Текст книги "Ловелас и два ангела. Мистический триллер"

Глава двадцать вторая

На рассвете меня поднял телефонный звонок от Андрея из Бердянска.

– Ванюха, привет! – пробасил он. Голос беззаботный, веселый. – Сегодня ждем тебя с супругой в девятнадцать ноль-ноль.

– А что такое? – удивленно осведомился я и потряс головой, прогоняя остатки сна. – Что у тебя там стряслось?

– Моей Таньке сегодня исполнился «четвертак»! – гордо отрапортовал он. – Смотри, только попробуй не приехать! Посидим, погуляем, как следует. Переночуете у нас, а утром укатишь в свое Запорожье.

Перспектива «пилить» в другой конец области, да еще вечером, меня не обрадовала. Но отказать приятелю было бы, мягко говоря, не вежливо.

– Приеду! – пообещал я. – Только без ночевки. Жене рано утром на работу. Не захочет она прогуливать день…

В трубке несколько секунд было тихо, Андрей, видимо, что-то прикидывал.

– Ладно, что ж поделаешь! – согласился он, вздохнув. – Тогда давай так, приезжайте на семнадцать часов! Сможете? А я всем нашим гостям сейчас перезвоню и сообщу, что начало празднества переносится на два часа раньше.

– Хорошо!

Положив трубку, я взглянул на часы, висевшие на стене в прихожей, и пошлепал на кухню – жена, должно быть, еще дома и пьет кофе.

– Кто это звонил в такую рань? – поинтересовалась она, когда я в одних трусах возник на пороге.

– Андрей – мой старый приятель из Бердянска. Приглашает нас на именины своей второй половины.

– Когда? – супруга быстрыми движениями накладывала тени на веки и одновременно торопливо хлебала из чашки кофе.

– Сегодня! Просил, чтобы мы приехали на пять часов вечера…

– Не получится! – бросила жена. – Мы сегодня с подругой идем к дамскому парикмахеру.

– А что, ваш поход нельзя отложить? – присаживаясь на стульчик, спросил я. Хотя задавать такой вопрос и не стоило – за всю нашу долгую совместную жизнь супруга всего пару раз, и то со скандалом, меняла свои планы.

– Что ты! – воскликнула она. – Мы же четко договорились с парикмахершей! Знаешь, какая к ней очередь?!

– Понятно! – почесал я затылок. – Не представляю только, как стану оправдываться перед Андреем. Я же не скажу ему, что не смог приехать из-за нежелания своей дражайшей половины отложить визит к дамскому мастеру…

– Отправляйся в Бердянск один! – предложила спутница жизни.

– Ну, одному, конечно, это не то, – я на мгновенье задумался. – Но, наверно, придется. Не хочется обижать приятеля.

Оторвав от зеркальца взгляд, супруга перевела его на меня.

– Ты ж там смотри, выпивши за руль не садись! Лучше переночуй у Андрея! Надеюсь, у него найдется для тебя место?

Я зевнул, сладко потянулся. Однако желание поспать уже развеялось.

– Не переживай, пьяным не поеду! Тем более, путь не близкий! – мне пришла в голову мысль, что жене вовсе не обязательно знать, собираюсь я сегодня возвращаться из Бердянска или нет. Мало ли как карта ляжет? – Скорее всего, и вправду придется заночевать у Андрея…

– Веди себя там прилично, не перепивай! – рассеянно наказала супруга и вскочила, на ходу пряча косметичку в сумочку. – Целуй меня, я пошла! А то уже опаздываю!

Закрыв за ней входную дверь, я задумался: брать ли с собой Ингу? Мне, конечно, хотелось, чтобы она поехала со мной. Пусть посидит в хорошей компании, немного развеется, а то я практически никуда ее не вожу. Но как Ингу представить Андрею и Таньке, они ведь совсем недавно видели меня с другой любовницей? Хотя, собственно говоря, какое им дело?

Помывшись, побрившись и перекусив, я рванул на площадь Профсоюзов.

Так рано Инга меня не ждала. Вышла в прихожую заспанная и босая, халат небрежно наброшен на голые плечи. Но, увидев меня, несказанно обрадовалась. Тут же повисла на шее, начала визжать и целовать. Мне захотелось хоть как-то отблагодарить эту красивую женщину за ласковое отношение, сделать ей хоть что-нибудь приятное, и я подхватил ее на руки и закружил. Потом, повинуясь не вполне осознанному порыву, отнес в спальню, положил на кровать и присел рядом. Инга с интересом наблюдала за мной. Я распахнул ее халат. Белая, точеная грудь моей подружки высоко вздымалась, розовые соски – набухшие, крупные, сочные, – влажно поблескивали. Я наклонился, страстно припал к ним губами и долго не мог оторваться. Когда, наконец, поднял голову и взглянул на Ингу, то так и застыл от изумления: ее глаза были закрыты, а из-под век тоненькими ручейками текли слезы.

– Я так счастлива, Ванечка! – простонала она. – Даже не могу выразить словами, как счастлива! Ты сейчас подарил мне миг настоящего блаженства – я почувствовала, что не безразлична тебе, что у меня есть надежда…

Я схватил ее маленькую смуглую ручку и стал торопливо целовать пальчики.

Но вдруг одна мысль, непонятно откуда взявшаяся, остудила мою голову: Господи, что я делаю? Я все ближе и ближе подхожу к тому рубежу, за которым уже начинается предательство Вивы – девушки, которую люблю всем сердцем.

Или, может, я ее уже предал?!

За окном спальни весело чирикали воробьи, суетливо перебирая лаками по голым веткам старого клена. Утренний туман уже рассеялся, серо-голубое небо, забрызганное редкими каплями мелких облачков, казалось бездонным и не по-зимнему радостным.

Пока Инга приводила себя в порядок, я пил чай на кухне и курил возле распахнутой форточки.

– Товарищ из Бердянска пригласил меня сегодня на день рождения своей жены, – сообщил я, когда умытая и посвежевшая женщина вышла из ванной комнаты. – В пять часов вечера нужно быть у него.

– Значит, практически целый день мне придется сидеть в квартире одной, – со вздохом произнесла она, грустно опуская голову.

– А разве ты со мной не поедешь? – спросил я с улыбкой.

– Неужели ты хочешь взять меня с собой?! – от радости Инга даже запрыгала.

– Очень хочу! – кивнул я. – Поедешь?

Она подскочила ко мне, расцеловала в обе щеки и весело защебетала:

– Боже мой, он еще спрашивает! Поеду ли я? Да я с тобой готова податься на край света, Ванечка!

– Тогда помаленьку готовься! – я ласково провел ладонью по ее крутому бедру. – Но сначала скажи, что мы можем подарить имениннице?

Инга ненадолго задумалась.

– Знаешь что, – неуверенно произнесла она, потирая пальцем кончик своего тонкого носика. – Может, купим ей хлебопечку? Мне кажется, эта вещь ни в одном доме не будет лишней… А кроме этого, я подберу жене твоего приятеля что-нибудь из косметики.

– А что, хороший будет подарок! – радостно воскликнул я. Идея Инги мне очень понравилась. – Давай, одевайся! Сходим в магазин бытовых товаров и купим эту твою домашнюю пекарню. Ты сможешь выбрать подходящую?

– Понятное дело! – моя подружка прямо в кухне сбросила с себя халат и, одарив меня лукавым взглядом, побежала в спальню одеваться.

А я опять закурил.

Мы прикатили в Бердянск в половине пятого вечера. Остановив машину в начале города, я позвонил Андрею, чтобы расспросить, как найти его дом.

Оказалось, нужно ехать в сторону пансионата «Лазурный».

Особнячок Андрея и Таньки располагался недалеко от моря и был уже довольно старой, но еще крепкой постройкой.

Загнав «Хонду» во двор, залитый ярким светом, я постучал в окно веранды, И тут же на пороге возник улыбающийся Андрей в спортивных брюках и черной футболке. Его глаза мутно поблескивали, видимо, праздник уже начался.

– О, гости дорогие! – он шагнул с крыльца веранды, быстро поцеловал руку моей спутнице. Потом подлетел ко мне, сгреб в охапку и так крепко сжал своими лапищами, что у меня перехватило дыхание и даже, кажется, хрустнули кости.

– Полегче, медведь! – закричал я, пытаясь остудить пыл хмельного товарища.

– Прощу, прошу! – он опять взлетел на крыльцо, широко распахнул дверь веранды и, наконец, увидев Ингу поближе, удивленно захлопал ресницами. Однако не сказал ничего, только лукаво ухмыльнулся.

В просторной прихожей нас встретила Танька. Сияющая, в длинном синем платье с глубоким декольте, с красиво уложенными желтыми волосами, она казалась сказочной феей.

– Здравствуйте! Милости просим! – девушка, будто мы с ней сто лет знакомы, чмокнула меня в щеку и небрежно подставила свою. Затем бросилась к Инге, тоже обняла и поцеловала. И лишь потом пропела своим звонким голосочком: – Ой, а вас я еще не знаю! Иван, как зовут твою прелестную спутницу?

– Инга! – отрекомендовал я.

– Супруга? – Танькины глазки излучали приязнь и тепло.

– Нет, не супруга! – широко улыбаясь, ответил за меня Андрей.

– Простите… – немного стушевалась хозяйка дома.

– Инга – моя близкая подруга! – решил я расставить все точки над «і». – Очень близкая!

– Ясно! Подруга! – в замешательстве проговорила Танька и, подхватив нашу верхнюю одежду, быстро повесила ее в широкий шкаф, стоящий у одной из стен прихожей. А Андрей подобрал с пола коробку с подарками, которую мы оставили у двери, и понес в одну из комнат.

– Проходите в гостиную! – пригласила девушка.

– А можно сначала помыть руки? – поинтересовалась моя спутница, даря лучезарные улыбки хозяйке и хозяину, который уже вернулся к нам.

– Конечно! – Танька указала рукой в самый конец прихожей. – Ванная и туалет у нас там.

Быстро управившись, мы вошли вслед за супругами в гостиную. Половину этой довольно вместительной комнаты занимали два больших стола, за которыми сидели четыре женщины и двое мужчин.

– Познакомьтесь! Мой друг Иван, он тоже журналист, – Андрей обнял за плечи сначала меня, потом – Ингу. – А это его любимая женщина!

– Инга! – прибавила Танька и, взяв мою спутницу за руку, повела к центру стола, к двум свободным стульям, бережно усадила.

Гости дружно загалдели. Но громкий баритон Андрея, который все еще обнимал меня, заглушил их возгласы:

– А теперь я тебе представлю наших гостей. Это, – он указал рукой на полного, лысоватого мужчину лет шестидесяти, который смотрел на меня сквозь толстые стекла очков и с невозмутимым спокойствием что-то жевал, – мой коллега – Вячеслав Михайлович. Рядом с ним – наш сосед Гриша. Он хоть и молодой, но довольно башковитый хлопец! Многого уже достиг в жизни. Организовал свою собственную фирму по ремонту квартир, купил хороший дом и крутую машину, построил во дворе русскую баню!

Светловолосому, довольно упитанному парню, о котором говорил Андрей, было на вид около тридцати. Он вальяжно сидел за столом, вертел между своими толстыми пальцами вилку и откровенно пялился на Ингу.

– А женскую половину представлю я! – решила перехватить инициативу у мужа именинница. И указала на троих девушек, одна из которых – блондиночка – была особенно хорошенькой: – Это Лиля, Надя и Света, мы вместе работаем в больнице и давно дружим. – Затем Танька подошла к миловидной, но уже немолодой даме с копной светло-каштановых волос, стала у нее за спиной и положила руку на плечо. – А эту очаровательную леди зовут Зинаидой Васильевной, она – супруга Вячеслава Михайловича. Работает бухгалтером в Гришиной фирме.

Женщина добродушно улыбнулась. От этого морщинки у ее глаз стали заметнее – длиннее и глубже, однако они ничуть не испортили ее. Наоборот, даже придали какой-то дополнительный шарм, умножили очарование. Да, изредка встречаются дамы в годах, которым, как это ни странно, очень идут морщинки.

– Танюша, садись и потчуй гостей! – произнесла Зинаида Васильевна задушевным, бархатным голоском и с сочувствием взглянула на меня. – Устали, наверно, с дороги?

– Немного! – ответил я.

Именинница усадила меня возле Инги, сама втиснулась между Зинаидой Васильевной и одной из своих подружек, кажется Надей. Затем, стрельнув глазами в сторону мужа, бодро скомандовала:

– Андрюшка, обслужи гостей! Наливай!

Когда выпили и немного закусили, Вячеслав Михайлович, ни к кому конкретно не обращаясь, произнес:

– А вы знаете, что сегодня Гришу обокрали! Он парень деликатный, поэтому не захотел портить настроение нам этой неприятной новостью. Но мне Зина сказала, что буквально час назад из ящика рабочего стола в кабинете Гриши кто-то похитил семь тысяч долларов.

– Правда?! – изумленно воскликнула Танька.

– Да! – подтвердил парень, кисло осклабившись. – Какая-то падла, пока я ходил в туалет, вошла в мой кабинет и выгребла «бабки», которые мне оставил один мужик в качестве аванса за капремонт его магазинчика.

– А милицию вызывали? – поинтересовался Андрей.

– Да какая милиция, ты че?! – Гриша рукой полез в общую тарелку с квашеной капустой, захватил пальцами, сколько смог, и отправил в рот. Смачно жуя, прибавил: – В офисе как раз было до фига народу – полтора десятка человек, не меньше. И это – кроме работников фирмы. Одни приходили, другие уходили. Поди, разберись, кто унес…

– А что за люди? – опять спросил Андрей.

– Заказчики и предприниматели, поставляющие нам стройматериалы, – ответила за Гришу Зинаида Васильевна.

– В общем, о «бабках» придется забыть! – парень опять «выудил» из тарелки порцию капусты. – С ментами связываться не охота, себе дороже обойдется. Да и не найдут они ни фига!

На этом разговор о пропавших тысячах прекратился, о них больше никто не вспоминал. Да и сам Гриша, похоже, не шибко переживал, во всяком случае, он все время сыпал скабрезными шутками, громко смеялся и кушал с большим аппетитом.

Вечер прошел в теплой домашней обстановке. Гости дружно пили, закусывали и болтали о работе, погоде и политике. Танька то и дело порхала от гостя к гостю, стараясь каждому уделить внимание, каждому угодить. А Инга вдруг «спелась» с Зинаидой Васильевной. Они буквально не отходили друг от друга, шушукались, пару раз уединялись на кухне и даже куда-то надолго отлучались из дома – их не было минут сорок. Я начал было переживать, не случилось ли с ними чего-нибудь, и собрался выйти на улицу.

Уже набросил на плечи куртку и сунул ноги в ботинки, как дверь прихожей распахнулась – женщины, наконец, вернулись.

– Мы бегали в круглосуточную аптеку, Зинаида Васильевна купила себе микстуру от кашля, – шепнула мне Инга.

Настроение у нее было приподнятое, она веселилась от души. Много танцевала и смеялась. Хотя пила, как я заметил, неохотно и совсем по чуть-чуть.

Мы оставили гостеприимный дом Андрея и Таньки часов в десять, когда присутствующие вволю наговорились, наплясались и, усталые, уже стали понемногу собираться по домам. Прощаясь, я обратил внимание на один интересный момент: провожать нас во двор вышли все, и только Зинаида Васильевна, которая так подружилась с Ингой, почему-то не пожелала даже сказать ей «до свидания», оставшись в доме…

Честно говоря, я не очень люблю компании и вот такие гулянки. Но в этот раз мне все понравилось. Возможно, потому, что никто насильно не тянул меня танцевать, не приставал с пьяными разговорами и не уговаривал выпить.

Сидя за рулем машины, я чувствовал себя бодро, на душе было спокойно и уютно. Моя пассажирка, склонившись к окну, мирно дремала на заднем сидении. Мимо проплывали залитые ярким светом витрины магазинов и магазинчиков, безлюдные остановки общественного транспорта и силуэты многоэтажек.

Когда огни города остались позади, Инга зашевелилась, издала звук, похожий на мурлыканье кошки, вздохнула и сонным голосом спросила:

– Далеко еще до Запорожья?

– Да мы только из Бердянска выехали, – ответил я. – Что-то ты мало спала. Поспи еще!

– Нет, не буду! – заявила она, наклоняясь ко мне. – Я должна тебя развлекать, а то еще уснешь за баранкой.

– Не выдумывай! – я легонько щелкнул ее пальцем по носу. – Отдыхай!

С минуту Инга молчала. Потом стала ерзать, соваться туда-сюда. И, наконец, попросила:

– Остановись на минутку!

– Что случилось? – я немного притормозил.

– Хочу пересесть к тебе!

– Ну, ладно, давай!

Перебравшись на переднее сидение, Инга открыла свою сумочку, порылась в ней и достала какой-то пухлый конверт. Повертела в руках, затем поднесла его почти к самому моему лицу.

– Угадай, что здесь!

– Не представляю! – я краем глаза взглянул на пакет. – Может, сама скажешь?

– А ты включи в салоне свет! – предложила Инга.

Я нехотя повиновался.

– Ну?

Она не спеша раскрыла конверт и, смеясь, извлекла из него стопку грязно-зеленых банкнот.

– Вот! Здесь шесть тысяч! – ее голос прозвучал восторженно.

– Откуда это у тебя? – удивился я. Прежде таких денег мне не доводилось у нее видеть.

– А ты как думаешь? – хихикнула Инга.

Я пожал плечами – откуда мне знать. Но тут же в моем мозгу вспыхнула искорка подозрения…

– Уж не Гришины ли это деньги?! – вскричал я. – Но как они к тебе попали?

– Не кричи и выключи в машине свет! – она через плечо швырнула конверт с деньгами на заднее сидение.

– Я жду объяснений! – возмущенно напомнил я.

Инга потерлась головой о мое плечо, притворно тяжко вздохнула. И спокойно поинтересовалась:

– Можно я начну с самого начала?

– Можно! – нетерпеливо рявкнул я.

– Так вот, когда я услышала, что у этого Грицька пропали деньги в офисе, у меня перед глазами тот час возникла картинка, – будничным голосом и неторопливо стала вещать Инга. – Я увидела, как он выходит из кабинета, идет по коридору и открывает неприметную дверь. А в его кабинет быстро вбегает Зинаида Васильевна, открывает верхний ящик стола, хватает конверт с деньгами и убегает.

– Стоп! – остановил я свою ясновидящую пассажирку. – То есть деньги у Гришки украла Зинаида Васильевна? Она, вроде, работает у него бухгалтером?

– И одновременно является его сексуальной партнершей! – воскликнула моя ясновидящая пассажирка.

– Что ты несешь?! – опешил я. – Ей же под шестьдесят, она этому Гришке чуть ли не в бабушки годится! Зачем ему, молодому да богатенькому, эта старая развалина?

– Видать, тянет его на пожилых! – засмеялась Инга. – Он геронтофил.

– Ну, а дальше-то что? – мне не терпелось узнать, как деньги попали к ней.

– А что дальше? – хмыкнула она. – Я позвала Зинаиду Васильевну на кухню и там сказала, что имею доказательства, уличающие ее в воровстве.

– Но ведь тебе нет никаких доказательств!

– Да я Зинаиду Васильевну просто взяла на «пушку»! – засмеялась Инга. – Она покраснела и выскочила из кухни. Тогда я подошла к ней уже в гостиной и шепнула на ушко, что знаю о ее связи с Грицьком и готова сейчас же все рассказать Вячеславу Михайловичу. Вот тут она страшно испугалась. Она сразу же сама позвала меня на кухню, упала на колени и стала просить, чтобы я не выдавала мужу ее тайну. А еще божилась, что не крала деньги. Тогда я подробно описала Зинаиде Васильевне место, куда она спрятала конверт.

– Так вы, значит, отлучались не в аптеку, а ходили за деньгами? – догадался я.

– Да, мы ходили к ней домой! – подтвердила Инга. – Конверт оказался именно в том месте, которое я описала, – в углу гостиной, за кадкой с фикусом, прикрытый тряпочкой.

Наверно, мне следовало крепко отругать свою бесстыжую подругу, может быть, накричать на нее или даже развернуть автомобиль и вернуться в Бердянск, чтобы передать Андреем эти деньги их законному владельцу. Но почему-то зла у меня на Ингу не было, более того – ее рассказ не вызвал в моей душе ни возмущения, ни досады, ни угрызений совести. Наверно, я уже привык к выходкам этой коварной и корыстной дамочки. Или сам становлюсь таким же, как она? Я только поинтересовался:

– А почему в конверте шесть тысяч? Гриша же говорил о семи…

– Ну, тысячу я оставила Зинаиде Васильевне за труды, – пояснила Инга веселым голосом. – Старушка ведь рисковала!

Я зажег сигарету, и минуты три молча курил, выпуская дым в приоткрытое окно. Потом со вздохом заметил:

– Эта сексуально озабоченная бабуля, конечно, сволочь, коль обокрала своего молодого любовника. А ты – шантажистка и ничем не лучше ее! Но за что пострадал Гриша?

– Эх, Ванечка, ничего ты об этом Грицьке не знаешь! – с горечью проговорила Инга. – Ты думаешь, он честным путем разбогател? «Развел» на деньги одну немолодую даму, потом «кинул» компаньона… А в юности, между прочим, изнасиловал старушку на пляже, когда та вышла поздно вечером из пансионата подышать свежим воздухом. Да еще как поглумился над ней!

– Это все правда? – я быстро взглянул на пассажирку. В полумраке салона ее глаза влажно поблескивали.

– К сожалению, да! – произнесла она тихо и, отвернувшись к окну, замолчала.

Глава двадцать пятая

Я встретил Виву на вокзале и повез домой. Вид у нее был уставший, но довольный.

– Владимир Иванович приободрился, опять начал ходить в свой магазин, – стала она рассказывать мне по дороге. – И даже ездил со мной в Свято-Троицкую Александро-Невскую лавру. Выстоял всю службу, исповедался и причастился. Я попросила его больше никогда не употреблять мясо, ни в каком виде, и он обещал.

– А зачем ты об этом попросила? – удивился я. – Какая-то странная просьба, тебе не кажется?

– Большинству людей преклонного возраста мясо вредно, – пояснила Вива, зорко следя за дорогой, как будто не я, а она вела машину. – А Владимиру Ивановичу тем более.

– Почему ты так решила?

– Потому что я знаю…

– А что же можно кушать старикам? – мне было интересно услышать ее ответ.

– Проще сказать, чего им нельзя употреблять, – девушка опустила голову, на миг задумалась, но тут же подняла ее и начала перечислять: – Мясопродукты нужно совсем исключить из рациона, а также сахар, редьку, конфеты, торты и пирожные. Стоит реже кушать столовую свеклу, свежую капусту, яйца, бананы.

– Ну, ты прямо врач-диетолог! – пошутил я. – А какая, по-твоему, самая подходящая еда для бабушек и дедушек?

– На первом месте – черная смородина и малина, – ответила Вива, не обращая внимания на мой тон. – Но, понятно, только ими сыт не будешь. Поэтому нужно понемногу кушать все, кроме запрещенных продуктов. Основная еда для старого человека – рыба, но, конечно, не копченная и не жаренная. Вообще-то, рацион пожилых людей по питательности должен быть раза в два, а то и в три меньше, чем у человека в расцвете сил. А еще желательно каждый день выпивать по маленькой рюмочке красного вина. Но тут есть один нюанс: если пить, то регулярно, в противном случае – лучше вообще не употреблять. Эпизодический прием алкоголя, пусть и в малых количествах, – жестокий удар по изношенному организму!

– Нет, ну, ты и вправду говоришь, как врач! Даже термины употребляешь медицинские, – засмеялся я и, оторвав руку от руля, обнял ее за плечи. – «Эпизодический прием алкоголя…» – такое можно услышать только на лекции в медицинском вузе или на приеме у врача-нарколога!

– Смейся, смейся! – девушка осуждающе покачала головой. – А я знаю, что говорю!

Прибыв домой, Вива сразу отправилась в ванную, чтобы принять с дороги душ, а я занялся приготовлением нехитрого ужина – поставил тушить картошку с грибами да нарезал капусты на салат.

Мы выпили вина, немного поговорили. Было видно, что девушка просто валится с ног от усталости, поэтому я уговорил ее лечь спать пораньше. А сам позвонил жене, предупредил, что срочное редакционное задание позвало меня в дорогу. Потом еще долго нежился в травяной ванне, пил чай и курил.

В этот момент я чувствовал себя совершенно счастливым человеком. Женщина, которую люблю, – рядом. Сомнений в том, что и она меня любит, нет, ведь я вижу ее заботу и ласку. Вон сколько подарков привезла мне из Санкт-Петербурга – нарядный свитер, модельные туфли, фирменную рубашку и два галстука… Лишь одна мысль немного бередила мое сердце – мысль об Инге. Кто она мне сейчас, как назвать наши отношения, на чем они держатся? На эти вопросы четких ответов я не находил. Понимал лишь одно: Инга плотно вошла в мою жизнь, стала для меня практически таким же дорогим человеком, как и Вива, отвоевав у нее уголок в моем сердце…

Вива и Инга – две дамы, к которым я отношусь трепетно и которых боюсь потерять…

Мне уже не раз приходилось любить сразу двух женщин, и никакого душевного дискомфорта, никакого раздвоения личности я при этом не испытывал. Встречался с ними, помогал им решать какие-то проблемы, позволял заботиться о себе, спал с ними. Да, конечно, получается, что обеих своих любимых я попросту обманывал, изменяя первой со второй, а второй – с первой. Но раньше мне это казалось даже забавным. А теперь ситуация иная, не похожая на прежние, – с Вивой и Ингой я не могу себя вести так, как раньше вел с другими. Ведь они, эти две совершенно разные женщины, – особенные, необычные, наделенные величайшим даром ясновидения. При этом Вива хочет быть для меня единственной, а Инга не прочь делить меня с ней. Наилучший выход из сложившейся ситуации – ничего не менять, все оставить, как есть. А это значит, что одна из женщин не будет моей любовницей. Она останется просто близкой подругой, сестрой, дорогим для меня человеком. Ну, а там как Бог даст, поживем – увидим…

Уже было далеко за полночь, когда я, наконец, прервал свои размышления и отправился в спальню. Вива на какое-то мгновение оторвала голову от подушки, сквозь сон что-то ласково мне промурлыкала и уткнулась носиком в мое плечо. Я бережно обнял ее, придвинулся как можно ближе, чтобы согреть своим телом, и вскоре тоже провалился в сладкое забытье.

То, что пригрезилось мне в эту ночь, не было похоже на сновидения, которые посещали меня прежде.

Сначала как бы свысока я увидел залитое солнцем изумрудное плато в горах, над которым висели три облака – белое, желтое и розовое. Плато изо всех сторон окружали обрывы и пропасти, сойти с него вниз было невозможно. Дул сильный горячий ветер. Он кружил меня, швырял то вверх, то вниз, потом, вдруг ослабев, плавно опустил в невысокую траву. Не успел я как следует ощутить под ногами земную твердь, как все плато накрыла пелена голубого тумана, исходящего с неба. Непроглядный, густой, он медленно, очень медленно стал отступать от меня все дальше и дальше. И тут одна за другой открылись шесть человеческих фигур. Они находились совсем недалеко, шагов за сто, и я мог их хорошо разглядеть.

Это были пять мужчин и одна женщина.

Четверо мужчин – трое пожилых с черными бородами и подросток со строгим взглядом – стояли плечом к плечу. Их одежды почти ничем не отличались – белые широкие брюки, белые френчи, застегнутые до подбородка, и черные пояса, обвивающие чресла. Только шапки этих людей имели различия: на одном – черная, на втором – зелено-коричневая, на третьем – красно-черная. Подросток же был в берете цвета хаки. Каждый из бородачей держал в руках охапку деревянных ножей, а юноша – несколько камешков.

В сторонке с гордо поднятой головой стояла высокая женщина средних лет, одетая, как невеста, в белое платье, усыпанное алмазами и жемчугом. Ее разноцветные волосы, чуть прикрытые крахмальной тюлевой накидкой, свободно развевались на ветру. В одной руке эта странная дама держала много остро отточенных серпов, в другой – белого голубя с опаленными крыльями, который все порывался улететь.

За ее спиной нетерпеливо переминался с ноги на ногу крепкий молодой мужчина, в черной одежде и с железным посохом в руке. Он надменно взирал на бородачей и подростка, время от времени поднимая над головой свое грозное оружие и воинственно потрясая им.

Женщина сделала шаг вперед и громко произнесла, обращаясь к мужчинам в белых одеждах:

– Тигры, которых вы выпустили из своей клетки, растерзали моих детей! Пало их семьдесят четыре!

– Ложь! – гневно вскричал бородач, на котором была черная шапка, и всем корпусом подался вперед, однако не сошел со своего места. – Не мы, а ты, великая блудница и плутовка, разрушила своими черными деяниями стальные клети, в которых мы держали диких тигров, и они начали охоту на детей твоих.

Женщина в ярости затопала ногами:

– Вы натравили своих зверей на плоть от плоти моей! И погубили еще сорок три.

– Ложь! – воскликнул бородач в красно-коричневой шапке. – Ты сама бросила нашим тиграм кость злобы и ненависти! И они взбесились!

И тут из-за спины женщины выскочил мужчина, размахивая посохом, и возопил:

– Вы проклинаете меня! Обещаете предать лютой смерти!

– Ложь! – громогласно заявил бородач в красно-черной шапке. – Не мы, а ты, грабитель и убийца, грозишь нам! Псы твои истребляют детей наших, вороны твои кружат над нами, выискивая легкую добычу!

Мужчина в черных одеждах захохотал и, указывая рукой на женщину, прокричал:

– Что мне обличения и укоры ваши, когда она со мной? Мы с ней повенчаны!

Услышав эти слова, подросток встрепенулся, затем скорбно покачал головой и тихо заметил, обращаясь к мужчинам:

– Мы многое позволяли пакостнику этому, не пришла ли пора воспротивиться его козням!

– Правильно говоришь! – поддержал бородач в черной шапке.

– Мудрые слова! – согласился и тот, на котором была красно-коричневая шапка.

А третий – в красно-черной шапке – печально вздохнул и едва слышно произнес:

– Некому нам помочь, и исход предначертан. Но я с вами, братья мои!

– В единстве наша сила! – хором закричали остальные.

Женщина, оттеснив мужчину в черных одеждах, отпустила голубя на волю и стала перекладывать свои серпы из одной руки в другую. Ее молодой избранник заметался, запрыгал от нетерпения и начал торопить ее:

– Пора, пора приступать к жатве! Самое время сейчас!

Но дама медлила, выжидала, исподлобья наблюдая за бородачами и подростком. Те стояли, не шевелясь, и молчали. Тогда мужчина в черных одеждах широко размахнулся и швырнул в них свой посох. Он задел старика в красно-черной шапке и сбил его с ног. Остальные сразу помогли ему подняться и прикрыли своими телами. Затем каждый метнул в обидчика по два деревянных ножа, но ни один из них не причинил ему вреда. Видя это, тот, которому досталось от посоха, вдруг выхватил из-за спины стальной кинжал и бросил его в избранника дамы. Охнув, он, раненный в самое сердце, рухнул на колени, потом завалился на бок и забился в предсмертных судорогах.

– Как посмел ты погубить моего суженого?! – взревела дама. И тут же в мужчин полетели серпы.

В мгновение ока один из бородачей лишился уха, второй – носа, третий – руки. Подростку серп снес половину головы. Мужчины подхватили его бездыханное тело, высоко подняли над собой и в лютой злобе закричали даме:

– Смотри, ты скосила невиновного! – и, опустив мертвеца на траву, начали бросать деревянные ножи.

Некоторые из них достигли цели, однако всего лишь изрезали женщине платье, оцарапали живот и грудь. Тогда бородач в красно-черной шапке, пошатываясь от слабости, выхватил из-за спины второй железный кинжал, только поменьше, и передал его старику в черной шапке. Тот подскочил к даме и вонзил клинок ей в глаз по самую рукоять.

– Вот, теперь и ты будешь уродливой! – торжествуя, воскликнул третий бородач и упал на колени перед мертвым подростком. – Юный брат мой, ты отомщен!

Дама неистово вопила от боли и беспорядочно метала серпы. И вот рухнул один старик, за ним второй. И только третий – в красно-коричневой шапке – выстоял, хоть и лишился обеих рук. Он метнулся к женщине и плюнул в ее окровавленное лицо.

А мужчина в черных одеждах, все еще бился в предсмертной агонии. Но вот его тело стало таять, будто кусок льда под ярким весенним солнцем, и скоро на траве осталось от него лишь грязное пятно.