Текст книги "Антропогенный фактор"

Амбициозные заявления экзоархеологов всегда привлекают внимание кладоискателей, имеющих несколько отличный от официального взгляд на исторические ценности. Подобно тому, как на бедных драгоценными металлами рудных месторождениях, признанных большими компаниями неперспективными для промышленного освоения, трудятся старатели, так и кладоискатели занимаются раскопками там, где у экзоархеологов не доходят руки.

Минаэт действовал вполне официально – получил в Экзоархеологическом Совете Галактического Союза разрешение на проведение частных археологических изысканий и прибыл на Торбуцинию. Пару месяцев его группа потратила на сбор и аналитическую обработку легенд и сказаний аборигенов, и когда ориентировочный район местонахождения капища древнего культа был определён, отправилась в экспедицию. Капище обнаружилось довольно быстро по геомагнитной аномалии высоко в горах в засыпанной древним камнепадом расселине. На протяжении полугода группа занималась разбором завалов и раскопками, однако результаты оказались весьма мизерными. Были найдены лишь фрагменты некоего сооружения из металлокерамического полимера, а также мумифицированные останки раздавленного древним камнепадом большого паукообразного. Ни останков аборигенов, ни каких-либо ритуальных предметов, подтверждающих, что здесь находилось именно капище, обнаружено не было. Минаэт, со свойственной всем кладоискателям безаппеляционностью, объявил, что найденные им фрагменты сооружения являются ободом «зеркала мрака», и некоторое время купался в лучах славы первооткрывателя. Однако прибывшая на место раскопок полномочная комиссия Экзоархеологического Совета опровергла сенсационность находки, признав утверждение Минаэта несостоятельным из-за его полной бездоказательности, а также малого количества фрагментов, по которым невозможно восстановить первоначальный вид сооружения. Всё тот же Любомир Сташев, анализировавший впоследствии отчёты экспедиции Минаэта, высказался совсем уж в уничижительном тоне: «В науке ничего нельзя притягивать за уши. Обнаруженные фрагменты, выдаваемые за осколки обода мифического «зеркала мрака», можно с равной степенью вероятности считать осколками унитаза. Если таким образом оценивать археологические находки, то завтра, обнаружив в одном из кратеров Луны конфетную обёртку, оставленную неряшливым туристом, можно выдать её за послание сверхцивилизации Галактическому Союзу».

Что касается мумифицированных останков полуметрового паукообразного, то по поводу их обнаружения не высказывались ни Минаэт, ни полномочная комиссия Экзоархеологического Совета.

Потерпев фиаско, Минаэт свернул экспедицию и направился на Патимат-II – безатмосферный планетоид у одноимённой звезды в созвездии Бригомейского Богомола. Планетоид был занесён в реестр артефактов Галактики, поскольку вращался вокруг звезды по неподдающейся объяснению замысловатой орбите, напоминающей параболический треугольник. Ничем иным планетоид не выделялся – обыкновенная глыба льда и камня, – тем более он никоим образом не упоминался в бытующих в Галактике легендах о «зеркале мрака», поэтому объяснить неожиданно возникший к нему интерес Минаэта невозможно. Скорее всего, и в дальнейшем безатмосферный планетоид с загадочной орбитой никогда бы не связывали с легендами о «зеркале мрака», если бы не случилось непредвиденное. Через неделю после того, как Минаэт по расчётным данным должен был прибыть на место, звезда Патимат превратилась в сверхновую. Самую мощную сверхновую со времён образования Галактического Союза, хотя её первоначальная масса не соответствовала мощности взрыва на два порядка. Вот тогда и поползли слухи, что Минаэт был прав в своих утверждениях, но, очевидно, обнародовал не все находки на Торбуцинии. Иначе как объяснить его неожиданное решение направиться на Патимат-II, о чём он до экспедиции не обмолвился ни словом, и последующий взрыв сверхновой? В совпадении этих случайностей просматривалась закономерность, и она, естественно, не прошла мимо компетентных органов Галактической Безопасности. Буквально по горячим следам на Торбуцинию была направлена обширная экспедиция, в чей состав наряду с экзоархеологами входили и специалисты СГБ.

Экспедиция длилась почти год, земля в ущелье, где работал Минаэт, была перекопана до скальных пород и просеяна через сита, однако никаких дополнительных данных в обширном докладе я не обнаружил. Внимания заслуживал лишь один пункт из заключения: «Судя по металлокерамической структуре и характеру сколов обнаруженных фрагментов неизвестного сооружения, недостающие части не могли быть раздроблены в порошок древним камнепадом. Отсутствующие фрагменты либо расхищены в древние времена местными жителями как амулеты (что маловероятно из-за труднодоступности горного района), либо утаены Минаэтом».

Закончив чтение текстового материала, я встал, вышел из лаборатории, приготовил кофе и, шагая по гостиной из угла в угол, принялся анализировать прочитанное. Если на чтение я потратил около двух часов, то видеоматериала в документах было на триста двадцать часов. Такой роскоши, как просматривать всё подряд, я себе позволить не мог. Следовало выбрать что-то, что особенно выделялось. И, кажется, я знал, с чего именно начну, что в первую очередь бросилось в глаза. Минаэт был родом из колонии Маннаэяры, оттуда же родом и коммодор Гримур. У коммодора в клетке живёт Араней, и на Торбуцинии обнаружено большое мумифицированное паукообразное. Не слишком ли много совпадений, несмотря на то, что между сегодняшним днём и событиями на Торбуцинии пропасть в девяносто лет?

Допив кофе, я опустил чашку в утилизатор, но в лабораторию возвращаться не стал, а сел в гостиной за журнальный столик.

– Ты закончил поиск в информотеке? – спросил секретаря.

– Да. Больше никаких документов по запрашиваемой тематике не обнаружено.

Я недоверчиво покрутил головой. Странно. Судя по статье крогианина Пристоми, специалиста по артефактам экзоархеологии, миф о «зеркале мрака» довольно широко распространён среди кладоискателей, а мне почему-то предоставили сведения только по одному адепту. Никогда не поверю, что поисками «зеркала мрака» занимался исключительно Минаэт, взять хотя бы ситуацию, сложившуюся здесь. Возможно, что данная информация не была включена в информотеку платформы, но мне почему-то не верилось в подобную «возможность». В СГБ определённо догадывались, с чем мне предстоит столкнуться, но, исходя из принципа, что агент должен посмотреть на ситуацию непредвзятым взглядом, не снабдили соответствующей информацией. Следовало ожидать, что на платформе находится ещё один агент, ведущий параллельное расследование, который как раз этой информацией владеет.

– Ладно, нет, так нет, – сказал я. – Выведи-ка мне на экран снимки останков паукообразного, обнаруженного на Торбуцинии.

– Восемнадцать снимков, – сообщил секретарь. – Давать их по одному в хронологическом порядке, или вывести сразу все на экран?

– Все сразу.

На столике загорелся горизонтальный экран со снимками мумифицированного паукообразного в различных ракурсах. Подспудно я ожидал увидеть останки паука, очень похожего на Аранея, но по кучке раздробленного вдребезги хитина, высушенного в разреженной атмосфере высокогорья и обесцвеченного временем, сказать что-либо с уверенностью не мог. Разве что размеры совпадали… Интересно, каким образом определили, что это паукообразное? Для полной идентификации нужно отобрать пару неповреждённых высушенных клеток, а затем либо репродуцировать живого паука, либо по генетическому коду виртуально восстановить его первоначальный вид. Проще и быстрее, конечно, первое, поскольку расшифровка генетического кода дело дорогостоящее и весьма длительное, а репродукция совершается самопроизвольно благодаря лишь активизации генетической программы воспроизведения. Это как размножение – люди веками занимались собственной репродукцией, понятия не имея о генетическом коде.

Клеток паукообразного у меня не было, да и времени на его репродукцию тоже, поэтому я принялся внимательно разглядывать снимки, изредка прося секретаря увеличить отдельные фрагменты. На одном снимке рядом с останками паукообразного к рыжей земле была приложена линейка, ещё на одном на заднем плане стояли люди – по всей видимости, первооткрыватели снялись на фоне находки. Человек, стоявший в центре группы, был в широкополой шляпе, свободной одежде, но без обуви – из-под штанин выглядывали уродливые ноги без стоп. Ага, вот, значит, и сам Минаэт, козлоногий уроженец земной колонии Маннаэяры…

– Увеличь лицо этого человека, – сказал я секретарю, указывая на Минаэта.

Изображение дрогнуло, разрослось…

– Приве-ет… – изумлённо протянул я.

С экрана на меня смотрел Гримур. Может быть, немного помоложе, лет на пять, но никак не на девяносто. То же сумрачное выражение лица, тёмная кожа, но без серого налёта длительного асфиксионного спазма.

Биочипы не работали, посоветоваться было не с кем, и никто мне ничего подсказать не мог, кроме интуиции. И она сработала.

– Увеличь-ка лицо человека справа… – попросил я и не ошибся.

Слева от Гримура стоял Ктесий. Он тоже выглядел моложе, в довершение всего не лысый, а с аккуратно уложенной причёской светлых волос. И на парик волосы не были похожи.

Вот, значит, как… Выходит, подслушанный мной разговор о необычайном долголетии коммодора и координатора работ вовсе не сказочка для агента СГБ. Да, но как эти двое остались живы после взрыва сверхновой? Я ещё мог поверить в версию о необычайном долголетии, но в версию о воскрешении обратившихся в субатомный пар людей верить отказывался. Возможно, они не были на Патимате-II в момент взрыва? Тогда где они были всё это время? Почему об их дальнейшей судьбе ничего неизвестно?

Не могу сказать, что дальше сработала интуиция, скорее, инерция – захотелось посмотреть лица всех участников событий девяностолетней давности.

– Покажи мне снимок экзоархеолога Любомира Сташева…

Когда я увидел на экране лицо экзоархеолога, то сразу не узнал, хотя оно и показалось до боли знакомым. Но затем я изумленно выпрямился, секунд десять ошарашенно рассматривал его и когда, наконец, окончательно уверился, кого перед собой вижу, расхохотался. Неудержимо, до колик в животе.

Надо же, на какую изощрённую фальсификацию попался! И верил ведь всему…

С экрана на меня собственной персоной смотрел я сам.

Глава девятая

Дальше я не стал знакомиться с фальсифицированной историей поисков «зеркал мрака». Единственное, что сделал, вывел из представительских досье стереоснимки своих коллег на платформе и попросил секретаря найти их визуальных аналогов в документах давней истории на Торбуцинии. Либо там будут фигурировать все, либо более никто. Но я оказался не прав. Ещё трое сотрудников платформы были задействованы в фальсифицированных событиях на Торбуцинии. Точнее, не сотрудников, а сотрудниц – Мари Нолано, Леонора Мшински и Ютта Бригит. Странное соотношение – трое мужчин, трое женщин. По всей видимости, тот, кто фальсифицировал документы, плохо знал человеческую расу и полагал, что два человеческих пола не могут существовать друг без друга. Следовательно, искать фальсификатора нужно либо среди однополых рас Галактического Союза, либо среди тех рас, у которых два пола представляют собой неразделимый симбиоз. Но не исключено, что это направление окажется ложным.

– Проверь-ка, пожалуйста, не было ли среди участников событий на Торбуцинии каратоидян, и если да, то сравни их со стереофото Уэля Аоруиноя, – попросил я секретаря.

Сравнивать ничего не пришлось. Полномочный инспектор Галактического Союза, исполняющий надзорные функции над возведением туристических комплексов на Мараукане, каратоидянин Уэль Аоруиной девяносто лет назад исполнял те же надзорные функции над археологическими изысканиями второй экспедиции на Торбуцинию. Понятное дело, средний возраст каратоидян – пятьсот лет…

Неужели он? Полной уверенности у меня не было. С одной стороны – вроде бы да, но с другой… Слишком откровенная параллель, как и прямой, будто дорожный указатель, намёк на тождество Гримура и Аранея с Минаэтом и мумифицированными останками паукообразного. Фальсифицированную версию со столь явными антропогенными промахами мог сочинить и человек, чтобы отвлечь моё внимание и направить его на иные расы. Но как тогда быть с тем фактом, что никто из присутствующих на платформе, в том числе и каратоидянин Уэль Аоруиной, не мог «зациклить» биоробота и ассиста, блокировать мои биочипы и провести неподконтрольный поиск в информотеке? Что же касается версии о «басторийском агенте», то она не выдерживала никакой критики. Откуда у ксенофобной цивилизации такие сведения о жизни Галактического Союза? Поверить в это, всё равно что поверить в злокозненные действия на Мараукане нечистой силы…

Я фыркнул. Может, последовать совету Борацци и обратиться к Хорхе Чиверу за консультацией по изгнанию с платформы бесов? Ирония всегда приходит тогда, когда понимаешь, что зашёл в тупик. Настоящие факты были разбавлены таким объёмом фальсификата, что экстрагировать их не представлялось возможным. Надеюсь, пока.

– Вас вызывают, – прервал мои размышления секретарь.

– Кто?

– Ютта Бригит.

Я посмотрел на часы. Шесть вечера. Однако заработался! Неспроста в голову лезет чушь.

– Убери всё с экрана и соедини.

На экране появилась Ютта.

– Привет, – сказала она.

– Здравствуй.

– Ты со мной связывался?

– Да.

– А почему не оставил сообщение?

Она смотрела на меня, улыбалась, и я понимал, если поддамся, то буду бегать за ней как собачка. Как Энтони Холодков.

– Зачем? – Я пожал плечами. – Не хочу навязываться. Решил, если захочешь, сама позвонишь, когда вернёшься с фторсиликонового моря.

– Какие мы самоуверенные… – поджала она губы.

– Причём здесь самоуверенность? С точки зрения своего возраста я реалистично смотрю на наши отношения.

Ютта смерила меня недовольным взглядом, но пикироваться не стала. Весьма прагматичная особа, и ей явно от меня нужен не только секс. Возможно, даже вовсе не секс. Он так, прелюдия к чему-то.

– Весь день сиднем и просидел?

– Да. Работа у меня нынче такая.

– Тогда переодевайся, поиграем в бадминтон. Будем жирок трясти.

– Я есть хочу! – заявил я. И только когда сказал, понял, насколько голоден. Даже под ложечкой засосало.

– Именно так и образуются жировые складки, – язвительно заметила Ютта.

– И чёрт с ними! Что ж теперь, голодом себя морить? Жировые клетки не исчезают, а утончаются.

Юта снова смерила меня взглядом и снова уступила. Как опытная женщина, понимала, что спорить с голодным мужчиной бесполезно.

– Вообще-то я тоже не обедала, только прилетела. Не против, если присоединюсь?

– Заходи.

– Минут через пять буду! – заверила она и отключилась.

Нет, определённо она от меня чего-то хотела, чего-то добивалась. И уж конечно не того, чтобы я бегал за ней собачонкой – это, так сказать, побочный эффект.

Я сходил в лабораторию, отключил экран, проверил, не оставил ли чего-нибудь, демаскирующего мою деятельность, и вернулся в холл.

Ютта, как и положено женщине, появилась не через пять минут, а через пятнадцать. В руках она держала тёмную бутылку.

– Красное натуральное вино, – сказала она. – Восстанавливает кровяные тельца и способствует активизации умственной деятельности. В умеренных количествах, конечно.

Я улыбнулся и покачал головой. Почти полная аналогия с моим посещением медиколога. Мне тоже от него было кое-что нужно, и я тоже воспользовался универсальным коммуникационным средством.

– Активизирует в умеренных количествах?

– Потребляется!

– По меркам Борацци – умеренность, это цистерна.

– Надеюсь, ты его не пригласил?

– А что, надо? Я сейчас…

– Не паясничай. – Она поставила бутылку на столик. – Чем кормить будешь?

– Я не гурман. Сейчас по-быстрому закажем что-нибудь из стандартных блюд. Голоден, как волк.

– Стандартное блюдо под красное вино? – возмутилась Ютта. – Ну, уж нет! Все вы, мужчины, одинаковы. Не едите, а перехватываете, делаете всё бегом, с наскока… – Она отстранила меня от кухонного агрегата. – Позволь-ка, я закажу.

Я позволил. Вопреки заявлению, что не гурман, вкусно поесть я любил, но на то, чтобы возиться у кухонного агрегата, вводя рецепты, не хватало терпения. Забудешь ввести какой-нибудь ингредиент, и можешь смело выбрасывать пищу в утилизатор.

– Всё бы вам наспех… – продолжала бурчать Ютта, быстро бегая пальцами по клавиатуре кухонного агрегата. – Есть – наспех, в постели – на скорую руку…

Я подошёл к ней сзади, приобнял, коснулся губами шеи.

– Так уж и на скорую руку?

– Не подлизывайся! – Она ловко вывернулась и отступила на шаг. – Ты хотел есть?

– Да.

– Тогда сядь и жди.

Я уселся на диван и пару минут слушал её ворчание: какие мужчины ленивые, когда дело доходит до стряпни. Похоже, она собиралась взяться за меня всерьёз и надолго. В такие минуты женщины наиболее откровенны – что на уме, то и на языке. Либо она была очень хорошей актрисой, либо… Меня покоробило.

– И что там любопытного у фторсиликонового моря? – спросил я, чтобы сменить тему.

Ютта оборвала нотации и с минуту молча стучала по клавишам кухонного агрегата. Всё-таки актриса, почувствовала, что переигрывает. Странные мы создания, мужчины. Секунду назад я поёжился от её матримониальных поползновений, но когда понял, что это наигрыш, испытал сожаление.

– Всё! – Ютта, как пианистка, вскинула руки после последнего аккорда и повернулась ко мне. – У фторсиликонового моря для ксенобиолога ничего интересного нет. Туда надо планетолога посылать – его юрисдикция.

– Баранов считать? – притворно ужаснулся я.

– Нет. – Ютта не поддержала шутливого тона. – Констатация факта. – Она села за стол. – К проявлению разумной жизни феномен не имеет никакого отношения, это чисто природное явление. А природные явления, по определению, раздел планетологии. Не так ли, господин планетолог?

Я развёл руками.

– Увы, госпожа ксенолог. Но что-то меня не тянет ни баранов считать, ни волны наблюдать. Здесь мне деньги платят не за это.

– А как же естественное человеческое любопытство?

– Увы, оно в прошлом, вместе с давно ушедшей молодостью…

– Не прибедняйся! – фыркнула Ютта. – Может, ещё на моей груди поплачешься?

– Приемлемый вариант, – согласился я. – Мне нравится твоя грудь.

– А больше тебе ничего не хочется?

– Жрать мне хочется!

Словно услышав вопль моего желудка, кухонный агрегат пискнул, доводя до сведения, что обед готов.

– Все мужчины одинаковы… – повторилась Ютта, но в голосе не чувствовалось обиды. Нравятся женщинам комплименты по поводу их груди, и ещё им нравится кормить мужчин своей стряпнёй.

Она встала и принялась вынимать из окошка кухонного агрегата готовые блюда. Расстаралась она на славу – блюд было много, блюд разнообразных, красиво украшенных, и у меня от голода зарябило в глазах.

– Волка бы съел… – сказал я, протягивая руку к тартинке.

– Лапы прочь! – строго осадила меня Ютта. – Каннибал какой-то – то он сам волк, то волка бы съел… Потерпи, сервирую стол.

Я промолчал. Есть хотелось так, что пикироваться не хотелось.

Ютта разложила вилки, ложки, поставила чистые тарелки, бокалы и, наконец, села.

– Теперь можно? – мрачно поинтересовался я.

– Вино открой.

Я открыл бутылку, налил ей в бокал, себе.

– Приятного аппетита, – пожелала она, приподняв бокал.

– Взаимно…

Я залпом выпил и принялся есть. Всё подряд, без разбора. Удивительно, как сказывается на мужчине присутствие женщины – не приди она, не приготовь деликатесы, я бы состряпал что-нибудь на скорую руку и ел бы спокойно, не ощущая голода, хотя с утра во рту, что называется, маковой росинки не было. Кроме кофе, естественно.

И только когда чувство голода притупилось, я поднял глаза от тарелки.

В очередной раз Ютта мне соврала – перед приходом сюда она явно обедала. К еде она практически не притронулась, задумчиво вертела в руках бокал с вином и смотрела на меня матримониальным взглядом. Как любящая жена на мужа.

Меня опять покоробило. К чему бы это? В спонтанную любовь с первого взгляда я не верил – не тот у нас возраст.

– Так что там, всё-таки, с феноменом фторсиликонового моря? – спросил я, твёрдо решив, что сегодня мы ограничимся совместным обедом и до постели дело не дойдёт.

Ютта отвела взгляд и передёрнула плечами.

– Ничего интересного. Есть необъяснимый феномен волн, одинаковых по амплитуде при полном безветрии. И нет никаких доказательств, что кто-то на дне моря мутит воду. В данном случае, конечно, не воду, а фторсиликон.

– А амплитуда волн не совпадает с амплитудой шороха марауканского прибоя?

Ютта улыбнулась и покачала головой.

– Это первое, что приходит в голову любому, услышавшему о феномене. Нет, не совпадает. Поверхностное натяжение фторсиликона меньше, чем у воды, а плотность выше, поэтому волны на море частые, набегают на берег бесшумно. Что же касается их частоты, то она чаще шороха марауканского прибоя на дробную иррациональную величину.

Я не донёс вилку до рта.

– То есть, их частоты не совпадает ни при каких соотношениях? Большая редкость. Ты веришь в случайность такого соотношения?

Ютта рассмеялась.

– Конечно, верю. Иначе задачу о квадратуре круга следует приписать проискам иного разума. Там тоже присутствует иррациональное число.

Я неопределённо развёл руками.

– Есть многое на свете, друг Горацио…

Хотел в точности повторить вольный перевод коммодора и посмотреть, как Ютта на него отреагирует, но она меня оборвала.

– Слышали мы эту песенку, – махнула рукой, – будто одинаковые явления в разных топологических пространствах иррациональны по отношению друг к другу. Только этого никто не доказал. Тебе интересно, ты и расследуй. А мне налей вина.

Я налил, мы выпили. Интересное она слово употребила: «расследуй». Не «исследуй», а именно «расследуй». К чему бы это – или я стал чересчур мнительным? И тогда я решился.

– Тебе что-нибудь известно о «зеркале мрака»? – спросил я.

– Это имеет какое-то отношение к феномену фторсиликонового моря? – в свою очередь поинтересовалась она, но по мимолётному замешательству я понял, что термин ей знаком. Хорошо знаком, но замешательство и встречный вопрос красноречиво показывали, что она не определилась, насколько откровенно со мной можно разговаривать.

– К фторсиликоновому морю вряд ли, но к Мараукане, похоже, имеет, – помедлив, ответил я.

– Каким это образом?

В глазах Ютты промелькнула тень недоумения, но почему-то подумалось, не по поводу связи «зеркал мрака» с Марауканой, а по поводу того, что мне это неизвестно. Странные вещи стали происходить со мной после отключения биочипов – всё представлялось в немного искажённом свете, со смещёнными акцентами. Функционирующим биочипам я бы поверил, но сейчас к своей оценке окружающего следовало относиться с осторожностью. Ложное чувство, наподобие того, как инвалид ощущает некогда потерянную ногу.

Я снова помедлил, взвешивая все «за» и «против», и только тогда принялся обстоятельно излагать торбуцинианскую историю поисков «зеркала мрака». Естественно, без имён действующих лиц, настолько же ложных, как и мои нынешние аналитические способности.

Ютта слушала внимательно, но у меня сложилось впечатление, что о событиях на Торбуцинии она хорошо осведомлена. От этого в голове постоянно крутился дурацкий вопрос – были ли наши с ней отношения на Торбуцинии столь же близкими, как здесь? Это в выдуманной-то истории! Но, странное дело, к концу своего рассказа у меня появилась уверенность, что таки да, были мы близки. Бред полный! При травматической потере биочипа может произойти психологический стресс, но он обусловливается неправильными командами повреждённого биочипа. Похоже, мои биочипы не полностью отключились и продолжали воздействовать на подсознание, посылая искажённые сигналы. Это уже серьёзно, и если дело обстоит именно так, то без психотерапевтического лечения не обойтись.

– Ну и что с того? – спросила Ютта, когда я закончил рассказ. – Знаю я и эту историю, и то, что Мараукана зачислена кладоискателями в список планет, где может находиться «зеркало мрака». – На меня она не смотрела, а взгляд был задумчивым, будто Ютта на самом деле принимала участие в выдуманной истории и сейчас погрузилась в воспоминания давно минувших дней. – Нам-то какое дело до всего этого?

Она тряхнула головой и наконец-то глянула мне в глаза. Было в её взгляде что-то такое, отчего внутри у меня всё перевернулось. Жалость, сострадание, надежда… Я терялся в оценках и не верил им. Курс лечения у психотерапевта мне определённо необходим, но где здесь найдёшь специалиста? С нашим медикологом можно только водку пить, хотя и это своего рода психотерапевтическое лечение.

– Или ты собираешься начать поиски «зеркал мрака» и подбираешь команду? – продолжила Ютта. – Тогда без меня – в сказки не верю. Кто-то недавно очень метко заметил: нам деньги здесь не за это платят. Налей-ка лучше вина.

Я налил, мы снова выпили, Ютта включила музыку. То ли вино подействовало, то ли разговор, но я размяк, и жёсткое решение не доводить дело до постели растаяло как дым.

Ютта осталась на ночь, и я пожалел, что мы не в её коттедже. Среди ночи встал бы и ушёл к себе – спросонья всегда тянет на откровенные разговоры, а мне это категорически противопоказано.

Когда Ютта уснула на моём плече, и я тоже начал придрёмывать, секретарь шёпотом окликнул меня и сообщил о вызове.

– Кто спрашивает?

– Марко Вичет.

Хотел сказать, что уже сплю, но передумал. Среди ночи просто так не вызывают.

– Соедини, но изображение не включай и звук сделай потише, – сказал я.

– Вольдемар, вы на связи? – растерянно спросил Марко, вероятно, увидев на своём экране надпись, что в визуальном контакте ему отказано.

– Да. Я в постели. Что там у вас? Надеюсь, по делу?

– Очень даже по делу. Я покопался в памяти вашего биокибера-геолога, и обнаружил весьма любопытные аберрации… Я бы сказал…

– Кто это? – сонно спросила Ютта, приподнимая голову.

– Марко Вичет, – сказал я.

Марко поперхнулся.

– Извините, кажется, я не вовремя. Перезвоню утром, – сказал он и отключился.

– Что ему нужно? – спросила Ютта.

– Не знаю. Утром перезвонит. Спи.

Ютта глубоко вздохнула, опустила голову на моё плечо и тут же уснула.

– Больше до утра меня ни с кем не соединяй, – тихо сказал я секретарю и закрыл глаза. Но сон долго не шёл. Интересно, что обнаружил в памяти биокибера-геолога Марко Вичет, но на данный момент меня больше волновало, что он застал нас с Юттой в постели. Не люблю, когда за спиной начинают судачить о моей интимной жизни.