Текст книги "Тьма. По Цельсию близко к нулю. Политический триллер"

Глава 5

Всё, о чём я рассказал выше, большая часть, звучит безумно. Но надо понимать, что каждый из нас существует в безумном мире, где есть красивое кино, реальность и есть крысиная возня в норах. Для многих эта возня – невидимый мир, но шорох слышен каждому. Порой кто-то из нас, как сквозь приподнятый уголок занавески, может увидеть кусочки прошлого, а иногда и будущего. Для меня эта занавеска приоткрылась чуть шире, чем для других. И я понимал, дальше увижу намного больше.

Что это будет?..

Я мог лишь догадываться, потому что информация об отравлении Алексея Навального, как гром среди ясного неба, разлетелась по всему миру. Кто-то хлопал в ладошки, радовался, для других эта история стала шоком, третьи не верили информации, в которой утверждалось, что спецслужбы задействовали «новичок», боевое химическое отравляющее вещество. Я же думал, если произошла попытка убийства и человек находится в коме, это преступление, кем бы оно не совершено. И, если оппозиционный политик умрёт, его смерть останется на чьей-то совести. Даже если этой совести нет. Видимо, жизнь не для всех. Так думают те, кто за свою жизнь трясётся больше, чем за жизнь ближнего своего.

Да, некоторые люди считают смерть чем-то обыденным – дескать, таков уж естественный порядок вещей. Но я смотрю на это иначе. Смерть, неважно чья, представляется мне страшным злом, волнует, выводит из равновесия… Глядя на смерть, я вижу бездну. Конечно, история человечества – это не книжка со счастливым концом. Люди умирают, и это нормально. Если это естественная смерть, а не насильственная.

Поэтому, когда позвонила Милена (видимо, со срочными делами в Ростове было покончено, если, вообще, она туда ездила), я весь напрягся, ожидая, что же она скажет.

Как обычно, в телефонном разговоре она была не многословна, сухо сказала своим грубоватым голоском:

– Привет, Рома! Буду у тебя. Жди вечером.

– Кофе? Чай? Водка? Потанцуем?.. – пошутил я.

– Кофе.

Это означало – дадут снова какое-то задание. На шутку Милена не отреагировала.

Какое?

Посмотрел на часы: почти двенадцать часов дня. Вечер – понятие растяжимое… И вдруг ощутил, что как будто нахожусь на перевале Дятлова. Спуститься вниз не получится.

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

Поэт никогда ничего не утверждает и потому никогда не лжет.

Филип Сидни

Глава 1

Милена приехала не вечером, как обещала, а ночью.

– Я тороплюсь, – сказала она. – Хочу чаю.

– И чёрный есть, и зелёный. Только в пакетиках.

– Пойдёт.

– Зелёный или чёрный заварить?

– Давай зелёный. Без сахара.

Мы сели на кухне. Я залил чай кипятком.

– Задание простое, – сказала Милена. Она выглядела уставшей. – Через два дня на своей «Газели» едешь в Сочи. Останавливаешься в какой-нибудь гостинице. В течение трёх дней наблюдаешь за домом №82 по улице Виноградной, – она взяла кружку в руку, и я заметил, что рука у неё дрожит.

– За кем или чем я должен следить?

– Просто наблюдай за обстановкой. Крутятся ли возле дома подозрительные лица, может, менты часто появляются. Обо всём подозрительном сообщай мне. Ещё тебе нужно будет приобрести рабочую форму, такую, в какой обычно работают электрики, например, купи рабочую каску, чтобы быть похожим на строителя, дрель и длинное сверло по бетону.

– Бур?

– Или бур… Дом этот построен совсем недавно, но в эксплуатацию пока не введён. Кое-кто уже вселился. Возле дома всегда много людей, поэтому ничем выделяться не будешь среди всех остальных. Обычный работяга. Потом нужно будет, перед тем, как я дам сигнал – пришлю sms «приступай к работе», – зайти во второй подъезд, подняться на последний этаж – там есть выход на крышу. Между крышей и последним этажом…

– На чердаке, – уточнил я.

– Да, на чердаке, в районе квартиры №80, которая окажется под тобой, найдёшь место, чтобы просверлить узкое сквозное отверстие. Поэтому сверло бери самое тонкое. И не одно – вдруг сломается, – а штук пять или шесть. Работать будешь днём. После обеда, чтобы не вызывать подозрений. И помни, бетон пористый, ты не должен нарваться на пустоту с воздухом. Если почувствуешь, что попал в раковину, сделай второе отверстие рядом. И не ошибись. Сквозное отверстие, повторяю, под квартирой №80. Запомнил?

– Это всё?

– Да.

– Ещё указания?

– Повтори, что я тебе сказала.

– Дословно?

– Рома, не издевайся. Я говорю серьёзно.

Пришлось пересказать всё то, что я только что услышал.

– Будь осторожным. Но веди себя раскованно, – добавила мой куратор, которая в эту ночь была больше похожа на женщину-робота. – Как закончишь, сразу уезжай. От инструмента избавься, как и от рабочей формы – утопи в реке или море.

Я усмехнулся:

– Всё это напоминает работу киллера. Только вместо винтовки с оптическим прицелом я буду держать в руках дрель со сверлом по бетону. Очкую я что-то!..

К моим словам Милена отнеслась серьёзно. Она допила чай, помыла кружку и сказала:

– Меньше шуток, Рома. Страшна не сама проблема, а то, как мы к ней относимся. Страх – изобретение человечества. Отбрось его в сторону. И всё у тебя получится. А то, что шутишь, как я считаю, – хороший знак.

– Знаю, что получится. Остаться не хочешь? До утра, – спросил я, когда понял, что задание получено и можно расслабиться.

– Не сегодня, Рома. К утру надо быть в Астрахани. Так что можешь проводить меня к машине – это всё, что я тебе позволю.

На улице было прохладно. Подкрадывалась осень. Милена поёжилась и глянула на меня как-то странно.

– Вот аванс, – она достала деньги из сумочки, – остальные деньги отдам, когда встретимся в Краснодаре. Мои мальчики жаждут знакомства. Я им уже рассказала о тебе.

– Быстро сработано. Что говорят?

– Хотят испытать новые для себя ощущения. Как и я сама.

– Правда? Ты извращенка, Милена. Знаешь об этом?

– Если хотел оскорбить, то у тебя, Рома, ничего не вышло. Потом я расскажу больше об этой встрече. Отказаться от своего решения у тебя уже не получится. Всё серьёзно намного, чем ты думаешь. Это пока всё.

Она села в машину и резво рванула с места. Я даже не успел попрощаться.

Говорят, что, когда в тебя выстрелят, во всяком случае, в самые первые секунды, пока шок не прошёл, ты не испытываешь боли. Больно становится потом. В таком состоянии я находился, глядя ей вслед. Я предполагал, что эта боль скоро вызовет у меня травматический шок. Но будет он не физический, а внутренний – более болезненный, чем можно допустить.

Так и случилось.

Глава 2

Сочи встретил ярким солнцем, повышенной влажностью и неимоверной жарой. По городу на рекламных щитах висели холёные лица с фальшивым выражением патриотизма, – значит скоро выборы депутатов городского собрания.

Я остановил машину возле небольшого магазинчика, чтобы купить минералки. Мимо прошла красивая девушка лет восемнадцати в какой-то непонятной чёрной прозрачной вуали, без купальника (у неё была маленькой грудь), волосы завиты в африканские косички и выкрашены в зелёный цвет. Боже, подумал я, всё более тесная связь устанавливается между модными прикидами и огородными чучелами. Не быть говном – уже этого достаточно, чтобы выделиться из серо-коричневой массы людей. Но нет, надо вывернуться наизнанку, облиться «зелёнкой»!..

Я проводил её взглядом – маленькая попка, словно грецкий орех, виляла в такт её походки.

Мне надо было найти гостиницу или домовладение, где можно было поставить «Газель» рядом или на территории самой гостиницы.

Такая гостиница нашлась на окраине. Трёхэтажный дом – такие строят специально, чтобы принимать «дикарей». Одноместных номеров не было. Пришлось брать двухместный.

Хозяйке было лет сорок, она была не очень красивой, взяла дорого, но цена меня не волновала.

Номер находился на третьем этаже. Мне дали ключи, и я вместе с немногочисленными пожитками поднялся к себе.

Из окна в номере, в которое струился солнечный свет, делавший воздух в комнате жарким и удушливым, открывался вид на бетонный забор. За ним находилась промзона, на территории которой стояли полуразрушенные здания, наверное, ещё советской эпохи, и лежали кучи строительного мусора с тех же самых времён, поросшие травой.

– Видок отличный, – восхищённо произнёс я вслух самому себе и разобрал сумку.

Было жарко. Я попробовал отыскать кондиционер и нашёл его за шторой – его как будто специально прикрыли, чтобы постояльцы не смогли отыскать сразу и включить, тем самым сэкономить хозяйке электроэнергию.

На прикроватной тумбочке стоял маленький кинескопный телевизор. Я включил его – всего две программы: «Первый канал» и какой-то местный. Смотреть нечего. Поэтому оставил местный канал и начал переодеваться.

Интервью давал, видимо, местный чиновник, он говорил о работе муниципального хозяйства города, и в его словах слышалась какая-то смертельная усталость. Хотя, глядя на его самодовольную морду, с двойным подбородком, казалось, он был полон жизни. Я подумал, что, когда говорят об усталости от жизни, тут уже недалеко до смерти. Смертельная усталость и усталость от жизни, которую я наблюдал и наблюдаю на лицах большинства людей в тех же магазинах и рынках разных городов, это не одно и то же. У человека в телевизоре «нет воли к жизни, а воля к власти есть». И отключил «третий глаз», он напрягал.

Говорят, что переезд – один из самых больших факторов стресса для человека. Я, привыкший к длительным поездкам, поселившись в гостинице всего на три-четыре дня, чувствовал себя как не в своей тарелке. Странно, конечно. Но виной всему была дорога, считал я, которая была перегружена автомобилями. Курортный сезон. Зная обо всех проблемах, главная – это пробки, я специально выехал ночью, чтобы добраться до места, хотя бы к обеду.

Так и вышло. Но усталость была ничуть не меньшей.

Натянув на себя чистые шорты и футболку, решил первым делом отправиться куда-нибудь на дикий пляж, где мало народу. Не терпелось искупаться в море. На общественный пляж идти не хотелось.

Во дворе гостиницы сел в пластиковое кресло, закурил перед дорогой. У себя дома так же делаю – курю, сидя на лавочке, потом отправляюсь в путь.

Рядом со мной разговаривали две тётки лет за шестьдесят. Они сидели в лёгких цветных платьицах и с огромными шляпами на головах, скрывавшими их лица. Они кого-то ждали. Одна из них говорила:

– Каждый человек может сойти с ума, каждая власть может сойти с ума…

– За что ты так не любишь Россию, Мария! У тебя дети все грамотные, вон, дочка за границей работает, большие деньги получает и с тобой делится…

– Я хочу, чтобы Россия процветала во всех сферах, чтобы нас уважали все державы. Для этого нужно посадить всех ворюг вначале…

– Говорю же, ты ненавидишь Россию! – перебила её подруга.

Мужчина средних лет вышел из гостиницы в белых шортах и белой футболке, и тётушки поднялись со своих мест, засеменили за ним.

Затушив сигарету в пепельнице, я направился к «Газели».

Мужчина усаживал тётушек в свой «Опель», который стоял рядом с моей машиной.

– Хорошего вам дня, – поприветствовал я его.

– Взаимно, – ответил он. И пожал мне руку.

Вскоре я оставил «Газель» на какой-то просёлочной дороге, пошёл по тропинке.

Спустя некоторое время стоял на вершине холма. На западе тянулись горы, поросшие травой, кустарником и кривыми деревьями. На востоке за двумя горными сопками лежало море. Светило солнце, пахло сосной, цветами и морем. Стрекотали цикады. Тропинка спускалась дальше вниз – туда, где, видимо, был дикий пляж.

Я пошёл по ней, спустился, потом поднялся и снова спустился – и вот оно море, которое манило тихой волной и прозрачной чистой водой цвета голубого неба.

А вот пляж оказался грязным. Валялся пластик, выкинутый морем, как инородное тело, и было много мёртвых деревьев, вывернутых с корнем какой-нибудь горной рекой, – любая мелкая река летом превращалась осенью во время сильных дождей в громыхающий полноводный поток грязи и камней, сносящий всё на своём пути. Отсюда так много деревьев, смытых с гор. Об этом я знал, а однажды стал свидетелем стихии – вода уносила в море даже железнодорожные цистерны.

Сел на бревно и полностью разделся – рядом никого. Дно у берега было каменистым и поросло водорослями. Войдя по колено в воду, я поплыл, чтобы не мучить свои ноги, которые находили на дне острые камни. Вода была слишком тёплой. Как в душе. Мне это не понравилось. Хотелось прохлады.

Накупавшись, я медленно выбирался из воды, осторожно ступая по дну – волны толкали в спину, и увидел девушку, выходящую из леса. Она шла к берегу по той же тропинке и смотрела на меня, как показалось, слишком внимательно. Я понимал, что совсем голый, и это могло привлечь её внимание. Когда подошёл к одежде и присмотрелся, то показалось, что снова вижу ту самую «лунатичку», которую встретил на дороге. Заметив, что я тоже за ней наблюдаю, она отвернулась и пошла по берегу в противоположную сторону. Я решил догнать её. Узнать, кто она.

Быстро оделся и пошёл за ней.

Она оглянулась, увидела, что я её преследую, и побежала. Я тоже перешёл на бег.

Вдруг она громко закричала:

– Помогите, меня преследуют!

Я остановился. Хотя вокруг никого не было. Но кому-то, кто спускался бы, например, с тропинки в этот момент или кому-то, кто был впереди по берегу, и кого я не видел, могло показаться, что я какой-то маньяк, преследую жертву. Попасть в полицию просто так, а после оправдываться, я не собирался. Поэтому повернул назад и пошёл к машине. Я чувствовал переутомление и решил, что перегрелся на солнце.

По дороге назад погода стала портиться. С моря набежали чёрные тучки.

«Газель» обогнала зелёная «Шкода». Я тут же вспомнил случай, когда меня избили. И понял, что за мной следят. Девушка на берегу была не плодом моей фантазии, солнечным или тепловым ударом. Я не мог ошибиться.

Так и есть, за мной следят.

Машину тут же остановил на обочине, позвонил Милене – не хотел на ходу разговаривать по телефону. Разговор для меня был важен.

– Слушаю, – услышал знакомый голос.

– Мне кажется, за мной следят.

– Вот именно, Рома, тебе кажется. Это не повод, чтобы звонить мне. Ты уже в Сочи?

– Да.

– Сосредоточься на задании.

– Но меня однажды уже преследовала зелёная «Шкода»…

– Тебе показалось.

– Нет, не показалось, я видел девушку на пляже…

– Рома, не отвлекайся на всякую чушь. Разговор окончен. Я занята.

Я посмотрел на экран телефона – Милена отключилась. И вспомнил, что Шелест предупреждал, чтобы «по работе» по телефону не разговаривали. Наверное, поэтому Дудина бросила трубку…

Я выругался и завёл двигатель. Как-то странно всё происходит – эта мысль была похожа на хлебные крошки в постели, – но уверенность, что за мной следят, или следили, не исчезла.

Когда зашёл к себе в номер, началась гроза. Потемнело. Таким город Сочи я ещё не видел. Я смотрел в окно. Тёмное небо было затянуто грозовыми тучами, которые громоздились, будто горная гряда. Иногда между ними сверкали молнии, освещая края туч зеленоватыми, синеватыми или белыми отблесками. Поход в магазин, чтобы приобрести дрель со сверлами и рабочую одежду, я решил отложить на завтра, как и поездку на улицу Виноградную. Времени в запасе три дня. И я подумал, не стоит торопиться, а лучше выспаться, чтобы завтра рано утром приступить к заданию.

Будильник поставил на пять утра. Лёг в кровать. Попытался уснуть – не получилось. Мысли, как осы вокруг гнезда, роились в голове. Неужели и Милена говорит неправду? Какой же я наивный человек! Так и есть. Меня водят за нос. Надо проследить, что будет потом, когда я просверлю это чёртово отверстие на чердаке. Я понимал, что выполняю лишь какую-то часть задания, я винтик большой конструкции. После меня будет кто-то, кто задание доведёт до логического конца. Кто это и чем всё кончится – эти две мысли не давали покоя.

Я решил, что домой сразу не поеду, а останусь и за всем прослежу.

Глава 3

Я почувствовал, что меня трясёт. Ощущение было такое, будто в комнате я не один. Здесь кто-то ещё. Или что-то. Я просто знал, что за мной наблюдают чьи-то невидимые глаза (следишь ты, следят за тобой).

Я вскочил с кровати – и тут же рухнул обратно. Обвёл диким взглядом стены. Потолок. Закрытую дверь. В комнате было темно, как в пузырьке с чернилами. Но никого. И ничего. Где я?

И тут вспомнил, что приехал в Сочи. Я – в гостиничном номере. Утренние провалы в памяти стали слишком частыми, а ещё я стал теряться во времени и пространстве, на какое-то короткое время забывал, где нахожусь… Таким нервным и раздражительным никогда не был, организм как будто включал защитный механизм, и он работал против меня, доставляя дополнительные неудобства.

И вот, всё в норме. Возвращение в реальность.

Но я дрожал с головы до ног. От испуга всё тело было напряжено – мышцы ног свело судорогами, и они были твердыми как камень.

За окном продолжал лить дождь.

Дурной сон?

Я его не помнил.

Закрыл глаза. И снова уснул.

Сработал будильник. Я дотянулся до телефона, лежащего на тумбочки, и выключил мелодию будильника.

Пять утра.

Ночной страх отступил.

Поднялся с постели, взглянул в окно. Буря утихла, наверно, перед рассветом, и сейчас на улице вовсю щебетали птицы. Дрозды и воробьи внизу выискивали червей. Ветви деревьев были мокрыми.

Я брился, дверь в душевой комнате была открытой, телевизор включен, вещал «Первый канал». Кто именно говорил, я не видел, но слова слышались отчётливо. Они вызвали у меня неприязнь: «Не позволим лишить Россию суверенитета!» Кто бы что ни говорил, если перевести с русского на русский, произнесённые слова означали: «Не позволим нас оттащить от кормушки, в которой смешаны власть и собственность». Ещё я подумал, что хорошие люди прячутся друг от друга. Плохие, наоборот, как дерьмо, – все на поверхности, если включить телевизор. Средства массовой информации, принадлежащие государству, превратились в огромный общественный туалет, где нет уборщицы. Говно так и валит оттуда. Нынешнее телевидение это – смерть реальности. В ближайшее время, наверное, искусство создания фейков достигнет такого совершенства, что невозможно будет отличить правду ото лжи. И Россия в этом преуспеет. Но внутри всего этого негативного информационного потока нужно научиться – уже сейчас – не реагировать на внешние раздражители. Это почти невозможно, конечно. Но кому-то удастся приспособиться. Я вот, например, не могу. И вряд ли смогу потом. Лучший способ борьбы с этой чернухой – не включать телевизор совсем.

Я вышел из душевой комнаты, выключил телевизор, а пульт управления выкинул из окна – он перелетел через бетонное ограждение: ни себе, ни людям.

Надев джинсы и зелёную рубашку с коротким рукавом, вышел на улицу. Вчерашний дождь почти прекратился, с неба сыпалась только мелкая и противная морось. Но морской воздух освежал, перед глазами открывалась дивная панорама с видом на горы.

В животе, казалось, всё перевернулось, и кишки скрутились в клубок. Поэтому первым делом я подъехал к первому попавшемуся кафе, заказал яичницу с помидорами, салат из свежих огурцов, кофе с булочкой.

Перекусив, почувствовал себя другим человеком.

Сначала решил поехать к дому на Виноградную улицу, глянуть место, что да как. А потом уже ехать в магазин за инструментом и рабочей формой.

Город я почти не знал, поэтому настроил навигатор.

Дорога в это утро была заполнена автомобилями. Но зато, когда «Газель» забиралась на пригорок, было видно, что небо и море сливаются в одно пространство ослепительной голубизны – цвета бесконечности.

Я нашёл улицу и нашёл нужный дом, проехал мимо. Теперь нужно было где-то оставить машину и пройтись пешком.

На общественной автостоянке яблоку негде было упасть. Вытянувшись длинной двойной вереницей, автомобили с включенными аварийками дожидались, когда с парковки кто-нибудь уедет. Что же здесь будет твориться днём?

Я стал в очередь.

Минут через тридцать заехал, нашёл место для «Газели», закрыл кабину, проверил, взял ли с собой телефон – иногда забываю его в машине, приходится возвращаться.

Пять минут ходьбы – и я на месте.

Подошёл к огромному упавшему рекламному щиту, который уже наполовину ушёл под мокрую землю. Какой-то умелец баллончиком нарисовал на нём библейские сюжеты, которые уже стали выцветать.

Закурил. Отсюда хорошо было видно четыре подъезда дома, деревья давали тень, и я понял, что и машину можно здесь поставить. Никому мешать она не станет.

И пошёл на автостоянку, чтобы забрать «Газель».

Вернулся и припарковался за красным побитым фургоном строителей, которые уже работали рядом, красили детскую площадку. Но места для «Газели» хватало.

Несколько минут я просто сидел в машине, рассеянно слушая музыку на радио «Ретро FM». Затем вышел из кабины и обратил внимание, что один из строителей смотрит на меня. Потом, потеряв ко мне интерес, он отвернулся и продолжил красить стойку турника.

В воздухе витал отчетливый запах краски. Я вытащил телефон и сделал несколько снимков для отчёта. На всякий случай.

Четкой директивы относительно «особых методов наблюдения» я не получал. Поэтому около часа сидел в машине, наблюдал за обстановкой, но ничего особенного не происходило. Было скучно.

Я решил поехать в магазин и купить всё необходимое.

Уже через час я был на своём месте – всё нужное для работы лежало в кузове отключённого холодильника. Строители уехали, и я расположил «Газель» более удобно для себя, чтобы, не выходя из кабины, видеть не только четыре подъезда, но и наблюдать в зеркала заднего вида за дорогой, по которой к дому подъезжали в основном служебные автомобили.

Работало радио. Оно мало спасало от скуки. Видимо, из меня вышел бы плохой охранник или снайпер – время тянулось ужасно медленно. За три часа я выкурил семь или восемь сигарет. Несколько раз выходил из кабины, прогуливался по недавно асфальтированной дорожке метров на двести в одну сторону от дома, потом в другую.

Потом решил зайти в интернет с телефона и почитать какие-нибудь новости.

В одном из телеграмм-каналов нашёл интересную для себя статью, она называлась «Что чувствует человек подвергшийся воздействию „новичка“?»

Я сидел в кабине, две двери открыты – приятный ветерок обдувал меня, и я не чувствовал жары… «Что чувствует человек подвергшийся воздействию „новичка“? Вначале это лёгкий запах яблок, который исходит от пораженных участков или от предметов, на которые он нанесен. Если это форма в гранулах (гранулы белого или прозрачно-белого цвета, внешне напоминающие соль или сахар), то запах исходит от них или от жидкости, в которой их растворили. В зависимости от способа поражения симптомы начинают развиваться от 3-х до 5-ти минут или от 8-ми до 10-ти часов. В основном это нарушение зрения, не явное, но человек жалуется, что пропала часть изображения, или, читая, не видит часть букв. А может казаться, что предметы выглядят нехарактерно. Бывает, что тело перестаёт слушаться, хотя, пока человек выполняет все действия, и начинается блуждающий тик (подёргиваются разные мышцы), возможны судороги – даже когда человек ещё в сознании. Далее потеря чувствительности и сознания. Перед потерей сознания кажется, что перестаёшь дышать…».

Вытащив сигарету из пачки, закурил. Девятая? Или десятая?

«…Вещество же, которым был отравлен Алексей Навальный, относилось к классу боевых отравляющих веществ, группы так называемых тех же „новичков“. Эта новейшая разработка имеет рабочее название „Zoom“, вещество производится в твердой форме, по внешнему виду напоминает кристаллы сахара или соли белого или прозрачно-белого цвета. Производят „Zoom“ в двух лабораториях: одна на территории России, и является частью государственной структуры, вторая расположена в Иране. (В Иране „Zoom“ изготавливают по российским методикам, используя российские технологии.) Вещество, которым был отравлен Алексей Навальный, было произведено в России. „Zoom“ легко растворим в жидкости, две-три крупинки вещества – уже являются смертельной дозой. Поражение происходит и в случае контакта с кожным покровом, с той лишь разницей, что требуется немного большее количество, и процесс занимает более значительную часть времени. Кстати, вещество называется „Zoom“ потому, что имеет ярко выраженную зависимость быстроты воздействия на организм от дозы и способа применения. В случае с Навальным, была разработана достаточно сложная операция. Возникшая проблема как раз из-за своей сложности – и спасла ему жизнь. Расчёт строился на том, что смерть должна была произойти во время полёта, а та доза яда, растворённого в жидкости, должна была привести к первым симптомам и летальному исходу через три часа после применения. То есть яд необходимо было принять в аэропорту. И не раньше. Но у группы, которая работала над этим делом, возникли сомнения в возможности применения яда таким способом, поэтому часть яда была помещена в карман одежды Алексея Навального ещё в гостинице с очень приблизительным расчётом начала действия. Понятно, что в аэропорту всё получилось, как планировали, но дозу сократили из-за опасения, что яд, употреблённый с жидкостью вместе с дозой через контакт с кожным покровом, сработает раньше. Плюс должны были ввести вещество, которое постепенно снижало бы уровень сахара в крови, что вызовет симптомы гипогликемии (через шприц с инсулиновой иглой, замаскированный под шариковую ручку). Ввести вещество должен был человек при случайном столкновении…».

В зеркале заднего вида мелькнул подъезжающий автомобиль – маленький, похожий на коробочку красный «Киа». Я оторвался от чтива. Автомобиль показался подозрительным.

Он остановился как раз возле второго подъезда, из него вышел мужчина с двумя сумками и зашёл именно во второй подъезд.

Я поторопился за ним, узнать, в какую квартиру он зайдёт, – это был явно не строитель, или кто-то ещё, а именно владелец квартиры в новом доме.

Дом имел семнадцать этажей. Лифт пока не работал. На первом этаже квартир не было. Человек поднимался наверх и был уже где-то на третьем. Я слышал, как он остановился, чтобы передохнуть. Остановился и я. Потом он снова стал подниматься и, к моему удивлению, делал это теперь без остановок.

Я понял, что он идёт на последний этаж. Вопрос оставался – в какую квартиру зайдёт?

На всех этажах было разное количество квартир – две или три. Под ногами валялся строительный мусор. Я ступал осторожно, чтобы не особо шуметь. Но даже если бы он меня заметил или услышал, то вряд ли предал этому значения – никто в этом доме пока что друг друга не знал.

На пятнадцатом этаже я подождал, пока откроется дверь.

Потом дверь закрылась, и я поднялся на семнадцатый этаж. Прислушался. Из двух квартир на площадке именно в квартире №80 был шум.

Теперь я мог предположить, что хозяин – а это был именно хозяин, я не сомневался, – ездит на маленькой красной «Киа». Кто он?

Я не знал, и знать не хотел. По хорошему, мне должно быть всё равно.

Спустившись вниз, стал ждать, когда владелец «Киа» закончит свои дела и уедет.

Часа через полтора увидел, как он садится в машину.

Минут пятнадцать я сидел на своём месте. Хозяин «Киа» не вернулся. И я решил посмотреть, что собой представляет чердак на крыше.

Снова поднялся на семнадцатый этаж. В этот раз пахло краской и свежей штукатуркой. Некоторые двери квартир были открыты, проветривались, в них делался ремонт.

К люку была приставлена железная лестница. Я поднялся по ней – на двери висел огромный, почему-то не совсем новый покрытый ржавчиной замок (и здесь «сэкономили») с торчащим ключом – словно от средневековой камеры. Он был не заперт. Как будто кто-то специально оставил его для меня.

Может, наверху кто-то есть?

Но не услышал никаких подозрительных звуков. Поднял дверь и залез наверх.

Чердачная комната была маленькой и пустой, освещённая и вентилируемая небольшим открытым окном. Но самое главное – в комнате была розетка. А это значит, что не придётся искать и просить кого-то в какой-нибудь квартире, чтобы воткнули в розетку удлинитель для дрели, то есть я не хотел ради собственной безопасности вообще никому попадаться на глаза. Ибо точной цели своей работы не знал, а это могло быть худшее, о чём думать совсем не хотелось.

Уже в кабине «Газели» я подумал, а на что похож запах смерти?

Думаю, это не запах. А вонь человеческих экскрементов.

О красной «Киа» Милене сообщать не стал. Вчерашнего короткого разговора хватило по самое горло!

Солнце снова спряталось за тучи. Яркие и теплые краски дня поблекли, померкли, словно цвета на фотографии, которая много лет провела под прямыми лучами солнца.

Решил, на сегодня хватит. Заглянул в интернет: сайт «Яндекса» дождь не показывал. Ни на сегодня, ни на завтра – всю следующую неделю солнце и жарко.

И поехал к себе в гостиницу.