неё подарок.

И вдруг всё померкло!

Я видел яркий свет в конце туннеля – не так далеко, как обычно рассказывают пережившие клиническую смерть, а совсем рядом, – ограниченный какой-то красной окружностью. Он светил прямо в глаза. Потом свет переместился в сторону. Теперь, наверное, решил я, начинается та часть смерти, когда ещё раз видишь всех людей, которые были мне дороги при жизни… Но я никого не увидел. Неужели в моей жизни не было дорогих мне людей?!! А как же Наденька?.. И тут я понял, что не умираю, а лежу в тёмном закрытом пространстве, в котором есть какая-то круглая дыра и через неё светит искусственный свет яркой лампы… Я осознал, что оказался в деревянном гробу со смотровым окошком, а не в кровати…

Гроб открылся. Кто-то смотрел на меня, лица я не видел… Потом навалился, стал душить… Это была Милена. Что я такого плохого ей сделал? Воздуха не хватало, и я не мог закричать, как и не мог скинуть эту женщину с себя. Мои руки просто не двигались, они оказались парализованными. Ноги тоже. Что происходит, я не осознавал… Меня парализовало?

Превозмогая самого себя, усилием воли я всё же смог пошевелить руками, и когда это сделал – тут же скинул с себя Милену. Дышать стало легче – и проснулся от кошмара, абсолютно не понимая, кто я и где нахожусь: я смотрел на белый потолок.

Пульс бился, казалось, во всех уголках моего тела. Ужас кольцами сдавливал горло…

Потом меня неожиданно отпустило. И я сообразил, что нахожусь в собственной квартире… И вдруг появился зуд. Все тело чесалось. И так хотелось почесать руки, ноги, живот… А еще лучше – снять с себя всю кожу, в которой я больше как будто не нуждался…

В ванной, умываясь, понял, что простыл. Наверное, под кондиционером. Мой нос был заложен. Сон из приятно-эротического превратился в ночной кошмар.

Зуд прошёл, когда я принял душ.

Но меня бил озноб.

Я достал из шкафа свой небесно-голубой махровый халат. От него пахло парфюмом. И решил выпить чаю с мёдом. Простуда была совсем не вовремя. Но, зная свой организм, я предполагал, что завтра уже всё пройдёт – я никогда долго не болел, почти любую болезнь мог перенести на ногах.