Текст книги "Армагеддон: рекомендации к применению"

– Дима, ты принес паяльник? – Хладнокровно спросил По, лишь на мгновение повернув голову в сторону инженера. Он спокойно ковырялся в платах раскуроченного телефона, доставая из него необходимые детали. Программист команды всегда мог сосредоточиться на цели. Словно зацикленная цифровая комбинация, он не мог себе позволить отклониться от намеченного маршрута ни на шаг. Камни пробьют корабль насквозь? Ерунда! Главное, что он успеет к этому моменту создать алгоритм расчета времени для вычисления траектории полета. И пусть ошметки шаттла вперемешку с разорванными космическим вакуумом телами космонавтов будут парить по просторам вселенной – главное, что этот компьютер будет последним творением в мироздании, которое сможет помнить о времени.

Кулибин в один прыжок подскочил к По с довольным лицом протягивая требуемый предмет. Хорошо, что его запасливость надоумила зарядить аккумулятор паяльника перед взлетом.

Они решили изобрести время? Нет же, как можно воссоздать то, чего никогда не было? Время, это лишь аллюзия, созданная человеком. Бог его не придумывал – от того и вечен. А вот нет человека – нет и времени. Нет времени – нет машин человека. В эту западню и попали космонавты последнего прыжка на Луну.

И что же теперь им делать? Паять микросхемами часы? Сами того не ведая, ребята сыграли с мирозданием хорошую шутку. Исторический анекдот заключается в том, что некоторые изобретения, люди, создавшие их, не смогли повторить. Как-то – первый металлоискатель, или первый механический калькулятор. Изобретатели этих вещей сами не понимали как эти штуки работают.

В отличии от того, над чем трудился По, механические изобретения имели вполне понятные логичные принципы и подчинялись законам человека.

Время, которое заново пытался изобрести По – таковым законам не подчинялось. И как оно в целом работает – не понятно.

Несколько ловких движений правой руки китайца, вооруженной раскаленной иглой нарушили покой пространства замолчавшего на мгновение шаттла. Хирург пластин и кремния знал свое дело. Дым сгорающих частиц металла лился не привычной земной струйкой вверх, но рисовал причудливые сферические картины вокруг Ху. Как-то грубо и первобытно так паять металл, но иначе сейчас и не получится.

– Уноси. – Протягивая в сторону уже не нужный предмет, пробубнил китаец. Дмитрий услужливо забрал свой инструмент и заботливо уложил обратно в чемоданчик.

Акиму хоть и было интересно посмотреть на происходящее, но он не мог покинуть свой пост у входа в рубку. Да и не понял бы он ничего из того, что творит этот полоумный китаец. На земле он больше любил возиться с людьми, а не машинами.

Вздохнув, араб подумал, что ему есть, что рассказать о себе этим парням.

Стук пальцев по клавиатуре корабля порадовал всех окружающих. Он давал надежду на скорое успешное выполнение своей миссии – высадке на Луне. Слабый свет озарил лицо Ху.

Теперь, осознав, что последующие события никак не зависят от него, Дмитрий ощутил некую легкость и приятную пустоту внутри себя. Они смогли разобраться в произошедшем на Земле, избежать теракта на корабле, провели маленькую революцию в команде и, даже каким-то чудом, избежали столкновения с крупными обломками космических камней, сейчас беспощадно бомбивших планету внизу них. И пусть еще не ясно, что с ними будет дальше, но зато они твердо знали, что про них не забыли те космические силы, что рушат прежний мир. Что или кто бы это не был – по сравнению с ним они бессильны в попытках противостоять грядущему. Правильный выбор один – смириться с его волей. Необходимо поверить в Его правду.

Груза ответственности больше не было, и Кулибин растаял в своем кресле, уже по привычке пристегнувшись ремнями.

Словно ватная игрушка, его суставы и конечности вмиг обмякли и не хотели больше слушаться дурной головы. Следовало бы принять теплый душ и хорошенько выспаться. На удивление, он даже забыл про отрубленный палец. Буд-то это обычное дело, происходящее каждый день. Хотя, именно этот большой палец с жившим в нем чипом, следовало оторвать еще раньше.

Жизнь Кулибина, впрочем, как и всех граждан Единого Государства делилась на две эры. Первая – темная и беспросветная, включающая в себя напряженность на предвоенной планете, острый дефицит всего и непосредственно, вытекающие из этого сами боевые действия. И вторая: новая жизнь, всесторонне обеспеченная любыми благами. Причем последняя ознаменовалась не окончанием многолетней войны, а принятием печати. Это было очень мудрым решением Правительства – маленькая кварцевая букашка, встроенная под кожу, заменяла огромный ворох бумаг и документов, необходимых каждому гражданину. Это и паспорт, и кошелек, и медицинское свидетельство, а в более современный версиях была даже карта памяти, взаимодействующая с персональным планшетным компьютером. Для того, чтобы народ поактивней перенимал к себе в плоть это ноу-хау, Государство запретило людям, не успевшим обзавестись такой чудо-машинкой, все! Комичным в этой истории был тот нюанс, что в попытке заменить материальный документооборот, сопровождающий жизнедеятельность граждан, на компактный электронный, Правительство учредило для его регистрации обычный бумажный бланк. Маленькая бумажка, в которой расписывалось (почему-то красными чернилами) согласие гражданина на прием печати, не имела никакой юридической силы, однако была крайне необходимой.

Так вот, этот самый чип, успешно потерянный Димой при знакомстве с Акимом, оказывается, нес в себе нечто очень тягостное. Пока оно при тебе – ты и не заметишь. Но теперь, без последней фаланги, Кулибин ощущал непривычную легкость в движениях и мыслях. Словно ошейник снял с невидимым поводком.

– Дима, может, сходим, поищем Алана? – Обратился басистый голос с порога. – Не нравится мне, что этот мерзавец сейчас где-то бродит рядом и готовит очередную пакость.

– Я так устал, Аким! – Жалобно простонал тот. – Давай завтра…

– Ты думаешь, оно когда-нибудь еще наступит? – Удивился араб. – Завтра больше никогда не будет.

– Так бытие тщетно? – Абстрактно букрнул По и откинулся на спинку кресла.

– Смотря чье… – Кулибин почесал подбородок и посмотрел на программиста.

– А какое теперь есть кроме нашего?

– Вселенной, мой друг. Она всегда была, есть и будет. Она лишена понятий времени и пространства – она просто есть. От того что на Земле произошел конец света – для нее ничего не изменилось

– Планеты зпастыли! – Крикнул По.

– Тоолько в твоем представлении. Ты лишь стал иначе смотреть на те вещи, что тебя окружали раньше.

Сказанная инженером новая маленькая истина тяготила разум. Дмитрию и самому тяжело было осмыслить происходящее, но еще сложнее, принять его. Но еще не привык к такому летоисчислению. Он хочет, как вчера: график работ и обед по распорядку. Пусть однообразно изо дня в день, зато стабильно.

Кулибин попытался закрыть глаза и забыться сном. Однако, как бы он не пытался расслабиться и задуматься о приятном, у него ничего не выходило. Сон не шел.

Подсознательно он понимал, что больше никогда не уснет, потому что больше нет времени, в котором можно проснуться. Таинственное «завтра» ушло навсегда, забрав с собой единственную дверь в себя – безмятежный сон.

– Готово! – Гордо продекламировал программист и нажал кнопку пуска.

Раздавшееся вдали двигательного отсека жужжание длилось не долго, и вскоре погасло, затухая на пониженных тонах. Очередная попытка запуска программы принесла такой же результат.

Самодовольный китаец решил, что заново изобрел время. Ха, глупец. Механизм изобрести можно. А для времени достаточно одной мысли. Сами ого не ведая, члены экипажа придумали для себя время, наблюдая за работой По, они внушили себе, что все получится.

Так и вышло. В их локальной точке вселенной, в месте последнего пристанища человека мыслящего – вновь появилось время. Ведь тут есть люди, способные поверить в его существование.

– Ты точно все правильно набрал? – Поинтересовался Аким. Он, наверное, больше всех расстроился от неудачи запуска маневренных двигателей, ведь здесь в космосе он чувствовал себя чужим и никчемным. Скорее хотелось почувствовать твердь под ногами, даже если она окажется зыбкой Лунной пылью.

– Программа здесь не причем. – Стал размышлять в слух Кулибин. – Раз двигатели попытались запуститься, значит По создал нужный алгоритм. Вопрос в железе.

– Но и двигатели начали греметь! – Дополнил его По.

– Значит проблема не в механике и не в программном обеспечении.

– Топливо? – Предположил Аким.

– Нет. – Его должно было хватить на дорогу туда и обратно. – Отверг По. И после произнесенных слов искренне пожалел араба, скривившего кислую мину на лице. Какие бы попытки или предложения он не вносил в последнее время, постоянно оставался не прав, или не понят. Конечно, это его первый полет в космос, и, скорее всего, последний. Кроме того, у него напрочь отсутствовала полетная подготовка. Все, что он знал или мог знать о космических путешествиях – это сказочные истории из телевизионных фильмов и комиксов. А еще хуже, что доапокалиптическая жизнь Акима проходила в дыре цивилизации, лишенная хоть какого-то научного прорыва. Он и фильмов то не смотрел, пугаясь любого блага прогресса как плевка шайтана.

Не должно было его здесь быть. Это какая-то ошибка истории. Впрочем, не большая, чем еще функционирующий вне времени космический корабль.

Стоп! Ошибка функционирования!

– Дима, я понял! – Выкрикнул По. – Это ошибочное блокирование автозапуска шаттла!

– Поясни. – Напряг все свое внимание инженер.

– Система безопасности, разработанная для несанкционированного преждевременного запуска маневренного двигателя блокирует мою программу где-то на механическом уровне!

– Ребят, вы хоть не издевайтесь так открыто надо мной! – Возмутился Аким. – А вообще ничего не понял, что ты сказал. Словно на разных языках говорим, хотя он остался один.

– Нужно сорвать чеку с гранаты, прежде чем она взорвется. – Растолковал Дмитрий на понятном арабу языке.

– Это можно. – Довольно согласился Аким.

– Для этого нужно выйти в открытый космос и открутить пару ненужных рычагов на хвосте шаттла. – Продолжил инженер свою мысль.

И тут в голове Кулибина как выстрел пролетела недавно увиденная картина опустошенного шкафчика со скафандрами.

– Парни, мы больше не сможем выйти в космос… Да и по большому счету, высадиться на Луне тоже. – Мрачно выдавил он из себя. – У нас нет костюмов для этого – все выбросило в космос во время разгерметизации.

Это было худшей новостью за все время Лунной экспедиции. Даже известие о конце света не так ввергло в печаль астронавтов как эта. Тогда они хотя бы имели надежду, что участь сия прошла мимо них, давая возможность выжить. Но теперь же все было напрасно. Настанет момент когда на шаттле кончится воздух и они погибнут, пополняя собой ряды непонятных мертвецов, что бродят по земле в поисках столба света на востоке. Ну, или как минимум зациклятся на стадии удушливой смерти и бесконечного воскрешения. Последняя перспектива пугала больше всего.

Попытаться воспользоваться своим бессмертием и выйти в открытый космос без компенсационного костюма парни не решались. Мало ли какие рамки отведены их новой природой: с локальными болячками типа топора в спине организм еще сможет справиться (проверено опытной ноской), а вот как эта космическая биология попытается склеить разорванное в клочья вакуумом тело наивного космонавта?

Вот они и молчали в тишине вселенной, проклиная и свою профессию, и само мироздание, позволившее случиться такому катаклизму. Для них теперь не было ни покоя, ни смерти. Лишь пустое жалкое существование на заброшенной во вселенную железяке в вечной тишине.

– И что же теперь? – Завопил По – Мы так и будем летать вечно в этом космосе на неуправляемой посудине, пока не наткнемся на того, кто сможет нас освободить?

– Это на кого? – Поинтересовался Кулибин.

– Например, на другую разумную жизнь. – Предположил китаец. – Ну, как в фильмах о пришельцах, только наоборот. Мы будем там чужаками.

– И нас непременно начнут ловить и убивать, как это делали люди в своих фильмах сотню лет. Никто не любит чужаков, особенно с других планет.

– Нет, мы будем хорошими инопланетянами. – Подумал По. – Вот, Супермен – он же тоже был с другого мира. Как и мы бежал в капсуле с погибающей планеты. Земляне его приютили и сделали своим героем.

– Это сказки. – Вздохнул Дима.

Замолчавшие парни посмотрели на араба, ожидая от него рецензии по этой теме.

– Сейчас бы сдохнуть… – Пробурчал Аким.

– А тебе как бы хотелось? – Неожиданно поинтересовался По.

Вопрос ввел араба в ступор. Он никогда не задумывался о форме своей кончины. То, ради чего он бы умер или с какими словами напоследок – это, пожалуйста. Но вот как?

– Наверное, таким образом, чтобы не осталось моего тела. – Поразмыслив, ответил араб. – Утонуть или сгореть…

– Или взорвать бомбу на шаттле. – Продолжил его мысль китаец. – А почему именно так?

– Чтобы не найдя тела, моя семья думала, что я как-то выжил. Им было бы не так горько расставаться со мной. Надежда всегда облегчает страдания. Ну, или как в случае подрыва – нет тела – не над чем горевать.

– У тебя на Земле осталась семья? – Дмитрию было приятно, что хоть кто-то на этом корабле, кроме него, еще ценил семейные узы. По хоть и вырос не плохим парнем, все же был лишен семейных обязательств. Он, как и все жители ранее густонаселенных районов планеты еще в младенчестве был отнят у родителей и помещен в специальный детский приемник. Некий аналог человеческого инкубатора, где все дети общие и равные. Ко всем там относились с одинаковой лаской и нелюбовью. С равной мерой заботы и протокольных обязательств. Такой процесс воспитания решал две глобальные задачи: во-первых, не давал стимула тем нациям вновь разрастаться в своей биомассе (формулировка из устава родительских компаний Единого Государства), ведь лишенные своих чад родители не успевали осознать, насколько же замечательно быть заботливым и любящим отцом или матерью. А во-вторых, позволяло масштабно навязывать политику партии в неокрепшие умы подрастающего поколения.

В общем, возвращения Ху никто не ждал там внизу. Да и он ни к кому не стремился.

– Да, есть. – С грустью в голосе выжал Аким.

– Сколько твоим детям лет? – Заинтересовался Дима. Он спросил не из формального любопытства. Что бы не ответил сейчас Аким, у него был заготовлен второй вопрос, который выведет, как казалось инженеру, их бородатого друга на чистую воду.

– Только одному. Сыну. Три года пять месяцев. – Пробубнил шахид-неудачник.

– Зачем же ты тогда полез сюда убивать? И себя – единственного кормильца семейства, и нас – возможно, таких же родителей подобных маленьких и милых детей?

– Я не хотел, чтобы он жил в таком мире. Я думал, что с моим взрывом все изменится. Это было бы как залп вашего крейсера «Аврора» в начале двадцатого века, сигнал для всеобщего восстания. Я умру, но мои дети жили бы в лучшем мире.

– Тогда с «Авророй» такие же наивные бакланы, как ты, сильно ошиблись. Крови и лжи после этого стало еще больше. На убийстве новую жизнь не построишь…

– Но и так жить нельзя!

– Нужно менять ее другими методами, неандертальцы! – Переходя на крик, огрызнулся Кулибин.

– Подскажи как, умник! – С красными гневными глазами и зажатыми кулаками вспылил Аким.

– А ты, Дима? – Вмешался По. Поворот в теме был резким, но необходимым. Еще одной ссоры с мордобоем шаттл не выдержит.

Парочка инженер-террорист опасна сама по себе, два мировоззрения радикальных культур, чуждых морали Единого государства – несли в себе уйму тем для взрывоопасных бесед. Однако, это было и то, что их объединяло. Непримиримость к общепринятой идеологии, желание отстоять свою точку зрения и неограниченное количество времени – идеальный коктейль для удивительных словесных баталий и интересных бесед. Этому способствовало желание слушать оппонента у Кулибина и старание не переходить черту агрессии у Акима.

– Что? – Оторвался от дебатов инженер.

– Как бы ты хотел умереть? – Повторил свой вопрос китаец.

Кулибин глубоко вздохнул и на протяжном выдохе поднял брови. Какая смерть? О чем он говорит? Тут затевается великий спор о политике и вседозволенности – две те самые заглавные темы, что у любого русского в крови. Этих мыслителей хлебом не корми, дай только время вновь и вновь пережевывать такие дебаты.

Однако, сейчас не до споров. И узенькая рубка шаттла вовсе не походила на обкуренную уютную кухоньку Подмосковья. Пришлось замолчать.

Что там был за вопрос? Умереть? Не вопрос! Прям сейчас.

А… Как умереть? Вот тут нужно подумать…

– Вариантом много… – Не растерялся он. – Наверное, не против был, если бы меня пристрелили.

При этих словах, отчего-то в воздухе появился неприятный привкус крови. Солоновато-сладкое отвращение.

– Почему? – Удивился Аким.

– Все равно умирать. Уйти во сне – не почувствовать смерти. Повеситься или скинуться с высоты – только купать свой труп в собственных экскрементах. А так хоть ощущу насколько это больно или жгуче… или неприятно… Не знаю, даже как это описать в ощущениях. Все надо попробовать в жизни. – Подытожил инженер.

От чего-то китаец дико рассмеялся после слов Дмитрия. Толи представил себе русского, пускающего пули в лоб, толи купающегося в луже собственных нечистот. В любом случае – его смех был каким-то злым. Истеричным.

– Хочешь попробовать пулю на вкус? – Еле вымолвил сквозь смех По. Загибаясь в щекочущих конвульсиях.

– Что не так? – Обиделся Дима.

– Ну, так попробуй! – Широко хохоча, выпалил Ху, доставая из-за пазухи штатный пистолет, некогда принадлежавший командиру экипажа. Вытянув резким движением руку вперед, китаец не моргнув и глазом выстрелил в инженера, попав точно в центр лба. Тут же вторым залпом, отправил пулю и в голову Акима.

– Как же вы все меня достали со своими идеологиями! – Подытожил Ху. – В космосе нет места политике! Жили как свиньи, а теперь не к чему возиться в этой грязи и перекапывать навоз друг друга.

Получив хороший заряд инерции в голову, инженер мгновенно откинулся назад, дернув кресло. Если бы не тугие ремни, его выкинуло бы куда-нибудь в коридор.

– Очень смешно, По! – С сарказмом ответил Кулибин, вставая в исходное положение и потирая простреленный лоб. Естественно он не умер от этого. А иначе Ху и не выстрелил бы. – Не шути так больше, а то еще что-нибудь в корабле поломаешь. Компьютеры-то тут не бессмертные. К тому же, в политических партиях не состоят – не обижай их.

Замечание русского было настолько существенным, что По стало на мгновение стыдно за свою шалость. Спрятав оружие, он принял свой обычный холодный вид, пряча эмоции маской узких глаз.

Араб приподнялся из хлама разбитых ранее приборов и потер макушку, нащупывая пулевое отверстие. Но моментально отдернул руку, еле успев вытащить любопытный палец из мгновенно зарастающего черепа. Было бы нелепо вот так вот неожиданно срастись рукой и головой.

– Ребята! Что это? – Крикнул Аким, показывая рукой в иллюминатор. Вернее в то, что от него осталось. Весь шикарный вид на гибнущую Землю внезапно что-то загородило, заслоняя собой главный источник света в этом и без того мрачном углу. Серое, бесформенное, похожее на скомканную тряпку сущность пялилась во внутрь корабля без зазрения совести. Больная фантазия смогла бы различить в этом зрелище подобие двух глаз и промежность вместо носа, и почему-то вся команда, не сговариваясь, решила, что перед ними точно чья-то голова.

Это нечто, несколько раз потыкавшись в плотное стекло, не останавливаясь ни на секунду, поерзало по нему влево, вправо, будто бы пытаясь проникнуть во внутрь и навестить собравшихся по ту сторону уже ни на шутку перепуганных людей.

– Что это? – Произнес По.

– Господи Иисусе! – Выдохнул Дмитрий.

– Аллах всемогущий, помоги нам. – Взмолил Аким.

Подобие морды в окне могло бы им тоже ответить на языке своих верований (если таковые у него есть), но вместо этого предпочло чуть отдалиться от стекла командной рубки.

Когда же, отлетев от иллюминатора на пару метров, эта серая масса с огромными глазами оказалась ни чем иным как штанами от полетного костюма, обитатели шаттла удивились еще больше. Их воображению становилось все труднее и труднее оправдывать страшилками увиденную реальность, ведь еще движение спустя, показался и весь полетный костюм типа НАСОвского скафандра. Детали различить было сложно – единственным освещением служил лишь свет, отраженный от Земли, да пара пучков габаритных подсветок носа корабля. Но даже так, хорошо просматривался силуэт существа человекообразного строения, и судя по периодически происходящим взмахам конечностей – явно живого.

Вот так не эстетично и не ловко созерцая поначалу зад в иллюминаторе, они повстречали инопланетный разум.

По крайней мере, они так думали. Разинув рты и беспомощно сидя в креслах, все трое землян ждали дальнейших действий чуда по ту сторону.

– С какой стати эта тварь напялила наш полетный костюм? – Возмутился Ху.

Развернувшись в пространстве, человеческий силуэт вновь подлетел к стеклу как можно ближе. На сей раз лицом к людям.

– Да это же Элабан! – Вскрикнул Дима, рассмотрев сквозь стекло шлема скафандра лицо врача космической команды.

– Точно, Многослоговый прилетел! – Изумился По.

– То есть, это не шайтан? – Решил уточнить Аким.

– Еще тот шайтан… – Отстегиваясь от кресла, выпалил Кулибин.