Текст книги "Ловелас и два ангела. Мистический триллер"

– Ты так думаешь? – я внимательно взглянул ей в глаза, пытаясь отыскать в них хоть тень сожаления. Но, кроме искорок озорства, в них не было ничего.

– Справедливое возмездие всегда жестоко! – Инга энергично мотнула головой и с холодной улыбкой прибавила: – На то оно и возмездие!

Эти слова и тон неприятно резанули мне сердце. В голове промелькнула мысль: а какое «справедливое» наказание ожидает меня, поступи я, по мнению Инги, не так, как следовало бы?

Она будто угадала мои мысли, грустно улыбнулась:

– Снисходительности заслуживают лишь те люди, которых мы любим.

– И это правильно?

– Конечно, нет! – развела руками Инга. – Но любовь выше справедливости.

Ложиться спать было еще рановато, и мы перешли на кухню, решив выпить по бокалу вина и чашечке травяного чая.

Пока вскипал чайник, я молча курил у окна. Какая-то смутная тревога обуяла мою душу, выветрив из нее чувство комфорта и удовлетворения жизнью, которое я испытывал еще полчаса назад.

Инга, увидев перемену в моем настроении, насторожилась, но не предприняла никаких попыток выведать, что случилось. Стояла у плиты, опустив голову, и ожидала, когда чайник засвистит. Потом налила в чашки травяной отвар, положила туда по ложке меда, долила кипятком. И только после этого тихо обратилась ко мне:

– Ванечка, почему ты приуныл? Я тебя чем-то обидела?

– Нет, что ты! – покачал я головой. – Просто задумался.

– О чем, миленький? – она подошла ко мне и стала рядом.

Я взглянул в ее глаза, покрытые легкой пеленой грусти и, стараясь говорить как можно мягче, осведомился:

– Скажи, ты часто жалеешь людей?

Мне показалось, что мой вопрос совсем не удивил Ингу. Но она ответила не сразу. Неопределенно пожала плечами, скользнула взглядом по моему лицу, одернула полы своего халатика, вздохнула.

– Довольно часто. Хотя не буду утверждать, что только тем и занимаюсь, что кого-то жалею…

– И милосердие проявляешь?

– Ну, конечно! Хочешь, расскажу, как я помогла одной маленькой девчушке вернуть маму?

– А что было и такое? – вмиг оживился я.

– Было! – подтвердила она и ее губы тронула задумчивая улыбка.

Мы сели за стол, выпили по бокалу вина, а затем принялись за чай. И Инга начала рассказывать:

– Однажды, когда я еще работала дерматологом, меня попросили провести осмотр обитателей детского приемника-распределителя. Там я увидела белокурую девочку лет четырех, которая все время плакала, и никакими увещеваниями, никакими игрушками и забавами ее нельзя было успокоить. Я стала расспрашивать, как она оказалось в стенах этого заведения. Мне объяснили, что четыре дня назад испуганную, грязную и голодную малышку нашли на выезде из города. Она не могла назвать ни свою фамилию, ни адрес, по которому жила. Только и сказала, что зовут ее Лизонькой. Милиция активно искала родных девочки и к вечеру того же, четвертого, дня, поиск дал результат. Оказалось, что маленькая Лиза – киевлянка, живет с мамой Натальей в однокомнатной квартире в Дарницком районе. Да только саму маму – няню одного из детсадов – разыскать не удалось. Вот уже около недели она не появлялась ни дома, ни на работе, ни у родственников. Куда-то уехать и бросить ребенка на произвол судьбы Наталья не могла – знакомые характеризовали ее как примерную мать. Оперативники также узнали, что бывший супруг женщины Федор отбывает уголовное наказание за убийство с целью ограбления. Но на свидание к нему она ни разу не ездила.

Инга на мгновение умолкла, чтобы хлебнуть чаю. Воспользовавшись моментом, я выскочил из кухни, взял в спальне одеяло и вернулся. Укутал им свою даму, а потом, приоткрыв окно, закурил. Она с благодарностью взглянула на меня, отложила чашку и повела свой рассказ дальше.

– Вечером я все время вспоминала заплаканное личико безутешной Лизоньки и сама едва сдерживала слезы. Меня мучил вопрос: где ее мама? Я металась по квартире, выбегала то на улицу, то на балкон, пытаясь вызвать в своем сознании видения, которые помогли бы разыскать эту Наталью, будь она хоть живой, хоть мертвой. Но сколько ни напрягалась, как ни старалась – все было тщетно, у меня ничего не получалось! Кое-как успокоившись, я легла спать. И вот ночью мне приснился сон: пыльная улица села, покосившееся здание магазинчика с зарешеченными окнами, напротив – старый кирпичный дом, крытый шифером. Я открываю разболтанную калитку захожу в маленький дворик. Приближаюсь к входной двери, выкрашенной суриком, ложу руку на щеколду… Стоп! Мне не сюда. Поворачиваюсь, бреду вдоль дома по спорышу к небольшому сараю, стены которого небрежно выложены из шлакоблока. Замка нет, только засов, закрученный стальной проволокой. С трудом разгибаю ее, тяну на себя скрипучую дверь – она открывается. В сарае полумрак. Напрягаю зрение: у одной стены горка угля, у другой – охапка дров, старый велосипед и гнутая канистра. Делаю шаг внутрь. Замечаю выключатель, щелкаю им – под потолком загорается лампочка. Взгляд влево, взгляд вправо, затем – вниз, на пол. Вижу ляду. Ага, погреб! Берусь за крюк, небольшое усилие – и передо мной возникает отверстие, из которого торчит конец самодельной деревянной лестницы. Осторожно спускаюсь. Неглубоко. Всего восемь или девять ступеней, и я на дне. Почти ничего не видно. Шарю руками по бетонной стене – нащупываю выключатель. Щелчок. О Боже, что это? Возле кучки картошки, за кадкой, разбросано тряпье, на нем – полуголая женщина с мешком на голове. Пленница лежит боком, ее руки связаны за спиной поясом от пальто или плаща. Она не то спит, не то без сознания. На ногах женщины, начиная от колен и до бедер, – множество кровоподтеков и синюшных пятен. Я хочу окликнуть ее и не могу – мой голос пропал, язык не хочет повиноваться. Что делать, что делать? Сзади вдруг раздается грохот, резко поворачиваюсь… И просыпаюсь.

Явно взволнованная своими воспоминаниями, Инга опять умолкла, взяла в руку чашку и стала не спеша пить остывший чай. Я с нетерпением взирал на нее, мне хотелось быстрее услышать окончание этой истории.

– Это был вещий сон, да? – торопливо спросил я, присаживаясь на свое место.

– Конечно! – подтвердила Инга и, зачем-то заглянув в свою пустую чашку, поставила ее на стол. – Утром я стала гадать, как же найти село, в котором мне довелось побывать во сне? И тут меня осенило: я уже видела этот покосившийся магазинчик, точно видела! Я покупала в нем хлеб! Как-то моя коллега, врач-отоларинголог, и ее муж пригласили меня на свою дачу. Мы там устроили пикник, напекли шашлыков, но взяли с собой мало хлеба… Я напрягла память и вспомнила, как называется село и где оно приблизительно находится. А потом задумалась: а что, собственно, делать дальше? Рассказать милиционерам о своем вещем сне? Не поверят, засмеют да и пошлют куда подальше. И тогда я решила сама отправиться в то село. Разузнала, как туда можно добраться, и поехала. Прибыв на место, нашла магазинчик. Напротив него увидела нужный дом под шиферной крышей. И калитка, и двор, и сарай в глубине двора – все было именно таким, каким мне привиделось во сне. Я присела на лавочку у магазина и стала наблюдать, чтобы понять, дома ли хозяин. Сидеть пришлось недолго – на улицу вышел рослый чернявый детина лет тридцати, постоял пару минут и куда-то потопал вразвалочку вдоль улицы. Только он скрылся из виду, я стремглав забежала во двор и сразу – к сараю. Заскочила в него, включила свет, подняла крышку погреба и спустилась вниз. Связанная женщина с мешком на голове лежала на каких-то полусгнивших лохмотьях. Я освободила ее и начала приводить в чувства. Но ничего не получалось – женщина что-то невнятно бормотала, мычала, но глаза не открывала. Этот подонок, видимо, изрядно накачал ее самогоном. Тогда я решила выбраться оттуда и бежать в опорный пункт милиции или, на худой конец, в сельсовет. Начала подниматься по лестнице, а тут он – чернявый здоровяк. Ударил меня кулаком в лицо, да так, что я отлетела в дальний угол погреба, затем подскочил, уперся своим коленом мне в грудь и схватил за горло. Не то что вырваться, даже пошевелиться я не могла! Лежу, задыхаюсь и чувствую – вот-вот потеряю сознание… Даже не знаю, как это тогда у меня получилось… Я напряглась, сосредоточила всю свою внутреннюю силу в мозгу и резко выплеснула ее этому мерзавцу в лицо. Он заревел, как раненый медведь, упал навзничь, зажал глаза ладонями и стал кататься по полу. Я пулей вылетела наверх, выскочила на улицу и начала звать людей на помощь. Вскоре приехала милиция…

– Так, значит, ты нейтрализовала его своей энергией! – с восхищением констатировал я.

– Это называется «энергетический удар»! – уточнила Инга. – Такие вещи мне под силу. Ты же видел, как я расправилась с хулиганами, которые пристали к нам в кафе, помнишь?

– Конечно, помню! – вздохнул я. – Здорово ты их тогда…

– Но чернявому в погребе досталось от меня куда больше, – она опять задумчиво посмотрела в чашку. – У него лопнули глаза и полностью вытекли. Врачи потом так и не смогли объяснить, почему это произошло, лишь невнятно мямлили о перенапряжении и резко подскочившем внутриглазном давлении…

– Мужик этот навсегда лишился зрения? – ужаснулся я.

– Ну да, – спокойно подтвердила Инга. – Но ты не спеши его жалеть!

– А кто он такой? И зачем держал женщину в погребе? – я поднялся и, приоткрыв окно, опять задымил. На улице моросил мелкий дождик.

Инга немного помолчала, как бы вспоминая подробности того происшествия, и неторопливо начала объяснять:

– Когда мужа Натальи Федора посадили, она тут же развелась с ним. Он посчитал это предательством и решил, что бывшую супругу нужно наказать. На зоне Федор познакомился с отпетым уголовником Дьяковым – этим самым чернявым, срок которого заканчивался. Федор попросил его убить Наталью. Дьяков пообещал. Выйдя на волю, он вечером подстерег супругу и дочку Федора в малолюдном переулке, но лишать их жизни прямо там не решился. Старшую оглушил кулаком, на младшую прикрикнул, и обеих затащил в свой старенький «Москвич», доставшийся ему от покойного деда. По дороге, осознав, что убирать малышку его не просили, просто выбросил ее из салона. А Наталью привез в свой сельский дом, где после смерти матери жил один. Прежде чем убить бывшую супругу своего дружка, решил подержать ее у себя для забавы. Бросил в погреб, связал, стал поить водкой и по несколько раз в день насиловать. Следователю чернявый потом признался, что в тот день, когда появилась я, он как раз собирался задушить свою пленницу, вывезти ночью ее труп подальше от села и закопать.

Дослушав историю до конца, я поинтересовался:

– Опера спрашивали, как тебе удалось найти пропавшую женщину?

– Конечно, спрашивали! – Инга, как сонный ребенок, потерла кулачками глаза. – Я все объяснила чистой случайностью. Дескать, шла по улице мимо дома, услышала стоны, зашла во двор, потом в сарай…

– И они поверили?

– А что им оставалось?

Маленькие часики, стоявшие на холодильнике, показывали четверть первого ночи. Я указал на них:

– Пора спать, солнышко!

– Да, Ванечка, пора! – Инга устало поднялась из-за стола. – Я просто валюсь с ног.

Через минуту мы уже лежали на постели под ватным одеялом. А еще через минуту моя дама, прижавшись своей теплой грудью к моей, тихо засопела. Вскоре сон поборол и меня.

Глава двадцать девятая

Вива подарила мне шикарную электробритву, дорогой шерстяной шарф и новый навороченный планшет.

Мне даже стало как-то неловко, когда она с радостным видом вручила мне все это.

– Котеночек, ну, зачем так много – сразу три подарка? – обнимая и целуя девушку, промямлил я растерянно.

– Честно говоря, в моих первоначальных планах был только планшет, – она не спешила убирать руки с моей шеи. – И я купила его. Но потом увидела в магазине эту электробритву, и мне так захотелось подарить ее тебе! А позже в другом магазине я наткнулась на шарф и тоже не смогла устоять…

– Спасибо тебе большое! – я ласково погладил Виву, как ребенка, по голове, а она, будто котенок, прикрыла глаза и заурчала от удовольствия. – Давай сходим в ресторан, отметим наш взаимный обмен подарками!

Девушка немного отстранилась и взглянула на меня скептически:

– Знаешь, я не очень доверяю общепиту. Могут запросто подсунуть блюдо, приготовленное не на растительном масле, а на животном жиру. Или подадут вареники с творогом, приготовленные в воде, в которой раньше варились пельмени. Мне от такой еды может стать плохо, я ведь никогда не употребляю мясной пищи…

– Тогда накроем праздничный стол дома? – предложил я.

– Отличная идея! – обрадовалась девушка. – Как тебе такое меню: тефтели из гречки и грибов в соусе, винегрет, медовый торт и морковный суп с мандаринами?

– Какой, какой суп? – не понял я. – С мандаринами?!

Она шутливо шлепнула меня по губам:

– Деревенщина! Этот суп – десертное блюдо! Готовится он с медом, орехами и сухой ромашкой…

– Все, все, понял! – воскликнул я, не дав ей договорить. – Просто я позабыл об этом блюде – не ел его, кажется, уже дня три, а может, даже четыре!

– Так я тебе и поверила! – засмеялась девушка. – Ты сейчас от меня впервые о нем услышал…

Она накинула на себя передник и поставила на огонь кастрюлю с овощами, а меня отправила в магазин за мандаринами, конфетами и шампанским. Все остальные продукты у нее лежали в кухонном шкафу и в холодильнике.

Когда через полчаса я вернулся в квартиру, то очень удивился, увидев, что газ отключен, ничего не готовится, а Вива стоит у окна с низко опущенной головой.

– Что случилось? – встревожился я.

Девушка вытерла передником свои мокрые глаза и взволнованно стала объяснять:

– Только что прибегала Наташа, соседка. С ее сынишкой опять случилось горе! Под присмотром бабушки он играл с мальчиками во дворе. Как на беду, та увидела знакомую, завела с ней беседу и на несколько минут отвлеклась. В это время старшие ребята сильно раскачали качели, на которых сидел Сашенька. Он не удержался и упал с них на бетонную оградку. Сильно ударился головой, кроме этого, у него ушиб грудной клетки, перелом ключицы… Врачи ничего не гарантируют…

– Боже мой! – выдохнул я. – Мальчик в больнице?

– Да, его увезла «скорая»! – Вива была так сильно расстроена, что у нее мелко дрожали пальцы. – Наташа прибежала с работы за деньгами и сейчас отправится к Сашеньке. Просит, чтобы я поехала с ней…

– Ты можешь помочь малышу? – мне подумалось, что девушке не помешало бы для начала успокоиться, а потом уже отправляться в больницу. Но терпит ли время?

Она беспомощно развела руками:

– Не знаю. Буду стараться изо всех сил… У меня предчувствие, что все эти напасти, свалившиеся на Сашеньку, случились неспроста…

– Что ты хочешь сказать? – я взглянул на девушку с недоумением. – Падение с качелей специально подстроено?

Она покачала головой:

– Возможно, мальчика прокляли. Может, даже не умышленно…

Через пять минут в дверь позвонили, и Вива, впопыхах ткнувшись губами в мою щеку и сорвав с вешалки куртку, выскочила из квартиры.

Целых три часа я бесцельно слонялся из угла в угол, курил у окна и рассеянно смотрел телевизор, пока, наконец, женщины не вернулись. Обе расстроенные и подавленные, обе изрядно продрогшие. Сбросили в прихожей прямо на пол верхнюю одежду и, не разуваясь, прошли на кухню. Я принялся готовить им кофе и не задавал никаких вопросов, ожидая, что они сами все расскажут.

Когда на столе появились три чашки с дымящимся напитком, соседка со слезами на глазах сообщила:

– Сашенька в коме. Мы упросила врача пустить нас на минутку в палату. Я как увидела сына… Господи! Голова забинтована, личико желтое, как лимон, веки и губки черные!

Наташа начала всхлипывать. Я с сочувствием смотрел на нее.

– Наташенька, не нужно плакать! – попросила Вива. Было видно, что она сама едва сдерживает слезы. – Я буду всю ночь молиться, а завтра утром пойду в храм. А ты пораньше отправляйся в больницу, там необходимо твое присутствие. Может, какие лекарства надо будет купить…

– Сашенька поправится? – соседка с надеждой взглянула на девушку. – Скажи, ты сможешь ему помочь?

Та кивнула.

– Сделаю все, что в моих силах!

– А что врачи говорят? – осведомился я, обращаясь к Наташе. – Каковы прогнозы?

– Да ничего толком не говорят! – горестно вздохнула она. – И никаких прогнозов не делают.

Вива ободряюще погладила ей руку:

– Мальчик будет жить, это точно. Вопрос лишь в том, как травма отразится на его здоровье, не останется ли он калекой…

Услышав эти слова, соседка немного оживилась.

– Главное, чтобы выжил! – воскликнула она. – А потом я найду хороших докторов. В лепешку расшибусь, но деньги на лечение добуду!

Я подлил женщинам кофе, а сам подошел к окну.

Вива провела меня рассеянным взглядом и опустила голову. Потом вдруг резко подняла ее и тихо спросила у Наташи:

– Мне важно знать, нет ли у тебя врагов? Может, ты кого-то серьезно обидела?

Соседка на мгновенье задумалась и отрицательно покачала головой:

– Какие могут быть у меня враги?

– Ты в этом абсолютно уверена? – девушка поднялась из-за стола и встала рядом со мной.

– Ну, возможно, кому-то нагрубила, сказала что-нибудь нелестное…

– И все? – допытывалась Вива. – А подлостей не приходилось делать? Говори честно!

– Нет, нет! – стушевалась соседка. – Я на подлость не способна.

– Но похоже на то, что кто-то очень не любит тебя, а если говорить прямо, без деликатностей – ненавидит всей своей душой! – заявила девушка. – И желает тебе и твоему ребенку погибели. Кто это может быть?

Наташа нервно потерла пальцами виски, вздохнула.

– Вообще-то, есть один человек, – наконец, вымученно призналась она. – Это Камила, жена мужчины, от которого я родила Сашеньку…

– Стоп, стоп! – остановила ее Вива. – Так Сашенька – внебрачный ребенок?

– Да, – несколько смущенно подтвердила Наташа. – Как-то в кафе я познакомилась с довольно приятным сорокадвухлетним мужчиной – Игорем. Он угостил меня дорогим вином, купил цветы и провел домой. На следующий день мы снова встретились, потом – еще. В общем, у нас начался роман… Позже я узнала, что мой знакомый женат на женщине, которая болеет, перенесла сложную операцию и стала бесплодной. Из-за этого Игорь сильно переживал, потому что очень хотел детей. Вскоре я забеременела и сообщила ему об этом, но он сразу не решился оставить жену. И лишь когда на свет появился Сашенька, перебрался жить ко мне. Камила, его бывшая, с которой он так и не развелся, почти каждый день звонила нам, рыдала, осыпала проклятиями. Мне это надоело, я сказала ей, что нарожаю Игорю много детей, и попросила оставить нас в покое…

– А где теперь Игорь? – Вива бросила на меня многозначительный взгляд, затем шагнула к столу и присела на табурет.

– Он умер от сердечного приступа, – тихо вымолвила соседка. – Мы прожили вместе меньше года…

– А где Камила? – быстро спросила девушка, нервно забарабанив пальцами по краешку стола.

– Да где же ей быть? – пожала плечами Наташа. – Она так и живет одна. Как-то, около полугода назад, я ее видела – худющая, сгорбленная, полуседая. Она тоже меня узнала. Посмотрела с такой ненавистью…

Вива опустила голову и сидела, задумавшись, не меньше минуты. Мы с соседкой молчали.

– Вот что, Наташенька, ты сегодня поезжай в больницу, спроси, не нужно ли чего, – наконец заговорила девушка. – А завтра утром сходишь со мной в церковь. Тебе нужно исповедаться и заказать молебен за здравие Сашеньки и Камилы.

– Камилы?! – воскликнула соседка, удивленно вскинув бровь. – Зачем? Разве она родня мне какая-то, чтобы я за ее здоровье переживала?

– Ты перед ней виновата! – негромко заметила Вива. – И тебе нужно загладить эту вину. Поэтому закажи молебен, а потом съезди к ней и попроси прощения.

Наташа растерянно развела руками:

– Да Камила просто выгонит меня!

– Пусть выгоняет! – негромко изрекла девушка. – Попроси прощения и уходи.

– Это как-то поможет Сашеньке? – влез я с вопросом в разговор женщин.

– Обязательно! – подтвердила Вива.

– Ну что же, тогда я все сделаю так, как ты говоришь, – согласилась Наташа, поднимаясь. – Сейчас зайду домой на пять минут и потом поеду к моему мальчику…

Она ушла, а мы выпили еще по одной чашке кофе и немного побеседовали.

Пока я убирал со стола, девушка сходила в спальню и принесла небольшой кожаный чемоданчик. Открыла его и бережно достала икону, завернутую в лоскут синей плюшевой материи. Похоже, это был довольно старый образ Божьей Матери с Младенцем на руках, так как оклад сильно потускнел от времени, а деревянная рама почернела и потерлась.

– Иван, – с очень серьезным, почти торжественным видом обратилась ко мне Вива. – Не обижайся, но сейчас мне нужно остаться одной… Я должна молиться о спасении Сашеньки.

– Конечно! Никаких обид, котеночек! – я вытер руки о кухонное полотенце, чмокнул ее в скулу и, не мешкая, поспешил в прихожую одеваться. – До завтра!

Девушка провела меня за порог, быстро поцеловала и тотчас вернулась в квартиру, захлопнув за собой дверь. А я побежал вниз, к машине, решив рвануть на площадь Профсоюзов, чтобы навестить Ингу.

– Ванечка, мне срочно нужно смотаться в Киев! – огорошила она меня новостью, едва впустив в прихожую.

Я недовольно поморщился и, наклонившись, принялся стаскивать с ног ботинки.

– Срочно? А что случилось?

Инга виновато улыбнулась:

– У меня закончились бланки договоров. Сегодня утром я израсходовала два последних…

– Так ведь их можно сбросить электронной почтой, а здесь распечатать на принтере, – заметил я с некоторой долей раздражения.

– Нет, Ванечка! Мне нужны договора с мокрыми печатями и подписью генерального директора! – Инга подскочила ко мне, помогла снять верхнюю одежду и, бросив ее в шкаф, повела в гостиную. Войдя, плюхнулась на диван и увлекла за собой меня.

Я пригладил ее растрепавшиеся волосы и вздохнул:

– Мне будет не хватать тебя!

Она ласково обвила мою шею руками.

– Я ненадолго! Сегодня вечером сяду на киевский автобус. Завтра поутру зайду в фирму за бланками и наведаюсь домой. А после обеда уже поеду обратно в Запорожье. У меня на руках билеты в оба конца.

Я с сочувствием посмотрел на Ингу:

– Представляю, как ты, бедненькая, устанешь! Хоть в автобусе постарайся немного поспать.

– Постараюсь! – она на секунду прильнула ко мне и, вскочив, предложила: – Давай пополдничаем! Вечером я уже кушать не буду, в дорогу наедаться нельзя. А сейчас – самое время.

И, не дожидаясь ответа, побежала на кухню.

А я остался в гостиной покурить у приоткрытой балконной двери.

Полдничали мы яичницей с беконом, квашеной капустой и апельсиновым соком.

Потом Инга побежала в ванную принять душ перед дорогой. Плескалась и фыркала минут двадцать.

– Привезу тебе из столицы хороший подарок! – пообещала она, появившись передо мной в одной майке, толком не прикрывавшей даже бедра. – Я уже придумала, что именно куплю, но не скажу, сам увидишь!

Я с улыбкой окинул взглядом шикарное тело подружки и, сорвав покрывало с дивана, набросил ей на плечи.

– Не забывай, что даже такие секс-бомбы, как ты, могут запросто подхватить насморк! Температура в квартире не выше восемнадцати градусов.

Она похотливо ухмыльнулась и не то спросила, не то попросила:

– Ты завтра ночью сможешь меня встретить?

– Обязательно встречу! – кивнул я. – А сегодня отвезу на вокзал и посажу в автобус.

– Что ж, тогда начну понемногу собираться, – Инга вытянула из-под журнального столика небольшую дорожную сумку и стала придирчиво осматривать ее. – Автобус отправляется через два с половиной часа…

На другой день, после обеда, управившись с редакционными делами, я отправился к Виве. К этому времени она должна была уже возвратиться из церкви.

Ключи от квартиры, которую снимала девушка, лежали у меня в кармане. Поэтому звонить я не стал, а отпер дверь самостоятельно. Сняв куртку и обувь, осторожно прошел в гостиную, заглянул в спальню. Как я и предполагал, Вива спала. Ее джинсы и свитер свисали со спинки кровати, а скомканное пальто валялось прямо на полу. Да, видать сильно умаялась, бедняжка…

Приготовив себе кофе и покурив, я решил заняться приготовлением обеда – сварганить постный гречневый суп, стушить картошки с грибами и сварить компот из сухофруктов.

Вива проснулась через добрых три часа. За окнами уже сгустились сумерки.

– Ой, ты здесь! – заспанная, бледная, но с широкой улыбкой, она неожиданно возникла на пороге кухни. – Прости, что заставила тебя сидеть в одиночестве! Я вернулась домой из храма такая уставшая, что еле доползла до кровати…

– Не знаешь, как там дела у Сашеньки? – поинтересовался я, усаживая девушку за стол.

Ее глаза засияли.

– Знаю! – звонко воскликнула она. – Он пришел в себя и его жизни ничего не угрожает. И калекой он не останется. В общем, травма пройдет для Сашеньки без каких бы то ни было серьезных последствий.

– Твоя заслуга? – я наклонился через стол и поцеловал ее.

– На все воля Божья! – Вива поймала мою руку и задержала в своей.

– Пока ты спала, мне пришло в голову приготовить обед, – вспомнил я. – Но он давно остыл. Нужно разогреть.

– Какой ты молодец! – она вскочила с табурета. – Сейчас разогрею! Кстати, мне так кушать хочется…

– Сиди! Я все сделаю сам!

– Ладно, но я хоть умоюсь…

Через пару минут мы приступили к трапезе. Девушка ела с большим аппетитом да все нахваливала мою стряпню.

А потом, попивая душистый кофе, делилась со мной творческими планами.

– Через пару дней закончу работу над той картиной, которую я назвала «Тайная вечеря», и начну писать другую – «Пробуждение дьявола». Название пока условное, я над ним еще подумаю, но суть его будет приблизительно такой же.

– Звучит довольно пугающе, – заметил я.

– Я хочу изобразить извержение вулкана, – пояснила девушка. – Страшное извержение! Точную дату назвать не могу, но знаю, что его следует ожидать или в конце двадцать первого века, или в первой половине двадцать второго. Это извержение заставит человечество забыть о проблеме глобального потепления.

– Почему? – удивился я.

– Да потому, что после извержения вулкана средняя температура на планете опустится на два градуса.

– Как так?

– Все очень просто, – вздохнула Вива. – В результате мощного извержения вулкана в атмосферу будут выброшены сотни кубических километров пепла. А это вызовет резкое похолодание из-за отражения солнечных лучей от поверхности суши, покрытой пылью, и поглощения солнечной радиации аэрозольными частицами соединений серы, оказавшимися в верхних слоях атмосферы. Все это приведет к полной или частичной гибели растительного мира на довольно большой территории планеты и резкому сокращению численности животных. Постепенно температура будет подниматься, однако потребуется лет двести, чтобы полностью восстановился прежний температурный режим.

Я смотрел на девушку с ужасом.

– Ты уверена в этом?

Она печально качнула головой:

– К сожалению, да. Картины извержения и последствий извержения – стоят у меня перед глазами. Я вижу даже мелкие детали.

– Людские жертвы будут?

– В первые несколько часов погибнут десятки миллионов человек. Впоследствии – почти еще столько же. Весь громадный остров покроет лава, часть его вообще опустится под воду…

– Подожди, какой остров? – я вскочил и взволнованно заходил по комнате.

Вива поймала меня за руку и усадила на место.

– Вулкан расположен на острове. Не скажу, на каком именно, – не имею права. Но серьезно пострадает не только он, толстым слоем пепла будет засыпана также значительная часть континентальной территории и другие острова, расположенные неподалеку. На Земле поменяется климат. О некоторых фруктах, овощах и ягодах, произрастающих в естественных условиях, многим людям придется надолго забыть, их можно будет выращивать только в теплицах. Резко возрастет стоимость натуральных чая, кофе, какао-бобов. Бананы, ананасы, финики и даже цитрусовые станут непозволительной роскошью для подавляющего большинства населения Земли. С течением времени природа понемногу начнет восстанавливаться, но тип флоры в радиусе полутора-двух тысяч километров от эпицентра извержения поменяется – леса исчезнут, вместо них появятся травы. Что касается животного мира, то преобладать будут пресмыкающиеся и птицы, а млекопитающих, особенно, крупных, не станет…

– Да, страшное бедствие ожидает человечество, – изрек я, глядя на печальное лицо девушки. – Единственное утешение – случится все это еще не так скоро…

– Действительно, страшное бедствие, – согласилась она, слегка прикрыв в задумчивости свои прекрасные глаза. – Но все-таки не самое ужасное. Развитие цивилизации, конечно, несколько замедлится, но не остановится. А ведь в далеком прошлом подобные извержения, только гораздо масштабнее, приводили почти к полному уничтожению человечества…

Я обнял Виву, крепко прижал к груди и участливо проговорил:

– Тяжкий крест тебе приходится нести по жизни, бедный мой ясновидящий ангелочек!