Текст книги "Все сказки мира"

Глава 27

Под парусом «Нивга», двенадцативесельный драккарчик, бежала достаточно резво. Бородатые викинги собрались на носу, откуда бросали настороженные взгляды на своих пассажиров, которые устроились, наоборот, на корме. Мозолистые узловатые руки бородачей непрерывно поглаживали рукояти секир – положение было явно двусмысленное. Ингви прошел на нос, откашлялся, собираясь с мыслями и заявил:

– Ну, мужики, вот что… Раз уж так получилось – я постараюсь, чтобы вы из этого дела вышли не пострадавши, а если выгорит – так и с барышом. Лады?

– Нам про тебя, конунг, рассказывал наш медлинг, – отозвался один из воинов, – он человек толковый, Никир-то, да приврать любит. Так что, сказать по правде, сомнение нас берет. И как дальше быть – не ведаем… Что дальше-то, конунг?

Говорил викинг на языке, очень похожем на риодненский, во всяком случае они с Ингви понимали друг друга. Ингви поскреб затылок и продолжил:

– Дальше… Дальше я хочу наведаться в Каменную Пристань и с тамошней королевой по душам потолковать. А потом – жизнь покажет. А как сделать так, чтобы у Моррика к вам вопросов не было – так это я с Никиром вашим решу. Что-нибудь придумаем. Если согласны – тогда так. Приказы мои исполнять немедленно и без вопросов. Что скажете на это?

– Да что сказать… Податься-то нам вроде бы и некуда, кроме как с тобою, конунг Ингви. Вот и весь сказ.

– Ну и добро, – Ингви еще постоял немного, но добавить было нечего – выходило так, что все уже сказано.

Демон повернулся и побрел на корму. Когда он вновь занял место возле Никлиса – тот как раз работал рулевым веслом, разворачивая суденышко.

– Куда это ты правишь? – поинтересовался демон.

– А к скалам поближе, – отозвался пират, – солнышко-то к западу склоняется. И мы к скалам черным поближе пойдем, авось против солнышка нас не видать с берега будет. Парус-то у нас темный, вот и ладно. А куда вообще-то курс держать прикажете?

– А вдоль берега так и пойдем – до самой Каменной Пристани.

– Это что же, к ведьме ихней прямо в лапы? – засомневался Никлис.

– Не волнуйся. Все лучшие бойцы сейчас выступили против Хольна, крепость почти беззащитна, да я и не собираюсь ее штурмом брать.

– И то я подумал, нас тут всего девять рыл, прошу прощения – куда нам…

– Точно. Штурмовать крепость нам не под силу – а выкуп с королевы потребовать было бы неплохо.

– Вы-ыкуп? Ну, ваше демонское величество, не сердитесь на меня, а только ничего у нас не выйдет.

– Посмотрим.

Два дня пути «Нивга» шла не очень скрываясь, а к вечеру третьего дня Ингви, заметив вдалеке знакомое устье реки, объявил Никлису:

– Вот что, медлинг, давай-ка искать убежище где-нибудь в тех черных камнях. К Каменной Пристани подойдем ночью.

– Ночью? Да виданное ли дело – ночью в незнакомую реку соваться.

– Ничего, у нас эльф есть, который что ночью, что днем видит одинаково. Слышишь, Филька, проведешь корабль?

– А чего… Проведу.

– Ну вот, тем более, что к берегу я близко подходить ночью и не собираюсь. Поднимемся по течению вверх, дойдем до крепости и вскоре – назад… Всего-то и делов.

– Ну, глядите, ваше демонское… – пробормотал Никлис с недоверием, однако послушно развернул «Нивгу» в сторону черной стены…

Надежно укрыв судно в одном из многочисленных фиордов, моряки стали ждать заката. Ингви взяв у Фильки одну стрелу, принялся мудрить с наконечником, затем объявил эльфу:

– В этот раз тебе тренироваться будет некогда, поэтому справишься и так. Эта стрела – что-то вроде той, которая изображала «молнию Гили». А теперь давайте все вспоминать, где там во дворе Каменной Пристани сеновал, или дровяной склад, или еще что-то такое же горючее…

* * *

Дождавшись полной темноты Ингви велел выбираться из скал. Низкие тучи заволокли небо, то и дело срывался мелкий дождик. Два викинги запалили факелы на длинный древках и стали на носу «Нивги», двое сели на весла и потихоньку тронули суденышко с места. Стоящие на носу громко орали Никлису, куда править, он работал рулевым веслом – потихоньку кораблик вышел из скал. Затем Ингви потребовал потушить факелы и бывший вор повел «Нивгу», слушая эльфа. Филька был максимально серьезен – результат долгой беседы с Ингви, потребовавшего от эльфа сосредоточиться и «в ближайшие два часа воздержаться от своих дурацких шуточек».

Фильке удалось перебороть свою натуру – кораблик вошел в устье реки, повинуясь его указаниям, без происшествий. Наконец впереди возникли огни прямоугольной формы – окна главной башни Каменной Пристани, нависавшей над водой там, где река делала поворот, огибая крепость…

– Достаточно, – объявил Ингви, – Филька, давай.

Эльф натянул лук. Прозвенела тетива – и вдруг ночь осветилась разноцветными сполохами. Чары, наложенные на янтарный шарик, закрепленный на стреле, были не только разрушительного свойства – большая их часть предназначалась для создания внешнего эффекта. Филька сумел всадить стрелу в приоткрытую ставню на окне одного из верхних этажей башни – так, что деревянная ставня запылала, с нее вниз и в стороны посыпались россыпи разноцветных искр. Во дворе тоже что-то полыхнуло, повалил дым, подсвеченный снизу. Немалая часть магических огоньков угодила и внутрь через окно – было видно, как рассыпаются обугленные лохмотья, в которые превратилась затягивавшая окно ткань… Сам эльф, не удовольствовавшись достигнутым эффектом, послал одну за другой в неимоверно быстром темпе еще четыре обычных стрелы – все они угодили точно в многострадальное окно…

Дальше пускать стрелы стало бессмысленно – Никлис и гребцы уже разворачивали судно, повинуясь приказу Ингви. В крепости орали и выли.

– А что теперь? – спросил Никлис, когда «Нивга» вышла в море.

– На сегодня все, – пожал плечами Ингви, – возвращаемся в фиорд на дневку. А завтра ночью повторим.

– А к чему это все, осмелюсь спросить ваше величество?

– Будем продолжать до тех пор, пока эта Фея Сильвенча не решит, что ей лучше заплатить, чем каждую ночь получать по такому вот подарочку… Так что завтра – снова сюда, а то еще Фея решит, что это была случайность…

День прошел спокойно, разве что Филька успел прожужжать всем уши, хвастаясь, что его стрелы угодили точнехонько в спальню королевы…

На вторую ночь все повторилось в точности. Однако вскоре стало ясно, что в крепости ждали сюрпризов – по гребню стены заметались огни факелов…

– Вперед! – велел Ингви, сжимая плечо Никлиса.

– Точно, ваше демонское… – проворчал тот, – завтра со стороны моря будет засада… Будут ждать нас в кустах по берегу… Давай, ребяты, против течения помаленьку.

«Нивга» медленно пошла вверх по реке, минуя крепость под прикрытием тени деревьев, нависавших над водой у противоположного берега. Следующий день переждали в лесу, где река петляла среди дремучих зарослей.

На третью ночь викинги вновь осторожно повели суденышко вниз по течению. Теперь не было нужды грести – река сама несла их к Каменной Пристани. Бородатые «ребяты» затаились у борта, сжимая оружие.

– А кое-что изменилось, – заметил Ингви, указывая Фильке на башню, едва вырисовывающуюся темным силуэтом на фоне ночного неба.

– Ага, окна не светятся. Слушай, Ингви, у тебя еще много магических шариков?

– Мало, только два.

– Так, может, побережешь их? Мы тут с Кендагом сообразили такую штуку…

– Да, Ингви, – вмешался орк, – зажигательные стрелы. Наши воины ими часто пользуются. Ну конечно, всего необходимого у меня под рукой нет, но…

– Ладно, попробуем…

Филька с Кендагом только этого и ждали. Эльф тут же принялся пускать стрелу за стрелой, которые поджигал орк. Наконечник каждой стрелы был обмотан каким-то тряпьем… И вслед за тем, как огонек улетал по пологой дуге – на башне расцветало пламя.

– В каждое окно! – гордо объявил эльф, опуская лук.

– Вот они! Вот! – раздались крики в замке.

– Нас заметили, – констатировал Кендаг, когда «Нивга» миновала укрепление – но почему-то ничего не делают.

– Потому что некому делать, все в кустах засели у берега. Вот они, – ответил Филька, вновь вскидывая лук.

* * *

Не успела еще отзвенеть тетива эльфа, как по кустам правого берега одновременно заорали, завыли десятки голосов, разом в нескольких местах вспыхнули факелы. И началось!

Посыпались стрелы, короткие метательные копья, ночь прочертил первый зеленовато-искрящийся дымный след, подсвеченный изнутри. За ним еще и еще… Филька, стоя во весь рост у мачты, пускал стрелу за стрелой, Кендаг, припавший рядом на колено и бородачи, скорчившиеся за щитами у правого борта, старались не отстать от него – тщетно. Гудение тетивы длинного филькиного лука слилось в равномерный гул. Казалось, что он один выпускает больше стрел, чем все остальные вместе. Никлис корчился и выл, один его сапог тлел, но бывший вор не выпускал рулевого весла – теперь ему не нужна была помощь эльфа, чтобы править судном – ночь была ярко расцвечена огнями – как колдовскими, так и естественными. Ннаонна держала перед кормчим большой круглый щит и пронзительно визжала при каждом более-менее точном выплеске зеленого пламени. Судно уже пылало в нескольких местах, в клубах дыма и струях искр метался и скакал Ингви, сыпя заклинаниями направо и налево. Под взмахами его рук огонь припадал к палубе, стихал и гас. Филька заорал, что у него кончаются стрелы. Один из бородачей, успев оценить по достоинству таланты эльфа, не говоря ни слова, швырнул ему под ноги свой колчан. Ингви, который как раз пробегал мимо, споткнулся, его нога запуталась в ремне и с руганью и воем демон проехался по доскам палубы. Вскочив, он рявкнул:

– Ну, хватит! Филька, ты что – не можешь заткнуть этих друидов?

– Щиты… – жалобно проныл эльф, – их прикрывают щитами…

– Ах так! – Ингви выпрямился, левой рукой рванул из тощей сумочки последние янарные шарики с оставшимся у него запасом маны, правую простер по направлению к зарослям, откуда в «Нивгу» палили ведуны и завыл заклинание. Огненный вихрь, сорвавшийся с его ладони, сразу затмил все предыдущие огни и огоньки, разгонявшие ночной мрак. В кустах на берегу, сразу превратившихся в огромный костер, кто-то завыл нечеловеческим голосом…

И стало тихо. Только еле слышно плескалась вода и с нежным шипением умирали зеленоватые огоньки на палубе – там, где контрзаклинания демона прибили магическое пламя друидов…

– Ну и здоров ты, твое демонское, огнем-то плеваться, – прохрипел Никлис, как-то незаметно перешедший на «ты» – я чего хотел-то сказать… Ну его, к Гангмару, в скалы прятаться. Мы же их побили, так что ли выходит – стало быть против устья на якорь и станем. Как герои-победители. Пусть нас видят и пощады просят.

Никто не ответил, только Филька бормотал, что стрелы викингов коротковаты, его эльфийский лук не натянешь как положено с такой стрелой…

Ингви вдруг резко сел прямо на палубу там, где стоял:

– Устал!.. – затем добавил, – правильно, бросайте якорь…

Два бородача взялись за якорь – здоровенный камень, обвязанный веревками – и перевалили его через борт…

На следующее утро от берега действительно отошла лодка с парламентерами. Сидящий в ней угрюмый дружинник с перевязанной рукой и закопченным лицом поинтересовался, чего ночные разбойники желают от великой королевы.

– Во-первых, – напыщенным тоном начал Филька, – если королева не извинится за ночных разбойников… мы ведь и днем можем нагрянуть…

Воин пробормотал что-то, что могло сойти за извинение.

– Ну тогда, – в разговор вступил Ингви, – мы желаем… Десять сундуков с мехами, таких, какие были обещаны купцу Проныре, сто перьев птицы радонк, также желаем получить на борт гермафродита с островов по имени Логен и все волшебные жезлы ваших жареных друидов.

Воин побледнел:

– Я не… не стану говорить этого Фее, она же меня живьем сварить прикажет… Уродец с островов провел ночь с ней – он не может покинуть Каменной Пристани… Святотатство…

– Не может, говоришь, – голос Ингви стал жестким, – тогда я сам за ним явлюсь… И будь по-твоему – он не покинет Каменной Пристани. Он покинет груду развалин. Все, вали отсюда!

– И с ответом не задерживайся, – поддакнула Ннаонна.

Воин посмотрел на нее дикими глазами и в сердцах простонал:

– Тебя только забыли спросить, мальчик.

– Я не мальчик, я девочка, дурак!!!

Глава 28

«Нивга» весело бежала на восток – навстречу багровому шару солнца, поднимающемуся из зеленоватых волн. Холодный ветерок, пропитанный солью и запахом тины, наполнял парус суденышка. Один из бородатых викингов, устроившись на носу пел о давних днях старины. Ингви, так и не покидавший облюбованного им места на корме, вполуха слушал заунывное тягучее пение, лишенное рифм и постоянной мелодии и тем не менее – притягивающее внимание и завораживающее. Воин пел о том, как бежал род его пращура от коварных, подлых и – ясное дело – трусливых врагов. Как прилетал на черных крыльях Студеный Ветер и звал в путь, и наполнял паруса «челнов малых» Как нашли братья-изгои далеко на севере холодные бесплодные земли. И старший брат сказал: «Вот родина мне новая», и младший брат сказал: «Нет, суровы и бесплодны эти камни, поищу иную родину». И Студеный Ветер чернокрылый предрек младшему славу, могущество, долгий путь и короткую память. И предрек старшему долгую память, много долгих путей его внукам, которые побьют многажды много раз внуков своих врагов, а заодно и внуков младшего брата. И с тем улетел, наполняя паруса судов младшего, который продолжил свой путь…

– Эй, воин, – окликнул певца Ингви, – не про детей ли Хаверка твоя песня?

– Верно, конунг, – отозвался тот, – так старики говорят, от «детей Хаверка», от старшего сына наш род… Только это давно было, при старых богах…

– Вот так, – подытожил Ингви, – круг замкнулся. Хотя и слишком просто – даже неинтересно.

– Это ты о людях? – спросила Ннаонна.

– Да. Видишь, как все складно. Вся эта дребедень, которую поют в Риодне об исходе людей – «детей Хаверка». Теперь вот эта песня… Здесь, правда, вместо двенадцати сыновей Хаверка осталось только два, но это ерунда… Старший сын осел где-то на севере, а младший поплыл искать теплые земли, нашел Мир и пошел в услужение к детям ложных богов… А кстати, как вам «Студеный Ветер чернокрылый»?

– М-да, – протянул Кендаг, – я понял. Черный. Отец.

– Именно. Он зачем-то привел людей в Мир.

– Ясно зачем – своим детям дать образец.

– Ну, Кендаг, я бы не стал так просто трактовать. Видишь ли, в трудах, скажем, Мерка, Гангмар – это неосознанная тяга к изменениям. Этакий чернокрылый ветер премен… И я бы согласился, что, мол, он не существо, а идея… Если бы не видел его собственными глазами. Но, что интересно, у Мерка Гангмар – это идея изменения, а так оно и есть – то есть едва только Гунгилла наводит порядок, как он подбрасывает в Мир новый источник дисбаланса. Если все это принять применительно не к идее, а к личности – то видя равенство в борьбе сил Света и Тьмы (я использую термины попов не потому, что согласен с ними, а потому, что так удобнее), он вводит новую силу – людей, которые вообще не имеют отношения к этой борьбе, изначально не являясь ни Светом, ни Тьмой…

– Да ну вас с вашими разговорчиками заумными, – зевнул Филька, – любите все усложнить…

– А мне интересно, – встряла Ннаонна, – продолжай, Ингви.

– Да что продолжать, – смутился тот, – я так просто…

– Продолжай, продолжай… Дальше-то что с людьми? Гангмар их привел в Мир, ну, этот привел, чернокрылый…

– Да, а люди не оправдали его надежд, потому что примкнули к Свету, вместо того, чтобы стать третьей силой… Хотя нет, не так. Все же стали – поскольку и эльфов с гномами теперь теснят и гонят из Мира. Люди, выходит, эксперимент Гангмара, не знаю только – удачный или нет… Скорее удачный. Ведь явись, к примеру, Гунгилла к людям – так ее, пожалуй, ведьмой или еретичкой объявят…

– Но и Гангмару люди служить не станут, – вставил Кендаг.

– Да, потому что отравлены всей этой фигней насчет Света и Тьмы. Если Гангмар собирался их как-то использовать – то теперь напрямую этого сделать не сможет. Наверное, поэтому он взялся за людей других стран. Они слабее, зато не видят в нем Врага Мира. Кстати, интересно. Мы недавно видели, как люди Риодны отстали в развитии от тех, кто детям ложных богов продался. Возьмем, к примеру, военное дело. Эльфы дали людям верховых коней, гномы – пластинчатые латы. В итоге вышел рыцарь, который побьет и эльфа, и гнома, и человека Риодны. Правда, люди, получив опыт гномов и эльфов, получив их память, образно говоря, заплатили своей родовой памятью, ведь и в Риодне, и на северных островах о них помнят, а в Мире все забыто… «Как пришли в Мир люди – не знает никто» – вот как в летописях сказано. Но зато сила есть – ума не надо… Всех бьют. Кроме демона, – Ингви самодовольно ухмыльнулся.

Филька поморщился, а Кендаг заявил:

– Правильно, и у нас так говорят. А орк на образец посмотрит, научится и тоже – побьет и эльфа, и гнома, и…

– Но-но! Это мы еще поглядим, – Филька, как обычно, был всегда готов к перепалке с орком, тем более по вопросу, кто кого побьет…

Ннаонна, слушавшая рассуждения Ингви задумчиво и внимательно, заявила:

– Все это очень даже интересно, но ничего не говорит о вампирах. На островах Архипелага знают о вурдалаках, друид в Риодне пугал нас упырями… И ничего. То есть никого. Все же я должна добраться до реликвии в башне нашего старого замка – она как-то связана с историей рода. Ингви, помни – ты обещал…

* * *

Трудности начались к концу второй недели плавания. Ингви посчитал, что достаточно просто плыть на восток – и рано или поздно они достигнут Архипелага, который огромен – а значит миновать его невозможно. Ни Никлис, ни его «ребяты» не имели большого опыта в управлении судном. Единственное, за что ручался медлинг – что направление строго на восток он выдерживает четко. Ну, более или менее четко…

Впрочем, покидая Риодну, они наполнили пресной водой все сосуды, что были на судне. Подобие Логен, освобожденный ими, первые несколько дней находился в состоянии шока и в основном спал – так организм гермафродита по-своему преодолевал стресс. Наконец Логен постепенно начал приходить в себя и Ингви попытался его расспрашивать. Прежде всего, демона интересовало, что он знает о тайнах нахождения пути в открытом море – оказалось, совершенно ничего. Кроме того Ингви заводил с гермафродитом богословские диспуты. Находясь на Большом Длинном Эману, он и не думал всерьез обсуждать с Вевеном религиозные тезисы, поскольку вполне резонно посчитал Гили Доброго стопроцентной выдумкой.

Во-первых, Гили слишком уж походил на Гилфинга, веру в которого люди Мира получили от эльфов как бы в нагрузку к обширному багажу научных, культурных и хозяйственных знаний. Слепо перенимая от эльфов (да и гномов, хотя и в меньшей степени) практически все, люди, так же не задумываясь, взяли и религию, перекроив ее «под себя». Естественно, они, будучи учениками «детей ложных богов», оказались учителями еще более отсталых островитян – история повторилась, хотя и в несколько гротескной форме…

Во-вторых, Ингви весьма фривольно использовал облик Гили в своих военных предприятиях (считая, что имеет дело с мифом) и решил, что окажись божок Архипелага реальным – уж он бы как-нибудь дал о себе знать дерзкому святотатцу. Однако видя, как раз за разом под масками божков отсталых народов обнаруживается одна и та же черная и зубастая личина, Ингви засомневался и относительно Гили.

Беседы с Логеном мало что прибавили. Сам Гили к верующим лично не являлся, как он выглядит – Логен не знал. Даже сама мысль о собственном внешнем сходстве с божеством подобию показалась свежей и заслуживающей обдумывания. А затем гермафродит замкнулся еще больше – после того, как Филька в своей обычной бесцеремонной манере стал расспрашивать его о подробностях пресловутой ночи с Феей Сильвенчей…

Вообще делать в этом плавании было нечего. Ингви пытался работать с оказавшимся в его распоряжении друидским шаром. У побежденных он требовал все шары – но получил лишь один с уверением, что больше нет. Ингви понимал, что это не так, но настаивать на своем не представлялось возможным… Сам шар, на две трети опустошенный, являлся всего лишь резервуаром для маны и не содержал никаких специальных заклинаний… Кендаг вновь и вновь правил и точил клинки, а викинги во главе с Никлисом просто не делали ничего, совершенно не уступая в этом искусстве даже признанному мастеру безделья – Фильке… Их корабль мчится по ветру, жратвы вдосталь (поскольку экипаж «Нивги» стал втрое меньше, чем обычно, значит припасов – тройной запас), сундуки с добычей – вот они. Чего же еще!

Наконец – шла уже третья неделя с тех пор, как «Нивга» миновала черную стену скал – на горизонте показались вершины гор. Архипелаг! Все слегка стряхнули апатию. Ингви обратился к одному из бородатых северян:

– Эй, Биги, давай-ка займись делом. Нужно снять с мачты флаг. И так слишком долго мы шли под этой белой лошадкой…

– А зачем, конунг? – распахнул глаза детина. – Разве мы не будем грабить острова? С лошадкой-то оно сподручнее…

Ингви ухмыльнулся, вообразив себя с повязкой на глазу и деревянной ногой. Что ни говори, он чувствовал себя польщенным – увидев его команду в деле, викинги прониклись уверенностью, что даже с таким малочисленным экипажем «Нивга» достаточно сильна, чтобы «грабить острова».

* * *

Зал, расположенный на третьем этаже полуразрушенной башни, не могла осветить одна хиленькая свеча, но маги Черного Круга не нуждались в свете – более того, им милее была тьма, укрывающая их, избравших своим цветом черный, выбравших мрачное служение тайне…

– Итак, – раздался скрипучий голос из угла зала, в котором тени лежали особенно густо, – мне желательно было бы узнать, на что наш брат-разведчик, наш юный брат… Наш, хе-хе, новобранец Черного Круга, расходует золото. Золото, братья – могучее оружие, разящее с не меньшей силой, нежели самые мощные заклинания.

– Что ж, братья, – отвечающий вышел к возвышению в центре зала, где на грубом подобии алтаря горела свеча, – видимо, пришло время нам поговорить о многом… Глядите, мистики – вот я стою не боясь света свечи, тогда как вы прячетесь по углам зала… Я часто выхожу под солнце Мира, я вижу изменения… Тогда как вы постоянно во тьме, здесь. Я знаю, кто вы и каковы причины вашего добровольного затворничества, но настают новые времена…

По помещению прокатился шепоток, легкий ветерок качнул пламя свечи, повеяло холодом.

– …Да, мои старшие братья по Черному Кругу, настают новые времена. И нам пора обсудить многое.

– Что ж, мы послушаем, – проскрипели из угла, – но я не услышал ответа на свой вопрос. Настают новые времена, да. Потому мы и приняли в Черный Круг брата-разведчика, чтобы вовремя узнавать о новых временах, хе… Но золото – я спросил о золоте. Как только встает вопрос о потраченном золоте – мы тут же слышим сказки о новых временах…

– Ага, – губы брата-разведчика растянулись в злой ухмылке, приоткрыв крупные зубы, – брат-казначей не желает знать о важнейших событиях, что сотрясают Мир. Его интересует мой отчет о той ничтожной сумме, что я потратил на дело. Извольте…

Брат-разведчик зашуршал какими-то бумажками, которые он извлек из складок своей бесформенной хламиды:

– …Та-ак… Ага… сто семь келатов, сорок три гроша – потрачены на закупку вина.

– На эти деньги можно напоить армию! – прокаркал казначей из своего угла.

– Я так и поступил. Я напоил ватагу божьих пасынков и подбил взять штурмом замок барона Ильвера в Анновре. Далее… Семьдесят два келата – гонорар наемников капитана Ретвиста. Мы захватили городишко Эклест в Фенаде и удерживали два часа – пока я обчистил дом купца Леренана. И наконец тридцать келатов – самая выгодная сделка. Сделка с рыцарем Пергом ок-Йейсом, добровольно согласившимся продать мне то, что у барона и купца я был вынужден отбирать силой. Рыцарь, купец, барон. Анновр, Фенада, Сантлак. Вы, мои мудрые братья, должно быть, теряетесь в догадках – что здесь общего, – младший мистик вновь улыбнулся, – а общий результат. У каждого из этих добрых людей было по толленорну. Теперь они здесь.

– Не может быть, – раздался сиплый сдавленный голос, – все толленорны известны наперечет.

– Известны пары толленорнов, – возразил разведчик, – а я, брат-колдун, озаботился разыскать непарные, оставшиеся от разбитых комплектов… Тот же рыцарь ок-Йейс даже не понял, что он мне продает.

– А смысл? В чем смысл – ведь толленорны, лишенные парных…

– Да, братья, они не так сильны как полные пары, но… Но с их помощью я могу следить за всем, что творится в Мире не выходя из-под священной тени Могнака Забытого. И могу доказать вам, что те перемены, те новые времена, о которых я говорил сегодня, не за горами… Поскольку иначе вы, братья, не слишком склонны верить мне.

– Ладно, – прокаркал из своего угла брат-казначей, – так что же это за перемены, которые грядут в Мире? Что за пресловутые новые времена?

– Вскоре, братья, Империя рухнет! – торжественно произнес колдун и, помолчав, добавил загадочным тоном, – и будут новые времена.