Текст книги "Ловелас и два ангела. Мистический триллер"

Глава двадцать седьмая

– Как твое увечье? – спросил я Ингу, появившись у нее вечером.

– Вот! – она распахнула халат, обнажив грудь. – Все затянулось.

Я поискал глазами место ожога и увидел лишь едва заметное розовое пятнышко.

С моего горла вырвался возглас удивления.

– Ранка зажила буквально за сутки! Чем ты ее лечила?

– Я в этом деле большой дока! – засмеялась Инга, запахивая халат. – Помнишь, как тебя кошка за палец тяпнула? Тот укус я тоже быстро вылечила.

– И чем же ты воспользовалась на этот раз? – поинтересовался я, лукаво ухмыльнувшись. – Аптечными лекарствами или каким-то колдовским снадобьем?

– Да не ведьма я! – отмахнулась Инга. – Скорее, знахарка и то – слабенькая. Просто немного знаюсь на таких вещах…

– Ладно, ладно! – миролюбиво проговорил я и шутливо заглянул в вырез ее халата. – Это очень хорошо, что твоя шикарная грудь по-прежнему не имеет ни малейшего изъяна.

– Она тебе и вправду нравится? – Инга игриво обвила мою шею руками и заглянула в глаза. – Честно скажи!

– Конечно, нравится! – я коснулся губами ее шеи. – Твое тело можно вполне назвать идеальным. А уж грудь… От нее глаз не оторвать!

– Тогда я буду ходить голой! – женщина кокетливо повела плечиком. – Чтобы доставить удовольствие твоим глазам.

Я распахнул ее халат и поцеловал сначала один, потом – второй сосок. А затем ласково молвил:

– Знаешь, а я и не против.

– Не искушай меня, Ванечка! – попросила Инга, смиренно опустив глаза. – Ты же все равно не дашь мне того, чего я так страстно хочу. Ты же у нас образец мужской верности!

Я выпустил ее из объятий и, отойдя немного в сторону, выдохнул:

– Прости, в последнее время я стал позволять себе лишнее…

– И спасибо тебе за это, мой миленький! – Инга сладко улыбнулась и благодарно коснулась моей руки. – Эти твои вольности дают мне возможность почувствовать себя желанной женщиной. Пообещай, что и впредь будешь ласкать мою грудь, гладить мои бедра и целовать меня! А я не стану требовать ничего большего.

– Обещаю! – вздохнул я. И, потупив взор, с нарочитым смущением признался: – Мои руки так и тянутся к тебе…

От радости она захлопала в ладоши.

– Как же мне приятно это слышать!

Я провел рукой по ее крутому бедру, опять обнял и страстно шепнул на ушко:

– Поцелую тебя еще разочек – в губки, и иди, ставь чайник! Чаю хочется!

Губы Инги были слаще меда, а волосы пахли молодыми майскими травами. Я не целовал ее, я ее пил. И хмелел, будто от вина…

Оторваться от этой женщины, великолепной, словно цветок кактуса, было нелегко…

Выпустив ее из объятий, я побежал к кухонному окну, приоткрыл его и закурил. Но табачный дым, вопреки ожиданиям, совсем не отрезвил, наоборот, моя голова начала кружиться еще больше, мысли спутались.

А это черноглазое чудо все еще стояло в прихожей и смотрело на меня так преданно и нежно, что я едва сдержался, чтобы снова не броситься к нему и не заключить в объятия.

После чаепития Инга предложила мне принять ванну и немного отдохнуть.

– Ты неважно выглядишь, Ванечка! – обеспокоенно сообщила она. – Видимо, накопилась усталость. Смой ее! Я приготовлю тебе ободряющую купель.

Инга вскипятила воду в большой, пятилитровой кастрюле, бросила туда пучок каких-то трав и целую горсть сосновых иголок. Пока все это настаивалось, набрала воды в ванну, принесла широкое махровое полотенце и самолично раздела меня, оставив только трусы.

– Их снимешь сам, а то скажешь, что я к тебе пристаю! – засмеялась она. И, подхватив кастрюлю с газовой плиты, направилась в ванную комнату. Я последовал за своей подружкой. – Сейчас вылью настой, размешаю его как следует – и милости прошу!

Когда все было готово, она лукаво улыбнулась и вышла, прикрыв за собой дверь.

Я нырнул в теплую зеленоватую воду, источавшую пряный, немного тяжелый аромат. Однако сразу же почувствовал, как мои мышцы приятно расслабились, а тело приобрело необъяснимую легкость, будто притяжение земли неожиданно уменьшилось вдвое.

Дав мне от души понежиться, Инга постучала в дверь.

– Ванечка, хватит плескаться, вода уже остыла! – не заходя в ванную, крикнула она. – Вылезай, а то простудишься! Только ничего на себя не надевай, просто обмотайся полотенцем.

Я так и сделал.

– Иди, ложись, отдохни! – наказала Инга, когда я показался на пороге. – Сейчас быстренько постираю твое белье и приду делать тебе массаж.

– Ну, ты придумала – стирать мое белье! – проворчал я. – У меня что, руки, по-твоему, не оттуда растут? Никто мне никогда не стирал трусы.

Она бросила на меня взгляд, полный укора:

– Имею я право постирать белье любимого мужчины?

– Имеешь, – нехотя согласился я. – Но только в чем я пойду домой? Трусы ведь до полуночи не высохнут…

Инга безмятежно махнула рукой:

– Да пусть себе сохнут, сколько хотят! Я тебе купила новые. Они в спальне, в шкафу, на верхней полке.

– О, так ты мне уже и трусы покупаешь? – рассмеялся я. – Решила примерить на себя роль жены? Не советую! Такого плохо мужа, как я, еще поискать!

Она взглянула на меня со смятением:

– Ванечка, мне так хочется заботиться о своем мужчине, баловать его, лелеять, холить… Это же нормально, правда?

– Спасибо тебе за это! – немного взволнованно проговорил я и, поймав ее руку, прижал к губам.

Инга радостно улыбнулась.

Трусы действительно лежали на полке в шкафу. Я сразу разорвал целлофан и натянул их на себя. Впору! Вот Инга молодец! На глаз определяет размер.

Минут через десять она вошла в спальню с какой-то баночкой.

– Что это у тебя? – поинтересовался я, лежа поверх одеяла в новом белье.

– Это мазь, которую я приготовила специально для тебя, – пояснила Инга, проникновенно заглянув мне в глаза. – В ней много ароматных масел – грецкого и кедрового ореха, семян овса, тыквы и зародышей пшеницы. Я разотру тебя всего. Подставляй сначала спину!

Я покорно перевернулся на живот. Комнату тут же наполнил легкий, не резкий, но настойчивый аромат. И нежные пальчики Инги забегали по моему телу.

Массаж продолжался не менее получаса.

Наконец, женщина устало произнесла:

– Все, Ванечка! Надеюсь, тебе понравилось?

– О да! – подтвердил я, протягивая к ней руки. – Спасибо, солнышко!

– А теперь ты мне сделай массаж! – попросила она, наклоняясь к моему лицу и целуя в висок.

– С удовольствием! – охотно согласился я. – Ложись!

Инга вскочила с кровати.

– Я только принесу из кухни другую мазь, которую приготовила для себя! – и выпорхнула из спальни.

В баночке было какое-то тягучее и липкое, словно клей, месиво, но пахло оно довольно приятно.

– Здесь мед и ароматные масла бергамота, грейпфрута, лаванды, розмарина и пачули, – женщина с интересом наблюдала, как я вертел баночку туда-сюда, разглядывая ее со всех сторон. – Это чисто женская мазь, мужчинам она не подходит.

– Ну что ж, ложись! – я слез с кровати, освобождая место Инге.

Она сбросила с плеч халат, игриво повела плечом и, лукаво покосившись на меня, не спеша улеглась на белую простынь.

Я зачерпнул пальцем мазь и начал интенсивно втирать ее в бледную кожу женщины.

– Ванечка, полегче! – попросила она. – И не спеши!

Когда мои движения замедлились, Инга блаженно потянулась и промурлыкала:

– Вот так, вот так, Ванечка! Какие у тебя нежные пальчики!

Потом пришел черед нанести мазь на переднюю часть ее тела. Она перевернулась на спину и, не открывая глаз, указала рукой на свое лицо:

– Начни с него!

Я осторожно растер мазь на щеках, лбу, скулах и подбородке Инги. Затем перешел к шее, груди, животу.

– Теперь смажь нижнюю часть тела! Только ничего не пропусти! – предупредила она и с готовностью раздвинула бедра.

Я обработал все, кроме самой нижней части ее живота.

– А там, Ванечка! – напомнила женщина. И, видя мою нерешительность, хитровато ухмыльнулась.

Я отрицательно покачал головой:

– Не могу! Нельзя!

Инга взяла мою руку и приставила ее к своему паху:

– Почему нельзя? Я тебя нисколько не стесняюсь, так что действуй смело!

Когда процедура массажа, наконец, закончилась, меня бил озноб.

– Что такое, Ванечка? – с нарочито озабоченным видом осведомилась моя бесстыжая подружка. – Ты замерз?

– Если бы ты знала, как я тебя хочу! – признался я честно.

– Так в чем же дело, миленький? – она отодвинулась к стене, освобождая место рядом с собой. – Снимай свой крестик, а то, не ровен час, он опять меня травмирует, и ложись.

Я отрицательно покачал головой:

– Нельзя, ты же знаешь…

– Да знаю, знаю! – тяжело вздохнула Инга, недовольно поморщившись. Но тут же обнажила свои белые зубки в широкой улыбке: – И готова еще потерпеть. Пока что мне достаточно и таких вот незатейливых ласк – объятий, поцелуев, поглаживаний… Главное, что ты меня хочешь. Осознание этого согревает мне сердце и дает надежду, что в недалеком будущем я стану получать от тебя гораздо больше…

Я благодарно чмокнул ее выше пупка.

Потом мы сидели на кухне и пили душистый травяной чай. Инга сказала, что после массажа его нужно выпить не меньше четырех стаканов.

– И желательно хотя бы шесть часов не выходить на улицу, – прибавила она. – А часов двенадцать нельзя купаться и употреблять спиртное.

Инга сидела передо мной голышом, не пожелав накинуть халат.

Я хлебал душистое варево, смотрел на нагое тело этой озорной нескромницы и с ужасом понимал, что рано или поздно не устою перед ее чарами…

Но бежать от нее я не мог. Все мое естество противилось этому.

А еще мне было совершенно непонятно, почему я веду себя со своей подружкой так, будто сам желаю ее совратить. Следовало бы вспомнить о целомудренности и сдержанности. Хотя, наверно, уже поздно. Увидев перемену в моем поведении, Инга неминуемо расценит ее как признак охлаждения моих чувств и, конечно, огорчится.

Огорчать же эту полную сексуального огня даму совсем не хочется. Не в моих правилах отвечать на любовь и преданность равнодушием и отстраненностью…

Я уехал от нее во втором часу ночи.

Господи, как же они обе хороши!

Вива – светлая, сероглазая, хрупкая, очень нежная девушка. Инга – смуглая, черноокая, разбитная и страстная. Одна и мухи не обидит, другой – палец в рот не клади. И та, и другая способны свести с ума любого мужика.

Во, привалило мне счастье! Даже не верится! Через мои руки прошло немало красивых женщин, но таких, особенных, очарование которых вынуждает сердце биться настолько восторженно, еще не доводилось встречать…

Я сидел на диване в гостиной и улыбался своим мыслям. А Вива стояла у мольберта и, задумчиво склонив голову, колдовала над палитрой.

– Иван, почему ты молчишь? – девушка мельком бросила на меня вопросительный взгляд, когда пауза уж слишком затянулась.

– Любуюсь тобой, котеночек! – ответил я, продолжая улыбаться.

– А думаешь о чем?

– О тебе.

– А что ты обо мне думаешь? – она опять стрельнула глазками в мою сторону.

– Пытаюсь понять, за что судьба меня вознаградила встречей с тобой – таким ласковым и кукольно красивым ангелочком, – полушутя, полусерьезно промолвил я.

Вива прыснула смехом:

– Ты так высокопарно говоришь: судьба вознаградила! Вроде как орден получил – Виву на шею за взятие крепости!

– Нашу встречу я воспринимаю именно как подарок судьбы! – изрек я, с любопытством наблюдая, как девушка увесистой кисточкой наносит жирные мазки на полотно.

Она оторвалась от своего занятия, подошла ко мне, чмокнула в щеку, а потом пальцем, измазанным желтой охрой, провела по моей переносице. Постояла несколько секунд, полюбовалась своей работой и, смеясь, опять взялась за кисть.

– А что ты собралась изобразить? – поинтересовался я, даже не подумав стереть краску со своего лица.

– Тайную вечерю! – произнесла она с самым серьезным видом.

– Тайную вечерю? – удивился я. – Мне кажется, тебя опередили…

Девушка улыбнулась.

– Я хочу написать совсем другую тайную вечерю, – она подошла и, вынув из кармана своего рабочего халата белую тряпочку, тщательно отерла ею мой нос.

– А что, была еще одна?

– Не была, а будет! – поправила Вива.

– Интересно!

Она опустилась на диван рядом со мной, с сожалением покачала головой и стала задумчиво комкать в пальцах свою тряпочку.

– Через несколько десятилетий на карте мира появится новое государство, а три старых исчезнут. Решение будет силовым. То есть с народами, населяющими эти страны, никто советоваться не станет…

– И кто же решит судьбу этих государств? – я достал их кармана пиджака пачку сигарет и вопросительно взглянул на Виву. Она равнодушно махнула рукой. Тогда я поднялся и, приоткрыв дверь на балкон, закурил.

– В один из древних городов Европы съедутся на совещание главы девяти крупнейших держав мира. В повестке дня не будет вопросов, касающихся передела мироустройства. Но вечером, во время ужина, лидеры примут решение о создании нового государства и ликвидации трех старых.

– А чем это будет продиктовано? – я поднял с пола крышечку от какого-то флакона и сбил туда пепел с сигареты.

– Точно не скажу, – девушка задумчиво наморщила лоб. – Но лидеры посчитают, что в сложившейся на тот момент ситуации, иначе поступить нельзя.

– И каких же государств не станет? – этот вопрос занимал меня больше всего.

– Одна держава исчезнет в Европе, другая – в Южной Америке, а третья – в Африке, – не задумываясь, ответила Вива.

– А где появится новая страна?

– На Европейском континенте.

– Как отреагируют на столь кардинальные перемены народы исчезнувших держав?

– В Южной Америке все пройдет спокойно, а вот в Африке вспыхнет гражданская война, – вздохнула девушка. – И война эта продлится более сорока лет, то затухая, то разгораясь. Что касается Европы, то там возникнет недовольство, будут волнения, но не более того. А вот появление нового государства его соседи воспримут прямо-таки в штыки. И особенно возмутится народ той державы, часть территории которой и станет этой новой страной.

– Понятно! – я затолкал окурок в крышечку и, положив ее обратно на пол, присел на диван. – Так ты, значит, решила запечатлеть тот исторический ужин, на котором перекроят карту мира?

– Дело в том, что он действительно исторический! – развела руками девушка. – После него процесс дробления-объединения пойдет уже самопроизвольно. На протяжении полувека исчезнет еще около десятка государств, зато появится дюжина новых. Сейчас в это трудно поверить, но придет час, и одна из самых крупных и старейших европейских держав расколется на три части. Кроме того, представь, некая густонаселенная страна, расположенная в Азии, получит обширные территории еще на двух континентах, чтобы иметь возможность равномерно расселить свой многочисленный народ.

– Невероятно! – изумленно воскликнул я. – Серьезные перемены ожидают матушку-Землю!

Вива согласно закивала головой:

– Да, все будет меняться! Со временем еще некоторые страны, страдающие от перенаселения, начнут создавать что-то наподобие своих филиалов в других частях мира. Некоторые из этих филиалов потом превратится в суверенные державы. А еще позже, в основном, из-за изменений климата случится большое переселение народов, смешение рас, новая волна исчезновения ряда государств и появления новых.

Я с интересом слушал девушку и наблюдал, как она работает. Это было занятное зрелище. На моих глазах буквально за полчаса на полотне возникли очертания длинного стола, силуэты людей, сидящих за ним, и фигуры трех мужчин, которые стояли в стороне с подносами в руках. Лица пока отсутствовали, вместо них белели размытые пятна. Детали одежды и интерьера зала, а также яства на столе еще предстояло выписать, но сюжет картины уже был вполне понятен – семеро мужчин и две женщины не столько едят, сколько оживленно беседуют.

– Внешний вид лидеров «девятки» ты тоже видишь? – спросил я, разглядывая полотно через плечо Вивы.

– Да, их лица у меня перед глазами! – она на шаг отступила от мольберта, постояла, как бы собираясь с силами, и снова принялась за работу.

– Все эти люди пожилые?

– Отнюдь! Одному из лидеров, – президенту большой страны, – кстати, самому влиятельному, будет всего немногим за сорок. А одной из двух женщин – около пятидесяти.

– А самому старому?

– За семьдесят.

Посидев еще немного, я решил приготовить кофе и ушел на кухню. А когда вернулся в гостиную с двумя дымящимися чашками, Вива стояла на почтительном расстоянии от мольберта и задумчиво потирала лоб испачканными краской пальцами.

– О чем ты думаешь? – я протянул ей чашку.

Девушка ответила не сразу. Сделала глоток кофе, рассеянно взглянула на меня и, наконец, сдавленным голосом произнесла:

– Только что у меня было видение…

– И что тебе привиделось? – оживился я, ожидая новых захватывающих подробностей будущего нашей планеты.

– Я на несколько секунд закрыла глаза, чтобы дать им немного отдохнуть, а когда открыла, то вдруг увидела улицу старинного города, запруженную людьми, – губы Вивы горестно сжались. Она печально вздохнула и тихо продолжила: – По ней медленно двигался кортеж из нескольких автомобилей. Во втором, открытом, во весь рост стоял мужчина в светлом костюме и, улыбаясь, приветливо помахивал рукой. Под колеса этой машины летели букеты цветов. Вдруг взметнулся столб пламени, и раздался мощный взрыв. Десятки людей, как подкошенные, попадали на мостовую, усыпанную битыми стеклами. Многие мужчины и женщины в ужасе бросились бежать, но бежать было некуда. Кортеж остановился. Дюжина крепких парней подлетела к кабриолету. В нем, скрючившись, лежал мужчина в светлом костюме. Он находился в полуобморочном состоянии, его левая рука и левое бедро были залиты кровью. Тут же, продираясь сквозь толпу, к автомобилю с раненым устремились полицейские. Они окружили кабриолет плотным кольцом. А в это время с жутким воем подкатили две кареты «скорой помощи», но подъехать вплотную к месту события им не удалось. Мужчину в светлом костюме, истекающего кровью, положили на носилки, быстро отнесли в одну из этих карет, и она сразу начала отъезжать. Затем полицейские принялись оттеснять толпу от эпицентра взрыва. На мостовой остались лежать не менее сорока человек. Но мертвы были далеко не все, большинство двигалось, стонало и взывало о помощи…

– Я так понимаю, ты увидела покушение на какого-то важного политического деятеля, – констатировал я, с тревогой поглядывая на бледную девушку.

– Да, – она поставила чашку на журнальный столик и облизнула пересохшие губы. – Покушались именно на мужчину в светлом костюме.

– А кто он, знаешь?

– Глава европейского государства – один из тех, кто участвовал в той «тайной вечере».

Я присел на диван, увлекая за собой Виву. Она плюхнулась рядом со мной.

– Решения, принятые на этой вечере, и стали причиной покушения?

– Нет! Кажется, нет, – девушка потерла указательным пальцем переносицу. – Причина другая. Но какая – не знаю…

Я обнял ее за плечи, прижал к себе.

– Глава государства умер?

Она отрицательно покачала головой и, поежившись, вложила свою маленькую ручку в мою, будто искала защиту от неведомой опасности.

– Выжил, отделавшись ранениями. Но пережитое потрясение в дальнейшем сказалось на его здоровье, и он до срока сложил полномочия.

Я нежно поцеловал девушку в висок и успокаивающе погладил по спине.

– Тебе надо отдохнуть. Может, полежишь? Принести подушку?

– Подай мне, пожалуйста, кофе, – попросила Вива. – Я не допила… Допью и продолжу работу над полотном.

Но я видел, что ее глаза уже слипаются.

Глава двадцать восьмая

Знакомый из Киева, за дочку которого я писал душещипательные статейки для женского журнала, передал мне водителем рейсового автобуса довольно приличные деньги. Они пришлись как раз кстати – мой старый мобильный телефон в последнее время часто давал сбои и требовал замены. Я немедленно отправился в магазин и купил неплохой смартфончик. Однако на руках осталась еще довольно приличная сумма, и мне пришло на ум, что было бы неплохо сделать подарок супруге, которую, откровенно говоря, я не сильно баловал. Не откладывая в долгий ящик, зашел в обувной магазин и приобрел кожаные сапоги на шпильках – моя вторая половина как-то говорила, что хочет именно такие. По поводу размера я не переживал – если не угадал, супруга поменяет сапоги на другие. С продавцами этого магазина она была хорошо знакома.

Вива и Инга тоже не остались без подарков. Хотя для этого мне пришлось взять часть денег из своей заначки. Своей белокурой подружке я выбрал в ювелирном бутике симпатичное золотое колечко с голубеньким камушком, черноглазой – золотые сережки в форме кленовых листочков.

Реакция моих дам, когда я им вручил презенты, была практически одинаковой – каждая висла на шее, целовала и горячо благодарила. А супруга даже прослезилась – не знаю, что на нее нашло…

Правду говорят умные люди: будь щедр, и рука твоя не оскудеет. В этот же день на пресс-конференции в доме печати меня разыскала одна старушка – бывшая актриса запорожского театра, а ныне – молодцеватая пенсионерка – и почти силой запихнула мне в карман куртки конверт. Я догадывался, что в нем лежат деньги. Но никак не предполагал, что такие большие – там оказалась сумма, равная приблизительно моим трем месячным зарплатам. Это была благодарность за правку рукописи. Как-то, около полугода назад, эта самая старушка, по совету наших общих знакомых, попросила меня литературно обработать мемуары ее мужа – то ли полковника, то ли подполковника в отставке, и я не смог отказать. Он потом за собственный счет издал свои воспоминания тиражом в десяток экземпляров в типографии Запорожского автозавода и раздарил друзьям.

А еще по почте мне пришел гонорар из новомодного еженедельника, издающегося в столице. Его редактором работал мой давний знакомый, который время от времени заказывал мне статьи на различные темы и потом публиковал их под придуманными псевдонимами.

Вечером Инга встретила меня новостью:

– Алексей сегодня выходил на работу! Только что звонила Настя и сказала мне об этом.

– Ну, слава Богу! – обрадовался я. – Значит, его самочувствие улучшилось.

– С ним все нормально! – заверила Инга. – Утром помылся, побрился, принарядился и умчал. А сейчас сидит, уплетает кашу с котлетами и делится впечатлениями от первого рабочего дня.

Я обнял Ингу за талию, поцеловал в шею и предложил:

– Так, может, отметим это событие?

– Подумаешь, событие! – хмыкнула она и указала пальцами на свои уши: – Давай лучше обмоем твой подарок!

– Согласен! Только придется оставить машину на стоянке и добираться домой на такси.

Инга лукаво улыбнулась:

– Оставайся у меня на ночь! Или боишься, что жена заругает?

Я с сомнением почесал переносицу.

– С супругой проблем не возникнет – ее нет дома, поехала на два дня к матери в село. Меня пугает другое…

– Неужели ты боишься, что я стану к тебе приставать? – Инга округлила глаза, изображая удивление. Но тут же залилась смехом.

Я легонько шлёпнул ее по щеке.

– Боюсь, что сам могу не выдержать и…

– А ты напряги всю свою волю и не поддайся моим чарам! – сияя белозубой улыбкой, посоветовала Инга и, виляя бедрами, пошла на кухню готовить ужин.

Я остался в гостиной. Включил телевизор. Потом, приоткрыв балконную дверь, закурил.

И тут мое внимание привлек яркий целлофановый пакет, торчащий из Ингиной сумочки. Интересно, что это такое? Я вынул его, развернул и удивленно захлопал ресницами. Это был шикарный мужской халат. Новый, с этикеткой.

– Солнышко! – громко позвал я.

На пороге возникла Инга, в одной руке пучок зелени, в другой – кухонный нож.

– Что случилось, Ванечка?

Я показал ей халат. Она смущенно улыбнулась.

– Это я купила тебе.

Мне не оставалось ничего другого, как подойти и выразить ей свою благодарность страстным поцелуем.

– Не поверишь, сколько живу – ни разу в жизни не надевал на себя ничего подобного, – я крутил в руках эту диковинную для меня одежку, несколько смущенно разглядывая ее со всех сторон.

– Шутишь, Ванечка? – Инга смотрела на меня с недоверием.

– Отнюдь! – заверил я. – Жена не раз предлагала купить, но я всегда отказывался.

– Почему?

– Ну как тебе сказать? – я неопределенно пожал плечами. – Мужик без штанов – это, вроде, как и не мужик… Вряд ли я буду чувствовать себя в этом наряде комфортно.

– Глупости говоришь! – поморщилась Инга. – Ну-ка, живо надевай мой подарок, не то – обижусь! Придешь потом на кухню, я посмотрю, идет ли тебе.

Я разделся до трусов и накинул на плечи обновку. Постоял, немного походил по комнате. Как будто ничего. Халат приятно щекотал мое голое тело и издавал очень приятный, сладостно-упоительный, аромат. Надо же, эту вещь что, специально пропитали каким-то пахучим веществом?

Придя на кухню, я остановился у порога. Инга перестала крошить капусту, подняла голову и восхищенно зацокала языком:

– Ванечка, да ты прямо барин!

– Ага, барин! – проворчал я. – Только без штанов!

Она подошла ко мне:

– Ну-ка, подними руки!

Я поднял.

– Все в порядке! Как раз впору, – Инга провела рукой по моей груди. – Оставайся в халате, это же так удобно!

– Ладно! – согласился я без энтузиазма. Однако чтобы не обидеть подружку и не показаться неблагодарным, несколько раз чмокнул ее в нос и щеки. – Спасибо, солнышко!

– Ванечка, садись за стол! – пригласила она. – У меня все готово.

За ужином мы выпили по паре фужеров шампанского и по бокалу крымского вина. Закусывали бужениной, голландским сыром, салатом со свежей капусты и зелени, сливочным маслом и цитрусовыми.

– А знаешь, почему я решила тебе подарить именно халат? – спросила Инга, когда мы, сытые и довольные, перешли в гостиную.

– Почему?

– Халат – это для мужчины сугубо домашняя одежда, – произнесла она проникновенно, ласково глядя в мои глаза. – Своим скромным подарком я хотела подчеркнуть, что здесь, у меня, ты дома. Не в гостях, а дома! Двери этой квартиры открыты для тебя в любое время дня и ночи. В этой квартире тебя всегда ждут с нетерпением!

Расчувствовавшись, я привлек Ингу к себе и стал целовать. На ее длинных ресницах вмиг заискрилась влага.

– Ванечка, если бы ты знал, как я тебе люблю! – прошептала она и, спрятав лицо на моей груди, притихла, словно уснула. Но вскоре встрепенулась и тихо проговорила: – Как мне хорошо с тобой, как уютно, как спокойно…

Я гладил ее плечи и целовал волосы, от которых сегодня исходил аромат розы.

Потом мы по очереди приняли ванну. Сначала – я, потом – Инга. Из ванной комнаты она вышла, одетая почти в такой же халат, как был на мне, только значительно короче.

В приглушенном свете торшера ее лицо – матово-бледное – показалось мне совсем юным, а взгляд – смущенным и наивным. Сидя на диване, я протянул к ней руки, и Инга подскочила, опустилась ко мне на колени и приникла всем своим телом.

– Ванечка, я не хочу, чтобы ты потом чувствовал себя виноватым перед Вивой, – взволнованно произнесла она и, облизнув свои алые губки, начала тыкаться ими в мои. – Поэтому прошу только об одном: обнимай меня, целуй и ласкай, и этого будет вполне достаточно, чтобы я чувствовала себя счастливой. А все остальное… отложим на будущее…

Я тут же пересадил эту терпеливую, все понимающую женщину на диван, упал на колени и стал пылко осыпать поцелуями ее белые бедра. Целовал их долго и вдохновенно, пока у самого не пошла кругом голова.

– Спасибо, тебе Ванечка! – ее глаза восторженно блестели. – Ты очень ласковый и нежный.

Чтобы немного остудить свой пыл и не зайти слишком далеко, я резко поднялся, подошел к балконной двери и, приоткрыв ее, закурил.

– Хочешь, я расскажу тебе одну занятную историю? – спросила Инга, присаживаясь на диван. Ее грудь высоко вздымалась, а дыхание было неровным и прерывистым.

– Что за история, солнышко? – я с наслаждением затянулся дымком.

– Как я однажды проучила наглого заведующего поликлиникой, в которой работала дерматологом, – она плотнее запахнула свой халат – из балкона тянуло холодом.

Я быстро погасил окурок, бросил его в пепельницу, стоящую на подоконнике, прикрыл дверь и поинтересовался:

– За что проучила?

– Наш заведующий, Павел Николаевич, эдакий плюгавенький мужчина лет сорока пяти, был бабником, коих еще поискать. Он постоянно цеплялся ко мне, распускал руки, словом, не давал прохода, – она глазами указала на место рядом с собой, приглашая присесть. – А я тогда была совсем молоденькой, очень смущалась, когда этот лысый похабник шептал мне на ухо скабрезности и хватал за задницу.

Я уселся подле Инги и обнял за плечи, чтобы не дать ее прекрасному телу продрогнуть.

– Как-то он нашел повод придраться ко мне, – продолжала она свой рассказ, взяв мою руку в свою. – Я на полчаса опоздала на работу, а под кабинетом, как назло, собралась целая толпа народу, ожидающая приема. Узнав об этом, заведующий в обеденный перерыв созвал общее собрание коллектива поликлиники и при всех начал стыдить и ругать меня. Сказал, что я заслуживаю увольнения. Ну а после собрания позвал к себе в кабинет и выдвинул ультиматум: или я пишу заявление, или соглашаюсь переспать с ним и остаюсь работать.

– А ты что? – распахнув свой халат, я прикрыл полой спину Инги.

Она благодарно погладила мое колено и, придвинувшись ближе, обняла за талию.

– Я попросила дать мне время подумать до следующего утра, и получила согласие. А утром Павел Николаевич опозорился так, что сам спешно уволился и пошел работать в медсанчасть какого-то завода простым терапевтом.

– Что же такого случилось? – заинтересовался я. – Как он опозорился?

Инга весело засмеялась.

– В то время я уже осознавала, что имею определенную силу и некоторым образом могу воздействовать на людей. Вот я и постаралась, чтобы заведующий оконфузился. Представляешь, он проводил оперативку, по своему обыкновению кричал, ругался и вдруг издал такой громкий звук, ну, ты понимаешь, о чем я, что некоторые присутствующие не удержались – заржали, как лошади. Бедный Павел Николаевич страшно смутился, стал краснее помидора, втянул голову в плечи и онемел. А через несколько секунд издал еще один подобный звук, только более громкий. Тут уж стали смеяться все. Заведующий, вскочил, как ошпаренный, опрокинул стул и стремительно понесся к выходу из кабинета. Но на полпути зацепился ногой о палас и растянулся на полу. Подхватился, что-то растерянно промычал и снова устремился к двери. В этот момент с него слетели штаны, послышался новый звук – резкий, протяжный, противный. Путаясь в брючинах, запаниковавший Павел Николаевич кое-как доковылял до выхода и скрылся в приемной. А участники оперативки уже не просто смеялись, они буквально давились от хохота. Потом, когда все вышли в приемную, то увидели несколько бурых пятен на полу и бледную, перепуганную секретаршу, забившуюся в угол.

От души посмеявшись, я хлопнул Ингу по бедру и заметил:

– Да, жестоко ты поступила с человеком! Наверно, все-таки не стоило его так позорить.

– Почему не стоило? – искренне удивилась она. – Павел Николаевич это вполне заслужил! Я обошлась с ним справедливо!