Текст книги "In Memoriam. Сборник воспоминаний, статей, иных материалов"

Арбитражное сообщество Швеции глубоко скорбит об уходе из жизни профессора Сергея Николаевича Лебедева, который скончался в этот понедельник, 11 апреля.

Профессор Лебедев был выдающимся юристом, признанным как у себя на родине, в России, так и за рубежом. Он успешно реализовал себя в нескольких отраслях права, в частности, внес значительный вклад в право международной торговли и морское право. Но на международном уровне, пожалуй, наиболее известен его вклад в развитие международного арбитража.

В России профессор Лебедев многие годы возглавлял Морскую Арбитражную Комиссию при Торгово-Промышленной Палате РФ, а также был членом Президиума Международного Коммерческого Арбитражного Суда при ТПП РФ.

За рубежом профессор Лебедев известен тем, что в течение долгого времени представлял Россию (тогда СССР) в качестве члена Комиссии ООН по праву международной торговли (ЮНСИТРАЛ), участвуя в разработке проекта Типового Закона о международном коммерческом арбитраже, а также других инструментов по унификации регулирования международного арбитража. Он также многие годы входил в состав Международного Совета по Коммерческому Арбитражу (МСКА/ICCA), являясь его почетным Вице-президентом.

Важно отметить, что профессор Лебедев сыграл решающую роль в подписании так называемой Факультативной арбитражной оговорки – Соглашения между Торгово-промышленной палатой СССР и Американской арбитражной ассоциацией о разрешении споров (1977), согласно которому Швеция была избрана в качестве места разрешения торговых споров между советскими (позднее – российскими) компаниями, с одной стороны, и компаниями из США, с другой. На основании указанного Соглашения Арбитражный институт Торговой палаты Стокгольма получил роль назначающего органа, а также функции администрирования таких споров. Профессор Лебедев также играл важную роль при дальнейшем пересмотре положений данного Соглашения в начале 1990-х годов, связанного с распадом Советского Союза.

Профессор Лебедев был также активен и как арбитр, участвуя в арбитражах по всему миру, в том числе неоднократно в Стокгольме. Многие шведские юристы ценили его поистине острый ум, солидный опыт и креативный подход в решении правовых коллизий.

В качестве признания его существенного вклада в дело развития международного арбитража, и повышения престижа Швеции как места разрешения споров, профессор Лебедев был удостоен титула Командора Королевского Ордена Полярной Звезды, который вручил ему король Швеции Карл XVI Густав. На церемонии, прошедшей в Королевском Дворце 21 октября 2003 года, профессор Лебедев был награжден совместно с профессором Танг Худжи (Китай) и судьей Ховардом Хольцманном (США).

«С уходом профессора Лебедева международное арбитражное сообщество потеряло одного из своих Титанов» – говорит Глава Правления Арбитражного института ТПС, профессор Кай Хобер. – «Его утрата невосполнима. Мы благодарны ему за вклад, который он внес в науку и практику арбитража».

«Мы впервые познакомились с профессором Лебедевым в 1983 году на одном из первых семинаров, проводившихся совместно Арбитражным институтом ТПС и МКАСом (в то время ВТАК)» – вспоминает Кай Хобер. – «С тех пор мы с ним неоднократно встречались: заседали вместе в составе арбитражей, а иногда я выступал представителем стороны в арбитраже, где он был арбитром. И, конечно же, мы с профессором Лебедевым участвовали во многих семинарах и работали вместе в рамках Рабочей Группы по Арбитражу в ЮНСИТРАЛ. Мы были хорошими друзьями. Сегодня поистине грустный день».

«С профессором Лебедевым было всегда приятно работать» – вспоминает Ульф Франке, в прошлом Генеральный Секретарь и Глава Арбитражного института ТПС, работавший с Сергеем Николаевичем при подготовке Соглашения между СССР-США о Факультативной арбитражной оговорке 1977, и в рамках Международного Совета по Коммерческому Арбитражу, и по другим многочисленным вопросам. – «У него многому можно было поучиться. И он всегда умел воодушевить и поддержать собеседника. Его уход – это большая утрата и для международного арбитража».

Печатается по: Памяти профессора Сергея Николаевича Лебедева (1934–2016) (13 апреля 2016) // www.sccinstitute.com/ru/о-тпс/новости/2016/памяти-профессора-сергея-николаевича-лебедева-1934-2016

A leading light of Russia’s international arbitration community for the past 40 years, Sergei Lebedev, has died in Moscow aged 81.

Sergei Lebedev

Lebedev was known for his long association with the Moscow Institute of International Relations (MGIMO) where he studied in the 1960s and went on to become a professor and head of the private international and civil law department for 30 years. He lectured at the institute until his final days.

He was president of Russia’s oldest arbitration institute, the Maritime Arbitration Commission at the Russian Chamber of Commerce and Industry (established in 1930) for almost as long as he was connected to MGIMO, from 1972 to 2012. He was also part of the presidium or governing body of the chamber’s International Commercial Arbitration Court (MKAS).

He acted as an arbitrator in more than 700 maritime, commercial, construction, corporate and investment disputes in Russia and further afield, including in Beijing, Geneva, Helsinki, Kiev, London, Minsk, Stockholm, Warsaw and Zurich.

Two years ago, he was part of a SCC Arbitration Institute tribunal that issued the highest ever award of damages under the Energy Charter Treaty in favour of Moldovan investors in Kazakhstan, though the award was quickly surpassed by the one in the Yukos arbitrations.

He also participated in the work of international organisations, including the UN Commission for International Trade Law, and played an important role in the drafting of the UNCITRAL Model Law and arbitration rules.

In 1993, he was the driving force behind the adoption of the Russian International Commercial Arbitration Act, the country’s first act based on the Model Law.

He became vice president of ICCA (the International Council for Commercial Arbitration) and of the Russian associations for international law and maritime law.

“A Huge Loss”

V.V. Veeder QC, a UK arbitrator based at Essex Court Chambers in London, tells GAR that he knew Professor Lebedev for more than 30 years as a professional and academic.

Veeder describes him as “a fine lawyer, with an immense knowledge and understanding of international arbitration in Russia and elsewhere, and a particular fascination with the common development of arbitration law and practices in different countries with dissimilar legal traditions.”

“He was also ‘a very good bloke’ with a sharp but friendly sense of humour,” Veeder says. “He will be long remembered and much missed within the arbitral community.”

Loukas Mistelis, the director of the Queen Mary School of International Arbitration, worked as secretary to the Contract for International Sale of Goods Advisory Council of which Lebedev was a founding member. He calls him a “a well-established academic with a focus on private international law and comparative law, who developed a significant career in arbitration.”

Mistelis remembers in particular “his gentle manner, inquisitive mind and ability to reach out; he always made time for small talk and to try and engage with people, and was supportive of his friends and students.”

Roman Khodykin, partner at Berwin Leighton Paisner in London and Moscow and one of Lebedev’s former students, regards himself as “very fortunate” to have had him as the research supervisor for his PhD. “My dissertation was on the principles underlying conflict of laws rules and we spent many hours together discussing the nuts and bolts of my research,” he says.

“He was second to none in Russia in terms of experience, had an incredibly sharp mind and could always see the wood for the trees. His wisdom and sense of humour contributed in a very valuable way to the management of his arbitrations and scholarly projects. His unexpected death is a huge loss for the Russian arbitration community.”

Alexander Muranov, associate professor at MGIMO and managing partner of Muranov Chernyakov & Partners in Moscow, was also among Lebedev’s PhD students. He describes him as a man “of enormous experience,” who taught him and others a great deal.

Vladimir Khvalei, partner at Baker & Mackenzie in Moscow, calls him “the father of Soviet and Russian arbitration.”

“He had an undisputable reputation as an arbitrator and used all his weight, authority and charm to convince the Duma to adopt the UNCITRAL Model Law 23 years ago,” Khvalei says.

“He was also one of the most pleasant men I ever knew.”

A Lifelong Connection to the Sea

Lebedev was born in 1934 in Sebastopol, in Crimea, which was then part of the recently formed Soviet Union. His maternal grandfather was a seaman in the imperial navy under the Tsar and his father, who was of peasant stock, a captain in the Soviet navy.

“It seemed that I, also, was destined for a career at sea until my father took me on a trial voyage on the Black Sea from Sebastopol to Odessa,” Lebedev told Shipping and Transport International in an interview some years ago, when he was 77. While sea sickness blighted that first voyage, the sea did go on to play a prominent role in his future career.

Lebedev enrolled at the law school of the Institute of Foreign Trade in Moscow in 1952, studying private and commercial law. He then worked for three years for a ship chartering company before embarking on his PhD at MGIMO.

In 1961, at the height of the Cold War, he became the first Soviet student to study law in the US, at the University of Michigan. Deluged with questions about the Soviet Union from students, staff and the local media, he joked that he “took up smoking to give himself more time to think of answers.”

He returned to the Soviet Union in 1962 and recalled that he had “no difficulty in reintegrating into Soviet life.” A year later, he was awarded his PhD, having submitted a dissertation on the recognition and enforcement of foreign arbitral awards, at that time an undeveloped area of research even though the New York Convention had been in force for five years.

Lebedev joined Russia’s delegation to UNCITRAL in 1970 and took on the presidency of the Maritime Arbitration Commission two years later. Speaking to Shipping and Transport International, he described the work of the commission as a source of great pride, assuring his interviewer that there was no “political pressure” as to the outcomes of the disputes, which were “purely commercial.”

He noted that the commission was one of the first institutions in the world to embrace transparency by publishing arbitral awards, in 1932, “to show the outside world” that correct decisions had been reached without state intervention. It was also among the first to offer parties a list of foreign arbitrators to choose from.

Another arbitral institution that has a debt of gratitude to Lebedev is the Arbitration Institute of the Stockholm Chamber of Commerce. In 1977, Lebedev, Howard Holzmann of the American Arbitration Association and Ulf Franke of the SCC reached a deal whereby the institute would become the main provider of international arbitration between US and Soviet parties at a time when business relations were tainted by mutual mistrust.

The deal transformed the fortunes of the institution, which has had a reputation for resolving East-West disputes ever since.

From the 1970s to the 1990s, Lebedev was a frequent delegate to international conferences considering the adoption of conventions and treaties relating to arbitration and conciliation, the sale of goods and the carriage of goods by sea (the “Rotterdam rules” of 2008).

He also published numerous books and articles on arbitration, conflicts of law and maritime law, alone and with others.

In the 1990s, he sat on the United Nations Compensation Commission – an organ of the UN Security Council that decided claims and compensation for losses and damage suffered as a result of Iraq’s 1990 and 1991 invasion and occupation of Kuwait, which precipitated the Gulf War.

Russia, of course, experienced its own upheaval in 1992, when the Soviet Union collapsed. Speaking to Shipping and Transport International, Lebedev noted the great legal changes that ensued, including the development of principles of human rights and freedom of speech and the right to private property that was enshrined in the new Russian constitution.

In the shipping sector, he was not convinced the changes were for the better. In Soviet times, major shipping companies had strong legal departments exercising control over all aspects of shipping and chartering, he explained. The legal work of the much smaller privately owned companies that replaced them was poor in comparison.

More recently, in 2014, Lebedev saw his native Crimea – which had become part of Ukraine after the dissolution of the Soviet Union – again declared part of Russia.

In terms of international arbitration, he lived to see the passing of a new Russian act late last year that will enter into force in September 2016 and owes much to his 1993 act.

Honours

Lebedev was the recipient of numerous honours, including the Soviet Union’s Order of Friendship among the People that recognised those who had contributed to international relations.

He also received Sweden’s Royal Order of the Polar Star, bestowed on him by King Carl XVI Gustaf in 2003 for his contribution to the development of international arbitration.

Outside the field of law, he loved to play chess, for which he won championships as a child in Crimea, and to spend time in his country house outside Moscow.

He is survived his wife, Asya, an artist and industrial designer; his daughter, Elena, an economist; and his grandson, Nikolai, who followed him into the legal profession and assisted him in his international arbitration work.

His funeral will take place tomorrow and there will be a remembrance service at Sklifosovksy Hospital in Moscow at noon.

Alison Ross

Печатается по: Ross A. Sergei Lebedev, 1934–2016 // Global Arbitration Review (GAR). 2016. Apr. 12.

В Москве на 82-м году жизни перестало биться сердце потомственного севастопольца Сергея Николаевича Лебедева – заслуженного юриста Российской Федерации, председателя Морской арбитражной комиссии, члена Совета при Президенте России по совершенствованию правосудия, заведующего кафедрой МГИМО Министерства иностранных дел РФ. Имя арбитра Лондонского международного третейского суда С.Н. Лебедева включено в известные зарубежные энциклопедии: Биографическую и Кембриджскую.

Сергей Лебедев навсегда всем сердцем был прописан в нашем городе. Мы встречались довольно часто, беседовали и в Севастополе, и Москве на самые разнообразные темы, вспоминая с теплотой школьные годы. Сергей Лебедев летом 1952 г. с «серебряным» аттестатом отправился в Москву, собирался на юридический факультет МГУ. Уже в столице он узнал, что юридический факультет открылся и в институте внешней торговли. Там ему как медалисту назначили собеседование на август. Еще два месяца он занимался английским с преподавателем в Севастополе. Вернувшись в Москву, Сергей в полной мере проявил знания, его зачислили студентом. Через год юридический факультет объединили с МГИМО. Там он стал по окончании вуза аспирантом, затем – преподавателем. И в течение трех десятилетий возглавлял кафедру международного [частного] и гражданского права. Сергей Лебедев набирался опыта и как арбитр в более чем 600 международных судах и комиссиях ООН. Его значительный вклад в развитие международного коммерческого арбитража получил мировое признание: в 2004 году король Швеции Карлос XVI Густав вручил ему орден «Полярная звезда», которым отмечают выдающихся юристов-международников.

От Пекина до Монреаля, от Лондона до Афин, от Гамбурга до Кейптауна, от Парижа до Нью-Йорка пролегли дороги нашего земляка. И все же самым дорогим городом для него всегда был Севастополь.

– Это мой родной город, – рассказывал Сергей Николаевич, – уезжая откуда, я увозил неизменное чувство любви к нему. Здесь мои корни: дедушка Филипп – бывший матрос Балтийского и Черноморского флотов, бабушка Агафья, мама, отец – капитан 1 ранга, участник Отечественной войны, обороны Севастополя, друзья, среди которых я рос. Помнится, была такая популярная песня: «Мой адрес не дом и не улица… мой адрес Советский Союз». Она меня не очень вдохновляла… Советский Союз был жив, пока жила моя улица, светились окна в нашем доме в родном Севастополе. Вспоминаю, как однажды встретился с известным выпускником нашей третьей школы Вадимом Богословским. Он первым из севастопольцев поступил в МГИМО. И почти сразу оказался в Нью-Йорке, работал в советском представительстве при ООН. Там мы однажды увидели друг друга. И два вечера подряд говорили вовсе не о дипломатических делах, а с душевным теплом вспоминали Севастополь, наших одноклассников и дорогих учителей.

В прошедшем году севастопольцы, окончившие московские вузы, продолжавшие в столице жизненный путь, наметили посетить город своей юности в связи со 140-летием родной школы. Сергей Николаевич, как признанный почетный консул, обзванивал земляков, и они готовились к торжественной встрече. Но не случилось.

И все же в школьный юбилейный вечер севастопольцы напомнили о себе, послав поздравительную телеграмму от московского землячества выпускников 1952 года. Ее подписали 7 человек. Они благодарили своих замечательных учителей, которые дали им путевку в большую жизнь. Присутствующие в зале бурными аплодисментами встретили это послание.

Записанный диск с торжественного юбилейного собрания школы был отправлен Сергею Николаевичу Лебедеву. По традиции у него дома собирались ежегодно 13 января севастопольские москвичи. Так было и на этот раз. Друзья подарили своему почетному консулу сердечное четверостишие:

 
Он и в Москве не расстается с Севастополем.
Он верность городу хранит в душе с тоской.
И хоть ходил под стенами Акрополя,
Себя он видел на Большой Морской.
 

Тот день оказался последним дружеским общением севастопольцев – выпускников школы № 3 – в Москве. Они и очень многие севастопольцы сохранят светлую память о Сергее Николаевиче Лебедеве – прекрасном человеке, достойном гражданине родного города Севастополя.

Борис Никодимович Гельман, выпускник школы № 3 г. Севастополя

Печатается по: Гельман Б. Кавалер ордена «Полярная звезда». Памяти профессора С.Н. Лебедева // Слава Севастополя. 2016. 23 апр. № 70 (24685). С. 3.

II. Профессора МГИМО В.А. Кабатов и С.Н. Лебедев
Статьи In Memoriam

Коллизионные аспекты критерия предвидимости во внедоговорных обязательствах

Екатерина Андреевна Абросимова, преподаватель кафедры международного частного и гражданского права МГИМО МИД России, ответственный секретарь Информационного центра Гаагской конференции по международному частному праву в Москве

Данная статья посвящается памяти двух выдающихся ученых – проф. Кабатова Виталия Алексеевича и проф. Лебедева Сергея Николаевича. Их утрата невосполнима. Немногое могут сделать их благодарные ученики, несколько поколений которых преподают на кафедре МЧиГП МГИМО МИД России, имя которой дал Сергей Николаевич. Лишь не забывать рассказывать все новым и новым студентам о скромном величии двух признанных гениев частного права. Лишь посвящать их памяти свои вклады в науку, продолжая начатые ими научные разработки. Сергей Николаевич посвятил множество трудов международному частному праву; одно из последних его достижений – двухтомный учебник по МЧП для студентов международно-правового факультета под его редакцией11
  Международное частное право: Учебник: В 2 т. / Отв. ред. С.Н. Лебедев, Е.В. Кабатова. Т. 1: Общая часть. – М.: Статут, 2015. 400 с.; Т. 2: Особенная часть. – М.: Статут, 2015. 764 с.


[Закрыть]. А Виталий Алексеевич в своей научной деятельности неоднократно обращался к обязательственной части гражданского права22
  См., например: Долинская В.В., Кабатов В.А. Глава 5. Общие положения об обязательствах // Учебник по публичному и частному праву: В 2 т. Т. II. Частное право / МГИМО (У) МИД России; Под общ. ред. проф. А.А. Костина. – М.: Статут, 2008. С. 65–81; Обязательственное право Польской Народной Республики, Социалистической Республики Румыния и Чехословацкой Социалистической Республики: Учеб. пособие / МГИМО МИД СССР; Под ред. В.А. Кабатова. – М., 1982. 90 с.


[Закрыть]. Пусть данная статья, посвященная некоторым коллизионным проблемам внедоговорных обязательств, послужит скромным напоминанием о неоценимых достижениях двух великих Людей.

* * *

Автор неоднократно обращался к теме предвидимости, однако до сих пор рассматривался исключительно ее материальный аспект, т.е. влияние критерия предвидимости на возможность расторжения договора или размер возмещения при истребовании убытков. В данной статье уделяется внимание коллизионному аспекту критерия пред-видимости, а именно влиянию возможности предвидеть ту или иную территориальную связь правоотношения на выбор судом права, применимого к этому отношению.

В коллизионных нормах такая зависимость наблюдается в основном в части внедоговорных обязательств. Тем не менее идея необходимости применения критерия предвидимости для сохранения баланса интересов сторон присутствует здесь так же, как и в договорных обязательствах (их материальном аспекте). В российском ГК, как и в праве ряда стран и некоторых наднациональных источниках, критерий предвидимости как фактор выбора применимого права атрибутируется нескольким видам внедоговорных обязательств, в основном генеральному причинению вреда11
  Здесь и далее используется классификация автора (см. подробнее: Абросимова Е.А. Внедоговорные обязательства в МЧП. Косвенная автономия воли // Право и экономика. 2016. № 6. С. 55–62).


[Закрыть], а также такому сингулярному деликту, как ответственность производителя за вред, причиненный продукцией. Некоторые страны, в которых принят отдельный закон об МЧП, содержат более дробное регулирование для отдельных видов деликтов (впрочем, наличие отдельного закона не показатель; например, Нидерланды22
  Dutch Civil Code. Book 10. Private International Law. Title 10.14. Non-contractual obligations <http://www.dutchcivillaw.com/civilcodebook01010.htm> (последнее посещение – 4 марта 2017 г.).


[Закрыть] и другие члены ЕС в соответствующий раздел просто включают ссылку на Регламент «Рим II»33
  Регламент (ЕС) № 864/2007 Европейского Парламента и Совета от 11 июля 2007 г. о праве, подлежащем применению к внедоговорным обязательствам («Рим II») <http:// eulaw.edu.ru/documents/legislation/collision/vnedogovornoe.htm#_ftn1> (последнее посещение – 15 января 2016 г.) (далее – Регламент «Рим II»).


[Закрыть]). В качестве примера такого сингулярного деления можно привести Кодекс МЧП Турции, где в числе прочих в качестве разновидности внедоговорного обязательства указан вред, причиненный СМИ, в том числе с помощью сети «Интернет» (что отвечает идее автора о необходимости выделения такого деликта в отдельную категорию с точки зрения коллизионного регулирования). В ст. 35 Кодекса законодатель ссылается на необходимость использования критерия предвидимости для более справедливого определения права, применимого к указанным обязательствам44
  Турецкий кодекс 2007 г. о международном частном праве и международном гражданском процессе (Закон № 5718, принят 27 ноября 2007 г.) (пер. Л. Берестень) // Журнал международного частного права. 2009. № 3 (65). С. 57–76 <https://pravo.hse.ru/data/2016/04/05/1126272656/Турция%202007.pdf> (последнее посещение – 4 марта 2017 г.).


[Закрыть].

Как писал автор в одной из предыдущих статей, посвященной материальному аспекту предвидимости, и как уже отмечалось выше, применение критерия предвидимости помогает сохранить баланс интересов сторон и способствует реализации принципа справедливости как основополагающего принципа правотворчества и правоприменения. Суть заключается в том, что любая сторона, вне зависимости от того, является ли она неисправной стороной в договоре или делинквентом во внедоговорных обязательствах, должна иметь возможность предвидеть и прогнозировать последствия своих действий. Лицо, обладающее правосознанием (что необязательно означает невозможность или нежелание совершать противоправные действия), при планировании поступков или оценке последствий уже совершенных действий ориентируется на определенные правовые нормы (правовую систему). Если сторона, даже совершившая противоправное деяние, не рассчитывала и не могла рассчитывать на территориальную связь и, соответственно, на применение права той или иной страны, было бы несправедливо подчинять ответственность такой стороны указанному праву. Это лицо не ориентировалось и не должно было ориентироваться на данные нормы права, не учитывало условия наступления ответственности по такому праву, размер и объем возмещения и множество других факторов, имеющих значение при принятии решения о совершении того или иного действия. Можно возражать, опираясь на противоправный характер действия, что такие действия в принципе не должны совершаться и правонарушитель должен быть готов к претерпеванию неблагоприятных последствий. Однако ситуации могут быть весьма различны, но вместе с тем принцип справедливости должен лежать в основе любого акта правоприменения. Не зря еще древнеримские юристы утверждали, что наивысшая законность есть наивысшая несправедливость11
  Покровский И.А. История римского права. Мн.: Харвест, 2002 (СПС «КонсультантПлюс»).


[Закрыть].

Если говорить о генеральном деликте – неквалифицированном причинении вреда, то следует отметить, что те страны, которые следуют системе генерального или смешанного деликта, на данный момент придерживаются разных подходов в закреплении коллизионных правил. С учетом нынешнего этапа развития МЧП право всех стран, к регулированию в которых обращался автор, совпадает в отношении возможности и непреложности применения принципа автономии воли. Затем в различных комбинациях чаще всего предлагаются lex loci delicti commissi, lex loci damni и совпадающий домицилий (гражданство) делинквента и потерпевшего. Первая упомянутая привязка возникла раньше всего и исторически использовалась в большинстве государств, но на данный момент считается устаревшей11
  См., например: Международное частное право: Учебник: В 2 т. Т. 2: Особенная часть / Отв. ред. С.Н. Лебедев, Е.В. Кабатова. С. 463–464.


[Закрыть]. Тем не менее российский законодатель продолжает придерживаться генерального характера такой привязки, отступая от своего правила – следовать в реформе МЧП курса, заданного регламентами «Рим I» и «Рим II». В Регламенте «Рим II», посвященном выбору права, применимого к внедоговорным обязательствам, разработчики исходят из того, что принцип применения права места наступления вредоносных последствий заменяет собой привязку к месту совершения противоправного действия.

Итак, если оставить в стороне привязку совпадающего домицилия (гражданства), которая в том или ином виде встречается в большинстве кодификаций, страны стоит разделить на группы по следующим основаниям: lex loci delicti commissi имеет приоритет перед lex loci damni, причем применение последней обусловлено учетом дополнительных факторов (справедливости, как в Законе об МЧП Венгрии22
  Международное частное право: Иностранное законодательство / Предисл. А.Л. Маковского; сост. и научн. ред. А.Н. Жильцов, А.И. Муранов. М.: Статут, 2001. С. 228–249.
  По состоянию на 2010 г. см.: <https://pravo.hse.ru/data/2015/12/10/1133684446/Вен-грия%202010.pdf> (последнее посещение – 24 января 2017 г.).


[Закрыть], или критерия предвидимости); обе привязки равнозначны, и норма носит альтернативный характер (например, в Германии33
  Einführungsgesetz zum Bürgerlichen Gesetzbuche (EGBGB) <http://www.gesetze–im–internet.de/bgbeg/index.html> (последнее посещение – 24 января 2017 г.).


[Закрыть] или Турции); lex loci damni преобладает, причем lex loci delicti commissi может вообще не применяться (Регламент «Рим II», Закон о МЧП Сербии44
  Радна верзија Закона о међународном приватном праву <http://arhiva.mpravde.gov.rs/cr/news/vesti/zakon-o-medjunarodnom-privatnom-pravu-radna-verzija.html> (последнее посещение – 24 января 2017 г.).


[Закрыть]).

Нас в данном случае будет более всего интересовать первая группа – страны, в которых применение права страны, в которой наступил вред, обусловлено учетом дополнительных обстоятельств. Сосредоточим свое внимание на критерии предвидимости. Следует заметить, что, принимая во внимание общемировую тенденцию отхода от lex loci delicti commissi в пользу lex loci damni, можно было бы предположить, что страны первой группы пользуются старыми кодификациями МЧП (в особенности те, которые дополняют привязку lex loci damni дополнительными условиями, лишая норму альтернативного характера). Справедливо ли такое замечание? К указанной группе можно отнести Россию (последняя крупная редакция норм МЧП от 2013 г., причем изменения вносились также и в нормы, регулирующие внедоговорные обязательства), Швейцарию (действительно довольно старая, первая в мире кодификация МЧП), Бельгию (изначально норма носила альтернативный характер, но в 2009 г. был добавлен тот самый критерий предвидимости). Думается, что нельзя говорить об устаревании критерия lex loci delicti commissi. В деликтной ответственности вообще сложно сформулировать привязку исходя из принципа справедливости. Применение lex loci delicti commiissi менее справедливо по отношению к потерпевшей стороне, lex loci damni – по отношению к делинквенту. Хотя рассуждение может быть и таким, что потерпевшая сторона, находясь на территории той страны, где был причинен вред, сознательно готова была подчиниться законам такого государства. Лицо же, наносящее вред, не могло предусмотреть возможность его наступления на иной территории. И в данном случае логично и органично выглядит описываемый критерий предвидимости: если делинквент мог предвидеть наступление вреда на территории иного государства, он должен учитывать возможность применения права такого государства. В отношении справедливости указанного ограничения ряд ученых придерживается той же позиции, что и автор. В частности, Л.Б. Забелова пишет, что «[о]говорка о „предвидимости“ наступления вредоносного результата в той или иной стране призвана защитить добросовестного делинквента в случае, если законодательство страны, где действовал причинитель вреда, не предусматривает ответственность за то или иное действие или предусматривает меньшую ответственность, чем законодательство той страны, где был причинен вред, и причинитель вреда (делинквент) не предвидел и не мог разумно предвидеть наступление вреда в этой стране»11
  Забелова Л.Б. Обязательства из причинения вреда и неосновательного обогащения в международном частном праве <http://www.ipages.ru/index.php?ref_dl=1&ref_item_ id=5917> (последнее посещение – 24 января 2017 г.).


[Закрыть].

Такое построение выглядит логично. Но для того чтобы не терзаться вопросами справедливости (именно на это и хочется надеяться), разработчики коллизионных норм и исходят из начал автономии воли и поиска общей для сторон обязательства правовой системы – привязки совпадающего гражданства и домицилия. В этом случае стороны, очевидно, рассчитывают подчиниться такому совпадающему правопорядку в силу устойчивых правовых связей с упомянутыми государствами.

Говоря о предвидимости в генеральном деликте, следует иметь в виду два обстоятельства, которые в значительной степени зависят от того, какую формулировку избрал законодатель для коллизионной нормы, обремененной критерием предвидимости. Речь идет о вопросах распределения бремени доказывания и о том, кто именно принимает решение о возможности (необходимости) применения права страны места наступления вредоносных последствий. Еще вызывает интерес сама процедура и в целом возможность доказывания такой предвидимости, но ответ на этот, пожалуй, наиболее сложный вопрос слишком сильно зависит от обстоятельств спора, чтобы быть предметом рассмотрения в научной статье.

Российский законодатель во время внесения последних изменений в ГК РФ в 2013 г. никаким образом не обновил формулировку в отношении иерархии двух критериев и использования критерия предвидимости. Думается, в такой ситуации в качестве отправной точки будет вполне уместна ссылка на два комментария к ст. 1219 ГК РФ (2004 и 2005 гг. соответственно), где толкование указанной статьи предлагали Е.В. Кабатова и А.В. Банковский11
  См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Часть третья / Отв. ред. Л.П. Ануфриева. М.: Волтерс Клувер, 2004. С. 543 (автор комментария к ст. 1219 – Е.В. Кабатова); Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части третьей: В 3 т. Т. 3 / Под ред. Т.Е. Абовой, М.М. Богуславского, А.Г. Светланова. М.: Юрайт-Издат, 2005. С. 440–441 (автор комментария к ст. 1219 – А.В. Банковский).


[Закрыть]. В целом авторы сходятся в том, что суд лишь вправе, «может», но не должен применить право locus damni при условии доказанности предвидимости. Подобная модальность в данном случае вполне уместна, иначе суд мог бы, например, исходить из необходимости применения такого права, если бы счел, что разумное лицо могло бы в сходных обстоятельствах предвидеть возможность наступления последствий противоправного деяния в конкретной иной стране. Кстати, в статье напрямую не указывается на критерий разумности, законодатель использует субъективный фактор: «причинитель вреда предвидел или должен был предвидеть». Хотя формулировка «должен был», скорее, предполагает, что при оценке такого обстоятельства будет использоваться критерий разумного лица. Чешский законодатель еще больше расширяет возможность применения lex loci damni и, думается, подразумевает именно критерий разумности, используя формулировку не «должен», а «мог», т.е. в расчет берется потенциальная возможность, а не необходимая осмотрительность.