Текст книги "Ловелас и два ангела. Мистический триллер"

Глава двадцать первая

Собака, которую я назвал про себя Дарой, так и осталась возле нашего дома. Она не водила дружбу с другими бездомными псами, держалась особняком и все время крутилась у подъезда. Когда я появлялся, сразу бежала ко мне, лизалась, всячески подчеркивала свой пиетет. И, думаю, не только потому, что получала из моих рук еду. То ли я чем-то понравился этой зверушке, и она выбрала меня в свои хозяева, то ли… ее прислала Инга. Да, такие мысли появлялись в моей голове, ведь эта Дара уж очень опекала меня. Когда я возился во дворе со своей машиной, она зорко следила, чтобы никто не приближался, и набрасывалась на любого, если тот, по ее, собачьему, мнению мог представлять для меня потенциальную угрозу. Кстати, Алик теперь обходил наш двор десятой дорогой и уже не лез со своим вечным нытьем о плохом самочувствии и бесконечными просьбами о «спонсорской» помощи.

Между тем, уже начался декабрь, принесший с собой похолодание, и мне было жалко оставлять Дару на улице. Но брать ее к себе в квартиру не хотелось. Да и жена вряд ли приветствовала бы такое мое решение. Поэтому, поразмыслив, я погрузил собаку в автомобиль и хотел отвезти ее к теще в село под Бердянском – почти за сто пятьдесят километров от Запорожья. Но не смог этого сделать. К моему большому удивлению, «Хонда» попросту не завелась. Что я только ни делал – без толку. Стартер работал, бензонасос качал, свечи высекали искру, грешить на засоренный инжектор тоже было нельзя – я его недавно почистил. Пришедший на помощь сосед-автомобилист, разбирающийся в иномарках не хуже самого квалифицированного автомеханика, тоже не смог найти причину, из-за которой двигатель не хотел работать. Потеряв целый час¸ он лишь беспомощно развел руками и посоветовал вызвать эвакуатор, чтобы отправить мою раскапризничавшуюся Хонду» в автосервис.

И лишь тогда, когда я открыл дверцу и выпустил Дару на улицу, мотор опять заработал, как часы…

Об Инге я вспоминал по десять раз на дню. Мне ее, конечно, не хватало. Не знаю, что именно влекло меня к ней – ее красота, сексуальное обаяние или необычные способности… Скорее, все это вместе взятое – плюс приязненность этой загадочной дамы, желание понравиться, добиться взаимности… Однако я понимал и то, что наш разрыв был неминуем, ведь Инга не хотела довольствоваться одним лишь общением со мной, она желала большего. А я не мог ей этого дать, потому что люблю Виву и не должен изменять ей. Тем более, она так боится моей неверности. А обмануть эту наивную, доверчивую, почти святую девушку, у которой я оказался первым мужчиной, было бы с моей стороны непростительной подлостью.

Но мысли об Инге не выходили из моей головы, хоть я, видит Бог, изо всех сил и старался забыть о ней…

Каким-то чудом Вива практически за два дня окончила все свои картины и задумала новую. В спальне прямо на полу лежали три полотна в подрамниках и сохли.

– Как же ты умудрилась так быстро управиться? – удивился я.

– Но ведь довести до ума нужно было всего-то две работы, – пожала плечами она. – Разве это такой уж большой труд? Раньше, случалось, я за день могла полностью написать чей-нибудь портрет или жанровое полотно.

– А что теперь в твоих планах? – поинтересовался я.

– Хочу изобразить Гаванскую бухту в предзакатный час, – мечтательно закатила глаза девушка. – Это такая красота, ты даже не представляешь!

Я улыбнулся, глядя на ее одухотворенное лицо.

– Надо посмотреть в Интернете фотографии этой бухты…

– Да, она неплохо смотрится и сейчас, – качнула головой Вива. – Но если бы ты знал, какие грандиозные перемены произойдут с ней лет через семьдесят-восемьдесят!

– Какие же? – живо осведомился я. Мне действительно это было интересно.

– Куба станет одним из самых престижных мест отдыха, – стала рассказывать она. – В Гаване и других местах построят прекрасные отели, бары, лечебницы, игровые заведения, развлекательные центры… А еще Куба прославится величайшими достижениями в медицине. Именно здесь предпочтут поправлять здоровье самые влиятельные и известные личности. Но и обычным людям будет доступно лечение на Кубе. Об этом позаботиться правительство во главе с президентом… – Вива на секунду замешкалась. – Полного имени не вижу, только первую букву – Х. Он будет нестарым, образованным и жизнерадостным человеком. Кто-то из его родственников получит Нобелевскую премию, кажется, по литературе… А жена президента будет иметь отношение к шоу-бизнесу. У меня перед глазами черноволосая, большеглазая, с мягкой улыбкой дама, стоящая в алом платье перед большой аудиторией…

– Ты и это видишь? – изумился я.

– Вижу, – подтвердила девушка. – А еще вижу, что Куба в то время станет главным экспортером чего-то такого…

– Сигар, рома, сахара? – подсказал я.

– Нет, – покачала головой Вива. – Чего-то связанного с производством товаров народного потребления. Вот только чего конкретно, сказать не могу… Лишь приблизительно… Возможно, какого-то вида одежды…

– На Кубе в то время не изменят своего отношения к России, Украине, будут также дружны с нами? – задал я вопрос.

Девушка заулыбалась:

– Куба станет дружить со всеми.

– Даже с Америкой?

– Со всеми!

Наш разговор прервал звонок в дверь. Это была Наташа.

– Я на минуточку! – радостно прочирикала она, влетела в прихожую и начала горячо обнимать и целовать Виву. – Спасибо вам от всего сердца!

– Мальчик идет на поправку? – смеясь, спросила девушка, не ожидавшая такого бурного проявления чувств.

– Только что мне позвонили из больницы – никаких операций Сашеньке делать не будут! – сообщила соседка, буквально прыгая от радости, и переключилась на меня – быстро обняла за шею и чмокнула в щеку. – Он практически здоров, кожа обновляется прямо на глазах. Врачи потрясены! Прямо сейчас поеду и заберу его домой!

Через пять секунд Наташа умчалась, а мы стояли с Вивой в прихожей и с улыбкой смотрели друг на друга.

Сразу после обеда мне позвонил Алексей:

– Сможешь приехать?

– Прямо сейчас?

– Да, сейчас!

Я сказал Виве, что еще появлюсь у нее сегодня и отправился к другу.

Он встретил меня на улице во дворе своего дома. Бледный, худой, взгляд какой-то тревожный, бегающий.

– Отвези меня на Правобережное кладбище, – попросил он, вяло пожав мне руку. – Хочу побывать на могиле Люси.

– Зачем? – спросил я, стараясь не выдать своего беспокойства. – Этот визит тебе сейчас ни к чему.

– Душа просит! – вздохнул Алексей.

– А нельзя ли отложить поездку, пока ты полностью не выздоровеешь? – попробовал я переубедить его.

– Повезешь или нет? – он взглянул на меня исподлобья почти враждебно.

– А Настя?

– Она не узнает. Ты же не скажешь?

– Но как мы найдем могилу Люси? – выложил я последний аргумент.

– Поехали! Я все разузнал у Андрея.

Пришлось усаживать Алексея в машину и ехать на Правобережное кладбище.

Могилу Люси мы отыскали не сразу.

Девушка была похоронена на самом краю кладбища, но далеко от того места, куда мы подъехали.

Холмик посеревшей земли с деревянным крестом, на нем – табличка с фамилией, датами рождения и смерти. Венки, раскуроченные ветром, с вылинявшими от дождя и ветра бумажными цветами.

– Здравствуй, Люся! – Алесей снял с головы свою вязаную шапочку, перекрестился. – Вот, я пришел навестить тебя и… ребенка нашего, которого ты носила…

Я отошел немного в сторонку, чтобы не мешать Алексею.

Он долго стоял у могилы и молчал. Потом медленно опустился на колени, сначала – на одно, потом – и на второе.

– Простите меня за все…

– Алешка, простудишься! – я подскочил, помог ему подняться. – Ты же встал прямо в лужу…

– Ничего со мной не случится, – тихо проговорил он.

– Поехали домой!

Алексей слабо качнул своей седой головой.

– Сейчас, подожди минутку…

Пошатываясь, мой бедный друг подошел к кресту, наклонился и поцеловал его.

– Простите меня! – воскликнул он с надрывом. Затем прикрыл впалые глаза желтыми веками и дрожащим голосом повторил: – Простите меня… Слышите? Простите!

Я не знал, как мне поступить. Оттаскивать друга от могилы в такой момент было вроде бы как-то не по-человечески. Но поступить иначе я просто не мог – Алексей еле держался на ногах, того и гляди свалится в грязь и начнет биться в истерике.

К счастью, едва я коснулся его руки, он повернул ко мне свое лицо, залитое слезами, и почти спокойно произнес:

– Спасибо тебе, Ваня, что привез меня сюда. Я сказал Люсе то, что хотел. Теперь можно ехать домой…

Когда мы подкатили ко двору Алексея, он, не сказав ни единого слова, пожал мне руку, вышел из машины и скрылся за калиткой. Даже на чай не пригласил. Но я не обиделся, я все прекрасно понимал…

Закурив, я развернул машину и поехал к Виве.

– Знаешь, мне опять придется смотаться в Петербург, – огорошила она меня новостью.

Я недовольно поморщился.

– Хочешь отвезти картины? Может, повременишь с отъездом? Ты же недавно была там.

– Я вынуждена ехать! – развела руками девушка. – Пока тебя не было, звонил Владимир Иванович, просил срочно приехать.

– Это тот антиквар? Что у него случилось?

– У него обнаружили рак! – сдавленно выкрикнула она. Ее голос и взгляд свидетельствовали о нешуточной тревоге. – Он чувствует себя очень плохо и хочет проститься.

– Да, неприятное известие, – вздохнул я. – Ты завтра поедешь?

– Нет, я отправлюсь в Петербург сегодня вечером! – девушка нервно теребила кармашек халата и смотрела на меня виновато. – Не обижайся, что оставляю тебя так неожиданно, ладно?

– А билет? Вряд ли тебе удастся его купить, – засомневался я.

Она беззаботно махнула рукой:

– Да куплю!

– Точно купишь?

– Ну, конечно! – уверенно произнесла Вива.

– Тогда готовься в дорогу! – я решительно направился в прихожую. – Только сначала нужно хорошо подкрепиться! Сейчас я сбегаю в магазин, куплю что-нибудь сытное, а то у тебя в холодильнике одна травушка-муравушка зелененькая.

– Нет, нет! – запротестовала девушка, последовав за мной. – Никуда не нужно ходить! У меня есть все необходимое – и крупы, и картошка, и грибы, и твердый сыр.

Я вернулся в гостиную.

– Тогда скажи, что тебе приготовить?

– Может, лучше этим займусь я? – грустно улыбнулась она.

– Тебе надо принять душ, упаковать вещи, – напомнил я. – А мне вполне по силам стушить картошки с грибами да сделать горячие бутерброды с сыром, маслом и зеленью.

– Ладно, принимайся за стряпню, – нехотя согласилась Вива, – а то я и вправду могу не успеть нормально приготовиться в дорогу.

Не теряя времени, она направилась в ванную.

Поздно вечером я посадил ее на поезд и поехал домой.

Настроение у меня было препаршивое. Ну, вот, теперь я остался один. Вива даже не сказала, когда возвратится в Запорожье – она и сама не знает, сколько дней ей придется побыть у этого старого антиквара. Правда, обещала не задерживаться без нужды, но, в любом случае, неделю, как минимум, даму своего сердца я не увижу…

Утром, отправив в Киев пару заметок и покормив Дару, я решил смотаться на рынок, чтобы купить домой кое-какие продукты. Но прежде заехал на ближайшую автозаправку. Только подкатил к свободной бензоколонке, как за моим автомобилем остановилась черная «Ауди». Мужчину, сидящего за баранкой, я сразу узнал: это был Владик – кавалер Инги. Он разговаривал с кем-то по телефону. Окно со стороны водителя было приоткрыто, и я краем уха услышал несколько фраз: «Хорошо, Танечка!.. Да, приготовь, что хочешь… Только не рыбу, ладно?.. Ну, любовь моя, не начинай!..»

С кем это он? Может, с сестрой, дочерью или сослуживицей? Но как-то не похоже. Коллеге обычно не говорят «любовь моя», а для разговора с дочерью или с сестрой тон не подходящий, уж слишком интимный… Неужели у Владика, кроме Инги, есть еще одна женщина? Вот это номер! Хотя, собственно говоря, чему удивляться, разве я сам не такой? Но Инга-то воспринимает отношения с Владиком всерьез, она возлагает на них определенные надежды. Вот будет для нее удар, когда узнает, что ее «одинокий» мужчина имеет любовницу, а то и супругу!

Отъехав от заправки, я остановился. Достал свой «мобильник» и стал проверять, пыталась ли со мной связаться Инга. Оказалось, что да. И последний раз – всего десять минут назад! Я исключил ее номер из разряда нежелательных. В конце концов, мы же с ней друзья, и нет ничего не обычного, если иногда поговорим по телефону.

Доехать до базара я не успел – заиграл «мобильник». Мое сердце взволнованно затрепетало – неужели Инга?

Быстро перестроившись в правый ряд, меньше загруженный автотранспортом, чем левый, я гаркнул в трубку:

– Да, слушаю!

– Ванечка! Ванечка! Господи, ты ответил! Наконец, ответил! – заликовала она.

– Как дела? – мне хотелось, чтобы вопрос прозвучал как можно суше, но голос предательски дрогнул. – Что у тебя нового?

– Милый мой! Золотой мой! Только выслушай! – затараторила Инга. – Я соврала тебе. Никакого Владика у меня нет и не было! Тот мужик, который меня подвозил на площадь Профсоюзов, мне не знаком. Он просто остановился, увидев, что я пытаюсь «поймать» машину, и любезно доставил меня по указанному адресу. Все остальное я просто разыграла, чтобы подтолкнуть тебя к действию. А ты взял и сбежал!

От радости я чуть не заплакал. Но сумел собраться с духом и спросил более-менее ровным голосом:

– А откуда цветы?

– Да я сама же их купила! – выкрикнула Инга.

– Допустим! – проговорил я, еле сдерживая переполнявшие меня эмоции. – А откуда ты знаешь, что этого парня зовут Владиком?

– Да не знаю я, как его зовут! – не то смеясь, не то рыдая, воскликнула она. – Просто назвала первое пришедшее на ум имя.

– Ну, и дура же ты! – счастливо засмеялся я. – Впрочем, как все бабы.

– Приезжай! Приезжай, Ванечка! Сейчас же! – Инга не просила, она – умоляла.

Я тут же забыл, куда и зачем ехал, перестроился в крайний левый ряд и нажал на акселератор.

Инга встретила меня на пороге квартиры со смущенной улыбкой. Но едва я переступил его и закрыл за собой дверь, бросилась на шею с прытью голодной тигрицы.

– Ванечка! Ваня! Мой милый!

Выронив на пол пакет с провизией, только что купленной в магазине на площади Профсоюзов, я обхватил женщину за талию и крепко прижал к себе. Она стала горячечно тыкаться губами в мое лицо – в скулы, в нос, в подбородок. Потом нашла губы и просто впилась в них. Когда мы, наконец, отпустили друг друга, и я взглянул на Ингу, то увидел, что ее личико сплошь залито слезами. Прерывисто дыша, она стояла передо мной – красивая, взлохмаченная и восторженно-радостная. Ее черные, как угли, глаза излучали счастье.

– Ванечка, родной! Как я соскучилась по тебе! – женщина помогла мне сначала снять куртку, а потом, присев на корточки, стала стягивать с моих ног туфли.

– Тут вот торт, шампанское и кое-какие продукты, – я подобрал с пола пакет и вручил его ей. – Посмотри, там ничего не разбилось?

На кухне, выложив покупки на стол, она опять не выдержала – бросилась ко мне, обняла и подставила губы для поцелуя.

Мы быстро накрыли стол, Инга порезала торт, я – откупорил шампанское.

– Без тебя мне было так плохо! – проникновенно произнесла она. И, подняв свой фужер, провозгласила тост: – Выпьем за то, чтобы мы больше никогда не расставались!

– Чтобы не потеряли друг друга! – прибавил я.

Осушив свой фужер, Инга подхватилась со своего места и уселась мне на колени.

– Поцелуй меня, Ванечка! – попросила она. – Только крепко-крепко! Ладно, пусть мы не спим, но давай хоть целоваться по-человечески.

И опять наши губы сомкнулись.

Ее трепетное тело, полуобнаженная грудь, выскользнувшая из выреза халата, горячее дыхание, нежные руки, страстные объятия – все это опьянило меня, затуманило мозг. Не соображая, что делаю, я стянул с плеч Инги халат и жадно стал ласкать губами ее соски.

– Ванечка! – простонала она. – Ванечка!

А мои руки уже шарили по ее стройным ножкам, подбираясь все выше и выше.

Вдруг мою шею словно опалило огнем, в ямке под кадыком нестерпимо заныло, остужая мою голову, приглушая мою страсть, прогоняя хмель похоти.

– Ай! – вскрикнул я.

– Что такое, Ванечка! – испугалась Инга.

– Жжет, вот тут! – я показал пальцем на шею. – Не пойму что там случилось, будто кто-то горячий утюг приложил.

Она быстро расстегнула несколько пуговиц на моей рубашке, оттянула ворот, взглянула на грудь и вдруг отпрянула.

– Это крестик! – заорала с раздражением и отвращением. И тут же вскочила с моих колен. – Он сильно вдавился в твою шею, прямо отпечатался на ней…

Ощущения острой боли прошли, и я опять потянулся руками к талии Инги. Однако она отступила.

– Ванечка, извини меня! – в ее влажных глазах читалось смущение. – Ты так распалил меня, что я даже забыла о своем нынешнем положении…

– О каком положении? – не понял я.

– У меня сейчас критические дни! – ответила Инга, потупив взор. И, засмеявшись, прибавила: – Но они скоро пройдут…

Пока она готовила чай, я сбегал в ванную и тщательно осмотрел перед зеркалом шею и верх груди. Там отчетливо проступила краснота, а кое-где даже появились мелкие волдыри, как после ожога. Ого, да это не крестик мне дала Вива, а настоящий оберег от чар Инги!

В смятении, я вернулся на кухню, уселся на табурет у окна и закурил. Господи, несколько минут назад могло произойти то, чего никак не должно произойти. От измены меня спас крестик. Вот почему Вива так просила никогда не снимать его…

– Ванечка, ты себя хорошо чувствуешь? – Инга сидела напротив и с нежностью глядела на меня.

– Да, да, со мной все нормально! – заверил я, ласково улыбнувшись ей.

– Чай готов! Только прежде давай еще по фужерчику шампанского? – предложила она.

– Давай! – кивнул я и подхватил бутылку, чтобы налить хозяйке и себе. – Выпьем за взаимопонимание между нами! За теплоту в наших отношениях! За искренность!

– Хороший тост! – согласилась она и, одним духом выпив шампанское, потянулась своими алыми губами к моим. А когда я поцеловал ее, серьезно прибавила: – Я так хочу, чтобы ты всегда был рядом…

Прикончив шампанское и от души напившись чаю, мы перешли в гостиную, сели рядом и стали беседовать. Ингу очень интересовал вопрос, что новенького напророчила Вива.

– Ну, она так прямо почти ничего не предсказывает, – объяснил я. – Она пишет картины-предсказания. А еще, когда я рядом с ней, мне часто снятся вещие сны…

– Именно тогда? – переспросила Инга. И, услышав мое подтверждение, задумчиво заметила: – Вот ведь какая аура у нее сильная! У Вивы, без сомнения, большой дар…

– Но ты тоже не лыком шита! – засмеялся я. – Прекрасно видишь будущее.

– Вижу! – не без гордости согласилась Инга. – Но только, конечно, не все.

– А как это тебе удается?

Она пожала плечами:

– Не знаю! Этого нельзя объяснить. Просто спонтанно на ум приходят какие-то знания, а перед глазами проплывают образы, картины…

Я обнял ее за плечи.

– Расскажи, какие картины ты увидела, пока меня не было рядом?

Инга на минуту задумалась. Потом подняла глаза и тихо сказала:

– Ладно, только не смейся… Мне открылось будущее Австралии.

– Австралии? – немного удивился я. – А там что-то изменится?

– Конечно, изменится! – подтвердила Инга, энергично качнув головой.

– Ну, тогда рассказывай!

– Слушай! – она пододвинулась ближе, обеими руками обняла меня за шею, а голову склонила мне на плечо. – В не столь отделенном будущем население Австралии начнет резко возрастать. За счет переселенцев…

– Из каких стран? – уточнил я.

– Из нынешних Великобритании, Дании, Нидерландов, Франции, Соединенных Штатов и некоторых других.

– А что такого произойдет в этих государствах?

– Да много чего! – вздохнула Инга. – Природные катаклизмы, а в США – и техногенные, приведут к сокращению площади этих стран, ухудшению экологии, экономическим и социальным потрясениям. И часть людей начнет искать для себя пристанище в других уголках планеты и, прежде всего, в Австралии. Здесь построят немало крупных предприятий электронной промышленности, по производству различных транспортных средств, космической, медицинской техники, станков и оборудования. К тому времени Австралийский Союз давно выйдет из Содружества, станет республикой. Кстати, первым ее президентом изберут женщину, хотя вроде бы все шансы на победу будут у одного очень влиятельного мужчины, не местного. Ему потом предложат пост премьер-министра, но он откажется.

Инга умолкла, обняла меня крепче и поцеловала в шею.

– Это все? – разочарованно поинтересовался я. Мне хотелось услышать еще что-нибудь об этом континенте.

– Ну, можно добавить только вот что, – задумчиво произнесла она. – В экономическом и военном плане Австралия со временем войдет в тройку мощнейших государств. А если учесть, что ее сырьевые ресурсы в определенный момент окажутся самыми богатыми, то не трудно предположить, какую роль она станет играть в мире. Лишь некоторые страны и, прежде всего – Китай и Индия, будут обладать приблизительно таким же потенциалом.

Больше об Австралии Инга ничего не рассказала, как я ни выпытывал ее.

– Что знала – все выложила! – развела руками она.

Дальше наш разговор зашел об Алексее. Инга поинтересовалась его самочувствием и моральным состоянием. И когда я подробно поведал о том, как возил своего друга на могилу Люси и что он там делал, она грустно покачала головой:

– Это плохо, что Алексей так остро переживает смерть своей любовницы! Значит, подавить его волю на длительный срок, как я рассчитывала, мне не удалось. Недооценила я твоего товарища!

– Но со временем он успокоится? – с надеждой спросил я.

– Время – хороший лекарь, – туманно ответила Инга.

Вечером, когда я подкатил к подъезду своего дома, Дары там не было. И сколько не окликал ее – она не появилась. Интересно, куда пропала эта преданная собака?