Текст книги "Армагеддон: рекомендации к применению"

Глава 16. Гости к обеду

Забраться в «прихожку» Дима смог и сам. Не так уж долго он находился в отрыве от команды. Были б рабочие часы – показали минут десять, от силы, двадцать.

Но каких! Иной бы отдал пол жизни, лишь бы не возвращаться к ним.

Стоило ноге коснуться тверди металла шаттла, как всего единения с космосом и не было. И не плакал Кулибин, пуская сопли в респиратор скафандра, и не молил Бога о пощаде, и не смотрел на подлетающего Алана как на спасителя, данного свыше.

Аттракцион кончился, теперь пора менять пеленки и покупать попкорн.

Задачей номер один стало для Дмитрия незаметно вытереть следы недавних слез.

– Дима! Ты что там удумал? – Обеспокоено выпрашивал По разоблачающегося космического путника.

– Трос оборвался. – Коротко пояснил тот, не вдаваясь в подробности. Он хотел, как можно быстрее забыть все, что случилось за пределами шаттла. – Курс выбрал?

– Да, как только разовьем вторую скорость по орбите, повернем к Луне.

– Спасибо, Алан. – Уже окончательно придя в себя от полетного стресса, опомнился Дима. – Не знаю, как и благодарить тебя, за это…

– Не стоит. – Беллертон дружески похлопал по плечу инженера и подмигнул. – Теперь мы квиты.

Самому Диме было довольно трудно снять скафандр, да и не было на то сил как моральных, так и физических. Помощи просить и не пришлось, команда сама, как отлаженный механизм поспешила снять с обоих прибывших ремонтников амуницию.

– А где вы взяли еще один скафандр, да еще и с реактивным ранцем за плечами?

– В ящике с ремонтными частями к луноходу. – Алан удивился не осведомленности инженера экспедиции по материальной части груза. И уже более печальным голосом добавил – Только теперь топлива в ранце больше не осталось. Но и то хорошо…

Недолго повозившись в коридоре, укладывая снаряжение для внешних полетов, парни направились в командную рубку.

Наконец-то за весь долгий период еще не успевшего толком начаться полета, команда была в полном сборе, включая внезапно приобретенного члена. Аким гармонично вписался в экипаж, взяв на себя функции помощника инженера, выполняя нехитрые операции при помощи природной грубой силы.

Минус в этой ситуации был один. Вернее два: нехватка штатных мест отдыха для полета двум членам экипажа. Полетное кресло Кулибина было изувечено еще сразу после старта, ну а арабу такового и вовсе не предусматривалось. Сориться из-за мест не стали, назначив дежурную смену из недостающих двух человек, которым поручили следить за приборами во время полета

Рев двигателя радовал. Это прибавляло уверенности в смысле дальнейшего существования. Это значит, что все не напрасно.

Но как долго будет длится дальнейший полет? Еда, воздух, или еще что необходимо им для дальнейшей жизни?

– А кто-нибудь проголодался? – Задал провокационный вопрос Алан.

– Есть немного. – Отозвался Аким, но тут же осек свое желание чего-то перекусить. Вспомнилось то, как он впервые предстал перед командой – съел значительную часть всех запасов.

Будто бы прочитав его мысли, или просто заметив сменившееся растерянностью лицо араба, Дмитрий не стал акцентировать на минувшем инциденте внимание, хотя следовало бы. Однако для себя заметил, что сам ел очень давно (словно в другой жизни). А еще что страшнее, казалось и вовсе не хотелось. Может стресс, может перегрузки…

– Ребят, я должен признаться… – Начал, было, Аким покаянную тираду.

– В курсе мы. – Прервал его По. – Не волнуйся, эти припасы только на время пути. Продовольствие для жизни на станции было завезено на Луну предыдущей экспедицией.

– И надолго его хватит? – Не унимался Аким.

– Ну, если не устраивать такие пирушки вновь – месяца на два.

– А потом что? – Задал в тишину вопрос Аким.

– Не знаю… – На тяжелом выдохе признался Алан.

Лампочка над головами космонавтов замигала красным.

– Пора. – Более воодушевленно продекламировал По. – Набрали нужную скорость, сейчас сменим курс.

В подтверждение его слов шаттл чуть затрясло. Освещение стало прежним. И будто бы ничего и не случилось, но Земля, еще видимая в единственном иллюминаторе, решила спрятаться, улетев за кулисы.

– Возможно, мы больше не вернемся на нее. – Сглатывая комок в горле, озвучил свои мысли Дима.

– Не вернемся… – Более утвердительно повторил его слова Алан.

Атмосфера печальной ностальгии об утерянном доме вновь разнеслась по отсекам и углам шаттла. Что есть «никогда» когда времени уже нет? Значит, этого и нет вовсе? Ведь у вечности нет прошлого и будущего. Есть только здесь и сейчас. Есть ты со своими грехами и мольбами. А еще есть тот, Кому ты не безразличен. И он так же бесконечен, и у него тоже нет прошлого и будущего. Но самое поразительное, что и видит нас Он также без оговорок о временном различии. Вот ты в его правой глазнице младенец, а левая отражает тебя дряхлым стариком. Наверное, поэтому Он никогда не показывал людям свое истинное лицо – ведь при взгляде в Его вечные глаза можно мгновенно состариться.

Но теперь то можно?

А нужно?

– Нет, мне есть не хочется. – Первым нарушил тишину Ху. Предложение Алана даже вызвало у него некоторое отвращение. Мысль о еде вызывала рвоту.

– Я один тут самый прожора? – Изумился Алан. – Там в кладовке еще что осталось?

– Проверь. – Безучастно предложил Кулибин.

– Я с тобой! – Отозвался Элабан. – В желудке крутит.

Плюхнувшись в освободившееся место Беллертона, инженер закрыл глаза. Не для сна. Просто хотелось отключиться. Или как сказал бы По: перезагрузиться. Как сейчас хотелось, открыть вновь глаза и увидеть, что все это было дурным сном, а сам инженер, придремав на кресле в комнате подготовки к полетам, сейчас вновь пойдет чинить сломавшийся туалет. Только теперь по настоящему, не во сне.

Он открыл глаза.

Не получилось.

Значит, будем искать истину дальше.

В проходе вновь зашумели какие-то предметы, послышались возгласы.

– Не могу я ее, проклятую, есть! – Сокрушаясь над неудачей в продовольственном отсеке, в командную рубку вновь залетел Элабан. – Такое ощущение, что пластмассу жуешь. Глотать вообще не могу.

– Вообще вкуса не чувствую! – Удивленно подтвердил Алан и подлетев к По, протянул ему тюбик с космическим обедом.

Лишь только тот поднес продукт к губам, тут же отринул обратно.

– Словно навоз пытался съесть! – Возмутился программист. – Они испортились?

– Не должны. – Изучив этикетку, вынес вердикт врач команды.

– Испортились не они, а мы. – Вмешался в диспут Кулибин.

– То есть?

– Мы изменились. Наша природа уже другая. Как показал эксперимент Элабана, состав нашей крови сменился. Что конкретно в нем поменялось сложно сказать. Вернее, поменялось все, а вот на что сменилось – мы не знаем. Но знаем точно – вместе со сменой крови – сменилась и сама форма жизни. Не исключено, что это связано с нашей репродуктивной способностью. Наши раны мгновенно заживают. Мы не можем умереть от физического нарушения в организме. – Кулибин косноязычно пытался подбирать слова, активно жестикулируя. Чтение лекций не было его коньком. – По, вспомни, сколько крови ты потерял за последнее время. От такой потери твой организм должен был давно истощиться, а ты даже на чуточку не проголодался. Я прав?

– Да. – Растягивая согласное, подтвердил китаец.

– Ну, так значит, мы больше не нуждаемся в еде! – Вывел закономерность Кулибин.

– А где же нам черпать теперь жизненные силы? – Не согласился с последней точкой зрения Элабан.

– Явно, не в еде. – Согласился с инженером Аким.

– Будем рассуждать логически. – Не сдавался Алан. – Из пяти здесь присутствующих человек проголодались только мы двое. Однако, скорее всего, пищу мы принимали все одинаково давно (Аким не в счет).

– Причем голодны как раз те, кто надолго отрывался от команды. – Продолжил мысль врач. – Я почти вечность висел на хвосте шаттла, а Алан, насколько я понимаю, прятался все это время от зомби-китайцев где-то в недрах корабля.

– Ребят, что вы тут делали без нас? – Посмотрев на Дмитрия, как на предводителя повстанцев, спросил Алан.

– Книжку читали, разве что… – Предположил По.

– Какую?

– Апокалипсис.

– Апо – кого? – Не расслышал Алан.

– Последняя книга Библии. – Пояснил Дима и удивился, что его слова не выявили ненависти или злобного удивления у Беллертона. Словно перед ним стоял другой человек, не тот, что был на космодроме.

А ведь так и было. Сам Алан отрекся от себя прошлого. Но пока не примкнул к себе настоящему.

– Прочти и нам. – Принял решение Беллертон.

Карманный компьютер был недалеко – как раз рядом с командирским креслом, где недавно Дима устраивал первые чтения.

Загрузив во всеобщем молчании страницу, он прочитал:

…⁷ Се, грядет с облаками, и узрит Его всякое око и те, которые пронзили Его; и возрыдают пред Ним все племена земные…

Оторвавшись ненадолго от чтения, Дмитрий обвел взглядом слушателей, оценивая внимательность и не безразличие собравшихся.

Продолжил:

…Кого Я люблю, тех обличаю и наказываю. Итак, будь ревностен и покайся. ²⁰ Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною…

И так строчка за строчкой, стих за стихом, внемля и осознавая прочитанное команда дослушала книгу до конца. А корабль летел, сопровождая прочтенную истину все дальше в глубины космоса. Словно крещение нового поколения, превзошедшее собой своих предшественников: воду Иордана, огонь языческой Руси и мечи европейской стали.

…Боязливых же и неверных, и скверных и убийц, и любодеев и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов участь в озере, горящем огнем и серою. Это смерть вторая…

– Но ведь все было не так! – Возмутился Алан. Он чувствовал себя обманутым мальчиком, заманенным вкусным леденцом на прием к стоматологу. – Если молчание центра полетов, по-вашему, произошло из-за наступившего Апокалипсиса, то это все ложь! Не было этих трубящих ангелов, зверя из моря с его множеством голов… Да и вообще…

– Все правильно. – Не дал ему договорить свою обиду Дмитрий. – Мы прочитали не альманах и не путеводитель по Концу Света. Это в первую очередь пророчество – а оно может быть иносказательным. Главное здесь смысл.

В глубине корабля раздались глухие, еле уловимые стуки. Команда не стала обращать сильное внимание на это, мало ли какие космические обломки могли еще встретиться им в пути.

Важнее разобраться в прочитанном. Сделать работу над ошибками.

– В том, что всему придет конец – смысла мало. – Присоединился к несогласным Элабан. – Всем известно: так же как наши деды, так и отцы или мы – все когда-нибудь умрем. Зачем тогда писать такие пророчества?

– Книга не про то, что скоро всем конец! – Принялся объяснять Кулибин. – Здесь сказано к чему надо быть готовым. И, самое главное, как!

– И как же?

– Смиренно. – Вмешался Аким. – Любую Божью волю мы должны воспринимать как должное. Даже такую страшную, как гибель Земли.

После непонятных стуков послышался скрежет. Такой, как старые двери в гостиной у бабушки. По готов был поклясться, что слышал пару шагов, но промолчал. Просто сознание начинает на фоне страха играть с его разумом.

– А может это все – не воля. Стечение обстоятельств. – Продолжил настаивать на своем мнении Элабан. – Любая система стремиться к абсолютному нулю, а значит и жизнь на земле рано или поздно должна была подойти к своему финалу. Для того, чтобы наступил Конец Света не нужен какой-либо Бог. Достаточно времени для саморазрушения системы.

– А для того чтобы из этого абсолютного нуля зародить жизнь что нужно? Время, случайность или еще кто-то? – Осек его Кулибин.

– Случайности достаточно.

– Даже когда они наступают одна за другой? – Зацепился Дима. – Обстоятельства, которые необходимы тебе прямо сейчас, но осуществимые только чудом происходят раз – и мы списываем это на счастливую нам случайность. Но когда такие моменты происходят постоянно, их уже нельзя отнести к исключению. Это и есть система. Это и есть Его воля. Посмотри сам: мы вылетели с космодрома за мгновение до наступления вечности и чудом вышли на орбиту, где и зависли. Это раз. В пылу истерики командир разбил все что угодно, но не один единственный пульт управления. Это два. Ты вылетел в космос не через «прихожку», что могло привести к гибели всего корабля, но мы выжили. Чудом – уже третьим. Я могу перечислять так вечно, и ты поймешь, насколько эти случайности систематичны.

Ху уже не слушал демагогов. Всего внимание было приковано к коридору, откуда раздавались непонятные, но тихие шумы.

– Нас кто-то ведет? – Навел вопрос Алан.

– Нам кто-то помогает. – Утвердительно ответил Аким.

– Зачем? – Недоумевал Элабан.

– За тем же, зачем и создал жизнь когда-то.

– Зачем? – Повторил вопрос врач.

– Потому что любит нас. – Более растерянно попытался отразить Кулибин.

– Что есть в его понятии любовь? Люди на Земле воевали и горевали тысячелетиями. Сейчас и вовсе вторично умерли и, если верить вашим пророчествам, толпами отправляются на муки вечные. Ради какой такой любви?

– Разве ты бы не отшлепал по попке своего ребенка, который чуть было, не напроказничал бы так что, все могло привести к летальным последствиям? От большой любви лупить будете? Да. Чтобы оно выросло и больше так не поступало, сохраняя само себе жизнь.

– Для чего все это? – Настаивал на своем вопросе Элабан. И эта настойчивость уже напрягала Кулибина. Наверное, потому, что он не знал ответа. Но проигравшим из этого спора выходить не хотел.

– Элабан. Насколько тебе дорога твоя нога? – Неожиданно спросил Аким.

– Не понял? При чем тут это?

– Ты бы смог без нее нормально существовать.

– Да. Я бы смог жить, но такая жизнь не приносила бы мне столько радости как раньше. Наверное, я предпочел бы эвтаназию, чем такое существование.

– Или отрастить ногу заново. Ведь так? – Продолжал араб.

– Было бы не плохо… – Согласился Элабан.

– Вот и с нами сейчас происходит тоже самое. Мы – частички Бога. Только заболевшие, омертвевшие, иссохшие. И он решил вылечить свой организм. Для начала отрубил больную конечность. Ну и теперь, скорее всего будет отращивать новую из образца здоровых стволовых клеток – праведников.

– Это мы что ль новая конечность? – Возник Алан.

– Нет. Мы всего лишь капелька крови, застывшая на скальпеле. Новая нога вон там. – Показывая в сторону Земли, сказал араб. – Наверное, уже отрастает.

– Если ваш Бог так все предусматривает, то почему мы здесь? – Нашел уже другой вопрос врач.

– Не знаю. – Твердо ответил Кулибин. Вот на этот вопрос он и сам бы хотел узнать правильный ответ. В таком споре он мог бы сдаться, признав свою некомпетентность в этом вопросе.

Разве от большой любви люди кричат друг на друга, когда поссорятся? От доброго и светлого чувства душат неверных жен в порыве верности? Возможно. В первом случае, именно любовь заставляет расставшиеся сердца стремиться быть услышанным своей второй половинкой. Второй, намного сложнее, ведь тут два чувства: любовь к существу, которое не хочешь терять, и эгоистичное желание быть единственным владельцем ее внимания. Бог же нас любит, искренне. По настоящему. Именно поэтому и несет Свой Суд. Уж кто-кто, а продвинутые европейцы с их развитой системой ценностей прав человека, должны были сразу же узреть в Кончине мира великое благо ниспосланное Творцом. Они говорили: разве не гуманнее для человека смерть, нежели мучительная болезнь? И дали право пустить в этот мир эвтаназию. Но не смогли они узреть с другой плоскости – так же и с цивилизацией: смерть для нее гуманнее, нежели мучительная агония собственного кипения в страстях. Эвтаназия миллионов.

Теперь это точно были шаги. Шлепки босыми ногами раздались за поворотом коридора и По от удивления раскрыл рот.

– Ребята, обернитесь… – Пытаясь схватить из окружающего пространства остатки кислорода, чтобы сдержать конвульсии разволновавшихся легких.

На пороге командной рубки появились две абсолютно обнаженные особи человеческой расы женского пола.

– Огонь преисподней! – Выругался Аким. – Кто это?

– Вы тоже видите, что и я? – Удивился Элабан. – Двух голых женщин?

– Ага… – Долго выдыхая, проронил Алан.

– Откуда они здесь? – Недоумевал Кулибин. Его пытливый русский ум рисовал всевозможные причины появления здесь этих странных пришельцев, и все варианты были неадекватно глупыми. Тоже выжили в огне Суда и последовали за Лунной экспедицией к новому дому? Нет, ведь тогда почему они без скафандров. Массовая галлюцинация на фоне стресса и отсутствия выхода излишнего тестостерона? Маловероятно, уж слишком реалистично. А может, как Аким, пробрались перед взлетом в корабль и проснулись только теперь? Не исключено, но Ребята за время бойни на корабле успели прочесать все закоулки шаттла и точно бы случайно наткнулись на них. Ведь на подобные случайности им в последнее время везет.

– Еда! – Диким гортанным голосом рявкнула одна из женщин (а может и девушек), в пылу удивления и шока Кулибин как-то не приценивался к возрасту незваных гостей.

От озвученного желания пришельцев По стало не по себе. Не то чтобы в первые мгновения этой встречи он чувствовал себя в своей тарелке, но вот после крика гостя он и вовсе представил себя на этой самой тарелке, да еще и нашпигованным яблоками.

– Где у вас тут еда! – Все тем же хриплым голосом развила свою несложную мысль гостья. – Есть хотим.

– Та-та-там! – Заикаясь, промямлил Элабан, указывая дрожащим пальцем на коридор.

– Мы в курсе. Что она в продовольственном отсеке! – Отозвалась вторая обнаженная особь. – Код от двери отсека какой?

– Два нуля семь. – Автоматически выдал Алан.

Спросившая код девушка так же спокойно развернулась и вышла, как и пришла. Ни здрасьте, ни спасибо. Совсем не воспитанные девушки в космос полетели.

Первая тоже было собиралась последовать за своей подругой, но уже в пол оборота посмотрела на сбившихся в кучу пятерых мужиков трясущихся от страха и, резко взмахнув руками, крикнула: «Бу!».

Истошно завопил лишь Элабан.

– Расслабьтесь! – Хохоча, продолжила девушка. – Взрослые дяденьки, а ведете себя, как будто призрака увидели. Мы пока перекусим, а вы поищите, пожалуйста, нам пару комплектов полетных костюмов. А то холодновато как-то так ходить.

Проведя руками вдоль своего обнаженного тела, тем самым, демонстрируя свою неприкрытость, брюнетка изобразила дрожь и удалилась принимать пищу. Деликатно и чуточку кокетливо.

Ху для себя отметил, что не возбудился. И не из-за стресса и ужаса. К экстремальному виду сношений он привык и частенько практиковал в прошлой жизни. Тут было что-то иное. Испытав новый страх, уже на фоне беспокойства о своей, возможно наступившей, неработоспособности на личном фронте, китаец повернул голову к парням.

– Я бы не вдул. – Словно мысливший на одной волне, процедил Алан.

– Кто-нибудь понимает, что здесь творится? – Собрав всю волю в кулак, громко и четко произнес Кулибин.

Глава 17. Новое Евангелие

Это могла рассказать только бумажка, забытая командиром корабля в кармане полетной куртки. А может, и не было ее вовсе. С момента старта много всего случилось. Тут мир погиб, не то чтобы время не пощадило какой-то клочок синтетической целлюлозы. Но время не пламя – оно жжет только сердца людей, а не следы их жизни на бумаге. Боль, радость и печаль таятся налетом плесени на их душах, не прочищающихся, словно забитый примус. И когда у людей больше нет сил забыть их, накапливая в проходах и мешая жизни двигаться вперед, они задыхаются в собственной убогости. Тут нужно мощное средство – посильнее туалетного утенка, про которого так много слышали в своей никчемной потребительской жизни. Нужны слезы, разбавленные кровью Бога. Это средство разъедает въевшуюся в грудь тоску, смывает обиду. И ваши трубы-души вновь смогут пропускать сквозь себя живительную влагу жизни. На самом деле время – не пламя, сжигающее жизнь. Это люди как топливо пожирают собственную вечность ради сиюминутного света, озаряющего клочок пространства вокруг.

Научитесь жить в темноте, чтобы, не распознавая красок, отличать добро от зла. Это не темнота ума или томность жизни – темнота, помогающая различить свет и краски – это лишение яркого блеска в своих стремлениях, это отказ от красивых глупых вспышек-желаний.

А время не огонь, оно не может съесть что-либо кроме людских душ. Оно лишь может слизать следы человеческого подчерка с листа бумаги, покрытого забвением. Те самые, что написаны рукой первого и последнего грешника на земле. Это евангелие от Антихриста.

Оно попало в новую жизнь как мелочь в кармане, сея свою правду в новом мире.

А ведь были и еще листочки. Вернее, они есть и сейчас….

Сара искала эти листочки, полагалась на помощь Того, кто ее сюда послал за ними, но, всякое могло бы быть… Во-первых, мир переменился, и, как бы оценили многие его бывшие обитатели – не в лучшую сторону; во-вторых, эти самые листки в крови – один из самых важных артефактов рухнувшей цивилизации.

В хранилище было сотни высоких металлических шкафов, доверху переполненных такими вот бумажками. Если социологи не врали, то тут хранилось два миллиарда листочков – ровно по одному на каждого жителя планеты. Последнюю партию сюда привезли из Таиланда – вот она, лежит у главного входа даже не распакованная.

И лежат они тут далеко не по алфавиту. И не по прописке… Трудно даже определить какой адской иерархией пользовались местные логисты. А может, это было сделано специально… чтобы никто никогда никого не нашел! Очень может быть. Главное – есть на человека бумажка – уже не отвертится.

Андрю ориентировался лишь по всполохам света, маячившего где-то впереди. Усталость от дневного перехода не давала ему идти быстрее, от чего он никак не мог догнать своего спутника с фонарем. Жорж шел довольно быстрым шагом, воодушевленно присвистывая нехитрую песенку своего детства, что-то из раннего творчества Slipknot и то и дело подсвечивал указатели, размещенные на стенах. Несколько лестничных пролетов вниз, долгие переходы по коридору, и они оказались возле огромной железной двери. Вырубленное в стене крепление массивных дверных петель внушали своим размахом. Перед ними был настоящий постаппокалиптичный бункер, в котором без сомнения можно выжить при термоядерном взрыве.

Лысый мужчина бесцеремонно снял с себя всю одежду и мгновение постоял прямо посреди главного входа абсолютно голый. Вытянутый вперед фонарь придавал происходящему жуткий антураж. Андрю, подошедший к этому времени уже за спину Жоржа, почувствовал себя неловко.

– Тебе не обязательно раздеваться тоже. – Словно прочитав его мысли, пояснил нудист.

Он бы не стеснялся бы так раздеться и в разгар рабочего дня на этом хранилище, а сейчас и вовсе рисоваться было не перед кем. Кромешная тьма местами рассеивалась светом в помутневших зеркалах на стенах, вытягивая тени в грозящие смертью колья.

Жорж прошел к металлическому шкафу для спецодежды и инвентаря, что стоял в углу за входной дверью и достал припрятанную там до этого момента мантию. Широкие полы рукавов приятно скользнули волнами по его телу, щекоча льняной тканью оголенное пузо. Надевать такой наряд одно наслаждение.

Накинул капюшон, дабы лысина не блестела в бликах единственной керосинной лампы. Он подошел к двери и прошептал слова на латинском. Андрю зажмурился, ожидая что произойдет ужасное землетрясение или снисхождение молнии либо еще какой катаклизм.

Однако, ничего не произошло. Даже дверь в хранилище не шелохнулась.

– А, точно… – Осекся Жорж.

Мужчина в мантии подошел к двери и повернул ручку замка.

Вновь грациозно раскинув руки в стороны, он повторил недавние слова.

Послышался скрип и шорох.

Хранилище отворилось.

– Это магия? – Не удержался Андрю.

– Нет. Всего лишь замедленная пружина.

Они вошли вовнутрь. Где-то здесь, в глубине самого потаенного места на планете, завещано учителем совершить последнюю мессу.

От одной этой мысли, Жорж расхохотался. Так просто обыграть семерых Афонских монахов – не мыслимо! Они сотню лет передавали свой пост последователям, храня завет совершить на горе Афонской последнюю на планете христианскую литургию. А в итоге – крайнее слово останется за черной мессой. Той, что грядет уже скоро. Лишь он дойдет до алтаря, стоящего меж стеллажей с бумагами. Простыми бумагами? Нет. Закладные душ…

Пути господни столь же неисповедимы как запутаны ходы и лестницы этого хранилища. Женщина, спускаясь из пункта А в пункт Б не столкнулась с мужчиной, совершающий обратный путь из пункта Б в пункт А лишь по воле Божьей, направившей ее ветреную голову через дальнюю запасную лестницу.

Сара и Жуан, преодолев разрушенное здание на въезде в город, вскоре оказались на Северные алее поля роз. Пройти дальнейшим путем к центральному входу в Черную башню для них было серьезным испытанием. Что бы ужасное не творилось за черными стенами, какие бы ужасные команды не исходили из каналов связи этого здания – поле роз было великолепно. Чуть задержавшись при созерцании великолепия природы былого могущества соцветий, дамы вошли в здание.

– Я была здесь как-то давно… – Вспомнила Жуан.

– А еще тут побывал кто-то еще… И совсем недавно. – Почти шёпотом добавила Сара. В ее заявлении не было ничего экстраординарного. Замерший воздух все еще хранил запах жжёных спичек. Запах серы Сара не спутает ни с чем – это запах, среди которого она варилась вечность и чуточку больше.

– Кто это может быть? – Удивилась Жуан. – Такие же воскресшие с вернувшимся сознанием?

– Кто бы это не был… Нам следует держаться от них подальше.

На глаза Жуан попалась камера, что висит под потолком.

– Нам следует взглянуть на мир их глазами. – Рыжая головка кивнула в сторону электронных приборов на стене. – Вряд ли они работали поле момента нашего «прозрения», однако, интересно что они запечатлели последним.

Не долго пройти в комнату собственной безопасности – место, где когда-то Жуан проходила стажировку, когда только устроилась на свою новую работу. На свою проклятую новую работу…

– Сара, может ты еще не отошла от того «света», но хочу тебе заметить, что электричества в этом мире больше нет.

– Но как-то же заработал экран в командном центре? – Возразила воскресшая жена.

– Э… – Замялась было Жуан, но мозг лихорадочно принялся искать объяснения произошедшему. – Остаточное электричество?

– А такое есть?

– А такое есть? – Проводя рукой вокруг, парировала Жуан. – Такое есть, что все сошли с ума, а ты восстала из ада, и после всего мы шаримся в заброшенной черной башни из сказок.

– Все возможно. – Настаивала на своем Сара и продолжила путь к металлической двери.

Тут то они точно провалят миссию, подумала Жуан, ведь в комнату собственной безопасности войти было трудно даже когда у нее был допуск и ключ. В нынешней ситуации, когда дверь автоматически запирается на кодовый замок с тройной физической защитой – и вовсе бредовой занятие.

Сара не знала о проблемах с кодом, она просто подошла к двери, взялась за стальную ручку и потянула на себя дверь.

Оковы из суперметалла, что сковывали дверь, погнулись выпуская из себя растопыренные штыри замка тройной защиты. Даже не скрипнув, дверь отворилась и стоило Саре переступить через порог, зажглось аварийное освещение.

На экране замелькал курсор, оповещая о загрузке системы.

– Научишь меня потом этому фокусу? – Удивилась Жуан.

– А что-о не так? – Изумилась Сара, подходя к синим экранам.

Пожав плечами, Жуан подумала, а действительно… В этом мире уже ничему нельзя удивляться. Реальность превращается в бред, требуя отбросить премудрость. Есть «да», есть «нет» – остальное – от лукавого.

Для Сары все происходящее, по сравнению с пережитой вечностью в аду, было лишь маленькое путешествие, которое ходит относительно спокойно. Теперь она, отрешённая от осознания реальности, вводила код для базы записей камер наблюдения. Откуда бы ей его знать, но опустим.

Крайняя дата съемки числилась этим утром, или как его назвать… Последним утром. Отмотав несколько дней назад, Жуан не поверила своим глазам, увидев в кадре директора хранилища Маноса, лысоватого вице-президента Жоржа, и самого его… Великого! Такие визиты не бывают случайны, стоит послушать, о чем они вели речь.

– Вопрос в том, что таких людей можно будет просто вычеркнуть после того как они выполнят свою работу. – Вертя несколько листков в руках, сбивчиво тараторил директор хранилища.

– Там уже будет все равно кого вычеркивать. Мне плевать. – Ухмыльнулся Великий. – Месье Жорж разве не передал вам мои требования?

– Конечно передали… – С дрожью в голосе поторопился ответить директор. – Все подобрано, как и велели.

– Нам нужен межэтнический экипаж, каждый – знаток своего дела, от которого будет зависеть судьба человечества. Люди, отобранные вами, должны будут лететь к новой колыбели цивилизации! – Принялся перечислять Жорж, загибая перед самым носом директора свои толстые короткие пальцы. – Они должны быть иконой для остатков этого скота, ради которого разыгрывается все представление!

Крайнюю фразу он произнес с нескрываемой истерией в голосе, замахиваясь рукой для мощной оплеухи. Директор рефлекторной дрожью вскинул руки, роняя скрупулёзно отобранные листочки вместе с остатками достоинства.

– Я все исправлю. – Боязливо просил он о втором шансе. В его голове пронеслись мысли о том, как здорово и предусмотрительно он вывел служителей хранилища из помещения, избавившись от лишних свидетелей его ущемленной гордости. Еще следует распорядиться удалить записи камер.

– Мой повелитель сделал все уже за тебя. – Холодный голос вице-президента резал все надежды и планы. Этому человеку не свойственны страсти и сострадание. Машина, которая беспрекословно вершит любое дело во благо цивилизации.

Директор прекрасно понимал, что значат эти слова. Как-то раз он даже был свидетелем оглашения подобного контекста. Разочарование Великого не вызывает после себя милости. В качестве ужасной расправы, могли быть сотни экзекуций, воображаемых писателями или художниками, как то: лазерный луч сжигающий провинившиеся «нумера» или клетка с крысами, пожирающими заживо, что было популярно в далеком 1984. Но реальность была прозаичнее – тот бедолага скончался на месте от сердечного приступа. Благородная смерть госслужащего, не справившегося со своей задачей, чье сердце не выдержало позора.

Но что это? Вот и его сердце сбилось с такта. Не хватает кислорода, он даже не может закричать. При этом, директор не испытывает такого уж глубокого чувства вины, а значит, сердечный приступ тут не обоснован. Взгляд. Жгучий взгляд Великого впился в теряющего сознание директора хранилища. Этот взгляд убивает.

– Жорж, найди закладные на эти души, сам. – Обратился он, переступая через труп. Ему бы черный плащ и хрип астматика при этом и можно снимать фильм. – В каждом из народов есть затертые зерна, которые более никогда не прорастут. Но, к нашему прискорбью, еще и не сгнившие. Чем скорее мы их ушлем куда-нибудь, тем быстрее сбудется пророчество.