Текст книги "Ловелас и два ангела. Мистический триллер"

Глава двенадцатая

Позвонила Настя и попросила меня встретиться с Алексеем.

– Что-то он приуныл, Ваня! – пожаловалась она. – Стал хмурым, апатичным, ничем не интересуется, даже футболом. С ним говорю, а он все молчком. Видимо, еще не отошел от потрясения, вызванного своей изменой. Мучает его чувство вины. Ты бы побеседовал с Алешкой, разведал, что у него на душе…

Я отправился к нему на работу.

Увидел его и сразу понял, что Настя ничего не преувеличивает: мой друг действительно сильно изменился. Даже чисто внешне – мертвенно-бледен, не бритый, под глазами – мешки, лицо одутловатое, как после жесточайшего перепоя. Но особенно мне не понравилось моральное состояние Алексея. Он мало говорил, казался сонным и вялым, на вопросы отвечал односложно. «Наверно, переживает за Люсю, тяготится. Понимает же, что поступил нехорошо, оставив ее беременную», – подумалось мне. Однако в разговоре мой друг не обмолвился о своей любовнице ни единым словом. И это озадачило меня.

Уходя, я поинтересовался у коллеги Алешки – Андрея, с которым мы частенько вместе рыбачили на Хортице, – как поживает девушка. Оказалось, она уволилась и чем теперь занимается и на что живет – неизвестно.

– Может, надо навестить Люсю? Наверно, она сейчас очень нуждается в участии, моральной поддержке, – предположил я. – Или хотя бы позвоните ей…

– Звонить пробовали, – вздохнул Андрей. – И домашний, и мобильный телефоны отключены. Возможно, Люська уехала куда-нибудь? У нее, вроде бы, в Днепропетровске родной брат живет…

С тяжелым сердцем я поехал к Виве.

Я не стал ей рассказывать ни о том, как лечил Ингу, ни о разительных переменах, произошедших с Алексеем. Все это моей любимой не нужно было знать, иначе она неминуемо бы расстроилась. Да и, чего греха таить, боялся я возможных упреков с ее стороны за свое неразумное поведение у Инги и за то, что позволил провести тот магический ритуал, вернувший моего друга в семью…

Я застал Виву за работой. В красном халатике и пестром переднике, она стояла у мольберта и простым карандашом делала какие-то наброски на загрунтованном полотне. Вид у нее был таинственный.

– Я задумала новую картину! – сообщила девушка как бы невзначай. При этом ее прекрасные глаза излучали свет волнительного вдохновения.

– А разве ты уже закончила предыдущую? – удивился я. – Помнится, там оставалось довольно много недоработок.

– Еще нет! – беззаботно улыбнулась Вива. – Я займусь ею чуть позже. А сейчас мне хочется изобразить президента Луны.

– Ты бы еще изобразила парламент Луны! В полном составе, – захохотал я.

– Нечего смеяться! – девушка сделала обиженное лицо. Но в следующий миг оно расцвело улыбкой. – Будет на нашем спутнике и парламент, и президент, и даже кабинет министров.

Я обнял ее за плечи, несколько раз поцеловал в шею и мимоходом осведомился:

– Значит, на Луне появится республика?

– Да, – подтвердила Вива. – Сначала там настроят много исследовательских станций, потом возведут большие поселения, а затем, когда удастся создать искусственную атмосферу, – города. Они будут принадлежать разным странам. Но придет время, и жители Луны решат основать независимую от земли многонациональную республику. Далеко не всем землянам эта идея придется по вкусу, некоторые правители даже станут призывать к ее вооруженному свержению. Но одно большое и могущественное государство выступит в защиту лунной республики, а другое – не менее сильное – займет нейтральную позицию, и ничего плохого не случится.

– И когда же конкретно все это произойдет, можешь мне сказать? – поинтересовался я.

Вива покачала головой:

– Я бы рада сказать, да не могу! Не вижу дат. Все события у меня перед глазами, я готова описать их до мельчайших подробностей, а вот когда они произойдут – не знаю. Могу с уверенностью утверждать лишь одно, что все это – не такое уж далекое будущее.

– А что ты знаешь о первом президенте лунной республики? Почему ты решила написать его портрет? – я все еще держал Виву в объятиях.

– Это великий человек! – с пафосом произнесла она, поглаживая меня, как ребенка, по голове. – Он сумеет мирным путем объединить представителей разных национальностей и сословий, при его непосредственном участии примут справедливые законы, утверждающие всеобщее равенство и братство. Не станет униженных и нищих, угнетенных и гонимых. На момент избрания президенту Луны исполнится пятьдесят пять лет, он будет иметь индусские и русские корни. Сфера его деятельности – наука и политика.

– Ну, ты даешь! – выдохнул я. – Знаешь о еще не родившемся человеке такие подробности!

– Да уж, – развела руками девушка, – знаю. Скажу тебе больше: первый президент Луны будет занимать свой пост около десяти лет. Следующим лидером станет его ученик и последователь в науке и политике. Это темнокожий человек, родившийся уже не на Земле, а на Луне.

– А что случится с первым президентом? Он умрет на своем посту? – осведомился я.

– Нет! Он возглавит научное учреждение и принесет еще немало пользы как жителям Луны, так и Земли, – Вива осторожно освободилась из моих объятий, придирчиво осмотрела свои наброски на полотне и предложила: – Идем пить кофе! Что-то мне захотелось…

Мы перебрались на кухню. Девушка приготовила свой коронный напиток и стала расспрашивать меня о том, как я провел вчерашний день. Врать не хотелось, говорить правду – тем более. Я что-то рассеянно лепетал о заказе знакомого из Киева, о простуде Инги, а из головы все не выходил рассказ девушки о лунной республике и ее первом президенте. У меня не было ни малейших сомнений в том, что это предсказание в свое время сбудется, неожиданно для самого себя я поверил в дар Вивы. Мне так хотелось услышать еще что-нибудь подобное, и я не удержался – шутливым тоном попросил:

– О видящая через толщу веков! Давай поговорим о нашем будущем! У тебя так хорошо получается прорицать!

Она взглянула на меня с недоумением:

– Раньше, кажется, ты не особо интересовался моими видениями, относился к ним с прохладцей и большим скептицизмом…

– То было раньше, а теперь все переменилось, – молвил я с самым добродушным видом и, отхлебнув из чашки ароматного напитка, опять стал приставать: – Ну, поделись со мной, ради Бога, своими пророчествами!

– Что ж, если так хочешь, – пожалуйста! – Вива все еще поглядывая на меня с недоверием. – Но ты действительно хочешь, да? Не прикалываешься?

Я отрицательно замотал головой:

– Нет, нет, не прикалываюсь! Что ты!

– Тогда скажи, что же ты конкретно желаешь узнать? – спросила девушка. – Мне многое удается разглядеть, как ты говоришь, сквозь толщу веков…

– Расскажи-ка мне, – на миг я задумался, – что ждет нас лет эдак через двадцать-тридцать-сорок.

Слегка наморщив свой лобик и прикрыв глаза ресницами, Вива минуты две-три сосредоточенно размышляла. Я терпеливо ожидал.

– Ну, хорошо! – наконец произнесла она тихим, немного не своим голосом. – Скоро начнется война. Но не такая, как обычно, без пушек и танков, без самолетов и ракет. Это будет война чемоданов, так ее назовут…

– Война чемоданов? – переспросил я с улыбкой. – Чемоданы станут между собой воевать или как?

– Не говори ерунды! – немного сердито прикрикнула на меня девушка. Вид у нее в этот момент был, как у расстроенного чем-то дошкольника. – Война чемоданов приведет мировое сообщество в ужас. В нескольких странах, не имеющих ядерного оружия, появятся экстремистские группировки, которые решат добиваться своих целей с помощью доселе неведомых методов. Очень подлых методов…

– И каких же? – Вива говорила медленно, и это меня немного раздражало.

Она вздохнула, отставила пустую чашку на край стола и, опять же не торопясь, продолжила:

– Экстремисты получат в свое распоряжение ампулы с разными смертоносными вирусами, упакуют их в чемоданы, кейсы, сумки и развезут по ряду стран. Там в укромных местах спрячут эти биобмбы, снабдив их взрывателями, которые активируются с помощью радиосигнала. Пошлют их террористы-смертники, скрывающиеся неподалеку, по команде своих командиров.

– И много взорвется таких чемоданов? – я смотрел в грустные глаза Вивы и понимал, что ожидать утешительного прогноза не приходится.

– Четыре, – тихо обронила она. – Два на территории Северной Америки и по одному – на Ближнем Востоке и в Европе. Первый чемодан в считанные недели унесет шестнадцать тысяч жизней, второй – около одиннадцати тысяч, третий – семьдесят тысяч, четвертый – более сорока тысяч…

Я представил масштабы трагедии и ужаснулся.

– Террористов поймают?

Вива покачала головой.

– Ценой огромных уступок с ними удастся договориться. Но сначала одна могущественная держава, назовем ее Атланта, не разобравшись, решит наказать страны, которые, по ее мнению, вдохновили экстремистов на те страшные деяния. И вместе с одним государством – своим партнером – нанесет два сокрушительных удара, в результате которых погибнет в четыре раза больше людей, чем от чемоданов, начиненных бациллами. Вскоре выяснится, что эти удары были ошибкой и настоящие виновники не понесли наказания. Во многих храмах проклянут атлантов и их сателлитов. Кончится все тем, что страна, которая помогла Атланте нанести удар «возмездия», потеряет треть своих территорий. А сама Атланта должна будет выплатить пострадавшим многие миллиарды. Кроме того, ей в одиночку придется отбиваться от нападок двух очень сильных и влиятельных держав, которые потребуют призвать к ответу высокопоставленных политиков этой страны. Они вынуждены будут уйти в отставку. После этого начнется запустение некогда могучей Атланты, а потом – и ее раскол на три части, две из которых некоторое время станут держаться вместе.

Закончив свой рассказ, девушка умолкла и в течение пяти минут не проронила ни слова. Сидела напротив меня за столом и, скрестив руки на груди, грустно смотрела в угол кухни. Безмолвствовал и я, переваривая информацию.

Однако долго играть в молчанку мы не могли и вскоре перешли к обсуждению обеденного меню.

Неожиданно запиликал мой мобильный телефон – звонила Инга. Я нехотя ответил. Она сбивчиво сообщила новость, которая повергла меня в шок: Люся, молодая любовница Алексея, покончила с собой! Утром ее нашли повешенной во дворе собственного дома. Врачи и милиционеры уверены, что это самоубийство.

Не в силах совладать со своими эмоциями, я поведал Виве о том, как мой старинный друг ушел к беременной сослуживице, которую полюбил, о просьбе Насти помочь ей вернуть мужа. Не утаил и то, каким путем Инге удалось это сделать. Девушка слушала меня, и ее глаза были затуманены болью и отчаянием.

– Как же ты мог пойти на такой грех? – прошептала она, уронив голову на грудь, когда я закончил свой печальный рассказ. – Неужели не понимал, что колдовской ритуал не принесет людям ни радости, ни умиротворения, ни покоя, а только слезы, горе и погибель? В смерти этой несчастной женщины есть большая доля твоей вины!

– Что же мне делать? – чуть не плача, спросил я.

– Что ты можешь теперь сделать?! – встрепенулась Вива и, вскочив с места, со вздохом произнесла: – Теперь только и осталось что молить Бога о прощении!

Я наспех оделся, выбежал из квартиры и понесся на остановку общественного транспорта. Мне нужно было высказать Инге в лицо все, что я о ней думаю. Высказать немедленно!

Через двадцать минут, злой, взвинченный и запыхавшийся, я позвонил в знакомую дверь.

– Что ты натворила?! – набросился я на Ингу прямо у порога. – Твое колдовство убило девушку, да еще и беременную!

– Я же хотела, как лучше! – захныкала она. – Кто мог подумать, что все так обернется? Ведь этот обряд – всего лишь баловство.

– Но раньше ты так не говорила! – закричал я. – Раньше ты была уверена, что твоя магия всесильна, что она вернет Алексея жене, абсолютно была уверена! И она вернула! Только он теперь превратился в овощ, а Люся…

Инга обеими руками схватилась за голову и стала плакать.

– Да, я обещала, что верну Алексея домой, но и сама в это до конца не верила, – глотая слезы, объясняла она. – Произошло чудо – магический ритуал сработал. Хотя, возможно, магия тут и ни при чем. Может, Алексей сам решил вернуться, пожалел супругу…

Не разуваясь, я прошел на кухню, уселся на табурет и закурил. Инга вбежала следом за мной и опустилась на корточки у моих ног.

– У меня нет сомнений, что именно твое колдовство вернуло Алексея домой! – я отрешенно смотрел в окно. – И ты вовсе не была уверена в том, что твой обряд никому не принесет зла. Помнишь, я спрашивал об этом?

– Я же не могла предположить, что любовница Алексея такая впечатлительная, – промямлила Инга, продолжая оправдываться. – Я и подумать не могла, что она пойдет на такой страшный шаг…

– Не могла подумать?! – взорвался я и в ярости затряс кулаками. – Не лги мне! Не лги! Ты – ведьма, способная одним взглядом убить человека, не предполагала, чем все может закончиться?! Да ты прекрасно осознавала все риски! Ты все знала наперед, я уверен!

– Не знала я ничего! И не осознавала! – запричитала Инга, вскочив на ноги. Но тут же упала на колени и протянула ко мне руки. – Ваня, Ванечка, поверь мне!

Я гневно взглянул на нее: из черных глаз струйками текут слезы, губы мелко дрожат, побледневшее лицо исполнено скорби и мольбы.

У меня заныло в груди.

– Инга, что же мы наделали?! – прошептал я, приподнимаясь с табурета, чтобы обнять рыдающую женщину. Но в этот миг мое сердце обожгла умопомрачительная боль, будто кто-то вонзил в него острый кинжал. Взмахнув рукой, теряя сознание, я резко отпрянул, упал на табурет, а затем свалился на пол.

Когда пришел в чувство, то обнаружил себя лежащим на диване в гостиной – уже без куртки и свитера, моя футболка была задрана до подбородка. Рядом со стетоскопом в руке стояла ярко накрашенная дама в белом халате. Другая – постарше, но миловиднее, – скорее всего, медсестра, сосредоточенно набирала в шприц какое-то лекарство из надломленной ампулы.

– Ну, вот, уже все хорошо! – заботливо взглянув на меня, женщина наклонилась и стала осторожно ощупывать мою руку ниже локтя – искала вену. – Сейчас сделаем еще один укольчик! Потерпите!

Я нашел в себе силы улыбнуться ей.

– Как вы себя чувствуете? – бесстрастно спросила та, что помоложе.

– Нормально! – процедил я, поморщившись, и прикрыл свободной рукой нос – резкий запах лекарств вызывал у меня рвотный рефлекс.

– У вас был приступ стенокардии, – констатировала врач, сосредоточенно протирая свои маленькие очки ажурным носовым платочком. – Электрокардиограмма показала…

– Мне делали электрокардиограмму? – удивленно спросил я. – Не помню…

– Да, – подтвердила доктор. И веско прибавила: – Полагаю, приступ возник из-за психоэмоциональной перегрузки. Ваша жена нам рассказала, что вы пережили сильный…

– Жена рассказала? – опять перебил я, бросив быстрый взгляд на Ингу. Бледная и печальная, она, потупившись, стояла у окна.

– У вас был глубокий обморок, – устало вздохнула врач, не обратив никакого внимания на мои слова. Затем небрежно водрузила очки на нос, сунула скомканный платочек в карман халата и сухо сообщила: – Мы забираем вас в больницу! Собирайтесь!

– Нет, не нужно в больницу! – испуганно вскричал я. И, вспомнив про Виву, пообещал: – Завтра сам отправлюсь в поликлинику, на прием к специалисту.

– Зря отказываетесь от госпитализации! – покачала головой докторша. Однако тут же согласилась: – Ладно, сходите к кардиологу. Только не затягивайте с визитом!

– И помните, что вам нужен покой, – прибавила медсестра, собирая в свой чемоданчик коробочки и пузырьки с лекарствами. – Полежите, поспите. И ни в коем случае не нервничайте!

Когда бригада «скорой» покинула квартиру, я с усилием оторвал голову от подушки и сначала сел на диване, а затем попытался встать на ноги. Но они тот час подломились, голова пошла кругом. Инга подхватила меня под руки и потащила в спальню:

– Я помогу добраться до кровати. Она шире и мягче, чем диван. Тебе будет гораздо удобнее.

– Мне нужно к Виве! – запротестовал я, силясь вырваться из цепких объятий.

– Никуда я тебя не отпущу! – твердо заявила Инга. – Ты же свалишься где-нибудь посреди улицы.

Она довела меня до постели, бережно уложила. Двумя взмахами руки проворно взбила подушку, подложила под голову и принялась стаскивать с меня брюки. Я не сопротивлялся, поочередно поднимал то одну, то другую ногу.

– Сейчас я приготовлю хороший отвар, – Инга заботливо укрыла меня одеялом. – Он немного укрепит твое сердце.

Я приподнялся и оперся на локоть, намереваясь возразить, но она остановила меня возгласом:

– Доверься мне!

– Откуда ты знаешь, чем меня лечить? – недовольно проворчал я.

– Забыл, что перед тобой врач?! – всплеснула руками Инга. – Милый мой, я прекрасно знаю что нужно человеку, у которого плохо с сердцем!

Я вздохнул и устало растянулся на кровати, а моя лекарша умчалась на кухню.

Возвратилась минут через двадцать со стаканчиком в руке. Он был до краев наполнен мутновато-золотистой жидкостью.

– Выпей это! Не бойся, не горячо. Я остудила.

Покорно проглотив отвар, от которого разило валерьянкой, мятой и еще неведомо чем, я почти сразу почувствовал облегчение. Исчезла тупая боль за грудиной, прекратилось головокружение, воздух вокруг как будто насытился кислородом – дышалось гораздо свободнее.

– Спасибо, – я блаженно потянулся. – Ты действительно разбираешься в лечении сердечников.

– А ты еще сомневался! – хмыкнула Инга. Затем быстро сбросила с себя халат и, оставшись в одном белье, прилегла рядом со мной.

– Лежать в одной постели с больным – это такая процедура? – пошутил я, чувствуя, как хмельное тепло разливается по всему моему телу, а глаза непроизвольно закрываются.

– Тебе нужно как следует отдохнуть, – ее голос прозвучал где-то далеко и приглушенно. – Я буду следить за твоим состоянием. Спи и ничего не бойся – я не допущу, чтобы приступ повторился. Спи! Спи, Ванечка!

И я уснул.

Проснулся, когда сумрак вечера уже затопил комнату, а мутный свет уличного фонаря лизал край подоконника. Было тихо, лишь изредка из-за стены доносились возбужденные возгласы соседей.

У меня ничего не болело, не кружилась голова. Я чувствовал себя совершенно здоровым. Рядом сладко спала Инга. Ее голова покоилась на моем плече.

Очень хотелось курить. Полежав несколько минут, я решил подняться и выйти на кухню. Но едва пошевелился, как женщина ласково поцеловала меня в щеку и томно-медовым голоском осведомилась:

– Уже проснулся, Ванечка?

– Мне казалось, ты спишь, – промямлил я.

Она обвила мою шею руками и защебетала:

– Я не спала, я прислушивалась к биению твоего сердца. Оно стучало ровно-ровно!

Тепло трепетного женского тела, ласковые речи, подчеркнутая заботливость и нежность пробуждали во мне ответную реакцию – хотелось крепко обнять Ингу, зарыться лицом в бархат ее груди, гладить плечи, бедра и живот… Но понимая, чем все это может закончиться, я переборол себя и вскочил с кровати.

– Покурю!

– Покури и возвращайся! – попросила она. – Я так хочу еще хоть немного понежиться рядом с тобой. Только, ради Бога, сними свою цепочку с крестиком! Пусть полежит на тумбочке, потом наденешь.

– Зачем снимать? – удивился я. – Чем она тебе мешает?

– Не мне, а тебе! – уточнила Инга. – Она все время перекручивается и может или порваться, или задушить тебя во сне.

– Да мне больше и нельзя спать, – бросил я уже из гостиной. – Пора отправляться домой!

Однако Инга все-таки уговорила меня, и мы еще добрых полчаса провели в постели. Болтали о разной ерунде – о предстоящей зиме, о погоде, о ценах на рынках города, не касались лишь сегодняшнего страшного происшествия – самоубийства Люси…

Женщина, как кошка, все время лизалась ко мне, клала голову на плечо, обнимала и целовала. Но дальше этого ее ласки не заходили. Она явно ждала, что инициативу проявлю я, и всячески подталкивала меня к этому. Напрасно! Я стойко держался. И лишь один раз допустил вольность – оттянул чашечку Ингиного лифчика вниз, и ненадолго впился губами в сладкий сосок. Она затрепетала, как осиновый лист. А когда я неожиданно отпрянул и выскользнул из постели, прокричала, не скрывая разочарования и досады:

– Это хулиганство – обнадежить даму, а потом обломать!

– Прости! – искренне извинился я. – Не могу я изменить Виве. Все мое естество этому противится…

– Ладно, я подожду, – недовольно вздохнула Инга. – Куда ты от меня денешься? Но, честно говоря, достало уже твое глупое упорство! Что принципиально изменится, если мы станем любовниками? И какой прок от твоей верности? Никакого! Наоборот, она обедняет твою жизнь, загоняет в рамки, лишает разнообразия и радости. Верность скучна, Ваня!

Женщина еще что-то говорила, но я уже не слышал. Сидел у окна на кухне и тупо сосал сигарету.

Пора было отправляться домой.