Текст книги "Тьма. По Цельсию близко к нулю. Политический триллер"

Глава 3

И вот заря растеклась по небу ярким красным даже кровавым пятном, проскользнула между листвой, нашла меня и моего пассажира.

Мы возвращались назад, ехали без остановок и перекуров – я был удивлён, почему ни мне, ни Милене не хочется до сих пор в туалет?

Вообще, приятно, когда в ходе долгого путешествия температура за бортом автомобиля неуклонно повышается. Начиналось всё с минус десяти хмурым утром. Но к середине второго дня, ближе к Москве, погода встретила нас ослепительно-ярким небом и температурой плюс одиннадцать градусов.

Первоначальная природа реальности – загадка. Будущее никому неизвестно. А мир прошлой тихой гармонии остался позади. Это случилось, конечно, не вчера, а в тот злосчастный момент, когда я познакомился с Викторией.

Меня никогда не подгоняла жестокая необходимость. До сего момента. Но теперь я должен выбирать. И делать всё быстро. То есть: хочу ли я остаться здесь и подвергнуть себя жестоким испытаниям, или у меня всё же есть шанс временно сбежать куда-то – и я даже знал, куда. Надо только сделать звонок и договориться. Но это потом…

Долгое пустое время – вот всё, что у нас есть с Миленой.

Я пришёл к такому выводу этой ночью не потому, что на нас напали в лесу, и я чего-то испугался, – нет, нет и нет… Всё потому, что не видел положительного результата от наших телодвижений. Это не жизнь, а вредительство. И я не забыл про наркотики. Ничего не забыл! И помнил, что у меня есть дочь. Но как-то надо выпутываться из расставленных сетей. Чем дальше, тем сложней это будет сделать. Если, вообще, возможно.

Дорога ухудшилась. В свете раннего утреннего солнца поблескивал мокрый, с потеками бензина асфальт, в выбоинах которого собирались лужи дождевой воды. Здесь недавно прошёл дождь. Объезжая ямы, я всё же налетел на одну из них и разбудил Милену.

– Где мы?

– Скоро начнётся Московская область.

– Хочу в туалет. Останови машину.

Я курил возле «Газели», ждал, когда мой куратор справит естественную нужду.

Ожидание затянулось, и я решил глянуть – не случилось ли беды за это время.

Зашёл в лесок, увидел, что Милена разговаривает по телефону. Так я и знал, что при мне она не станет звонить Шелесту. В том, что она звонила ему, не сомневался нисколько. О чём можно разговаривать с ним? Он – как предатель, считал я.

Заметив меня, Милена показала на левую руку, где якобы у неё были часы, мол, скоро поедем.

Вернулся к «Газели». Если говорить о реалиях современной жизни, то лучше жёсткий ботинок, чем щекочущее пёрышко. Надежда и оптимизм – союзники, чтобы суметь выстоять в борьбе. Мне было интересно, что скажет Милена после телефонного разговора?

Она вышла из леса, отряхнулась от лесной влаги, как кошка, вытерла обувь о пожелтевшую траву, чтобы не напачкать в кабине.

– Что сказали? – спросил я.

– Со слов Шелеста, произошло недоразумение.

– Только и всего? Как всё у него легко. Нас чуть не убили!..

– И я двоих положила – я ему об этом сказала, но он никак не прореагировал… У нас не принято объясняться перед нижестоящими подчинёнными. Я больше скажу: в мире существуют злые силы, от которых никуда не скрыться…

– Что ты имеешь в виду? – спросил я, понимая, что в самой чудовищной лжи всегда таится проблеск правды. И зерно этой правды хотелось обнаружить, чтобы сориентироваться, как поступить потом.

Милена посмотрела на свои ноги, они были стройные и красивые, тихо произнесла:

– В духов веришь?

– Я давно перестал в это верить. С детства. Жизненный опыт и культура помогают преодолеть суеверия. Знаешь об этом? И хватит пудрить мозги! Я устал! Вообще, ты о чём?

Мой эмоциональный всплеск Милена проигнорировала, она спросила:

– Мертвец в гробу, которого мы везём в машине, – что скажешь, твоё мнение?

Я пожал плечами:

– Для меня это загадка. Да и ты уже рассказала про него, про его прошлое…

– Кое-что дополню… Многим не хочется покидать верхушку пирамиды. Они считают, что власть может длиться и длиться… Конечно, мы так не считаем – ничего нет вечного на этой планете. Но для них ингредиенты бессмертия очень просты: зомбоящик, о котором ты отзываешься скверно, продажные мастера культуры и гламура, эксперты и политологи у кормушки, избирком со своими махинациями, подтасовками и вбросами – это в реале. А есть ещё эзотерическая и мифическая составляющая. О ней почти ничего не известно. Нам. А они в неё верят.

– Что дальше?

– Доставим груз на место. Шелест очень просит об этом. И заверяет, что ничего с нами больше не случится. А ещё: тебе, Рома, нужно сделать правильный вывод из моих слов.

– Какой?

– Я знаю, о чём ты думаешь. О побеге. Об этом не трудно догадаться. Но не торопись. Доставим груз, а после я помогу тебе сбежать… Если у тебя, конечно, есть место, где можно скрыться. Но это место должно быть ни в Тихорецке, ни в Краснодаре… ни где-то в Приморском крае, понимаешь?

Милена читала мои мысли! Я был поражён. Или я проговорился? Может, кто-то подсказал? Тот же Шелест, например. Не зря же мы волновались, что нас могут прослушивать.

– А как же моя дочь? Твои слова, как угроза, тогда прозвучали, помнишь? – меня терзали сомнения, когда я услышал о побеге.

– Я помогу и дочери твоей, и тёщи. Ничего с ними страшного не случится, если послушаешься меня. Но для этого тебе надо довериться мне. Иначе тебя ждёт…

– Можешь не продолжать. Я понимаю…

– Приходили за тобой, а не за мной. Но я ничего об этом не знала. И Шелест не знал. Во всё это вмешивается какая-то третья сила… По поводу Шелеста: он действительно считает, что я вожу тебя за нос. А я сейчас откровенна с тобой. Надеюсь, ты уже всё осознал. У тебя есть место, куда можно уехать? Хотя бы временно?

– Об этом я думал. Когда ты спала. Но надо сделать звонок, чтобы не стать большим камнем, упавшим с неба.

Милена приблизилась ко мне, обхватила за шею и прижалась всем телом. Проезжающие мимо автомобили обдували нас потоком прохладного утреннего воздуха, смешанного с выхлопными газами.

– Я покажусь тебе странной, но, видя меня страстной и сексуальной, Рома, я боюсь мужчин, – призналась она, но я уже знал, как относиться ко всем её словам, – надо искать зерно правды. – Но больше всего я боюсь себя. Ты уже понимаешь, я могу убить. Любого, – добавила она, и я превратился в некий оголённый нерв: прислушиваясь к каждому её слову, вздрагивал – слова приносили боль. – В девяносто процентов случаев мне ничего не будет, я смогу выкрутиться. Но что потом? Я могу убить тебя – иногда ты меня так раздражаешь, что я еле себя сдерживаю. Но ты мой партнёр. По работе. И любовник, но не муж или любимый человек. Ты же думаешь совсем иначе, считаешь, что я твоя, осталось совсем немного, чтобы сделать меня ручной, – ты ошибаешься. Я спешу тебе об этом сказать, чтобы тебе не пришлось горевать, когда я уйду, исчезну из твоей жизни. А это случится. Совсем скоро. Но тебе надо знать, что у меня вскоре появится другой мужчина, тоже временный, а может – их, мужиков, нарисуется на горизонте сотня! Потому что работа такая. Да, мне нравится секс. Я неразборчива. У меня было много мужчин. И будет ещё столько же! Однако каждый из них – статист. Появился и исчез. Скоро и ты скроешься за горизонтом. Тебя использовали, а могут и убить. Я этого не хочу. Меня используют – могут убить позже: к счастью, в этой очереди я в самом конце. Поэтому не держись за меня, а беги. Не от меня, а от всей этой неразберихи. И я тебе помогу… Не хочу получить однажды приказ на твою ликвидацию… А теперь не вздумай говорить что-то мерзкое. Например, что ты меня любишь. Я ненавижу это слово. Или – что ненавидишь меня. В этом мире всё не вечно. Любовь живёт три года. Дальше появляется привычка. Я не хочу, чтобы ты перестал любить – если я тебе нравлюсь, люби. Наша разлука, надеюсь, застолбит в тебе твоё чувство навечно. Если, конечно, ничего не случится чего-то непредвиденного…

– Зачем ты так, а?

– Не перебивай!.. В другой жизненной ситуации, вероятно, я бы стала проституткой. Но случай сделал из меня то, что сделал. Моя жизнь прожигается быстро. Бенгальский огонь сверкает искрами в темноте – так и я: совсем скоро разбрызгаюсь вся. Тебе это надо понять, чтобы остаться на этой земле как можно дольше. Слишком ты правильный, кому-то сможешь пригодиться – своей же дочке, например. Она нуждается в тебе. Не поймёшь – исчезнешь раньше, чем я. И не говори сейчас ни слова, повторяю, – ты меня услышал, и, что бы ни сказал, уговорить меня не получится, если захочешь остаться… Просто беги… У меня есть возможность и я договорюсь с пилотом вертолёта – один из них мой бывший любовник, он кое-чем мне обязан: на «объект», куда мы направляемся, прилетает один и тот же вертолёт с одними и теми же пилотами. Так вот, сбежишь на вертолёте… А теперь сделай звонок. С кем ты хотел поговорить – меня не интересует. Я подожду.

– Мобильник могут прослушивать…

– Сделай это с чужого телефона. – Милена расцепила руки и села в «Газель». Я остался стоять растерянный и подавленный.

Хотелось провалиться сквозь землю. Но при всём желании я не мог этого сделать. Эдуард Лимонов говорил: «В том-то и дело, что люди изменчивы как хамелеоны. Сегодня ребёнка спасёт, а завтра ножом пырнёт соседа, как-то так…».

Но я решил довериться.

Позвонить я мог в любой момент, и не со своего телефона, верно, поэтому решил, чем быстрей доставлю «груз», тем «быстрей» выберусь из ловушки.

А если скрыться прямо сейчас? Кинуть Милену на дороге…

Нет, это невозможно, меня объявят в розыск, как опасного преступника.

Поэтому позвонил тёще, предупредил, что задерживаюсь на работе, и поговорил с дочерью, сказал, что если долго меня не будет, это не значит, что со мной произошло что-то страшное, как с твоей мамой. Работа, сказал я, она, как ребёнок, требует сил и внимания. Она, конечно, ничего не поняла, спросила лишь, когда я приеду, мы сходим в кино? Я пообещал, что не только в кино, но, если захочет, посетим и театр.

Ближе к вечеру, в Ростовской области, решили остановиться в придорожной гостинице. Получается, в отличие от Милены, я не спал около двух суток. Мне срочно требовался отдых.

Выбрали первую попавшуюся гостиницу.

К вечеру здорово похолодало. Когда вышли из машины – холодный ветер пронзал теплую одежду насквозь, и мы быстрым шагом устремились к входу. Но всё равно, если сравнивать температуру Харпа, ледяной ад не исчез совсем, он, сдвинувшись на юг, лишь чуть-чуть прогрелся на солнце.

Глава 4

Есть ли у обычного человека избыток возможностей? Вряд ли. Потому что, даже выбирая между куриными ножками и свежими фруктами, отдавая предпочтение фруктам, некоторые из нас ставят себя на грань если не голодной смерти, то перед фактом ежедневного недоедания. Вот что страшно!

В моей ситуации происходило что-то подобное. Я рисковал. А вместе со мной рисковали тёща и дочь. Но они даже не догадывались, что рискуют.

Тонкие струйки дождя, скрещиваясь, наползая одна на другую, скользили по окнам «Газели» и ветровому стеклу. За этой ширмой, сотканной из влаги, все казалось тусклым и исчезающим во тьме. Огни встречных автомобилей, как огни НЛО, то появлялись, то исчезали, ослепляя в последний момент.

Милена снова включила телефон, достала наушники и откинулась на спинку сидения. Я видел, что она полностью расслабилась. Это хороший знак. Значит, её ничто не волновало в этот момент. Все шло по плану. Но пока это был не мой план, а чей-то чужой.

Расслабился и я, но сделал это в своей манере: находясь за рулём, я увеличил скорость до 120 км/ч.

Неуклонное потепление придало силы, и я завершил наше путешествие раньше, чем планировал.

Возле Краснодара Милена потребовала заехать к дому, чтобы привести себя в порядок.

– Тебе тоже надо побриться, – сказала она. – У нас есть время даже на то, чтобы заняться любовью!

– Я устал, извини, – вырвалось у меня, но это было правдой. Я не нуждался в сексе. Для меня самого мои слова прозвучали необычно.

– Как знаешь.

Машину оставили на платной автостоянке. Я снова вспомнил про дочь, но Милена сказала, через час снова отправимся в путь. Нет времени.

Мы вошли в подъезд, Милена открыла квартиру, вошла, я за ней – и вдруг она остановилась… Мгновение – и она вытолкнула меня назад, вышла сама, закрыла дверь.

– Что случилось?

– Слабый запах пота. Чужой. В квартире кто-то есть. Или кто-то был. Пошли на улицу.

На детской площадке, откуда были видны окна квартиры, потоптались минут пять.

– Ничего подозрительного я не наблюдаю. Идём.

– Может, тебе показалось, – засомневался я.

– Нет, у меня очень хорошее обоняние.

В подъезде мой куратор дала указания:

– Заходим и осматриваем каждый сантиметр жилого помещения, ищем «жучков», всякую подозрительную мелочь.

В квартире никого не было. Всё оставалось, казалось, на своих местах, так, как я запомнил расположение вещей в последний раз.

Мы приступили к осмотру. Продлилось это минут сорок.

– Ты всё проверил досконально? – спросила Милена.

– Да, – подтвердил я. По её просьбе я обыскивал кухню и прихожую. Она – гостиную и спальню.

– Что-нибудь нашёл?

– Ничего!

– А я нашла, – и она показала миниатюрное «зёрнышко», когда зашла в туалет, где я завершал поиски, – это камера. За мной собирались следить.

– За нами, – поправил я. – И ты ещё собираешься быть верной этой организации? Тебе же не доверяют! Разве не понятно?

– Главное – не паниковать, Роман Сергеевич. Да, не очень приятно осознавать, что в спальне находится камера и за тобой наблюдают, смотрят реалити-шоу…

– Порно, – уточнил я, когда вспомнил, что мы вытворяли в спальне.

– Не имеет значения. Это ничего не доказывает. Сексом занимается каждый из нас… Я – в душ. Ты как?

– После тебя.

– Хорошо, охраняй меня, – улыбнулась Милена. Это была первая улыбка на её лице за последние дни, пока мы были в поездке.

В холодильнике оставались рыбные консервы.

– Перекусим, – предложила Милена.

– Без хлеба?

– Зато не растолстеем.

Вскоре мы покинули квартиру.

(Отступая от некой последовательности повествования, я хочу сказать, что под конец этого рассказа получится некая головоломка. И как бы ни складывать части этой головоломки воедино, между ними всё равно останутся зазоры, и мозаичная картина будет не полной. Потому что тайна и то, что замалчивают СМИ, не могут создать единый монолит – что-то останется или в забвении, или на полках архивов, а что-то я сам, до конца не понимая, мог упустить из виду. И что бы ни говорил потом – меня, может быть, выслушают, но не поверят до конца. Может, даже обвинят во лжи. Но как только откроются архивы, заткнутся некоторые поганые рты. Это произойдёт, конечно, не скоро. Но произойдёт!)

Невзирая на вечер и дождь на перевале – день плавно подходил к концу, стало темнеть, – движение на дороге было довольно оживленное.

Вскоре навигатор привел меня к месту назначения меньше чем за полтора часа, если брать отсчёт от того момента, как, выехав из пробки, мы покинули Краснодар: это был тихий особняк, стоявший на полпути между посёлками Криница и бухта Бетта. Дождь прекратился.

Я остановился в нише метрах в тридцати от внушительных размеров решетки из кованого железа, преграждавшей въезд. Присмотрелся. Похоже, здесь было два въезда. Тот, что слева, предназначался для гостей, которые должны были сигналить охраннику, а хозяева въезжали через тот, что располагался справа.

Я сдал назад, подъехал к гостевым воротам.

Датчик, видимо, сканировал номерной знак машины и неожиданно автоматически открыл решетку ворот.

– Твоя машина в их реестре. Нас ждут, – пояснила Милена.

Я медленно въехал на территорию. Решётка за нами закрылась – я так и не увидел ни одного охранника рядом. Дальше дорога разветвлялась. Та, что уходила вправо, поднималась наверх. Другая дорога шла прямо.

– Куда ехать? – спросил Милену. – Я не знаю.

– Хозяева, насколько мне известно, любят располагаться в возвышенной части территории. Езжай прямо.

Куратор угадала направление пути (так я подумал тогда, но она, как выяснится, здесь была, и ни один раз), и возле большого здания, ничем непримечательного, нас встретил охранник от ЧОПа, показал, где поставить машину.

Милена вышла из кабины, взяв с собой все свои вещи. Какая-то женщина показала ей, куда идти.

– «Газель» загонишь в ангар, – сказал охранник. – Ворота ангара открыты. Там оставишь машину. Ключи тоже оставь. В замке зажигания. Сам потом возвращайся сюда.

Я так и сделал.

Тропинка, по которой я возвращался, была узкой и немощёной; с обеих сторон её обступали магнолии и какие-то кустарники. Спускаясь вниз, я услышал, как в кармане зазвонил телефон. Это была Милена.

– Нас поселят раздельно. Завтра увидимся. Спокойной ночи!

– До завтра.

Мне велели поселиться в гостевом домике для прислуги, который располагался на пригорке, в лесу.

Я дотащился с масленым обогревателем, который выдал мне охранник, и дорожной сумкой до гостевого домика, преодолев девяносто девять – специально пересчитал – довольно крутых бетонных ступенек. Открыл дверь ключом, распахнул окно.

Единственная лампочка Ильича на потолке, не очень яркая, кем-то уже включенная, или, может, её забыли просто когда-то выключить, медленно покачивалась из стороны в сторону от лёгкого ветерка, отбрасывая на стены причудливые тени, напоминающие мрачных призраков.

Было заметно, что в домике давно никто не жил. Воздух затхлый и влажный, по углам развесились клочья паутины.

Вдруг лампочка перегорела, и всё потонуло во тьме.

Я вытащил из сумки фонарик, включил его, поставил обогреватель в углу, сумку положил рядом. Огляделся. Меня ожидали две кровати, застеленные солдатскими одеялами, и одна тумбочка. На стене – вешалка и две картинки, вставленные в рамки, с изображением спортивных автомобилей непонятных марок и полуобнаженных красоток.

Влажность надо было убрать, и я включил обогреватель в розетку.

Вышел на крыльцо, присел на ступеньку, закурил сигарету.

К своему удивлению, я был рад, что остался один. Милена могла в любой момент зайти, конечно, но именно одиночества – вот чего больше всего не хватало в последние дни.

Зажглось освещение по периметру объекта. Под морским ветерком над моей головой шуршали иголками пицундские сосны. То, что находилось вдали, скрывала ночь. И я решил незамедлительно лечь спать, чтобы завтра встать рано утром и осмотреться вокруг.

Окурок затушил о бордюр, чтобы не наделать пожару.

Лёг, не раздеваясь.

Позвонил дочери, но она, видимо, уже спала, поэтому не ответила. Тёщу беспокоить не стал.

Развернулся на левый бок и быстро уснул.

Глава 5

Проснулся я в шесть утра.

Мысль, что чем старше я становлюсь, тем больше поводов для страха у меня появляется, как назойливая муха, преследовала некоторое время. Но я всё же верил в существование страстной и романтической любви. В тот момент я не думал ни о Милене, ни о бывшей жене, ни о Виктории и тем более ни о Таньке, соседке, – не думал ни о какой-либо определённой женщине, присутствовавшей в моей жизни. Любовь казалась неким эфемерным объектом, прозрачным облаком, которое блуждает в пространстве и в которое можно попасть случайно, как попадают самолёты в грозовой фронт. И вот тогда это чувство может распространиться на определенный одушевленный объект – им может оказаться любая женщина, которая в прошлом для кого-то могла казаться просто женщиной, на которую мужчина даже не взглянул бы. Я понимал, что Милена отдаляется от меня, я к ней отношусь всё безразличней. Да, она оставила в моей душе очень глубокий след. В какой-то мере я ей за это благодарен. Но теперь мне хотелось поскорей со всем этим покончить, уйти в сторону, чтобы начать жить нормальной человеческой жизнью.

Я вышел на крыльцо. Стоял прекрасный, теплый, практически летний день. Вид из домика открывался бесподобный – было видно синее море: ровное, голубое… в одном месте оно имело ближе к горизонту бирюзовый оттенок, а ближе к берегу зеленоватый, – словом, блистало всеми своими красками в утреннем солнце. А если повернуть голову влево или вправо, поднять глаза выше, можно было узреть бесконечные горы, усеянные желтеющим лесом; кое-где он приобретал темно-оранжевый цвет, а в некоторых местах имел цвет ржавчины. Зелёные иголки величественных сосен оставались неприкосновенными для любого времени года.

Каждому стоит провести определённый период жизни в одиночестве. Будучи уже взрослым человеком, а не ребёнком. Впрочем, чтобы разобраться в себе, не стоит затягивать с этим. Можно привыкнуть. И тогда придётся остаться до конца жизни одному.

Я решил прогуляться. Там, где вчера вечером по периметру зажёгся свет, была деревянная лестница, ведущая в гору.

Я пошёл по ней.

С непривычки подниматься было тяжело. Лестница имела небольшие прямые участки, чтобы не выбиться из сил буквально сразу, начав восхождение. Слева гора, поросшая кустарником и молодыми соснами, уходила куда-то вниз. Справа был двухметровый забор с колючей проволокой. В некоторых местах на заборе виднелись видеокамеры. Их объективы были направлены на внешнюю сторону периметра, в лес. Поэтому, я считал, если кто-то и следит за обстановкой на объекте, то меня не видит.

Я шёл и шёл вверх. Когда понял, что добрался до самой верхней точки, а это заняло у меня минут двадцать пять (я попытался оценить высоту горы и решил, что она метров 170—180), остановился, чтобы перевести дух – у меня появилась отдышка. Дальше лестница спускалась вниз. Я некоторое время раздумывал – пойти вперёд, вниз, или вернуться назад? Обратно придётся снова подниматься наверх.

Решил всё-таки дойти до конца, посмотреть, куда выведет эта лестница.

Вывела она меня к морю, к вертолётной площадке, поле которой было покрыто резиной грязно-зеленого цвета, а в середине, для лучшей ориентации, площадка имела прямоугольник тёмно-красного цвета. Море слегка штормило. Слева от вертолётной площадки расположился бассейн, ближе к морю пляж, засыпанный жёлтым песком, с белыми шезлонгами у воды; пляж отгораживали слева и справа пирсы, уходящие в море метров на восемьдесят; возле одного из пирсов стояла белоснежная яхта; что-то ещё виднелось вдали, но я так и не смог рассмотреть. Справа – охранная будка и забор, перегораживающий дикий пляж так, что пройти какому-то туристу было невозможно. В бассейне, отгороженном от вертолётной площадки красивым забором тёмно-голубого цвета (по-видимому, это была vip-зона), никто не плавал, и на пляже никого не было. Все vip-персоны, наверное, спали. Охранника было не видно. Спит?.. Полное спокойствие! Только естественные звуки: шум ветра и разбивающихся волн, крики чаек.

Я не стал испытывать судьбу и пошёл обратно.

Вскарабкиваясь по деревянным ступеням, некоторые из которых прогнили (только сейчас на это обратил внимание) и под моим весом прогибались, даже трещали, я заметил, что ветер, дувший с самого утра, поутих.

Я вспомнил про школьную подругу, Риту, которой должен был позвонить. Она жила в Грузии, в Батуми. После школы, как ни странно, она, с мамой и бабушкой, вернулась на родину, к отцу. Родители, говорили в школе, снова сошлись, будучи в разводе. В Тихорецке у неё оставались какие-то пожилые родственники, которые находились в хорошем здравии, и она почти каждый год навещала их вместе с мамой. Я их встречал в городе, мы здоровались, немного общались. А потом я их не видел много лет – то ли приезжать перестали, то ли так выходило, что не удавалось случайно встретиться где-нибудь на центральной улице, на площади Победы, или на рынке, где обычно и пересекаются между собой жители маленьких городов.

И вот однажды мы всё же снова увиделись. Как обычно, случай свёл вместе. Рита очень обрадовалось этой встрече, хотела где-нибудь посидеть со мной в кафе, но я, занятый работой, не смог составить ей компанию. И тогда мы обменялись номерами телефонов, и она, как гостеприимная грузинка, пригласила меня в гости, в Грузию.

Это произошло года два назад – я тогда пришёл покупать сигареты, где обычно брал их всегда, возле рынка, у Толика. Было раннее утро, дверь магазинчика была ещё закрыта, хозяин заведения должен был вот-вот открыться. Да, и пришла Рита! За сигаретами, как и я сам, – вредная привычка помогла нам пересечься.

Смуглая, костлявая, но по-своему красивая бывшая одноклассница, возбудила во мне в хорошем смысле слова некую морскую волну, которая подняла со дна на поверхность ностальгический осадок прошлой школьной жизни. Я не видел её сто лет! Она неплохо выглядела. В школе мне очень нравились её большие зелёные глаза и её худые бедра. Причём, имея худощавое телосложение, высокая, выше 175-ти сантиметров, эта девочка уже в восьмом классе обладала грудью где-то четвёртого размера. А может быть, пятого. Все пацаны не только с нашего класса, но и с противоположных классов и старшеклассники, сходили от неё с ума.

Прошло много времени, а она почти не изменилась.

Прежде, чем сделать ей звонок, я подумал – ответит ли? Прошло два года. Тогда она была в разводе, а что сейчас?..

Я остановился и отдышался. Сердце стучало так, что могло вылететь из груди. То ли от физической нагрузки, то ли от волнения, что надо сделать звонок, а от этого зависит моя жизнь. В прямом смысле этого слова.

В телефонном справочнике отыскал нужный номер. О том, что меня могут прослушать, думать не хотелось – они знают, что не такая уж я важная птица, чтобы меня персонально отслеживать. Иначе бы уже проследили, в какой точке объекта я нахожусь, и вернули обратно в домик.

Она ответила быстро. Как будто ждала этого звонка.

Я не стал говорить о своих проблемах, просто спросил – гостя примешь? И она ответила, что меня – с большим удовольствием.

Мы перекинулись некоторыми банальными словами, коротко вспомнили школьную жизнь, и я осторожно узнал – не вышла ли она замуж снова?

– Вышла, – сказала она. И моё сердце неожиданно ускорило ритм, хотя я почти пришёл в себя от восхождения, к горлу подкатил ком. – И развелась через год, – добавила она после некоторой паузы, как будто специально хотела подвергнуть меня определённому испытанию. – А ты почему спрашиваешь?

– Вот приеду и всё расскажу, хорошо?

– Буду ждать. Кстати, почему в школе ты меня обходил стороной? Ведь я же нравилась тебе?

– Потому и обходил, что нравилась. Тебя все обходили – ты всем нравилась. Если бы знала, какой недоступной тогда была. И гордой – подбородок всегда вздёрнут. И ни на кого не обращаешь внимания!

– Какие же мы глупые в молодости!

– Это тема для разговора при встрече, ага?

– Долгая тема, – засмеялась Рита и мне от этого смеха, хотя я его слышал через мобильный телефон, стало так хорошо, что передать было невозможно, если бы кто-то спросил, почему я такой счастливый.

Мы попрощались.

Теперь я знал, где буду находиться некоторое время. Рита станет моим спасителем. А может, моей последней любовью. Она очень хорошая женщина. И была такой же хорошенькой девочкой в школе.

Спустился с горки очень быстро, окрылённый удачным разговором. Даже стал насвистывать мелодию из фильма «Джентльмены удачи», она мне нравилась.

Подходя ближе к домику, заметил знакомый женский силуэт, стоящий возле сосны. Но это была не Милена.