Текст книги "Путь на эшафот"

И он произнес напыщенно:

– Мне больно при мысли о той опасности, которой вы подвергались, находясь при этом распущенном дворе, возглавляемом монархом, который…

Он замолчал, потому что увидел смуглое и умное лицо и лукавую улыбку на губах, как бы говорившую ему о том, что он ее пленник.

– Король Франции действительно часто влюбляется, но я никогда не стала бы его любовницей! – воскликнула она.

Ему показалось, что эта умная девушка ответила на вопрос, которого он ей еще не задал, и почувствовал, что проиграл свою игру.

– Есть такие, кто не считает позором быть любовницей короля, а полагают, что им оказана большая честь, – резко сказал он.

– Действительно, некоторые слишком дешево себя ценят.

– Дешево? – возмутился он. – О чем вы говорите? Король не скупец. Он хорошо одаривает тех, кто доставляет ему удовольствие.

– Я говорю не о материальных ценностях. Продать свое достоинство и честь за мимолетную славу и богатства – значит продать себя дешево, так как честь и достоинство бесценны. А теперь мне пора идти домой.

Она встала и отбросила назад свои волосы. Он тоже поднялся, чувствуя себя совсем не по-королевски опустошенным.

Они молча покинули сад. Пришло время сказать, кто он такой на самом деле – скрывать уже было невозможно.

– Вы не спросили моего имени, – сказал он.

– А вы – моего.

– Вы дочь сэра Томаса Болейна, я полагаю.

– Как это вы догадались? – Она засмеялась. – Я – Анна Болейн.

– Вы все еще не спрашиваете меня, кто я такой. Вам это неинтересно?

– Я узнаю, кто вы, когда придет время.

– Меня зовут Генрих.

– Хорошее английское имя.

– А больше вы ни о чем не догадались?

Она посмотрела на него невинным взглядом.

– О чем я должна была догадаться?

– Так зовут короля. – Он заметил в ее глазах насмешку и воскликнул: – Боже мой! Вы все это время знали, что я король!

– Как может подданный короля, увидев хотя бы однажды его милость, не узнать его?

Он не знал, что ему делать – рассмеяться или разозлиться. Он старался вспомнить все, что говорил ей и что она говорила ему. Но не мог.

– Дерзкая девчонка! – наконец сказал он.

– Надеюсь, моя дерзость позабавила моего могущественного короля.

Он глянул на нее строго. Ее слова были полны уважения, но манеры, напротив, дерзки.

– Слишком большое количество перца может испортить любое вкусное блюдо.

– А без перца еда бывает пресной, – возразила она ему, опустив глаза. – Я полагала, что его величество, будучи эпикурейцем, предпочитает острые блюда.

Он засмеялся, хотел положить ей на плечо руку, но она, даже не взглянув на него, изящно увернулась и отошла в сторону. Он так и не понял, сделала она это нарочно или случайно.

– Буду рад видеть вас при дворе вместе с сестрой.

Он не знал, что его слова произведут на нее такое впечатление. Щеки Анны стали такими же малиновыми, как и ее платье. Глаза потухли. По поляне навстречу к ним шел ее отец. Она низко поклонилась королю, повернулась и побежала к дому.

– У вас красивая дочь, Томас! – воскликнул король. И Томас, подобострастно улыбаясь, повел Генриха во дворец.

Увидев стол, накрытый в зале для обедов, Томас преисполнился гордости, его глаза заблестели. Стол был уставлен огромными блюдами с кусками говядины, баранины, оленины, зайчатины и сдобренного пряностями мяса павлина. Взор радовало обилие овощей и фруктов, огромных пирогов и разных сладостей. Сэр Томас, всегда заботившийся о своих поварах и кухарках, подумал, что делал это не зря. Король одобрительно кивнул, однако его мысли были заняты другим – он думал о младшей дочери сэра Томаса.

Сели за стол: король – на почетное место, справа от хозяина. Небольшая свита, которую он привез с собой, расселась в зависимости от значимости положения, занимаемого придворными. Король оглядел сидящих за столом, но не увидел лица той, кого хотел увидеть. Сэр Томас, всегда предвосхищавший малейшее желание своего суверена, сразу понял, в чем дело. Он подозвал горничную и шепнул ей на ухо, чтобы она немедленно отправилась к его дочери и попросила ее спуститься к столу. Горничная вернулась расстроенной, сказав, что у дочери сэра Томаса болит голова и что она не может встать с постели и будет лежать весь день. Король, следивший за этой игрой с большим интересом, слышал каждое слово.

– Сейчас же пойди и скажи этой леди, что я требую, чтобы она спустилась к столу! Сию минуту!

– Подождите, – вмешался в разговор король. Голос его был на удивление мягким, что поразило сэра Томаса. – Позвольте мне, мой добрый друг Томас, самому разобраться с этим делом… Подойдите сюда, девушка.

Бедная маленькая горничная испуганно сделала реверанс. Она боялась, что не поймет приказаний короля.

– Передай леди от нашего имени, что мы сожалеем, что у нее болит голова. Скажи ей, что это из-за того, что она долго сидела на солнце. Скажи ей, что мы ее прощаем и желаем скорейшего выздоровления.

Он так и не увидел Анну, – она не вышла из своей комнаты. На следующее утро, покидая Хивер, он оглянулся на окна дворца, гадая, какое же из них ее. Он был уверен, что ни одна девушка, какой бы высокомерной она ни была, как бы ни владела собой, не сможет удержаться и хотя бы украдкой не взглянуть на своего короля. Но он не увидел ее лица ни в одном из окон. Расстроенный и удивленный, король покинул замок Хивер.

Великий кардинал, лорд-канцлер королевства, проезжал через толпу. Впереди и сзади него ехали сопровождавшие его джентльмены, так как этот великий человек никогда не выезжал без сопровождения, ибо старался таким образом произвести впечатление на свой народ. Он сидел на своем муле с достоинством, присущим самому королю. И это несмотря на то, что тело его было слабым, пищеварение плохим, к тому же врачи находили у него еще целый букет болезней. Но ум кардинала был очень острым – это был самый способный, самый глубокомыслящий человек в королевстве. И именно благодаря этому, действуя вначале через короля-отца, а затем в большей степени через его августейшего сына, Томас Уолси смог добиться своего высокого положения. Его успех – и он это знал – зижделся на его понимании характера короля, этого здоровенного животного, и когда Томас Уолси был всего лишь лордом, занимавшимся раздачей королевской милостыни, он использовал это свое понимание и добился больших высот. До него были канцлеры, требовавшие от короля оставить забавы и заняться государственными делами. Томас Уолси был другим. Пусть король забавляется, а заботы возьмет на себя его покорный слуга. Задача короля – наслаждаться, а все эти скучные и утомительные дела будет выполнять его верный и, что самое главное, умный и хитрый Уолси! А король очень любил тех, кто не перечил его воле. Этот король, обладатель большого похотливого тела – вместилища неуемных чувств, мог страстно ненавидеть и так же страстно любить. И он любил Уолси, которому мог со спокойным сердцем поручить важнейшие дела королевства, такие нудные и утомительные для его королевского ума. А Уолси был просто счастлив. Он, такой же высокомерный и властный, как и его господин, имел несчастье быть сыном бедняка из Ипсвича и только благодаря своему уму смог добиться тех почестей, которые ему оказывали. Сын торговца из Ипсвича был лучшим другом английского короля, и вся роскошь и сумасбродства, окружавшие его сейчас, были ему тем более дороги потому, что раньше он страдал от собственного ничтожества. И если теперь он был слишком расточителен, он не судил себя строго – Ипсвич следовало навсегда забыть.

Кардинал ехал, окруженный своими слугами, а народ смотрел на него. Он нюхал апельсин, но на самом деле это был не апельсин, а своего рода амулет, охранявший его от болезней. От апельсина осталась только кожура, внутренности были вынуты, вместо них лежала губка, смоченная уксусом и всякого рода лекарствами, которые должны были предохранить этого великого человека от заразы, коей был пропитан Лондон. Возможно, народ осуждал его, а некоторые смотрели с откровенной ненавистью. Кто он, человек или Бог? – спрашивали люди самих себя и друг друга. Кто такой этот Уолси? Он такой же простолюдин, как ты и я. А какой роскошью окружил себя на деньги трудового народа! Гурман, получивший специальное разрешение Папы не поститься. Говорят, он никогда не прощает тех, кто не проявляет к нему уважения. Говорят, его руки такие же красные, как и его мантия. Бедный Бекингем! Странно, что призрак обезглавленного герцога не преследует своего убийцу!

Если бы Уолси имел возможность поговорить с народом о герцоге Бекингемском, он сказал бы им, что человек, который любой ценой хочет сохранить благосклонность короля, должен иногда погружать свои руки в кровь. Бекингем был дураком. Бекингем оскорбил Уолси, и Уолси обвинил его в колдовстве и предательстве. Но отрубили голову ему не за колдовство и предательство – Бекингем умер потому, что был очень близким родственником короля. Вот тот самый непростительный грех, который он совершил. Он стоял слишком близко к трону. А Тюдоры не так уж долго сидели на троне, чтобы пренебрегать этим. Именно таким образом добывается благосклонность королей – нужно знать их мысли, предвосхищать их желания. Таким образом можно оставаться у власти, прикрываясь троном, видеть все, держать ухо востро, чтобы можно было услышать любое изменение в интонации короля, быть на чеку, чтобы могущественная марионетка не превратилась во властелина.

Уолси прибыл во дворец и ждал выхода короля. Король наконец появился: после своей поездки в Кент он невероятно посвежел. Его глаза заблестели от радости, когда он увидел своего любимого министра.

– Я хочу посоветоваться с Вашим Величеством по двум вопросам, – сказал канцлер-кардинал, поприветствовав короля и сделав ему комплимент по вопросу его внешнего вида.

– О, эти государственные дела! Ну что же, давайте разберемся в этих государственных делах, мой добрый Томас.

Уолси разложил на столе бумаги, и король их подписал. Король слушал его объяснения, хотя чувствовалось, что он не вникает в их суть и думает совсем о другом.

– Вы прекрасный человек, Томас, – произнес король. – И мы вас любим.

– Забота о Вашем Величестве – это самое дорогое, что у меня есть.

Король весело рассмеялся. Но в его голосе слышались язвительные нотки, когда он ответил:

– Король удовлетворен, ибо быть самым дорогим сокровищем из всех, которыми вы обладаете, мой богатый друг, воистину большая честь!

Уолси почувствовал себя не в своей тарелке, пока не увидел выражение лица короля, которое он очень хорошо знал. Глаза Генриха затуманились, жестокий рот стал мягче, и когда он снова заговорил, его голос звучал почти нежно:

– Уолси, я беседовал с молодой женщиной, умной и прекрасной, как ангел. Она достойна королевской короны.

Уолси, будучи человеком осторожным, скрыл улыбку и едва сдержался, чтобы не потереть от удовольствия руки.

– Достаточно уже того, что Ваше Величество сочтет ее достойной своей любви, – прошептал он.

Король погладил свою бороду.

– Нет, Томас. Боюсь, она никогда не снизойдет до этого.

– Сир, великие принцы, когда они хотели стать любовниками, находили средства размягчить сердца любимых, даже если те были тверже стали.

Король меланхолично покачал своей великолепной головой, представив Анну склоненной над прудом, вспомнив, как гордо она держит свою юную головку… «Я никогда не стану любовницей короля!» – так и слышал он ее голос.

– Эта леди расстроила Ваше Величество, – сочувственно произнес Уолси.

– Боюсь, что да.

– Но это ненормально. – Уолси веселился в душе. Больше всего на свете он желал, чтобы король был занят страстной любовной интригой. Ему это было необходимо: в таком случае эти толстые, унизанные драгоценностями пальцы окажутся подальше от французского пирога.

– Ну что вы, мой повелитель, мой дорогой лорд, ваш канцлер запрещает вам печалиться. – Уолси поближе придвинулся к королю. – А разве мы не можем пригласить эту леди ко двору и найти ей место среди свиты королевы?

Король с благодарностью положил руку ему на плечо.

– Если Ваше Величество тихонько шепнет мне на ухо имя этой леди…

– Это дочь Болейна… Анна.

Уолси едва сдержался, чтоб не хмыкнуть. Дочь Болейна! Анна! Надо же! Старшая дочь надоела! Пошла вон! Теперь нужна младшая!

– Король, мой лорд. Она будет при дворе. Я устрою празднество в Хэмптон-Корте. Маскарад! И попрошу моего повелителя оказать мне честь присутствовать на нем. Леди тоже будет приглашена!

Король улыбнулся. Он был очень доволен. Принц, сказал канцлер – а он очень умный и даже мудрый человек, – обладает такой властью, что может растопить даже стальное сердце. Прекрасный человек этот Уолси! Дорогой Томас! Дорогой друг и великолепный политик!

– Мой милый Томас, – сказал король, и на глазах у него появились слезы, – как я люблю вас!

Уолси упал на колени и поцеловал рубин на перстне, надетом на толстый безымянный палец короля. Я действительно люблю его, думал король. Ему не нужно ничего объяснять. Леди будет служить при дворе, но она окажется там не по желанию короля. Именно этого я и хочу. Уолси все понял без слов. И король знал, что Уолси обделает это дельце очень ловко и тактично.

Жизнь при английском дворе была весьма занимательна, и появление такой живой яркой девушки, как Анна Болейн, не могло остаться незамеченным. Леди встретили ее с интересом и некоторой завистью, джентльмены высоко оценили. Жизнь при дворе текла по двум направлениям: с одной стороны это было веселье, исходящее от короля, с другой – благочестие, проповедуемое королевой. Будучи одной из свиты королевы, Анна была ограничена в своих действиях. Но на балах и приемах, где слуги короля и королевы представляли одно целое, она привлекала большое внимание – никто не танцевал так прекрасно, как она. Когда она играла на клавикордах, спинете или флейте, вокруг нее всегда собиралась толпа. А если она пела, то мужчины становились сентиментальны, так как в ее молодом звучном голосе было что-то такое, что вызывало у них на глазах слезы.

Король все время наблюдал за ней, хотя делал вид, что не замечает. Он хотел, чтобы девушка поняла, что он несколько недоволен ее неуважительным поведением в Хивере и все еще помнит ее легкомысленные заявления и осуждает их.

А Анна внутренне смеялась над ним: прекрасно, король любит маскарады, когда сам их устраивает, любит шутки, если шутят не над ним! Интересно, он недоволен, что я служу при дворе королевы? Надеюсь, он не отправит меня обратно в Хивер!

Жизнь ее была очень интересной. Так как она была фрейлиной королевы, ей полагалась своя прислужница и разрешалось иметь собственного спаниеля. Ей нравилась женщина, которая ей прислуживала, и она обожала свою собаку. Они завтракали втроем, запивая мясо с хлебом галлоном эля. Обедали и ужинали вместе с другими женщинами-придворными в большой столовой, и эля и вина было больше чем достаточно. Мясо подавали разнообразное – говядину, баранину, кур, кроликов, павлинов, зайцев, голубей. И лишь в пост подавали только рыбу – лосось или камбалу, соленого угря, мерлана, палтуса, тригла. Но Анна радовалась не обилию пищи – ей было весело в компании. И если в первые дни своего пребывания при дворе она боялась, что ее отошлют домой, то после того, как она увидела Генри, лорда Перси, старшего сына графа Нортамберлендского, она была просто в ужасе, что это может случиться.

Эти двое молодых людей встречались, хотя и не так часто, как им хотелось бы. Анна, прислужившая королеве Катарине, находилась при дворе. Перси же был протеже кардинала. Уолси нравилось, когда в его свите находились молодые люди высокого происхождения, а его влияние было настолько велико, что многие благородные семьи считали за честь служить ему. Молодой Перси постоянно находился при кардинале, сопровождал его, когда тот отправлялся ко двору, и считал для себя великой честью служить человеку, который по происхождению был значительно ниже, чем он сам.

Лорд Перси был красивым юношей с тонкими чертами лица и приятными манерами. Увидев новую фрейлину королевы, он сразу же был очарован ее внешностью и манерами. А Анна, встречаясь с этим юношей, испытывала к нему такую нежность, которой она в себе даже не подозревала. Каждый раз, когда она узнавала, что кардинал должен встретиться с королем, она отправлялась на встречу с этим юношей. И он, прибыв во дворец, тоже жаждал взглянуть на девушку. Он был очень стеснительным молодым человеком, и, как ни странно, Анна тоже испытывала стеснение, когда дело касалось молодого Перси.

Однажды она сидела у окна и смотрела во двор. В это время приехал кардинал со своей свитой. Среди придворных кардинала оказался и лорд Перси. Он поднял глаза и увидел Анну. Между ними было значительное расстояние, это придало ему смелости, и он ей кивнул. Анне показалось, будто он хочет ей сказать, чтобы она оставалась возле окна, и лорд Перси, когда вернется от короля, к ней подойдет. Ему так много нужно ей сказать!

Она ждала, а сердце билось так, что чуть не выпрыгивало из груди. Она ждала, делая вид, что вышивает, а сама дрожала от страха: а вдруг король не примет кардинала, и тогда этот юноша не сможет к ней прийти!

Она увидела, как он бежит через двор, и поняла по его лицу: он тоже боялся, что может с ней не встретиться.

– Я опасался, что вы уйдете, – сказал он, задыхаясь.

– А я, что вы не сможете прийти, – ответила она ему.

– Я всегда ищу вас глазами.

– Я тоже.

Они улыбнулись друг другу. Оба были красивы и счастливы своей молодостью и тем, что нашли друг друга и полюбили.

И Анна вдруг подумала, что если бы он сделал ей предложение, она, которая смеялась над Марией потому, что та вышла замуж за Уилла Кэри, с удовольствием бы его приняла, будь этот юноша хоть шутом кардинала.

– Я не знаю вашего имени, – сказал Перси. – Но такого прекрасного лица, как у вас, я еще никогда не видел.

– Меня зовут Анна Болейн.

– Вы дочь сэра Томаса?

Она кивнула и покраснела, думая, что он тут же вспомнил о Марии и что это могло унизить ее в его глазах. Он же был так влюблен в нее, что считал самим совершенством.

– Я при дворе недавно, – сказала Анна.

– Знаю. Если бы вы были здесь дольше, я бы заметил вас раньше. Я не мог не заметить вас.

– А что скажет кардинал, если увидит вас под моим окном?

– Не знаю и знать не хочу.

– Если вас здесь увидят, могут найтись люди, которые помешают вам прийти сюда снова. Возможно, вас уже сейчас ищут.

Он заволновался. Ему могут помешать с ней встречаться. Он не вынесет этого.

– Я пойду, – сказал он. – А завтра в это время вы будете здесь?

– Обязательно.

– Тогда до завтра, – сказал он и улыбнулся. Она улыбнулась ему в ответ.

Они встретились на следующий день и еще на следующий. Встреч было много. И каждая встреча приносила счастье. Если они виделись, значит, день был прекрасным. Если нет, то – скучным. Она узнала, из какой Перси семьи, но ей было все равно, что за титул у его отца. Правда, его высокое происхождение не вызовет никаких возражений со стороны ее честолюбивого отца, который будет рад породниться с домом Нортамберлендов.

Однажды он пришел к ней радостный и просветленный.

– Кардинал собирается дать бал в своем доме в Хэмптоне. Будут приглашены все придворные леди.

– А вы будете там?

– Буду. И вы тоже, – ответил он.

– Мы будем в масках.

– Я найду вас.

– И тогда?..

Он ответил на ее вопрос красноречивым взглядом.

И Анна стала мечтать о счастье, которое ее ждет, хотя, наблюдая за жизнью окружающих ее людей, она знала, что счастье – очень редкая вещь. Но она найдет свое счастье. Она будет беречь его, чтоб оно длилось вечно.

Анна не могла дождаться дня, когда Томас Уолси будет принимать в своем огромном доме в Хэмптоне на берегу Темзы придворных.

Король волновался. Кардинал думал, что помогает ему, когда по его просьбе Анна заняла при дворе место фрейлины королевы. Но так ли это? Король еще никогда не переживал так из-за женщины. Он должен был видеть ее каждый день. Он не может лишить себя наслаждения видеть это великолепное существо, которому нет равного в мире! Но он не смеет заговорить с ней. Почему? А потому, что, как только девушка появилась в покоях королевы, его старый недруг – совесть, – взялась за него с новой силой.

«Генрих, – говорила ему совесть, – сестра этой девушки, Мария Болейн, много ночей провела в твоей спальне, а ты знаешь указ, изданный Папой. Ты знаешь, что связь с одной сестрой делает тебя родственником другой. Это великий грех!»

«Я прекрасно это понимаю, – оправдывал себя король. – Но ведь мы не женаты…»

Но такие аргументы не могли удовлетворить его совесть. Венчались они или нет – не имело значения. И он прекрасно понимал это.

– Но я никогда не встречал подобной девушки, меня никогда так не притягивала ни одна женщина, я никогда не чувствовал себя таким беспомощным, как в ее присутствии. Если она станет моей любовницей, я откажусь от всех других женщин. И разве Святая Церковь не простит за это мой грех? Разве не лучше, когда у мужчины всего одна любовница, а не целая куча? И королева успокоится. Она не станет возражать против одной любовницы. Она простит меня. Она расстраивается из-за того, что у меня их слишком много.

Он был человеком с предрассудками и в то же время глубоко религиозным. Бог, по его мнению, был таким же королем, как и он сам, но более могущественным, потому что вместо топора владел оружием пострашнее: он мог вершить судьбы людей и мира. Бог, каким представлял его себе король, был мстителен, любил лесть, был страстен в любви, а еще более в гневе. Он был ревнив, подозрителен, запоминал все оскорбления, нанесенные ему, но был бесхитростен, как и король Англии Генрих. И король трепетал перед Богом, как трепетали его подданные перед ним. Отсюда и муки совести, волнения, ревнивая слежка за Анной Болейн и его нежелание, чтобы его чувства к ней стали всеобщим достоянием.

Напрасно он пытался успокоиться, умерить пыл своих чувств. В темноте все женщины одинаковы. Мария очень похожа на свою сестру. Мария полна желаний и охотно идет на все. Есть и другие женщины, которые не станут противиться его любви.

Он пытался успокоить свою совесть.

– Я даже не буду смотреть на эту девушку. Я всегда буду помнить о родственных связях между нами.

Итак, эти дни, которые были для Анны и другого Генри днями счастья, для короля Генриха оказались настоящим чистилищем – совесть и желание рвали его на части.

Платье ее было алого цвета, а жилетка из золотой парчи. Рукава платья – длинные. Теперь они назывались при дворе «рукава а-ля Болейн» и не выдавали ее, так как многие придворные шили себе платья с такими же рукавами. Волосы Анны были спрятаны под золотой шапочкой. Ее можно было узнать только по прекрасным глазам, сверкавшим сквозь прорези в маске.

Лорд Перси отыскал ее без труда – она заранее подробно описала ему свой костюм.

– Я узнал бы вас и без того. Я всегда узнаю вас, в чем бы вы ни были одеты.

– Тогда, сэр, я должна проверить это!

– По реке плыли баржи, и музыканты на них играли великолепную музыку, – сказал он. – Я слушал их и думал, что никогда в жизни не был так счастлив, как теперь.

На его стройной фигуре прекрасно сидел малиновый камзол, расшитый золотом и жемчугом. Анна подумала, что на балу нет другого такого красивого юноши, хотя король в ярко-красном, усыпанном изумрудами камзоле, в шотландской шапке, блестевшей рубинами и бриллиантами, выглядел величественно.

Молодые люди, укрывшись в алькове, взялись за руки, наблюдая за царившим вокруг них весельем.

– Вон идет король!

– Который думает, – смеясь, заметила Анна, – что в маске его никто не узнает!

– Но его никто не захочет разочаровывать. Это испортит ему праздник. Он, кажется, кого-то ищет.

– Свою последнюю любовь, конечно, – презрительно сказала Анна.

Перси закрыл ей рот рукой.

– Вы слишком свободно высказываете свои мысли.

– Да, это всегда было моим недостатком. Но вы ведь тоже не сомневаетесь в том, что я права.

– Как и в том, что у вас нет недостатков! Давайте убежим от этой толпы. Здесь есть комната, где мы сможем побыть одни. Мне нужно вам многое сказать.

– Согласна. Ведите меня в эту комнату. Хотя королева будет меня бранить, если узнает, что одна из ее фрейлин прячется в пустой комнате.

– Можете мне довериться. Я скорее умру, чем позволю вас обидеть.

– Я это знаю. А потому пошли – эта толпа меня утомляет. К тому же мне очень хочется услышать, что вы собираетесь мне сказать.

Они поднялись по лестнице и прошли вдоль коридора. Три ступеньки вели в небольшую комнату, единственное окно которой выходило на реку, блестевшую при свете луны.

Анна подошла к окну и посмотрела на парк и на реку за ним.

– Какая великолепная ночь! – воскликнула она. – Я никогда не видела такой красоты.

Он обнял ее, и они обменялись восхищенными взглядами.

– Анна, сделай так, чтобы эта ночь стала еще прекраснее. Обещай, что выйдешь за меня замуж.

– Я согласна. Если это сделает ночь еще прекрасней.

Он взял ее руки в свои, поднес к губам и поцеловал. Он был слишком молод и слишком нежен, а поэтому пытался сдерживать свою страсть.

– Ты самая красивая леди при дворе, Анна.

– Ты так думаешь, потому что любишь меня.

– Я так думаю, потому что это правда.

– Тогда я счастлива, что ты так считаешь.

– Ты когда-нибудь представляла себе, что может быть такое счастье?

– Да, часто… Но я не думала, что такое может случиться со мной.

– Посмотри на этих людей внизу, Анна. Мне жаль их! Им ничего не известно о счастье! Они не могут быть так счастливы, как мы!

Анна вдруг рассмеялась. Она вспомнила о короле, который ходил по залу, стараясь скрыть, что он король, и разыскивал свою новую любовь. А потом подумала о Марии.

– Моя сестра… – сказала она.

– Твоя сестра? Какое нам до нее дело!

– Никакого! – воскликнула она, взяла его за руку и поцеловала. – Никакого! Не будем думать о ней.

– Не будем, Анна.

– Как я люблю тебя, – сказала Анна. – Подумать только: ведь я могла согласиться с их желанием выдать меня замуж за кузена из Ормонда!

– А меня хотели женить на дочери Шрюсбери!

Она немного испугалась, вспомнив, что Перси наследник графа Нортамберлендского, а это означает, что он должен жениться на девушке из семьи Шрюсбери, а не на Анне Болейн, происхождение которой не слишком знатно.

– О Генри! – воскликнула она. – Они ведь могут женить тебя на леди Марии!

– Они женят меня только на Анне Болейн и больше ни на ком!

Было так легко бросить вызов миру в маленькой, освещенной луной комнате, но они не осмелились оставаться там долго. На церемонии снятия масок должны были присутствовать все приглашенные, чтобы не вызвать гнев короля.

Празднество было несколько омрачено. Кардинал беспокоился, потому что король был явно чем-то недоволен. Маскарад не слишком удался, хотя поначалу казалось, что все идет замечательно, – король не мог найти ту, кого искал.

Маски были сняты, бал закончен, и королевская свита разместилась в двухстах сорока великолепных опочивальнях, которые кардинал приготовил для своих гостей.

По дворцу поползли слухи, вначале непроверенные, а затем уже бесспорные, что Генри, лорд Перси, старший сын и наследник знатного графа Нортамберлендского, так сильно влюбился в прекрасную Анну Болейн, что решил на ней жениться.

Слухи эти достигли ушей короля.

Король побагровел от гнева и послал за тем, к кому он всегда обращался в трудную минуту. Кардинал поспешил явиться, зная, что полагаться на милость короля – все равно что надеяться на спокойную жизнь, находясь рядом с молчащим, но не окончательно потухшим вулканом. И горячая лава королевского гнева обрушилась на кардинала.

– Боже мой! – кричал король. – Что происходит? Я бы сжег этого дурака на костре, если бы он был умнее и старше. Как у него хватает смелости говорить о женитьбе, не посоветовавшись с нами?

– Ваше Величество, боюсь, я не могу понять…

– Молодой Перси! – зарычал Генрих. – Дурак! Самый настоящий идиот! Представляешь, он решил жениться на Анне Болейн!

Кардинал сдержал улыбку. Это просто приступ королевской ревности. С этим я справлюсь, подумал кардинал, сожалея, что его ум и дипломатические способности будут использованы для того, чтобы уладить амурные дела короля, а не дела государственной важности.

– Молодой дерзкий глупец! – стал успокаивать короля кардинал. – Он один из моей свиты, а потому разрешите, Ваше Величество, мне самому все уладить. Я выругаю его. Объясню ему, что он еще слишком молод и не понимает, что своим поведением оскорбил Ваше Величество. Он действительно тупица, если считает, что Нортамберленд может жениться на дочери рыцаря!

Гнев короля поутих, он с благодарностью посмотрел на кардинала. Милый Томас, как хорошо он все устраивает. Действительно, именно это и возмутило его. Совесть его чиста. Нортамберленд не может жениться на дочери обыкновенного рыцаря!

– Это оскорбление нам всем! – уже спокойнее говорил король. – Мы дали наше согласие на его женитьбу на дочери Шрюсбери.

– И это будет прекрасная пара, – нашептывал кардинал.

– Более подходящая невеста, чем Анна Болейн. Мой дорогой Уолси, я ответствен перед семьей Шрюсбери и этой бедной девушкой… Все должно быть в порядке…

– Ваша милость всегда такой совестливый. Ваше Королевское Величество не может отвечать за все глупости, которые совершают ваши подданные.

– Но я отвечаю за них, Томас, отвечаю! Ведь это я виноват в том, что эта девчонка оказалась при дворе.

Уолси возразил:

– Неужели? А мне казалось, что это я разговаривал с Болейном о его дочери.

– Неважно, – сказал король. Лицо его выражало признательность. – Мне думается, именно я упомянул имя этой девушки в разговоре с вами. Но это не имеет значения.

– С Болейном говорил я, ваша милость. Я прекрасно это помню.

Король похлопал кардинала по плечу.

– Я знаю, что в этом деле я могу полностью на вас рассчитывать.

– И Ваше Величество понимает, что я разрешу все наилучшим образом.

– Они оба должны покинуть двор! Я не позволю этим сосункам насмехаться надо мной!

Уолси поклонился.

– А женитьба Перси на этой девчонке Шрюсбери должна состояться как можно скорее, – приказал король.

Уолси спросил, беря на себя большую смелость:

– А девушка, Ваше Величество? Ходят слухи, что она должна была выйти замуж за… Что-то говорили о семье Ормондов. Возможно, ваше величество забыли?

Король нахмурил брови. Его маленькие глазки сузились и почти скрылись за вздутыми щеками. Король нетерпеливо заметил:

– Вопрос этот еще не решен. Мне не нравятся ирландцы. Достаточно удалить девушку от двора.

– Ваше Величество может рассчитывать на меня. Я сделаю все, что пожелает Ваше Величество.

– И вот еще что, Томас. Пусть все думают, что наказание исходит от вас. Я не хотел бы, чтобы эти молодые люди думали, будто они меня интересуют. Они уже сейчас слишком большого мнения о себе.