Текст книги "Последнее искупление только для ангелов. Часть 1. Последний"

Тени оживают

В зале Темного храма, перекатываясь эхом, пронесся последний звук заклинания. Ронахорн стоял в тени колонны, а возле его правой ноги, трясясь от неподдельного страха, находился Искатель.

– Хозяин, х-х-хозяин, осталось совсем мало времени, совсем мало… пока не поздно…

Но Ронахорн не обращая внимания на шепот беса, не моргая глазами, не сводил взгляд от центра зала. Колдун стоял у алтаря Тьмы, будто впал в транс, но на самом деле его объяло оцепенение.

– Хозяин, хозяин, – Искатель затрясся еще больше, – Хозяин, тени… тени оживают.

Свет от полной луны, попадая через стеклянный купол храма, образовывал тени, которые, нарушив свой правильный порядок, стали превращаться в осязаемый темно-серый туман. Все что находилось в храме, все, что могло отбрасывать тень, каждая пылинка лишилась собственной тени.

В центре зала образовалось призрачное подобие О’ны с раскрытыми крыльями, скрывающими что-то перед собой.

Наконец, туманный образ медленно развел крылья и, бесследно рассеиваясь, оставил одинокую фигуру, которая сидя на полу на одной ноге, а вторую поджав к телу, обнимала руками с зажатым оружием. Запястные двойные мечи касались пола. Тень О’ны склонила седую голову к колену, скрывая свое лицо.

– Хозяин, хозяин, – едва сдерживая дрожь в голосе, бес бормотал себе под нос, – По правую ее руку я вижу саму Смерть, а по левую Демона Теней. Хозяин, это очень, очень плохо.

– Вот и хорошо, – тихо промолвил Ронахорн, – Да падут же враги мои, и я вернусь, вернусь навсегда…

Тело колдуна рассыпалось в прах на гладкий каменный пол храма.

Глава 8 (O’na in Underground)

Девушка из ночного народа, хранящая внутри себя множество скрытых от всех загадок, решила прибавить в свой арсенал еще одно таинство, которое содержало внутри своих бесконечных проходов подземелье Падших ангелов.

Затхлый воздух коридоров подземелья казалось, въелся в одежду и крылья О’ны. В абсолютной темноте О’на медленно продвигалась вперед. Хотя она видела, как с каменных стен капала вода, под ногами клубилась пыль, а углы стен и выступающих камней переплетены паутиной. На некоторое время О’на почувствовала, что кто-то смотрит ей в спину, но, резко оглянувшись, она ничего не заметила.

Пройдя еще несколько ответвлений, О’на увидела вдалеке мерцающий свет факела. Вокруг все так же царила тишина и покой. О’на начала двигаться чуть быстрее, но как всегда настороженно. Добравшись до факела, который висел на углу еще одного ответвления, О’на медленно заглянула за угол.

Впереди находилась хорошо освященная комната, коридор, ведущий к ней, тоже с факелами, но они горели тускло, почти не отбрасывая света, это насторожило О’ну. Пройдя несколько метров по коридору, она заметила на полу небольшие плиты, они были еле видны, а свет падавший на пол, казалось, не освещал их, а наоборот скрывал от глаз посетителей. Обойдя все плитки, О’на наконец-то добралась до комнаты, но теперь это уже была не комната, а огромный зал, в самой глубине которого находился подиум с гробом. По углам гроба стояли подставки для свечей, они покрылись сеткой паутины и имели не приглядный вид. Пол и стены зала были испещрены мозаикой, какие-то рисунки с бьющимися воинами, письмена на непонятном языке, все сделано искусно, руками великого мастера своего дела.

О«на неторопливо прошла зал, не сводя глаз с надгробия, казалось, что оно притягивало О’ну, не оставляя ни единого шанса оторваться от него. Подойдя к гробу, она осмотрела его. Надгробие было из черного камня, на нем была выгравирована фигурка ангела, похожего на Н’Ариэля, но он был явно не падший. Ангел сидел на коленях, склонив голову, его крылья были сложены за спиной и касались земли. Под фигуркой была короткая надпись, всего из двух слов, на какой-то миг О’не показалось, что она может прочитать их, но чем больше она смотрела на слова, тем больше она не могла разобрать буквы.

Наконец, О’на оторвала взгляд от слов и принялась осматривать сам гроб. Он был сделан из того же камня, что и надгробие. Вокруг всего гроба по центру проходила небольшая канавка, в которой содержалась какая-то жидкость темного цвета, находившаяся в постоянном движении, но О’на не смогла найти ее источника, будто жидкость, текла по кругу сама по себе. На гробе находилось два замка из блестящего металла, они накладывались на канавку с жидкостью, но не преграждали ток, жидкость текла сквозь них.

Не дотрагиваясь до жидкости, О’на откинула два замка-защелки, из-за длинных когтей это далось ей с огромным усилием. Приподняв массивную крышку гроба обеими руками, она заглянула внутрь, и только сделав это, не успев толком разглядеть, что находится внутри, как сзади нее из коридора раздался голос.

– П-п-подожди меня!

Неожиданно нарушив тишину, слова разлетелись по всему залу. О’на резко обернулась назад, увидев вдалеке идущую фигуру, она громко крикнула:

– Стой!!!

Но было уже поздно. Происходящие далее события были настолько молниеносны, что они застали О’ну врасплох.

Обернувшись, О’на не достаточно быстро среагировала, как крышка гроба с грохотом упала в первоначальное положение. О’на отдернула руки, но самые кончики когтей остались под тяжелой плитой. Оглянувшись вновь назад, она увидела, как из стен коридора параллельно полу сверкнули огромные, раскаленные топоры-секиры и как маятники сложились на уровне головы идущего, в тот же момент из стен вылетели стрелы. Топоры одним ударом отсекли голову идущему, а стрелы отбросили обезглавленное тело на несколько метров.

Ни чуть не переживая за потерявшего голову, О’на посмотрела на руки и промолвила с легкой усмешкой:

– Черт, попалась.

В этот же момент из коридора выкатилась голова Мира и сказала то же самое, но с такой интонацией, будто он раздумывал о чем-то в это время. Посмотрев на подкатившуюся голову, О’на сказала с удивлением:

– Болван, ты, что еще не мертв?

Голова Мира подкатилась поближе и, покачиваясь, остановилась, вытаращив глаза на О’ну, с сарказмом заявила:

– Я мертв уже давно.

– Будь моя воля, я бы пнула, то что вижу сейчас-c-c!, – прошипев со злобой сквозь зубы последнее слово, О’на пыталась высвободить руки из под плиты.

– Почему? – с прежним сарказмом спросил Мир.

О«на резко повернула голову:

– Да потому что, я из-за тебя попалась, тупая баш…, – не успев договорить, О’на почувствовала, как ее сердце начало биться все быстрей и быстрей.

О«на посмотрела на руки, ее когти касались жидкости. О’на стала выдергивать руки с большим усилием, но безуспешно. Застрявшие когти, которые еще совсем недавно были черные, стали покрываться инеем, как показалось О’не, но на самом деле они наливались серебром, пока совсем не стали металлическими. Сердце О’ны, казалось, выскачет из груди. Наконец, с невероятным усилием, О’на дернула руки и когти со звоном высвободились.

Голова Мира чуть ли не запрыгала на месте и торопливо выкрикивала:

– Что, что происходит?!

О«на смотрела в упор на пальцы и, прищурив глаза, разглядывала серебреные когти, которые слегка потускнели, и медленно, скорее самой себе, сказала:

– Не знаю.

И тут, она будто вспомнила, где находится и кто рядом с ней, опустила руки, распустила крылья, будто стряхивая боль, и вновь укутавшись в них, буквально впиваясь взглядом в голову Мира, проговорила холодно:

– Дурила, ты кто такой и почему ты здесь?

– Спокойно, спокойно, – Мир чуть ли не заикаясь, начал говорить,

– Я Мир, в смысле зовут меня Мир, назвал меня так какой-то колдун…

Далее Мир хотел изложить чуть ли не всю историю о том, как он докатился до такой жизни, каким он был в детстве и как рос не по годам, но О’на, посмотрев на него с такой жестокостью, с ненавистью, звучавшей в каждой букве, отрывисто сказала:

– Почему ты здесь… Мир?

Если бы у Мира было тело, то он непременно бы вздрогнул и покрылся мурашками, но так как такового не имелось, он икнул и, теперь уже заикаясь и разрывая слова, заговорил о второй части, поставленного в начале, вопроса:

– Я, я, ну я, я следил… да я следил за тобой, т-т-точнее, н-н-нет я не с-с-следил, нет, конечно же н-н-нет, я не следил, я… я просто, так… просто шел за тобой, да я шел за тобой, – будто убеждая самого себя, с огромным трудом проговорил Мир.

– Почему? – все так же непреклонно и коротко сказала О’на.

– Меня послали, точнее нет… конечно же нет, меня не посылали, ну может совсем чуть-чуть, так… слегка направили за вами, за всеми вами, ну ты знаешь, там… король, этот еще безмозглый, здоровый такой, болван, чурка – Гор, да и этот падший, странный такой, ободранный ангел.

Последние слова чуть ли не застряли в горле у Мира, когда он увидел, как О’на резко распустила крылья, молниеносно нагнувшись, потянулась своими, уже серебреными, когтями к голове Мира, но вдруг она остановилась, и выпрямившись, еще презреннее, отрезала:

– Кто?

Мир зажмурился и заикаясь, как мог, сказал:

– З-з-зорлок.

Будто бы успокоившись, О’на снова обвернулась крыльями.

– С какого это перепугу он тебя послал за нами… – она на миг задумалась и вновь продолжила:

– Впрочем, неважно. Давай, катись от сюда и посмотри, что еще осталось от тебя, кроме твоей никому не нужной башки. Я не знаю, как ты это сделаешь, это уже твои проблемы… Мир, а я закончу с тем, что начала.

– О, милосердная, – у Мира вновь зазвучали нотки сарказма, но совсем чуть-чуть.

Но О’на уже не воспринимала, что говорил ей Мир, она была поглощена надгробием и гробом, точнее тем, что внутри…

О«на смотрела на крышку гроба, и только теперь она заметила, что на ней было выдавлено множество каких-то символов, аналогичных тем, что на стенах и надгробии. Неизвестный для нее язык, но такой знакомый. О’на не могла понять, ей казалось, что она уже видела эти символы, но не могла вспомнить где.

Отбросив мысли о символах, она вновь открыла замки, теперь ей это далось намного проще, точнее не составило никаких усилий. О’на начала поднимать защелку четырьмя когтями, как и раньше, но лишь приступив, она ощутила силу в «новых» когтях. Будто когти были продолжением пальцев, так в действительности и было, но теперь когти были из металла, а не представляли собой твердый роговой слой. Второй замок, О’на откинула уже одним когтем.

Подняв крышку теперь до упора, она наконец-то увидела, что там находилось.

Тело лежало, скрестив руки на груди. Ему явно было несколько сот лет, но как ни странно оно не сгнило. Осмотрев тело внимательнее, О’на обнаружила некоторые странности. Несмотря на то, что тело, судя по надгробию, да и по белоснежным крыльям, принадлежало ангелу, у него были длинные когти, как у нее. Кроме этого на щеках были странные черные следы, будто слезы, катившиеся из глаз ангела, застыли. Ко всему этому на теле О’на не нашла никаких ран, а если они и были, то их скрывала странная броня. У О’ны создалось впечатление, что все тело было забинтовано как мумия, но, в отличие от бинтов у мумии, тело ангела было замотано в странную материю. Начиная от центра груди, будто из самого тела, выходили толстые черные бинты, обертывая тело одним кольцом, следующий ряд, никак не связывающийся с предыдущим, так же обертывал тело другим кольцом, таким образом, от груди и до пояса. Руки, от запястий до локтей, были в аналогичных кольцах, будто множество браслетов, а на ногах, от наколенников, из этой же материи, кольца плавно переходили в сапоги. Эта материя была словно живой, будто кожа какого-то зверя. Помимо этого обмундирования, в центре груди находился какой-то треугольный знак из металла, от него, как крылья птицы, расходилась еще одна броня, которая в точности совпадала с ребрами ангела. На поясе был широкий ремень с серебрянной пряжкой в виде скрепленных ладоней, поддерживающий кожаные леггинсы.

О«на стала пристально разглядывать треугольный знак. Казалось, что внутри него была темная пустота, О’на смотрела в эту пустоту, будто ощущая, что там находится бездна. Вдруг ей так сильно захотелось взять эту эмблему, что она потянулась к ней, но тут из коридора раздался крик Мира:

– О, господи! О, господи, что со мной будет, что будет…

О«на внезапно вышла из забытья и решила направиться к Миру.

Голова Мира лежала рядом с собственным телом и жалобно смотрела на него.

О«на без капли жалости спросила:

– Ты чего разорался?

Мир, будто плача начал заикаясь говорить:

– Я, я не могу с-с-соединиться с собственным телом… раньше получалось… а теперь…

– Да, какое невезение, топоры, которые отсоединили твою пустую голову от не менее никчемного тела, были раскалены докрасна, я это успела заметить, – улыбнувшись, сказала О’на, подойдя к телу мертвяка, она с иронией смотрела на беспокойную голову.

– Что со мной будет, что будет… – вновь запричитал Мир.

– А ничего, впрочем, могло быть и хуже, – у О’ны появились нотки сожаления.

– Куда уж хуже то, куда… – повысив голос, Мир, кажется, начинал злиться.

– Я бы могла тебя пнуть раньше, – с сарказмом в голосе сказала О’на.

– В любом случае, худшее, что с тобой случилось, так это ты сам, – О’на потянулась к голове Мира.

– Что, что ты хочешь? – занервничал Мир.

– Хочу понянчить тебя, дорогуша, – глаза Мира засияли, – Шучу голова, я шучу, – продолжала О’на, – Мне нужно, чтобы ты посмотрел надписи на крышке гроба.

О«на взяла голову одной рукой, так что ее когти, чуть ли не уткнулись в глаза Мира.

– По осторожнее, а то мне не чем будет читать, – заскулил Мир.

О«на, не отвечая замечаниям Мира, направилась к гробу неизвестного ангела.

Взойдя на подиум, О’на, закрыла крышку гроба и положила на нее голову Мира. Мертвец, увидев первые же буквы, тихо захихикал.

– Ты что смеешься, – злобно спросила О’на.

– Тут все написано на нашем с тобой наречии, – продолжал хихикать Мир, словно забыв, что от него осталась лишь голова.

– Прекрати ржать, я ничего не понимаю, тут не буквы, а набор пляшущих палочек, – О’на посмотрела на мертвяка, будто желая ударить его.

Мир прекратил смеяться и наверно впервые заговорил серьезно:

– Так любят скрывать свои надписи ангелы, точнее говоря, любили, их сейчас наверно вообще не осталось на земле, кроме этого обо… – Мир уж было, хотел сказать «ободранного», но, вспомнив реакцию О’ны после этого слова, пожелал быстренько заткнуться.

– О чем это ты? – О’на не успела расслышать, что хотел сказать Мир в конце.

– Ангелы, как бы разрывали буквы, то есть, видишь символ, перпендикулярные черточки символа стоят немножко дальше от горизонтальных черточек и если их мысленно соединить, то получиться нормальная буква. Ясно?

О«на стала всматриваться в надписи и, улыбнувшись, произнесла:

– Ясно, – сказала О’на и сразу начала читать первые строки на крышке гроба.

«Не обагриться священной кровью земля

Не останется наш прах в пыли

Не сиять больше солнцу в твоих глазах

Не лететь птицей в небесных облаках»

– А тут, кто-то другой писал, – Мир начал читать сроки ниже.

«Стань моей тенью, я буду светом твоим

Пролейся кровью, я стану телом твоим…»

– Заткнись, заткнись… – закричала О’на.

Мир подпрыгнул на месте и посмотрел на О’ну, из ее глаз текли слезы. Внезапно О’на поняла, что эти строки дописала она. Не проронив ни слова более, О’на закрыла глаза.

– Боже, какие нежности, – тихо, чтобы не услышала О’на, сказал Мир и дочитал про себя окончание надписи.

«…Отдай мне мучения и горе, я крылья твои

Посмотри мне в душу, я твой сладостный сон

Дай руку мне, теперь ты не будешь один»

Как только, Мир дочитал до конца, О’на, не замечая его, резко подняла крышку гроба. Печально посмотрев на ангела, она тихо произнесла:

– Не может быть, не может быть…

– Ты чего разбрасываешься головами, – пытаясь выразить свое недовольство, проговорил Мир.

Но О’на, не обращая внимания на кувыркающуюся за гробом голову, взялась за треугольный знак ангела и с силой рванула на себя, происшедшее вследствие этого поразило О’ну еще больше, чем превращение ее когтей в металл. Вся броня, находившаяся на груди, руках и ногах будто втянулась в знак, как множество змей, а все тело ангела осыпалось прахом на дно гроба.

– Покойся в мире, – машинально сказала О’на, закрыв гроб, – Но в каком? – задумавшись, спросила она у себя.

– Ты кому это, неужели мне, – обделенный вниманием, Мир решил напомнить о себе.

О«на, смахнув ладонью слезы и печаль, положила эмблему ангелов в сумку с накидкой и едой, обошла гроб и подобрала Мира. Подняв голову мертвяка, она положила на место, где он был раньше. Пристально разглядывая его, О’на медленно проговорила:

– А что если…

Заерзав на месте, Мир произнес с опасением:

– Что значит, это «а что если»?

– Давай мы тебя смочим этой странной жидкостью, которая течет вокруг гроба, мне даже интересно, что с тобой будет.

– А может, мы не будем этого делать, – теперь уже не на шутку испугавшись, проговорил Мир.

О«на, ничего не сказав, резко схватила голову и прикоснулась ею жидкости. Мир начал неимоверно громко орать, О’на выронила его из рук. С катающейся в агонии головы Мира начала облезать гниющая кожа, обнажая гладкий череп, который тут же наливался серебром. Мир внезапно затих. О’на подняла череп и поднесла поближе к лицу, рассматривая его, как недавно свои когти.

– А славненький какой получился-то, – сладостным голосом произнесла О’на, поцеловав его в лоб.

– Боль-то какая, – внезапно сказал Мир, О’на едва не выронила его из рук.

– Черт, ты еще жив, – с возмущением произнесла О’на, – Ты начинаешь производить впечатление на меня, теперь хоть от тебя не несет вонью.

– Я такой, – почувствовав себя нужным, сказал Мир.

– Ладно, тогда давай полезай в сумку, – О’на стала раскрывать котомку.

– Нет, я не хочу в сумку, там темно и душно, – жалобно заскулил Мир.

– С каких это пор у тебя появился страх к темноте и разве тебе нужен воздух, – готовая бросить череп в сумку, спросила О’на.

– Подожди минутку и я докажу свою необходимость, – убедительно заявил Мир, – Прежде всего у меня имеется лишняя пара глаз, а это никогда не помешает. И вообще я стал мощной защитой, несмотря на то, что я из металла, я легок, ты же это чувствуешь, чувствуешь? – в надежде получить положительный ответ закончил Мир.

– И что ты всем этим хотел сказать? – с улыбкой спросила О’на.

– Ну, к примеру, закрепи меня на плече, как это делают некоторые воины, я видел, я многих видел, и ты получишь не дремлющего дозорного, да вдобавок дополнительную защиту – продолжал убеждать Мир.

– Я конечно кровожадная, но не настолько, что бы меня принимали за какую-то маньячку, развешивающую черепа своих жертв на своем теле, да и потом, я вдобавок получу недремлющего болтуна, орущего мне на ухо всякую дребедень, – отпарировала О’на.

– Да ладно, что тебе до других-то, а говорить я буду тихо-тихо и редко, я клянусь своими глазами, – умоляя, проговорил Мир.

– Ну ладно, лишняя пара глаз, убедил, по крайней мере, не таскать тебя в руках, – впервые О’на смягчилась, ей показалось, что этот череп стал как-то роднее, за все прожитое в одиночестве время, он может как-то скрасит ей его.

Закрепив Мира на одежде вместо наплечника, которых у О’ны все равно не было, она вышла из зала и направилась вновь блуждать по коридорам лабиринта в поисках выхода.

Мир довольный собой смотрел, как мелькают факелы на стенах коридора, внутри его переполняла радость того, что он наконец-то обрел друга – «пусть немного мрачного, зато ах… такого обворожительного, у меня таких никогда не было и вряд ли будет, пусть у нее нет тени, зато я ведь с ней по гроб жизни теперь… стоп, не понял… как нет тени», мысли Мира будто стукнулись об невидимую стену. Череп стал ловить каждый отблеск от факелов, но кроме свой тени не видел ничего более. «Странно мне казалось или я просто не замечал… нет, я уверен, была точно, вспоминаю, была.»

– Ты чего там задергался, – произнесла недовольным голосом О’на, – Сейчас мозоль уже натрешь.

– Извини, но я, кажется, потерял твою тень, если мне не изменяет память, она у тебя была, – настороженно проговорил Мир.

О«на резко остановилась и, не поверив черепу, взглянула под ноги. Раздался хриплый сдавленный голос народа мрака, такого Мир еще не слышал, каждая нота в интонации была пропитана злобой и ненавистью:

– Мммм… тьма растет, – такая короткая фраза, а Миру показалось, что она звучит вечно, если бы у него были руки, то он непременно закрыл бы уши, которых, впрочем, у него тоже не имелось.

***

О«на шла уже полтора дня не останавливаясь, сумрак подземелья Падших давал ей силу…

– Какая вонь… – проговорила О’на и замедлила шаг.

– Это не я, – Мир заерзал на плече, будто пытался уловить запах.

– Конечно не ты, пустая башка, так могут вонять только гоблины, и заткнись, кажется, к нам приближается один из них, – прошептала О’на.

И действительно из-за ближайшего поворота вышел один гоблин разведчик.

О«на вытащила из густых волос гребешок и, посмотрев на Мира, соблазнительным голосом тихо сказала:

– Смотри.

Она немного присела, согнув колени, поднесла к поясу руку с гребнем и резко кинула его в грудь толстого гоблина. Гоблин почувствовав, как в него вонзилось оружие О’ны, начал смеяться, будто для него это была заноза в пальце. Но через несколько секунд он, схватившись обеими руками за гребень, громко закричал.

Грудь гоблина будто взорвалась, в одно мгновение голова отлетела как мяч, а безжизненное тело, покачнувшись взад-вперед, как разделанный кусок мяса рухнуло на землю, высвободив гребень, который напоминал большой шар с шипами. О’на почувствовала, как Мир вздрогнул, когда множество огромных игл резко со звоном втянулись внутрь гребня.

О«на встала в полный рост и, подойдя медленно женственной походкой к жертве, подняла окровавленный гребешок. Разгладив с наслаждением волосы, она закрепила гребень, оставшиеся капельки крови потекли по черным волосам О’ны. Мир, сглотнув, с удивлением спросил:

– И ты носишь это на своей голове?

– Это подарок моего отца. Перед тем как отдать его мне, он испытал его на моем любимом кролике.

– Я не хотел бы тебя спрашивать, но что с ним стало?

– С кем?

– С кроликом конечно…

– От него остался лишь маленький хвостик.

После этого ответа Мир замолк надолго, разглядывая обезглавленное тело гоблина и окровавленные стены коридора.

О«на перешагнула через труп и, посмотрев вдаль прохода, сказала:

– Должно быть, мы уже близки к выходу наружу… Но откуда здесь взялись гоблины, – О’на уставилась на обезглавленное тело гоблина и рассуждала сама с собой, – Наверно захоронения Падших привлекают эту мразь. И мне теперь уже совсем не нравится эта вонь… я кажется, ошиблась насчет гоблинов, здесь полно мертвых, да… как изменилось это место, меня здесь не было слишком давно…

– О-О-О-О’на, – Мир едва сумел закончить имя из трех букв дрожащим голосом.

– Ты что разохался, – и посмотрела на огромную тень, на какое-то мгновение заменившую ее собственную.

Полуразложившийся орк стоял перед О’ной с ее ростом один метр шестьдесят пять сантиметров, он казался еще огромнее, орк был около двух метров, а по комплекции как три О’ны. Не успев издать и звука, как девушка из народа мрака получила удар в живот и раскрыв крылья была отброшена на приличное расстояние. Но на месте, где только что находилась О’на, появилась ее Тень. Неживой орк даже не придал этому особого значения, одним врагом больше одним меньше, и занес свою палицу для второго смертельного удара. Но Шейд отвлекла безмозглого мертвяка движением указательного пальца из стороны в сторону, при этом, улыбаясь зловещей улыбкой, будто проговорила – теперь моя очередь. Молниеносным движением Тень Тьмы выхватила из-за спины свои запястные мечи. Орк нанес удар, но его палица настигла лишь пустоту, в то время как Шейд пробежала по правой стене прохода и, оказавшись за спиной нежити, одним движением вонзила четыре длинных лезвия в разлагающееся тело врага. Шейд уперлась ногой в спину орка и вырвала из него с кусками мяса свое оружие.

Тень бросилась к хозяйке. О’на на какое-то мгновение потеряла сознание, ее кожаная броня была разорвана палицей орка в районе живота. Через глубокий порез сочилась черная кровь. Шейд склонилась над телом любимой хозяйки. Тень Тьмы нежно провела языком по глубокой ране и кожа на теле О’ны в мгновение срослась, а тяжелого ранения будто вовсе не бывало. Шейд села на колени опустив голову над лицом О’ны и смотрела на нее взглядом преданной собаки, ожидая, что вот-вот ее хозяйка проснется и погладит любя по голове.

О«на резко подняла голову хватая воздух, будто очнулась от дурного сна. Ее лицо едва не соприкоснулось с лицом Шейд, которая даже не отпрянула назад, будто Тень ждала этого. Взгляд Шейд скользнул по черным губам О’ны. О’на будто не замечая томного взгляда собственной тени, встала с земли стряхивая с себя пыль, в ее глазах появилась бесконечная ненависть.

Оскалившись на неожиданно появившуюся из ниоткуда спасительницу она злобно проговорила:

– Зачем ты пришла, и кто тебя вызвал?

Шейд все еще пребывая на коленях, повернула голову к О’не, в ее взгляде мелькнула тоска и обида, но эти чувства в мгновение исчезли и в призрачных очах застыла пустота. Тень Тьмы отвернулась от хозяйки и легла на пыльную землю подземелья, ее тело растворилось в полумраке также внезапно, как и появилось.

– Что, что это было? Какая-то магия? И с кем ты говоришь? – множество вопросов высыпалось из челюстей Мира.

– Заткнись, – с ненавистью в голосе проговорила О’на и отвязав череп бросила его в сумку.

– За что? Что такого сделал?

Но О’на не обращая внимания на выкрики Мира, бросилась бежать по мрачному коридору подземелья к выходу, который был уже совсем близко.