Текст книги "Театральная секция ГАХН. История идей и людей. 1921–1930"

«А. А. Бахрушин делится своими воспоминаниями об Н. Е. Эфросе за время более, чем 25 лет, подчеркивая то исключительно серьезное, деловое отношение, какое проявлял Эфрос к вопросам театра и, в частности, к музейному делу. Им было первым в годы революции высказано в ТЕО Наркомпроса о необходимости сделать опись рукописям Театрального музея им. А. А. Бахрушина, и при его непосредственном участии эта работа была начата и приведена в исполнение.

Н. Д. Волков в своем докладе подробно останавливается на деятельности Эфроса в журнале „Культура театра“[206]206
  «Культура театра» (1921–1922), печатный орган московских академических театров.


[Закрыть], издававшемся в 1921 г. при академических театрах. Докладчик указывает на разнообразный труд, какой Эфрос нес как редактор, не отказываясь ни от какой, самой мелкой работы, связанной с выпуском, часто замещая младших технических сотрудников. Как писатель он выдвинул в этом журнале ряд важнейших проблем, имеющих значительный интерес и в настоящее время. Первая из них – проблема традиции, вторая – репертуар, третья – взаимоотношения театра и революции в связи с Театральным Октябрем, и четвертая – театр и государство – тема, вызванная новой экономической политикой. Все эти проблемы ставились Н. Е. Эфросом с яркостью и четкостью, с полным уяснением тех изменений, какие были внесены октябрьской революцией.

В. Г. Сахновский развивает мысль о подчеркнутой скромности Эфроса, проявлявшейся и в манере письма, и в самом внешнем облике критика. В этом можно видеть отражение определенного мировоззрения, связанного с его временем. Как театральный критик Эфрос лично не выдвинул ни одного нового актерского имени, и его оценки не имели для московских театров решительного значения. Его особо осторожное отношение, воспитанное в дореволюционную эпоху, может быть толкуемо и как мудрость далеко видящего наблюдателя, подобно „ночной вещей птице“, проявляющей зоркость в глухое ночное время.

Н. Л. Бродский решительно возражает против предыдущей характеристики, обращая внимание на те черты литературно-общественной деятельности Эфроса, какие выражают собой лучшие свойства русской интеллигенции, способной на подвижничество. В своей критической деятельности Эфрос был больше зрителем, отражающим впечатления зрительного зала, чем критиком, анализирующим спектакль.

В. А. Филиппов, не соглашаясь также с оценкой, сделанной В. Г. Сахновским, приводит данные о несомненном влиянии Эфроса на театральные события, в частности сообщив о факте выдвижения молодых артистов в связи с рецензиями Эфроса еще в 90‐х годах (в журнале „Артист“[207]207
  «Артист» (1889–1895), русский иллюстрированный театральный, музыкальный и художественный журнал, одно из ведущих изданий театральной периодики последней трети XIX века.


[Закрыть] об экзаменационном спектакле театральной школы). С его выступлениями в печати московские театры бесспорно считались»[208]208
  Протоколы заседаний подсекции Истории. Протокол № 1 от 6 октября 1925 // Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 14. Л. 2–2 об.


[Закрыть].

8 октября Марков читает сообщение «Театроведение в Германии». Интересно, что послушать доклад пришло больше двадцати пяти человек, что свидетельствует и о важности темы, и об авторитетности выступающего.

Марков рассказывает, что «исследовательская работа в области театроведения сосредоточена в ряде институтов при университетах, Обществах Изучения Театра и нескольких музеях. Основной задачей борьбы за театроведение в германских университетах является отрыв театроведения от филологии. Целью этих педагогических институтов является воспитание театральных критиков, историков театра и режиссеров[209]209
  Протокол № 2 от 8 октября 1925 г. // Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 17. Л. 4.


[Закрыть].

В прениях Н. Л. Бродский задает вопросы о принципах интерпретации сценического текста, проводимых в германской науке и высших учебных заведениях, и о методе реконструкции актерской игры. Второй вопрос представляется особенно важным, т. к. самый материал, по которому может быть произведена реконструкция, не установлен.

Л. Я. Гуревич отмечает две чрезвычайно важных особенности в современной германской науке о театре. Во-первых, аналитический принцип, который заставляет исследовать частные вопросы и таким образом находит твердый фундамент для построения общей науки о театре. И во-вторых, тесную связь современного театра и истории театра.

П. М. Якобсон находит, что пока научным методом можно считать только метод реконструкции, остальные же еще в процессе выработки»[210]210
  Прения по докладу П. А. Маркова. Протокол № 2 Пленарного заседания Театральной секции ГАХН 8 октября 1925 г. // Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 17. Л. 2.


[Закрыть].

Сотрудничество с западными исследователями в Теасекции тех месяцев довольно интенсивно. Проходят поездки в страны Европы, В. Э. Мориц организовывает выставки за границей. Выезжающие московские театроведы читают лекции о современном русском театре, режиссуре, театральных новинках. Так, Волков читает лекции в Берлине, Мориц и С. А. Марголин[211]211
  Марголин Самуил Акимович (Микаэло, 1893–1933), театральный режиссер, критик.


[Закрыть] – в Италии, Марков принимает участие в работе Рейнгардтовского семинара в Лейпциге. Кроме того, сотрудники Теасекции Мориц и Поляков работают как переводчики. Два обстоятельства: искренний глубокий интерес к новой европейской драме «западников» из числа сотрудников Теасекции, возможность предложить свежие пьесы столичным театрам и вскоре увидеть их на сцене – делают переводческую работу и привлекательной, и осмысленной. Тем более что она еще и дает нелишний заработок в сравнительно стесненных условиях жизни. (В скобках замечу, что любопытно было бы подумать о том, как именно осведомленность в течениях западной драматургии соотносилась в умах (работах) сотрудников Теасекции ГАХН с новейшими сочинениями отечественных авторов, как влияла на их восприятие, ведь на фоне разливанного моря конъюнктурных сочинений, вопреки им, в середине 1920‐х появляются и пьесы М. Булгакова, М. Зощенко, А. Копкова, В. Шкваркина, Н. Эрдмана.)

15 октября под председательством Филиппова проходит распорядительный Пленум Теасекции. Обсуждаются совместная работа с Философским отделением ГАХН по теме «признаки стиля», а также сообщение Волкова о плане работы Теоретической подсекции[212]212
  Протоколы № 1–6 подсекции Истории и совместного заседания с Социологическим отделением за 1925–1926 гг. Протокол № 2 // Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 14. Л. 4. Спустя три года, в мае 1928 года, продолжая размышлять на безусловно важную для режиссера тему, Сахновский прочтет доклад «Проблемы стиля спектакля» (Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 3. Л. 184).


[Закрыть].

17 октября 1925 года на заседании подсекции Истории театра Филиппов поднимает вопрос о присутствии посторонних. Решено, что заседания могут быть как открытыми, так и закрытыми. Начата серия докладов по истории раннего русского театра: Кашин выступает с сообщением о крепостном театре Юсупова, О. Э. Чаянова рассказывает об устройстве театра Медокса (и Сахновский при обсуждении связывает размер и устройство сцены с типом актерской игры[213]213
  Протоколы № 3–15 заседаний подсекции Истории. 17 октября 1925 – 12 июня 1926 г. Протокол № 4 от 14 ноября 1925 г. // Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 15. Л. 8.


[Закрыть]). Бахрушин представляет фонды своего театрального музея, Прыгунов делает доклад о декораторе М. И. Бочарове (1880‐е)[214]214
  Прыгунов М. Д. О декораторе Бочарове. Протокол № 9 от 20 февраля 1926 г. // Там же. Тезисы – л. 36, прения – л. 34.


[Закрыть].

Следующее заседание Теоретической подсекции датируется 22 октября 1925 года. Протокол № 3 (председатель – Сахновский, ученый секретарь – Волков) сообщает:

«Слушали: вопрос о программе занятий Теоретической п/секции в 1925–26 гг.

Постановили:

1. Начать в первую очередь работу по изучению методов театроведения: изучение вести в порядке анализа следующих вопросов: 1) что такое театр как объект театроведения; 2) объем театроведения; 3) вспомогательные дисциплины театроведения; 4) метод театроведения.

В повестку заседания 5 ноября поставить

I. Обсуждение первого вопроса. Предложить членам теоретической подсекции представить свои соображения в виде кратких тезисов.

II. Рассмотрение плана организации изучения театральной критики»[215]215
  Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 17. Л. 5.


[Закрыть].

28 октября Якобсон читает доклад «Теория театра и ее место в системе театрального знания»[216]216
  Якобсон П. М. Теория театра и ее место в системе театрального знания. Протоколы № 2–7 заседаний Президиума Теасекции (подлинники и копии) и материалы к ним. 20 сент. 1926 – 7 июня 1927 г. // Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 23. Л. 12.


[Закрыть].

5 ноября 1925 года Сахновский делает специальное «Вступление в беседу на тему: „Театр как предмет театроведения“»[217]217
  Протокол № 4 // Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 17. Л. 7, 7 об., 8.


[Закрыть]. Будучи ответом на доклады Якобсона (кроме «Теории театра…» еще и доклад, прочитанный, напомню, 29 мая: «Элементы спектакля и их эстетическое значение»), оно знаменует начало долгой и чрезвычайно интересной дискуссии о сущности и методах изучения театрального искусства как культурного феномена.

Именно на территории Теоретической подсекции обозначаются позиции и разворачивается спор искусствоведов-методологов с театральными практиками, философов – со знатоками, «людьми театра». Точку зрения первых представляет молодой ученый Якобсон, понимание театра теми, кто его создает, последовательнее и энергичнее прочих отстаивает Сахновский. Полемика между ними, обозначившая полярные точки зрения на предмет, будет вестись три следующих года (ей посвящена глава 4).

26 октября 1925 года определяются задачи комиссии Автора (председатель – Новиков): изучать теоретические вопросы драматургии, взаимоотношения сцены и автора, сценичность драмы.

12 ноября Гуревич докладывает о театральной библиографии[218]218
  Гуревич Л. Я. Протокол № 5 заседаний подсекции Теории Театральной секции // Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 17. Л. 10.


[Закрыть]. А через два дня, 14 ноября, на Президиуме обсуждается вопрос о сборнике статей по истории театра во время революции (хотят, чтобы он успел выйти к ее 9-й годовщине)[219]219
  Протоколы № 1–8 заседаний Президиума Театральной секции за 1925–1926 г. // Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 12. Л. 4.


[Закрыть]. В председатели комиссии, готовящей сборник, предлагают О. Д. Каменеву[220]220
  Каменева Ольга Давидовна (урожд. Бронштейн; 1883–1941), сестра Л. Д. Троцкого, первая жена Л. Б. Каменева. После революции (до 1920) заведовала управлением театров НКП. В 1925–1929 годах – председатель правления ВОКС. В 1935 году в связи с процессами над Каменевым и Зиновьевым выслана в Ташкент. Расстреляна.


[Закрыть].

30 ноября на заседании комиссии Автора Новиков читает доклад «Факторы сценичности пьесы»[221]221
  Новиков И. А. Факторы сценичности пьесы. Тезисы докладов, прочитанных на секциях за 1925–1926 гг. // Ф. 941. Оп. 2. Ед. хр. 3. Л. 535.


[Закрыть]. Замечу, что в Теасекции считалось хорошим тоном, когда заведующий первым обращался к проблематике руководимой им подсекции, выступая перед своими сотрудниками.

Доклад присутствующих, судя по обсуждению, не удовлетворил. Но то, что на заседание собралось около тридцати человек, – знак интереса к теме.

Новиков сопоставляет действие в пьесе и физические действия, психологический комплекс драматического произведения – и химические процессы. При обсуждении Якобсон заявляет о своем неприятии самого метода работы докладчика: аналогии, приводимые тем, чересчур механистичны. Волькенштейн говорит о музыкальности строения драмы и, стремясь дать определение, что же такое сценичная пьеса, предлагает следующее: это «пьеса с динамикой, богатая мизансценами». С. Н. Экземплярская полагает, что необходим анализ конкретного текста пьесы и что параллели между музыкальным произведением и драмой могут быть поддержаны.

Вступая в спор с Якобсоном, Новиков сообщает, что он – принципиальный противник формального метода. Его поддерживает Сахновский: «Я прихожу в отчаяние от тех возражений, которые делает Якобсон, требуя такой научной строгости. Я думаю, что у него есть некоторое право, так как он выступает от имени науки. Но такая наука для познания предмета театра убийственна. <…> Иван Алексеевич напрасно смущался за терминологию, которой он пользовался, – театр нужно исследовать другим путем. Нужно создать веселую науку[222]222
  Прения по докладу И. А. Новикова. Протоколы заседаний комиссии по изучению Автора. Протокол № 2 от 30 ноября 1925 г. // Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 19. Л. 4–4 об.


[Закрыть] <…> Надо дать термины первозданные, а не выдуманные».

Прервем на мгновение спорящих, чтобы заметить: реплика Сахновского («нужно создать веселую науку»), произнесенная здесь впервые и не раз встречающаяся при обсуждениях докладов в дальнейшем, возможно, отсылает не к известной книге Ф. Ницше «Веселая наука» (1882), а связана с опоязовским призывом «делать вещи нужные и веселые»[223]223
  Строчка из письма Ю. Тынянова Льву Лунцу // Ленинград. 1925. № 22. С. 13.


[Закрыть]. То есть, яростно отрицая какую бы то ни было полезность и уместность формального метода в изучении искусства театра, ниспровергатель прибегает к формуле записных формалистов.

Прения продолжаются, подсекция Теории уже работает, обсуждения предлагаемых терминов начаты.

В конце ноября 1925 года Теасекция получает десятую вакансию действительного члена и две вакансии – научных сотрудников. 3 декабря под председательством Г. Г. Шпета в Теасекции проходят перевыборы должностных лиц[224]224
  Протокол № 3 от 23 ноября 1925 г. // Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 12. Л. 6.


[Закрыть].

Отметим, что все без исключения сотрудники, начиная с заведующего секцией и отдельных подсекций, не просто обсуждаются на заседании, но и баллотируются, за каждого из них голосуют поданными записками, то есть – тайно. Протокол фиксирует происходящее: на две вакансии штатных научных сотрудников претендуют трое: Н. Д. Волков, С. С. Заяицкий и П. М. Якобсон. Якобсон не проходит и будет продолжать работу, находясь вне штата. За избранных подано по двенадцать записок (всего присутствуют пятнадцать человек). Председателем Теасекции остается В. А. Филиппов, ученым секретарем – П. А. Марков. Заведующим подсекцией Истории театра – А. А. Бахрушин, заведующим подсекцией Теории театра – В. Г. Сахновский, заведующим подсекцией изучения Творческих процессов – Л. Я. Гуревич, комиссии Современного театра и репертуара – С. А. Поляков, комиссии Автора – И. А. Новиков, комиссии Островского – Н. П. Кашин, изучения Зрителя – Н. Л. Бродский, Революционного театра – А. М. Родионов[225]225
  Подлинные протоколы № 1–6 заседаний п/секции Истории театра и материалами (так! – В. Г.) к ним. 6 октября 1925 – 29 марта 1926. Протокол № 3 от 3 декабря 1925 г. // Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 14. Л. 6–6 об.


[Закрыть]. Чуть позже уходит Бахрушин (хотя справочные издания сообщают, что он руководил работой Теасекции с 1921 по 1927 год, источники этого не подтверждают); избирается новый заведующий подсекцией Истории театра – Н. Д. Волков.

Таким образом, в конце 1925 года структура Теасекции такова: работают три подсекции – Теории театра (руководитель Сахновский, секретарь – Волков), Истории театра (руководитель Волков, ученый секретарь – В. В. Яковлев), Актера, переименованная в группу Психологии сценического творчества (руководила ею Гуревич, а ученым секретарем был Якобсон), и несколько комиссий: Автора (заведующий – Кашин, ученый секретарь Якобсон), изучения творчества А. Н. Островского (Заяицкий), Современного театра и репертуара (Марков, Волков), Зрителя (Бродский), Революционного театра (Родионов).

Президиум Теасекции «конструируется» из заведующего Теасекцией Филиппова, ученого секретаря – Маркова, заместителя заведующего – В. В. Яковлева и трех заведующих подсекциями (Сахновский, Волков, Гуревич)[226]226
  Протокол № 4 от 17 декабря 1925 г. // Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 12. Л. 8.


[Закрыть].

В конце того же 1925 года на заседаниях Теасекции горячо обсуждается еще одна важная тема: состояние современного западного театрального искусства. Дело в том, что из поездки по Италии и Германии возвращается Марков и 10 декабря он выступает с докладом на комиссии по изучению Современного театра. На выступление собирается около семидесяти слушателей, что свидетельствует о том, что от доклада ждут многого[227]227
  Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 16. Л. 6–19 об.


[Закрыть].

Предваряя сообщение, Марков обещает быть «менее патриотичным» и не упрекать театры Запада во второсортности в сравнении с русским театром. Рассказывает аудитории о восторженном немецком редакторе газеты Вейнкорфе (Weinkorf), коллекционере фарфора, увлеченном русским театром и отчего-то мечтающем увидеть у себя… Буденного[228]228
  Буденный Семен Михайлович (1883–1973), легендарный герой Гражданской войны, командарм 1-й Конной армии РККА, один из первых маршалов. В 1923–1937 годах – инспектор кавалерии Красной армии.


[Закрыть]. Марков спрашивает поклонника легендарного командарма, останется ли фарфор, если придет Буденный, не столько пытаясь заронить в душу собеседника некоторые тревожные предчувствия, сколько попросту не сдержав напрашивающуюся шутку от столь необычного соединения предметов поклонения в одной и той же душе. Конечно, в содержательной статье, которую молодой сотрудник Теасекции вскоре опубликует в открытой прессе, ни о Буденном, ни о фарфоре упоминаний не останется[229]229
  Марков П. А. Берлин (1925–1928) // Марков П. А. В театрах разных стран. М.: ВТО, 1967. С. 7–35.


[Закрыть].

Марков рассказывает об итальянских театрах, играющих на диалекте (стенографистка привычно пишет «диалектических»). В те годы театру Италии роль, власть режиссера неизвестна, он консервативен и питается любовью к игре актера, его мастерству, его эмоции. Но в оценках Маркова нет снобизма человека, хорошо знающего театр, ушедший далеко вперед. Его умозаключения свежи, остры, нетривиальны. Так, в частности, Марков говорит о «пафосе штампа», составляющем необычную прелесть для московского искушенного театроведа, знающего толк в эксперименте, новации, актуальном сценическом языке. Преклонение перед традиционным жестом, отточенным, разработанным до мелочей, появляющимся на условленном, одном и том же месте и передающим мельчайшие психологические движения, становится эмоциональной доминантой роли в целом и находит восторженный отклик зала. По сути, речь идет об умении артиста выделить важнейший фрагмент роли, обобщающий, завершающий все предыдущее повествование о цепочке событий пьесы, тщательно проработать его – и запечатлеть как важнейший смысловой акцент в зрительском восприятии спектакля в целом.

В разборе Маркова явственна привычка (и умение) анализировать рисунок роли и сцены в целом, выразительно передавая его и тут же объясняя его психологическую подкладку, театроведческое «обнажение приема» бесспорно и весьма плодотворно. (Не случайно после прослушивания доклада Маркова об Ильинском Филиппов констатирует, что марковское описание игры актера дает неизмеримо больше привычных рецензий.)

В скобках замечу, что вслед за докладом Маркова 4 февраля 1926 года последовали сообщения В. Э. Морица и С. А. Марголина «Театры и зрелища Парижа и Берлина по личным впечатлениям»[230]230
  Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 16. Л. 35–38.


[Закрыть], но, судя по всему, особенного интереса не вызвали.

Подытоживая рабочий год в отчете, секретарь сообщает, что за 1924/25 академический год в Теасекции состоялось 93 заседания, на которых присутствовало 1818 человек. На подсекциях в среднем – 10, на пленарных заседаниях – от 40 до 60 участников[231]231
  Отчет Теасекции за 1924–1925 гг. Протоколы пленарных заседаний Теасекции за 1924–1925 гг. // Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 4. Л. 249.


[Закрыть].

Но это в среднем – на заседание памяти Н. Е. Эфроса (1924) явилось 200 человек, обсуждение «Гамлета» привлекло 98 слушателей, «Мандата» – 111. Сами эти цифры говорят о многом.

В 1925 году в структуре Теасекции произошли существенные изменения: созданы подсекция Теории (к ней, по-видимому, перешли функции Методологической, которой более не существует) и кабинет по изучению Зрителя. Заявлена работа над Терминологическим словарем. Важными событиями года стали начавшаяся дискуссия Сахновского – Якобсона о сущности театра как художественного феномена, а также доклады Гвоздева («О смене театральных систем») и Маркова («О немецком театроведении»).

Зимние каникулы не затягиваются. И уже 4 января 1926 года на Президиуме Теасекции отчитывается подсекция Теории.

Участники заседания Президиума Теасекции постановляют:

«Согласно общевыработанного плана вести работу в трех разрезах:

1. Изучение теории театра (и теоретические основы истории театра),

2. Изучение театральной критики (ее проблематика),

3. Изучение учений о театре.

В качестве первоочередных вопросов:

а) проблематика театральной критики,

б) театр и его стиль,

в) эстетические и неэстетические элементы театра»[232]232
  Протокол № 5 от 4 января 1926 г. // Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 12. Л. 12.


[Закрыть].

14 января докладом Сахновского «Предмет спектакля» на заседании подсекции Теории будет продолжена дискуссия о сущности театрального искусства[233]233
  Там же. Л. 19. Тезисы доклада Сахновского и его обсуждение см. в главе 4.


[Закрыть].

18 января на заседании комиссии по изучению Автора с докладом «Драма как изображение рефлекса цели», построенным на рефлексологии И. П. Павлова, выступает Волькенштейн. Собравшиеся единодушно отвергают основную идею, общее мнение выражает Новиков, заявивший, что все же «от слюнотечения у собаки до Гамлета большое расстояние».

25 января 1926 года на совместном заседании доклад «Театр в Германии» делает Гвоздев, но не на территории ГАХНа, а в ВОКСе. Видимо, по этой причине в архиве Теасекции ни тезисов докладчика, ни прений не сохранено.

1 февраля на доклад Сахновского («Предмет спектакля») отвечает Якобсон, выступивший с сообщением «Взаимоотношения театра и литературы»[234]234
  Якобсон П. М. Взаимоотношения театра и литературы. Тезисы – 27 января. Доклад 1 февраля 1926 г. Протоколы заседаний комиссии по изучению Автора // Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 19. Тезисы – л. 13. Прения – л. 11–11 об. (Позже доклад был повторно прочтен на Комиссии по изучению художественной формы при Философском отделении ГАХН 25 мая 1926 г. // Ф. 941. Оп. 14. Ед. хр. 22. Л. 49.)


[Закрыть], тезисы представлены им еще 27 января.

4 февраля сотрудники Теасекции узнают приятную новость: Теасекция in corpore избрана в состав членов Комитета по изучению русского театра Петербургского Института истории искусств (Зубовского). Так сложилось, что петербургские театроведы были западниками, исследование же театра русского нуждалось в московском научном подкреплении. Избрание было не только честью и признанием, но и имело следствием обязательство включиться в совместную работу. И 23 февраля на пленарном заседании подсекции Истории для определения конкретных планов появляется посланец ленинградского ГИИИ В. Н. Всеволодский-Гернгросс[235]235
  Всеволодский-Гернгросс Всеволод Николаевич (1882–1962), историк театра, актер, педагог. Окончив Высшие драматические курсы (1908) и Горный институт (1909) в Санкт-Петербурге, с 1909 по 1919 год служил актером в Александринском театре. Но уже с 1910 года вступил на стезю театрального педагога, преподавал в Студии сценических искусств, Тенишевском училище и пр. С 1920 года – сотрудник ГИИИ по Театральному разряду. Отрицал идею зарождения русского театра под прямым воздействием и влиянием западного, настаивая на сугубо национальных его корнях. В 1929 году выпустил капитальную двухтомную монографию по истории русского театра. В 1930–1931 годах пролетарские критики вспомнят о дворянском происхождении ученого, и на страницах издания «Рабочий и театр» появится призыв: «сорвать с науки о театре вицмундир Всеволодского-Гернгросса». В 1944 году Всеволодский-Гернгросс переехал в Москву, преподавал в ГИТИСе. Был одной из жертв кампании по борьбе с космополитизмом.


[Закрыть]. Он предлагает объединить усилия ученых Театрального отдела Института истории искусств и ГАХН в общем проекте изучения русского театра, в том числе – и современного[236]236
  Протоколы пленарных заседаний подсекции Истории Теасекции… // Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 15. Л. 37.


[Закрыть].

22 марта Марков выступает с сообщением «Проблематика современного театра»[237]237
  Протокол № 10 от 22 марта 1926 г. // Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 17. Л. 24. Прения – л. 23. (Или: Ф. 941. Оп. 2. Ед. хр. 3. Л. 496.)


[Закрыть].

27 апреля Б. А. Фердинандов рассказывает об «Опыте записи спектакля»[238]238
  Протокол № 11 от 27 апреля 1926 г. // Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 17. Прения – л. 25–25 об.


[Закрыть].

13 мая Гуревич читает доклад «О природе художественных переживаний актера»[239]239
  Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 17. Л. 32–66 об. Прения – л. 68–68 об.


[Закрыть], представляя практически готовую к печати работу – 34 страницы машинописного текста. Прения проходят неделю спустя, 20 мая. Через две недели, 1 июня 1926 года, подсекция Актера переименовывается в подсекцию Психологии актерского творчества[240]240
  Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 12. Л. 44–44 об.


[Закрыть]. Гуревич остается ее руководителем.

22 мая Филиппов сообщает о предстоящей конференции ГАХН – в связи с подготовкой нового Устава ГАХН.

2 июня 1926 года, теперь – на Пленуме Теасекции повторно выступает с докладом «Проблематика современного театра» Марков[241]241
  Марков П. А. Проблематика современного театра // Ф. 941. Оп. 2. Ед. хр. 3. Л. 496; либо: Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 17. Л. 24.


[Закрыть]. Докладчик рисует картину театральной ситуации, какой она ему видится (и, заметим в скобках, дальнейшее течение событий подтверждает правоту критика). Он говорит о начале периода ассимиляции различных театральных течений, взаимопроникновения правого и левого фронтов. Констатирует, что время «пьесы-сценария» миновало, «слово приобретает на театре сейчас выдающееся положение» и беллетристы работают много интереснее драматургов. «Театр возьмет в обучение беллетристов».

Отвечая на споры о том, что зрителю «полезно» и что вредно, Марков завершает доклад важным тезисом: «Полезен всякий спектакль, поднимающий творческую энергию и углубляющий сознание и подсознание зрителя (в плане репертуарном Шекспир, Гоголь и т. д.), и вреден всякий спектакль, снижающий духовную жизнь зрителя, какими бы революционными фразами и патриотическими диалогами такие спектакли ни прикрывались („В наши дни“[242]242
  «В наши дни» – пьеса Н. Н. Шаповаленко. Премьера в театре МГСПС состоялась 12 января 1926 года. Режиссер П. И. Ильин.


[Закрыть], „Брат наркома“[243]243
  «Брат наркома» – пьеса Н. Н. Лернера. Премьера в Малом театре состоялась 27 января 1926 г. Режиссер Л. М. Прозоровский.


[Закрыть] и т. п.)».

В прениях <Н. П.> Горбунов[244]244
  Горбунов Николай Петрович (1892–1938), один из организаторов РАХН (ГАХН). «Потомок крупного московского финансиста, химик по образованию, он тихо поклонялся науке и пытался поддержать отдельных ее представителей», – пишет современный исследователь (см.: Тополянский В. Сквозняк из прошлого: Время и документы. СПб.: Инапресс, 2006. С. 129). В 1921 году – управляющий делами Совнаркома. В конце 1920‐х годов – член Художественного совета МХАТ, академик, с 1935 года – непременный секретарь АН СССР. Расстрелян.


[Закрыть] резонно замечает, что «П. А. Марков советует привлекать к театрам беллетристов, но это не выход, ибо благодаря условиям цензуры и беллетристы будут стеснены в своем творчестве так же, как и драматурги».

В бой бросается энергичный В. В. Тихонович, сообщающий важные вещи о ситуации со зрителем и произошедшей дифференциации театров: «Идеологию нельзя противопоставлять мироощущению. П. А. Марков считает зрителя глупым, а театральных людей умными. Но надо ориентироваться на умного театрального зрителя. После эпохи военного коммунизма зритель бросился в театр и повлиял на него экономически. Начались эксперименты театров над зрителем. В настоящее время зритель очень неопределенный и поэтому все театральные направления спутались. <…> Социальные группировки заменили эстетические. Эстетического деления теперь нет».

В заключительном слове Марков возвращается к своему утверждению (и настаивает на нем), что актер перерос драматургию. «Современные актеры создали много ценных образов, хотя они при этом оперируют почти негодным материалом. Сыграть какого-нибудь ходульно-благородного коммуниста – задача, для актера невыполнимая»[245]245
  Прения по докладу П. А. Маркова // Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 17. Л. 24.
  Ср. то, что писал в 1924 году Л. Б. Каменеву автор комедии «Сиволапинская» Дмитрий Чижевский: «Уважаемый товарищ Лев Борисович. Некоторые критики наших газет в оценке „Сиволапинской комедии“ упрекают меня и в детской болезни левизны, и в демагогии, и в контрреволюции слева. И все за председателя. У меня же одна была задача: дать такого коммуниста, который бы и твердым был, и привлек бы на себя симпатии зрителя. И в театре это достигается. За что же снимать „Сиволапинскую“ с репертуара, что, кто-то в „Известиях“ указывает Главреперткому? <…> <Лично я> обалдеваю от такой критики. Хоть писать брось» (РГАЛИ. Ф. 2599. Оп. 1. Ед. хр. 28. Л. 1–1 об.).
  Каменев Лев Борисович (Розенфельд, 1883–1936), советский политический и государственный деятель. В 1918–1926 годах – председатель Моссовета, в 1917–1927 годах – член ЦК, в 1919–1926 годах – член Политбюро ЦК ВКП(б). В 1936 году осужден по делу «троцкистско-зиновьевского центра». Расстрелян.


[Закрыть].

12 июня 1926 года В. В. Яковлев читает доклад: «Исторические основания реформы русской оперной сцены»[246]246
  Яковлев В. В. Исторические основания реформы русской оперной сцены. Протокол № 15 заседаний подсекции Истории от 12 июня 1926 // Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 15. Л. 49 – тезисы. Л. 47 – прения.


[Закрыть].

В июне же Волков возвращается из командировки в Ленинград. Его просили выступить с информацией о работе Теасекции ГАХН и «установить связь с работами Института путем взаимной информации и обмена докладчиками»[247]247
  Сообщение Н. Д. Волкова о результатах командировки в ленинградский ГИИИ // Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 12. Л. 44–44 об.


[Закрыть]. Прошло четыре месяца со времени принятия Теасекции в Комитет по изучению русского искусства ГИИИ (4 февраля 1926).

Затем Теасекция уходит на двухмесячные летние вакации.

На организационном Пленуме Теасекции 16 сентября 1926 года, переполненном накопившимися за летние месяцы разнообразными делами, проходят выборы руководителей подсекций[248]248
  Протоколы заседаний Пленума [Теа]секции и материалы к ним. 16 сент. 1926 – 16 июня 1927 г. // Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 24. Л. 1.


[Закрыть].

Новым председателем подсекции Современного театра избран Марков. Председателем исторической секции вновь становится Бахрушин. Председателем подсекции Теории остается Сахновский, Зрителя – Бродский, Психологии сценического творчества – Гуревич, подсекции Революционного театра – Родионов, в комиссии Автора Кашина сменяет Новиков.

Президиум Теасекции состоит из пяти человек, его возглавляет Филиппов (кроме него туда входят Бахрушин, Волков, Гуревич и Сахновский).

Десятый пункт повестки Пленума 16 сентября 1926 года – вопрос о получении рукописи Гоголя из Пушкинского Дома: в планах Теасекции на 1926 год намечена работа в связи с пьесой «Ревизор». Напомню, что Филиппов уже представлял программу изучения истории ее театральной рецепции. Пьесой, ее текстологией, вариантами, интерпретациями, а также историей сценических прочтений собирались заняться еще при жизни Н. Е. Эфроса, в самом начале деятельности Теасекции. Теперь пришел ее черед. Пленум намерен получить из Пушкинского Дома рукопись «Ревизора» с собственноручными пометками Гоголя (и театроведам ее вручают). Таким образом, когда в конце года Мейерхольд выпустит «Ревизора» и вокруг премьеры разгорится бурная дискуссия, Теасекция явит собой не только заинтересованную, но и основательно подготовленную публику.

Тем же числом (16 сентября 1926) датирована просьба некой Исследовательской театральной мастерской (за подписями А. В. Трояновского, Ю. В. Недзвецкого и Преображенского[249]249
  Преображенский – неустановленное лицо.


[Закрыть]) «войти в связь с ГАХН». Не найдя в деятельности мастерской ничего собственно исследовательского, в просьбе откажут.

Обращает на себя внимание необычно переполненный явочный лист Пленума, в котором отметилось свыше сотни посетителей: 53 сотрудника ГАХН и столько же приглашенных. Загадка разрешается, возможно, тем, что после заседания обещан концерт «Синей блузы».

И вот в стенах пречистенского особняка разливаются звуки слободской гармошки, голоса энергичных участников, перекрикивая один другого, представляют «ораторию». «Ударный коллектив „Синей блузы“ выступил с показом своих работ в Государственной Академии Художественных Наук. Программа вечера была составлена из последних номеров. В нее вошли: традиционный парад, „оратория“ к юношескому дню (МЮД), частушки под гармонь, водевиль „Раздвоение личности“, кооперативный чемпионат, монолог обывателя („Разговор с портретом А. И. Рыкова[250]250
  Рыков Алексей Иванович (1881–1938), советский политический и государственный деятель. Первый нарком внутренних дел (1917), первый председатель Правительства СССР (1924–1930), член Политбюро с 1922 по 1930 год. В 1928–1929 годах выступил против сталинской политики сворачивания нэпа и форсирования индустриализации и коллективизации («правый уклон»). В декабре 1930 года снят с поста председателя СНК и выведен из состава Политбюро ВКП(б), в 1937 году арестован. Расстрелян.


[Закрыть]“), куплеты пионера, обозрение „Москва на колесах“».

Автор отклика о выступлении синеблузников констатирует, что «ряд вещей просто стремились воплотить мажорное ощущение», но ограниченность реквизита, упрощенные донельзя костюмы и слабая техническая подготовленность актеров не могли дать художественного результата: «Вся программа идет на сплошном крике, слов в коллективной декламации разобрать почти нельзя, музыка сбивается на дешевую цыганщину». Достоинством выступавших остается разве только «сознательность в подборе номеров»[251]251
  Протоколы № 2–7 заседаний Президиума Теасекции (подлинники и копии) и материалы к ним. 20 сент. 1926 – 7 июня 1927. Выступление «Синей блузы» 16 сентября в ГАХН // Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 23. Л. 2.


[Закрыть].

20 сентября на заседании Ученого секретариата принимается решение о непременном ведении протоколов и предоставлении тезисов докладчиками. Специально подчеркивается, что «протоколы должны иметь научный характер», а прения в них – фиксироваться персонально. Порядок таков: протокол зачитывается на следующем заседании подсекции – и лишь затем подписывается и сдается в архив. С этого времени научные сообщения, обсуждаемые темы, дискуссии к удаче современного исследователя сохранены в относительном порядке.

Остаток года проходит в академических трудах над терминологическим словарем – и яростных спорах о мейерхольдовском «Ревизоре».

23 сентября на заседании специально созданной Терминологической комиссии, которая начала работу над Словарем художественных терминов (теперь так именуется Терминологический словарь), Филиппов выступает с сообщением об общих принципах Словаря.

На том же заседании в связи с предстоящей работой постановляют:

«просить Сахновского представить номенклатуру слов, относящихся к сцене,

Н. Д. Волкова – относящихся к зрительному залу,

Якобсона – представить дополнительный список слов.

Установить срок сдачи слов 15 ноября 1927 г.»[252]252
  Протоколы заседаний Комиссии художественной терминологии и материалы к ним. 23 сент. 1926 г. – 30 марта 1927 // Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 33. Л. 1, 3.


[Закрыть]

27 сентября 1926 года на организационном Пленуме сообщается о принятии нового Устава ГАХН, новых штатах – и необходимости в связи с этим подготовить отчеты сотрудников за последние пять лет[253]253
  Протоколы заседаний Пленума [Теа]секции и материалы к ним… // Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 24. Л. 1; либо: Протоколы № 2–7 заседаний Президиума Теасекции… // Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 23. Л. 5 об.


[Закрыть].

8 ноября на экстренном заседании Президиума Теасекции обсуждается проект нового распределения зарплат (по-видимому, в связи со вступлением в действие нового Устава ГАХН и, соответственно, обновленного штатного расписания)[254]254
  Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 23. Л. 22.


[Закрыть].

Каждая секция могла рассчитывать на 2000 рублей в год.

Зарплаты руководителей Теасекции осенью 1926 года таковы: П. С. Коган – 192 рубля, Л. И. Аксельрод и В. А. Филиппов – 96 рублей (ставка А); Родионов – 84 рубля, Бахрушин, Гуревич, Сахновский в качестве заведующих подсекциями – 60 рублей (ставка Б), основной массив «действительных членов» – 40 рублей. Рядовой «научный сотрудник» получал еще меньше.

Ставка А выплачивается при нагрузке в 96 часов в месяц. Рабочая нагрузка ставки Б составляет 72 часа[255]255
  Там же.


[Закрыть].

Молодой Марков на протяжении пяти лет получал всего 48 рублей – с небольшой доплатой (по-видимому, за исполнение функций ученого секретаря Теасекции). Понемногу ставки росли, и к концу 1926 года (с 22 октября) Марков был переведен на зарплату действительного члена, которая составляла уже 72 рубля[256]256
  Протоколы № 132–167 заседаний Ученого Совета ГАХН. Протокол № 135 // Ф. 941. Оп. 1. Ед. хр. 83. Л. 9.


[Закрыть].

Новая редакция Устава еще не отменяет наличие почетных членов Академии. Кандидатами в почетные члены ГАХН предложены Л. И. Аксельрод, А. А. Бахрушин, А. М. Горький, П. С. Коган, А. В. Луначарский, П. Н. Сакулин, К. С. Станиславский, Г. Г. Шпет, А. И. Южин.

30 сентября протокол № 1 заседания подсекции Теории[257]257
  Протоколы № 1–14 заседаний Теоретической подсекции… Протокол № 1 // Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 26. Л. 1–1 об.


[Закрыть] рассказывает о производственном плане в наступающем (академическом) году.

Сахновский информирует собравшихся о плане работ подсекции Теории.

«Работа подсекции будет группироваться вокруг темы „Ревизор“ на русской сцене», терминологических статей и дескриптивной рецензии, согласно с общими заданиями, данными всей Секцией отдельным ячейкам (курсив мой. – В. Г.).

Наряду с этими общими заданиями п/секция будет работать и в других планах: по освещению теоретических проблем, по вопросам театральной критики и по вопросам декораций. По последнему вопросу дали обещание прочесть доклады следующие лица: Я. А. Тугендхольд[258]258
  Тугендхольд Яков Александрович (1882–1928), критик, искусствовед. Окончив МГУ, продолжил образование в школе Антона Ашбе в Мюнхене. Автор монографии «Художественная культура Запада» (М.; Л., 1928).


[Закрыть], А. М. Эфрос[259]259
  Эфрос Абрам Маркович (1888–1954), театровед, переводчик, литературный и театральный критик, историк русского искусства. Окончил юридический факультет МГУ (1912). В 1924–1929 годах – хранитель и заместитель директора по научной части Государственного музея изобразительных искусств (ГМИИ). В 1937 году арестован. В 1940 году освобожден.


[Закрыть], Д. М. Чужой (Аранович)»[260]260
  Аранович Давид Михайлович (псевд. Д. Чужой; 1895–1964), искусствовед, художественный критик. С 1921 года внештатный сотрудник РАХН.


[Закрыть].

Далее Сахновский сообщает, что в связи с необходимостью выяснить проблему применения социологического метода к искусству театра он вел переговоры с работниками Философского отделения относительно методологического доклада на эту тему. Обещан доклад, где эта проблема будет освещена путем реферирования соответствующей части книги Дессуара[261]261
  Dessoir Max (1867–1947), немецкий эстетик и психолог, последователь В. Дильтея. С 1920 по 1934 год – профессор Берлинского университета. В работе «Ästhetik und allgemeine Kunstwissenschaft in Grundzuge» (Stuttgart, 1906) разделил искусства на два вида: подражательные, имеющие реальные формы (пространство и время искусства) и свободные, имеющие иррелевантные формы (архитектура, музыка). Вместе с Э. Утицем основал школу эстетики (так называемую «всеобщую науку об эстетике»). Его книга «Очерк истории психологии» была переведена на русский язык (СПб., 1912, авторизованный пер. М. В. Райх). Подробнее см.: Колленберг-Плотникова Б. Эстетика и общее искусствознание. Немецкие теории общего искусствознания как источник концептуальных новаций ГАХН // Искусство как язык – языки искусства. Т. 1. С. 143–171.


[Закрыть].

В эти же недели в России в свет выходит книга Станиславского «Моя жизнь в искусстве». Всемирно известный автор репетирует в своем особнячке неподалеку от проезда Художественного театра. Редактор книги – сотрудник Теасекции Гуревич.

Сахновский предлагает ряд небольших докладов, освещающих отдельные стороны этой работы.

В обсуждении принимают участие Гуревич, Волков, Марков.

Марков «считает совершенно необходимым уделить достаточное внимание книге Станиславского. Ввиду непонимания отдельных положений книги, как это выявилось в печати, надо создать как бы комментарий к книге, составленный из небольших докладов. Это необходимо сделать и по отношению к книге, и к театральной культуре.

Гуревич, соглашаясь с планом, напоминает о работе над Терминологическим словарем, предлагая больше внимания уделить проблеме словарных статей.

Волков указывает на необходимость осветить вопрос методики дескриптивных рецензий»[262]262
  Протокол № 1 от 30 сентября 1926 г. // Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 26. Л. 1–1 об.


[Закрыть].

Дело в том, что критика середины 1920‐х, увлеченно отрицая либо защищая спектакль, даже не воспроизводит его концепцию, а лишь оценивает идеологическую направленность. При этом собственно театральная плоть зрелища, от решения декораций до сценического рисунка ролей, остается незафиксированной. Ярким примером могут служить мхатовские «Дни Турбиных», в связи с которыми на страницы печатных изданий вылилось около трехсот откликов, статей, запальчивых заметок, даже – стихотворных эпиграмм. И из всего этого обильного словесного материала невозможно представить облик спектакля, увидеть, как и что происходило на сцене. Именно поэтому театроведы говорят о необходимости рецензии дескриптивной, которая оставляла бы внятное описание театрального явления.