Текст книги "Путь на эшафот"

Она улыбнулась.

– Милорд, – сказала она, – кто-то взял и унес голову.

– Но кто мог осмелиться на такое?

– У него было много друзей, и кто-то из них решил украсть голову.

– Я это понимаю, Анна, – сказал он, испытывая облегчение. Он смотрел на нее любовным взглядом.

Она очень красива. А сейчас она такая нежная, так его успокаивает. К тому же умница. Ей нет равных. Если она успокаивает его, значит, волноваться не стоит. Она говорит правду, а другие только льстят ему. С ней очень приятно находиться.

– Его голова должна быть на мосту. Ведь он предатель, Анна, – сказал Генрих.

– Как и все, кто не подчиняется приказам Вашего Величества.

– Ты говоришь правду. Это кто-то из его друзей. Боже, но ведь это тоже предательство, верно?

Она погладила его по голове.

– Совершенно верно. Всегда находятся люди, которые считают предателей святыми. Это простые незлобивые люди. Поэтому, я думаю, не стоит придавать этому большого значения. К чему волноваться? Ведь мы знаем, что этот человек заслужил смерть.

– Боже мой, как ты права! – воскликнул он. – Это такое незначительное событие.

Он не хотел от нее уходить. Она отвлекала его от мысли об исчезнувшей голове человека с добрыми и смеющимися глазами.

Они помирились. При дворе говорили: она имеет над ним такую власть, какой не имеет никто другой.

Враги ее проклинали. Если бы она родила сына, считали они, она осталась бы королевой до конца своих дней, а так…

Чапуис писал своему императору, Карлу, что король Англии постоянно изменяет Анне Болейн, но что она очень хитра и знает, как с ним обращаться. Поэтому не следует придавать особого значения его мимолетным увлечениям.

Анна готовилась к роскошному банкету, подобного которому при дворе еще не было. Настроение у нее было прекрасное. Она чувствовала себя так, будто бы проснулась утром после страшного сна, и все ее страхи исчезли, рассеялись вместе с ночью. Как она могла быть такой глупой, как могла поверить в то, что потеряла над ним контроль! Она великолепна. Он нуждается в ней, как никогда, и остается страстным любовником. Теперь, став ее мужем, он чувствует, что она как бы держит его на поводке. Что ей нужно сделать, так это несколько отпустить поводок. Ее ошибка заключалась в том, что она считала, будто должна крепко привязать его к себе, как делала, будучи его любовницей. Жена же должна действовать более гибко. Чтобы понять это, ей понадобилось целых два года сомнений и кошмаров. Пусть он почувствует себя свободным, пусть пофлиртует с другими – это даст ему возможность сравнить их с его несравненной королевой.

Ей еще никогда не было так весело. Она заказывала себе новые платья, привлекала самых блестящих придворных, чтобы организовать праздник и поразить короля. Ей помогали остроумный Уайатт, утонченный Джордж, нежный Норрис, обаятельные Фрэнсис Брайан и Генри Ховард, веселые Фрэнсис Вестон и Уильям Бриртон, а также многие другие. Все интересные люди при дворе собирались вокруг нее, она снова стала ослепительным центром веселья и радости. И король постоянно находился возле нее. Она планировала всякие мероприятия и очень увлекалась этим сама.

Однажды она услышала игру молодого музыканта. Он играл для своего удовольствия, но она была поражена. Он был не просто хорошим музыкантом, а великолепным. Она попросила Мэдж Шелтон привести его к ней. Это был молодой хрупкий юноша, довольно красивый, с длинными гибкими пальцами и задумчивыми черными глазами.

– Ее Величество слышала, как ты играешь, – сказала ему Мэдж. – Ей понравилось.

Молодой человек был вне себя от радости. Его заметила королева, она улыбалась ему своей очаровательной улыбкой.

– Я бы хотела попросить вас иногда играть для нас. Вы бы очень подошли для наших праздников. Мне кажется, при дворе не так уж и много хороших музыкантов, вот почему я хотела бы видеть вас среди них.

Она вела себя очень кокетливо, потому что сразу заметила, что он восхищен ею не как королевой, а как женщиной. Длинный рукав ее платья закрывал ее руку с маленьким шестым пальцем. Другая же рука, длинные белые пальцы которой были украшены кольцами, лежала на подлокотнике кресла. Он не мог отвести от нее восхищенных глаз.

– Как его зовут? – спросила Анна, когда музыкант ушел.

– Смитон, Ваше Величество, Марк Смитон.

– Он плохо одет, – заметила Анна.

– Он не слишком известный музыкант, Ваше Величество.

– Проследи, чтобы ему выдали деньги на новое платье. Он очень хорошо играет, потому должен быть и одет хорошо. Скажи ему, что он может мне поиграть. Я найду ему место на празднике.

Сказав это, она напрочь о нем забыла. Новые планы овладели ее умом. В кругу ее друзей царила атмосфера беззаботности. Джордж помолодел и повеселел. Сама же королева блистала так, как в ту пору, когда была еще любовницей короля. Король не спускал с нее глаз. Сама судьба предназначила этой женщине стать королевой, восхищенно думал король. Она способна развлечь, очаровать, отвлечь от забот, отогнать неприятные мысли.

Он совсем забыл о Фишере и почти не вспоминал о Море, потому что, как выяснилось, голову его с Лондонского моста выкрала его дочь, Маргарита Роупер. Она пробралась туда ночью и унесла голову отца. Так что это не было чудом. И об этом рассказала королю Анна.

– Господи! – воскликнул он. – Но это настоящее предательство – пойти против воли короля!

Анна его успокоила.

– Не нужно ничего делать, – сказала она. – Женщина поступила очень смело. Она обожала своего отца. А люди полны предрассудков. Они не поймут, если дочь накажут за то, что она проявила любовь к отцу. Забудем об этом мрачном деле с головой предателя. Прошу вас, Ваше Величество, сделайте для меня такую милость.

Он нахмурился, делая вид, что решает, как ему поступить, хотя прекрасно понимал, что народ даже не обратит внимания, если он накажет Маргариту Роупер. Анна стала его упрашивать, поцеловала, а он шлепнул ее по заднице и сказал:

– Ну хорошо, дорогая, если ты так хочешь, я не буду затевать это дело, хотя и не выношу предательства.

Она улыбнулась ему, очень довольная. А он тоже был доволен, покончив с этим неприятным делом.

Он смотрел на нее, самую красивую женщину при дворе. Все эти молодые распутники тоже не сводили с нее глаз. Они готовы были на все, лишь бы она уделила им внимание. Ему нравилось, что они влюблены в нее, хотя иногда его мучила ревность. Но он чувствовал за собой силу. Пусть только попробуют повести себя вольно. Никто не имеет права с вожделением взирать на королеву. Она принадлежит только королю. Это будет расценено как предательство. А они прекрасно знают, как король расправляется с предателями! Он позвал Анну, попросил ее посидеть с ним, обнял.

И враги королевы поняли, что их надежды преждевременны, а друзья, – что их опасения напрасны.

Катерина Ховард была веселее жаворонка. Она как молоденькая стрекоза протанцевала все лето, не задумываясь о зиме. И сделала открытие – оказывается, она не просто хорошенькая, она самая хорошенькая из всех. Некоторые говорили, что она чем-то похожа на свою кузину.

Катерина полюбила хорошие вещи, но у нее не было денег, чтобы их купить, поэтому она ждала подарков от своего возлюбленного. А Дерхэм был счастлив. Он влюбился в эту девушку, которая временами вела себя как ребенок, а временами как взрослая женщина. Кроме сладостей, фруктов и цветов он покупал ей кое-какие предметы роскоши. Ей очень хотелось иметь искусственные цветы, которые вошли в моду, и многие при дворе прикалывали их к платью. Дерхэм сказал ей, что знает одну горбунью в Лондоне, которая прекрасно делает такие цветы из шелка. Катерина стала умолять его, чтобы он попросил эту женщину сделать такие цветы для нее.

– Я заплачу тебе, когда у меня появятся деньги, – сказала она ему. А он улыбнулся и стал умолять ее, чтобы она приняла эти цветы от него в подарок. Она получила эти цветы, но надевать их боялась, пока не придумала сказать, что цветы ей подарила знакомая леди – в Ламберте бабушка следила за ней более внимательно, чем в Хоршеме.

Старой леди казалось утомительным каждый день запирать двери девичьей спальни на ночь. Но она все же делала это. А Дерхэм любил приключения и был безумно влюблен в Катерину. Поэтому никакие запоры не могли помешать его встречам с ней. Немного выдумки, немного интриг, согласие возлюбленной и отсутствие внимания со стороны тех, кто любит поразвлечься сам, – и выкрасть ключи уже после того, как их принесли герцогине, оказывается не таким уж сложным делом.

Опасность придавала встречам особый интерес.

– Если кто-то вдруг войдет, – говорила Катерина, – мы побежим на галерею и спрячемся!

– Ты права, это будет довольно просто. Но – спрячусь только я. А ты останешься в спальне.

Он приходил к ней в любое время ночи, и все это было ужасно увлекательно, и они получали большое удовольствие.

Девушки наблюдали за ними с некоторой завистью. Дерхэм был таким красивым юношей и был так влюблен. Дороти Барвик и новая девушка, Джейн Акворд, считали, что Катерина настолько привлекательна и так любит мужчин, что всегда найдет себе возлюбленного. И не стоит ее предостерегать против этого – она не сможет жить без любви. И даже если бы она поняла, что вступила на опасную тропу, она, разумеется, могла бы на какое-то время исправиться, но лотом опять взялась бы за старое, ибо была страстным маленьким существом, неотразимым для мужчин потому, что сама считала их неотразимыми. Мария Ласселс считала, что нужно рассказать обо всем герцогине, чтобы та могла застать любовников на месте преступления, но остальные девушки были против этого. Они хотели жить спокойно. Все эти расследования и связанные с ними проблемы были им ни к чему. Они говорили, что они тоже виноваты, даже Мария Ласселс, потому что она живет в доме уже несколько месяцев и до сих пор не собралась рассказать обо всем герцогине.

Герцогиня же была несколько взволнована. Кроме слухов, ходивших при дворе, которые ее беспокоили, она чувствовала, что у нее в доме тоже не все в порядке. Она смотрела на Катерину, щеголявшую с бутоньеркой на платье, и думала, что в доме достаточно молодых людей, готовых воспользоваться неопытностью внучки. Она чувствовала, Катерина что-то скрывает, и это ее волновало. Ее вторая внучка не была счастлива. И герцогиня не хотела даже думать о том, что происходит при дворе. Лучше заняться домашними делами. Не слишком ли свободно ведут себя с девушками молодые люди? Следует поскорее выдать Катерину замуж. Нужно будет поговорить об этом с королевой. А пока необходимо последить за девчонкой повнимательнее.

Иногда герцогиня плохо спала ночью, случалось, что она просыпалась от шагов по лестнице или от приглушенного смеха наверху. Она стала подозревать, что в девичьей спальне что-то происходит по ночам. Тем более что некоторые девушки вели себя слишком развязно.

Мне нужно проследить за этим. Ведь с ними спит моя внучка, думала старая леди. И эта ее бутоньерка… Она говорит, ей подарила ее леди Бриртон. Когда и каким образом она получила ее? Это ведь дорогая вещь. А что если Катерине подарил ее один из молодых людей?

Такие мысли были не очень приятны.

Предчувствуя опасность, грозящую ее внучкам – королеве и Катерине Ховард, – герцогиня проснулась однажды вскоре после полуночи, встала с постели и пошла посмотреть, лежат ли на месте ключи от девичьей спальни. Ключей на месте не оказалось. Она боялась пойти в спальню и проверить, что там происходит, но наконец решилась на это. Герцогиня не любила неприятностей, старалась их избегать. Но у нее не было никакого предлога, которым она бы могла мотивировать свое нежелание идти в девичью спальню.

Она надела халат, вышла в коридор и стала медленно подниматься по лестнице. Она была очень расстроена, так как слышала в спальне приглушенные голоса. У дверей герцогиня остановилась. Теперь в комнате стало очень тихо. Она открыла дверь и замерла на пороге. Все девушки лежали в своих кроватях, но атмосфера в комнате была такой напряженной, что герцогиня поняла: девушки притворяются, что спят.

Она подошла к постели Катерины и сдернула с нее одеяло. Катерина лежала совершенно голая и делала вид, что спит. Но она слишком долго не просыпалась, и герцогиня догадалась, что она притворяется.

Герцогине показалось, что на галерее, расположенной с одной стороны спальни, скрипнул пол. И она поняла, стоит ей отдать приказ обыскать галерею, и поиски не окажутся бесплодными. Но это вызовет сплетни, поэтому она решила не делать этого.

Она была в панике и очень разозлилась. Ей хотелось свалить на кого-то вину за происходящее, хотя она понимала, что винить следует только себя. Катерина лежала на спине. Герцогиня повернула ее на живот и изо всей силы шлепнула по заднице. Катерина закричала. Девушки сели в постелях и отодвинули занавески.

– Что происходит? В чем дело?

«Интересно, они действительно ничего не понимают или притворяются?» – размышляла герцогиня.

Катерина терла больные места, потому что герцогиня поцарапала ее своими кольцами.

– Я узнаю, кто украл у меня ключи и открыл эту дверь, – сказала старуха.

– У вашей милости украли ключи? – удивленно спрашивали девушки.

– Открыли дверь?

Ну и хитрющие девчонки, думала герцогиня. Они все прекрасно знают. Хорошо, что я вовремя спохватилась!

Мария Ласселс старалась заглянуть ей в глаза, но герцогиня избегала ее взгляда. Неужели эта глупая лицемерка не понимает, что я не хочу знать правды, если она весьма неприятна? – думала старуха.

– Завтра я займусь этим делом, – сказала герцогиня. – И если кто-то из вас замешан в краже моих ключей, вы получите взбучку и будете отправлены домой. Я всем расскажу о ваших грехах, не сомневайтесь в этом! Я слышала, как вы здесь шумите. Если я еще раз услышу шум, предупреждаю, вам не поздоровится!

Она вышла из комнаты.

– Вот так, – сказала она, когда вернулась в спальню и снова легла в постель. – Я выполнила свой долг. Я их предупредила. После такой угрозы никто не осмелится вести себя плохо. И если кто-нибудь из них уже согрешил, то будет об этом молчать.

Утром она нашла ключи. Они лежали не на своем обычном месте, и это позволило ей думать, что их просто положили не туда, куда следует, а потому двери на ночь не заперли.

Тем не менее она решила проследить за девичьей спальней, за поведением девушек и особенно за Катериной.

Однажды она обнаружила Катерину и Дерхэма в комнате для горничных вдвоем. Это была большая, уютная и светлая комната. Леди обычно занимались там вышиванием, ткали ковры и пряли. Джентльменам в эту комнату входить запрещалось.

Герцогиня вошла в комнату своей тяжелой походкой, и если бы Катерина и Дерхэм, как обычно, не были заняты друг другом, они бы услышали ее.

Дерхэм пришел поболтать с Катериной, а она делала вид, что гораздо больше увлечена вышиванием, чем им. Он решил отнять у нее работу, Катерина позволила ему это сделать, а потом попыталась забрать вышивание обратно. На самом деле вышивание их не интересовало – это был предлог повозиться. Дерхэм бегал по комнате, размахивая куском материи, а Катерина его преследовала. Она загнала его в угол около прялки, выхватила вышивание, но он схватил ее за талию, и она плюхнулась на пол. Он тоже упал, и они стали кататься по полу. Он держал ее за талию, а Катерина визжала от удовольствия. Именно это и увидела герцогиня.

Старуха стояла в дверях и кричала, пока они ее не услышали. Она была возмущена.

Она подошла к ним. Они тут же поднялись с пола и теперь стояли перед ней, как провинившиеся дети.

Герцогиня дрожала от возмущения и гнева. Ее внучка так ведет себя! Платье девушки было разорвано у ворота. Герцогиня не сомневалась, что это было сделано не случайно. Глаза ее сузились.

– Сейчас же покиньте нас, Дерхэм! – приказала герцогиня. – Вы еще услышите о моем решении.

Он посмотрел на Катерину и вышел.

Герцогиня схватила внучку за рукав и спустила платье с ее плеч.

– Ах ты, распутница! Как ты себя ведешь! И это в благодарность за мою заботу!

Она подняла свою палку из слоновой кости и хотела ударить Катерину по голове, но та увернулась. Герцогиня немного успокоилась, решив, что не стоит устраивать слишком шумную сцену.

Она загнала Катерину в угол, усадила на диван и спросила:

– Как далеко вы зашли?

– Между нами ничего не было, – ответила Катерина, беспокоясь за Дерхэма, да и за себя тоже. – Он просто выхватил у меня вышивание… Я пыталась забрать его. Вот и все. В это время вошли вы.

– Он обнял тебя за шею!

– Он пытался забрать у меня вышивание.

Герцогиня предпочла поверить, что это была обычная детская игра. Она не хотела скандала. Не хотела, чтобы думали, будто у нее в доме творятся безобразия, что доверенная ей молодежь ведет себя непристойно. Начнутся разговоры. И тогда она не сможет быть воспитательницей принцессы Елизаветы!

Об этом никто ничего не должен узнать, но ей придется втолковать Катерине, что очень опасно заводить дружеские отношения с молодыми людьми, живущими с ней под одной крышей.

– Если бы я думала, что ваши отношения с Дерхэмом зашли слишком далеко, я отправила бы его в Тауэр, и тебя тоже! А так я просто отлуплю тебя, Катерина Ховард!

Тут она в ужасе замолчала. В углу комнаты, вся дрожа от страха, сидела одна из ее прислужниц. Она наблюдала всю эту сцену.

Герцогиня отвернулась от Катерины и повернулась к девушке.

– Джейн Акворд! Ты все это время сидела здесь и позволила им так себя вести! Не думаешь ли ты, что в твои обязанности входит поощрять ухаживания молодых людей за моей внучкой Катериной Ховард?

– Ваша милость, – сказала девушка, вся дрожа от страха. – Ничего такого не было…

Герцогиня влепила ей пощечину, и девушка замолчала. А затем герцогиня стала ее избивать.

– Чтобы такого больше не было, иначе я отстегаю тебя плеткой! Катерина, идем в мои покои. Я накажу тебя там!

Герцогиня вышла из комнаты. Чувствовала она себя ужасно. Но как следует отлупив Катерину, которая при этом визжала и плакала, она почувствовала себя немного лучше. Она выполнила свой долг.

Покончив с Катериной, герцогиня позвала Маргариту Мортон.

– Я хочу поговорить с Фрэнсисом Дерхэмом. Немедленно пошлите его ко мне!

Он пришел. Она не знала, как наказать его. Она могла бы выгнать его из дома, но он ей всегда нравился. Он был самым очаровательным юношей в ее доме. Он, конечно, слишком много позволяет себе, но в этом есть что-то привлекательное. Смелость всегда нравится. Кроме того, он был ее дальним родственником. Поэтому она решила ограничиться предупреждением.

– Я хочу, чтобы вы знали – у вас нет никаких надежд! Вы не сможете жениться на моей внучке. Не забывайте о том, что вы служите в моем доме, Фрэнсис Дерхэм!

– Ваша милость, прошу извинить меня. Это была просто игра.

Игры юности, подумала герцогиня. Как это великолепно. Она вспомнила о своей юности и смягчилась. Пусть он остается! Она его предупредила. Он больше не осмелится вести себя подобным образом. Он такой красивый, вежливый и очаровательный мальчик!

С наступлением осени настроение Анны улучшилось – она поняла, что забеременела. Наконец-то! Король был вне себя от радости. Он верил, что если покажет народу своего наследника, мальчика, народ простит все его прегрешения.

Анна, думавшая о здоровье своего будущего ребенка, оставила развлечения и теперь подолгу проводила в постели. Она много читала, вспоминала о прошлом. Она не могла гордиться двумя годами своего пребывания на престоле. Казалось, все ее время было занято никому не нужными махинациями и грязными сплетнями. Ей было особенно стыдно за то, что произошло с Мэдж Шелтон. Но Бог простит ей все, если родится сын. Она больше ничего не будет требовать от жизни. Анна сидела со своими леди, вышивая гобелен, и спрашивала их, что происходит в Лондоне.

– Было бы лучше, если бы вместо того, чтобы заниматься гобеленом, мы шили рубахи для бедных лондонцев, – вдруг сказала она.

Было так странно, что она, которая столько времени уделяла своей одежде и учила портных, что делать с черным атласом и парчой, теперь заботится об одежде для бедных людей Лондона. Она очень изменилась, и это в значительной степени было связано с ее страхами, которые теперь, к счастью, рассеялись, – ведь король снова вернулся к ней, и она забеременела.

На ее настроение сильно повлиял Хью Латимер. Она заинтересовалась этим реформатором, как только о нем услышала. И когда Стокли, епископ Лондона, посадил Латимера в Тауэр, она использовала все свое влияние, чтобы освободить его. Король, будучи не в состоянии ей отказать, так как она опять привлекала его как женщина, согласился освободить Латимера, отсрочив таким образом на двадцать пять лет его мученический конец.

После того как его отпустили, Анна пожелала послушать его проповедь. К ее огромному удивлению, вместо того чтобы отблагодарить ее, Латимер прочитал ей лекцию о том, что не следует уделять слишком много внимания земным благам, что следует раскаяться и забыть о земных удовольствиях. После проповеди Анна встретилась с этим человеком и спросила его, в чем она ошибается. Не моргнув глазом он ответил ей, что она должна быть высоконравственной и набожной и подавать таким образом пример подданным. Его честный ответ произвел на нее сильное впечатление – она всегда ценила в людях честность, потому назначила Латимера одним из своих придворных священников и стала больше уделять внимания своей духовной жизни. Анна всегда была великодушна и теперь получала удовольствие, помогая тем людям, которые нуждались. Она и раньше это делала, когда к ней обращались, но теперь сама интересовалась страждущими.

Анна не была такой суеверной, как король, но тем не менее ею владели предрассудки. Занимаясь шитьем одежды для бедных, она спрашивала себя, не делает ли она это для того, чтобы у нее родился здоровый ребенок. Она, как и Генрих, пыталась таким образом склонить небеса на свою сторону. Возможно, она становилась все больше и больше похожей на Генриха. Временами ее охватывал страх. Способен ли Генрих зачать здорового ребенка, мальчика? Ведь он болен… Может, потому и Катарина не смогла родить ему здорового мальчика, да и она до сих пор тоже? Но следует попытаться задобрить судьбу.

Ее очень беспокоила принцесса Мария. Она все еще боялась ее и Катарину. Ей казалось, что если эти две женщины объединятся, они смогут задумать в отношении ее что-то ужасное и через нее навредить Елизавете. Анна опасалась еще и Чапуиса. Она знала, что многие благородные джентльмены выступают против такого резкого разрыва с Римом. И только ждут момента растоптать ее. Поэтому новая вспышка любви к ней короля не должна ее ослеплять.

Она шила и молила Бога о том, чтобы у нее родился мальчик.

Король тоже молился. Он был доволен, что Анна изменилась. Было приятно видеть, что она стала спокойнее, тише, что союз их стал мирным и у них появилась надежда на будущее. Ему нужна была такая надежда. Народ опять заволновался. Люди говорили, что с тех пор как умер Мор, перестали идти дожди. Люди всегда выискивали причину для плохого урожая, а урожай действительно оказался плохим. Торговля с Фландрией не ладилась. Казалось, люди нарочно пытаются вспомнить все свои обиды с тем, чтобы устроить беспорядки.

Королю требовалось отвлечься, и он вдруг вспомнил, что одна из девушек в свите королевы, его жены, не то чтобы уж очень привлекательна, но сильно отличается от Анны. Она очень спокойная, держит себя тихо, как мышонок. Волосы у нее очень светлые, рот бантиком, а глаза такие быстрые. Она никогда не станет королевой бала, никогда не будет блистать, не срежет мужчину резким и умным замечанием. Она – полная противоположность Анне. Именно потому он и обратил на нее внимание.

Когда девушка видела, что король смотрит на нее, она быстро опускала глаза, щеки ее покрывались розовым румянцем. Она была очень скромной.

Однажды он сидел в одиночестве и думал, как еще много времени должно пройти, пока родится его сын, и гадал, нет ли у предсказателей какого-нибудь средства, которое могло бы воспрепятствовать рождению дочери. У него была святая вода – слеза, которую Христос пролил по Лазарю, и бутылочка с потом Святого Михаила. Все это он приобрел за большие деньги во время эпидемии потливой болезни. И все равно первым ребенком Анны оказалась девочка. И Генрих размышлял, а не следует ли ему приобрести еще какую-нибудь святыню – уж больно сильно в нем желание иметь сына. В это время в комнату вошла скромная фрейлина его жены. Увидев короля, она испуганно сделала ему реверанс и собралась уходить, но он окликнул ее и спросил, чего ей нужно.

– Ваша милость, королева…

Она говорила так тихо, что он почти ничего не слышал.

– Что королева? – спросил он, разглядывая девушку с ног до головы. Маленькая, по сравнению с Анной, медлительная, незаметная, подыскивает слова, совсем не кокетка, умеет слушать, когда с ней говорят, не пытаясь быть остроумной. Полная противоположность Анне.

– Я думала, что королева здесь.

– Войди в комнату, – приказал король. – Ты очень расстроилась, увидев вместо королевы короля?

– Да, Ваше Величество… То есть нет, Ваше Величество…

– Хорошо, – сказал король. – Так да или нет? Отвечай.

Она стояла довольно далеко от него. Он не приказал ей подойти ближе, ее скромность ему нравилась, потому что было слишком много при дворе фрейлин, которые страстно желали завести с королем интрижку.

Она не знала, что ответить, и это тоже ему понравилось, потому что Анна на ее месте обязательно нашлась бы.

– Присядь, я поиграю тебе. Принеси мою лютню.

Она принесла лютню и осторожно передала ему. Он хотел дотронуться до ее руки, но она отскочила в сторону, как будто бы он хотел ее ужалить. Он не разозлился. Он думал о своем будущем сыне и об Анне. Девушка нравилась ему. Он считал, что любит скромных девушек и вообще высоко ценит скромность в людях, особенно в молодых придворных.

Он приказал девушке сесть. Она села, скромно сложив руки на коленях и не спуская с него восхищенного взгляда.

Закончив играть, он увидел, что ее глаза полны слез, так она была тронута его музыкой. И подумал, что давно не получал такого удовольствия.

Он спросил, как ее зовут.

– Джейн Сеймур, – ответила она.

– Ты можешь идти, – сказал он ей. – Мы еще встретимся. Ты мне нравишься, Джейн!

Он не поругался с Анной. Просто она его раздражала. Они о чем-то поспорили, и Анна, как всегда, оказалась права и сказала ему об этом. Джейн Сеймур никогда бы так не поступила. Она настоящая женщина, думал король. Женщина не должна настаивать на своей правоте. Женщина есть женщина, а мужчина – мужчина. И когда женщина лезет в мужские дела, это очень неприятно.

И он послал за Джейн Сеймур, чтобы она первой услышала его новую песню. Это была большая честь. Она сидела и слушала, такая маленькая, что ноги ее едва доставали до пола. Она казалась беззащитной и очень кроткой.

Король расспросил о ней. Она оказалась дочерью сэра Джона Сеймура из Волф-Холла в Вилшайере. Он не был могущественным лордом, но в его жилах была капля королевской крови. Генрих принял это к сведению. Играя на лютне, он думал о Джейн. Спокойная и нежная, с ней будет приятно в постели. Такая белокожая. Она еще не проснулась для страсти… Девственница. Он стал сентиментален. Благочестие всегда вызывало в нем это чувство. Все женщины, считал он, должны быть благочестивы.

При дворе заметили его заинтересованность Джейн. Чапуис и французский посол шутили по этому поводу. Они были циниками и говорили, что в последнее время король стал интересоваться девственницами. Французский посол заметил, что именно это привлекло короля в Джейн Сеймур. На что Чапуис ответил, что сомневается в девственности Джейн, так как она уже довольно давно находится при дворе. Однако королю может оказаться на руку, что она не девственница – он женится на ней, как на девственнице, а потом, когда ему нужно будет развестись, найдет свидетелей, которые докажут обратное.

Но король продолжал смотреть на Джейн сентиментальными глазами. Ее отец и братья учили ее, как себя вести, когда заметили, как относится к ней король. Эти честолюбивые люди, перед глазами которых был пример графа Вилшайера и молодого лорда Рочфорда, решили не упустить представившуюся им ослепительную возможность.

Они учили Джейн, как себя вести, что делать и чего не делать. Сама же Джейн не испытывала никаких амбиций. Она видела, как часто ссорятся король и королева. Она понимала короля гораздо лучше, чем он думал, судя по ее скромному и, как ему казалось, такому честному выражению глаз.

Когда он пытался ее поцеловать, она вся покрывалась краской, убегала от него и пряталась. А король, став целомудренным сам, не мог пойти против своей совести и заставить девушку делать то, чего ему хотелось. И он снова стал уговаривать свою совесть. Что если его женитьба на Анне была ошибкой? Что если Бог выкажет свое недовольство его женитьбой, лишив его сына? Все эти мысли пока были мимолетны. Он флиртовал с Джейн, не лишая ее невинности.

Генрих подарил новой возлюбленной медальон со своим портретом. Она носила его на цепочке на шее, давая этим ему понять, что если бы она не была такой порядочной девушкой, она с удовольствием уступила бы ему, так как восхищалась им как человеком. Он хотел обладать Джейн, но не мог решиться на этот шаг – он был слишком в нее влюблен.

История Анны служила примером для Джейн. Она понимала, что можно делать, а чего нельзя. Она не была очень умной и потому не смогла скрыть превосходства, светившегося в ее глазах. Анна сразу это заметила. Она увидела медальон, который Джейн носила на шее, и попросила показать его ей. Джейн покраснела и прикрыла медальон рукой. Подозрения Анны усилились. Она сорвала медальон, открыла его и увидела улыбающееся лицо короля с короной на голове.

Год назад она вышла бы из себя, сейчас она в нерешительности молчала. Она увидела в этой хитрющей Джейн Сеймур, выставлявшей напоказ свое целомудрие, гораздо более опасного врага, чем все остальные женщины, привлекавшие внимание короля.

Она стала молиться. О Господи, пусть у меня будет сын!

Во дворце Кимболтон умирала Катарина. Во время своей продолжительной болезни она испытывала настоящие лишения. У нее не было денег и она очень из-за этого переживала. Она не только не могла жить вместе со своей любимой дочерью, но когда перед смертью попросила привести ее, ей в этом отказали. Ее очень беспокоила судьба ее бывшего духовника, отца Форреста. Он был старым человеком, и из-за верности ей пострадал от рук короля. Его бросили в тюрьму и подвергли ужасным пыткам. Она хотела написать ему письмо, чтобы подбодрить его, но боялась, что письмо будет перехвачено и повлечет за собой казнь священника. И хотя в его положении смерть была бы наилучшим выходом, Катарина не хотела навлекать ее на него. Абелл, другой ее духовник, подвергся таким же преследованиям. Ужасно, что всем ее друзьям уготованы страдания.